Апельсин навеянное прозой делового котяры, воспоминание

9 мая               

Да здравствуют малолетки!

А я уже и забыла, то значит детская непосредственность! Не то что нагло, а как-то просто, он говорит мне:

— Останься со мной. Мне так холодно! Ложись рядом, Ксюш.

Я, опустив потяжелевшие от вина веки, смотрю на него с истомой. Его стройное, еще не сформировавшееся долговязое тело, скорчившееся на узкой кровати, эти худощавые руки с длинными пальцами… глаза, еще не затуманенные желанием.

Я медленно разворачиваюсь и иду на кухню.

— Ты куда, Ксюш?

— Хочу кофе… — эта фраза из замучившей всех рекламы, почему-то веселит меня, и я тихо смеюсь. Нужно признать, что сначала тихо, а потом как-то истерически, почти похрюкивая.

Дима крутит пальцем у виска. Потом вздыхает и говорит:

— Только возвращайся.

Я согласно мычу что-то нечленораздельное.

А за стеной слышится смех, музыка, звон рюмок.

***

Мой двоюродный брат всегда устраивает вот такое вот веселье, когда его мама уходит ночевать к своему любовнику. «Гостевой брак! » — вот как она это называет! Ну впрочем… Почему бы ей и не повеселится… И нам хорошо. Тем более я давно присмотрела среди друзей своего брата одного мальчика. Димочку… Того самого, что сейчас ждет меня и мерзнет на кровати. Правда, он младше меня на 4 года…Ему 15. Но не беда!

На ходу расстегивая кофту, открываю дверь в ванную, в надежде принять душ. Тут же слышу возмущенное:

— А тебе что здесь надо!!!? — оказывается, это мой брат трахает очередную малолетку. И поза какая-то интересная… Она — руками облокотилась на стену позади себя, сама сидит на ванной, а ноги ее на батарее. Между ног, естественно, мой братец.

— Пардон… —  я, улыбаясь, вытягиваю из под батареи свою прозрачную сорочку, и удалюсь.

Придется одеваться при Димке. Ну и ладно… Сегодня мне все равно не избежать полового сношения с ним. Хм… Пологого сношения. Фраза какая-то… Корявая… ладно, занятий любовью (бррррррр)…

***

В комнате темно. Пахнет сигаретами. Я медленно снимаю с себя шелковую блузку. Она скользит по телу и падает к моим ногам черным бесформенным комком. На стене, напротив меня, огромное зеркало. В нем я вижу свое отражение.

Белая кожа,

рыжие волосы

черный кружевной бюстгальтер.

Я купила его за 56 долларов, благодаря недавнишней зарплате и очень им горжусь — он подчеркивает мою (без всякого смущения скажу) и без того КРАСИВУЮ грудь. Наклоняюсь, и медленно снимаю брюки… Чувствую на себе взгляд. Обворачиваюсь. Встречаюсь с лихорадочно блестящими Димкиными глазами.

— Нравится? — спрашиваю я, на ходу расстегивая бюстгальтер.

Его рука останавливает падения этого предмета женского белья.

— Да… Но я хочу сам.

Он разворачивает меня лицом к зеркалу и начинает гладить мою еще закрытую грудь.

Сжимает и разжимает на ней пальцы. Я жмурюсь. Потом несмело приоткрываю глаза… Контраст поразительный. Его длинное смуглое тело на фоне моего белого. Головой я едва достаю до его плеча.

А его руки…

Я невольно начинаю тереться о его бедра ягодицами.

Распахивается дверь. Кто-то долго стоит в проходе. Но мы не обращаем на это внимание. Потом раздается смешливое:

— Ого! Сестренка! Старушка… Ну даешь…

«Наверно брат», — мелькает в голове мысль и тут же исчезает в затуманенном сознании.

В это время Димкины руки уже спустили с меня трусики. Я снова жмурюсь. Невольно задаюсь мыслью: «А что я, собственно говоря, делаю здесь с этим малолеткой? Сколько за мной нормальных мужиков ухлестывало… Я вот с ним».

Но в ту же минуту мальчишеские руки разворачивают меня к себе, и я растворяюсь в страстном поцелуе.

Меня никогда так не целовали! Его губы нежны, он медленно проводит языком по моим распухшим губам. Я теряю силы…

Его дыхание…

Сладкое…

Прерывистое…

Я задыхаюсь от нежности и от желания. Отворачиваю голову. Опускаю лицо. Он хватает меня за волосы и приподнимает мою голову так, чтобы мои губы находились прямо напротив его.

— Давно меня мучила, сучка. Теперь помучайся сама.

Его руки везде. Его губы…

Скользят…

Смыкаются на сосках.

Посасывают.

Покусывают.

Это чудо! Просто чудо! Обычно пацаны целуют грудь не так — обслюнявят всю, искусают, будто голодные собаки кость (бррррррр…они просто не подозревают, как это неприятно, ведь мы, терпеливые девушки, делаем вид, что нам нравится, чтобы не оскорбить их самолюбие). А это мальчик… Послан мне судьбой.

Я нетерпеливо растягиваю его джинсы. Он убирает мою руку.

— Нетерпеливая какая…

— Сука…— постанываю я от нетерпения.

Он усмехается. Потом с неожиданной силой поднимает меня и бросает меня на постель…

Я очнулась только через минут пять (а может десять). Он лежал сверху. И тяжело дышал.

Я слышу стук сердца.

Чье это сердце так надрывается?

Его?

Или мое?

Его или мое?

НАШЕ?

Он крепче обнимает меня и спускает ниже, ниже, ниже… Вот уже он целует мой живот… Потом… Мммм….

— Подожди!

Он недоуменно поднимает голову и глядит на меня чуть прищуренными хитрыми глазами.

— Что это было?

— Когда?

— Сейчас… я теряла сознание.

— Оргазм…

Я жмурюсь от стыда. Да-да… Я вроде бы вполне взрослый человек еще ничего такого не испытывала… А он в это время раздвигает мои ноги и припадает губами ТАМ.

Я вся извиваюсь.

Закидываю ноги на его спину.

Выгибаюсь.

Подаюсь вперед.

Смутно слышу, что за окном собирается гроза.

Капли дождя стучат по крыше.

Тук-тук-тук-тук…

Сначала их еле слышно, потом ритм увеличивается…И вот уже каждая прозрачная струйка играет свою симфонию. Нежно…Быстро…Настойчиво.

Чувствую, как чьи-то руки поднимают меня вверх.

Музыка дождя приближается.

Она уже режет уши.

Кап.. кап…кап…Тише…Тише… Пожалуйста! Тише…

Ледяные струй по спине.

Распахиваю глаза.

Сижу на перилах балкона.

Лицо мокрое.

Холодное…

Внизу — пустота.

Дрожу. Пытаюсь вырваться. Худощавые, но сильные руки держат крепко. Отодвигают меня. Опрокидывают назад. Туда… Под дождь. В пустоту…

—Нет!!! — кричу я, цепляясь за спину, разрывая ее своими ногтями…

НЕТ…

НЕТ…

Нет.

— Отпусти руки, Ксюш, отпусти руки…

— Нет. Нет…Нет…

Удар по лицу. Выпуская пальцы из его спины. По ногтям стекает темно красная кровь…

— Нет…

Но вдруг меня затопляет  ТЕПЛО.

ОН… ГДЕ-ТО В ГЛУБИНЕ… У САМОГО СЕРДЦА.

Тук…

Тук…

Тук…

—Нет? — спрашивает он.

—Да, — это он уже спиной к распахнутому  балконному окну. Я чувствую руками, как по ней бегут холодные липкие потоки — ДОЖДЬ И КРОВЬ.

КРОВЬ И ДОЖДЬ.

Тише…

Тише…

ДА.

ДА!!!

ДА…

***

— Будешь апельсин? — разбудил меня странный для утра вопрос.

— Да…

Я распахиваю глаза навстречу свету. И солнечные лучи пронизывают насквозь.

Он стоит в глухо застегнутой рубашке, держа в руках две оранжевые половинки, которые издают чудесный аромат.

Я принимаю из его рук этот дар богов. Впиваюсь белыми зубами в желтую мякоть. Кисло-сладкий сок стекает по моему подбородку. Его капельки скользят вниз, под одеяло щекочут грудь. Почему странный румянец окрашивает мои щеки.

— Мммммммммм….

— Что? — он с усмешкой вглядывается в мои глаза.

— Это мне приснилось?

— ЭТО? А что именно тебе снилось?

Я отворачиваюсь.

Смеюсь.

Отмахиваюсь.

— Приснилось… Точно приснилось…— говорю между смехом я.

— Ты хочешь еще?

— Что? — переспрашиваю я.

Я тревожно вглядываюсь в его озорные глаза.

— Апельсин.

— Аааа…. Ну, давай. Тащи.

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза.

«Какой чудесный сон! » — думаю я, и не замечаю алых симметричных полос на белом полотне его рубашки.