Секс. совпадения бывают или Секс-рассказы

Когда взойдет весна и смерти вопреки

Сгорают от любви все призраки дворца.

Тысячелетний страх колени преклонит

И мертвые уста словами жгут гранит

Я не забуду о тебе никогда, никогда, никогда

С тобою буду до конца, до конца, до конца, до конца…

И мертвый адмирал сойдет со стен к свечам

И пустотой зеркал наполнит свой бокал

И в гробовой тиши провозгласит он тост

За упокой души, за вечную любовь

Я не забуду о тебе никогда, никогда, никогда…

С тобою буду до конца, до конца, до конца, до конца…

(с)

I

– Джек, ты сейчас не занят ничем сильно? У тебя есть время поговорить со мной?

– Да, дорогая, для тебя, конечно же, есть, – звонок мобильника разбудил его. –  По голосу слышу, что у тебя что-то случилось.

– Да, случилось. Подставляй плечо, сейчас будешь работать «жилеткой». В общем… – Марла не смогла договорить, задохнувшись на середине фразы, – большего цирка и представить то сложно!

– Марла, может, ты приедешь домой, и поговорим, или ты хочешь сделать это именно сейчас?

– Я не знаю, как поступить лучше, – в его слова стали вмешиваться слезы.

– Так, быстро бери такси и домой! И что, в конце концов, там у тебя произошло?

Марла ответила не сразу. Слишком тяжело оказалось для нее озвучить вслух несколько простых фраз:

–  Он женат. Я познакомилась сейчас с его женой. Они вместе уже двеннадцать лет. Совместному ребенку два с половиной года.

– Бог мой, родная… Тогда держись. Может попытаться отнестись к этому философски? Это же жизнь!

– Да, да, я держусь, я в порядке.   Он сейчас разговаривает со своей женой. О, перешли на повышенные тона. Надо же…

– Послушай, – перебил ее Джек, – а вы где сейчас?

– Во дворе его дома. Представляешь, разборка на людях!

– Да, представляю. Ну и попал же мужик!

– Сам виноват. Надо было ему хоть где-то для себя пометки делать, с кем и на какой день недели он договаривается встретиться. Понимаешь, его сгубила элементарная забывчивость! Мы же говорили в субботу, когда виделись последний раз, что я приеду к нему в понедельник. Ну, нельзя же быть таким идиотом!

– Ну, что тут уже поделаешь. Марла, у меня батарея садится, сейчас отключится телефон. Давай, ты все приедешь домой, и обо всем мне расскажешь. В баре есть коньяк, – подкупающим тоном резюмировал Джек.

– Да, сейчас приеду. О, они оба идут ко мне!

– Марла, я тебя умоляю, только держи себя в руках!

– Спокойно, Джек. Я не буду его бить. Его даже бить противно.

II

День был удивительно уникальный: солнечный, добрый, с поразительно хорошим настроением на фоне отвратительно прошедшей недели. Его уникальность, а главное ценность заключалась в том, что помимо собственной насыщенности он явился отражением многих других событий, как произошедших ранее, так и еще не свершившихся.

Сейчас уже не имеет значения, кто из них подал идею, прокатиться на трамвае. Самый флегматичный и непробиваемый транспорт; душная, потная консервная банка для тех, кто решил, что время дешевле денег. Медленно двигающийся по рельсам многоместный, железный гроб с тремя высокими, узкими ступеньками, трамвай, двигающийся по маршруту №213, постепенно накаляющийся сам вместе со своими пассажирами.

Видимо, жара еще до конца не успела расплавить их мозги к тому моменту, когда в трамвай зашла нищенка. Марла уже почти провалилась в дремоту, когда пустозвонящая возня человекоподобного существа в дверном проеме привлекла ее внимание.

Где-то внутри нее, в верхнем отделе пищеварительного тракта, под диафрагмой шевельнулся сморщенный комочек гнусности и отвращения. Прошло слишком много времени с тех пор, как зеленый, маленький гоблин подавал последние признаки жизни, вот Марла и решила, что он давно издох. Ну, здравствуй, «добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно»! Гоблин словно услышал приветствие, обращенное к нему: вначале недоверчиво приподнял голову, потом встал на четвереньки, и вот он уже вытянулся во весь рост. На самом деле приглашение вернуться ему вручила не Марла, а нищенка с грязным пакетом пластиковых бутылок.

Марла всегда ненавидела ту дурацкую остановку, именно на которой в трамвай зашла нищенка. Там всегда все пространство тротуаров завалено десятиметровыми грудами мусора, дешевыми пластиковыми баулами с содержимым такого же качества; останки продуктов питания всех мастей разбросаны по асфальту среди бесконечных людских верениц; и люди, бесконечно перемещающиеся люди, желающих приобрести побольше дерьма по сходной цене у таких же, как они, с одним лишь отличием: вторые, имеют перманентное желание к обмену дерьма на денежные знаки.

Неизвестно зачем в сорокоградусную жару бродячая женщина нацепила на себя две майки. Наверное, чтобы сильнее распространять вокруг себя аромат прелого, немытого тела. Джек тоже учуял носом это запах. Видя, что самостоятельно Марла с места не сдвинется, больно толкнул ее в бок. И как он уместился рядом на сиденье, между Марлой и девушкой с ободранными ногтями?

– Эй! И долго я буду вынужден из-за тебя терпеть это? – театрально делая паузы между словами бросает в нее Джек.

– Что? – лжет Марла, переспрашивая его, потому как на самом деле она определенно знает, что он имеет в виду.

– Ломаем комедию? Она не понимает! Не надо изображать из себя страдалицу! Мне вырезали в двенадцать лет аппендикс, не надо быть его повторением!

Джек пришел в ярость от фальшивой слезной истерики нищенки. Он был готов уже сам запинать безбилетную пассажирку ногами. Он как гиббон подпрыгивал на месте от нетерпения. А Марла продолжала неподвижно сидеть на месте.

– И что это было, может ты мне все-таки объяснишь? – не унимался Джек, когда нищенка уже вышла из трамвая, проехав две остановки. – Тебе стало вдруг доставлять удовольствие милость к уродам? – Джек на секунду замолчал, а когда снова заговорил, его настроение было уже другим, его злости как не бывало – А те два куска сала, что ввалились в трамвай после полоумной попрошайки? Вот черт, я давно не видел столько сала на двух людях сразу! Интересно, эта парочка была брат с сестрой, или мать с сыном?! Если мать, то как ей удалось родить такого огромного уродца! Ты только попытайся представить, сколько дерьма он успел произвести для унитаза за свою дурацкую жизнь!

Марла выдохнула, выдержала паузу и спокойно, тихо попросила:

– Джек, заткнись.

– Хей, ладно тебе! А тот пьяница на остановке, прыгающий тебе на лицо? Он был такой омерзительный, что мне до сих пор не понятно, зачем ты строила из себя вежливость? Ему самое место под колесами трамвая, на котором мы уехали!

– Джек!!!

– Ты чем-то недовольна? Да я был прав, трижды прав! Ты церемонилась с бродягой в трамвае, ты пережевывала собственную рвоту под дверьми редакции! Или у тебя задница была завалена дерьмом, что ты не могла шагу сделать без моей помощи? Да если бы я не поддал той худосочной брюнетке, зашедшей на пять минут раньше тебя в приемную редактора, ты бы так и переминалась с ноги на ногу у входа!

– Ну и что? Тоже мне, геройство! Если тебе нужно мое «спасибо», можешь им подавиться! Ничего не изменилось бы, часом раньше или позже…

– Иди ты к черту, совсем из ума выжила, глупая баба! Какого хрена я тогда вообще с тобой таскался?

– Сам иди к черту!

Джек, безусловно, чудовище, но он прав: какого черта постоянно ходить с комом дерьма в заднице? Марла не обиделась. Злость и обида не имели для нее ничего общего. Джек вообще не знал значения этих слов.

III

Ее звали Марла.

Она прошлась из стороны в сторону по комнате и все же села за компьютер, решив, что будет работать дальше. Марла открыла файл с черновиком повести, дабы продолжить ее, но вдруг взорвала молчание громким заявлением.

– Я не могу писать, не могу размазывать дальше эти дурацкие, сентиментальные сопли! Не получается!

– И? – прозвучал вопрос Джека вместе со скрипами антикварного кресла.

– Потому, что в голове крутиться другой мужчина!!! Повесть не идет, не пишется у меня… – она резко остановилась на полуслове и, словно переключив канал телевизора, продолжила с совершенного другой интонацией, ни одной капли эмоциональной растерянности в голосе уже было, – Хотя я же знаю, это все ерунда! Я могу написать о чем угодно и на любую тему.

Как-то Джек уже приставал к ней с расспросами о появившемся в ее жизни мужчине. Марла не хотела ничего ему рассказывать, но и отпираться долго не стала, Джек и так уже обо всем догадался.

Мда, вот это и случилось: она попыталась Джеку солгать.

– Я не стала начинать писать новую главу, пытаюсь растянуть жевательную резинку в предыдущей. О новых событиях нужно писать в новой главе, а у меня не получается! Я не могу выстроить к ней сюжетный переход. Какое-то геморроидальное дежавю получается: пакостное чувство совести вдруг решило напомнить главному герою о своем существовании, о его проступках из первой книги. И из-за меня он почувствовал себя Иудой и апостолом Петром одновременно: тридцать серебренников и троекратное отречение.

Упоминание о совести развеселило Джека и уничтожило последние остатки его дремоты, которую он пытался устроить в старом, облезлом кресле-качалке.

– Ах, да, совесть… Толстая, занудная тетка, которая непременно должна существовать в противовес мне, иначе баланс этого затравленного мира нарушится.

Марла не унималась и не слышала его, ее уже понесла невесть куда дикая, женская истерика.

– Это кошмар! С моей стороны это просто неописуемо! Мне сейчас нельзя об этом нельзя думать, как и нельзя было этого допускать. Но это происходит со мной.

– Прошел месяц, и ты не выдержала, решила об этом рассказать?

– Злорадствуешь? Просто я больше не в силах держать это в себе.

– Вау, да тебе есть о чем рассказать…– он правда злорадствовал, по другому просто не могло быть. – И что происходит?

– Ты думаешь, я знаю? Я могу разбить голову о стену, заглянуть вовнутрь, но и тогда не пойму. Но что-то определенно поселилось, и оно начинает медленно вырастать во мне.

Первое, о чем я узнала – это была ревность. Навязчивой, несвоевременной подлостью она подкралась ко мне. И вот я уже в замешательстве, судорожно пытаюсь найти выход, принять правильное решение: как же все-таки себя вести – послать ее, ревность вместе с чувствами, к чертовой матери или все же дать им вволю покуражиться надо мной?

– Давай ее задушим?

– Кого? Ревность? Нет, никто никого душить не станет, даже ты. Кстати, я тебе не давала сейчас права голоса.

– Я всегда говорю с тобой только тогда, когда ты этого хочешь. Неужели это сложно понять?

Они еще препирались какое-то время. Марла решила, что Джек разозлился, потому что назвал ее дурой и ушел. На самом деле он просто в данный момент устал ее слушать, ему надоело. Она кинула ему в след проклятие. Хотя и не обиделась. Ей невозможно на него обижаться, как нельзя обижаться на собственное отражение в зеркале.

– Кажется, я влюбилась… – шепотом, чтобы ее никто не услышал, сказала Марла.

– Что? – Джек буквально шею вытянул от удивления.

– Я сказала, что я влюбилась.

– Откуда такие выводы?

– Мне слишком нравится заниматься с ним сексом…

– О, дорогая, – выдохнул он расслабленно, как это делает человек, когда его самые страшные предположения не оправдываются. – Тогда все намного проще. Только это не то, что тебе показалось…

IV

В грязной гостиной раздавались надрывные вопли Марлы.

– Fuck! Да ради бога! Пусть будет только секс! Но о каком сексе можно говорить, если мы встречаемся максимум два раза в неделю… Потом, после прошлых выходных он приехал, fuck, – на плечах характерные царапины, на шее отметина. Та самая! Паршивец! Я была готова разорвать его! Я спросила его вчера, может у нас с ним темпераменты разные? Он ответил невнятно, перевел акцент на меня, сказал, что это я сдержанна, и если он «разойдется», то я не выдержу. Офонареть! Джек, ты слышал? Я – сдержанна! Так меня еще никто не обзывал!

Кто он? Что я знаю о нем? Что я хочу о нем знать? Что предстает моим глазам? – сентиментальная бредятина из головы Марлы. Она таскала ее повсюду за собой несколько последних дней.

Вчера был ровно месяц их знакомства. Негласно и без тостов отметили его бутылкой сухого белого вина. Возможно, уже с завтрашнего дня и очень долго это вино будет четко ассоциироваться у Марлы только с одним мужчиной. Вино Марла принесла с собой, инициативу открыть бутылку тоже притащила свою. Впрочем, как ей казалось, инициатива почти всегда была ее. Марла просто так для себя решила; решила, что ей так удобно. Ждать, когда с ним произойдет метаморфоза? А нужно ли? И время, есть ли оно у нее? Впрочем, Марле вполне нравилось принимать решения; так что, есть ли смысл в данной ситуации отказываться о любимой привычки? Мужчина не сопротивляется, ему, по всей видимости, так вполне нравится. Вот она и пришла к мнению, что не будет «натягивать» на себя стереотип отношений между мужчиной и женщиной. Тем более что Марла не считала его абсолютно верным и единственным.

Марла попросила его поставить музыку, которую, в принципе, считала всегда невыносимой: такая обычно крутится на дискотеках, ее еще называют «кислотной». А тут, надо же, и к слову, и ко столу пришлось, и к постели…. Он, правда, совсем скоро выключил компьютер, лишив ее удовольствия, под каким-то нелепым соусом, что, мол, не очень уютно себя чувствует, когда этот короб жужжит – сознание, что его потом придется выключать, а для этого вставать, мужчину угнетало. Ну, выключил, так вы выключил.

Прошел ровно месяц. Как-то негласно получилось, что выходные дни они проводили отдельно, порознь. Негласное соглашение, и никто не пристает к друг другу с расспросами. Хотя, Марла, по всей вероятности, давно уже должна была пристать к нему с парой вопросов, но почему-то этого не делала. Почему? Во-первых, ей было лень. А во-вторых, вчера ее глазам открылось более, чем живописное зрелище, а именно дело было вот в чем. Мужчина поведал ей, что все выходные усиленно работал, а так же предавался чревоугодию. В понедельник они встретились с ним на спортивной площадке, где он играл в настольный теннис, обнаженным по пояс. «Мячик налево, мячик направо, ну и дурацкая же игра! » - каждый раз думала про себя Марла, наблюдая за перестукиванием псевдоракетками. Вспомнилось, как он рассказывал ей на первом свидании, что играет в теннис. «В теннис он играет» - мысленного передразнивала его Марла, - «так бы и сказал, что гоняет шарик по столу». Итак, сегодня, когда он подошел поздороваться, то даже ни коим образом не пытался скрыть царапины на плечах, очень сильно похожие на следы от ногтей. Марла не страдала провалами памяти, она точно помнила, что не раздирала ему плечи! Так описывает в романах приступы ревности, когда кровь в прямом смысле ударяет в виски? Когда она рассталась с ним утром перед выходными, он был цел и невредим! И еще этот непонятный след на шее... След страсти? Да, весьма похоже. Настолько сильно похоже, что других версий и на ум не пришло. Марла уже сама прекрасно знала, как непросто не его тугой коже поставить «отпечаток»: сама пробовала, был грех. Так что, если это действительно банальный «засос», как же сильно он трахал ту женщину, поставившую ему синяк на шее?! Или же он очень глуп, раз отважился встретиться с Марлой после, наивно полагая, что она ничего не заметит. Или же слишком умен, что так спокойно «все» выставил, не придавая значения ее замечаниям, не обращая на них внимания.

Так был ли у него секс с другой женщиной в этот уик-энд? Следы, очень-очень похожие на ногти и «засос» на шее – это первое, его затяжной оргазм – второе свидетельство состоявшемуся сексу в промежутке между нашими встречами. И в то же самое время не факт. А может все-таки глуп и говорит правду? А долго не кончать ему не позволила Марла? Кстати, именно это она и старалась сделать. Неужели у нее получилось? Вот и дурацкий вывод прорисовался: Марла была в первую очередь не уверена в себе. Это и есть первопричина возникновения ревности и ее доказательство одновременно.

V

– Мне нравится заниматься с ним сексом. Как там говорила та девица? – «…да меня так не трахали с начальной школы…!!! ». Ну да, что-то из той оперы. Хотя мне мало того, что происходит между нами. Я не отказалась, чтобы это происходило в два раза чаще. Секс с ним плотно, словно питон, обвился вокруг моей шеи.

– И в чем же дело? У него что, проблемы с наполнением кровью пещеристых тел? Ты же вроде говорила, он – нормальный, здоровый?

– Да нет никакой у него проблемы!

– Вау, ты завелась, – Джек уже начинал смеяться над Марлой.

– Нет здесь никакой проблемы нет. Главное, сдвинуть дело с места, запустить его в оборот. Я уже говорила, что инициатива в наших с ним отношениях принадлежит мне, значит, мне и в сексе предстоит думать за двоих. Получится – будет просто здорово, не получится… Не знаю что, но к чему-то определенному мы в любом случае придем. Или так, или так…

– Ты делала ему минет? – как всегда в лоб парировал Джек.

– О, не произносите сейчас при мне это слово! – она хотела показать всем своим видом, что она похожа на кошку, намедни обожравшуюся сметаной. – Fuck, не хочется заливаться пошлыми репликами, но произошедшее по-другому никак нельзя назвать, как только – войти во вкус. Сейчас даже не верится, что еще полгода назад другой мужчина не мог у меня этой процедуры выпросить раз в месяц, а сейчас я буквально захлебываюсь от удовольствия. Даже по утрам, до того момента, как он окончательно проснется. I'm sorry, Джек, я совсем забыла, что ты расстался с Анной именно поэтому. Она не умела, не могла, не хотела, ее просто ломало…

– Да, послушала бы она тебя сейчас…

– И что сказала бы Анна?

– Что ей неприятно. Она, по-моему, брезговала, а мне не говорила этого, чтобы не обидеть. А ты ведь тоже брезговала делать минет своему бывшему мужику! А сейчас просто не можешь оторваться от члена своего приятеля, - резюмировал Джек. – Я вижу это по тебе, ты только утром приехала домой, а уже мечтаешь о том, как снова встретиться и разорвать на нем джинсы.

Марла открыла рот от удивления.

– Слушай, откуда ты такой умный взялся?

– Вот-вот, почти так же ты выглядишь с утра… Ему повезло, которого ты сейчас по утрам будишь развратным «завтраком» из его же спермы, – он перевел дыхание и добавил еще более мечтательным тоном, – Мда, я бы определенно от минета с утра не отказался бы…

Марла не услышала его, продолжая говорить о своем.

– Да я все прекрасно про себя знаю, тем более, почему с бывшим мужчиной мысль об оральном сексе ничего не вызывала у меня кроме отвращения.

– И почему? – с неподдельным интересом спросил Джек.

– А может мы не будем вытаскивать из помойной ямы полуразложившейся мусор?

– Сейчас ты будешь смеяться. Можно, я скажу глупость? – он уже начал давиться от смеха.

– Ну, давай, ты и так весь вечер только глупости и порешь, одной больше, одной меньше…

– Это обязательно должно прозвучать высокопарно, приготовься! – он перевел дыхание – Ты, наверное, его не любила.

Теперь пришла очередь давится Марле, только не смехом, а возмущением.

– Вот только не надо только перекладывать с больной головы на здоровую! Не проецируй свою историю с Анной на мою историю с… сам знаешь с кем. И вообще, тебе не кажется, что ты смешиваешь в одном котле божий дар с яичницей?

– И что с того? – Джек вскинул брови.

– Да так, ничего.

– Never say nothing. Впрочем, нормальным женщинам нравиться заниматься оральным сексом. И есть так же миллион причин, почему они не хотят делать нам, мужчинам минет.

– О, а ты откроешь мне эту страшную тайну?

– Ты все эти причины знаешь.

– О. К., давай закроем эту тему. Все равно у меня сейчас в голове совершенно другое крутиться. У нас с мужчиной состоялся вчера интересный диалог. Точнее он рассказывал, а я изображала из себя внимательного слушателя. Или слушательницу? В общем, помнишь ту историю про его непонятную встречу, когда у меня чуть не выросли рога? Ну, когда он сбежал посреди ужина?

– Ты еще спрашиваешь?! Конечно, помню! Ты выгнала меня из дома, чтобы накормить своего любовника ужином, причем мы с тобой сошлись на условии: я ухожу, но ты жаришь на меня дополнительный кусок мяса и оставляешь его мне. Мне! А что получилось? Мало того, что с мясом продинамила, еще и оторвалась на меня ни за что! Вот скажи, в чем я был виноват, если твои чары в смеси таким чудодейственным средством, как жареное мясо не сработали, и он все равно уехал на встречу с другой женщиной?

– Джек, во-первых, в сто пятьдесят девятый раз напоминаю тебе, что ты – обнаглевшая скотина. Во-вторых, почему это ты назвал его моим любовником?

– А кто же он тебе? Вы разве с ним не на сексе совпали?

– Не только.

Джек скорчил пренебрежительную гримасу.

– Ой, во только не надо врать! Ты можешь пытаться залить свою брехню мне, но себе этого сделать не получиться! Вы – именно любовники, существа безымянные.

– Если и так, то я у него, кажется, не единственная.

– А ты хочешь непременно ей стать!

– Хочу!

– Но ты же не любишь его? Или… Стоп, Марла, или я тебя не узнаю, или человек действительно может измениться? А кто совсем недавно был горд собой, провожая утром из своей квартиры двух мужчин?

– Джек, вчера мне хотелось двинуть мужчине за то, что он заставил слушать меня весь рассказ, о том, как его неправильно понимают женщины, – буквально по слогам проговорила Марла, – а сейчас у меня есть непреодолимое желание засадить в яйца тебе!

– Странные вы, женщины, странные, – фальшиво пропел Джек, – И почему же? То есть, за что?

Марла искренне удивилась его вопросу. Как, Джек не знает, за что женщины бьют мужчин в пах?

– Что значит почему? И причем тут «странные вы, женщины»? Может, не стоит делать равнение на большинство. У меня нет недостатков, так что мне не за что изменять. Он просто не имеет права. Мы говорили с ним о моногамии. Договорились, что не будем еще иметь секс с кем-нибудь кроме друг друга.

– Марла, не надо ничего путать! – Джек подошел к ней вплотную, даже как-то вытянулся в росте, и его слова атмосферными осадками полетели на Марлу сверху вниз, – Это ТЫ заговорила о моногамии! Разве не понимаешь? Мужчина и моногамия – это северный и южный полюса планеты. Возможно, что твой любовник значение этого слова только от тебя и узнал. Это ТЫ рассказала ему о своем намерении больше не искать сексуальных партнеров кроме него. ВЫ гласно не договаривались, что не будете иметь еще секс с другими мужчинами и женщинами кроме друг друга. Это всего лишь твое пожелание. Он ничего не обещал тебе, что не будет пытаться встречаться с кем-то еще! Как ты вообще додумалась поднять эту тему в разговоре?!

Последовали эмоциональные выкрики Марлы, содержащие предложения к Джеку отправиться очень далеко в известном направлении. А он даже не попытался выйти из комнаты.

Она отвернулась от Джека, мысленно вернулась во вчерашний вечер. Вернулась к тому моменту, когда осторожно водила своим длинным ноготком по щеке своего мужчины. М-мм, как же ей нравилась мужская щетина, возрастом в двадцать четыре часа – Марла готова была стереть об нее свои губы! Ее тело начало снова тянутся к мужчине с предательской, подлой нежностью.

Марла за несколько дней до вчерашнего вечера начала понимать, что в дело без спроса стали вмешиваться чувства. Силы небесные, разум попытался изменить ей! Он отвернулся, а эмоции подползли к самому горлу и чуть не вырвались на свободу. Все хорошо знают, что чуть не считается, но вчера она еле с ними справилась: они буквально рвали ее на части, крутились на языке, ныли истомой в груди с одной лишь просьбой: «ну скажи ему, скажи…» Марла не на шутку испугалась, словно стояла на краю пропасти и вот-вот была готова сделать в нее шаг. Что-то нежное и заезженное ее же собственными словами переминалось на языке, типа: мне хорошо с тобой; как здорово, что ты рядом; мне очень давно не было так спокойно и приятно… И так далее в пределах ее бурной извращенной фантазии и немалого словарного запаса.

Хотелось выматериться, громко так, смачно, в адрес всех сразу и ее мужчины в частности. А после этой тирады обязательно броситься в объятия раковины и с судорогой желудка изрыгнуть из себя весь романтический настрой.

К Марле без приглашения пришла мысль о том, что она всего лишь женщина, самая обыкновенная и земная, которой сейчас нравится мужчина, и которая испугалась собственных чувств. Она боится быть уязвимой, она не хочет быть раздавленной собственной слабостью. На сердце остались шрамы, они почти не болят, если их не трогать. А она по неосторожности их чуть не вскрыла! Марлу передернуло от воспоминаний о когда-то пережитой боли и разочаровании.

Ей ничего не оставалось, как только выдохнуть, отвернуться к окну и уснуть. Благо, что она слишком устала за день, и сон уже навытяжку стоял перед ней, ждал приглашения, чтобы войти, как только Марла закроет глаза. Мужчина не обнял ее: или не захотел, или ему просто было так удобно. Она с горьким сожалением отметила для себя, что в том есть вся его суть: брать только то, что нужно. А Марла утром снова проснется с вопросом, делает он это намеренно или не нарочно? Обычно ли для него данная манера себя вести, или она приемлема только в конкретном случае с ней? Кто из них выстроил защитную стену выше? Кто устроился удобнее?

Марла дала себе обещание обязательно поговорить с мужчиной. Чтобы до бесконечности не мучиться вопросами. Как-нибудь, о возможности, но непременно.

VI

– Иди ты к черту, Марла! Проваливай! Меня достала ты, твой любовник и вся эта ваша романтическая чушь, которую я из-за тебя должен варить в своей голове! Не спрашивай меня после, зачем ты сейчас это делаешь! Я не хочу ничего знать! А то я скоро блевать начну от переедания твоих отношений…

Джек резко подскочил со своего сломанного кресла, да так, что оно перевернулось. Упоминание глагола «блевать» на самом деле вызвало у него приступ рвоты. Через секунду уже захлопнул за собой дверь туалета; еще через секунду оттуда в уши Марле посыпались характерные звуки, исходящие от сотрясающегося желудка.

Джек вернулся уз туалета зеленым. Казалось, что и голос его тоже позеленел.

– Марла, я понял четко одно: ты запуталась сама и запутала меня. Когда ты с ним познакомилась, я услышал от тебя фразу, что не будешь ничего усложнять. Ну, было такое?

– Да, правда, – она чувствовала себя, словно стоя под обвинительной речью прокурора.

«Прокурор» продолжал.

– То тебе был нужен секс, потом ты решила поиграть в «ревность», а теперь что?

– Ничего, белиберда сплошная. Я не могу его никак систематизировать, не могу дать точное определение его действиям. А ревность… Мне скоро станет совсем плохо от твоей правоты! Время играет не в мою пользу, отсюда и ревность. Всегда будет кто-то моложе, привлекательнее, энергичнее, острее на язык дышать в затылок.

VII

– Как это пошло все, - сказала Марла. – Противно и некрасиво.

Марла не выспалась, она не успела сделать это в промежутке времени между тремя часами ночи и семью утра.

Круглосуточная служба такси, - в очередной раз подумала про себя Марла, - как хорошо, что она есть! Потребителю этой услуги очень удобно, что на рынке данного вида сервиса сложилась жесткая конкуренция: на самом деле появился выбор, ушло в прошлое такое понятие, как ночной тариф. Такси выручило ее посреди ночи. Проснуться утром рядом с ним? О, нет, об этом даже подумать было страшно! Нет, ей надо оборвать себя прямо сейчас, в темноте, пока Марла еще могла представить, что кроме нее, голоса диспетчера в телефонной трубке и такси в городе никого нет.

– У тебя похмелье, - равнодушно констатировал Джек.

– Ты же знаешь, что вчерашний вечер прошел в компании с пепси, а после с чаем.

– А лучше б было напиться…– словно он не знал, что это было бы не лучше.

– Да, это точно.

– Ну, и чем сегодня займемся?

– Ты поможешь мне писать.

– С какой это стати?! – искренне удивился Джек.

– У тебя нет выбора.

– Сама знаешь, что есть. Всегда. И у тебя тоже.

– О чем это ты?

– О том, что ты просто не можешь знать свое даже приблизительное положение в пространстве, если находишься в точке отчета. И о том, была ли эта точка стартовой или финальной, ты тоже знать не можешь.

Марла смотрела на него почти минуту, не знаю, что же правильнее сейчас будет сделать: расплакаться, пожалеть себя или поздравить? Джек слишком точно подытожил все ее долгие рассуждения и мытарства. Но, внутренне уже согласившись и приняв ситуацию, вот так, обыденно и прямо услышать правду о себе она была не готова.

– Я ничего не  смогу сделать до тех пор пока, пока нахожусь без движения?

Джек с жадностью вдохнул воздух, словно два минуты под водой задерживал дыхание.

– А говорила, что ничего не понимаешь…

VIII

Прошла неделя. Марла вновь задумалась о смене мобильного телефона. Была ли у нее мания приобрести более новую, престижную модель? Тут даже не смешно. Кто угодно мог руководствоваться этим при выборе новой телефонной «трубы», но только не Марла. По ее, как ей казалось собственному, глубокому убеждению мобильный телефон предназначен для того, чтобы звенеть, то есть принимать вызовы. Ее же аппарат регулярно выпадал «вне сети» в радиусе двухсот метров от базовой станции. Мало того: кнопки на панели неудобные, вечно как-то криво прижимаются, дисплей хоть под лупой рассматривай, все равно ничего не видно будет. Ко всем своим недостаткам можно было прибывать еще один, точнее функцию сохранения десяти одинаковых номеров подряд, которую создатель данной модели по неизвестным причинам посчитал целесообразной. И все же Марла любила свой мобильник, пусть даже и никогда не говорила ему о своей любви, все чаще она кричала на него матом. А еще она любила, что он всегда с ней рядом. Или не всегда? Ну, было дело, забыла она его как-то абсолютно не нарочно в квартире мужчины. Но она же его там не бросила! Не бросила, вернулась, забрала с собой.

Уже было глубоко за полночь.   Коньяк не снял напряжения, не избавил от поганого настроения. Он смог только в незначительной части разбавить тяжесть отвратительного вечера, который обязательно нужно было запить чем-нибудь покрепче.

Определенно, нельзя столько курить в замкнутом пространстве. Марла продолжала сидеть в окружении табачного облака, не могла заставить себя встать из-за стола и открыть балконную дверь, чтобы проветрить комнату.

– Джек, ты спишь?

Он подал последний признак бодрствования около получала назад. Коньяк оказался сильнее, его было больше, и Джек капитулировал. Растворился в своем доисторическом кресле, затолкав себя в него целиком. Но его отсутствие было лишь видимостью.

– Уснешь тут, когда ты остервенело долбишь клавиатуру, – он потянулся за мятой пачкой сигарет валявшейся на полу, стараясь не задеть пепельницу, но в итоге опрокинул ее. Джек пристально разглядывал теперь уже валяющиеся рядом с сигаретами окурки и пепел, с видом человека, впервые увидевшего, как на пол падает пепел. – Вот дерьмо…

– Разве? А я все время считала, что это – пепельница, – попыталась пошутить Марла.

Он не прореагировал, через секунду забыв про инцидент с пеплом.

– Слушай, жертва глобальной паутины, сколько ты уже часов подряд сидишь за компьютером? Мне почта приходила?

– Не знаю. Я закрыла почтовую программу.    

– ?

– Не хочу знать, что от него еще нет писем. Я удалила его номер ICQ из контактного листа. Стерла запись в sim-карте мобильника, замазала штрихом в телефонной книжке. Я знаю, что сообщений и звонков не будет. Лишние доказательства этому мне не нужны. Джек, знаешь, что противнее всего?

– Нет, но предполагаю, ты мне сейчас скажешь.

– Противнее всего – не испытывать чувств. Я нисколько не обижена, не расстроена, я даже не ненавижу его! Просто хочу, чтобы время шло чуть быстрее, чтобы он поскорее исчез из моей памяти.