The ending of the act copulation without pictures

Из цикла «Воспоминания о Ширяя Г. Г. и его друзьях»

Когда-то,   с тех самых незапамятных времен, однажды в субботу вечером, часов где-то так в начале седьмого, Ширяй Г. Г. и жена Ширяя Г. Г. сидели и тихо лаялись, сейчас уже трудно вспомнить, о чем конкретно.   Лаялись они, лаялись. Лаялись,   лаялись. Жене Ширяя Г. Г., видимо, это всегда интересное занятие в тот вечер чего-то наскучило, она и  говорит, как бы в шутку:

- Слушай! – говорит жена Ширяя Г. Г. Ширяю Г. Г.– А давай я тебя постригу? Жена я тебе, в конце концов, или не жена?

И Ширяй Г. Г. загорелся: давай, говорит, постриги меня, чем, в свою очередь, зажег уже и саму жену, то есть, они оба вдруг ужасно загорелись и стали думать, чем  бы таким Ширяя Г. Г. постричь? А сам Ширяй Г. Г. так загорелся идеей подстрижки себя, что все торопил жену и говорил, да какая разница, стриги, чем попало! Но женщины они даже в такие минуты всегда остаются женщинами, жена Ширяя Г. Г. не исключение, и она все-таки нашла в доме ножницы, причем, как раз именно для детского труда по картону. Посадили они Ширяя Г. Г. на стул, замотали покрепче со всех сторон простыней и начали Ширяя Г. Г. стричь. А Ширяй-то Г. Г. еще до всякой стрижки и так сидит ужасно загоревшийся, а тут еще очень худая жена, то так встанет, косточкой потрется, то этак – другой косточкой как бы невзначай заденет, Ширяй Г. Г. и не понимает, что с ним происходит: кровь со всех мест срывается и,   что называется,   сломя голову несется куда-то вниз организма Ширяя Г. Г., в одно место: «Ни хрена себе! Сижу, стригусь, а он, блин, ни с того, ни сего…» - попытался бы объяснить происходящее с ним Ширяй Г. Г., но пусть лучше более точно скажет кандидат наук Лев Марксович  Мендельсон.

Лев Марксович Мендельсон, подумав, разъяснит следующим образом:     

«Наполняя кровью corpus cavernosum penis’а мужской репродуктивной системы половозрелой особи в фазе предкопуляции».

Во как сказал! Хорошо быть кандидатом наук. И так сказать можно и этак, все равно красиво получается. А очень худая жена Ширяя Г. Г., как ни в чем не бывало, только ножницами над правым ухом Шыряя Г. Г.:   «Ширк-ширк! »… «Ширк-ширк! »… Ширяй Г. Г. под простыней чувствует: все, что могло заполнится кровью, уже заполнилось, а кровь все прет и прет! Ширяю Г. Г., понятно, страшно: ну-ка, где прорвет и хлынет. Не приведи Господь! А жена только и знает, что над правым ухом ножницами ширкать и косточками задевать и прижиматься. И таки прорвало, поверите? И хлынуло Ниагарой! Только не вниз, а вверх. Жена ширкает и спрашивает: «Ты чего дергаешься? Сиди спокойно, а то ухо задену», будто бы Ширяй Г. Г. ее может там, на седьмом небе, услышать! Ну, побыл он на седьмом небе, побыл и стал тихонечко на землю нашу грешную спускаться. Спустился, наконец,   сидит, красный весь,   мокрый, обалдевший до предела, хорошо, что его простыней жена так замотала, что ни Ширяя Г. Г. не видно, ни того, что ним происходит после того, как он кое-куда слетать умудрился. Жена Шыряя Г. Г. (ух и хитрющая!): Ширк да шикр…Ширк да ширк себе, как ни в чем не бывало, а так как из половых контактов за последние пять лет между Ширяем Г. Г. и его очень худой женой имело место только вышеупомянутое стукание по Ширяю Г. Г., то Ширяй Г. Г. с удивлением обнаружил, что смутился страшно! Прямо (под простыней) не знал, куда глаза деть от смущения. Однако, тем не менее, слетав на седьмое небо, что называется – вкусил от яблочка и в наказание с той поры у Ширяя Г. Г. в голове и замкнулось:

1). Ширканье ножниц по картону.

2). Простыня вокруг шеи.

3). Большая берцовая кость жены.

И время: суббота с 16.00 по 18.30. Достаточно наличия любого из перечисленных факторов и малейшего звука ножниц по картону пусть даже этажом ниже в слесарке – Ширяй Г. Г. на седьмом небе! Спросили бы Льва Марксовича Мендельсона, мол, Лев Марксович, чего это такое, интересно? Прямо чудеса на постном масле! А Лев Марксович Мендельсон спокойно бы ответил, что  чудес на свете не бывает, тем более, на постном масле, что тогда, в субботу около семи часов вечера, возник классический условный рефлекс на звук ножниц по картону, как у собаки академика И. П. Павлова, только у собаки академика И. П. Павлова происходит в результате слюноотделение, а у Шыряя Г. Г. произошло в результате  спермоизвержение, и хотя Льва Марксовича ни о чем больше не спрашивали, он обязательно бы продолжил и сказал, что условные рефлексы  на основе инстинкта, связанного с сохранением вида,   разрушаются очень трудно, есть несколько методик, эффективнее всего, конечно же,   электрошок. Хорошо, что Ширяй Г. Г. в это время еще не успел окончательно придти в себя  и не расслышал про разрушение электрошоком только что народившегося у него очень хорошего условного рефлекса, а то убил бы, наверное.

Вот и живет с той поры Ширяй Г. Г. ожиданием субботы (16.00-18.30), стрижки, большой берцовой кости жены, то есть, в субботу до стрижки ни капли в рот не берет, ходил трезвый, время от времени что-то проверяя у себя на голове справа и загадочно, как М. Лиза, улыбаясь уголками губ.