Всё что хочется

Давно было это.   Когда были диссиденты,   которым советская власть очень не нравилась.

Одна провинциальная девушка вышла замуж за такого провинциального диссидента. Ну, и как положено правильной жене, стала смотреть мужу в рот, и всё что он не выскажет, считать истиной. Советскую власть, которая, в сущности, ей всё дала, стала теперь ругать и называть режим ужас каким не свободным. Баба – есть баба, взять с неё нечего, но для смеху я с ней любил поспорить.

И, как-то раз, остались мы с ней одни у меня в доме, на целый день, а главное ночь. Поздно уже, часу в двенадцатом, заспорили в который раз. Но тут я свой интерес имел. Подвёл её к мысли, что человек может делать всё, что он хочет.   «Точно, - говорю, - всё что хочет?! »  «Точно! – отвечает, - и никого спрашиваться не должен! » «Ну, хорошо, я тебя хочу! » Тут она заерепенилась: «Нет, нет, и не дам! У меня мой дома хороший, и ему я не изменю! » А я уже за … пониже спины  беру. Вырвалась, убежала на улицу. Но идти ей  некуда. Такие были обстоятельства. Взял я её за руку и привёл назад в дом.

Она чуть не плачет. И ничего не говорит, и не смотрит на меня, такого охальника. Мне её жалко стало.   «Ладно, - говорю, - я пошутил. Давай свежего чаю попьём и разойдёмся по комнатам! »  Но пока она чай новый заваривала, я диван свой разложил, и постель постелил. На всякий случай…

Когда же от стола встали, я, вроде как ещё раз прощения у неё просить стал. Обнял её сзади за плечи… да руки мои сами и соскользнули ей за пазуху. А была она, так стояла жара, в одном халатике, под которым  ещё лишь трусики оказались. Она не вырывается, лишь сказала: « Как мы потом в глаза друг другу посмотрим?! » Я ничего пока ей на это не ответил, а потихоньку к своему дивану потащил. И на него положил. Лежит,   молчит, только смотрит сердито.   Смотри, не смотри, я свет погасил, разделся, и к ней. Она  с себя ничего не сняла,   сам я и халат распахнул и трусики стянул. Вот тут лишь и сказала: «Только осторожно будь, я беременею, как кошка! »

Всё хорошо было. Ей, чувствовалось, тоже.   Раза два,   три, хорошо нам было. А когда я захотел в четвёртый раз, он аж удивилась: «Да сколько ты можешь! » Видать  диссидент не много её баловал.

В комнате свет погашен, но, не помню точно, то ли от луны, то ли от фонаря за окном, разглядеть друг дружку можно. « Посмотри, - говорю, - в глаза! » Она посмотрела. «Странно, - говорит, - но смотрю совершенно спокойно! »