Паутина страстей. Серия: Рабыня страсти смотреть онлайн

Андрей Ветер

ПАУТИНА СТРАСТЕЙ

фрагмент повести

— Кто же в такую даль от дороги ушёл и песни поёт?... Слушай, Ксюха, а ведь сегодня Купала! Точно! Самая короткая ночь в году!

— И что?

— Это значит, что кто-то празднует Купальскую ночь.

— Что такое Купальская ночь?

— Древний народный праздник, запрещённый в своё время церковью. Ты вообще-то хоть что-нибудь знаешь? Неужели ничего не слышала об этом? Через костры люди сигают, венки плетут...

— Голыми купаются, — неуверенно добавила Ксения.

— Наконец-то! Хоть что-то тебе известно. Поздравляю. Голышом, правда, не только на Купалу купаются, но не будем усложнять. Для первого раза ты молодец.

Они пошли на огоньки. Вскоре перед ними открылось пространство на берегу реки, охваченное слева тёмным лесным массивом. Множество больших костров с треском и шипением бросало в густую небесную синеву снопы искр.  

— Купальская ночь, — прошептал заворожённо Сергей. — Кто бы мог подумать.

Вокруг костров сидели, стояли и пританцовывали люди. Большинство носило обычную городскую одежду, но на некоторых женщинах виднелись живопистые русские сарафаны, пышные белые рукава с тонкими красными рисунками на плечах и манжетах, а кое-кто из мужчин нарядился в старинные широкие портки и рубахи почти до колен. Впрочем, таких Сергей приметил немного. Зато подавляющее большинство собравшихся украсило себя венками из полевых цветов. Отовсюду слышался смех и песни. Где-то неумело плакала гармошка, ей подтренькивала гитара. Но большинство песен звучало без аккомпанемента. Возле центрального костра толпилось особенно много народа. Над огнём покачивался большой котёл, и крупный мужик с выразительной лысиной и окладистой бородой важно помешивал в котле длинной деревянной ложкой. Поднимавшийся пар нёс в себе запах вина и терпкой травы. На лесной опушке прорисовывались очертания пяти или шести туристических палаток, от которых то и дело бегала к кострам и обратно горстка детишек. Неподалёку от Сергея и Ксении молочно белело несколько голых фигур в ночной синеве.

— Вон тебе и голые, — сказал Лисицын, толкая девушку в бок.

... Он взял Ксению за руку и повёл через поляну. На них никто не обратил внимание. Здесь не было посторонних, здесь никто не таился. Это был праздник, большой, шумный, красивый русский праздник. Они прошли между кострами к берегу реки и сели на траву.

— Мне сейчас хорошо, — сказала Ксения.

— Отдыхай...

Неподалёку послышалось шуршание травы. Две девицы в коротких платьицах шумно раздвигали голыми ногами траву. На головах у обеих красовались богатые венки из луговых цветов, торчали во все стороны длинные стебли. Из-под цветов красиво рассыпались длинные распущенные волосы. Повернувшись лицом к девицам, Сергей положил руки поперёк Ксении и тут же услышал, как длинноволосые подруги затянули громкую песню:

Схватил девку поперёк,

Отнёс девку во лесок,

За пень, за колоду,

Под белу берёзу.

Постой, парень, не валяй,

Моё платье не марай!

Сама платье скину,

Под себя подкину.

Руки-ноги разложу,

И тропинку укажу!

А тропинка торна,

К моей штучке чёрной!...

Девки скрылись в тёмном лесу, продолжая напевать и смеяться.

— Весёлые куплетики!

— Купала, — засмеялся тихонько Сергей. — Попасть бы на это веселье при нормальных обстоятельствах, попрыгать через костёр, поцеловаться в хороводе.

— А скажи, всегда что ли в эту ночь наш народ так развлекается?

— Не знаю. Я как-то лет пять назад был на Купале, но там всё выглядело скромнее. Народу собралось поменьше нынешнего, да и одежду сбросили человека два-три, чтобы умыться росой. Стеснялись. А тут я вижу размах! Никогда не думал, что у нас, в нашей провонявшей ладаном стране так лихо гуляют на Купалу, по-настоящему.

— Получается, что у нас язычество, что ли, на ноги встаёт?

— А чем это плохо? Язычество веселее христианства. Оно от земли и от неба, а не от принесённых из-за моря книг.

— Я хочу туда, — Ксения указала рукой за костры. — Хочу голышом.

Сергей взял её за руку.

— Пошли. Думаю, что сейчас самое время сбросить с себя одежду и поваляться в росе.

— Ты серьёзно?

— Вполне. И ты (наконец-то!) произнесла, обращаясь ко мне, «ты».

— Сейчас можно.

— Отчего же? Почему раньше было нельзя?

— Потому, что сейчас мы словно родились заново.

— Резонно. Мы действительно родились заново. Вдвоём. Под дулом пистолета.

— Сейчас мы на равных. И мы будем прыгать нагишом, — Ксения потянула Сергея за руку, свободной рукой расстёгивая пуговицы на рубашке. — Пошли. Я очень хочу туда! Я совершенно свободна!

Они двигались с каждым шагом быстрее и быстрее, сбрасывая на ходу одежду и оставляя её лежать на земле белыми комьями. Уже заметно рассвело по сравнению с ночью, и очертания предметов сделались легко различимыми. Впереди громко смеялись женщины. Их было человек пять-шесть. Все нагие. Стоя на коленях в высокой прибрежной траве, они водили руками вокруг себя, осторожно стряхивая на ладони капли росы. Чуть в сторонке топтался, покачиваясь, худой мужчина в плавках. Его голову украшала неуклюжая маска из мешковины с прорезанными отверстиями для глаз, поверх маски лежал венок из стеблей травы. Мужчина делал несколько шагов вперёд, затем пятился назад и прижимался спиной к стволу высокой берёзы. Всякий раз прикасаясь к ней, он выкрикивал:

— Ого-го!

Затем его действия повторялись. Немного дальше толпилось человек двадцать людей в обычной одежде, но почти все украшенные цветами и травой на голове. Они переговаривались едва слышно и наблюдали за голыми женщинами. У двоих или троих в руках виднелись зажжённые свечки. Метрах в десяти ближе к лесу над костром возвышалась вертикальная жердь с дымящимися останками сгоревшего недавно чучела. От того же костра тянулась в сторону колдующих нагих ведьм вереница галдящих юнцов. Со стороны реки нёсся дружный смех, слышался шумный плеск воды. Оттуда же летело бренчание гитары.

Всё это Сергей и Ксения успели разглядеть не бегу, стуча босыми ногами по сырой земле и чувствуя холодящее похлёстывание травы по икрам.

— Хорошо! — прокричали они в один голос и с разбегу они перемахнули через ближайший костёр, крепко держась за руки.

Их приветствовал дружный хор радостного улюлюканья и невнятных возгласов. Сергей ощутил, как внутри у него развернулось веером незнакомое доселе чувство. Воздух омыл его со всех сторон влажным ветром, огладил кожу невесомыми руками, прикоснулся к глазам свежестью, влетел в распахнутый рот сильным чистым дыханием. Сергей раскинул руки, готовый упасть от внезапного наслаждения. Воздух поддержал его, подставив под спину невидимые гигантские ладони. Поддержал и подтолкнул вперёд.

Сергей легонько подпрыгнул и закружился на месте, словно приплясывая. Рядом с ним кружилась Ксения. Так и только так должен был чувствовать себя настоящий Лис-охотник. Так и только так мог праздновать Лис завершение охоты. Под возбуждающее пение женщин, под плеск холодной воды, под довольный смех парней, под потрескивание костров, под пробуждающиеся голоса птиц.

Сергей остановил кружение и нащупал за собой Ксению. Она протянула ему свою руку. Сергей стоял к ней спиной, но ему почудилось, что он увидел спиной белую кожу, её нежную, тонкую почти до прозрачности структуру, ощутил струящееся из неё тепло. Он шевельнул пальцами и услышал ответное движение.

— Ой, люли, ой, люлёшеньки! — заголосил кто-то в стороне. — Ой, люли, ой, люлёшеньки! Поцелуй меня, милёшенький!

Этот внезапный женский голос пронзил Сергея насквозь. Позади с новой силой вспыхнуло пламя костра, подкормленное брошенной в него охапкой сухого хвороста.

— Хоровод! — с пьянящей радостью закричал мужской бас.

Сергей рывком притянул к себе Ксению и припал губами к её рту. А вокруг приплясывали люди. И люди захлопали в ладоши.

— Хорошая пара, — донеслось со стороны.

Сергею почудилось, что его язык проник в бездну Ксюшиного горла, проскользнул до середины тела, соприкоснулся со всеми её внутренностями, облизывая их поверхность. Он весь оказался внутри девушки. А вокруг плясали люди, держась за руки. И люди весело смеялись.

— Колесо! Давай колесо!

Ксения прильнула к Лисицыну и вдруг задрожала, сперва мелко, затем сильнее. Неведомая сила сотрясала её изнутри. Ноги ослабли, подкосились. Было такое чувство, что кто-то отвернул чудодейственный крантик и выпустил, как воду, силу из девичьих ног. Сергей подхватил её за талию, подбросил, перехватил и положил на руки. А вокруг громко пели. Пестрела одежда в жёлтом колышущемся свете. Кто-то вкатывал в круг старое, невесть откуда взявшееся колесо телеги.

— Колесо! — вновь заорал кто-то.

Сергей проворно пробежал мимо танцующих, перед ним расступились, парусом раздулись лёгкие юбчонки, сверкнули белые улыбки, возбуждённо вспыхнули глаза, чья-то шаловливая рука шлёпнула его по голым ягодицам, посыпались сверху и упали на грудь Ксении брошенные в воздух цветы.

— Колесо! — кричали сзади.

Сергей обернулся на бегу и увидел, как из толпы выкатило горящее колесо.

— Смотри, — он остановился и поставил Ксению на землю.

Колесо лениво прыгало по неровностям и бежало, покачиваясь и брызгая искрами, вниз по пологому склону к реке.

— Здорово! — выпалила Ксения, продолжая дрожать.

Сергей почувствовал её горячую ладонь у себя на теле и в ту же секунду понял, что давно находится в предельном возбуждении.

— Больше не могу терпеть! — прошептала Ксения. — Хочу тебя! Пусть все видят!

Они свалились в траву. Упали так, словно их сначала приподняли и затем швырнули на мягкую землю с огромной силой. Та же неведомая сила раскрыла Ксению, едва не вывернув её наизнанку, и протолкнула Сергея в развернувшуюся плоть женщины. Две изумрудных искры мелькнули перед ним, два огромных глаза поглотили их, как пучины зелёных озёр. Крупно появились красные губы, вздрогнувшие, словно лопнувшая мягкая глина, и обнажившие под своей сладкой мякотью белые зубы. Вытянулась шея, тонкая, сильная, напрягшаяся шея женщины, похожая на белую лебяжью линию. Мужская рука проникла под неё и приподняла, пальцы вдавились в пульсирующую артерию, ощутили биение крови — то же биение, что внизу, где тесное скольжение пульсировало из тела в тело.

Ксения вскрикнула. Голос её прозвучал открыто, как было открыто её тело, обвившее руками мужские плечи и сжавшее коленями его бёдра. Крик влился в уши Сергея, заставил податься вперёд всем корпусом, ткнуться лицом в золотую россыпь её волос. Вскинулись её руки, высоко, томно изломившись в локотках, и он губами прижался к бледной тени подмышек. Над головой зашумел ветер. Двинулись из стороны в сторону кроны деревьев, то подступая, то откачиваясь прочь от свившихся в клубок голых тел. Сбоку промчался круглый сноп огня — горящее колесо набралось силы в беге и полетело к журчащей воде.

Ксения застонала и подняла бёдра, толкая Сергея снизу.

— Всё! Всё! Всё!

Он сделал рывок и в ту же секунду почувствовал крепкую хватку у себя между ног. Чья-то рука властно выдернула его из распалённого девичьего лона и отвела вздутый орган вниз. Сергей непонимающе повернул голову и увидел перед собой лицо в обрамлении коротких желтоватых волос. Поверх волос лежала ромашковая косичка, а на лбу красовалась лента из стеклянных бус красного, синего и белого цвета. Крупные бусины также свисали гирляндами с висков, придавая облику сказочность. Лицо принадлежало незнакомой женщине. И женщина эта крепко держала Сергея за его плоть, полную зудящего огня. Не просто держала, но жёстко двигала пальцами.

— Сегодня нужно поделиться с Землёй! — властно сказала она и сделала заключительное движение ладонью, будто отпирая ей одной ведомый запор и позволяя белой лаве вырваться наружу. — Все, которые любят сегодня друг друга, отдают семя Земле! Она — Мать!

Ксения безвольно откинулась на спину. Сквозь прикрытые глаза она тоже видела женщину, но она слишком обессилела, чтобы понимать происходящее. Сергей же не переставал смотреть в глаза незнакомки, легонько вздрагивая в бёдрах. Он по-прежнему держался на руках и всё ещё находился во власти женской руки, доившей его движениями вверх-вниз. Семя брызгало на землю между раздвинутыми ногами Ксении.

— Вот так, вот так, — приговаривала незнакомка. — Коли пришли на наш праздник, поступайте по праздничным законам и помните, что не блудим мы здесь, а любим, поклоняемся и прославляем!

Она разомкнула пальца, и Сергею показалось, что внутри него не осталось ни капли силы. Он рухнул лицом на грудь Ксении, поймав губами прилипший к ней полевой цветок, и закрыл глаза. За спиной продолжала звучать песня, свистела свирель, гремели бубенцы.

Краем глаза он видел удалявшуюся от них женщину в длинной одежде. Просторные белые рукава волновались от дыхания лёгкого ветерка, подол платья шевелился невесомыми синими складками. Фигура казалась призрачной в своём бесшумном движении. Отойдя шагов на двадцать, женщина обернулась, и на её лице появилась улыбка, едва заметная, но вместе с тем глубокая и пьянящая, как утренний воздух, наполненный свежестью. Женщина приподняла левую руку, коснулась своей левой груди и прощально помахала пальцами, что-то неслышно произнося сладкими губами.