Колобок Эротический триллер. Эротические рассказы

У бабушки с дедушкой живет Колобок  который считает их своими настоящими близкими родственниками. Вдруг из подслушанного  случайно разговора   он узнает, что создан искусственно и что его "родственники"  планируют его съесть. Колобок переживает сложную душевную драму в результате которой убегает из дома. Обнаружив это, бабушка с дедушкой снаряжают за ним погоню в лице сторожевого пса Полкана.

Колобок попадает в лес, где встречает Зайца, психика которого от постоянной необходимости скрываться отягощена сексуальной аномалией. Это презренное животное  пытается заманить Колобка в свою лубяную избушку, чтобы там совершить над ним акт насилия. Наивный, ничего не подозревающий Колобок соглашается провести с Зайцем ночь, но тут появляется Полкан. Заяц и Колобок бросаются врассыпную. Чувство долга у Полкана борется с природой, которая, как водится, побеждает, и пес бросается за Зайцем.

Колобок закутывается в глубь леса, где обнаруживает, что заблудился. Он произносит внутренний монолог: "Назад дороги нет. Вперед и будь что будет!". Эти слова он незаметно для себя начинает все громче и громче напевать вслух.

Привлеченный бархатным колоратурным сопрано Колобка из бурелома вылезает заспанный Волк, который отдыхал там после очередного набега на подсобную свиноферму ликеро-водочного завода. Волк и Колобок смотрят друг на друга. В конце концов Волк говорит Колобку: "Я бы съел тебя, румяная финтифлюшка, но мне так паскудно". В дальнейшей беседе невинный Колобок узнает от Волка о похмельном синдроме. Принимая близко к сердцу несчастье дикого зверя, Колобок тут же клянется никогда в жизни не брать в рот спиртного. Под жалобные завывания Волка он катится дальше.  

Густеет лес. Колобку становится все труднее прокладывать себе дорогу. Вдруг, навстречу ему словно бурая гора - Медведь. Маленькие заплывшие жиром злобные глазки обожгли Колобка холодом. Колобок в подобострастной улыбке расплылся - сама любезность. А Мишка молчит. Колобок слева, справа  протиснуться  хочет, но мишкина туша всю дорогу загородила, а потом молча на Колобка двигаться стала, как черная туча огромна и неумолима. У Колобка дыхание сперло. Стоит он, как кролик перед удавом, пошевелиться не в силах. И перед его внутренним взором вся его короткая незапятнанная жизнь, словно в немой кинохронике мелькает. И жалко себя  ему стало так, что даже в груди под румяной коркой защемило-защекотало что-то. И большая слеза, предвестница ранних морщин, сбежала по поджарой щеке. "Вот и кранты мне" - подумал Колобок, всеми порами своего сдобного тельца ощущая смрадный запах из разверзнувшейся перед ним алой пасти мохнатого гиганта.

Но рано схоронил он свою молодость. Видно судьба ему в этот раз вышла  жить и наслаждаться этим миром, не таким уж и несовершенным, как считают некоторые господа, ни разу не висевшие на волоске над глубокой бездной. Только и успел охнуть  Михал Иванович, когда повалилась на него трехсотлетняя сосна,   сгнившие корни которой больше не в силах были обеспечивать устойчивость ее величественного ствола.

Не так ли и иные государства в одночасье теряют под собой почву, неся при этом неисчислимые бедствия не только тем, кто изначально и добровольно выбрал их в качестве своего местообитания, но и тем, кто в момент их краха проходил, или случайно как-либо еще оказался рядом с ними. Так и Мишка, получив по башке, скончался не приходя в сознание на глазах Колобка, пережившего очередную драму.

Между тем вечерело. В чаще и так было довольно сумрачно, а тут вдруг мрак стал стремительно сгущаться, становясь вязким, словно вазелин. Только невдалеке, чуть левее по ходу, пробивались еще сквозь густые кроны деревьев  лучи заходящего солнца. Туда Колобок и направился, потому что все молодое и здоровое объективно  стремится к свету.

Так Колобок оказался на большой почти идеально круглой поляне, где в тот момент мышковала Лиса.

Надо сказать, что лисы, как и большинство божьих тварей промышляющих больше хитростью чем разумом, наделены чрезвычайно слабым зрением, что с лихвой компенсируется у них изощренным нюхом. Это обстоятельство и послужило предпосылкой для  роковой встречи.

Несмотря на скитания по лесу от Колобка все еще  пахло сдобой, которая, как известно, возникает от добавления яиц в обыкновенное тесто.   Лиса однако сразу поняла, что Колобок не яйцо, хотя чисто внешнее сходство было поразительным. Из присущей лисьей породе осторожности она заговорила с ним приторно-ласково  и была поражена, когда это существо, введенное в заблуждение ее мнимым участием, поведало  ей свою историю. Нет, перед ней было совсем не яйцо, а нечто большее, ни разу не испробованное и поэтому бесконечно привлекательное.   Из его рассказа Лиса узнала, что Колобок не просто съедобен, но и изначально, по сути своей, был предназначен  для употребления в пищу. Только одно обстоятельство настораживало еще ее, а именно - почему несмотря на кажущуюся беззащитность ни Волк, ни Медведь не смогли его съесть? Бабушку с дедушкой она в расчет не брала. Что взять с этих бесхитростных пейзан, в курятнике которых она, благодаря своему умению дурачить недалекого Полкана, всегда чувствовала себя как дома. Но мог ли Волк, пусть даже в состоянии глубокой депрессии, упустить такую легкую добычу? В историю с Медведем она вообще не поверила. Солидный зверь  раздавлен внешними обстоятельствами... Какая романтическая чушь!  

Ласково беседуя с Колобком, Лиса в то же время ощущала нет, не опасность, а лишь ее возможность.   И, при других обстоятельствах, она просто плюнула бы на все и ушла от греха подальше мышковать на другой край поляны, но сейчас этот чудный, обворожительный запах сдобы действовал не  нее как дурман. Она теряла над собой контроль, но ничего не могла поделать.   Врожденная осторожность, которая не раз спасала ее от верной гибели, нашептывала ей: "нет". Но натура хищницы все больше брала верх  и из ее легких, переполненных воздухом, пропитанным  сладостным ароматом сдобного тельца, поднимался  к сжатому в трагически-восторженном спазме горлу неистовый истерический вопль: "Да! Да!! Да!!!...". Ее сознание  туманилось от предвкушения и, вожделея, она будто наяву  ощущала прикосновения своих губ и язычка к нежному и пухлому колобковскому тельцу. О-о! Он окажется внутри нее!!! А затем наступит благостная сытость и покой... И воспоминания о   восхитительных мгновениях. Ради этого  стоит рискнуть!   Ведь жизнь существует лишь в той мере, в которой мы ею себя наполняем.

Последним усилием ускользающей воли Лиса сглотнула застывшей в горле спазм и прошептала: "Милый, сколько ты пережил за свою жизнь! Я так тебя понимаю... И я уверена, что судьба хранила тебя не случайно. Во всем этом есть что-то подлинно мистическое... Ты не находишь, что наша встреча была предопределена?

Молчи! Я не хочу, чтобы твой ответ услышали сплетницы - сороки и он стал пищей для досужих толков тех, кто не в состоянии понять и оценить твою подлинную сущность -  всех этих спившихся Волков и обнаглевших от своей безнаказанности Медведей. Им ли судить о подлинных чувствах. Поэтому не надо слов. Я давно им не верю. Лучше заберись-ка, милый,   мне на носок и посмотри мне в глаза. Глаза не лгут. Ну же, смелее, мой румяный круглый герой!".

"Я почему бы и нет?" - подумал Колобок - "гораздо приятней провести ночь, уткнувшись носом в густую шерсть рыжей подруги, чем коротать ее в полном одиночестве на холодной жесткой земле". Он совершенно перестал воспринимать реальность критически, чувствуя себя настоящим "румяным круглым героем". С этим ощущением он и закатился ей на носок, но сказать уже ничего не успел.

"Все - обман" - подумала лиса, облизываясь.   "Я мечтала о блаженстве, а что в итоге? Ни блаженства, ни подлинной сытости. Только оскомина и в животе тяжесть. Яиц в него что ли недоложили? Или жизнь его наша так испортила?". И, продолжая облизываться,   она медленно потянулась.