Я всё равно тебя люблю

Я всё равно тебя люблю

(любовь-морковь)

Гаврила любил жену Оксану. Обычно так любил, не то что бы уж шибко там…. сильно, как некоторые любят, а так. Но цветы дарил ей регулярно и вообще старался, как мог. И днём, и особенно ночью. И так старался, и эдак, совсем не скрывая своих чувств душевных, и особенно телесных.

Гаврила был мужиком молодым, что из сельских. А Оксана москвичкой. (Ох уж, эти шелапутные москвички…?)

Он женился на Оксане после службы в армии. Наверное сильно он понравился Оксане, раз вышла она за него вопреки желанию родителей. Видать, что-то в нём такое было - редкостное, сильное и даже, возможно, где-то чуть-чуть и грубое, что так нравилось озорнице Оксане.

- Гаврила, а Гаврила, а когда ты на меня нападать будешь? А? Как тигра? - лукаво смеясь, любила спрашивать его Оксана, когда ей представлялась такая возможность. А когда она смеялась, то всегда запрокидывала назад голову, широко открывая рот и обнажая свои белоснежные зубы. Её смех всегда был натуральным и откровенным. А зубы отдавали снежной белизной, не в укор Гавриле, у которого всегда с зубами были какие-нибудь проблемы.

Но голова и руки у деревенского парня были на месте, и молодая пара довольно таки быстро обзавелась в Москве однокомнатной квартирой, машиной и всем таким прочим. А на машине они любили ездить на юга, хоть раз, да в год, нравились видать им автомобильные путешествия.

- Еду, еду, еду я - реки горы степи и моря… - бывало, пели они вместе, совсем не уставая от долгой езды и оставляя за спиной многие сотни километров. На ночлег они обычно останавливались в том месте, которое им больше всего нравится. Ставили палатку, разводили костёр, жарили шашлыки и пили пиво. Эх, молодость, ну что тут скажешь…

Да и в этот раз всё было примерно так же, как всегда. Молодые остановились в уютном местечке на подъезде к желанному Черному морю, у ручья, где-то в отрогах Северного Кавказа. Поставили палатку. Гаврила с наслаждением искупался в прохладном ручье, манившем его своей свежестью после дальней дороги, а  Оксана хлопотала с костром, намереваясь зажарить на шампурах шашлык из купленной по дороге аппетитной баранины. Пиво остывало в ручье. Шоссе на Туапсе было недалеко, немного выше за кустами.

Едва выйдя из ручья и совсем ничего, не ожидая, Гаврила вдруг увидел, как к ним, на их скромный пятачок заехали моторокеры, их было четверо. И вести себя они стали, прямо скажем, нагло и вызывающе. А пока Гаврила, немного очумевший от такой невиданной и неслыханной наглости, приходил в себя, один из рокеров, остановившись чуть сзади его, сразу же приставил ему нож к горлу. Другие же в это время гарцевали на мотоциклах вокруг ничего не понимающей Оксаны.

А рокер, державший нож у горла Гаврилы, вдруг заржал, как жеребец:

- Ну что, мужики? Смотрите, какая классная тёлка, давайте её оттрахаем  вместе!? И тут же получив единодушное одобрение под злобный рык мотоциклов, в знак согласия утвердительно кивнул головой.  

- Да, давай! - кричали мотоциклисты уже вместе.

- И пусть он на всё это посмотрит…!

Нет, не пьяные были малые, не разило от них перегаром.

- Либо обкурились, либо «ширнулись» крепко, раз на дело  пошли такое подстатейное - подумал Гаврила, ощущая, как лезвие  ножа всё сильней и сильней врезается ему в горло.

С Ксюши сорвали лифчик, обнажив её полновесные груди, в такт заколыхавшиеся при отчаянном сопротивлении. Задрали на ней юбку и, завалив прямо на упавшую палатку, стали по очереди её откровенно насиловать.

- Нет!!! - кричала Оксана, пытаясь кусаться и сопротивляться.

- Не дам!!! Сволочи!!!

За что и получила хорошую оплеуху от первого моторокера. Яростно вскипевшая кровь в Гаврилиных жилах подступала к лицу вместе с огромным желанием поубивать всех этих подонков, но лезвие ножа всё сильнее впивалось ему в горло, и ему больше ничего не оставалось, как молча наблюдать происходящее и оставаться пассивным свидетелем сцены насилия собственной супруги. И только одному ему было известно, что он в эти минуты думал и чувствовал…

Оксана сначала сопротивлялась, царапалась и кусалась, но ещё одна жесткая оплеуха вконец её остудила. Теперь она только стонала. А Гаврила только молча смотрел…

Но стоны Оксаны, сначала казавшиеся актом беспомощности и бессилия, постепенно стали превращаться в те стоны, которые Гаврила обычно слышал в моменты их любви. Той самой любви, когда Гаврила взахлёб любил свою любимую Оксану. А потом был второй моторокер, потом третий…

А Оксана, наверное, уже позабывшись, так сильно разошлась, так раззадорилась, воодушевив насильников своими сладострастными криками и стонами, что те пошли по очереди ещё по одному разу прямо на глазах у Гаврилы. Уж так сильно она разстоналась, так сильно, что уже под конец, совсем не скрывала своих чувств….

На что Гаврила пограничник, хоть и бывший и штабной запаса, не выдержал такого, прямо скажем «предательства» и, улучшив момент, вырвавшись из-под ножа,   нанёс сокрушительный удар справа и снизу тому, кто его держал, а затем и всем остальным. Бил Гаврила конкретно и точно - в упор и по-деревенски. И виктория (полная победа) была налицо.

Моторокеры лежали, все как один, в полной отключке. А Оксана, распалившаяся на повергнутой палатке, всё ещё глубоко дышала полновесной грудью, так и не отойдя от экстаза.

Гаврила с горя сел на корточки, разом махнув резервную чекушку водки, припасённую им  заранее на всякий случай. Он надрывно курил сигарету, глубоко затягиваясь, и по-прежнему ничего не понимал…

- Чужая душа - тюрьма… - вдруг мелькало где-то в глубине его сознания. Он встал, даже ещё не успев охмелеть, подошел в Оксане, как бы невзначай прикрывая ей стыд….   и немного подумав, врезал своей супруге по морде наотмашь с такой оттяжкой, что её всю перекосило и  передёрнуло...

Потом он сел - и тихо, тихо так заплакал. Никогда Гаврила так не плакал, так беспомощно и по-мужски...

И Оксана тоже плакала, размазывая по лицу косметику, приговаривая и ревя навзрыд: - Я всё равно тебя люблю… Гаврила, я всё равно тебя люблю…

Они потом так и остались жить вместе. Но этот случай дал свою, особую трещину в их жизни. И Гаврила уже, как тигра, не нападал на свою Оксану. И они долго молчали перед сном, в основном думая каждый о чем-то, о своём…

Оксана по-прежнему любила своего Гаврилу, и даже где-то слышала, что  любовь спасает мир…

Андрей Днепровский - Безбашенный.

5 июня 2002г