Такие вот стихи мои...

"Я маленькая девочка, закованная в цепи,

Невольница любви, рабыня в кандалах.

Свобода - это выдумка. Что может быть нелепей?

Браслеты на руках, браслеты на ногах.

Они всегда звенят, и их стальные звенья

Играются на мне, как капельки дождя:

Скользят промежду ног и грациозной тенью

Теряются во тьме, под юбку уходя.

Закрыты все замки, закованы заклёпки,

Ошейник с поводком на шею мне надет.

Прикована к стене, стоит клеймо на попке,

И за решёткой я уже пятнадцать лет..."

Такие вот стихи мои... Зачем пишу, не знаю.

Где вымысел, где нет - граница не видна.

Но, может, прочитает их девушка другая,

И вдруг поймёт - она такая не одна.

"Да что ж это такое! - возмутится моралистка. -

Что за "решётки" и зачем кого-то бить?

Взбесившаяся сука, не иначе, мазохистка;

Её же надо принудительно лечить!"

Мне нечего ответить - вы всегда и всюду правы,

И мой ошейник ВАМ мешает, а не мне.

Но если нет у вас в крови такой хмельной отравы,

Не думайте, что все на вашей стороне.

Вам не понять, а коли так - заткните ваши ушки:

Я буду вам мешать во сне и наяву.

И раз уж вы готовы засадить меня в психушку,

Оставьте лучше там, где я сейчас живу!

Вы так легко забыли всё, чему учили в школе,

Но я напомню, как, в годах сороковых,

По воле вашей мы уже шагали в крематорий,

Чтоб всем в итоге стать такими же, как вы!

Мы шли за жёлтую звезду, под дулом автоматов,

За чёрные маслины своих цыганских глаз.

За треугольник розовый, а вы стояли рядом,

И лишь ночной портье один кого-то спас…

Я не хочу прощения и не прошу награды -

Ведь я же не для вас стихи свои пишу.

Моя любовь жестокая, но мне другой не надо,

И что вам до того, чьи цепи я ношу?

Вы спросите: "Зачем тогда подобные страданья?

Ведь на дворе сейчас аж двадцать первый век!"

Но я не знаю, отчего подобное желанье!

Я не могу иначе - такой я человек.

И мне противно всё ваше житейское болото,

Я не желаю быть "подругой и женой"!

Мне нужно постоянно знать и чувствовать - всего-то -

Что каждый день и час Его любовь со мной...

*