Злая осень

Злая осень

- Злая осень предполагает

смерть героев -

Эдуард Колобков.

В воздухе все стрекотало, да так, что дух захватывало. В темном углу "кукурузника" стонал, распластавшись между тряпками и мешками человек с печальными мокрыми глазами. Иногда его тяжелое пухлое тело через силу ползло в крохотную кабинку пилота, и сквозь стальную огородную сетку он вопрошал:

- Котов, миленький, скоро уже? Котов, ты меня слышишь Котов, меня уже скоро не станет!

Котов не слышал, у него была хорошая летная концентрация, азы которой пришли к нему еще на первом курсе аграрного техникума. Он чувствовал себя пилотом мировой величины, садясь в "кукурузник", преступно утащенный на последней минуте угасания большого сельскохозяйственного комплекса "Дружба". Но Котов не был вором! Сначала, его мечтой было собрать аэроплан и подгоняемый этой мыслью, он снабжал себя необходимыми запчастями, а когда все части воссоединились, Котов был немного удивлен. Перед ним стоял почти новый "кукурузник" ядовито-зеленого цвета. А еще, ему не понравились слова Яши Плюшевого, городского мясного короля коммерсанта, который приехал на "водочную баню" в субботу.

- Где-то я это уже видел! - заявил он бабьим голосом, вылезая из красной Нивы и вытирая бисерное ожерелье пота вокруг подбородка.

Плюшевый помог с документами, подарил летную шапку с глазами и все время недобро хихикал.

- Неужели произошел легендарный переход к рыночной экономике твоей бездарной в этом смысле личности, а, Котов? - вопрошал он "непьянеющим" языком.

Котов отчужденно молчал, его вески краснели, но не от стыда, а от недоумения.

На утро, когда Яшины глаза неопределенного цвета, испорченные городской жизнью, еще не выглядывали из-под бровей, Котов, как подобает труженикам сельского хозяйства проснулся рано.   Его высокая худая тень несла болтающееся ведро с палкой внутри, на которую была намотана темно-синяя "бриджевая" тряпка. Шлепки серо-желтой батарейной краски оскверняли зеленную поверхность летающей мечты Котова. Вскоре дело было сделано и подсыхало на солнышке.

- Что перекрасил? И номера поменяй хакер! - зевая, приближался к этой картине Плюшевый, наступив на теплое яйцо отбежавшей курицы, - Вот черт! Котов завязывай ты с этим живьем, они и по кухне уже ползают, поубивал бы, а то устрою у тебя, по-пьяне, охоту на диких животных! - тарабанил Плюшевый, пытаясь стряхнуть с тапка желтую слякоть.

Котов растерянно отогнал свирепую Пеструшку, ему стало неудобно перед гостем. Хотя Плюшевый уже давно не был гостем, он проводил у Котова четверть своей жизни, столько же длились его размолвки с женой - продавщицей Ирой из его мясного отдела.

"Добрая она женщина эта Ира", думал Котов на кануне их свадьбы.

- Ко-о-отов! Я  умираю Котов! Зачем нас понесло на эту турбазу, Котов? Ты же говорил, будет охота, как в кино и я, как дурак, уговаривал Палыча, Ты думаешь, он за даром приедет? Нет, Котов, в наших условиях рыночной экономики ничего за красивые хищные глаза не делают, - но тут "желтую кукурузу" толкнул небольшой поток воздуха и Плюшевый скатился котлетой в хвост, - Котов, ты всегда был падок на сопливую романтику! Там не будет девочек, следовательно, единственные прелести природы лес да речка, - Яша знал, что Котов его не слышит, но с завидным упорством продолжал - Котов у меня астма, я задыхаюсь Котов! Я  знаю, где ты взял этот летающий гроб, Котов, на нем разбрызгивали ядохимикаты на поля нашей родины. Это радиоактивное место, я, как астматик все воспринимаю глубже, Котов!

Яша, хватаясь за отходившую обшивку салона, опять дополз до выступающих из-под шапки острых ушей Котова и тот, уловив обрывки фразы ответил:

- Не ной, мы скоро долетим, осталось... - и он назвал странные для Плюшевого слова, сопровождаемые цифрами, - Ты любишь экономику, Яша? Так вот этот способ передвижения очень экономичен, - и он начал пересказывать выступление одного выдающегося агронома по радио.

- Я  ничего не слышу! - вопил Яша, срывающимся от поточного ветра голосом, от чего он сливался со свистом двигателя.

- Переползай ко мне, будешь вторым пилотом, - скомандовал Котов; он отказывался верить в явную неприязнь Яши к летному транспорту.

Плюшевый соединил куски услышанного и по двум словам "залезай" и "пилотом" все понял.

"Ни за что!" - сказало его испуганное естество, и он полез, отодвигая дырявую перегородку. Он плюхнулся к верх ногами на скользкое резиновое сиденье, последнее пошатнулось и испугало Яшу до слез: он застонал. Котов повернул голову и беззаботно начал помогать другу усаживаться, поправляя его части тела и раскладывая их в определенном порядке. Плюшевый заканчивал восседать и уже отдергивал новый красный спортивный костюм с белыми лампасами, как вдруг в его маленькие глазки набежал ужас и он выразительно икнул, а потом повторил этот нечеловеческий звук. Котов всплеснул длинными узловатыми руками, стянутыми до половины, курткой из блестящей кожи и снова взял штурвал в руки.

- С непривычки забыл! - крикнул, извиняясь, штурман.

- Я -йк - йк так и под- йк-умал, йк-йк! - смиренно поддержал друга Яша, он теперь все время икал, даже когда не говорил. Это действие гортани, рта и еще Бог знает чего, сопровождались мелкими, но частыми нырками строптивого "кукурузника".

Котов окончил "летательные курсы". Так он, по крайней мере, сказал Яше. На самом деле когда "истребитель" был готов к бою, Котов, опрокинул успокаивающую рюмку и сел за руль. Поерзав на нем минут пятнадцать, пустился во все тяжкие. Так Котов стал летчиком-испытателем. Правда, после первого полета он пулей полетел, извините, в холостятский туалет, но в целом держался молодцом.

- Сейчас Яша будет посадка! Куда бы присесть? - по-хозяйски, вытягивая шею, приговаривал пилот, но, увидев бледнеющее лицо соседа, замолчал.

"Кукурузник" мотало над мощными водами Волги, она, пересеченная стальными мостами автодорог и водным транспортом, не замечала туристов.

Яша, достань у меня в бордачке карту, там простым карандашом я обводил нужное место, - и он толкнул Плюшевого. Тот пошевелился, отцепил дрожащую руку от лопнувшего кресла и затарабанил мокрыми пальцами по поверхности твердой панели. Справившись с самодельным крючком из ржавого гвоздя, он достал сложенный вчетверо потускневший лист бумаги, который тут же прибило к окну обозрения.

- Я   же ничего не вижу! - удивился Котов и выпустил штурвал.

Яша опять испугался, потом испугался Котов, но не переставал отдирать непослушную карту от стекла.

"Мы терпим крушение", подумал Плюшевый, и стал то и дело закрывать глаза. "Кукурузу" накренило, и она резко стала терять высоту.

Небольшой деревянный коттедж бухнуло. Задрожали абрикосовые конфеты в вазочке, и рыжая кошка сползла с выпуклого подоконника.

- Странно, у нас не бывает землетрясений, - озвучил это происшествие Лев Никитич и выразительно посмотрел в пустоту.

Его семья держала эту туристическую базу давно и он, как и все члены его семьи привыкли к постоянному присутствию отдыхающих. Поэтому они все говорили, ели и все остальное, наглядно, как будто за ними наблюдают, даже если это было и не так. Близился конец сезона, туристы с детьми и гербариями постепенно исчезали.

Лев Никитич был пенсионером, его жена - домохозяйкой, а дочь находилась в переходном состоянии: между студенческой жизнью и нормальной. Эта была одна из тех спокойных и невозмутимых семей, в которой либо все молчат, либо комментируют происходящее. Они бы говорили за столом о соседском несчастье или об аварийном отключении холодной воды, но соседей не было, да и воду из колодца невозможно было отключить. Летом голоса не умолкали: взрослые баритоны мешались с детским улюлюканьем.   А зимой все застывало, но они не чувствовали обособленности и снова говорили "на публику".

Так все и текло: медленно и безмятежно. Машу и ее подругу Лену привез на катере снабженец -Константин, необычно нежно ей улыбаясь. Две студентки, занятые в университете международным туризмом, прибыли для прохождения  плодотворной производственной практики в туристическом комплексе "Здоровье" - сухая теория потеснилась.

- Что стряслось? - в прямом смысле спросила Лиля Дмитриевна - хозяйка дома, спускаясь по крутой деревянной лестнице со второго этажа, где только что разместила приятного молодого человека.

Она влюбилась в него с первого взгляда так, как влюбляются матери в своих сынов после долгой разлуки. Ей понравилось его детское лицо и решительный голос. Она по-женски разболталась и симпатия ее выросла, как на дрожжах когда она узнала, что новый постоялец - доктор. Ах! Есть люди, которые чувствуют какое-то благоговенье, соприкасаясь с докторами и учителями. Лиля Дмитриевна была таким человеком. И вся ее небольшого роста душа вперемешку с тихим характером, круто повернулась, и повела свою "приму" в лучшую, на ее взгляд, комнату.

- Странно, у нас не бывает землетрясений, - настойчиво повторил Лев Никитич, но уже в присутствии жены.

- А где девочки? - забеспокоилась мать.

- Поехали с Константином на городские танцульки. Константин доставил парня и даже не зашел, сразу укатили, наверное, договаривались, - ворчал отец.

- А может, это метеорит в городе свалился, поэтому у нас так прогремело? Помнишь, в прошлом году в газетах писали...

- Ну, что ты сочиняешь, Лиля. Да какой там метеорит, скажи еще НЛО! Пойду посмотрю, что это за объект - решил Лев Никитич,   вставая с гостиничного кресла, и зашлепал по блестящему паркету.

Он часто сидел в большой гостиной, она была в его вкусе. На стенах висели потертые ружья, большое художественное полотно прошлого постояльца, который отобразил место своего отдыха авангардом и утверждал, что перекошенное фиолетовое пятно ни кто иной, как Лев Никитич. Хозяину понравилось участие в живописи, и он попросил художника оставить картину дому.

Внешняя стена состояла из двух солнечных окон, да весомой резной двери, которая прятала за собой темную прихожую и выводила к флоре и фауне. На противоположной стороне происходила градация. Под лестницей на железный выступ вскарабкался одноглазый телевизор, его смотрели очень редко, но если бы его не было по нему бы, вероятно... скучали. Под ним находилась маленькая дверца, которая уводила на кухню и внутренний дворик, а справа от нее в желтой рамке висела, заполненная витиеватым почерком, лицензия, разрешающая вести этот, принятый хозяйской семьей, способ существования.

- Я  - частный предприниматель, предпринимаю обучение охотному делу! - выпалил заученную реплику бесформенный дедок, на которого наткнулся Лев Никитич, выходя из дома.

Усы и борода появившегося напоминали подгоревшие шнурки серого цвета. Он постоянно пыхтел из-под огромного количества одежды и наваленных на себя мешков, мешочков, торбочек, фляг и большого красного спортивного рюкзака за спиной, всюду перемотанного леской. С шеи деда гроздями свисали сухари разных размеров, спрятанные в старые капроновые колготки, а из дырочки в замызганной панамке торчало сломанное рябое перо.

Лев Никитич, жарясь на утреннем солнце, стал что-то соображать, оглядывая большой живописный двор, оформленный многолетними шуршащими деревьями, и кусочек Волги, на котором обычно появлялся катер, подплывая к сырому щербатому мостику.

- Как вы добрались сюда? - спросил хозяин дома у сгорбленного старичка.

- Я  - частный предприниматель, предпринимаю обучение охотному делу! - повторил дедок излюбленную фразу, и добавил,   - Лодку на прокат взял.

- Мы не вызывали никого. Здесь туристическая зона, а не браконьерский притон, - сурово заявил Лев Никитич, всеми фибрами души обожающий братьев наших меньших.

Дедок стал расползаться. Разочарованию его не было придела. С небольшого роста съехал грязно-синий мешок, из кармана посыпался порох, плохо завернутый в газетку. Обесцвеченные реснички замелькали над грустными коровьими глазами, Льву Никитичу стало жалко сумасшедшего старика.

- Вы, наверное, ошиблись местом, сейчас много всяких туристических баз понастроили, пошлите в дом, там и разберемся, - проявлял уважение к старшим Лев Никитич, поднимал с земли упавший мешок.

- Я не могу! - уперся старик. На его лице вспыхнула решительность, и он даже стал выше.

- Как это не можете, отдохнете с дороги, в доме есть телефон, - приняв за смущение отказ пожилого человека, хозяин, обвернув рукой его плечо, подтолкнул к дому.

- Не могу я!

- Почему?   - не выдержал Лев Никитич и изрядно разозлился. Но тут дед подозвал его к себе загадочным жестом костлявых рук и взвизгнул шепотом:

- У меня вещи ценные в лодке! Вдруг кто сопрет!

Уладили и этот вопрос. Лодку подтянули к берегу и привязали. "Ценные вещи" Лев Никитич нагрузил на себя и перестал отличаться от проворного частного предпринимателя. Хозяина дома не покидала мысль, что день начался неправильно. Дочь и ее подруга сбежала с похорошевшим Константином, потом  грохот, похожий на землетрясение, а теперь вот этот странный человек-охотник.

"А, может, это он и свалился?", мыслил Лев Никитич, косо поглядывая на пришельца.

Только они приблизились к дому, из которого вышла Лиля Дмитриевна, как вдруг, послышался хруст острых сухих веток. Охотник мгновенно скинул свою ношу и потянул из рюкзака два торчащих дула.

"Будет охота!", подумало ружье.

Тем временем, из прохладной тени проглядывалась человеческая плоть. Она двигалась зигзагообразно, часто поворачиваясь спиной и что-то пропихивая за собой, меж частых стволов деревьев.

Толстые пальцы рук Лили Дмитриевны испуганно прижались к бледным губам. Ей повезло больше чем ее мужу, она не успела удивиться старичку-охотнику.

- Я  очень смелый, Котов! Я   не боялся ехать с тобой неизвестно куда отдыхать. Мне не стало страшно даже за свою кровную неделю отпуска, когда выяснилось, что охоты не будет. Мне не было страшно даже тогда, когда ты заявил мне, что мы летим туда на твоей чертовой ступе! Но, Котов, пойми, я же нормальный человек. Я не хочу уми-и-ирать! - капризничало "что-то", в очередной раз, зацепившись мягким местом за торчащую корягу.

Котов уже трижды бы умылся слезами, если бы умел плакать. Как ему было жаль своего "кукурузника", а тут еще Яша со своими нравоучениями.

"Хоть бы он потерял сознание", подумал друг.

Картинка раскуроченной вдребезги желтой "кукурузы" вызывала такую острую боль у штурмана, что его мужественное сердце потеряло способность благодарности судьбе, которая, спасла им жизнь, и, на своих милостивых руках приземлила в нескольких метрах, от обведенного карандашом, места на карте.

- Доктора! Доктора! Котов, мне нужен врач, понимаешь? Высококвалифицированный специалист по двум причинам. Во-первых, я астматик, Котов, у меня обострение на почве стресса и перемены климата, а во-вторых, я сломал ногу! Тащи меня к людям Котов, иначе Ирина тебе этого не простит. А также многомиллионное население, которому я поставляю мясные продукты. Кстати, ты не забыл окорок? - голос его огрубел от возможной потери.

- Он на тебе, сам же его привязывал, - еле сдержался Котов, чтобы не бросить визгливого товарища.

- Это хорошо! - ответил мясной король, снова опуская голову на рыболовную сеть, служившую носилками.

Стонущего и охающего Плюшевого занесли в дом и почему-то разложили на гостиничный стол. От этого у пострадавшего сложилось впечатления реанимации, заботливых медсестер, и его ноздри тронул надуманный запах медикаментов. Но ангелов в белых халатах не было, а над ним нависало тревожное, перепачканное  лицо друга, с выбитым "глазом" летной шапки. Котов заботливо отгонял лезущего с вопросами деда с ружьем, который все твердил, про охотное частное предпринимательство.

- Счастье, что молодой человек, прибывший утром - доктор, я его позову! - суетилась перепуганная Лиля Дмитриевна, у которой в голове роем, клубились заголовки газет о разных пришельцах, вампирах и прочей нечисти.

Она даже обрадовалась, что может сбежать за доктором от леденящих душу стонов.

Хозяин дома, на всякий случай поглядывал на ружья, висевшие на стене, уж очень подозрительно выглядели эти двое, да еще этот карликовый охотник, оказалось, знает человека со сломанной ногой!

Молодой доктор, звонко смеясь, как при хорошем анекдоте, трусцой спрыгивал с лестницы. Он раскинул руки и сзади набросился на худого человека, подбегая к столу.

- Котов, ты получил телеграмму! Котов ты настоящий пионер! - под удивленные глаза Лили Дмитриевны молодой человек превращался из вежливого доктора в тупого студентишку-троечника.

Соболезнующие глаза Котова просияли, и он начал скидывать всадника, вертясь, как волчок. А больной потянул отъетые руки к доктору и нечеловеческим голосом, полным печали и радости заскрипел:

- Полька, спаси меня, Полька! Меня Котов изнасиловал! Он притащил меня сюда на "летающей тарелке", а потом тащил, как добычу, через лес, а еще... - и Яша стал рассказывать старому другу все подробности крушения.

При словах "летающая тарелка" Лиля Дмитриевна глазами полными ужаса посмотрела на мужа, потом на охотника, полировавшего ружье при помощи клетчатой скатерти с журнального столика, и, молча ушла на кухню. Хозяин дома попытался заговорить с дедом, но тот не отвечал и Лев Никитич, стал тихо наблюдать, как веселый доктор стягивал больному лодыжку эластичным бинтом из аптечки.

Полька тоже весь перепачкался друзьями и его голубая  в "облипочку" футболка, которую он наспех натянул, когда в дверь постучали, была безнадежно испорчена солидолом. Несмотря на это он улыбался, на его белых непрокуреных зубах играли солнечные зайчики, а щеки порозовели.

- А Котов говорит: ищи карту! Ты понимаешь, Поля, там же масштаб не тот, так этот хмырь еще умудрился что-то на ней пометить! И, вот, летим мы над Волгой, а он говорит: где бы присесть, как в туалете! Пилот экстра класса! - плевался слюной на Котова Яша.

- Когда ты успел летать научиться? - спросил Павел, прилаживая конец бинта.

- Я   ... Это... Я. Ну, вообще..., - не мог сообразить Котов.

- Он летные курсы заканчивал, а у них инструктор сбежал с бабками и права не выдал. Ну, я и купил чистые в Москве на "толкучке". Рожденный летать, думаю, на месте не усидит, - выручил товарища Плюшевый.

- Ты женился Яша?

- Да, он женился, ге-ге, последнее решение, что принял сам, - ответил за Плюшевого Котов, пытаясь подтрунить над ним.

- Ничего ты не понимаешь, Котов. У нас с Иришкой демократия в отношениях!

- Вот, как она его демократично выставляет из дому, так он ко мне в баню, забурится как бычок в томате!

- Вы не меняетесь - голубки! - вспомнил, как их называли в своем кругу друзья Полька.

- А ты? - посмотрел на Польку Яша.

- У меня уже меня двое детей!

- Дурное дело не хитрое, но мне и одного за уши хватает! - понимающе заметил Плюшевый.

Они жили вместе в студенческие годы. Полька с детства хотел стать ветеринаром, но родители настояли на медицинском образовании. Его старшего брата, Кирилла, понесло в преуспевающую область экономики - банковское дело. Сразу после школы он не поступил, и проходил год на всевозможные подготовительные курсы. Когда оба брата зажили студенческой жизнью, появилась тяга прочувствовать всю соль самостоятельного быта и они, скооперировавшись с "голубками" из аграрного техникума, сняли квартиру. Потом к ним подселился бездомный и злой стихотворец с журфака, и они все зажили дружной нескучной семьей.

После распределения Кирилл уехал в другой город, с перспективой интересной работы и возможного повышения. Полька устроился в частную клинику, а Яшу и Котова занесло на невспаханные земли агропромышленного комплекса на окраине родины. Следы злого журналиста затерялись вообще.

Полька любил разбавлять обыденность сфабрикованными событиями. Сначала он написал Котову, а когда получил ответ, то, дождавшись отпуска, дал телеграмму, чтобы агрономы приезжали на ностальгическую встречу студенческих друзей. За два дня он позвонил брату. Виделись они крайне редко. Жизнь развела, у каждого свои дела, свои семьи. У родителей они перестали собираться после смерти матери. Причиной послужило и то, что отец неожиданно женился, через месяц после похорон, на женщине младше его вдвое.   Сыновья не хотели думать о порочности святого образа главы семейства, но отношения не клеились.

- Может и Кирилл приедет, если время найдет, - неуверенно сказал Полька.

- Вот так номер! Ну, ребята как были вы басмачами заброшенных колодцев, так ими и останетесь. Вот это сюрпризы! Я думал это все случайно. И ты Котов со своим сельскохозяйственным умом туда же в интриги. Хоть бы словом обмолвился, - переводя взгляд с одного басмача на другого, старался выглядеть сурово Плюшевый. - А ты помнишь эту  мымру, что квартиру нам сдавала? - и друзья одинаково скорчили лица, произнеся неблагородный звук. Яша облокотился на руку доктора и пытался слезть со стола.

- С тобой обмолвься! Ты бы всю месячную продукцию мясокомбината в салон упаковал, - торжественно улыбался заговорщик Котов.  

- Зато будут такие шашлыки! Ты Полька такие шашлыки не ел никогда! А помните мрачного рифмоплета? Как мы после его бессонной творческой ночи в туалете исписанные стены оттирали, - горящими глазами радовался Плюшевый.

- Проснись дитя, ты весь в салате! - подражая злому стихотворцу и, закатив глаза, басом произнес Котов.

- Костры разводить строго запрещено, - влился хозяин дома в свою струю, - как и охота! - добавил он, глядя на маленького деда с охотничьими глазками.

- Вы не волнуйтесь, все будет под вашим чутким руководством. Мы дисциплинированные каманчи, - улыбался Полька, помогая Яше подняться в комнату.

Раздавшийся неожиданно пароходный гудок, заставил вспомнить Лилю Дмитриевну сразу о двух вещах. Сперва, необходимо было разобраться, кто из всей этой шайки, которая громко смеялась в гостиной, нуждался в расселении. А потом, согласовать меню на обед с мужем - это для нее считалось хорошим тоном. Второй пронзительный вой парохода, все же вызвал ожидаемую реакцию:

"Пароход", подумала Лиля Дмитриевна.

"Кирилл!",   подумал Полька, остановившись на середине коридора, обрамленного дверьми комнат. Да, все так и должно было быть. Он не знал, куда вести хромающего Яшу, а уж тем более, перепачканного в солидоле Котова. Он не знал когда приедет Кирилл и приедет ли вообще.

"Да, он должен появиться вот так, с нелепым воем пароходной трубы, это в его характере", с этими мыслями сердце забилось чаще. Как брат воспримет эту дурацкую идею отдыха? Он бы лучше слетал в Египет или Францию. Расчет был на его бесшабашную, романтичную натуру, но что от нее осталось? И Полька живо представил образ повзрослевшего брата, который, как в детстве, наклоняется к его беспомощному уху и громким шепотом издевательски замечает:

- Дура ты Полина! Фу-у такой быть!

Продолжение следует…