Странная любовь ксении кнолле. Тематика: Истории про любовь

СТРАННАЯ ЛЮБОВЬ КСЕНИИ КНОЛЛЕ.

[Она была] из числа тех запойных читателей, что с самого нежного детства проглатывают любой печатный текст.

Артуро Перес-Реверте. «Клуб Дюма, или Тень Ришелье»

Москва. Середина осени, серая и дождливая, жутко холодная, когда ничего не хочется делать. А мне и так ничего не хочется – у меня все есть: прекрасный муж, который к тому же зарабатывает деньги и любимая собака. Я давно уже не работаю и не стремлюсь это делать. Я  тихо сижу дома, читаю и довольно часто скучаю от одиночества. Не могу сказать, что мне не с кем общаться, у меня много друзей, но все они трудятся из дня в день, с утра до ночи, лишь иногда позволяя себе маленькие радости. И только я живу беспечно сама не зная зачем. Так вот, как раз в середине осени со мной и случилось небольшое происшествие, которое на всю зиму избавило меня от скуки. Собственно говоря, случай это был совсем «местного» масштаба, заметный только тому, чья жизнь начисто лишена каких бы то ни было событий. Я, проснувшись по обыкновению ближе к одиннадцати, уже в полдень удосужилась выползти во двор со своей таксой. Все было как всегда: сырость и ледяной ветер, спешащая домой собака, я сама, замерзшая и не выспавшаяся. Все, да не совсем. Я забыла ключи от дома. А там никого нет. Мой муж уехал по делам и вернется не скоро, все подружки на работе, да и живут далеко от нас. И даже единственной знакомой соседки как назло не оказалось дома. С легкой грустью вспомнив детство, когда «двушку» на автомат можно было найти рядом с будкой, я устроилась в подъезде на подоконнике – там не так холодно и совсем сухо. Собака, правда, попыталась возмутиться, но, полаяв минут десять на запертую дверь, безнадежно вздыхая, заснула на коврике. Прошло наверно с полчаса. Я смотрела в окошко на редких прохожих, утешая себя мыслью о том, что на улице еще хуже и что все на свете когда-то кончается. Наступит вечер, приедет муж… Мое  воображение рисовало  идиллическую картину семейного ужина. Я не ела со вчерашнего дня и мечтала в основном о еде. Так вот в этот момент за моей спиной раздались шаги и тихий вежливый голос произнес:

-    Добрый день!

- Добрый! – ответила я раньше, чем увидела говорящего. Но все-таки повернулась, скорее из любопытства, чем из вежливости. Повернулась и замерла от неожиданности. Я прекрасно знала стоявшего передо мной человека. Мы уже много лет жили в одном подъезде, но он никогда не здоровался со мной, не отвечал на мои приветствия, просто не замечал моего существования.

«Что же заставило его сегодня изменить своим привычкам? » Правда этот вопрос я задала себе много позже. А в тот момент я  подумала, что у меня появился шанс не торчать целый день в подъезде. Я поспешила им воспользоваться и на вопрос «как дела? » рассказала ему о своей забывчивости. Как я и рассчитывала, он предложил воспользоваться его телефоном.

«Но почему? » И об этом я задумалась позже, а так же и о том, как он очутился на моем, третьем этаже, хотя жил выше.

А пока мы поднялись к нему на последний этаж. Он гостеприимно распахнул передо мной дверь квартиры и показал стоявший на кухне телефон. Я быстро дозвонилась до мужа, услышала в ответ, что он, конечно, очень постарается, но вряд ли вернется раньше четырех. Грустно вздохнув, я поблагодарила хозяина и собралась уходить.

- Неужели вы собираетесь провести эти часы на лестнице?

- Какую-то часть. А остальное время я буду гулять с собакой.

- В такой дождь? Вряд ли ей это понравится. Она и так уже мокрая.

- Ну, просто понаблюдаю за детьми, - предположила я.

- Но во дворе нет ни одного ребенка.

- В конце концов три-четыре часа ничто по сравнению с вечностью…

- А  может быть вы просто проведете их у меня?

- У вас? Но ведь мы едва знакомы! Это не очень удобно.

- Отнюдь нет. Мы знакомы лет пять или больше?

- Только знаем друг друга в лицо.

- Мне кажется, что это уже немало. Максим, – представился он.

- Ксения, - ответила я, слегка смутившись. Я не люблю свое имя.

- Как смешно – моя гостья – Ксения.

Я смутилась еще больше. Мне показалось, что он намекает на бесцельность моей жизни, на то, что я гость в этом мире. Но он улыбался, в его голосе не слышалось иронии, и я быстро успокоилась.

- Теперь, когда формальности в прошлом – может быть чашку чая или кофе? - между тем продолжал Максим. От его вежливой застенчивости не осталось и следа. Он улыбался, так, как улыбается человек уверенный в себе. И это было ему к лицу – он обладал приятной внешностью, можно даже сказать красивой, высоким ростом, слегка вьющимися светлыми волосами.

- По правде говоря, я страшно голодна – ничего не ела со вчерашнего дня, - произнесла я, начисто забыв о приличиях. Но Максима это, кажется, не смутило.

- Есть яйца, сосиски и банка консервированных шампиньонов – джентльменский набор холостяка, - засмеялся он. – Увы, ничего лучше предложить не могу.

В кухне воцарилась тишина, я мучительно пыталась выбрать что-то одно, Максим же истолковал мое молчание по-своему и, пока я думала, поставил на огонь сковороду. Быстро порезал сосиски, открыл грибы и за считанные секунды соорудил восхитительную яичницу.

- Прошу к столу! – эта фраза была явно лишней – я уже и так там сидела.

- Как вкусно пахнет!

Мы обменивались пустыми репликами, просто потому, что так принято - разговаривать даже тогда, когда сказать друг другу нечего. Но такой разговор не может длиться вечно, минут через пятнадцать, исчерпав запас дежурных реплик, мы замолчали. Яичница, показавшаяся мне очень вкусной, была съедена. В чашках дымился кофе (я его не слишком люблю, но сегодня все было не как всегда). Мы сидели в деревянных, скорее дачных, чем московских, креслах на чистой, но не очень, на мой взгляд, уютной кухне. Что-то в ее обстановке было холодное, наверно, слишком чувствовалась рука дизайнера, расставившего красивые предметы по местам, но забывшего о простом человеческом тепле. Молчание явно затягивалось. Я не знала, как его прервать, а может, просто не умела. Я вообще не очень разговорчива. Мой собеседник тоже не делал никаких попыток завязать беседу. Мы улыбались, смотрели друг другу в глаза и эти взгляды становились слишком настойчивыми. Время бежало очень быстро и вместе с ним росло напряжение. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не Густав, мой пес.   Весь последний час он обследовал закоулки в квартире Максима и теперь вполне удовлетворивший свое любопытство вошел на кухню и, по давно укоренившейся привычке, деловито пометил дверной косяк. Я покраснела до корней волос, но прежде чем успела произнести хоть одно слово, услышала раскатистый смех.

– Я тоже хочу, - сказал Максим и направился в туалет.

Откровенно говоря, я ему завидовала: «Мужики на редкость беспардонные создания. Ничего не стесняются». Через пару минут он вернулся, улыбаясь так радостно, что я не выдержала и, пробормотав что-то невразумительное, поспешила последовать его примеру.

Напряжение исчезло. Мне стало также легко, как было в самом начале нашего необычного знакомства. Собственно, на этом эпизоде мой визит к Максиму и завершился. Я увидела в окно машину моего мужа и поспешила домой.

- Заходи еще! – пригласил Максим, провожая меня.

-  Обязательно, - ответила я, твердо уверенная в том, что это пустое обещание. Я с трудом завожу новых друзей.

***

Сашка, мой муж, заехал домой всего на минутку, чтобы спасти меня. Конечно, я ему рассказала о новом знакомстве, но всего в двух словах – времени на подробности у меня не было, как не было и самих подробностей. Почему я все-таки вновь не вернулась вечером  к этой теме - не знаю – в моей жизни так мало событий, что я «смакую» каждое. Но так или иначе, обсуждать Максима я не стала. И, наверное, перестала бы думать о нем, если бы не сон, приснившийся мне неделей позже.

Я увидела себя, сидящей с ногами на диване и Максима, положившего голову мне на колени. Мы находились в огромном помещении, заставленном мебелью и совершенно безлюдном.

- Мне, кажется, что я влюбился, - говорил Максим, глядя в пространство.

Кадр сменился и вот я, с молниеносной скоростью, какая бывает только во сне, оказываюсь на улице. В моих ушах звенят слова Максима:

- Давай убежим в Париж!!!!!!

Наверно, сон еще продолжался, но я больше ничего не запомнила и проснулась в каком-то странном смятении. Я узнала то место – маленькую площадь перед универмагом “El Corte Ingles” в Барселоне. Мы были там с Сашкой, случайно забрели вечером, и, даже. И после отправились в Париж. Я прекрасно помню то путешествие, ту чудесную осень, проведенную вдвоем. Полную любви и упоительного уединения.

«Но почему он влез в мои сны? Почему пытается заменить собой Сашку? » этот вопрос мучил меня целый день, но я так и не придумала никакого разумного объяснения. Настроение было на редкость паршивое и я стала перебирать фотографии, сделанные в ту поездку. Мне хотелось выкинуть наглеца из своих мыслей, но он не уходил. Наоборот, случайно попавшие в кадр незнакомцы виделись мне похожими на Максима. Казалось, он оккупировал мои  воспоминания, стал частью моей жизни.

«О чем ты? Какая жизнь? Какие совместные воспоминания? Ты перекинулась с ним несколькими пустыми фразами! Это фантом! Лучше отправляйся на кухню и испеки пирог – скоро Сашка придет» - пыталась я себя успокоить. И пирог все-таки испекла. Но мысли по-прежнему возвращались к маленькой испанской площади.

Пришел Сашка, мы долго болтали о каких-то пустяках, прежде чем он заметил стопку фотографий.

- Как  мило, что ты их достала, - сказал он, рассеяно перебирая карточки. – Но почему вдруг сегодня?

- Мне приснилась Барселона и универмаг “El Corte Ingles”.

- Универмаг? Ах, да.

- И мне весь день мерещится, что там, в этом магазине случилось, нечто важное. Для нас обоих, - мне хотелось, чтобы Саша помог мне разобраться в моих переживаниях. Но пересказывать сон целиком я не стала – это бы увело разговор в другое русло. Я не боялась, что Сашка приревнует, это чувство, насколько я знаю ему не ведомо. Скорее наоборот, предложит пригласить Максима в гости – из вежливости, конечно, ну, и из любопытства. Его ужасно интересуют люди, если можно так сказать. Он обожает кратковременные знакомства, разговоры со случайными собеседниками. Может обсуждать с ними любые серьезные вопросы от эвтаназии до преимуществ улиток-гермафродитов перед млекопитающими.

- Не помню точно, но мне кажется, что ничего особенного не было.

- Откуда же взялся мой сон? Он ведь не мог появиться на пустом месте! – не унималась я.

- Ксюша, нельзя серьезно относится к таким вещам! Мало ли что может присниться! Ты, что, малыш!

- Но мне очень, очень плохо! Весь день! – и все-таки я не стала рассказывать ему  все подробности.

- Плохо? И ты думаешь, что твое самочувствие как-то связано с тем, что тебе приснилось?

- Конечно. Я забыла что-то очень важное и пока не вспомню, не успокоюсь! А ты не хочешь мне помочь.

- Но ведь это почти невозможно. Мы были в Барселоне два года назад.

- Да, ты прав…

- Ксюш, только не плачь! Я попробую тебе помочь! Каждое утро мы ходили сначала в порт – кормить рыб – помнишь, какие они прожорливые? Ты еще говорила, что они напоминают тебе поросят?

Я кивнула. Рыбы действительно были очень забавными – они жадно набрасывались на куски хлеба, которые мы им кидали, отпихивали друг друга, устраивали настоящую кучу-малу и хрюкали. Ну, конечно, по-настоящему рыбы не могут издавать звуки, даже такие простые. Но они боролись за куски у самой поверхности воды и месте с добычей заглатывали воздух - получалось нечто, очень напоминающее хрюканье.

- Потом мы шли купаться. Долго валялись на пляже или бродили в поисках красивых ракушек, - продолжал между тем Сашка. – Обедали в этих ужасных маленьких ресторанчиках…

- Зато попробовали кучу новых блюд, - старый спор неожиданно вспыхнул, да с такой силой. Еще там,   в Барселоне мы радикально разошлись во взглядах на местную кухню. Мне казалась такой заманчивой еда в крошечных забегаловках, обилие рыбы, овощей и еще Бог знает чего. А Сашка наоборот шарахался от них, считая готовившуюся там еду отравой. В итоге мы каждый раз бурно спорили, куда пойти обедать. Каждый приводил бездну различных аргументов, но это было давно.   Я не думала, что и сейчас эта тема вызовет такую болезненную реакцию у Сашки. Прошло слишком много времени, а он не был злопамятным. Обычно не был. Но, как выяснилось, испанские ресторанчики оказались слишком  сильным испытанием для такого эстета каким был мой муж. Таким образом моя попытка вспомнить все происходившее в Барселоне и тем самым понять, почему Максим так настойчиво вторгался в мои воспоминания, грозила окончиться полным крахом едва начавшись. Надо было срочно спасать положение. Единственным приемлемым выходом в тот момент мне показалось признание Сашкиной правоты. Не раздумывая дальше я сказала:

- Сдаюсь! Там было очень грязно и еда была какая-то сомнительная!

Но, как ни странно, моя добровольная капитуляция только подлила масла в огонь. Сашка продолжил ругать тамошнюю кухню и не знаю, чем бы все закончилось если бы не телефонный звонок. Я взяла трубку и услышала голос бывшей однокурсницы. Мы не очень дружили в студенческие годы, я недолюбливала ее за навязчивое стремление общаться, меня раздражали ее звонки. Но сегодня я искренне обрадовалась что она позвонила и постаралась поговорить подольше. Не знаю, удивилась ли Натка моему радушию, но пока мы говорили Сашка успел забыть о своих претензиях и вспомнить кое-что интересное.

- Знаешь, в том магазине ты села на какой-то диван, а я на пол у твоих ног и говорили мы о скором отъезде в Париж. Пожалуй, все. По крайней мере я больше ничего не помню.

- Действительно, ничего особенного, - сказала я, решив остальное обдумать в одиночестве.

***

Однако на следующий день все страхи и сомнения  мне уже не казались столь значительными. Вспомнив свой сон только в середине дня, я вновь его забыла буквально через несколько минут. Меня отвлек Густав: он так умильно выклянчивал бутерброд, что я расхохоталась и долго еще возилась с собакой. Позже, когда уже почти стемнело, я отправилась в «Библио-глобус» и проторчала там до самого закрытия.   Раза два в месяц я хожу в книжные магазины, посмотреть что новенького появилось и купить себе очередную порцию чтива. Именно его, потому что я читаю книги самых разных жанров: и серьезные, почти философские трактаты, и мистику, и романы, зачастую почти бульварные. Я не покупаю, как некоторые все подряд произведения приглянувшегося мне автора, я долго выбираю книгу, листая, читая случайно выбранные фразы и целые фрагменты и покупаю только если она (книга) меня действительно заинтересовала. Сегодняшний день не стал исключением из давно сложившейся традиции, может быть только более богатым в смысле доставшегося мне улова: я выбрала около десятка книг, против обычных пяти-семи. Страшно довольная  неожиданной удачей, и проведя всего каких-то полтора часа в пробках на Бульварном кольце и Тверской, я очутилась дома. Привычная вечерняя прогулка с Густавом  тоже оказалось достаточно приятной – вечер был очень теплый для ноября и я не капельки не замерзла. И, наконец, в самом начале одиннадцатого я добралась до вожделенных книжек и погрузилась в чтение. Пришел Сашка, увидел стопку новых книг и, стараясь не шуметь ушел ужинать в одиночестве. У нас так заведено, что первые сутки после визита в книжный магазин, он не пытается со мной разговаривать – бесполезное занятие. Я, если и отвечаю, то всегда невпопад. Потом, насладившись своим богатством,   конечно веду себя более адекватно, но только не в первый день. Как бывают запойные пьяницы, так попадаются, правда намного реже и запойные читатели. Для меня не существует ничего интереснее чтения. Я не очень люблю смотреть кино или ходить в театр. Еще меньше я хочу общаться с людьми, особенно малознакомыми. Так было всю мою жизнь и, казалось, уже никогда не изменится – в тридцать лет не меняется никто. Но эта осень внесла безумную сумятицу в мою жизнь. Изменила мои привычки, заставила пересмотреть взгляды на себя и окружающих. Я этого не хотела, успела привыкнуть к тихому и бессобытийному бытию. Будучи бесконфликтной – мы с Сашкой ссоримся, только если он этого хочет, - на исходе осени я почувствовала острое раздражение окружающим, стала злиться, совсем беспричинно. Словом, начала меняться, резко и в худшую сторону. Конечно, я не сразу поняла, что что-то происходит. Просто, дня через два после визита в «Библио-глобус» и прочитав всего один роман, правда очень толстый, я, вместо того чтобы немедленно открыть следующий, встав пораньше  отправилась на длинную прогулку с Густавом. Это было странно. Странно настолько, что Густав даже несколько раз пытался улизнуть домой, но я не давала ему такой возможности. Он смотрел на меня с таким  возмущением, что в конце концов мне стало стыдно и мы ушли с улицы. Но что, что я там искала? Зачем провела там целый утренний час? Тогда я не знала точного ответа. Просто меня что-то перестало устраивать в жизни, у меня появились какие-то смутные, не совсем понятные желания. И если бы кто-то понимающий объяснил  в тот момент, что со мной твориться, то, возможно избавил бы и  меня от многих  потрясений. Только той осенью я бы ему не поверила, - несмотря  на свои  без малого три десятка лет я имела смутное преставление о жизни.

День прошел без особых событий, просто еще один день моей жизни. Несколько последующих тоже не запомнились мне ничем, кроме какого-то странного состояния. Если бы мне пришлось описывать их словами, то правильней всего сказать, что у меня была эйфорическая депрессия. Чушь, конечно, так не бывает, или то, или другое, что-то одно, нельзя валить полярные ощущения в один котел. Но со мной было именно так. Чем темней становилось небо, чем тоскливей было у меня на душе, тем острей было предвкушение. Не какого-то конкретного события. Просто чего-то. Не могу сказать замечал ли что-нибудь Сашка, но Густав явно перестал мне доверять. Он теперь старался не отходить далеко, хотя раньше спокойно носился по всему двору. Видимо он боялся, что погрузившись  в мир своих переживаний, я попросту забуду его на улице. И в один из таких вечеров я опять услышала тот же вежливый голос:

- Привет!

От неожиданности я сильно вздрогнула и резко обернулась. У меня за спиной стоял Максим.

- Ты кого-то боишься? Почему ты такая нервная?

- Нет. Просто задумалась, - я старалась не показывать своего раздражения. Но мне все равно было неприятно, что он нарушил мое уединение. Хотя какое уединение в московском дворе, там даже в три часа ночи кто-нибудь есть.

- Я думал, теперь когда мы знакомы, будем чаще видеться! – между тем продолжал Максим.   – А ты больше не заходишь в гости.

- Зайду, как-нибудь, - сказала я чтоб побыстрей отвязаться. Не знаю почему, но я почувствовала себя жутко обиженной. Мне вспомнилось как настойчиво Максим пытался занять Сашкино место в моих воспоминаниях.  

А ночью он опять мне приснился. Мы вновь бродили по улицам Барселоны, держась за руки, говоря друг другу милые пустяки. Обойдя полгорода, как мне показалось, мы очутились в порту, я скинула сандали, с наслаждением прошлась по нагретому солнцем деревянному настилу. Проснувшись я продолжала чувствовать его тепло. И уже не возмущалась, что Максим вторгается в мои сны, я просто решила о нем не думать. Но с этого дня он стал сниться мне почти каждую ночь. Мы также бесцельно перемещались по городу, кормили рыб в порту, держались за руки. Словом вели себя как влюбленные, но никаких объятий и поцелуев не было и в помине.

***

Наша следующая встреча, третья по счету с начала знакомства тоже была случайной. Мы с Густавом совершали очередную прогулку, Максим вышел из подъезда и направился к своей машине. По всему было видно, что он собирается уезжать. Он уже положил в багажник какие-то вещи, открыл водительскую дверь и тут заметил нас. Именно нас, потому что Густав становился постоянным участником наших разговоров.

- Привет! – очень громко закричал Максим, захлопывая дверцу  машины.

В ответ я помахала рукой, орать через весь двор мне хотелось.

- Ты очень занята? – он уже приблизился настолько, что можно было обходиться без крика.

- Ну, да. Я гуляю с собакой.

- А после прогулки?

- Мы должны позавтракать, потом у меня лежит недочитанный роман, еще я хотела…

- Я не об этом. Я понял, сегодня у тебя выходной и ты посвятила его безделью. Но в другие дни, когда ты ходишь на работу…

- Я никуда не хожу. Я не работаю.

- Как? Вообще? А что же ты делаешь? Ведь что-то ты делаешь?

- Живу.

- Живу!?

- Разве этого мало?

- И тебе никогда не бывает скучно? Вот так целыми днями ничего не делать?

- Бывает…

- И часто?

- По разному…

- А ты не хочешь слегка изменить ситуацию?

- Зачем?

- Дурацкий вопрос! На него не существует ответа! Так хочешь или нет? – голос Максима стал неожиданно резким.

- May bee, - ответила я почему-то по-английски.

- Тогда пошли!

- Но куда? Зачем?

- Ты что хочешь разговаривать на таком холоде?

- Мне все равно где болтать.

- Ты не правильно меня поняла, не болтать, я хочу с тобой поговорить… серьёзно поговорить… у меня к тебе деловое предложение…

Мне стало как-то неуютно. Я давно отвыкла от «серьёзной взрослой» жизни, со мной никто не разговаривает о делах, просто потому что некому это делать. У меня есть друзья, но нет коллег по работе, Сашка тоже не считает нужным обсуждать со мной «производственные вопросы». Таким образом слова Максима застали меня врасплох.

- Ксень, что с тобой, я тебя испугал?

- Нет, - сказала я, но голос мой звучал недостаточно  уверено.

- Я уверен, мое предложение тебе понравится. Идем же. Очень холодно.

Я пошла. Пошла потому, что мне нечего было возразить. Пошла потому, что мне нечего было делать. Пошла потому, что мне было очень интересно. Интересно, что кто-то делает мне деловое предложение. Конечно, при взгляде со стороны ничего странного в подобном предложении не было. Но я же не могла смотреть на себя со стороны. «Что же ты можешь мне предложить? » думала я пока мы поднимались в лифте. Но ответа не было.

- Заходи. Раздевайся, но можешь не разуваться. Чай? – Максим говорил не переставая всякую ерунду, а я все ждала когда же он озвучит свое предложение. Ждать пришлось довольно долго, пока вскипит чайник, пока заварится чай, поджарятся тосты… Мне  кажется, что мое согласие выслушать его было для Максима столь же неожиданным, как и его деловое предложение для меня.

- Так о чем ты хотел говорить? – я нарочно подчеркнула слово «говорить» и от этого вопрос получился чересчур жестким.

- О своей работе.

Я слегка опешила. С чего он взял, что мне может быть интересна его работа и неужели он собирается предложить мне место секретарши или что-нибудь в этом роде. Мне стало смешно. Я расслабилась.

- Ну что, перестала бояться?

- А я и не начинала!

- Не верю! Ты очень напряглась: побледнела, задавала вопросы невпопад…

- Это имеет отношение к делу? – мне опять захотелось встать и уйти.

- Извини! – Максим улыбнулся. – Не будем препираться по пустякам. Ты когда-нибудь читала «Даму с собачкой»?

- Конечно! Только очень давно.

- Помнишь сюжет?

- Смутно.

- Как и большинство людей.

- Но какое отношение это имеет…

- Самое прямое. Я фотограф…

- Известный?

- Да, в узких кругах, как говорится.

- А можно посмотреть твои снимки?

- Я покажу, но только чуть позже. А сейчас, пожалуйста, не перебивай меня, дай сказать, - его голос опять звучал резковато. – Я собираюсь создать фотоэпопею «Дама с собачкой». И мне нужна модель. Уже несколько месяцев я делаю пробные снимки, но никак не могу найти то, что мне нужно. Ни одна из встретившихся мне дам не отвечает полностью тому внутреннему образу, что возник у меня в начале работы.

Я заскучала. Терпеть не могу чужие исповеди: у него проблемы, но причем тут я? Я не даю советов: у меня слишком специфический жизненный опыт, чтоб он мог пригодиться кому-то еще.

- Понимаешь, я не могу пригласить профессиональную модель по двум причинам. Если она малоизвестная, то, как правило и малоопытная и бездарная впридачу. Ей не хватает естественности, она специально позирует, манерна, жеманна, а меня это раздражает. Как вариант она может быть и очень некрасивой. На мой взгляд во всяком случае. Или, второй случай, она известна и талантлива. И это тоже плохо. Ее face знает вся Москва, он настолько примелькался, что его воспринимают как лицо своей собственной знакомой. Но все это меня не устраивает, оно разрушает мой замысел…

И он продолжал еще довольно долго в том же духе. Я, мысленно конечно,   ругала его последними словами, а заодно и себя за то, что стесняюсь высказать ему в лицо слова произносимые про себя. Увлекшись внутренним диалогом, я почти перестала слушать Максима и очнулась от внезапно наступившей тишины. Подняла глаза и наткнулась вопросительный взгляд собеседника (правильней сказать компаньона по монологам и неважно произносились они вслух или про себя). Он ждал моего ответа, но я не слышала и половины сказанного им. Причем судя по его выражению, этот ответ был для него очень важен. Что же делать, положение просто критическое! Надо срочно что-то сказать, по возможности нейтральное, но длинное, это даст мне время сориентироваться и может быть он повторит свой монолог еще раз, хотя бы частично. Я начала издалека.

- Я довольно плохо помню сюжет «Дамы с собачкой»…

Но Максим меня тут же перебил:

- Это абсолютно неважно, у тебя будет время ее перечитать, если это тебе интересно. Неси свои фотографии!

- Все? – на всякий случай поинтересовалась я, все еще ничего не понимая.

- Да, особенно те, которые ты считаешь неудачными.

- А их то зачем?

- Ты не фотограф – тебе не понять! А для меня это важно, – отрезал Максим. – Не тяни время – неси!

- Что, прямо сейчас?

- Конечно! Ведь ты почти идеально подходишь, - с этими словами он почти насильно вытолкал меня за дверь. Даже  Густав не успел выскочить следом за мной. Бедняга.

Я спустилась  к себе, отперла дверь – теперь я ношу запасные ключи в кармане джинсов, так, на всякий случай, - взяла с книжной полки толстые конверты с фотографиями, стала их перебирать и решила больше к Максиму не возвращаться. «Он опять начнет грузить меня своими идеями, придется делать вид, что мне интересно. Но любая неискренность заметна. Зачем портить отношения с соседями? Не пойду ни за что! » - решила я и взяв наугад какую-то книжку, улеглась на диван. И как только легла ощутила свое полное одиночество:

- Густав, Густав! – покричала я, ответом мне была тишина. И я вспомнила, что он вынужден был остаться в гостях.

Что ж, придется идти за ним, выбрав фотографии пострашней – может тогда Максим от меня отвяжется. К счастью, мне не пришлось тратить много времени на поиски – все плохие, с моей точки зрения снимки, лежали в отдельном конверте. Не знаю почему я их не порвала давным-давно, наверно хранила для такого момента – предчувствие, не иначе.

- Как ты долго! И такса твоя совсем извелась, стоит уткнувшись носом в дверь и жалобно стонет!

- Я выбирала.

- Ну, и как успехи? Впрочем, давай я сам посмотрю.

- Я выбрала самые гадкие!

Но Максим уже не слушал меня, он жадно впился глазами в то, что я ему принесла, его переполнял восторг.

- Но это же гениально!

- Что именно!? Эта гадость снятая дешевой мыльницей?

- Твое лицо! Оно на редкость фотогенично. Я такого еще не встречал, хотя снимаю с незапамятных времен.

- Так зачем тебе я? Что ты собираешься мне предложить? А то мы с Густавом еще не завтракали!

- «А она закажет себе лапши. И будет ее есть! » – Максим зачем-то процитировал Алексея Толстого.

- Причем тут мнение Алеши из «Графа Каллиостро» о любви, о женщинах?

- Да потому что ты живая иллюстрация того типа жен, которого он так боялся. Им о любви, о возвышенном, а они… лишь бы пожрать! И ты такая же.

- Я!?

- А кто же еще! Я предлагаю тебе стать моей «Дамой с собачкой», а ты… - чувствовалось, что он очень нервничает. – Ты, ты в такой момент говоришь мне о завтраке!

И тут я поняла, что упустила момент, когда мой отказ мог выглядеть прилично, когда можно было отговориться какими-то делами, работой, не знаю чем. Теперь уже слишком поздно. Теперь осталось только одно – принять его предложение. Бедный Густав и бедная я.

- Но я же не умею позировать! У меня ничего не получится! Я испорчу тебе всю работу! – я все-таки попыталась отказаться.

- Это не имеет никакого значения! Ты просто будешь гулять с собакой или сидеть в кафе, или что-то еще похожее… Тебе не надо ничего уметь или изображать – просто будь собой. А остальное – мои заботы. Как снять тебя так, чтобы это было то, что мне нужно знаю только я сам.

- И как долго я буду тебе нужна? - спросила я на прощанье.

- Всегда! – ответил Максим, закрывая за мной дверь.

***

Дверь закрылась за мной почти бесшумно и я как-то внезапно очутилась в тишине и полумраке – темнело уже довольно рано. Медленно шла я по лестнице вниз, жутко медленно отпирала дверь квартиры, захваченная врасплох предложением Максима - оно было настолько неожиданным. А я сгоряча согласилась, не утвердившись окончательно в правильности такого решения. Меня, как только я добралась до дома и осталась одна начали одолевать сомнения, а стоит ли менять привычный уклад жизни  лишь потому, что …

- А что? И меняется ли хоть что-нибудь на самом деле? – спросил меня Саша, когда я десятый раз подряд пересказала ему события сегодняшнего дня.   – Мне не кажется, что твоей драгоценной свободе что-то угрожает!

- Не язви! – я терпеть не могу когда он начинает осуждать меня за лень и пассивность. – Я могу не справиться!

- Ерунда! Пустые отговорки! В конце концов он сам тебе предложил, ты его ни о чем не просила. Или просила?!

- Я? Да еще утром я понятия не имела о том, что Максим фотограф, ищущий Даму с собачкой!

- Ксень, не делай из мухи слона, отнесись к его предложению с юмором, это всего лишь игра…

- Игра?! Ты не понимаешь – это его работа. Это очень серьезно. И из-за меня она может сорваться!

- Из-за тебя? Да ты-то какое имеешь к ней отношение? Не ты же будешь снимать!

- Но ведь я уже приняла его предложение.

- Это ровным счетом ничего не значит. В конце концов твой Максим найдет себе другую модель. Да и отказаться еще не поздно. Но ведь ты не хочешь отказываться? Ты просто хочешь что бы я тоже стал тебя уговаривать!

- Нет, я правда не уверена в своих силах. И в Густаве. Вдруг ему не понравится сниматься?

- Этому прохиндею? Да он будет просто счастлив! Целыми днями – в центре внимания! Предел его собачьих мечтаний!

- А если он убежит?

- Ксюша, ты просто слишком долго сидишь в одиночестве и становишься настоящей занудой! Не обижайся, но твой образ жизни не вписывается в современную жизнь. Надо что-то делать, прилагать какие-то усилия…

- К чему прилагать? Я же ничего не умею! Ты сам говорил, что мне не обязательно зарабатывать деньги…

- Не в деньгах дело, я в состоянии тебя прокормить. И не плачь, что за дурацкая манера сразу в слезы! Нельзя жить затворницей, нельзя сидеть целый день с книжкой в руках. Девятнадцатый век давно закончился, а ты все еще живешь по его законам.  

- Саш, что я не так сделала? Почему ты на меня орешь?

- Я не ору! Но ты просто дошла до кондиции, ты уже не хочешь ни о чем думать сама, ты постоянно ждешь моего одобрения. Тебе пора перестать жить в моей тени. В конце концов, тебе предложили занятие, не такое уж и плохое!

Он замолчал, у меня тоже не было сил ему отвечать – я плакала от обиды и жалости к себе. Наверно, я действительно становлюсь слишком скучной и нерешительной. «Конечно, хорошо Сашке критиковать меня и говорить, что стоит только захотеть и жизнь моя измениться. Доказывать, что я сама заперла себя в четырех стенах, а он не имеет к этому никакого отношения. Память у него короткая…»

- Зря отказываешься! – его тон внезапно стал насмешливым, ирония более свойственна Сашке, чем гнев.

- Почему? – я растерялась, плакать перестала.

- Фотомодели по-прежнему в моде, - Сашка откровенно издевался, тем хуже для него.

- В комплекте с брюхом и лысиной, - я не осталась в долгу.

- Язвига! – надулся Сашка  и ушел в свой кабинет, громко хлопнув дверью. Когда речь касалась лысины, чувство юмора ему изменяло, хотя волосы его только начинали редеть.

Я же взглянув в окно – приближался рассвет, -отправилась спать. Наутро, увидев в зеркале опухшее лицо и красные от недосыпа  глаза я вновь испытала приступ жалости, но не такой острый как вчера – опять в голове закрутились вчерашние проблемы, но плакать уже не хотелось и я, как следует умывшись, оделась и вывела Густава на прогулку. Первым кого я увидела во дворе был Максим, он пылесосил машину и явно ждал меня - так быстро он заметил мое появление.

- Ксюша! Ты не заболела?

- Странный вопрос!

- Ты так поздно встала! И выглядишь неважно!

- Всего-то полдень. Я всегда просыпаюсь в это время!

- Придется подарить тебе будильник!

- Зачем?

- Зимой световой день такой короткий!

- Ну,   и что!

- А как же съемки? Только, пожалуйста не говори, что не можешь сниматься!

В его голосе было что-то, что заставило меня мгновенно переменить решение – ночью я твердо решила отказаться от его предложения, но сейчас  внезапно согласилась.

- Могу, хочу и буду.

- Ты всегда такая решительная? Ты случаем не была начальницей?

- Какой начальницей?

- ЖЭКа или комсомольской ячейки.

- С чего вдруг такое предположение?

- У тебя такой категоричный тон.

- Просто меня очень заинтересовало твое предложение! Когда начинаем?

- Сегодня, - сказал Максим, но поглядев внимательно на мое лицо, перенес съемки на завтра.

***

Я не спала почти всю ночь – предчувствие или вернее предвкушение перемен слишком будоражили меня, что бы тратить время на сон. Утром я ощущала себя не лучше, чем накануне, мне очень не хотелось вставать и выходить из дома, тем более в десять часов – это так рано для меня. Но, по крайней мере, на щеках не было красных пятен, да и глаза не слишком напоминали китайские. Все было не так плохо.

- Чашка крепкого кофе с корицей, теплый свитер и я рискну оказаться на улице, - сказала я в ответ на удивленный Сашкин взгляд, он не привык, вернее отвык видеть меня по утрам. Я всегда просыпаюсь намного позже его ухода.

- Значит, решила? – от его былого раздражения не осталось и следа, он не злопамятный.

- Ты не против?

- Наоборот, очень рад за тебя! И где твой Максим предполагает вас снимать?

«Твой Максим» неприятно резануло слух, но у меня было слишком хорошее настроение, чтобы обращать внимание на подобные пустяки.

- Точно не знаю, кажется мы куда-то поедем.

- А машина-то у него есть? Или тебе придется его возить?

- Есть, вон та, что стоит рядом с моей, -  ответила я выглянув в окно.

Но Сашка не заинтересовался чужой собственностью и смотреть не стал. Он просто пожелал мне удачи, быстро закончил завтракать и уехал, сказав, что вернется очень поздно. Значит я на весь день предоставлена самой себе. Это было в порядке вещей. Сашка много работал и часто приходил за полночь. Я тоже не стала рассиживаться и уже минут через двадцать мы с Густавом вышли из дома. Подниматься к Максиму я не собиралась – решила просто подождать его на улице. Окна его квартиры выходят во двор и мы примерно договорились о времени встречи. И я не ошиблась, Максим появился буквально через несколько минут. В теплой куртке, с огромным кофром на плече, деловито поздоровался и очень внимательно оглядел меня с ног до головы.

- Что-то не так с моим туалетом? – забеспокоилась я.

- Нет, нет все в порядке, я просто прикидываю, куда нам ехать сегодня. У меня на примете есть несколько мест, и  я еще не решил с какого начать.

- А из чего ты выбираешь? Там тепло?

- Так же как и здесь – я собираюсь снимать тебя на улице, - говорил он, распахивая для меня дверь машины.

- В такой холод?

- Всего-то ноль, - обиделся он. – А ты, как я посмотрю, настоящее тепличное растение. Ты из дома-то что, совсем не выходишь?

- Ну, почему, я же гуляю с Густавом, правда, когда очень холодно, он гуляет один.

- Один?

- Он очень умный, я его выпускаю и слежу за ним в окно, а потом открываю ему дверь…

- Когда он позвонит в домофон, - съязвил Максим.

- К сожалению, он не достает до кнопок, - вздохнула я.

- Все с тобой понятно! Придется тебе чуть-чуть померзнуть. Но не очень долго – сегодня сделаю только пробные снимки. Я почти уверен, что ты – подходящая модель. Маловероятно, конечно, но вдруг я ошибаюсь.

Я почувствовала как внезапно испортилось у меня настроение – значит еще не все решено, еще все может измениться, причем помимо моего желания. И в ту же секунду его предложение обрело для меня невероятную притягательность. Конечно, я ничего не сказала Максиму, но внутренне напряглась и дорогой попыталась уточнить, что же он от меня хочет.

-  Только одного – будь естественной, а остальное - приложиться. Не пытайся  меня ни о чем расспрашивать, я все равно ничего не отвечу.

- Но почему? Я не очень понимаю, что мне делать, как двигаться, куда идти…

- Я тебе буду говорить где остановиться, не бойся, но я не хочу обременять тебя ненужными подробностями – они тебе только помешают быть естественной.

- Ты все время говоришь о естественности. Я плохо понимаю…

- Ты просто будешь гулять с собакой, как обычно. Разными будут для тебя только места прогулок – их я выберу сам. Тебе не надо ничего делать. Ты только будешь иногда останавливаться, когда я тебе скажу и пытаться  сохранять неподвижность. Если сумеешь – будешь сниматься, нет – уж извини. Собственно говоря, мы приехали.

- Уже? Но ведь это где-то рядом с нашим домом, соседняя улица, что ли? - спросила я с удивлением, мы ведь были в пути всего минут пять. - Зачем мы ехали на машине?

- По привычке! Выходи!

Мы действительно доехали можно сказать до соседнего двора или, вернее скверика между домами, густо заросшего «китайской морковкой» – другого названия этого растения, оккупировавшего Москву, я не знаю, только то, что  слышала от других детей будучи сама ребенком. Тогда, втайне от родителей, мы ели молодые побеги этого растения, кислые на вкус, красноватые и забавно хрустящие. Потом я конечно же перестала обращать внимание на  подобные лакомства. И не рискнула сегодня рассказывать Максиму о том, что я ела в детстве – он, в сущности, чужой для меня человек, вместо слов я стала просто смотреть. И было на что: ночью шел снег и теперь эти высоченные и почему-то еще зеленые растения были украшены крупными белыми хлопьями. Заросли были довольно обширными и с некоторых точек полностью закрывали гаражи притулившиеся в глубине двора. Казалось, что город остался где-то вдалеке, настолько блеклыми и невыразительными были его приметы – дома стоящие полукругом и какой-то  кирпичный забор.

-  Двигайся медленно, будто о чем-то задумалась, на меня не обращай внимания, но старайся быть как можно ближе к собаке, - я услышала голос Максима как будто сквозь сон – настолько полной была иллюзия уединения.

- Ты сможешь снимать, если я буду все время ходить?

- Естественно, - и вновь в его голосе проскользнули не слишком любезные интонации, неприятно резанувшие слух. И хотя он улыбнулся вдогонку своим словам, я все же успела обидеться. Обидчивость – это моя пожалуй самая любимая слабость, достаточно не то что слова – жеста, взгляда, интонации в конце концов, и я чувствую себя оскорбленной до глубины души. Но это полбеды. Хуже всего то, что я коллекционирую эти обиды, складывая каждую в особую виртуальную коробочку и бережно храню годами, десятилетиями… Знаю, что это мерзко, ужасно, но ничего не могу с собой поделать, много раз я пыталась выкинуть весь этот хлам, загромождавший мои воспоминания, но не сумела.  

- Ксеня, ты что совсем не выспалась? Что ты такая мрачная? – голос Максима звучал так приятно, почти ласково, что я невольно отвлеклась от любимого занятия.

- Ты почти прав! – признаваться в чрезмерной чувствительности мне не хотелось: «Максим – чужой, ему не обязательно знать, что я чувствую! », уже второй раз за четверть часа подумала я. И удивилась. Это было похоже на какой-то внутренний протест. «Но почему? Что плохого в том, что у меня появится еще один друг? » «Ничего, - ответил мой внутренний голос. – Друг – это прекрасно. Но только не этот фамильярный сосед. Обычный самоуверенный нахал».

- Улыбнись, пожалуйста! – тон стал почти умоляющим.

- Доставай камеру!

- Для меня улыбнись!

- Как-нибудь в другой раз!

- Я тебя чем-то обидел?

- Нет! – еще раз соврала я и еще раз удивилась: «Зачем? Зачем я вру? Почему не говорю: да, обиделась, очень сильно» но ответа не было и я просто отправилась вглубь скверика вслед за Густавом.

Максим наконец достал свою камеру и начал съемку. Я, как и предписывалось ролью, двигалась медленно и вид имела задумчивый. Останавливалась по команде и мечтала побыстрее оказаться дома. Последнее сбылось скорее, чем я ожидала. Не прошло и получаса, как Максим  дал отбой и предложил прокатиться с ним в фотолабораторию.

- Это обязательно?

- Нет, просто я думал тебе интересно посмотреть, что получилось.

- Я зайду к тебе вечером и все увижу.

- Я думал…

- …что я буду с тобой таскаться целый день?

- Я был бы очень рад. Но если ты не хочешь…

- Не хочу. Я занята.

- Ты же не работаешь!

- Это не значит, что мне нечем заняться! Пока! До вечера!

- До вечера! – ответил Максим и направился к машине.

Он не предложил довезти меня до дому и по тому как резко он тронулся с места я догадалась, что мое равнодушие задело его за живое. Вечером я долго маялась сомнениями, но, в конце концов, решила к нему не ходить и, позвонив своей подружке Аське, отправилась с ней в боулинг. Не потому что мне приспичило покидать шары - мне очень хотелось рассказать ей обо всем что случилось за день, вернее за несколько десятков минут проведенных в обществе фотографа. Конечно, обсуждать было особенно нечего, так, невнятные взгляды, интонации, иногда что-то напоминающие, некоторые слова… Ерунда… Но только не для человека практически ни с кем не общающегося. В моем представлении любая мелочь может быть значимой и очень интересной. Но разговора толком не получилось, я так и не решила с чего начать, а Аська, по обыкновению, ни о чем не спрашивала, сама предпочитая говорить, говорить…. В конце концов я перестала думать о сегодняшнем утре, увлекшись перипетиями очередного романа нашего общего друга Илюхи. Этот рыжеволосый двухметровый красавец с завидным постоянством и, как ни странно, искренностью влюбляется. И начинает сложный и безумно красивый ритуал ухаживания. Обычно мы с Аськой немного завидуем этим счастливицам, ибо и сами когда-то удостоились чести попасть в их число, и так и остались добрыми друзьями на всю жизнь.   Но иногда Илюхе изменяло чувство юмора.

- Ты еще не видела его новую пассию?

- Нет. А что стоит взглянуть?

- Да-а. Такого ты больше не увидишь, по крайней мере рядом с Илюхой!

- Она редкая красавица? Ты это хочешь сказать?

- Редкая, да!

- Аська, говори же! Ты же знаешь, что я до сих пор не равнодушна к  Илье.

- !?

- Совсем чуточку.

- Но сколько лет прошло!?

- Много, очень много. Так в кого  он влюбился?

- В некую особу, лет тридцати, ростом полтора метра…

- Толстую и кривоногую, - закончила я. – Аська, ты врешь! Он не мог влюбиться в такое чучело.

- Еще как мог, он увивается вокруг нее уже третью неделю.

- А она? Млеет от нежданно привалившего счастья?

- Пальцем в небо! Ксенька! Ты не представляешь! Так не бывает! Но она, эта карлица, строит из себя неприступную крепость, еле-еле здоровается и старательно делает вид, что очень тяготиться его обществом.

- А где он ее раскопал?

- Да она не то гувернантка, не то подружка у Зинки-модельерши. Ты же знаешь, Зинка, баба богатая и многодетная, любит таскать весь свой выводок и свиту на все мыслимые и немыслимые вечеринки. Там мой Илюха…

- Твой?!

- Ну, твой, мой, какая разница, Ксеня!

- Как это какая разница?!

- Хорошо, наш Илюха, - сказала Аська медленно и с расстановкой, - на одной из таких вечеринок и узрел это сокровище.

- И сразу влюбился, - усмехнулась я. – Как это на него похоже!

- Если бы он был другим, мы с тобой никогда бы не подружились.

- Я надеюсь, что…

- Не бойся, наш «клуб» – закрытый, только ты, я и еще пол-Москвы. Никакого  Светика мы там не потерпим.

- Она еще и Света ко всему прочему! – я очень не люблю это имя и для меня оно делало образ его обладательницы еще более отталкивающим, -  Илюха совсем опустился, если ухаживает за приживалкой!

- Ничуть! Он таким и был. Он же всеяден, если ты забыла.

- Нет, конечно, я ничего не забыла, просто всякий раз заново удивляюсь разнообразию его вкусов.

- Да, уж, удивляешься, а по-моему все еще ревнуешь, и кого? Не Сашку, а  Илюху, этого проходимца…

- Про Сашку не надо, ты прекрасно знаешь, что он единственный и неповторимый, - произнесла я, но перед внутренним взором появился не он, мой любимый муж Сашка, а новоявленный друг - фотограф Максим. Мое сердце учащенно забилось. «Все-таки, что-то со мной не так» – подумала я и услышала голос Аськи:

- Да, Ксенька, с тобой явно что-то не так!

- С чего ты взяла? – сердце опять екнуло.

- Ты какая-то нервная! По кеглям мажешь! Влюбилась, что ли?

- Я? – искреннее удивление на лице и предательский шепот в голове: «Неужели сама не знаешь? »

- Ну, не я же!

- Но в кого?

- Это вопрос!?

- Конечно!

- И ты не знаешь на него ответ!?

- Не знаю, потому, что вопроса не существует! – «Не ври хотя бы себе! Да и подруге любимой тоже! Все равно не получится! »

- Ксенька, я же тебя знаю,   ты что-то от меня скрываешь!

- Нет, нет…

- Ладно, захочешь, сама расскажешь…

- Нечего рассказывать.

Аська не стала настаивать, но позже, уже прощаясь шепнула: «Но все-таки, ты влюблена, Ксенька! »

***

Домой я возвращалась в смятенных чувствах: «А вдруг Аська права, вдруг ей со стороны видней? Нет, не может быть! Просто меня увлекла новизна ситуации, ее необычность!   Нет, Аська рехнулась и у нее видения, а я здесь ни при чем! »

Выйдя из машины я не удержалась и бросила взгляд на окна Максима – свет не горел. «Может его нет, - подумала я. – Хотя вряд ли, машина стоит. Тогда, наверно, он спит, уже почти три. А Сашка, он, что тоже спит? » Но Сашка не спал, он ждал меня, правда лежа в постели с каким-то идиотским романом в руках.

- Ксюшка! Пришла наконец!

- Что-то случилось?

- Нет, просто непривычно быть дома без тебя.

- Извини!

- За что? Наоборот, я рад, что покидала шары. Тебе полезно.

- Я, что толстею?

- Нет, вовсе нет. Просто поразмяться тебе не повредит. Кстати, тебе письмо.

- Письмо? – спросила я, направляясь в Сашкин кабинет к компьютеру.

- Ты куда?

- Как куда? Читать!

- Оно старомодное, на бумаге!

- От кого?

- Не знаю. Там нет обратного адреса.

- Где оно?

- На кухне, на столе.

Крайне заинтригованная, уже несколько лет мне никто не писал никаких писем, кроме виртуальных, я направилась на кухню. Сашка конечно же поплелся за мной – ему тоже было любопытно. Я повертела в руках небольшой белый конверт с надписью «Ксении». Ничего больше написано не было.

- Странно, - сказала я смутно догадываясь о его происхождении.

- Осторожно,   вдруг там таинственный белый порошок.

- Ты серьезно?

- Не очень! Ладно открывай, не томи!

- Вообще-то оно адресовано мне, - заметила я, но тем не менее быстро распечатала конверт. Внутри оказался листок белой плотной бумаги, размером с открытку и три строчки текста, написанного четким аккуратным почерком. «Ксения! Надеюсь завтра с утра у вас будет время для съемок? Максим»

- Вот это да!!!!!!!!! Он, что не мог позвонить?

- Он не знает мой телефон.

- И он решил написать письмо, - тон у Сашки был довольно язвительным.

- А по-моему, очень мило! Но тебе не понять, ты слишком приземленный!

- Не злись, Ксюшка! Действительно, почему нельзя написать письмо? Лучше пойдем спать, тебе ведь тоже рано вставать?

- Мне?

- Или ты передумала сниматься?

- Конечно нет! – ответила я.

«А лучше бы передумала! » но это я решила потом, намного позже.

***

Утром следующего дня сонная и замерзшая – это со мной случается всякий раз когда приходится вставать рано, по моим меркам, конечно, - я выползла на кухню и выглянула во двор в смутной надежде, что Максима там нет и мне удастся поспать еще. Но это была призрачная надежда. Он уже чистил снег около машины и судя  по образовавшемуся сугробу делал это довольно давно.

- Похоже, Густав, у нас не осталось выбора, собирайся, - произнесла я вслух, я часто с ним разговариваю.

В ответ он посмотрел на меня таким умным и долгим взглядом словно собирался сказать: «Копуша у нас только ты, я давно готов, но не отказался бы перекусить! »

- Знаю, что ты всегда хочешь есть, но мы уже опаздываем! Густав, ну где же ты, я ухожу!

Вот так, на голодный желудок, начался наш с Густавом второй съемочный день.

На улице было холодно и неуютно, поэтому Максим нас ждал в машине. Обычный обмен приветствиями, сетования по поводу плохой погоды (москвичи всегда находят повод чтоб ее обругать), замедленный (из-за пробки) выезд из двора и дальше черепашьим шагом до места сегодняшней работы (как ее высокопарно называл Максим, а я по-простому – прогулкой). По началу говорить было довольно трудно – Максим был явно обижен моим невниманием к его работе, а я просто не выспалась. Но долгое нахождение в замкнутом пространстве без надежды на избавление смягчает сердца. Может быть не всегда, но в тот день это правило сработало как часы:

- Мы разве не будем снимать на старом месте? – мы как раз находились напротив вчерашнего дворика.

- Нет! – ответ последовал слишком резко.

- А где? – с паузой в несколько минут.

- В Центре! – все еще резко.

- Центр большой, а где именно?

- Приедем – увидишь  - и тишина, звенящая, напряженная.

Пауза, незаполненная даже музыкой.

- А что сегодня мне предстоит делать?

- Все то же самое – гулять с собакой.

Еще пауза.

- Как вчерашние снимки? Получились?

- Да. Зря не пришла посмотреть.

- Я поздно вернулась.

- Знаю.

- Откуда?

- Выдел как ты въезжала во двор.

- Но ты же спал!

- Нет!

- У тебя свет не горел.

- Это еще ничего не значит.

- Уж не меня ли ты ждал?

- Нет, конечно! Просто мне не спалось, - голос был по-прежнему равнодушным, но что-то изменилось. – А ты всегда смотришь на мои окна, когда возвращаешься домой?

- Нет, конечно! Так, когда я могу увидеть шедевры?

- Не язви! – теперь он уже смеялся. – Вечером!

- А раньше никак?

- Вчера вечером! Но ты же не захотела!

- Не хочешь – не показывай! – на сей раз обиделась я.

- Только не плачь – с красной рожей  снимать не буду!

- Да я и не думала реветь. Просто надоело ехать! Долго еще?

- Близко, но ехать мы будем минут двадцать, а то и полчаса, пробка жуткая!

- Так оставь машину здесь и прогуляемся.

- Как скажешь! – Максим вдруг стал таким покладистым.    

Мы вышли и направились в сторону Волхонки. Сегодня Максим счел подходящей маленькую улочку между музеем частных коллекций и Пушкинским. Густава пришлось вести на поводке, он у меня не слишком послушный – запросто может направиться по своим делам никого не спрашивая. Дорогой Максим отщелкал пленку, никак не меньше: «Это так, для разминки! » – ответил он на мой удивленный взгляд. «И вообще, ты мне жутко нравишься! » - добавил он глядя мне прямо в глаза. «В каком смысле? » – хотела спросить я, но слова почему так и не произнеслись вслух. А жаль… Это многое упростило бы…. Может быть…

Сами съемки я помню плохо, хотя они заняли много времени, к тому же Густав все время норовил куда-то улизнуть, мне приходилось его отлавливать. Максим настаивал на том, что поводок разрушает образ «Дамы с собачкой» и спорить с ним было бесполезно.

- Пойми, пожалуйста, ты медленно бредешь по улице, задумавшись о чем-то очень личном, а за тобой, не сводя глаз плетется собака. Она очень боится …

- Что я про нее забыла?

- Примерно так.

- Тогда эта история не про нас с Густавом. Он опасается, что я о нем забыла только когда я иду на кухню.

- Ксень, ну сделай же что-нибудь! – взмолился Максим. – Мне так нужно поймать настроение.

- Элементарно! Купи ему сосисок, покажи и отдай мне. Тогда он сыграет как по нотам.

Не видя другого выхода Максим так и сделал, всучил мне пакет свежекупленных сосисок. Я, слегка подразнив ими  собаку, сделала вид что собираюсь уходить. Бедняга Густав, он так доверчив, поверил, что его хозяйка способна лакомиться сосисками прямо на улице. Поверил и поплелся за мной с видом «все пропало, просто все! ». Впрочем для таксы это не сложно – никто лучше нее не сумеет изобразить бедную всеми брошенную сиротку.

- Гениально! Восхитительно! Ксеня, ты же великолепная актриса!

- Не надо приписывать мне чужие лавры! Это Густав – актер!

- Я потрясен! Ты столько лет жила рядом, а я, дурак, не замечал!

Последняя реплика была явно из другой оперы: «Интересно, он что издевается надо мной? »

А Максим, как ни в чем не бывало, продолжал нахваливать мои несуществующие актерские таланты. Мне это казалось довольно нелепым и я просто перестала слушать. Мы вернулись  к машине, я ожидала, что как и вчера Максим предложит поехать к нему в студию и мысленно взвешивала аргументы «за» и «против». Мне хотелось посмотреть на процесс печати, увидеть все фотки (я подозревала, что Максим неудачные, с его точки зрения, сразу рвет), и, одновременно, не хотелось выглядеть чересчур любопытной. В результате недолгих внутренних колебаний, я решилась принять приглашение. Но реальность перечеркнула мои планы.

- Я отвезу вас с Густавом домой! – заявил Максим, едва мы сели в машину.

- Ты разве не будешь печатать?

- Нет! Только отдам пленки в проявку. Мне сегодня некогда.

- А когда?

- Не знаю, может завтра или послезавтра. А что?

- Да, так, просто хотела посмотреть.

- Это не очень интересно, к тому же довольно долго.

- Но ведь вчера ты меня приглашал? – я слегка опешила.

- Вчера была всего одна пленка.

- А сегодня?

- Пять!

- Когда же ты успел? И зачем так много? Ведь там сплошные дубли!

- Тебе так кажется, потому, что ты видела только любительские снимки. А профессионалы всегда снимают «с запасом». Из множества кадров выбирают несколько удачных…

- А остальные?

- В архив, или на помойку. Кто как привык.

- А ты как привык?

- Рву на мелкие клочки.

- Лучше отдай мне.

- Как скажешь. Ладно. До встречи, - мы были в нашем дворе, а я и не заметила.

Но вечером он не появился, машины во дворе не было, окна оставались темными. Похоже, я ждала напрасно. В этот день и несколько следующих тоже. И только когда я окончательно решила, что Максим забыл обо мне и своем проекте он, наконец, позвонил.

- Ты свободна?

- Да! – предательская радость сделала свое дело, мое лицо просто расплылось в улыбке. От счастья, конечно, и я ничего не могла с собой поделать. Хорошо еще, что Максим не видел.

- Тогда, приходи!

И я, с какой-то безумной скоростью, вновь оказалась в его квартире.

- Привет! Рад тебя видеть! – и легкий, почти воздушный поцелуй в щечку.

«Вот это да! Ради этого стоило ждать столько дней! » я почувствовала себя полностью счастливой «Похоже, я ему важнее фотографий. Они лишь предлог! » Все это в мельчайших подробностях я обсуждала тем же вечером с Аськой. (Следующий сеанс с Максимом был назначен на завтрашнее утро).  

- Ксенька,   а ты не преувеличиваешь?

- Нет, нет, все так и было! Легкий, почти нематериальный поцелуй!

- И с каких это пор ты стала замечать подобную чепуху?

- Но это же…

- Простая вежливость, не больше, - довольно сухо заявила Аська.

- Нет, только не сейчас!

- Почему?

- Ну, у него были такие глаза!

- Твоя наивность просто поражает! Такие глаза! – Аська была вне себя от раздражения. – Ксеня, зачем тебе все это?

- Понимаешь, Максим появился так внезапно, мне кажется…- но Аська не дала мне договорить.

- Ты еще скажи, что это судьба! – в ее голосе послышалась насмешка.

- Ну, в каком-то смысле…

- И ты собираешься прожить с ним всю жизнь, нарожать детей.

- Аська…

- Ксенька, ты просто дура…

Мы почти поссорились, впервые за долгие годы дружбы. «Почему, почему Аська не хочет меня понять? Неужели это запоздалая ревность из-за Илюхи? » Наш роман начался сразу после… после их не разрыва даже, а просто охлаждения друг к другу. «Нет, не верю! Аська не злопамятна, да и времени прошло немало. И что ей злиться на Максима? Уж он-то точно ничего плохого ей не сделал». Но весь вечер она его иначе как проходимцем не называла. Странным все это казалось мне тогда. Я не находила логики в словах Аськи, она никогда не была слишком строга в отношении флирта  и прочих приятных мелочей. Ее раздражение казалось мне беспочвенным, а мне так хотелось поговорить о Максиме – ничего более интересного в моей жизни в те дни не было. Неудивительно, что расставшись с Аськой и не утолив своего желания, я выплеснула фонтан эмоций на Сашку. Он отнесся к моим восторгам совсем иначе чем Аська. (Правда я упустила одну маленькую подробность, но всего одну, и такую маленькую. Наверно в ней-то и было все дело. Наверно из-за нее так взбесилась Аська!) Сашка воспринял мой энтузиазм иначе, он увидел меня другими глазами. Тот факт, что у меня появились какие-то свои дела пробудил в нем усиленный интерес к моей персоне. Он, в кои-то веки с удовольствием выслушивал меня в течении всего вечера. Такого не случалось давным-давно! Я была так счастлива, что даже мысленно простила Аську!

***

После того вечера съемки пошли сплошной чередой. Я почти привыкла вставать в девять или даже раньше. И весь день проводить в обществе Максима, потому что теперь мне стало интересным видеть весь процесс. Я исправно ездила по вечерам в лабораторию, где Максим печатал отснятый материал. Я, как мне казалось, стала неплохо разбираться в фотографии. И Максим не разубеждал меня, напротив, он с видимым удовольствием, рассказывал всевозможные  истории, связанные с фотографией и фотографами. Показывал мне свои прежние работы, обсуждал их в мельчайших подробностях. Казалось, ему действительно было интересно мое мнение. Сначала мне это представлялось странным: кто я и кто он. Но постепенно, (на самом деле очень быстро) я утратила чувство реальности и перестала понимать, что столкнувшись с фотографией всерьез лишь несколько недель назад, едва ли могу претендовать на роль профи. Но фотография коварная штука – внешне и на первый взгляд она кажется такой простой и доступной! Смотришь в объектив, нажимаешь на кнопочку и думаешь, что все, больше ничего не надо. Проявить и напечатать можно на каждом углу. Надо ли говорить, что произошло это во многом благодаря Максиму.   Тогда,   на грани осени и зимы я готова была поверить каждому его слову. В то время его похвалы, переходящие в дифирамбы я воспринимала вполне заслуженными.

- Ксенька! Ты потрясающая модель, без тебя я бы ничего не сделал. Мой проект просто умер бы на корню. Ты такая красивая! Такая умная! С тобой так здорово!

И так до бесконечности. Где только были мои глаза и мозги. Похоже, жили какой-то своей жизнью, не замечая меня. А может, дело было в чем-то еще? Бездну времени я проводила в обществе соседа, слушала его монологи - сама я почти ничего не говорила, да он и не хотел иной беседы. Похоже, он вообще не привык слушать, а только говорить, говорить до бесконечности. Думаю, я впадала в состояние близкое к трансу, (по-моему это именно так и называется). И теряла способность мыслить критически, полностью отдавая себе отчет в том, что есть реальность, а что игра. Долгие годы своей жизни я ее (эту грань) прекрасно видела, но в процессе общения с Максимом перестала замечать. Сделав несколько снимков его камерой, я ощутила себя фотографом, причем далеко не новичком.

-   Ведь я же когда-то снимала!

- Мыльницей на курорте! –  язвительно уточнила Аська, когда я начала хвастаться своими успехами. – Да твой Максим просто к тебе клеится, вот и нахваливает тебя.

- Нет, Аська, ты не права, он ни капельки не похож такого.

- Какого такого?

- Ну, липучего  мужика.

- А все эти «воздушные поцелуйчики», «Ксеничка -  гений! Ксеничка – талант! » - это по-твоему что?

- Некоторое преувеличение, конечно, но у меня же есть способности! – в конце концов мне стало просто обидно – послушать Аську так я просто полный ноль!

- Только не к фотографии! И модель из тебя никакая!

- Моделью, к твоему сведению, может быть любая!

- Поэтому я и говорю, что особо кичиться тебе нечем!

- Я и не кичусь! Просто тебе и рассказать ничего нельзя, сразу начинаешь беситься!

- Ксень, я первый раз за время нашего знакомства на тебя разозлилась. Так что не передергивай пожалуйста. И вообще, мне кажется, что тебе пора найти работу.

- Я и так уже работаю!

- У Максима? – как будто она не знала!

- Да, у Максима!

- И он тебе деньги платит?

- Нет, но ты же знаешь, у него некоммерческий проект.

- Тогда, считай, что ты не работаешь, а маешься от скуки!

Никогда раньше Аська не позволяла себе меня поучать, хоть и была старше на несколько лет и в сто раз опытнее. «Что на нее нашло? Почему она так злится? » Ответ был настолько очевиден, что я предпочла его не заметить.

- Ксень, если ты и Сашку грузишь своими «фотовосторгами», а я тебя хорошо знаю – с тебя станется, - то это уже явный перебор. Он не станет долго терпеть.

Но тут Аська ошиблась. Сашка совершенно спокойно выслушивал бесконечные пересказы «баек от Максима», смеялся, а в остроумии Максиму не откажешь, но от встреч с ним уклонялся. Если случайно видел того во дворе, то старался с ним разминуться. Но Сашка объяснял свое нежелание довольно просто:

- Он и так постоянно присутствует в нашем доме! Ты ведь только о нем и говоришь. Мне некуда слово вставить.

Это было правдой, вопреки обыкновению говорила только я, а Сашка слушал. Чаще он играл ведущую скрипку в наших беседах.

- Но ты же сам хотел, что бы я ему позировала!

- Но я совсем не хотел и сейчас не хочу заводить с ним дружбу! - меня это порядком удивляло, это было так на него не похоже.

- Ты с ним и не общаешься!

- Зато ты – слишком много!

Но при этом он продолжал слушать мои рассказы, а я в то время ни о чем другом не говорила – просто не могла. Только о фотографии, то есть о Максиме. Мы много ездили по городу и постепенно, а на самом деле очень быстро (как я потом сообразила) – всего недели за две, многие его улицы, особенно незнакомые стали ассоциироваться с Максимом. Настолько сильно, что оказавшись там еще раз я могла в мельчайших подробностях вспомнить и вспоминала, даже того не желая, но не его слова, а те чувства которые они у меня вызывали. Музыку, которая звучала в его машине, хлопья снега (было самое начало зимы), свой смех или, что бывало чаще, свое смущение. Многое в поведении Максима  оставалось для меня загадкой, моего жизненного опыта оказывалось явно недостаточно, чтобы понять мотивы его поступков. Но обсуждать его с  Аськой не уже не хотелось – мы помирились, вернее мы и не ссорились (последнее просто невозможно в принципе), но осадок, как в известном анекдоте, остался. С Сашкой тоже многое не обсудишь, все-таки муж и как-то неудобно. Он, конечно, не ревнивый, все понимает, но «это всё» где-то имеет предел. Не могу сказать, что мне так уж хотелось выяснять «границы дозволенного». Перебрав мысленно небогатые варианты, а поговорить страсть как хотелось, я поняла, что единственным возможным собеседником и советчиком остался Илюха. Но он как сквозь землю провалился. Я испробовала все известные мне номера телефонов, а их у меня было немало, - безрезультатно. В большинстве случаев никто не брал трубку, а там где к телефону все-таки подходили, ничего определенного об Илюхе сказать не могли. Он то ли куда-то уехал, то ли работает, или попросту загулял, каждый говорил что-то свое. Врали они или сами ничего толком не знали – какая в сущности разница. Главное, что Илюха был недосягаем. Итак, моя последняя надежда растаяла как дым. Я осталась в полном одиночестве, хотя вокруг было много людей, немного больше, чем обычно. Но это мельтешение народу, обычное в предрождественские дни и так радовавшее меня в прежние годы, сейчас отбирало последние силы.   Все эти разговоры ни о чем, какие-то бессмысленные походы по магазинам «Ксенька, ты что не понимаешь? Везде, всюду скидки! » Эти слова «Скидки!!!!! Подарки!!!!!! Распродажи!!!!!! » безумным калейдоскопом крутились перед глазами, звенели и гудели в ушах. Мне казалось, что еще чуть-чуть и я просто начну визжать от ужаса. А Илюха все не появлялся! Ни с кем другим обсуждать свои проблемы я не собиралась, но и молчать тоже становилось невмоготу. Собственно употребив множественное число я погорячилась. Проблема была всего одна: Максим. И даже не он сам, а те чувства, которые я, как ни избито это звучит, «начала к нему испытывать». Это было нечто похожее на влюбленность, но только какую-то странную, граничащую с истерическим возбуждением и, одновременно, наполненную депрессией и отчаянием.

- Но не с Сашкой же мне обсуждать влюбилась ли я в соседа или просто спятила! – от безысходности я готова была говорить даже с Густавом. - Ты меня всегда выслушаешь, преданно посмотришь  в глаза и не осудишь. Только ведь, собака, не поймешь. - «Не стоит собаку ругать собакой! » мысленно одернула я саму себя.

Бедняга Густав действительно выслушивал мои бесконечные монологи, издавал какие-то звуки, похожие, как мне казалось на междометья или нечленораздельную речь пьяного. Но легче мне от этого не становилось. Меня как будто била лихорадка. «Нет, конечно же, это не любовь! Когда влюбишься, превращаешься в непробиваемого оптимиста. Проверено десяток раз. А тут что? Ерунда какая-то. Просто наваждение. Я не могу любить Максима потому, что люблю Сашку и все мои чувства к нему остались неизменными. А Максим? Да, конечно, я хочу его видеть постоянно, каждый день, говорить с ним! Говорить!? Стоп! Говорить? Но ведь я с ним не говорю! Я слушаю! Слушаю его бесконечные монологи. Его неприкрытую и бессмысленную лесть в мой адрес». И так повторялось снова и снова, я мысленно или вслух раскладывала все по полочкам, анализировала и систематизировала, но избавится то этого наваждения не могла. Я готова было его слушать безостановочно. Но так редко получаешь желаемое - виделись мы с каждым днем все меньше. Собственно, по нелепой традиции Максим всегда звонил сам,   я ему – никогда.   И вот он стал звонить реже как раз тогда, когда мне этого меньше всего хотелось.

Не знаю, не помню, что делал в те дни Сашка, то ли торчал на работе, а может, понял, что со мной что-то творится и старался не докучать своим обществом. Я его практически не видела, даже если он был дома, то сидел в своем кабинете. Мы не ссорились и не пытались выяснять отношения. Мы просто почти не разговаривали. Мой мир сжался до размеров дивана на котором мы с Густавом проводили почти все время. Лишь изредка я подходила к компьютеру проверить почту и посмотреть не появился ли Илюха в чате. Безуспешно. Видно новая  пассия поглотила все его время. Но я не теряла надежды и с ослиным упрямством возвращалась к компьютеру вновь и вновь. И, как оказалось не зря. Проверяя очередной раз почту и ICQ, я наткнулась на послание моей французской подружки Доменик Паккар: «Каким рейсом вы прилетаете? » Я просто  опешила, увидев это письмо. «Прилетаем!? Ну, конечно же! Мы ведь встречаем Рождество у них, у Доменик и Патриса! »  Я забыла, начисто забыла о том какое сегодня число. А было уже 23-е. Значит, завтра с утра мы улетаем. И если бы не Доменик, не ее послание! Оно моментально вернуло меня к реальности. Я моментально вспомнила, что уже второй сезон подряд Сашка пытается научиться кататься на горных лыжах, так же, как раньше он начинал играть в теннис.   И не только  Сашка, но и я тоже, правда скрепя зубы, осваиваю горнолыжную трассу. Он несомненно удивился бы моей забывчивости не увидев собранных сумок. Конечно, сложить вещи не долго, но как объяснить, что просто забыла об отъезде. Не могла же я сказать Сашке, что думаю только о Максиме и не о чем больше. Что все мои мысли сосредоточились на нем, а остальное просто перестало существовать.   И что я уже совсем не хочу никуда ехать. Но отказываться надо было раньше – а не сейчас, за несколько часов до вылета и просто так, беспричинно.

«Интересно, а Сашка догадывается, что забыла об отъезде? Если да, то почему не напоминает? Или уже напомнил, а я не услышала? » все эти вопросы мгновенно пронеслись у меня в голове, ответить на них я конечно же могла, да это было уже не нужно. Почувствовав, что времени у меня осталось немного я не стала терять его даром (итак уже немало утекло!) и к приходу Сашки успела не только собрать все сумки, но и отвезти Густава к маме. Оставалось только проверить кое-какие мелочи, когда он вернулся.

- Ксень! А что с собакой?

- Все в порядке!

- А почему он меня не встречает?

- Его нет дома! Он уже отбыл на постой.

Сашка вошел в комнату и остолбенел.

- Ты все собрала?!

- Конечно! Мы же улетаем утром! Ты забыл?

- Я-то помню, но не был уверен в тебе.

- !?

- Ну, ты какая-то странная в последнее время. Сидишь, молчишь и ничего не слышишь, - впервые Сашка затронул  эту тему.

- Не думала, что ты заметил.

- Заметил, конечно!

- И что теперь?

Но Сашка не стал ничего говорить, он просто обнял меня и мы провели чудную ночь, одну из тех, что запоминаются на всю жизнь.

***

Москва, раннее прохладное утро, аэропорт Шереметьево. Персонажи: я, Ксения Кнолле и мой муж Сашка. Оба сонные, но безумно счастливые, только что сели в самолет.

Четыре часа спустя. Лион, аэропорт Сатолас, тоже прохладное утро. Персонажа уже три: я, Сашка и приехавший нас встречать  Патрис.

Еще позже, часа на два с половиной – три. Вуарон, городишко близь Гренобля. Мы приезжаем к Паккарам и нас становится четверо, потом семеро, а ближе к полуночи – и вовсе полторы дюжины. Кажется, все печали остались в Москве и первые дни я почти не думаю о Максиме, полностью погрузившись в праздничное веселье. Мы дружно едим, пьем, болтаем, играем в настольные игры, столь популярные во Франции. И, конечно же, каждый день катаемся на горных лыжах. Ради них Паккары и купили дом в предгорьях Альп и ради них (горных лыж) мы все приехали в эту деревеньку. Конечно не все в нашей разношерстной кампании катались одинаково виртуозно. Сашка, хотя и делал определенные успехи, в основном тусовался в обществе таких же как он сочувствующих. А я, улизнув подальше от знакомых каталась на санках вместе с малышней. Это у меня получалось значительно лучше.

Несколько дней прошли в активном безделье, наслаждении красотами альпийский предгорий. Заснеженные Альпы настолько красивы, что даже многочисленные их описания и съемки не в состоянии их опошлить. Но, к сожалению созерцание природной гармонии вылечивает только японцев.    На европейские мозги правило не распространяется. Черные мысли выбросить из головы не так просто, они возвращаются с маниакальной настойчивостью. Не знаю, может не ко всем, но мои вернулись. И сразу мне стало так же тоскливо, как  в Москве. Мне расхотелось кататься на лыжах и в один из дней я отказалась ехать, сославшись, конечно же на мигрень. Надеялась, что останусь одна и смогу вволю насладиться унынием. Но Доменик, подобно банному листу, осталась со мной.

- Зачем, Доменик? Я прекрасно проведу время в одиночестве. Поезжай со всеми. Покатаешься.

- Пустяки! Я тут бываю почти каждый зимний week-end, а тебя вижу значительно реже.

Я мысленно содрогнулась, раз Доменик осталась из-за меня, придется с ней разговаривать: «Господи, как неохота! » Но выглядеть свиньей хотелось еще меньше, поэтому пришлось выпить таблетку аспирина, хотя у меня совсем не болела голова, это был лишь предлог, и сделать вид, что мне полегчало. Когда все вежливые формальности были соблюдены, Доменик принесла бутылку вина: «Прекрасная русская традиция – немного выпить и поболтать о жизни! » и мы устроились перед камином. Сначала разговор не очень клеился, но вино и старая дружба сделали свое дело и, постепенно, языки развязались. Не знаю как, но я рассказала Доменик перипетии моей московской жизни во всех нюансах. Она, против ожидания, не ужаснулась, а слушала с явным интересом, задавая кучу вопросов. И в конце концов, вынесла совсем уж неожиданный для меня вердикт:

- Что ты мучаешься? Это особенность русского менталитета – превращать жизнь в каторгу?

- Доменик, с чего ты взяла, что жизнь наших женщин – каторга?

- Не только женщин, но и мужчин! У вас такие странные представления о любви! Для вас любовь и страдания неразрывно связанные вещи.

- Ты что-то придумываешь! Или преувеличиваешь! И, вообще, кто сказал тебе такую чушь? У тебя появились новые русские друзья?

- Нет, никаких друзей кроме тебя.

- Но тогда откуда такие идеи? – спросила я, хотя уже догадывалась, что она ответит. - Их не было в мой прошлый приезд.

- Я читаю русские романы, - гордо заявила Доменик.

- Бульварные, конечно! – не удержалась я.

- Напротив, классические!

- Не может быть! Но откуда же такая чушь взялась в твоей голове?

- Оттуда и взялась. В ваших романах, в «Анне Карениной», например, все страдают. И ты тоже! Влюбилась, а теперь мучаешься! И как тебе это удается?   - парадоксально, но многие француженки именно так понимают русскую классику. Хотя, на мой взгляд, у Бальзака страдают от любви не меньше, только мы не считаем это особенностью «французской любви».   Скорее это особенность литературы вообще.

- Не знаю! Я специально ничего не делала. Все получилось как-то само!

- Вот именно! Ничего не делала, сидела и тихо страдала. Чуть не спятила от тоски. И зачем? Кому это нужно? Тебе? Сашке? Или Максиму?

- Нет, конечно, это никому не нужно, но разве можно что-то изменить? – я все еще не очень понимала куда она клонит, но чувствовала, что уж она-то не стала бы так себя мучить – нашла бы какой-нибудь вариант повеселее.

- Ты сколько лет живешь с Сашкой? – обстоятельная Доменик начала издалека.

- Почти семь. А что?

- И эти семь лет любишь только его?

Я кивнула.

- Тогда все очень просто, - Доменик не скрывала удовлетворения – еще бы! разобралась в моих проблемах в два счета.

- И сейчас ты все сведешь к Татьяне Лариной, - может быть я ответила резковато, но я не просила ее препарировать мою жизнь.

- Можно и так, если тебе понятней литературные образы, - ее не так-то просто было сбить с намеченного пути. – Ты, Ксеня, пытаешься жить по принципу: «Но я другому отдана и буду век ему верна», - в переводе на французский язык эта многострадальная фраза выглядела особенно измученной.

- Моральные принципы тут не причем…

- Так надо было воспользоваться ситуацией. Тебе захотелось разнообразия. А тут и сосед подвернулся весьма кстати.

- В нем-то и загвоздка.   Я  никак не могу понять: влюбился он или нет!

- Ксеня! Ну при чем здесь он. Нельзя же во всем полагаться на мужчин. Достаточно того, что влюбилась ты. Причем так просто, от  скуки. Типичный городской роман. Три ночи вместе и разлетелись. Все счастливы и всем хорошо.

- Конечно, Доменик, ты права, - не спорить же с очевидной разумностью и логичностью ее доводов.  

- Но если ты и сама все прекрасно понимаешь, зачем делаешь из ерунды трагедию?

- С чего ты взяла?

- Из визуального наблюдения. Ты вся на нервах, того гляди руки на себя наложишь.

- Но не могу же я сама, первая…

- Твой альтруизм тебя погубит! Ей-богу! Прояви инициативу и увидишь, это очень просто. Мужики любят инициативных женщин. И у них те же проблемы – боятся, что их отвергнут. А доступное не так уж и нужно.

Я пыталась, что еще возражать, но Доменик твердо стояла на своем: я должна довести роман с Максимом до логического конца, проявив максимум (как это созвучно: Максим и максимум!) эгоизма. Чтобы закончить разговор, я пообещала выполнить все в точности, не собираясь ничего делать. Но я недооценила Доменик. Она не поверила в мое быстрое и бесповоротное обращение в «свою веру». И на протяжении оставшегося до отъезда времени проводила «сеансы аутотренинга».  

- Ксеня! Ты должна быть активной и думать в первую очередь о себе! Плевать тебе на тонкую душевную организацию соседа. Именно, соседа! – всякий раз подчеркивала Доменик. – Он о тебе не думал, когда навязывал свое общество!   И не бойся, все получится так, как ты сама того захочешь. В конце концов, он же не первый мужик в твоей жизни. Активность, инициатива, эгоизм!

***

Вернувшись в Москву, я утратила часть внушенной мне Доменик уверенности, но, видно, сама судьба была в те дни благосклонна ко мне. Пока я «делала последний глубокий вдох перед погружением» - мне нравилось представлять себя аквалангистом, - выяснилось, что нырять не нужно. Иными словами, Максим сам позвонил, едва мы приехали.

- Привет! С приездом и прошедшими праздниками! Ты занята?

- Не очень, только надо съездить за Густавом.

- Тебя отвезти?

«Ого, что-то новенькое. Раньше он не предлагал помощи» – подумала я, но  комментировать вслух разумеется не стала:

- Спасибо, не стоит!

- Я очень хочу тебя увидеть!

- У тебя сотни моих фотографий, - немножко стервозности не повредит.

- Увы, я не Пигмалион. Моя Галатея не оживет, если только…

- Что только?

- Только ты не навестишь мое скромное пристанище.

- Я подумаю, но не сейчас. Прости. Мне пора ехать.

- Ксень, так ты придешь?

- Я позвоню. Вечером.

Я чувствовала себя победительницей. Все оказалось гораздо проще, чем представляла себе я сама и чем считала Доменик. Максим никакой не злодей, он самый обычный молодой человек. Ну может чуть более робкий и застенчивый, чем большинство его ровесников. И только-то. Влюбившись в замужнюю женщину, он не знает, что делать, как себя вести. Не знает как я к этому отнесусь, боится быть отвергнутым, но и молчать больше не  может. Господи, как все просто. А я-то напридумывала себе всякой ерунды, как умная Эльза из сказки братьев Гримм, и страдаю. Но уж теперь-то,   вне всякого сомнения, все  уладится. Убаюканная этими мыслями, я не спеша съездила за Густавом и очень обрадовалась увидев, въезжая во двор, Максима. Он очередной раз пылесосил салон машины – подозреваю, что это был только предлог, что бы дожидаться меня во дворе. Во всяком случае, едва я запарковалась, как он закончил уборку и почти вырвал у меня обещание, что я поднимусь к нему не позже, чем через час. Но прошло гораздо больше времени, прежде чем я позвонила в дверь его квартиры. Я могла бы прийти и раньше, минут через пять после того, как мы расстались во дворе. Но мне захотелось выдержать паузу – я столько ждала. Чтобы скоротать время, я позвонила Аське, просто так, сказать, что прилетела, «повилять хвостиком» и повесить трубку. Но оказалась втянутой в серьезную дискуссию на тему супружеской неверности. Причем весьма неожиданно. Аська, как я считала, придерживается свободных взглядов на этот предмет. Если бы я знала, как глубоко заблуждалась!

- И как ты себе это представляешь? – грозно вопрошала Аська.

Представляла-то все весьма красочно, но говорить об этом Аське не собиралась.

- Ну, так, как-то – пробормотала я, но Аську не так-то легко  сбить с толку.

- Все ясно, слюни всмятку  с кружевами и взбитыми сливками! А о муже ты подумала?

«Началось! Может повесить трубку? Не поможет. Надо как-то иначе. Не ссориться же мне с ней, столько лет дружили и на тебе! Черт! Придется отвечать» - пронеслось у меня в голове.

- Аська, я думаю, что мои отношения с Сашкой касаются только нас двоих. Даже Максим тут не причем… - я не успела закончить мысль, Аська не дала.

- Я и говорю, что этот прохиндей тут не причем, - Аська довольно злобно стала критиковать фотографа.

- Но, дорогая, если тебе так не нравится Максим, то это твое личное дело. Но ведь ты с ним даже не знакома…

- С таким как он и не надо быть с ним знакомой, чтобы понять, что он за тип.

- Ладно, Аська, ничего еще не случилось, а ты уже…

- Когда случится, поздно жалеть будет. Смотри, он тебе всю жизнь испортит.

«Уже, уже испортил! – хотелось мне закричать. – Но если я послушаю тебя, будет еще хуже. Если я не получу того, что хочу, жалеть буду долго-долго». Я ничего не стала говорить Аське – мне надоело оправдываться, да и с какой стати, что она себе возомнила. Я даже не попыталась понять, почему всегда терпимая и свободолюбивая Аська впадает в ханжество и начинает злиться, едва речь заходит о моем соседе. Вместо этого я постаралась закончить разговор как можно скорее и поднялась на последний этаж.

- Ксеня! Как ты долго. Что-то случилось?

- Нет! С чего ты взял?

- Ты такая красная и дышишь прерывисто.

- Нет-нет, все нормально.

Похоже, он по-своему истолковал причину моего возбуждения, да и ладно. Мне это только на руку.

- Ксеня, я хочу сказать… я … я не знаю с чего начать…- Максим запинался на каждом слове.

«Давай, начинай с любого места, мне все равно с какого! » Вот он, вожделенный миг! Но нет, еще не он.

- Ксеня, ты так похорошела, загорела…

«Да, да все правильно! Можно и отсюда! »

- Ты так прекрасно пахнешь! У тебя новые духи?

Можно и приблизиться – повод хороший.

- Ксенька, я по-прежнему не знаю как тебе сказать…

«А как ты говоришь другим? Так же мнешься? Уж не поэтому ли ты живешь один? »

- Ладно, чего тянуть! – Максим все-таки сделал паузу.

«Сейчас скажет! »

- Ты можешь мне еще позировать?

«Черт! Черт! Черт! Тысяча чертей! Сто тысяч! »  Сказал! Да-а, такого я не ожидала. Столько мяться и сказать такую чушь!

- Могу, в принципе, - а что мне еще оставалось делать? Его робость явно превосходила все мыслимые пределы. Права Доменик, с таким надо брать инициативу в свои руки. Вот уж не думала, что в наши дни существуют такие нерешительные мужики. Хотя, чему я удивляюсь. Чехова читает, романтизм сплошной.

- Понимаешь, мне неудобно злоупотреблять твоим временем, - продолжал между тем он. – Но ты, то есть в тебе как будто заключено создание из XIX века. Ты живешь по законам того столетья…

«Ну, уж дудки! Жаль разочаровывать, но придется! »

- Ты - женщина не испорченная феминизмом. Ты последняя представительница золотого века нашей культуры…

- Женщина не обезображенная карьеризмом!

«Сильно сказано! »

Максим все говорил и говорил, но я больше его не слушала. Кажется, пришло отрезвление. Я уже смотрела на него глазами постороннего человека, а его ореол «героя моего романа» становился все бледнее, пока не исчез. Сегодня я провела в его квартире совсем мало времени, но… Я пришла сюда в полной уверенности, что люблю этого человека, что без него моя жизнь потеряет смысл. Что любовь эта взаимная, а оказалось, что никакого чувства, по крайней мере с моей стороны нет. Есть просто прихоть «скучающей тридцатилетней бабенки» (как сказал бы Сашка), которой понравился симпатичный сосед. Ситуация более, чем банальная. Выход из нее тоже известен не одно столетие. Словом, все очень и очень просто. Единственная маленькая проблема – чувства самого Максима, они похожи на глубокие и искренние. «Но, в конце концов, сейчас не те времена, когда люди «верили в любовь», кажется в наши дни секс успешно ее заменяет, – думала я, пока Максим продолжал свой монолог. – Сегодня, или самое позднее к концу недели, дело дойдет-таки до секса, я успокоюсь, получив «вожделенный плод», потом недели две, много три полного блаженства. И… и собственно все. Каждый вернется к «своим баранам».

Я внутренне расслабилась – проблема казалась мне решенной, никаких препятствий больше не предвиделось. Но я очередной раз ошиблась! Ни в тот вечер, ни в несколько последующих мне не удалось приблизиться к цели ни на шаг. Это было просто удивительно. Мы болтали уже не о фотографии, а как раз о любви и сексе – самое время переходить к практике. Но, вот это «но» меня и пугало. Предлагать открытым текстом не хотелось, но намеки он не понимал. «Неужели я совсем разучилась флиртовать? » этот вопрос не давал мне покоя. Что-то было во всей ситуации странное. С одной стороны Максим проводит со мной много времени наедине, говорит всякие красивые слова, явно ухаживает, а с другой, когда мне кажется - еще несколько секунд и именно этот легкий поцелуйчик превратится в вожделенный «настоящий», Максим сразу занимает позицию «У нас чисто деловые отношения. Я уважаю святость брачных уз».

***

- И что мне делать, спрашивается? - это уже из разговора с Доменик, мы почти каждый день общались по ICQ.  

- Думать! Напрягать мозги, голубушка!

«Хороший совет, просто гениальный! Но советовать легко, а думать что-то не получалось. Ни одна приличная идея так и не посетила меня в течении недели прошедшей с моего возвращения с каникул» отвечал мой внутренний голос.

- Но я не сидела сложа руки, как может показаться со стороны. Я сделала все возможное.

- Раз не получилось, значит не все! – Доменик была непреклонна.

- Знаешь, Доменик, тебе только кажется, что со стороны видней. Но твоя сторона слишком далеко, тебе уже ничего не видно, - сказала и пожалела, не хотелось мне ее обижать. Но, к счастью, она не то что я – она толстокожая.

- Значит, ты что-то путаешь, сама чего-то не видишь. Смотри шире.

Не знаю, по совету ли Доменик или просто так совпало, но тем же вечером, придя к Максиму посмотреть фотографии, я заметила валяющийся в кипе газет журнал. Толстый, в глянцевой обложке дамский журнал. «Как все просто! У него уже есть любовница. Только живет не здесь и Максим о ней не говорит. А я-то, дура, сразу не заметила! Уйти? Уйти без всяких объяснений, хлопнув дверью? » – первый порыв. И сразу контраргумент: «А зачем? Лишить себя сразу всех шансов? » - пронеслось в моей голове за долю секунды. Максим, надеюсь не успел ничего заметить. Я, конечно же, не ушла. Вместо этого я, как ни в чем не бывало, взяла журнал, перелистнула пару страниц и совершенно спокойно, ну может с чуточкой иронии спросила:

- Ты читаешь такую чепуху?

- Очень редко! Только смотрю фотографии.

- И что там попадаются достойные?

- Изредка, когда они – мои.

- Что значит твои? – боюсь, мой голос звучал резче чем хотелось.

- Я снимаю для этого издания, - он ничего не заметил.

- И давно?

- Все время. С самого начала.

«Этого не может быть. Я бы обязательно об этом знала. И вообще, таких совпадений не бывает». Я открыла первую страницу, ту где напечатан список редколлегии.

- Но твоей фамилии тут нет, - сказала я прекрасно зная, что быть ее там просто не может.

- Я же не дурак – портить репутацию. Меня коллеги засмеют. Претендуешь на статус художника, а сам снимаешь рекламу. Вот видишь, - он ткнул пальцем, - фотограф: Андрей Арчимбольдов. Это мой ник. Только никому не говори.

А несколькими строками выше стояло: главный редактор Анастасия Голованова. Или Аська, моя лучшая подруга. Итак, все встало на свои места, ее злость мне стала тоже понятной. Наверно, именно ей я пытаюсь перейти дорогу. Ну что ж, бывает.

***

- Аська, прости меня, я не знала, что лезу в твой курятник! – не стоит из-за Максима портить отношения с Аськой, из-за дурацкой прихоти, недели через три я о нем и думать перестану.

- Ты это о чем?

- О Максиме конечно!

- И что еще ты хочешь сказать мне об этом прохвосте? – она раздраженно посмотрела на меня.

-

- Только то, что я знаю о вашем романе и больше не буду вмешиваться.

- И кто же тебя просветил?

- Сама догадалась, когда узнала, что он работает в журнале.

- Ну тогда ты ничего не знаешь.

- Подробностей не знаю, а так все понятно.

- Это тебе так кажется. На самом деле ничего ты не знаешь, - она не была слишком любезна, еще бы я, от ума великого, с ней советовалась как завладеть ее же любовником.    Единственным оправданием мне служило мое незнание. Но, похоже, это мало утешало Аську.

- Ладно, Аська, не злись. Закроем тему.

- Нет уж, давай выясним все до конца, - с этими словами она поплотней закрыла дверь своего кабинета.

- Не стоит.

- Стоит, стоит! Я не хочу, чтобы между нами были какие-то обиды.

- Я тоже не хочу!

- Если честно, то это я должна просить у тебя прощения, - ее слова были для меня полной неожиданностью.

- Ты? Но за что?

- За грубость! За морализаторство!

- Брось, ерунда! – я и правда уже совсем нее не злилась, в конце концов я сама вела себя как полная идиотка.

- Нет, Ксенька, мне правда стыдно, что я не сдержалась и была с тобой груба. Но все объясняется несколько иначе, чем ты думаешь!

- Ась, может не стоит вдаваться в подробности? Не все ли равно, если я уже не буду вам мешать.

- Нечему мешать!

- То есть? – ну и денек, сплошные неожиданности.

- То и есть! Вся эта история с большой бородой. Максим действительно работает в журнале с самого основания. Но в редакции бывает нечасто. Я долгое время его почти не замечала, до прошлого лета, если быть точной. Обычно он приносил неплохие снимки и разговаривать мне с ним было особо не о чем. А тут, что-то не клеилось, его работы оказались крайне неудачными и мне пришлось его вызвать «на ковер». Он пришел, что-то пытался мне объяснить насчет съемок. Но я его не слушала. Мне он вдруг жутко понравился, ты понимаешь о чем я.

Еще бы не понять. Аська всегда такой и была. Если ей нравился какой-то мужик, она долго не церемонилась, а сразу сама говорила ему об этом открытым текстом.

- Он отказался?! – я спросила просто так, наугад.

- Если бы просто отказался ! я бы поняла и не обиделась. В конце концов, я не серебряный доллар, чтобы всем нравится.

- А что же тогда?

- Он очень смутился и почти шепотом сказал, что увы не так ориентирован!

Я не верила своим ушам, такого не может быть, бред какой-то.

- Я, естественно, не стала настаивать. Собственно, историю можно было бы считать законченной, если бы не ты.

- Я?

- Ты, ты со своими рассказами. Я просто взбеленилась. Поганый трус, побоялся сказать мне в лицо, что я ему не нравлюсь. Голубой он видите ли! Терпеть не могу таких уверток. Испугался что я его уволю, - Аська видимо всерьез разозлилась.

- И ты действительно его уволишь?

- Нет, но попугаю, мало не покажется!

- Ась, а почему ты мне сразу не сказала, что знаешь Максима?

- Глупо, конечно, но я не смогла себя заставить. Я не сомневалась в том, что он голубой и была уверена, что тебе ничего не грозит. И потом, я думала, что съемки тебя слегка развлекут. Я же не предполагала, что ты в него влюбишься! Тогда, в боулинге, когда ты сказала, что он пригласил тебя сниматься, я не могла так, просто, ничего не объясняя, назвать его сволочью. Не было никаких причин так поступать, он еще только начинал за тобой ухлестывать, я-то этого не знала. А рассказывать о своем фиаско – нет уж, уволь.

- Но теперь-то рассказала? – в ее повествовании было слишком много нелогичного.

- Когда ты приперла меня к стенке!

- А зачем ханжу из себя корчила?

- Прости! Действительно глупо получилось. А теперь, без обид – он тебя не любит, ты ему для чего-то нужна и только.

- Аська! Ты опять ревнуешь!

- Нет, я уже справилась со своими чувствами. Не торопись, ты ждала долго, подожди еще и присмотрись к нему повнимательнее.

- Дудки, мне надоело ждать и слушать твои нравоучения. В конце концов, не все ли тебе равно, когда я проведу с ним ночь, - конечно я была не очень вежлива, но Аська тоже вела себя не лучшим образом.

- Обещай хотя бы, что не сделаешь этого сегодня, - Аська попыталась разыграть роль заботливой старой подруги.

- Я не даю обещаний, когда не собираюсь их выполнять.

Уходя я успела заметить как Аська меня украдкой перекрестила. Видимо она решила, что я пускаюсь во все тяжкие. Хотя на самом деле я еще ничего не решила,   я просто не знала какую роль мне выбрать. После разговора с Аськой мне не хотелось сразу встречаться с Максимом. Я не люблю двусмысленных ситуаций: я никак не могла понять кому он соврал, Аське или мне. Конечно, Аська была и осталась необъективной по отношению к Максиму, ее до сих пор гложет обида. Но ведь он вовсе не обязан ощупывать взглядом каждого мужика, попавшего в поле его зрения. «Конечно, он придумал такую легенду только для Аськи! Она же сама это и подтвердила! Но что-то тут не сходится. Ведь со мной он ведет себя как-то странно, слишком пассивно для влюбленного мужика! »  И если раньше я не обращала внимания на это обстоятельство, то теперь мне стало не по себе. «Действительно стоит сбавить обороты. В конце концов, теперь его очередь подбросить дров в костер! »

И я перестала видеться с ним. Я вернулась к привычному образу жизни и на все звонки Максима с приглашением сниматься отговаривалась отсутствием времени. Впрочем одно я все-таки приняла. Только не на съемки, а посмотреть готовый материал и выбрать несколько отпечатков себе. «Полчаса, не больше! » - уверял меня Максим. Но слегка приврал. В его планы входил гораздо более длинный визит. Судя по накрытому столу, приглушенному свету, музыке. «Ну почему все случается только тогда, когда оно уже почти не нужно? Месяц назад я бы плясала от восторга – еще бы - романтический ужин! Интересно, он уже и свежее белье постелил и кровать открыл? » Увы, цинизм – неотъемлемая часть моей натуры.  

-    Мило! Жаль, что я уже поужинала.

Да, ему тоже было жаль.

- И когда ты собираешься выставлять «Даму с собачкой»?

- Через пару месяцев.

- Так не скоро?

- Я еще не все сделал.

- Кстати, я сегодня перечитала Чехова. Странная у тебя трактовка классики!

- Самая обычная, дама и ее собака. Скучает, гуляет.

- Только в первых строчках! А потом? Мучается от измены мужу сначала, потом от разлуки с любимым, от невозможности расторгнуть случайный  и неудачный брак.

- Мне не кажется, что это главное в образе «Дамы с собачкой».

- А что же главное по-твоему?

- Ее отрешенность от мира других людей, ее одиночество, тоска…

- А при чем здесь я? Я не одинока, не страдаю от неразделенной любви.

- Но ты же сидишь дома и целыми днями читаешь!

- И из этого ты делаешь вывод о моем одиночестве? Ты путаешь два разных понятия. Я живу в уединении, но это совсем другое. Я ограничиваю общение со случайными людьми и только. И то, в реальности. Я много времени провожу в чатах, у меня куча собеседников в сети, - последнее было легким преувеличением, не куча, а несколько человек, но это тонкости.

- Ксеня, ты на что-то обиделась? Почему ты так агрессивна?

- Я такая всегда, просто ты придумал себе какой-то  свой образ и пытаешься меня под него подогнать! Я только не понимаю зачем. Зачем ты делал вид, что ухаживаешь за мной. Ты же не любишь женщин, - удар ниже пояса, он не знает о моем знакомстве с Аськой.

- А кого же по-твоему я люблю? Мужчин? – голос спокойный, но какое-то напряжение в нем появилось.

- Сейчас многие их любят, - уж проверять на вшивость, так до конца.

- Только не я! Неужели я похож на одного из них? – он явно нервничает.

- Ты странно себя ведешь!

- !?

- Тормозишь на полдороги.

- Ксень, ты же понимаешь…

- Что именно?

- Ты, как это лучше сказать… несвободна, что ли…

- Тебя волнует подобный пустяк? Или это только отговорка, для прикрытия ориентации?

- Что ты к ней привязалась?

«И ты еще спрашиваешь? Кому ты врешь? Мне или Аське? Если ей, то чего ты ждешь, а если мне, то зачем увиваешься? » Ответов, естественно не было, а узнать правду хотелось поэтому и разговор растянулся на несколько часов. И  домой я вернулась глубокой ночью, но в полной уверенности, что с носом осталась Аська – Максим просто повесил ей лапшу на уши. Она оказалась не в его вкусе, он не любит черезчур самостоятельных женщин. «Что ж, у меня есть шанс! »

Сашка мирно спал, словно я была в гостях не у мужчины, а у парализованной старухи. «Семь лет вместе, чувства уже не те! » с тоской подумала я. «Он уже даже не ревнует. Интересно почему: разлюбил или считает, что никуда не денусь? » А можно было бы и не задавать себе эти дурацкие вопросы, я ведь тоже уже не ревновала, когда Сашка приходил слишком поздно, часа в три-четыре утра. Я не представляла его в объятиях другой, хотя все могло быть. Но я почему-то об этом вообще не думала. Правы те, кто утверждает, что настоящие чувства со временем перерастают в привычку, крепче которой ничего не существует. И тогда ничего не страшно. Никакие сомнения не закрадываются в голову и не отравляют душу. Может и мы с Сашкой заслужили покой? Но окружающие, а точнее Максим, так не считали и утром он преподнес сюрприз, правда узнала я о нем ближе к вечеру.

Сашка пришел еще не было восьми, для него очень рано.

- Привет, неверная жена! – сашин голос был весел и слегка ироничен.

- Ни в одном глазу! Чиста, как детская слеза, - я приняла предложенную игру.

- То-то твой дружок тебя выгораживал!

- Какой? Когда?

- Да Максим твой, сегодня поутру.

- Разве вы знакомы?

- Как сказать, он давно пытается сдружиться. Вот и сегодня дожидался, чтоб сказать, что ты не в чем не виновата.

- !?

- Насчет вчерашнего позднего возвращения.

- Ему-то что?

- Он просил прощения и пытался меня убедить, что ничего ТАКОГО не было.

- И ты поверил?

- А не должен был?

- Да нет, все в порядке, ничего не было. Только зачем он оправдывался? Дурак, что ли?

- Нет, Ксюшка, он не дурак. Ему чего–то нужно.

- Ну чего ему от нас может быть нужно? Он нас и не знает совсем, поэтому и …

- Что и?

- Сашка, мне кажется, он хочет нас зачем-то поссорить! Только я не понимаю зачем? А ты?

- Догадываюсь!

- И зачем?

- Не знаю, стоит ли тебе говорить, уж очень это похоже на полную чушь.

- Говори, конечно! Кому еще, как не мне, - мы с Сашкой были не только супругами, но и близкими друзьями, у нас не было тайн друг от друга.

- Мне показалось, что он… что у него, черт, не знаю, прав ли я, но у него ко мне какой-то особый интерес.

- Ты имеешь в виде сексуальный?

- Да!

- Это не глюк!

- А ты откуда знаешь?

- От Аськи!

- Он, что и с ней знаком?

- Работает в ее журнале!

- Вот так номер. А она-то откуда знает?

- Так получилось, - мне не хотелось выдавать ее тайны, но Сашка сам догадался.

- Она с ним…

- Ну, вроде того, только я тебе ничего не говорила.

- Само собой! – Сашке можно было доверить любую тайну, он никогда не проболтается. – Ну, Аська, сильна бабенка! – он присвистнул. -  Сильно обломалась?

- Прилично, даже мне ничего не сказала.

- А ты-то сама, тоже того?

- Думала на эту тему, - ну не врать же собственному мужу.

- И что?

- Н-И-Ч-Е-Г-О! А ты заметил?

- Я же не слепой и тебя хорошо знаю.

- И что теперь?

- Ничего, ты ведь уже очухалась. Можно, конечно, развестись, если хочешь, - Сашка говорил не всерьез.

- Да нет, не очень-то я хочу разводиться, - такие разговоры мы вели не первый раз. – Так что ты начал рассказывать про Максима? - мне было очень интересно узнать подробности, но я не знала как сформулировать вопрос.

- Не знаю, он пытался подружиться, много раз, но как-то не так как это делается обычно.

- Не мог раньше сказать, - в сердцах крикнула я.

В ту ночь я так и не легла в постель – меня мучили сомнения насчет дальнейшей работы с Максимом.   Общаться с ним мне уже совсем не хотелось и не потому, что я плохо отношусь к людям подобной ориентации. Просто  катастрофически не люблю людей двуличных: Максим за мной явно ухлестывал, тут ошибки быть не могло, но только зачем? Если он не любит женщин. В сашкиных словах я не сомневалась, он не тот человек, чтобы придумывать небылицы. И с Аськой он вряд ли сговорился. Они не врут и не ошибаются, все сказанное ими правда.

«Можно плюнуть на все, послать его к чертовой матери и не здороваться при встрече. Но столько времени потрачено. А нервы, эмоции, чувства, с ними как быть? Тоже вышвырнуть? Хотелось бы, да память не файл, ее не сотрешь! »

И как в один из первых съемочных дней я выползла во двор ни свет ни заря. Как и тогда Максим возился около машины.

- Привет! – как ни в чем ни бывало окликнул он меня.

«А собственно для него ничего нового и не произошло. Это на меня вылился ушат информации».

- Привет!

- Что-то ты рано сегодня! Не спиться?

- Очень заметно?

- Не слишком. Работать будем?

- Что, прямо сейчас?

- Свет хороший! У тебя время-то есть?

Хотелось отказаться, но сил не было.

- Ага. Поехали, что ли.

- Только надень пальто, длинное, черное.

- Еще распоряжения будут?

- Это просьба. В нем ты больше соответствуешь образу.

- Как раз о нем я и хотела с тобой поговорить.

- Только переоденься, пожалуйста. Поговорим в машине.

- О`кей!

Но вернуться к этому вопросу мне удалось далеко не сразу. Максиму все время кто-то звонил. Меня это очень раздражало и, в результате, вместо мирного разговор сразу принял довольно резкий оборот. К месту съемок мы добрались в состоянии близком к скандалу.

- Если ты не можешь работать - не надо,   я отвезу тебя домой.

- Все я могу, доставай аппарат, не тяни время.

- Ксень, я серьезно, мне не нужны твои одолжения.

- Теперь не нужны стали? А когда ты припахал меня работать задарма у тебя были другие взгляды?

- Так все дело в деньгах? Ты из-за этого так злишься?

- Нет, просто ты мне все время врал, - и тут я осеклась, мне не хотелось пересказывать услышанное от Аськи и Сашки.  

- Так в чем дело?

- Ни в чем, работаем!

- Будь добра, выражайся ясней, - в голосе Максима не было ни тени любезности.

- Ну что ж, если ты еще не понял, то изволь! - и я высказала ему все, все накопившиеся  обиды, в выражениях резких и беспощадных. Я больше не могла молчать. – Ты дурил мне голову несколько месяцев, делал вид, что ухаживаешь, а сам… сам интересовался только моим мужем. Тебе нужен был Сашка. Но у тебя даже не хватило смелости сказать ему это прямо. И ты придумал дурацкую «Даму с собачкой»! Но ведь это история влюбленного мужчины, а вовсе не скучающей дамочки.   И ты надеялся, что Сашка поймет и оценит столь тонкий намек?

А он, он не произнося ни звука снимал, снимал как безумный. Ледяной ветер дул мне в лицо, проникал под одежду, но даже он не состоянии был остудить пылавшую во мне ярость. Мой голос почти срывался на крик, но Максим не отвечал, казалось его совсем не трогали мои слова, они были ему безразличны. Он продолжал щелкать затвором.

- Спасибо, Ксеня! Я думаю, больше снимать нечего, - пока он так и не сказал ни слова в ответ на мой монолог.

- Сегодня? – уточнила я, прекрасно понимая бессмысленность и неуместность вопроса.

- Вообще, нечего. Я в тебе ошибся. Ты слушаешь кого угодно, только не свое сердце, ты веришь нелепым домыслам, а не своим глазам. Да, я разыграл маленький спектакль перед твоим мужем и он поверил и записал меня в «безопасные».

- Зачем? Кто тебя просил влезать в наши отношения? Ты все испортил! Я больше не хочу…

- Это ты, Ксеня, не поняла главного, - перебил меня Максим. -  Я относился и отношусь к тебе искренне и серьезно. Но для тебя это пустой звук. Ты такая же как и все женщины нашего времени. Для тебя секс и есть любовь, ты не знаешь ничего другого, не видишь, не чувствуешь, не понимаешь. Ты такая же дура, как и остальные.

Можно сказать, это был наш последний разговор. Несколько недель мы не виделись, даже не встречались случайно во дворе. А потом я нашла  в почтовом ящике знакомый конверт из белой плотной бумаги. «Ксении» было написано на нем вместо адреса. «Интересно, что это, извинения? » но там лежал пригласительный билет на два лица на вернисаж в одном из самых модных выставочных залов Москвы. Этого я никак не ожидала, после того случая.

- Сашка, я  не пойду, ни за что! – он ничего не знал о последнем разговоре, я так и не нашла в себе сил рассказать о нем. Мне было слишком больно и обидно, что я так плохо подумала о хорошем человеке. И не только подумала, но и высказала ему все это.

- Ксюшка, разве тебе не интересно посмотреть, что же у него получилось?

- Нет, какая мне разница.

- Но ты же тоже принимала участие в работе! Пойдем, так нельзя.

И мы пошли. Первым же увиденным мной там человеком оказалась Аська.

- «И ты, Брут? » Аська, почему ты здесь?

- Потому, что Максим пригласил меня, потому, что мне интересно, продолжать?

- Не стоит! – я поняла неуместность своего вопроса. – И как тебе?

- В общем, средненько, но есть несколько работ, которые оправдывают все!

- Покажешь?

Она подвела меня к торцовой стене.

-     Повешено только безобразно!

- Последний съемочный день! – вырвалось у меня.

- Ну, что ж, ради них, - она кивнула в сторону фотографий, - ради них – стоило потрудиться!  

Чуть погодя она отошла, а я осталась одна…

Москва,                 октябрь2001 –март2002