Утро

«Если Бог вездесущ, любая дорога должна вести к нему» С. Лец

УТРО

Утро. Трель звонка. Занятый своими мыслями, машинально открываю двери…

Так всегда происходит, когда гость по сердцу, но является именно тогда, когда его совсем не ждешь. Мы мгновения смотрим друг на друга: я – на Барсенка, он - на меня. Его серые глаза распахнуты, и, кажется, источают одновременно несколько состояний его души: волнение - а вдруг он попал «не в настроение», а вдруг он увидит из-за двери хмурое или, того хуже – лицо с гримасой равнодушия: «а, это – ты…», но и еще: в уголках глаз, искрящуюся радостью надежду – «вы мне обрадуетесь, я это знаю! ». Мое настроение «в полете эмоций на лице» трансформировалось в считанные мгновения из удивления в расплывшуюся до ушей довольную улыбку. Но в эти мгновения через душу прошмыгнула черной кошкой мысль – не спроста! С Барсенком не было его шустрой собачонки Дины, которую он выгуливал всегда рано утром. Малорослая чернявая дворняга с умными глазами при встречах проявляла ко мне столько дружелюбия, что с лаем бросалась защищать меня, хватая того же Барсенка за штанины, когда тот начинал какую-либо шуточную возню со мной. И она лаяла до тех пор, пока мы с Барсенком не отходили друг от друга. Теперь «ревнительницы» с ним не было…Есть следствие…в чем причина?

«Заходи! » - выпалил я, радуясь не понятно каким перспективам, но, как и всякий обычный человек, довольный тем, что утро открывалось приятным и загадочным оборотом событий.

Барсенок прошел в комнату. Я чуть задержался. Закрыл двери на защелку… Странное предчувствие того, что Небеса в такие моменты не требуют от тебя никаких размышлений – просто послушно следуй предначертанному свыше и все.

Барсенок в комнате не сел как обычно в «крутящееся» кресло у стола рядом с компьютером, а расположился на диване, чуть «съехав по-домашнему» в положение «полулежа». Он молча смотрел на экран телевизора, который машинально выдавал на-гора пережеванную в своем электронном чреве «жись».

От всей фигуры Барсенка исходил мощный и ясный призыв: «прикосновения ваших сильных и нежных ладоней!" Это интуитивно ощущалось. Есть общение между людьми с помощью жестов, но вот, оказывается, есть еще общение и с помощью бесчисленных комбинаций размещения частей тела и самого тела «в пространстве». Огромный напор изнутри, рвущихся к удовлетворению потребностей, «строит» не только речь, ее эмоциональную окраску, но и не менее красноречивый «язык тела». Особенно, когда всякое произнесенное вслух слово будет обязательно в этих обстоятельствах лживым, неискренним и приземленным, ибо до венчания мысли, слову не избежать «первой ночи» на ложе нашего изощренного Разума. «Употребленное слово» всегда будет «дешевле» в передаче естественного в сравнении с неподвластными сознанию первородными чувствами, фонтанирующими и истекающими из самого центра нашего сокровенного «Я».

Одетый в черного цвета джинсы, Барсенок, по-мужски широко расставив ноги, также широко раскинул руки на спинке дивана. Слегка склоненная набок голова, упиралась затылком в мягкий ворс «восточного» ковра. Даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы мое Сердце сделало то, что Разум бы жевал целых 60 секунд – оно в толчке от прошлого к настоящему не только объяснило каждой клеточке на ее уровне ее сверхзадачу, но и решительно «вырубило» аналитические центры Разума, увлекая всего меня в стремнину вырвавшихся на свободу чувств.

Я опустился на колени, и мои руки заскользили по бедрам Зубренка к его поясу…нырнули под толстовку к спине…Тело его слегка напряглось, потом стало выгибаться, убегая прочь от сладострастной лавины «мурашек», освобождающих губы для улыбки и сердце от доспехов неприступности. Из его уст вырвался глухой стон, впитавший ожидание, напряжение и желанное освобождение от сомнений и неизвестности, вперемешку с радостью от того, что мы оба сейчас интуитивно понимали, что мы хотим друг от друга.

Я не успел его обнять.…Это произошло так, как это происходит с людьми, наблюдающими за медленно падающим трюмо. Секунда изумления, секунда смятения от невозможности предотвратить происходящее событие, и зажмуренные глаза с тягостным ожиданием звона разбивающегося зеркала.

Барсенок просто бросился в мои объятия, крепко обнял за плечи, прижавшись щекой к моей шее и теплыми губами к плечу. Какое неожиданное ощущение непонятного удовлетворения от этой вырвавшейся у мальчишки наружу нежности. Словно мы шли с ним всю жизнь к предмету нашего любопытства, но открыли «по ходу жизни» неизмеримо более существенное для каждого из нас – возможность не стесняться того, что было истинной причиной нашего поиска – нас самих в нашей истинной плоти и сути.

Ах, как быстро превратилось в «ничто» та стена, нагроможденная из смеси самостийных обобщений и околонаучных теорий, что с железобетонной основательностью возводил Разум вокруг пространства тонких энергий. Ему никогда не хватит всех придуманных им понятий для точного объяснения вечно движущегося многообразия его собственного Бытия, где скрыта тайна и его собственного рождения.

Вдруг ладонь Барсенка дрогнула и он как-то робко, едва касаясь, прикоснулся к моей голове... МИР СТАЛ БЕЗМОЛВНЫМ.

И лишь одну просьбу: «Входи! », ласковым эхом вселенского шепота, Всемогущее Бытие замкнуло в безмолвном пространстве вокруг паривших в невесомости душ.

____________________