Скульптор Милант

СКУЛЬПТОР МИЛАНТ

эротическая сказка

Приближался вечер. Солнце скользило прощальным ласкающим взором по вершинам деревьев.

… И если небо еще пылало, сладостно томясь в огне заката и играя трепетными переливами чарующих красок, то глубоко внизу, под сенью столетних буков уже мерцали звезды тихие и нежные. Была ли это роса, или светляки, не все ли равно?..

Но вскоре и в небе утихли бурные волны заката, и в легкой сиреневатой пене проступили небесные звезды.

Взошла луна. Мерцая влажным серебром, она точно нехотя приподняла свои ресницы. И томные лучи скользнули на деревья, травы и цветы, орошая их дрожащим серебром.

Завздыхали ивы у пруда. Рассыпались блики в аллеях.

Теплая летняя ночь с наслаждением купалась в волнах лунного света.

Милант шел по тропинке ведущей к дому. Не так давно он был учеником великого скульптора. Теперь же он работал с учителем на равных.

Сегодня ему вновь пришлось целый день тесать огромные каменные глыбы, из которых никак не желала появляться Великая Богиня Вселенских вод и покровительница ночного света.

Прошел ровно год, как они получили заказ на огромную статую для Главного Лунного Храма.

Прекрасный храм, точнее, белая жемчужина из камня лежал на зеленой ладони благословенной долины. Его омывало дыхание ветра и благоухание трав.

Верховному жрецу этого храма однажды приснился сон, что из скал, охраняющих священную долину от алчного зноя восточной пустыни, от унылых туманов запада и от свирепого холода северного материка, вышла Великая Богиня – владычица зеркальных вод и Белого Света. Она приблизилась к храму по лунной тропе, вошла, не спеша во внутрь храма и на века замерла во всем  величии своей красоты и власти в центральном зале возле истока Семи Священных Родников.

И именно такой должен был сотворить богиню великий скульптор со своими учениками.

В течение целого года огромные глыбы скал доставлялись к подножию мастерской, целый год до кровавых мозолей стирались ладони ваятелей, целый год десятки глаз до изнеможения пытались рассмотреть в бесстрастном камне черты Великой Богини. Но все тщетно!

И теперь, несмотря на усталость, Милант не мог выкинуть из головы мысли о богине.

Ноги его двигались к дому, а душа по-прежнему была там, у подножья мастерской среди каменных глыб разрушенных, но не захотевших отдать свою тайну.

Казалось, образ Божества витал в воздухе, казалось, о нем пели птицы, шептали травы, и само солнце вычерчивало силуэт богини в безумный полуденный час, а в полночь луна обводила мягкими линиями видения души.

Но отчего же Светлая Богиня не желала выходить из-под каменных сводов скал?!. Отчего?!.

Прозрачное серебро воздуха озвучил нежный голос соловья.

Его трели были подобны струям, льющимся из серебряного кувшинчика.

Миланту казалось, что и соловей, прикрыв свои грустные глаза, внутренним взором зрит прекрасную богиню, ибо такие трели могут звучать только в честь божества.

Тихо подрагивала листва молчаливых деревьев.

Усиливались ночные ароматы, смывая дневную усталость и заботы, наполняя сердце сладким волнением, ожиданием неведомого… невозможного…

Милант почувствовал легкую тревогу. Его пульс неожиданно участился, губы пересохли.

Дорога, увлажненная росой и залитая светом луны, неожиданно стала казаться ему зеркальной.

- Боги! Что это со мной? – прошептал юноша и споткнулся о серый камень.

Превозмогая боль, Милант поднялся. И! Неведомый ранее ужас охватил его. Казалось, что все волосы на его теле встали дыбом. Сердце трепыхнулось, и замерло, точно весь холод северного моря обрушился на него в один миг.

Милант почувствовал, что задыхается. Сил перевести дух не было…

Перед ним стояла Великая Богиня во всем своем величии. Он в этом не сомневался. Нет, ни каменная, а живая! И невыразимо прекрасная!

На ее губах светилась легкая улыбка, точно лунный свет падал на коралловые волны…

Огромные зеленые глаза богини ласково смотрели в изумленные очи юноши.

Миланту казалось, что эти глаза видят его насквозь, и что общаются они с его душой, преодолев барьер его сознания.

Длинные волосы богини точно серебряный плащ стекали по ее плечам, охватывая всю ее фигуру.

Великая Богиня протянула руку и коснулась кончиками пальцев щеки Миланта.

Юноша не смел пошевельнуться. Страх не покидал его.

-Ты ушибся? - спросила она чистым грудным голосом.

Милант хотел ответить, но не мог, язык не повиновался ему.

-Я напугала тебя? – проговорила она ласково,                 - прости, я не хотела.

Богиня улыбнулась, и вокруг стало светло, как днем.- Не бойся меня. Я не причиню тебе зла. Пойдем со мной! – она взяла его за руку и повела по зеркальной дороге. Милант повиновался. Сделав несколько шагов, он почувствовал, что боль прошла, и страх тоже покинул его сердце.

Рука богини была нежной и теплой. Это успокаивало Миланта. Он не спрашивал , куда она его ведет. Разве это имело значенье?..

Сначала они шли медленно по зеркальной дороге, потом плыли… Туман подобный задымленному стеклу окутывал каждое их движение.

Приблизившись к скалам, они не вошли в них, нет, они миновали каменную гряду каким-то непонятным образом, толи прошли насквозь, толи перенеслись поверх… Но и долины тоже не было видно…

Когда туман опустился и растаял в траве, Милант увидел прекрасный мир, мир иной, непохожий на тот, в котором он жил и который искренне любил.

Сначала они оказались на поляне, залитой бледным мерцанием невидимого светила. Было ощущение того, что светила сама величественная тишина.

Обступавшие поляну деревья были подобны ажурным каскадам из сверкающего изумруда и темного малахита.

Они были и темны и светлы одновременно.

Даже сумрак в глубине между деревьями был светоносным.

Холодный жемчуг росы стекал с листьев. Круглая капля вытягивалась на глазах, и замедленно сверкая, падала на траву. Это было больше похоже на парение, чем на падение.

И так капля за каплей с хрустальным звоном в зачарованной тишине.

Милант был все так же безмолвен, Нет, он больше не тревожился и не испытывал ужаса, но изумление по-прежнему владело всем его существом. Он спит, непременно спит…

Это не может происходить наяву!..

Ему снится волшебный сон, пленительный сон…

Его руку по-прежнему держит Великая Богиня… назвавшаяся Дианой.

Милант знал с детства, что у Великой Богини много имен… Но это казалось ему особенно упоительным, невыразимо прекрасным – Диана! Диана… - как дыхание ветра, как шелест листвы, как отзвук биения хрустальных капель. Диана!

Милант глубоко вздохнул и облизнул пересохшие губы.

Чарующие чувственные уста богини улыбнулись еще нежнее.

Милант, несводящий взора с лица богини, увидел, как в глубине ее серебристо-зеленых глаз сверкнули две ослепительные молнии. Где-то далеко-далеко вздрогнули горы, и рокочущее эхо, обежав стремительно весь мир, прикатило к их ногам свои приглушенные волны…

Милант вздрогнул и устремил свой взор туда, куда смотрела Великая Богиня. Перед его взглядом предстали явившиеся из ниоткуда осколки огромных зеркал. Они казалось, висели в воздухе.

Милант в замешательстве бросил взгляд на богиню. Его пальцы едва заметно вздрогнули в руке богини.

-Не бойся. Смотри! – она погладила свободной рукой его повлажневшую ладонь.

Успокоенный ее мягкой силой, Милант стал смотреть в зеркала. И чем дольше он смотрел в них, тем сильнее ему хотелось смотреть – перед его воспламененным взором разворачивались удивительные картины! Одна прекраснее другой – неведомые страны, огромные города, величественные храмы во всем своем богатейшем убранстве, пышности немолчных каскадов, благоухании неувядающих цветов, изяществе неповторимой архитектуры и строгой красоты внутреннего убранства.

Но больше всего в этом пиршестве гениальных творений Миланта поражали полотна и фрески, изображающие богиню, ее мраморные изваяния, неподвижность которых казалась всего лишь иллюзией безмолвия – мигом перед следующим движением. Вот-вот и будет сделан шаг. Она лишь на мгновение остановилась, задумалась. И вот сейчас мраморное божество вздохнет, повернет голову, взмахнет ресницами.

-О, Богиня! – прошептали губы Миланта впервые за все это время, - Великая Богиня! Мне кажется. Что мое сознание парит! Я чувствую полет души! Я свободен! Безгранично свободен! Я не знаю, что произошло…со мной…

-Ты осознал, что ты велик. Ты творец, - сказала она.

Милант вздрогнул и расширенными глазами воззрился в очи богини.

- Ты не ослышался, Милант. Если б было иначе… то мы бы никогда не встретились. Идем!

Охваченный восторгом и благоговением, он припал губами к ее руке.

- Какой дивный сон! – прошептал он.

Но когда Милант вновь посмотрел в сторону зеркал, на их месте был только матовый свет в ореоле шепчущихся листьев.

-Не огорчайся, - она коснулась легким движением его щеки. – Я показала тебе свои храмы, миры, где чтут меня. Некоторые из них ты видел раньше, другие, возможно, увидишь в будущем, но большинство из них ты увидел здесь в первый и последний раз. Тебе не нужно запоминать их наизусть…

-Как свет, преломляясь, превращает в сокровища груду цветного стекла, так твой гений, преломленным лучом, пройдет через запавшие в память фрагменты в жажде творенья, осушит океан доводящего до изнеможения воображения и выстроит, остыв, собственный город на укрепленном трудом и вдохновением, берегу.

-А теперь, я хочу показать тебе свой замок. Идем! Нас ждут.

И они пошли на просвет между деревьев. И то, что казалось малахитом и изумрудом, на самом деле было нежной, ласкающей листвой.

Чем дальше они углублялись в лес, тем сильнее становились ароматы листвы и цветов. Под ногами шелестели стебли диковинных трав.

Немного спустя в белой дымке, похожей на сосредоточие звезд, Милант увидел замок. Его силуэт издалека казался нереальным, точно кто-то вышил воздух серебряной нитью. Но чем ближе они подходили, тем явственнее проступали стены и башни…

Вскоре ощущение легкости, иллюзорности растаяло без следа. Замок вблизи был величественен и несокрушим.

Миновав подъемный мост, они прошли под аркой огромных двустворчатых ворот, которые тотчас сомкнулись за их спиной.

Крутая лестница подставила спину под их ноги и незаметным движением вознесла их на верхнюю террасу, утопающую в розах и виноградных лозах.

Милант покорно шаг за шагом шел за богиней.

Его грудь теснило предчувствие чего-то еще большего, еще более прекрасного, более необъяснимого…

Минуя еще одну лестницу, на этот раз легкую и короткую, как всплеск изнеженной солнцем волны, они оказались во внутренних покоях.

Царство великолепного мрамора пленило взор Миланта. Мраморным было все! Станы, пол, чаши фонтанов, изгибы светильников…

Мрамор был белым, как посеребренные сгустки утреннего тумана, розовым как улыбка пробившейся сквозь туман зари, голубым, как небо, держащее зарю на своих ладонях, зеленым, как океан, поглотивший туман и отражающий утреннее небо, залитое зарей.

А еще он был серым, как песчаник, шуршащий на берегу и золотисто-коричневым, как корабельные сосны, маячившие где-то далеко-далеко.

-Я подарю тебе мрамор не хуже этого, - услышал Милант голос богини.

- Правда?!

- Считай, что он уже твой,- она улыбнулась тепло и открыто.

- О, Великая Богиня! Я… Я не знаю, как мне вас благодарить!..

- Об этом не беспокойся.

Ее взгляд ласкал загоревшую кожу его мужественного лица, рассыпавшиеся золотисто-русые волосы, зардевшиеся щеки, полные, плавно очерченные губы, восторженные глаза цвета моря – зеленые и синие одновременно.

Ей захотелось попробовать на вкус сияние и влажность этих глаз…

Рука богини коснулась ямочки на подбородке юноши.

Милант замер. Пульс его бился, как родник в заточении.

Все так же ласково улыбаясь, она провела рукой по его широко развернутым плечам, коснулась мускулистой груди и, обвив за талию, стремительно притянула к себе.

Милант ощутил ее нечеловеческую силу и невольно запрокинул голову.

Но она выпустила его из объятий, снова взяла за руку и повела дальше.

Витые лестницы, скрещивающиеся то и дело коридоры, стремительно несущиеся вдаль проходы, бесконечные галереи, перетекающие одна в другую, сводчатые залы, устланные строгими плитами или сверкающими камнями.

Все это ошеломляло великолепной мозаикой, обилием книг, живописных полотен, статуй взирающих одновременно и властно и дружелюбно на все и на всех…

Звучали ни на миг неумолкающие фонтаны, сыпали ароматными лепестками розы и жасмин. Трепетали золотистые мотыльки многочисленных свечей.

Сотни огней таились в гранях хрустальных ваз, перламутровые отсветы текли и скрещивались в рыцарском поединке лунных лучей.

Чутко дремали рояли, изгибы арф подчеркивали неприступность колонн.

Тени и свет соперничали в выразительности своего проявления.

Зеркала, бездонные, как воды, были повсюду. Они улыбались в своем красноречивом безмолвии, обменивались взглядами, даря, друг другу усиленные отражения и кружа пойманный взор в серебряной спирали виражей.

В какой-то миг Миланту показалось, что он опьянел от бесконечного зеркального эха, что ноги перестали его слушаться, еще чуть-чуть, и он рухнет среди этого магического великолепия.

-Ты устал, - промолвила нежно богиня.

И они оказались в огромном круглом зале.

Высоко вверху, где находился купол сводчатого потолка, сверкали хрустальные люстры, сверкали так ярко, как собранные со всей вселенной созвездия.

В центре зала – овальный стол. На нем тихо дышали восковые свечи в бронзовых и золотых подсвечниках, в серебре и хрустале подрагивали ослепительно белые розы и величественно пламенели густо-красные.

Сквозь цветные стекла высоких веерообразных окон сочился свет…

Вдруг закачался тяжелый бархат портьер, взвился шелк и атлас. Распахнулись двустворчатые двери. Все ожило, зазвучало, задрожало…

Длинные подвески хрустальных люстр под перстами ворвавшегося ветра зазвучали точно божественный орган.

Но шум шагов и шорох тканей, нарастая, переполнил зал. Пестрые ряды слуг нарушили магию тихих звуков и едва заметных колыханий.

Ярко одетые юноши с роскошными волосами и потупленными взорами ступали по мягким коврам. С королевской грацией они несли в руках подносы с яствами. Вскоре на огромном столе не осталось ни одного свободного места.

Слуги покинули зал так же неожиданно, как появились в нем.

Двери сомкнулись, чтобы спустя несколько мгновений распахнуться вновь.

Каково же было удивление Миланта, когда в зал вошли те же самые юноши.

Только теперь вместо пестрого развевающегося шелка на них были великолепные одежды из глубокого бархата черного, синего, малинового и нежнейшего гипюра от белоснежно-белого и голубого до густо-розового.

Их очи больше не были потуплены, нет, они сверкали весело и дерзко.

Поклонившись Великой Богине, юноши заняли свои места за столом.

Видя недоразумение в глазах Миланта, Диана поправила прядь его волос и тихо шепнула, - не удивляйся, милый, это не просто слуги, это божества.

-Божества?!

- Ну, да. Это с их благословения текут реки, шумят листья, сверкают молнии и вздымаются горы.

Милант смотрел в улыбающиеся глаза богини и не понимал, шутит ли она с ним, или говорит серьезно.

Впрочем, какая разница. Он вздохнул и отвел глаза.

Вскоре, весело пируя среди сонма божеств, Милант забыл обо всем на свете. Он даже не заметил, что среди прекрасных юношей появилось несколько величественных женщин, возможно потому, что ни одна из них не могла сравниться с Дианой…

Пир был в самом разгаре, когда рука Дианы коснулась руки Миланта.

-Ты не устал? – спросила она, и не давая ему ответить, незаметно для постороннего взора движением, заставила его встать.

Милант покорно последовал за богиней. Они медленно двигались среди весело шумящих гостей, среди пар покачивающихся в томном танце, среди колонн, безумства света и трепета теней…

Милант почувствовал, что опьянел… Может быть он выпил чуть больше, чем следовало, или это все от обилия впечатлений.

Когда двери зала сомкнулись за их спиной, богиня ускорила шаг.

Они двигались по широкому коридору. На ходу богиня время от времени поправляла светильники. И Милант не мог понять были ли стражники живыми существами из крови и плоти, или миражами, вызванными его разгоряченным воображением,   а может быть они были искусными изваяниями – творениями неведомых, но великих мастеров

Все давно перепуталось в голове Миланта. Он старался только не сбиться с шага, следуя за Великой Богиней.

Влажные отсветы света из коридора упали на лестницу.

Лестница в свою очередь привела их в анфиладу вытянутых комнат.

Здесь было тихо и прохладно. По сравнению с тяжелой роскошью нижних этажей эти комнаты казались легкими, полувоздушными.

Где-то совсем рядом в полголоса пела флейта… На тонких серебряных цепях хрустальными каплями предутренней росы приглушенно мерцали светильники.

В одной из комнат Диана подвела Миланта к зеркалу, заполняющему всю стену.

Длинными пальцами она коснулась черепаховой рамы. И зеркальная поверхность задрожала, туманя отражение. Вся глубина Зазеркалья словно встрепенулась и устремилась к рукам богини. Раздались звуки, похожие на тихий смех серебряных колокольчиков и одновременно на ночную серенаду сверчка. Зеркальная стена оказалась дверью. Она открылась, медленно отплывая в сторону. А когда они вошли, вновь заняла прежнее место.

В нефритовой вазе дымилась легким ароматом ветка махровых роз…

…Следующая дверь распахнулась как бы сама собой. Милант закрыл глаза, почему-то ожидая ослепительного потока света. Но ничего подобного…

Мягкого света было ровно столько, чтобы различить очертания комнаты.

Это была спальня.

- Зажечь свечи? – спросила богиня, нежно касаясь подбородка юноши.

-О, нет, не нужно…- промолвил он изумленно.

-Что-нибудь не так? Ты ведь хотел отблагодарить меня… Или хочешь уйти?

- Я? Я хочу остаться. Навсегда! Я стану самым искусным мастером! Ради Вас! Я сотворю чудо! Я вдохну свою душу в подаренный вами мрамор! Я украшу ваши дворцы и храмы еще невиданными доселе творениями!

- Надеюсь, что так и будет, - улыбнулась богиня.- Но потом…

Она поднесла к его губам бокал вина. Жидкость была удивительно легкой и приятной на вкус. Казалось, что она осветила его сердце и прояснила разум.

- Раздели со мною ложе, - сказала богиня и прильнула к его губам, наслаждаясь чистой свежестью его нецелованных губ.

Этот поцелуй был для Миланта верхом блаженства. Не было ничего на свете, чтобы он не отдал за возможность повторить его.

Поглаживая его плечи, Диана потянула юношу за собой. И Милант покорно опустился на край огромного ложа.

Постепенно освобождая юношу от одежды, Диана положила его на спину и вновь поцеловала в губы.

Он заметался, сходя с ума от одного ее дыхания…

Когда его нагота стала абсолютной, Диана сбросила одежду  с себя и легла рядом.

У нее было такое чувство, что еще никогда за многие тысячелетия она не держала в объятиях белее совершенного, более прекрасного мужского тела.

… Впрочем, так с ней было всякий раз…

Не сомневалась Диана лишь в одном, что во вселенной не было ничего упоительнее мужского тела и преданней полюбившего мужского сердца.

Ничего не могло быть более нежным, более сладким, чем прикосновение её пальцев и её губ к его жаждущему этих касаний телу.

Милант чувствовал, что всю свою жизнь он мечтал об этой единственной ночи.

Глубоко вздохнув, юноша приоткрыл рот навстречу губам Дианы, её подразнивающему языку. С безрассудной нежностью он устремился навстречу ее ласкам.

Пылая всем телом, Милант отвечал на поцелуи любимой, перебирал ее волосы, гладил покатые плечи и спину богини. Он не верил своему счастью.

Диана что-то шептала ему, запутавшись в его волосах, что-то нежное, что-то страстное, но не в силах бороться с охватившей его истомой, Милант не улавливал смысла сказанного, сам шёпот, прерываемый, поцелуями горячил и волновал его кровь.

Сквозь полуопущенные ресницы он видел пламя, бушевавшее в сумеречных глазах Дианы. И в этом пламени страсти мерцали влажные звезды зрачков.

Милант жалобно застонал, призывно выгибаясь всем телом. Нестерпимый жар помутил его рассудок. Он отдал бы ей всего себя, даже если бы она убила его своими ненасытными ласками.

Его губы вновь и вновь устремлялись навстречу её губам. Ему хотелось непрерывно пить ее поцелуи и стоило ей на миг оставить его рот, как он тотчас протестовал, постанывая и извиваясь.

Рука Дианы легла на рот Миланта, а губы , пробежав по подбородку, устремились вниз, оставляя влажные дорожки поцелуев и покусываний, проскользнув по чуткой коже шеи, она задержалась на биение его пульсирующей жилки. Рука Дианы с силой сжала плечо Миланта, и вновь он ощутил ее пылающие губы на своих губах.

Диана погладила грудь юноши, облизала палец и обвела им упругий маленький сосок. Пьянящий трепет заставил его громко застонать.

А когда ее рука скользнула вниз и прошлась по внутренней стороне бедер, сладкое блаженство растеклось по всему его телу. У него перехватило дыхание, и странный пульсирующий родник ноющей боли пробудился в его чреслах.

Рука Дианы сжала его фаллос, и он закричал.

Поцелуй Дианы заглушил призывный крик, ее ноги с силой сжали его бедра. Опустившись на него, она поглотила своим лоном его мужскую плоть.

Миланту показалось, что он сорвался с отвесной скалы в пучину океана.

-Тебе хорошо? – спросила она.

У него не было сил ответить. Он только едва шевельнул ресницами.

Милант чувствовал, как там глубоко-глубоко в её лоне трепещет и движется его плоть. Он выгибался навстречу её ритмичным движениям, чтобы погрузиться в нее ещё глубже.

Наклонившись, она поцеловала его губы, взяла кисти его покорных рук, сжала их на мгновение, а потом переплела его пальцы со своими.

Волна сладостных ощущений стремительно нарастала. В последний раз она опустила свое лоно на его фаллос, и всё тело её вздрогнуло, она застонала и сжала зубами его нижнюю губу. В это мгновение Милант почувствовал, как одна из небесных звёзд вонзилась в его сердце и прошла насквозь.

Невыносимая сладость в горячем содрогании хлынула из его тела. Он спрятал разгоряченное лицо в её волосах и замер. Несколько мгновений они лежали неподвижно, продолжая наслаждаться полным слиянием друг с другом.

Милант начал возвращаться к реальности только тогда, когда Диана легла рядом с ним. Она погладила его волосы, а он поймал её руку запястье и прижался губами к её ладони.

-Ты хочешь ещё? – их взгляды встретились. Он попытался улыбнуться, но только опустил глаза и вновь прижался устами к ее ладони.

- Обними меня, - прошептала богиня.

Милант наклонился над ней и вновь увидел в ее зеленых глазах огненный всплеск страсти.

Он коснулся губами уголка её рта. Она обвила руками его шею, скользнула ладонями по плечам и потянула к себе так сильно, что он упал на неё всем телом. Это вызвало новый жар во всём его существе. Диана взяла Голову Миланта в свои ладони и покрыла поцелуями всё его лицо.

Их тела прижимались друг к другу всё плотнее, всё горячее. Отвечая на её ласки, Милант стал нежно гладить округлые груди богини. Осмелев, он сначала лизнул их, а потом сжал воспламененные губы вокруг её затвердевших сосков.

Она задышала прерывисто и хрипло, сжимая его виски, путая пальцами пряди его волос. Она прогибалась  под ним все телом, а когда его затвердевшая плоть коснулась ее лона, мгновенно устремилась ему навстречу. И он вошел в нее резко и глубоко, инстинктивно двигая бедрами в такт её нетерпеливым движениям.

Прерывистое дыхание Дианы, её стоны и бессвязный шёпот сводили Миланта с ума.

Их губы встречались снова и снова, тягучий мед желанья перетекал из одного рта в другой и так до бесконечности. Казалось, ничто не может утолить их жажду.

Милант закрыл глаза, чтобы полностью отдаться ощущениям захлестнувшим его.

Уловив, что дыхание Дианы учащается, Милант задвигался быстрее.

И в тот миг, когда она безжалостно впилась в его губы, он устремился ей навстречу с удесятеренной силой. Она вскрикнула и тотчас расхохоталась счастливым смехом освобождения.

Он прижал свои губы к ее смеющимся губам, и горячая влага покинула его плоть…

Всё ещё оставаясь глубоко в ней, он замер и положил голову ей на грудь.

А потом приподнялся над ней, посмотрел в её лицо, наслаждаясь каждой чёрточкой божественного лика, впитывая сердцем, отсвет улыбки и бесстрашно погружая душу в бездну расширенных зрачков.

Милант лёг рядом. Медовый покой овладел всем его существом.

Диана поцеловала губы и виски заснувшего юноши. Взяла его руки в свои и долго любовалась его сильными пальцами, мозолистыми ладонями.

Потом её губы по очереди коснулись каждого пальца. Небесный ток перетёк с уст богини в трудолюбивые руки молодого скульптора.

Ей было жаль выпускать его из своих объятий. Он спал так сладко, так безмятежно, как полевой цветок в полнолуние…

…………………………………………………………

Когда Милант открыл глаза, было уже утро. Солнечные лучи лились сквозь просветы деревьев. Пели птицы, шумел ветер. Пахло утренней свежестью. Над озером парным молоком стелился туман…

…Странно, было такое впечатление, что Милант всю ночь провёл в собственной постели, но он знал, что это не так.

Он чувствовал на своих губах вкус её губ, всё его тело сладко ныло от полночных ласк неистовой богини. А на его груди и плечах остались следы её страстных поцелуев.

Вылив на себя ведро холодной воды, Милант оделся и вышел из дома.

Каково же было его удивление, когда он увидел за стеной своего сада мастерскую, возникшую здесь за одну ночь и бесконечные груды великолепного мрамора всех цветов и оттенков.

От неожиданности Милант застыл на месте. Так значит, это был ни сон! Вот он подарок Великой Богини! Она не обманула его.

Сердце Миланта было переполнено самыми разными чувствами – счастье, благодарность, восторг, сожаление, печаль… все перемешалось.

Он знал, что эта ночь любви была единственной в его жизни! И в то же время впереди у него целая жизнь полная любви и творчества.

Солнечный ветер осушил влажные ресницы Миланта. Он ни о чем не жалел, вернее, он понял, что то, что случилось с ним было одновременно и откровением свыше и божественным даром.

Ровно половину мраморного сокровища Милант приказал отвезти в мастерскую своего старого учителя.

Через месяц из куска мрамора лунного цвета Милант сотворил Великую Богиню именно такой, какой он видел её, какой держал в своих объятиях – недосягаемой, как небо, неуловимой, как отсветы зазеркалья и близкой, как любимая женщина – единственная в судьбе.

Время текло…

Милант выполнил обещание, данное богине – он сотворил чудо! И не единожды. Он стал искусным мастером, вернее одним из самых великих скульпторов, когда-либо живших на планете. Он вдохнул душу в мрамор.

Он украсил дворцы и храмы невиданными доселе творениями…

…………………………………………………………

Затерялись в траве лунные блики, растаяли зеркальные тени, умолкли сверчки.

Каждая росинка, замеченная рассветом, превратилась в утреннюю звезду.

Открыл голубые глаза цикорий. И каждую древесную ветку, как струну вселенской скрипки озвучили птичьи голоса.

Диана нежно улыбнулась, вспомнив восторженные глаза молодого скульптора, глаза цвета моря – зеленые и синие одновременно.

Ее губы хранили вкус сияния и влаги этих глаз.

Богиня растянулась поперек своего огромного ложа и погрузилась в спокойный сон.

Луна прокатилась по песчаной дорожке сада, собрав попутно лепестки опавших за ночь роз и капли благоухающей росы.

Серебряным клубком она вкатилась в покои божества и погрузилась в чуткую дремоту…