Недержание

Нет-нет не фигуральное, а натуральное. Физиологическое. Девочка, приходящая к Павлу Сергеевичу Туровцеву по субботам, принюхалась и сморщила носик. Хозяин беспомощно развел руки и объяснил.

- Ну дела! - удивилась Зоечка, - будешь мне доплачивать двадцать процентов за аромат. А ты уверен, что рак не передается половым путем? Хорошо, я проконсультируюсь, но сегодня ты наденешь презерватив, у меня есть, и мы начнем в ванной комнате. Я тебя предварительно помою.

В ванной, лаская маленькие грудки, Павел Сергеевич предупредил:

- Так интенсивно не нужно. Все может завершиться здесь.

- Потерпи. Я не хочу, чтобы он… Ну вот! Я же просила потерпеть. Не тискай так, больно! Извини. Мне тоже досадно. Может ты немного отдохнешь и воспрянешь? Час? Многовато. Я предполагала обслужить еще клиента в твоем районе, но если ты заплатишь, я подожду.

Проводив вежливым кивком пациентку, Сара Борисовна порхающей скорописью заполнила карточку и посмотрела на часы. До конца приема оставалось менее двадцати минут.

- Сара Борисовна, больше никого нет, а он меня уже час ждет, - сестра изобразила на личике гримасу страдания.

- Иди, Машенька, иди, - разрешила врач, - завтра у нас первая смена. В семь тридцать ты должна быть в кабинете.

Оставшись одна, она сложила разбросанные по столу бумаги аккуратной стопкой, откинулась на спинку стула , устало прикрыла глаза и услыхала тихий стук в дверь. "Не приму, - решила она, - устала".

- Войдите.

- Добрый вечер, - в дверях стоял худой мужчина лет пятидесяти в сером мятом костюме. На бледном лице его блуждала виноватая улыбка, воспаленные глаза помаргивали и с робкой надеждой смотрели на врача.

- В регистратуре сказали, что прием закончен… На ваше усмотрение. Если вы не можете, я как-нибудь в другой раз, - пролепетал пациент  и вздохнул.

- Могу, - неожиданно для себя сказала Сара Борисовна , - давайте карточку.  

Надежда в глазах мужчины исчезла и он обречено подошел к столу.

- Садитесь и рассказывайте.

Пациент сел за стол и молча разглядывал врача.

- Рассказывайте, - поторопила его Сара Борисовна, - что у вас?

- Неловко говорить… Проблемы…, - выдавил из себя пациент.

- Сексуальные, - вздохнула врач и пожалела, что не перенесла визит на завтра.

- Нет-нет, урологические.

Сара Борисовна отложила карточку и посмотрела на пациента.

- Не могу удержаться… Как маленький… По утрам меняю постельное белье.

- Та-а-ак, - протянула врач, - а сейчас?

- Сегодня не пил ничего с утра, поэтому…

- Анурез. С детства?

- Ну что вы! Недели две, пожалуй. Вначале чуть-чуть. Потом все хуже и хуже.

- Стресс? Испугались чего-то?

- Нет-нет. Веду умеренный, пожалуй, даже степенный образ жизни. Пять лет назад случился у меня инфарктик , после чего старательно берегу нервишки.

- Разденьтесь до пояса и приспустите брюки. Мне нужен ваш живот. Так. Пройдите за ширмочку и ложитесь. Ботинки можете не снимать.

Сара Борисовна села на стульчик рядом с банкеткой и твердыми пальцами начала мять впалый живот пациента.

- Тут больно? А тут? Героизм мне не нужен. Вы дрогнули, когда я надавила мочевой пузырь. Было больно?

- Немного.

- А вот здесь?

- Сильнее.

- Давайте-ка взглянем что там. Вас когда-нибудь смотрели на УЗИ?

- Нет, доктор. Не припомню.

Сара Борисовна смазала пациенту живот кремом, поводила по нему излучателем, всматриваясь в монитор, потом остановила датчик в самом низу живота и долго смотрела на экран. Лицо ее изменилось, стало отчужденным. Она выключила прибор и с минуту молчала.

- Нет-нет, не одевайтесь. Спустите брюки до колен и станьте на четвереньки. Трусы тоже опустите. Мне нужно прощупать предстательную железу через задний проход.

- Господи! Доктор, помилосердствуйте! - на щеках пациента появился нездоровый румянец, в глазах высветился испуг.

- Я врач-уролог. Не стесняйтесь. Я потихоньку, больно не будет, - говорила Сара Борисовна, надевая на правую руку резиновую перчатку. Она уже все поняла, но была слабая надежда, что это всего лишь тяжелое хроническое воспаление. Пациент, стиснув и даже чуть оскалив зубы, выполнил указания врача и стоял в нелепой и, как ему казалось, омерзительно стыдной позе. Сара Борисовна нащупала железу, чуть надавила на нее, отчего пациент дрогнул всем телом, и последние сомнения исчезли, - а кровянистые выделения из канала вы не замечали?

- Не замечал, - чужим хриплым голосом ответил пациент.

Можно было на этом и закончить, но она решила довести исследование до конца.

- Возьмите в правую руку вот это стеклышко и приставьте его вплотную к отверстию канала. Да не стесняйтесь вы Бога ради! Обнажите головку. Так. Рука у него дрожит! Успокойтесь! Сейчас я надавлю. Будет немного больно, и из канала выступит капелька секрета. Капля должна попасть на стекло. Вам ясно?

Пациент судорожно вздохнул и не ответил.

- Ну вот и все. Давайте стеклышко. Одевайтесь.

Сара Борисовна сунула стеклышко под микроскоп, с минуту смотрела в окуляр и бросила стеклышко в сорный бачок. Раньше принято было скрывать, а сейчас?. Она взяла карточку с записями врачей. Павел Сергеевич Туровцев. Пятьдесят три года. Кардиолог: ишемический инфаркт. Левый желудочек. Рубцевание проходило тяжело. Невропатолог: тут все чисто. Она вгляделась в багровое с каплями пота лицо пациента. Высокий с залысинами лоб. Отчаянно смущен. Через полгода начнутся боли. Надо будет колоть пантопон.

- Садитесь. Садитесь, Павел Сергеевич. Я должна огорчить вас. Очень огорчить, - голос врача вдруг дрогнул. Она облизала губы и замолчала. Господи! Ну что же это! Ведь не первый раз.

- Да вы не волнуйтесь, доктор. Я читал медицинскую энциклопедию и предполагал диагноз. Рак предстательной железы? Надеялся, что это аденома, поэтому и пришел к вам. Ну и это отвратительное недержание… Ничего нельзя сделать? Задета мышца пережимающая канал? Неоперабельная стадия.

Сара Борисовна еще раз облизала сухие губы, налила в стакан воду из стоящего на столе графина, выпила, положила руку на пухлую от записей карточку больного.

- Отчего же? Возможно еще операбельная. Необходима консультация онколога, - тихо сказала она.

Помолчали. Нервный румянец пациента исчез. Бледное лицо его стало спокойным.

- Нет, - твердо сказал он и накрыл ладонью мелко дрожащие пальцы врача.

Нудный осенний дождь сыпался с темного низкого неба. Сара Борисовна щелкнула пестрым зонтиком, зябко передернула плечами и направилась к остановке автобусов. Плечистый чуть сутулый мужчина в распахнутой бежевой дубленке и с непокрытой головой дождя не замечал. Рядом с ним тихо урчала серая приземистая машина. Увидев Сару Борисовну, он смахнул ладонью капли влаги с лица, заулыбался.

- Ну наконец-то! Заждался. Припозднилась ты. Я подъехал к концу приема. Садись скорей, промокнешь. Ужин я купил.

Сара Борисовна закрыла зонтик, поцеловала мужчину в твердую мокрую щеку.

- Молодец, что заехал. Устала.

- Может ко мне?

- Нет, Петенька, отвези меня домой. Приму ванну и лягу. Ужинать ты будешь у себя дома без меня. Извини.

- Я ее полчаса жду под дождем, а она…

- Не жалуйся и не скули. В другой раз. Не соответствую я сегодня совместным утехам.

- Недужные дни? - интимно поинтересовался плечистый, - прошлый раз это нам не очень мешало.

- Все, Петр Андреевич. Не серди меня.

- Мы раздражены, - разочарованно протянул плечистый Петенька, усаживаясь за руль.

В субботу, вытянув из бельевого шкафа последнюю простыню, Павел Сергеевич залил горячей водой стиралку, заложил туда духовитые подштанники, бельишко. До прихода Зоечки надо бы успеть со стиркой. Присев рядом с натужно гудящей машиной, он вдруг подумал, что ставшего привычным нетерпеливого ожидания не чувствует. Зоечка появилась в его жизни примерно полгода назад, когда он уже окончательно рассорился с женой. Осознав через месячишко после ее ухода, что она не вернется, он позвонил бывшему сослуживцу, поздравил его, стараясь говорить небрежно-снисходительным тоном, и купил газету с объявлениями. Позвонил. Весело спросил цену. Зоечка весело ответила. Продиктовал адрес. Веселый, совершенно бездумный, но профессионально-затейливый секс постепенно вылечил его душевную озабоченность и стал привычной телесной радостью. Прикрыв глаза, он вспоминал юную темпераментную девочку в самых экзотических ситуациях, но в его душе, и не только в душе, ничего не шевельнулось. Вспомнилось дурацкое и бессмысленное посещение врача. Зачем ходил? На что надеялся? Погнал страх близкой смерти? Нет, пожалуй. Он притерпелся к нему еще в кардиологической реанимации. Недержание, постоянный тошный запах мочи, надежда, что хоть этого можно избежать заставила его идти к урологине. Какая дама, однако! Чудо, как хороша! Богиня! Ее "исследования" теперь почему-то уже не казались стыдными, а вызывали лишь грустную улыбку. Вспомнились длинные дрожащие пальцы и скорбь на лице.

Павла Сергеевича, задремавшего под монотонный шум машины, разбудило короткое бренчание дверного звонка. "Не успел, - подумал он, глядя на кучу грязного белья и пенную лужицу под вибрирующей стиралкой, - заплачу и извинюсь. Не могу сегодня", - решил Павел Сергеевич, щелкая замком. В дверях с букетом ярких тепличных гвоздик стояла урологиня. "Не может быть," - твердо подумал он, но все же спросил:

- Вы?

- У вас большая стирка, - не здороваясь, гостья прошла на кухню, сунула букетик в молочную бутылку, забыв налить в нее воды, - не мужское это дело, Павел Сергеевич. Вы доверите мне продолжить?

- Задохнетесь, - грустно улыбнулся хозяин.

- Я начинала сестрой в урологическом центре на Каширке. А вы пройдите в туалет, а затем в магазин. Купите овощи и не жирную мороженную рыбу. Через часок займемся обедом.

Совершенно ошалевший хозяин, не сказав более ни слова, выполнил указания врача. Оставшись одна, Сара Борисовна выключила стиралку, села на табурет, ссутулилась и закрыла лицо руками. Просидев так минут пять, она встала, включила машину, вынула из принесенной сумки халатик, надела его и пошла мыть посуду. Из-за журчания воды Сара Борисовна не сразу услыхала дверной звонок. "Не взял ключи", - подумала она, открывая дверь. Совершенно гоголевская немая сцена длилась не долго.

- Вы дочь Павла Сергеевича? - задала Сара Борисовна напрасный вопрос.

- Нет, - блеснула глазками Зоечка, - он меня…

- Ясно, - перебила ее урологиня, порылась в сумочке и протянула ей ассигнацию.

- Возьмите и больше сюда не приходите. Вашего клиента теперь буду обслуживать я.