Эра Любви. Из книги Короткие рассказы о любви

Его звали Василий. Ее – Наталья. «Василий да Наталья» - говорили про них злые языки. Еще в школе они начали трахаться, потом – кто где: он - на квартире друзей, она – в институте. Друзей противоположного пола у них было столько, что можно было свалить их трупы в кучу и, забравшись наверх, размахивать чьими-то красными плавками, привлекая внимание прохожих.

Василий отличался умом и красотой – сверстники были гораздо умнее и симпатичней него. Наталья, напротив, была куда сообразительней и красивее сверстников Василия. Василий недоумевал: «Почему характеристики сверстников являются столь показательными? »

А у Натальи была одна черта – скорее, черточка характера. Она, когда напивалась, становилась ужасной сукой, как все бабы. И однажды, как всегда напившись, Наталья сказала:

- Я вот как представляю картину мира: облачка, солнышко, домик с печной трубой, забор, дерево, Мама и я.

- Ничего глупее придумать не можешь? – спросил я.

- Могу. Тоже самое, только без меня.

- Ну ты и сука! – без лишних доводов констатировал я. Василий не знал даже, что такое констатировать.

Наталья обиделась, но уйти ей было некуда. Я попытался было рассказать ей о роли Бога в нашей жизни, но она запустила в меня сперва расческой, а потом – недоетым кальмаром. Этого было достаточно, чтоб я и сам потерял веру.

Просидев пол часа в молчании, любуясь ее красотой и искусно игнорируя попытки примирения, я предложил идти спать. Я сказал ей, что так со мной всегда – с каждой новой девушкой, и она назвала меня извращенцем.

Проснувшись в три часа ночи, я отправился на кухню и съел «ЧокоПай».   От внезапного воодушевления, я разбудил Наталью и до самого утра мы занимались любовью… Вы спросили «Что дальше? ». Ну откуда мне знать?.. Кажется, я заснул, но даже во сне мы продолжали делать «это»…

Утром я сел на стул и задумался «А где же Наталья? Неужели все это было лишь мистическим наваждением? » Услышав на кухне скрип инвалидной коляски, я поспешил туда:  

- Бабушка, ты не видела тут одну девушку?..

- Видела, и не одну – она хихикнула и лукаво улыбнулась, - Много их тут перебывало… Целая дюжина!

Я забеспокоился. Все ли в порядке с бабушкой?

- Ты считать, что ли, бля, разучилась? Или с кем меня перепутала, на ***? Их было здесь больше сотни!!

Внезапно появилась Наташа:

- Кого?

- Или «Чего» - поправил я.

- Кого  ил или чего?

- Предметов обихода. В этой чертовой квартире их было сотня, а то  и больше. Сейчас же – порядка девяносто трех.

Мне показалось, что она поверила.   От осознания собственной значимости я полез целоваться. Василий негодовал: «Как можно быть таким эгоистом? Наташа, вполне возможно, не хочет в данный момент целоваться». Но Наташа потянулась губами к моему уху и неуверенно прошептала «Я люблю тебя».

Происходило ли это на самом деле? Чтобы удостовериться, что не сплю, я больно-прибольно ущипнул себя за грудь. От боли я заплакал. Могло ли это быть правдой? Мог ли я плакать? Чтобы разобраться в этом, я ущипнул себя подмышкой. Наташа смотрела на меня непонимающим взглядом. О, это непритворное, жгучее непонимание!.. Какое желание понять мою реакцию на ее признание в любви читалось в ее глазах! Как не хотел я верить, что совсем недавно назвал эту девушку сукой!

Чтобы хоть как-то смягчить обстановку, я принялся щипать себя тут и там и, о, боже, Наташа, видимо, чтобы понять меня, стала тоже щипать себя во всех местах! *(кроме самых интимных, что тождественно и в моем случае)

«Хочешь дам ему в рыло? » - спросил бы Василий, окажись рядом, - «О, боже, Наталья, что ты делаешь? »

Я крепко схватил ее, прижав к себе, и неистово целовал ее лицо, шею, уши, темя. Ее губы… Не позволяя ей пошевелиться, я пламенем языка прожигал ее так глубоко, что она словно задыхалась… то теряла сознание, то боролась…

Сорвав с нее одежду, я поднес ее тело к распахнутому окну и струя холодного ветра заморозила ее соски и губы, покрыла тело оболочкой сладкой прохлады.

- Зачем? – стонала она, - Зачем?

«Мы поженимся. Обязательно поженимся» - звучало у меня в голове.

Задержав взгляд на букете ромашек на столе, я схватил нож. Было ли это реальностью, кошмарной реальностью, или сновидением, путешествием по скрытым подсознательным желаниям с ассоциативно созданным ландшафтом, ведь бабушка  - она то есть, то нет, то осенний ветер, то весенние цветы… Никто не любит меня! Все это – фантазия.

Не понимая уже, что происходит, я хотел только одного – разобраться, прояснить для себя ситуацию, понять наконец… проснуться или понять, что отсюда нельзя проснуться… Кровь брызгала как сок от разрезаемого апельсина и лилась как опрокинутый стакан сметаны. Последние конвульсии передергивали ее обнаженное окровавленное тело, но теряя кровь, оно обретало спокойствие.

«Я лишь хочу доказать, что я… - орал я сквозь слезы, - что если ты правда любишь меня… То и я… Я тоже тебя люблю! » Я совсем без силы продолжал  какое-то время тыкать ее ножом, не нанося никакого вреда. Потом пелена неясности рассеялась, и мои нервы сдали окончательно. Я метался, орал на себя, в отчаянии прыгал по полу, ясно осознав необратимость содеянного. Крах всего, что я только мог иметь, о чем мог мечтать… Все вмиг ушло. Мой последний шанс все исправить… Я ее Убил! Чернота сожрала все мои мысли. Дальше я действовал уверенно.

Нож был крепко сжат в руке. Встав  на колени на краешек кровати, я поднес острие к груди. Нащупав между ребер биение сердца, я приставил к этой точке кончик ножа и, крепко держа его перед собой, подался вперед, позволив телу грохнуться на пол и умереть…

Рядом лежала моя любимая девушка. Она открыла глаза и вопросительно посмотрела на меня. Я улыбнулся: «Ничего! Спи, потом  расскажу! » Если не забуду…

7.02.03