Я ненавижу зеркала! Виктор Винчел

Я ненавижу зеркала!

Рассказ.

Удовольствие всегда полезно, а дикая, беспредельная власть – хоть над мухой – ведь это тоже своего рода наслаждение. Человек – деспот от природы и любит быть мучителем.

Ф. М. Достоевский. «Игрок».

- И зачем только придумали зеркала! Не хочу в них смотреть! Вечно они отражают совсем не то. Они меня просто бесят! С утра глянешь в зеркало - и настроение на весь день испорчено… И, главное, всё вокруг зеркалит. Идешь по улице, машинально, ну просто машинально, повернешь голову в сторону витрины, а там: то блузка на тебе не так сидит, то задницу свою отвисшую увидишь. И стекло, нахально зеркалящее, не где-нибудь, а на бутике с модными тряпками или на любимой кондитерской…

Почему нельзя накладывать макияж без зеркала, на ощупь? Глазку там подкрасить не глядя, бровку подвести, залессировать морщинки у глаз, подкрутить прядку плоечкой… И только потом посмотреть, что получилось! Бреются же мужики на ощупь, чтобы на рожу свою утреннюю не смотреть!

- Вообще-то раньше я любила зеркала. Было время, даже очень любила, особенно те, в которых могла отразиться во весь рост. Я девушка высокая – 178 сантиметров. Шатенка. Волосы густые, вьющиеся, не тонкие и не ломкие, а блестящие, толстенькие, упругие даже на взгляд. На лице всё на месте: и бровка, и глазка, и губка, и носик, и белые, белые зубы… Люди всегда задерживали на мне свой взгляд – так я была хороша. Кожа у меня не то, чтобы смуглая, а матовая, цвета кофе со сливками, пор не видно, складок на шее никогда не было и в помине. И фигуркой меня Бог не обделил. Перед тем, как принять ванну, я любила раздеваться медленно, плавно изгибаясь. Ощущала каждый свой изгиб. Движения рук долго огибали грудь, бедра, длились по ногам, проходили по каждому пальчику на ступнях… Мне нравилось касаться себя, поглаживать, ласкать… Иногда мне казалось, что я кручу роман сама с собой… У меня в ванной зеркала повсюду, так что я всегда легко могла оценить свои достоинства и недостатки. Последних раньше не было совсем. Я с уверенностью говорила: «Я идеальна! »

1.

Директор бросил на меня затуманившийся взгляд и попросил секретаршу плотнее прикрыть дверь. Вышел из-за стола, усадил в кресло, сам сел напротив. Молчал, смотрел. Дважды снимал очки. Доставал из кармана белоснежный платок, протирал стекла, и каждый раз аккуратно складывал его, прежде чем положить обратно. Я с интересом наблюдала за его действиями. Надо же, как я действую на людей… Мне нестерпимо хотелось захохотать, съехать по креслу вниз, положить свои красивые ноги на стол и подмигнуть своему будущему начальнику, чтобы он, наконец, перестал потеть и улыбнулся не вымученно, а просто и обаятельно. Я видела – у него это могло получиться. Вполне симпатичный мужчина. Широко поставленные глаза, полные губы. Цвет лица говорит о полнокровии. Это хорошо. Не люблю людей с лицами, как у бледных поганок: такие никуда не годятся ни в работе, ни в постели.

Наконец директор оставил в покое платок и очки, прихлопнул ладонями по подлокотникам кресла, и сказал:

- Я знаком с Вашим листком по учету кадров. У меня нет вопросов к Вашему прошлому. Перейдем к делу. Вы мне нужны для проведения пиаровских акций с целью достижения фандрейзинговых целей.

Он сделал паузу, в свою очередь, наблюдая за произведенным эффектом. На моем лице отражалось лишь вежливое внимание. Нашел чем удивить. Я-то все понимала еще задолго до того момента, как зашла в его кабинет.

- Наша организация бюджетная, – продолжал он. - Средства поступают только на первую и вторую статьи. Это зарплата и начисления на нее. Даже коммуналку почти не финансируют. В городе много коммерческих организаций, много состоятельных людей. (Пауза). Нам нужны спонсоры…

Он снова замолчал и в упор взглянул на меня. Я сделала было большие глаза, но потом передумала. Достаточно слегка утрированного удивления и наигранного легкого возмущения.

- И Вы хотите, чтобы я этим занялась? Вам не кажется, что Вы намерены поручить мне… скажем так, несколько двусмысленную работу?

Директор не спеша встал, обогнул кресло. Остановился, заложив руки за спину, качнулся несколько раз с пятки на носок. Отошел к окну. Помолчал. Повернулся ко мне с широкой улыбкой.

- Давайте выпьем чаю! Дело предстоит непростое, обсудим.

Специально для проведения кампании директор выбил в Управлении три ставки и создал новый отдел. В нем пока не было ни одного человека. Мне предлагалась должность заведующей отделом.

- Подберете себе сотрудниц, набросаете планчик. И – большая просьба – ко мне без обиняков, в любое время.

Он оторвал от пресса листок бумаги.

- Вот номер моего сотового и домашний здесь же.

- Простите, но я еще не дала согласия. Какая у меня будет зарплата, режим работы? Мой кабинет...

- Оклад по штатному расписанию, действительно, невелик. Но мы с Вами заключим договор. С каждых пяти тысяч, добытых Вами у спонсоров, тысяча Ваша.

- Эта пятая часть лично моя, или отдела?

Директор задумался.

- Я полагаю, что Вашим сотрудникам мы сможем выплачивать премии по Вашему представлению. Это Вас устроит? Что касается режима работы, то мне важен конечный результат. В рабочий кабинет Вас проводит уже знакомая Вам Людмила Васильевна. Если других вопросов нет, пишите заявление. Да-да, с сегодняшнего числа.

Так я стала заведующей отделом организационной и маркетинговой работы. Девчонок подобрать оказалось делом нескольких минут. Пара звонков – и моя «команда», проверенная за годы жизни в общаге горного института, поставлена под ружье. В студенческие годы обо мне говорили Бог весть что, но я-то знала, что происходило на самом деле. Удобно - слыть девушкой доступной, но слишком дорогой. Парни вожделенно смотрели на меня, а даже заговорить не смели. Два-три человека, с которыми меня видели на людях, не напрягаясь, обеспечивали мне спокойную жизнь. Время развело нас всех в разные стороны. С девчонками мы созванивались, болтали обо всем помаленьку. Я любила удивлять их рассказами о своих новых влиятельных знакомых…

На следующий день Галка и Олеська сидели передо мной, обе в слегка обалдевшем состоянии. Я смотрела на них и понимала, что они готовы к любому повороту событий. Вести сугубо дамский «бизнес» в одиночку становилось все опаснее. Втайне они надеялись, что я стала «мамкой» и им предстоит обычная панель, только, наконец-то, под интеллигентным и надежным прикрытием. «Понятно, - рассуждали они, - чтобы меньше отстегивать тем и другим. Хотя всё равно ведь вычислят. Долго не покайфуешь»…

- Так, девчонки, - начала я рабочее совещание, - никакого ****ства. Это я вам сразу говорю. – Обе смотрели на меня, открыв рты. – Работа, как я ее вижу, скорее похожа на «динамо», но с вариантами. Рты закрыли! Объясняю для непонятливых. Контора у нас нынче цивильная, понятно? Мы должны быть ее лицом. Лицо-ом, Галчонок!.. Прогулки, ужины, визиты, всё как обычно. Можете кидать клиентов в свое удовольствие. Но в койку с ними прыгать, если это вам позарез нужно, только после поступления денег на счет. А кто даст слабину и лишит контору ценного клиента – уволю! И вот еще что. Расчет за трахалки, между прочим, чтобы шел не из договорной суммы… Все ясно?..

…Эх, девчонки! Что мы все о делах! Давайте о них потом…

2.

Начать мы решили с банка. Он стоял в пятистах метрах от нашей конторы и обладал солидной репутацией, поскольку смог уцелеть в первых перестроечных штормах, тайфунах дефолтов, при смене правительств и президентов.

Первое дело я решила обтяпать сама. Следовало сразу установить высокую планку. Долго собиралась, готовилась. День лежала в ванной, умащалась, делала маски, приводила в порядок вещи. Одежда должна быть скромной, строгой, но с легким вызовом. Я прислушивалась к себе – надо точно выбрать время для звонка и «освободить» предполагаемое окно для первой аудиенции в своем, так сказать, напряженном графике. Выйдя из ванной в любимом турецком халате, с пилочкой для ногтей в руке, я подошла к окну. Небо затянуто тучами. Просвета не видно. На лужах вскипают пузыри. Можно ли начинать новое дело в такую погоду? А, может быть, напротив, именно в такую погоду и нужно. ОН, наверняка, в офисе. Сидит, скучает… Пойти - не пойду, но звонить-то не возбраняется?

Короче, выяснилось, что ОН не просто скучал, а ждал, не мог дождаться моего звонка! Вот так!

Звоню, представляюсь. Прошу соединить. Соединяют. Слышу приятный голос, бархатистый тембр. Снова представляюсь. На том конце провода пауза, - я человек явно не его круга, - потом вопрос о цели моего визита. Отвечаю строго, не спеша и многозначительно, мол, хочу обсудить формы взаимовыгодного сотрудничества.

- Вообще-то текущая неделя у меня вся расписана… Хотя… Смогли бы Вы в пятницу в 17-30?

(Он еще спрашивает! Конечно, смогу!) Говорю, растягивая слова, как будто размышляя:

- В пятницу? Конец недели… М-м-м… Хорошо, я принимаю Ваше приглашение. Да, спасибо, я поняла. До встречи.

Какова нахалка! Сказала «приняла приглашение», когда сама напросилась. Но до пятницы еще три дня! А мой макияж! А приготовления! Неужели всё это никто не оценит! Придется провести разведку боем.

Вечером мы все втроем, запасшись служебными удостоверениями, явились в Клуб деловых людей. Я лично проверила – Галка и Олеська выглядели вполне солидно. Никакой дешевой бижутерии. В ушах, на руках и на шее – поделочные камни в серебре, - авторская работа местных мастеров. И никакой «боевой раскраски» - всё строго и со вкусом. Юбочки мини, но в меру. В обтяжечку, но так, что сразу внимания не обратишь, зато, когда присмотришься… Верхнюю часть они собирали без моих указаний, и я отметила – молодцы, девчонки! Легкие строгие пиджачки с пуговкой. Расстегнешь – а там короткие топики подчеркивают выдающиеся формы…

В Клубе мы облюбовали столик с таким расчетом, чтобы всех видеть, и нас бы все видели. Тень обходила наш столик стороной, и в тоже время мы расположились не на свету, а как бы в полумраке. Заказали «Мартини». Курили сигареты «Фемина» из моих личных запасов.

…К концу вечера мы были накоротке знакомы со многими из гостей.

…Банк производил солидное впечатление. Верилось, что он прочно стоит на ногах. Правда, кабинет управляющего оказался меньше, чем я предполагала. Но стол из натурального дерева, глубокие мягкие кресла, покрытые натуральной кожей, кондишн, на столе золотой «Паркер», факс и пять телефонов – присутствовали. В кабинете стоял устойчивый запах дорогого парфюма. Зайдя в кабинет, я тут же оценила ситуацию: если я сяду в кресло напротив стола, то моя голова будет едва видна из-за «Паркера»… Что делать?

Хозяин, видимо, по своему обыкновению, уткнулся глазами в бумаги, демонстрируя посетителю чрезвычайную занятость. Но вошедшего человека не слышно минуту, другую… Управляющий, настороженный тишиной, поднимает глаза… У двери в непринужденной позе девушки, ожидающей автобус, во всей своей красе стою я.

Через мгновение мы сидим за изящным журнальным столиком. Еще через мгновение перед нами появляются миниатюрный кофейник и две чашечки от «Цептера», пузатая бутылка «Корвуазье» и пара крошечных хрустальных рюмок. Длинноногая секретарша, поджав губки, сняла с подноса тонко нарезанный лимон, коробку «Ассорти». С любопытством и вызовом посмотрела на меня. Я скромно потупила глазки…

Павел Иванович, управляющий банком, оказался мужчиной тридцати пяти лет, довольно крупным, с холеным круглым лицом и белыми ухоженными руками. Вскоре я поняла, что могла бы говорить хозяину кабинета о своей или о какой угодно конторе, о любом деле, вообще о чем угодно, - и он слушал бы меня с одинаковым рассеянным вниманием, жадно следя, как хищник за предполагаемой добычей, за моими руками, за моими коленками, за каждым движением; исследовал бы линии моей шеи и лацканы пиджачка, образующие вытянутый треугольник. Взгляд Павла Ивановича пытался проследить, куда указывает острие, и проникнуть сквозь одежду. Кулон на моей груди горел от этого взгляда.

- Конец рабочего дня, - с трудом сделав глоток, наконец, вымолвил он. - Может быть, продолжим обсуждение в неформальной обстановке?

- Павел Иванович, я благодарю Вас за теплый прием и предложение, но официальные бумаги, как мне представляется, хотели бы остаться в деловом кабинете. Подпишите. Сумма небольшая. Если в понедельник Вы сделаете перечисление, то во вторник мы их получим – и сможем отпраздновать нашу дружбу…

- Вы мне не верите?

Тень пробежала по лицу Павла Ивановича. Он прищурился и бросил на меня значительно более холодный и отстраненный взгляд. Помолчал.

- Ольга, Вы давно работаете в Вашей конторе? Недавно? Переходите ко мне! Мне как раз нужны пиарщики. Да и вообще… С Вами можно представительствовать где угодно – хоть в Москве, хоть в Лондоне. Сколько Вы хотите?

Он взял салфетку и, выдернув «Паркер» из подставки, быстро написал цифру с тремя нулями. Взглянул на меня. Я молчала. Он поджал губы и нарисовал значок доллара перед цифрой. Я опустила голову и взглянула на него из-под ресниц. Он поиграл желваками и дописал еще один ноль. И только теперь я уголками губ наметила улыбку: эта сумма в два раза превышала ту, которую просила моя контора. Он сказал:

- В месяц!

- Я поняла. Знаете, Павел Иванович, Вы мне очень симпатичны. Правда. – Я положила свою ладошку с длинными музыкальными пальчиками на широкое запястье банкира. - Но коней на переправе не меняют. Я должна помочь людям, коль взялась за это дело. И я его выполню. А там посмотрим. Так Вы подпишете наше письмо?

- Что ж… Я подумаю. Вы серьезно, и я серьезно. Мы филиал Московского банка. Они определяют направление нашего спонсорства. Мне необходимо посоветоваться с ними. Может быть, придется убеждать их, что нам необходимо именно Вашей конторе оказать помощь. Прилагать, так сказать, усилия… Понимаете? А Вы? Вы готовы приложить усилия?

Павел Иванович встал. Обогнул столик и подошел ко мне. Присел на корточки и посмотрел на меня снизу вверх.

- Оля! Выпьем на брудершафт…

- Не слишком ли это легкомысленно, Павел Иванович? Мы с Вами едва знакомы…

- Признаюсь, Вы меня очаровали! Знаете, мы подбираем в банк персонал по особым критериям. Но таких эффектных женщин, как Вы, мне встречать не приходилось. Ладно! - Он поднялся, снова обошел столик, плеснул в рюмки коньяк из бутылки. - Согласен. Брудершафт пока отменяется. Но всё же хочу выпить за Вас. Вы не откажетесь?

- Надеюсь, что следующая наша встреча будет еще более приятной!..

В понедельник банк перечислил деньги на наш счет, но от неофициальных встреч с Павлом Ивановичем мне удалось уклониться, ссылаясь то на нездоровье, то на плохое настроение или занятость. Со временем он стал звонить все реже, а потом и вовсе пропал.

Девчонки тоже работали хорошо. Правда, они, поганки, рискуя сорвать дело, в первый же вечер забирались в постель к своим клиентам…

Так продолжалось, без малого, десять месяцев. Денежки поступали на счет, директор выписывал премии, я получала свои комиссионные – все были довольны. До тех пор, пока мне вечером не позвонил домой Павел Иванович.

Мы встретились в кофейне напротив нашей конторы. Павел Иванович выглядел как низкооплачиваемый сотрудник бюджетной организации. Дешевый свитерок, джинсы с вытянутыми коленками. Он, похудел и, видимо, дня три не брился. От него пахло дешевым спиртным и крепким табаком.

- Оля, - сказал он и взял меня за руки. – У банка возникли серьезные проблемы. Мне нужна Ваша помощь.

- Да, но как Я могу помочь?

- Понимаете, Оленька, мне нужен аргумент, которому мои оппоненты ничего не смогут противопоставить. – Он через силу улыбнулся. - Этот аргумент – Вы. Я не стану вдаваться в детали. У меня для этих целей есть сумма лично для Вас. – Он вынул из кармана конверт и положил передо мной на круглый столик. – Вы познакомитесь с людьми, которые, в случае успеха, обеспечат Вашей конторе поддержку на многие годы. Соглашайтесь! Вот что необходимо сделать…

На следующий день, отпросившись у директора, я сидела в купе спального вагона. Под сиденьем лежал красивый кожаный кейс с важными документами. Этот кейс мне нужно было доставить в Москву и сделать так, чтобы человек, которому я его передам, отправился обратно со мной вечерним рейсом.

Признаться, меня начинал утомлять нынешний образ моей жизни. Все чаще строгая наставница во мне побеждала шаловливую девчонку, вошедшую во вкус верчения мужчинами. Пресыщенность – пожалуй, так можно назвать мое состояние. Я понимала, что мой роман с собой затянулся, и стала опасаться проявлений собственных женских желаний. Они вновь и вновь толкали меня на безрассудства. Меня перестали интересовать новые ощущения сами по себе. Они мне просто надоели! Банально звучит, но… Хотелось замуж… Захотелось быть слабой, податливой. Надоело быть хищницей, жить по правилам бесконечной игры, в которую азартно и с неизбежной неотвратимостью включались все, кто, так или иначе, соприкасался со мной. Я решила, что, по возвращении из Москвы всерьез займусь своим имиджем. Надо будет притушить фитилек…

Однако всё повернулось не так, как я предполагала. Закон естественного отбора действовал неукоснительно. Как только я захотела прекратить охоту, началась охота за мной…

В Москве я приехала в головной офис банка. Денис Игоревич заведовал одним из отделов, и попасть к нему на прием оказалось сложно. Пришлось позвонить на сотовый. В обед мы с ним встретились в ресторане «Прага».

3.

Вспоминаю те несколько дней, как бесконечный кошмар. Воспоминания причиняют мне мучительную боль, но я снова и снова восстанавливаю их в памяти. Моя жизнь переменилась резко, стремительно, и совсем не по-моему…

Денис являл собой образец современного бизнесмена. Высок, строен, аккуратно подстрижен. Серые глаза. Уверенный, спокойный и сосредоточенный взгляд. Высокий лоб, волевой подбородок, крупные, рельефные губы. Твердые сухие ладони. Я подала ему руку и вздрогнула от ощущения властной силы рукопожатия. Видно было, что он отчетливо понимал суть моей миссии. Но я уловила немаловажный нюанс – он еще не решил, принимать ему игру, или легко снять банк и уйти, бросив несколько фишек проигравшим. В нашем разговоре он молчал невпопад, пропускал вопросы. С деланным интересом смотрел по сторонам, а на меня как будто рассеянно, из-под приспущенных век, но долго, вдумчиво… Снова, как в разговоре с Павлом Ивановичем, я почувствовала в собеседнике охотничий интерес ко мне. Он наблюдал за мной, за моей реакцией на каждое его слово или молчание, на каждый жест. Но, в отличие от Павла Ивановича, не спешил попасть в расставленные сети. А я… я на этот раз с ужасом чувствовала, что никаких сетей-то у меня и нет! Мне вовсе не хотелось его завлекать. Странная, убийственная апатия охватила меня. «Ты ни за что не должна показать слабину! – кричала я себе. - Тебе нужно, во что бы то ни стало выполнить порученную работу! » Но… но впервые за всю мою многоопытную жизнь я всей кожей чувствовала, что пропадаю и ничего не могу с этим поделать, что стоит ему приглядеться, и весь мой внешний лоск слетит, как пух с одуванчика!

И он увидел… Боже! Он переменился прямо на глазах! Плавно, как будто взводил курок, выпрямился. С лица тут же ушло напряжение. Его лицо высветилось. Он всё понял и мгновенно принял решение. С этого момента его глаза избегали меня. Лишь когда я задавала прямой вопрос, он вынужден был смотреть в упор. Тогда в его взгляде сверкали грозовые разряды. Впрочем, они блистали где-то далеко, и мне казалось, что всё ещё обойдется… К тому же он сразу отводил взгляд. Он говорил мне, что и сам собирался в наш город. Что отправится с ревизией в наш филиал. Павел Иванович, якобы, давно просил удостовериться в соответствии работы его банка с требованиями головного учреждения.

- Вы, Ольга, непременно поедете с нами. Я хочу лично поблагодарить Павла Ивановича за столь приятное знакомство, - он сверкнул глазами. - Мы отправляемся сегодня же. Сейчас Вас отвезут в гостиницу, а вечером за Вами заедет мой водитель.

Вагон оказался тот же, даже купе, похоже, было именно то, в котором я ехала в Москву. Денис выкупил все места в вагоне. В соседних купе ехали ревизоры и он сам со своим секретарем – мрачного вида парнем с типичной внешностью современного телохранителя. Еще в гостинице меня стали преследовать нехорошие предчувствия. Что-то должно было случиться. Надо было бежать. Но как и куда? От кого? Ничто не предвещало беды: мне никто не угрожал. Поручение Павла Ивановича я выполнила, гонорар оправдала. Теперь я никому ничего не должна. Да и мне никто ничего не должен… Наверное, именно так чувствует себя кролик, загипнотизированный очковой змеей…

Едва мы отъехали, Денис через секретаря пригласил меня в свое купе на ужин. Его купе выглядело совсем не так, как обычная двушка в СВ. Посередине на коврике с высоким ворсом стоял накрытый стол. Диванчики были пошире, чем в других купе, имелся выход в собственный умывальник. На стенах висели сверкающие зеркала в изящных рамах, украшенные рисунками в стиле «модерн». Я от удивления остановилась у порога и не могла вымолвить ни слова. Денис усадил меня к окну по направлению движения поезда, стал ухаживать за мной. В купе один за другим заходили сотрудники банка. Всего их оказалось за столом шесть человек. Все в деловых строгих костюмах. Лица непроницаемые, но не враждебные. Еда оказалась на удивление вкусной и легкой, вина плавно сменялись от легких к более крепким. Разговор шел дружеский и непринужденный, никаких бранных и жаргонных слов никто не употреблял. Я постепенно успокаивалась.

За окном стемнело… Денис переключил освещение на ночник и попросил секретаря сварить кофе. Я заметила, что до сих пор проводник ни разу не прошел по коридору и не заглянул в купе.

Коллеги Дениса один за другим ушли, и мы остались с ним наедине. В полумраке его серые глаза приобрели стальной блеск.

- Вот, Ольга, какие дела, - сказал он и откинулся на спинку дивана. Теперь в его голосе было не дружелюбие, а снисходительное превосходство. – Буду с Вами откровенен. Павел Иванович не оправдал нашего доверия. После уведомления о том, что его шкуру может спасти только чудо, – Денис ухмыльнулся и посмотрел на меня в упор, - Павел Иванович прислал Вас. Вы в курсе, Ольга, что Вы - чудо?

- ………

- Ничего-ничего… Я согласен с ним. Может быть, впервые за долгое время. Вы, действительно, чудо. Вы совершенны… Скажите, Оля, в каких Вы отношениях с Павлом Ивановичем?

- Он однажды выступил спонсором конторы, в которой я работаю.

- Заметьте, без нашего согласия!..

- Как?! Он собирался получить разрешение.

- Мы ему отказали. Наше направление спонсорства – детские дома, школы-интернаты, хосписы, онкологические клиники.

- Значит…

- Все логично. Павел Иванович без спросу потратил деньги на Вашу контору, поддавшись Вашим чарам. И Вам … - он помедлил - Вам надлежит эти деньги вернуть… С процентами…

- Но…

- Возражения не принимаются. Я готов обсуждать лишь формы оплаты. Учитывая ситуацию и ограниченность времени – скоро мы приедем в Ваш город и должны будем принять решение по филиалу – предлагаю форму натуральную.

- ?????

- Да, Вы правильно поняли, Оленька. Вы же умница… Раздевайтесь, дорогая, раздевайтесь. И постарайтесь сделать то, что от Вас требуется, так же эффектно, как все, что Вы делали до сих пор.

- За кого Вы меня принимаете? Я подобными делами не занимаюсь. Давайте поговорим по приезде…

- Слушайте, перестаньте целку из себя строить! – вдруг рявнул Денис. – Начинайте!

Он протянул руку, нажал кнопку и купе заполнил бархатный баритон Хулио Иглесиаса. Я резко поднялась и направилась к выходу. Дверь купе открылась легко, не пришлось прилагать никаких усилий. За дверью стоял секретарь-телохранитель. Он улыбнулся мне как старой знакомой и сделал шаг вперед. Войдя в купе и закрыв за собой дверь, скрестил руки на нижней части живота и замер, глядя мне в глаза плотоядно и многообещающе. Я поняла, что мне предстоит самый настоящий «субботник». По рассказам я знала: чем больше сопротивление, тем больше они звереют. Может быть, эти, по должности интеллигентные люди, поведут себя приличнее, чем обычные бандиты? Я сделала два шага в сторону и повернулась к ним лицом. Не хотела, чтобы кто-то стоял за моей спиной. Пока они на меня только смотрели, я надеялась, что всё ещё в моей власти, что я могу себе позволить забыть о них. Вообразить, что их нет. Представить, что я дома, в ванной. Готовлюсь окунуться в ароматную пену. Я закрыла глаза и подняла руки к пуговицам на пиджачке…

- Смотреть! – меня грубо поставили на колени и сзади схватили за волосы. Перед лицом покачивался чей-то напряженный член. Я посмотрела вверх, и увидела, что его хозяин – Денис. Он ухмыльнулся, взял рукой свое «сокровище» и поводил у меня перед глазами, коснулся щек, носа, подбородка. Остановился против губ.

- Ну! – он ждал, что я пойму его намерения и исполню прихоть. Но я только плотнее сжала губы и попыталась опустить голову вниз.

- Ах, ты так… - он одной рукой рванул меня за волосы, а другой сжал свое орудие пальцами и стал бить им меня по лицу. Заметив, что из носа пошла кровь, он озверел.

- Стас! – прорычал он секретарю. – Ну-ка подержи ей голову!

Стас обошел меня сзади и сжал мою голову ладонями.

- Подними повыше. Вот так.

Денис сжал кулак, подвел его к моей верхней губе, отвел руку назад… Словно молния взорвалась у меня в голове. Страшная боль охватила верхнюю челюсть. Я почувствовала, как горячая волна заливает подбородок. В рот словно всыпали горсть горячих камушков. Я поняла, что это мои зубы. В памяти вспыхнуло: так поступают уголовники на зоне, чтобы обезопасить и облегчить оральный секс. Но эти-то, эти… Пыталась прикрыть руками лицо, но что-то помешало мне это сделать. Боковым зрением увидела, что на коленях около меня стоит один из «ревизоров». В этот момент он как раз скручивал руки мне за спиной. Откуда он взялся? Я умоляюще вскинула глаза на Дениса. Тот приподнял пальцами мою верхнюю губу и удовлетворенно хмыкнул.

- Держи ее! – это он Стасу. Снова кулак приблизился к моему лицу и снова удар страшной силы обрушился на мои зубы. Я потеряла сознание.

Очнулась я от потоков холодной воды и тут же ощутила что-то жесткое под спиной. Я поняла, что лежу на столе. Одежды на мне нет. Руки заведены под стол и там связаны. Меня еще не насиловали. Видимо, хотели, чтобы я была в полном сознании и все воспринимала. Палачи… Я застонала и тем выдала себя. Они подошли ко мне со всех сторон.

- Очухалась, красотка! Ну, поехали!

Я огляделась. Их было человек шесть или больше. Секретарь деловито зафиксировал мою голову лицом к себе. Двое взяли мои ноги и развели их в стороны, согнув колени…

…Острая боль и тошнота. Эти два ощущения становились всё разнообразнее и полнее. Я пыталась отвлечься - слушать стук колес, например. То, напротив, начинала анализировать, отстранено раскладывать происходящее на составляющие, даже искать в нем что-то положительное…

…Говорят, что человек на 90% состоит из воды. Мне казалось, что я состою из боли, и ее концентрация во мне увеличивалась и увеличивалась, пока не достигла предела и не отключила сознание.

На этот раз я очнулась от тишины. Тяжело ныло всё тело. Промежность превратилась в пульсирующую жилу. Невозможно шевельнуть ни рукой, ни ногой. Болели груди, голова раскалывалась на части от нестерпимой боли во рту. Следом пришли вкус и запах спермы, пота и крови. Потом явился страх. Как я выйду на работу? Что теперь будет со мной? Что они собираются со мной делать? Я мгновенно вспомнила несколько фильмов о том, как насильники избавлялись от своих жертв. У этих есть все для того, чтобы замести следы…

В купе вошел Денис. Я похолодела… Он невозмутимо оглядел меня, поиграл желваками. Выглянул в коридор и подозвал секретаря. Что-то сказал ему на ухо. Секретарь не спеша подошел к дивану, на котором я лежала и накинул повязку мне на глаза. Я не сопротивлялась. Затем я почувствовала на лице мокрую тряпку. Меня мыли, оттирали кровь и другие следы с лица и со всего тела. Закончив, заклеили рот пластырем. Подняли и положили куда-то. По ощущениям это был гамак. … Носилки – догадалась я.

Поезд остановился. Меня вынесли из вагона, погрузили в машину и долго куда-то везли.

Я уснула.

4.

Ангел с большими белыми крыльями стоял у меня в изголовье и гладил меня по волосам. Мне стало хорошо, оттого, что меня пожалели, и я заплакала. Но вдруг рука, принесшая мне успокоение, пропала. Раздался голос, похожий на раскаты грома. Ангел пытался что-то отвечать. Диалог напоминал разговор контрабаса и валторны. Внезапно в него вмешался кларнет. Он как будто доложил о чем-то. Возникла пауза. И вдруг истерически завизжала труба. Она вопила долго, протяжно и пронзительно. В ее визге постепенно стал различим крик младенца. Все остальные звуки отступили и стихли. Тогда вступили флейты. Они вели ласковую утешительную мелодию. Ангел уже не гладил меня по голове. Он стоял в стороне и сочувственно смотрел на меня. Появились еще какие-то крылатые существа, похожие на эльфов из детских сказок. Они подняли меня в воздух. Я летела, летела. Внезапно я ощутила чье-то нежное дыхание. Это был ребенок. Он припал к моей груди и сосал ее… Я проснулась в слезах, удивленная, испуганная и восторженная…

5.

Я поняла, что нахожусь в загородном доме позднее, когда мне разрешили самостоятельно передвигаться. На следующий день по прибытии Денис заставил меня написать заявление об увольнении «в связи с переходом на другую работу». Больше никто не хватился бы моего длительного отсутствия. Девчонки, скорее всего, решили, что я их кинула – нашла богатого клиента и вышла из игры…

Я стала потихоньку оглядываться. Дом, в который меня поместили, напоминал тюрьму. На окнах решетки, двери запираются сложными замками, в каждой комнате не по одному, а по два охранника. Странно, во всем большом доме не было ни одного зеркала… Может быть, меня взяли в заложники? Намерения относительно меня у этих ребят, по всей видимости, были серьезные (какие именно, мне и в голову не могло придти).

В первый месяц за мной установили самый жесткий контроль. Однажды я заметила, как один из охранников после моего посещения туалета проверяет корзину для бумаг, заглядывает в унитаз. Догадалась, зачем он это делал, позже, когда поняла, что беременна. Интересно, чтобы они сделали, обнаружив, что у меня начались месячные?..

Через две недели прислали медсестру. Десять дней она колола мне витамины. Видимо, ей очень хорошо заплатили, потому что она вела себя как мой злейший враг, пресекая всякую возможность общения.

Я отказывалась от пищи, - меня посадили на капельницу и вливали в меня физраствор и витамины. Я пыталась бороться физически, чтобы организовать себе выкидыш. Тогда мне стали колоть что-то, от чего я почти все время спала.

Через три месяца аборт делать было уже поздно. Я задумалась. Внутри меня поселился маленький человек. Раз в меня его поместили таким жестоким способом, значит, я думала о жизни неправильно и жила не так, как следовало. Может быть, это моя судьба и мне следует смириться?..

Родила я в том же доме. Мой мальчик получился крепким таким боровичком. Хорошо ел, хорошо спал. Когда ему исполнилось три месяца, я однажды уснула, чтобы проснуться в трехкомнатной квартире в новом микрорайоне. На столике в прихожей я нашла документы на квартиру, свой паспорт и свидетельство рождения моего сына. Он был записан как Иван Иванович Иванов. И отца его звали, по метрике, также… В прихожей я впервые за долгие месяцы увидела себя в зеркале. Бледное лицо с мелкой сеточкой морщин под глазами, шамкающий беззубый рот со шрамами на губах, расплывшаяся фигура, обвисшие груди, дряблый зад… Вот только глаза из зеркала смотрели на меня задиристо и вопросительно. Мы с мамашей из зеркала тут же возненавидели друг друга. Была только она и я. Желания мстить еще кому-то я не испытывала. Мой образ жизни автоматически включал меня в группу риска. Со мной могло случиться всё, что угодно и когда угодно. То, что произошло, еще не самый худший вариант. Я всё еще молода. Пора вспомнить о профессии по диплому. У меня ведь высшее образование. Теперь надо заботиться о ребенке…

Я вздрогнула от лязгающих звуков. Кто-то открывал дверь. Вошли Денис и его секретарь. Денис долгим взглядом посмотрел на меня, на ребенка, которого я держала на руках. И вдруг улыбнулся. Широко и обезоруживающе.

- Тебе идет гораздо больше быть такой. Пойдем. Я хочу с тобой поговорить.

Он прошел мимо меня в большую комнату и сел в кресло, закинув ногу на ногу. Как бы подразумевалось, что я пойду следом и тоже куда-нибудь сяду. Гад такой, даже не прикоснулся ни ко мне, ни к ребенку…

- Я мог бы этого не делать, но считаю необходимым объясниться. – Он щелкнул пальцами. - Цени… Так вот, дорогая моя, все дело во власти. Соображаешь? Ты со своим шармом обладала той властью, которой не обладал я. Ты стала мне конкурентом. Мешала мне. Само твое существование создавало иллюзию, что у меня на руках козырный туз, а у тебя джокер. Ты же серьезными людьми крутила как хотела. М-да… Слишком, слишком большую власть забрала. К счастью, ты сама не догадывалась обо всех своих способностях и возможностях. Если бы ты в Москве тогда пришла не ко мне, а к кое-кому другому… Х-м. – Он покачал головой. – Не знаю, не знаю, чем всё могло завершиться… Короче, я решил тебя свергнуть, пока ты и меня к рукам не прибрала. Я решил, что тебе матерью пора стать….

- Что ж, - монолог продолжался, - скажи спасибо Павлу Ивановичу. Кстати, знаешь ли ты, что он на зоне отдыхает? Да-да, проворовался, голубчик. Сидит. Думает о жизни. Учится, так сказать, иерархии.

- Да… - он крутил в руках золотую зажигалку и молчал. Потом изрек: – Писатель Достоевский сказал, что красота спасет мир. А некрасивость, стало быть, убьет. Чепуху сказал уважаемый автор! Всё дело в том, в чьих руках красота. – Он подался вперед. - Всё дело во власти. Вот ты думаешь, мы с тобой некрасиво поступили? Да красота ведь не в самом исполнении, а в том, как задумано! Замысел-то хорош! Красив, я бы сказал! Прикинь – сколько мне пришлось ходов предусмотреть, чтобы его осуществить! Да ты за это время просто стала частью меня. Заняла мои мысли. Как там, в Писании, говорится – «возлюби ближнего как себя самого»? Я тебя люблю – ты знаешь об этом?

Я подняла на Дениса удивленные глаза.

- Да-да, люблю! Как на Руси говорили: «Бьёт, значит любит». А сильно бьёт – значит сильно любит!.. Да ты не переживай! Зубки тебе вставим по высшему разряду!.. Нет, ты что, не поняла? Я сказал: вставим! А будешь артачиться… Ты ведь знаешь, что будет? Правильно! Вставим под наркозом… Деньги на ребенка, между прочим, у тебя на пластиковых карточках нашего банка лежат. Не вздумай отказываться! Мальчишка не только твоя забота. Он, так сказать, «сын полка»… Всё, Ольга. Докучать не стану. Вот тебе телефон. В него с единицы по пятёрку заведены номера. Это все мои люди. Не один ответит, так другой. Позвонишь - мы тебя найдем. Я тебя найду.

Он подошел ко мне, взял рукой мой подбородок, силой поднял вверх лицо и посмотрел мне в глаза.

- А вот этих взглядов из прежней жизни не надо. Не надо, я сказал! Забыла? Ты теперь не кусаешься…

Он захохотал и вышел из квартиры.

6.

Я стояла у зеркала и смотрела на себя. Точнее, осматривала себя всю… Знакомилась. Можно вставить зубы, можно приодеться, можно заняться шейпингом или аэробикой, фитнессом или бодибилдингом. Можно сделать со своей внешностью всё, что угодно. Но сначала надо научиться ходить. Заново. Шаг за шагом. Научиться видеть мир, общаться с ним. Я ведь до сих пор его совсем не знала… Надо учиться привыкать к новому отражению в зеркалах.

…До чего же я их ненавижу!..

Я смотрел на нее и старался не пропустить ни слова, ни жеста. Зачем она всё это рассказывала мне? Такие вещи обычно скрывают, таят от людей. Неужели она делится такими сокровенными вещами с каждым встречным? Не может быть! Так же трудно поверить и во всё рассказанное. Но если она придумала, то зачем? Какой ей во мне интерес? Может быть, ей просто надо высказаться? Я из другого города, скоро уеду… Синдром попутчика?..

Мы сидим на скамейке в сквере концертного зала. Закончилась торжественная часть праздничного вечера, посвященного юбилею организации, которую она называет конторой. Всё это время я сидел в зале наискосок сзади и наблюдал за нею. Она была в белом пиджаке. Ее густые блестящие волосы, вьющиеся по всей длине, выигрышно смотрелись на белом фоне. В какой-то момент ей стало жарко. Она скинула пиджак на спину. Замерла, словно зафиксировала мгновение. Под пиджаком было черное открытое платье на тоненьких бретельках. Она слегка повела головой. Волосы скользнули по обнаженным плечам, словно омыли их. Сидящие с двух сторон от нее молодые женщины помогли ей снять пиджак. Она почувствовала мой взгляд и снова замерла, чуть повернув голову в мою сторону. Я смог рассмотреть ее точеный профиль, длинные загнутые вверх ресницы над черными глазами, безупречную линию носа, изящный подбородок. Что-то было не так с губами, но в профиль невозможно разглядеть, что именно. Видимо, мое внимание она восприняла благосклонно. В перерыве я подошел к ней в курительном дворике и предложил зажигалку. Тогда мы впервые встретились глазами. Вблизи она оказалась выше меня, крупнее. Я вздохнул с облегчением – женщина не моего типа. А то у меня уже появилось ощущение, что я попал в водоворот и начинаю неудержимое движение в глубь воронки… После концерта, не сговариваясь, мы вышли вместе, словно поджидали друг друга. На улице тепло и безветренно. Мы сидели в беседке, гуляли по аллеям, пили кофе за уютным столиком на двоих. Затемно я проводил ее домой, то и дело слегка паникуя от мысли, что меня могут пригласить в гости.

К счастью, она не пригласила. Думаю, если мы встретимся еще раз, то сделаем вид, что не знакомы…