Руссо туристо - облик аморале

Глава 1.

— Я надеюсь, что Вы меня хорошо поняли?! — немигающие, водяни-стые глаза работника КГБ неотрывно смотрели мне в переносицу. Невысо-кого роста, худощавый, с близко посаженными глазами, неприметный на улице, как он был похож на нынешнего президента нашей страны! Я, ка-юсь, даже иногда думаю, что это был именно он. Ведь первая леди страны — Людмила как раз из моего родного города. Впрочем, оставим в стороне эти нехорошие фантазии.

— Я все понял, товарищ... э-э-э.... — я машинально взглянул на плечи работника спецслужб.

— Для вас — товарищ капитан Кукин! — по-военному бросил человек в штатском и добавил. — Мы рассчитываем на ваше внимание, хорошую память и быструю реакцию! Ведь недаром же вас знают в городе, как профессионального игрока в шахматы.

Я в очередной раз поёжился: наверное, у них где-то в закромах лежит на меня досье.

— Не удивляйтесь, — снисходительно усмехнулся капитан. — Это наша работа: быть в курсе всего происходящего. И если ваша поездка за рубеж пройдет удачно, то в дальнейшем вы не станете испытывать никаких затруднений при приобретении туристических путевок.

— Заранее благодарствую! — не без тени иронии бросил я.

Кагэбэшник внимательно посмотрел мне в глаза, чуть подумал и затем молча подписал пропуск на выход из бывшего здания абвера старинного города, когда-то носившего гордое название «Кёнигсберг».

Я вышел на узкую улочку и с нескрываемым облегчением вдохнул гру-дью весенний воздух. Яркие лучи апрельского солнца, отражаясь много-численными бликами от лужиц на тротуаре, заставляли непроизвольно прищуривать глаза. Мимо меня проходили симпатичные девушки, а я, словно не замечая их, задумчиво смотрел на тёмно-вишнёвую стену госу-дарственного учреждения, за которой скрывалось так много различных тайн.

Я поднял голову вверх и увидел, как от одного из окон тотчас отшат-нулась фигура человека. У меня, хотя я и не успел разглядеть черты наблюдавшего, почему–то не было сомнений в том, что у окна стоял капи-тан Кукин. Я посмотрел на часы и двинулся прочь. Нужно было пройти еще один инструктаж перед поездкой. Но он носил скорее комический ха-рактер в сравнении с тем, что я получил только что.

— А теперь послушайте, пожалуйста, — что вам можно делать, что не рекомендуется, а что — совсем нельзя!

Группа советских туристов, собирающихся в ближайшее время посе-тить страну, которая своим общественным строем стояла враскорячку между загнивающим капитализмом и процветающим социализмом, с напряженным вниманием слушала речь представителя райкома КПСС. Солидная дама с бюстом внушительных размеров, несмотря на очевидный маразм произносимых ею напутствий, на полном серьёзе призывала:

— Держите выше знамя чести и достоинства советского человека! Где бы вы ни были! На экскурсии, в музеях, гостинице, во время принятия пи-щи в ресторане, или просто на улице. Особенно в магазинах! Не удивляй-тесь, не восхищайтесь увиденным там! Это обычное пускание пыли в глаза, красивая витрина! И не факт, что качество их товаров выше нашего! Не гонитесь за покупками, лучше потратьте ваши деньги на какое-нибудь культурное мероприятие! Сходите лишний раз в музей, кино или купите себе хорошую книгу!

Спустя какое-то время монотонный голос партийной работницы слил-ся для меня в подобие ровного гудения большой сонной мухи, летающей где-то высоко под потолком. Я стал украдкой рассматривать своих буду-щих коллег-туристов, благо было на кого положить глаз.

В группе из сорока человек мужчин было всего шестеро. Из них трое со своими женами, далее руководитель группы Сан Саныч, лысоватый член партии лет пятидесяти, еще двое дяденек такого же возраста, и я, в расцвете сил в свои двадцать с хвостиком. Белая ворона, одним словом. Тридцать одна одинокая женщина — это вам не шутки, уважаемый чита-тель! И я в эти минуты заметил заинтересованно-мимолетные взгляды, брошенные в мою сторону. Но в них время от времени мелькали какие-то странные, доселе незнакомые искорки. Мне потом доходчиво объяснили, что это были за искорки.

Но не станем забегать вперед. Едва дама с внушительным бюстом за-кончила свою речь, строители коммунистического общества, с облегчени-ем вздохнув, вышли на улицу. Прямо возле бюста Ильича начался широ-кий обмен мнениями. Вопрос на повестке дня стоял только один: что луч-ше везти с собой на продажу? Поясняю для счастливцев, коим не довелось принять активное участие в деле построение самого гуманного общества на Земле. Советским туристам, выезжающим за «кордон», была положена некая символическая сумма на карманные расходы. В валютных знаках той страны, куда они направлялись, эквивалентно тридцати (30) долларов США. Сами понимаете — особо не разбежишься.

— Там, говорят, хорошо наши мягкие игрушки идут! — с жаром вос-клицала дородная дама лет сорока с высоко закрученной копной рыжих волос.

— А еще ценятся электроприборы, будильники, и прочая мелочь со знаком качества! — убежденно восклицала низенькая пышка бальзаков-ского возраста с лицом красноватого оттенка.

— Надо брать наш янтарь, у них там почти нет в продаже такого ред-кого камня! — убеждала всех молодая особа, одетая в модную в ту пору джинсовую двойку.

Мой взгляд машинально скользнул по ее фигуре. "Хороша"!

— Да что вы все не то говорите! — вдруг прогремел солидным басом плотный мужик невысокого роста, стоявший рядом со мною. — Водку надо везти! Нашу, родненькую! И чем больше, тем лучше! — он засмеялся и добавил, поворачиваясь ко мне. — Герай!?

И дружелюбно хлопнул меня по плечу.

— Конечно, — улыбнувшись, ответил я. — Водка самое верное дело!

А про себя сразу окрестил этого коллегу-туриста «Гераем».

— Так много водки таможня не разрешает провозить! — раздалось од-новременно несколько возражений.

— Тогда мы создадим вроде бы как фонд угощений для принимающей нас стороны: гидов, персонала гостиниц, ну, сами понимаете. Я знаю, так обычно наши группы и провозят излишки сорокаградусной! — убежденно парировал «Герай». — Так что покупайте на пару пузырей побольше, и их потом в дороге внесем в общую культурную ценность нашей делегации!

Вокруг одобрительно зашумели. Идея понравилась всем.

Глава 2.

Я уже почти заснул на верхней полке купейного вагона Калининград — Киев, когда до меня донесся подозрительный шепот соседей.

— Ты посмотри на него... — тихий женский голос вывел меня из состо-яния полузабытья.

— А что смотреть–то? — в тон ему ответил мужской баритон, принад-лежащий Васе, ударнику социалистического труда, премированному за-граничной путевкой от колхоза, где он так замечательно работал.

— У него на лице написано всё, — женщина понизила голос до мини-мально возможно тихого уровня, но я все же разобрал эту фразу.

— Что всё-то? — недоумевал Вася.

— Тихо ты! Разбудишь еще... — я услышал, как соседка по купе вплот-ную придвинулась к Васе и стала что-то горячо нашёптывать тому на ухо.

— Да нууу? — удивленно протянул ударник социалистического труда. — Не может быть!

— Не "да ну", а так и есть! — убежденно воскликнул другой женский голос, принадлежащий даме бальзаковского возраста, которая пыталась скрыть его за толстым слоем косметики и постоянным присутствием на шее различных платочков игривых расцветок.

И снова раздался быстрый шепот молодой соседки, замужней женщины лет тридцати, чьи внимательные взгляды я не раз ловил на себе во время инструктажа в райкоме партии. Единственное слово, которое я разобрал в этом потоке шелестящего красноречия, причем оно повторялось неодно-кратно, было: «осторожно»...

"Что они, интересно, осторожничают? — сквозь дрёму подумал я. — Еще не приехали в чужую страну, а уже какие-то тайны в группе начина-ются."

Повернулся лицом к стене и заснул.

— Запрещенные к вывозу предметы имеются? Иностранная валюта, драгоценные камни? Золото? Что везете помимо личных вещей? Почему у вас так много водки? — строгие глаза таможенницы внимательно фикси-ровали все вазомоторные реакции моего лица, когда я отвечал на постав-ленные вопросы.

Миловидная женщина средних лет в зеленой форме с погонами, знаки различия на которых я никак не мог разобрать, вероятно, была вне своей службы весьма привлекательной особой. Здесь же она стала похоже на разъяренного цербера, когда увидела в моей сумке, что доверила мне ту-ристическая группа, с десяток литров нашей калининградской сорокагра-дусной.

— Так это мы везем как подарки для принимающей стороны, — отве-тил я заученной фразой.

— Ничего не знаю! По правилам не положено больше двух бутылок спиртного! Оставляйте эту сумку в камере хранения и проходите на лич-ностный досмотр!

— А что это такое? — растерянно проговорил я, глазами ища в толпе вылетающих пассажиров руководителя группы Сан Саныча.

— Сейчас узнаете! — рявкнула таможенница. — Побыстрее, не задер-живайте людей!

— Минутку! Подождите немного, сейчас подойдет наш представитель, это же не моя личная водка... — пытался что-то объяснить я женщине в не-понятных погонах.

Симпатичное лицо таможенницы исказилось в злобной гримасе:

— Всё! Сейчас вы поедете обратно в свой город, если не пройдете со мной для дальнейшего досмотра!

Я пожал плечами и, оставив темно-синюю сумку с водкой под присмот-ром стоящей за мной девушке из нашей группы, взял свои вещи, двинулся вслед вихляющему заду, обтянутому темно-зеленой юбкой государствен-ного покроя. В небольшой комнате, где, вероятно, производились тща-тельнейшие досмотры подозрительных пассажиров, мои вещи были «про-сканированы» до последнего шва. Содержимое выкладывалось на широ-кий стол, где внимательно рассматривалось, щупалось, простукивалось и даже обнюхивалось бдительными органами чувств ретивой мадам.

Я ошарашено наблюдал за ее быстрыми манипуляциями и молчал. Ко-гда таможенница полезла полюбопытствовать, как устроен моторчик моей электробритвы, не выдержал:

— А что там, собственно, вы ищете?

Ответом был злобный взгляд из-под свисающей темной челки:

— Что надо, то и ищем!

— Понятно... — вздохнул я.

Через двадцать минут, переворошив все вещи, и не найдя ничего кри-минального, таможенница пристальным, оценивающим взглядом окинула мою фигуру. Я понял, что она хочет «пощупать» меня на предмет нахож-дения "контрабанды" в одежде и, непроизвольно улыбнувшись, произнес:

— Трусы снимать — только с письменного разрешения вашего началь-ника!

У служивой отвисла челюсть. Она явно не ожидала такого отпора. Я спокойно смотрел в ее злобные глаза и по-прежнему дружелюбно улыбал-ся, хотя в голове мелькнула мысль: "Сейчас ссадит меня с рейса!"

Однако, с полминуты помолчав, таможенница бросила:

— Собирайте вещи и идите на пограничный контроль!

Тридцать девять пар глаз внимательно смотрели мне в лицо, когда я подходил к месту сбора группы перед посадкой в самолет.

— Все в порядке? — с какими–то заискивающими нотками в голосе спросил Сан Саныч.

— Да, все нормально, — ответил я и поискал глазами синюю сумку. — А водку общую заставили сдать на хранение?

— Нет, договорились с таможней! — радостно воскликнула дама баль-заковского возраста. — Её взял Василий!

Заметно вспотевший Вася, покорно склонив голову, держал в правой руке драгоценный груз.

— Ааа... — удовлетворенно протянул я. — Значит, прошли без потерь!

Дамы заулыбались.

Глава 3.

— Разрешите присесть с вами? — приятный женский голос вывел меня из состояния задумчивого созерцания, когда я смотрел из окна воздушно-го лайнера на последние приготовления технического персонала аэропор-та «Борисполь».

— Конечно! — улыбнулся я пышногрудой брюнетке лет двадцати пяти, той самой, что стояла за мною в очереди на таможенный досмотр.

— Спасибо. Меня зовут Вера! — без всяких церемоний девушка протя-нула свою узенькую ладонь. Я пожал ее прохладные, длинные пальцы.

— Очень приятно, Анатолий!

Между нами завязался непринужденный разговор на отвлеченные те-мы. Я был рад этой по–настоящему первой собеседнице из нашей группы, так как отчетливо ощущал до этого какую-то странную стену отчуждения со стороны всего туристического коллектива.

Самолет промчался по бетонной полосе и взмыл в небо. В салоне цари-ло радостно-приподнятое настроение. Все были в предвкушении встречи с долгожданной заграницей. Спустя час полета Вера внезапно прижалась плечом ко мне и тихо шепнула:

— А знаешь, что говорили в группе, когда так долго ждали тебя перед вылетом?

— Что же? — удивленно переспросил я.

— То, что ты якобы работник органов и получаешь последний ин-структаж перед поездкой.

Я криво улыбнулся.

— Однако, богатая фантазия у народа!

— Ну, мало ли... — Вера загадочно прищурила глаза. — А вдруг на самом деле вот тут, за лацканом пиджака, у тебя значок прячется?

Её рука скользнула по моему плечу, и я тотчас накрыл мягкую кисть девушки своей ладонью.

— Ну, смотри! — засмеялся я и провел ее руку по ткани. — Нет же ни-чего!

— Тогда будем считать, что ты обыкновенный турист! — с веселой улыбкой ответила Вера.

Глава 4.

— Уважаемые товарищи! Леди и джентльмены! Наш самолет произвел посадку в аэропорту города Дубровник. Температура воздуха плюс два-дцать два градуса! — послышался из динамиков приятный голос стюар-дессы.

— Ого! — крякнул сидевший впереди Вася. — Сегодня уже можно и позагорать!

— Так, наверное, купаться рано еще? — улыбчиво спросила Вера.

Вася повернул мощный затылок красного цвета в нашу сторону:

— Да мы в Балтийское море в это время иногда ныряли! Я еще здесь хочу половить рыбку, если разрешат!

Сидевший рядом Герай заржал:

— Какую рыбку-то — большую, али маленькую? На удочку, иль еще на что? — он хитро подмигнул Васе.

Женщины в салоне прислушались.

— А какая мимо проплывет, такую и станем ловить! — в тон ему отве-тил Вася. — У нас в группе рыбаков, раз-два и обчелся!

— Это, смотря еще, кто будет рыбаком... — насмешливо проговорил Герай и выразительно посмотрел на Веру.

Моя соседка слегка порозовела.

Узкая горная дорога, петляя и вздымаясь, то вверх, то, стремительно падая вниз, открывала слева изумительные виды на Адриатическое море. Мы миновали город Дубровник и спустя четверть часа наш автобус под-рулил к красивому отелю, раскинувшемуся, словно белая ракушка, на склоне невысокой горы в крохотном городке под названием Неум.

В холле гостиницы произошла первая, малозаметная стычка с руково-дителем группы Сан Санычем.

— Ну что, молодой человек? — улыбаясь, обратился ко мне партаппа-ратчик. — Будем вместе жить в одном номере?

— Да нет, — ответил я.

— Почему это? — насупился Сан Саныч.

— А мы с Василием уже договорились... — аргументировал я свой от-каз.

— Ааааа... — неопределенно протянул руководитель. — Вольному во-ля…

Я отвернулся, считая разговор законченным.

Устроившись в апартаментах и наскоро перекусив в гостиничном ре-сторане, мы вышли из отеля. Я до сих пор помню это необычное состояние души, когда впервые в жизни смотрел на современные, красивые витрины магазинов, идеально чистые улицы, улыбающихся прохожих.

Первые минут десять оно было сродни состоянию купальщика, входя-щего в чистую, прохладную воду горного озера. Или даже, вероятно, что-то похожее на хождение по минному полю, когда подсознание вспоминало тот идиотский инструктаж, согласно которому, практически на каждом шагу могут подстерегать провокации и другие разные неприятности, раз-лагающие морально-волевой дух советских людей.

Однако это состояние души быстро улетучилось, когда мы в тот же день познакомились на пляже с тремя симпатичными югославами. Они приехали отдыхать на море из Белграда, по профессии были машинистами тепловозов. Мы разговорились с ними о житье-бытье у них и у нас.

Через десять минут югославы называли меня «друже Анатолий», а че-рез полчала один из них, подмигнув, заговорщицки наклонился ко мне:

— Давай меняться!

— Как меняться? На что?

— На женщин!

У меня округлились глаза:

— Каких женщин?

— Как каких? Вон у вас — одни красотки в группе! Мы тебе даем нашу, а ты в ответ знакомишь со своими девушками…

Я рассмеялся.

— Разве они мои? Нет, ребята, вы уж сами! Вот вечером вроде как дис-котека здесь в отеле, приходите и — вперед!

— А кого ты рекомендуешь? — наивно спросили новые «друже».

— Всех!

В тот момент я даже не думал, насколько был близок к истине.

Сверкающие тонкие лучи, вылетающие из большого серебристого шара под потолком, кружились в такт музыке и тысячами искр рассыпа-лись по полумраку танцевального зала. В нем было невозможно разо-брать лица людей, стоящих у стен, сидящих в удобных креслах, за стойкой бара. Я, войдя внутрь, никак не мог определить, где «свои», где «чужие». Всё так мелькало, переливалось фрагментами всех цветов радуги в синеве табачного дыма, которая ровной стеной висела в воздухе. Музыка группы АВВА заглушала все разговоры. Я покрутил головой в поисках свободно-го места в кресле и уже хотел, было направиться к стойке, как сбоку, чья то рука сжала мой локоть:

— Мужчина танцует, я надеюсь?

Я обернулся: глаза Веры призывно улыбались. Фигура, плотно обтяну-тая черным платьем с вкрапленными блестками, соблазнительными лини-ями вырисовывалась в полумраке танцевального зала. Левая рука девуш-ки легла мне на плечо, и мы медленно задвигались в такт музыке. Вера слегка коснулась темной прядью волос моей щеки, и я вдохнул незнако-мый запах духов.

— Какой хороший парфюм ! Что-то не припомню, как называется.

Вера рассмеялась:

— Ты что, запоминаешь запахи духов своих женщин?

— Вроде того. На память как бы, — отшутился я.

— Маже нуар, черная магия. Это, мой любимый запах. Теперь будешь знать! — темно-зеленые глаза Веры испытующе заглянули в душу, и од-новременно высокая грудь её крепко прижалась к моему телу.

Еще несколько пар поочередно отделились из темного пространства зала и закружились рядом с нами.

Я огляделся.

Среди танцующих дам были, в основном, туристки нашей группы. В вечерних платьях они выглядели совершенно по-другому, лица светились улыбками, и то тут, то там слышался громкий смех, когда их партнеры — югославы пытались что-то рассказывать на наречии, которое хоть и напо-минало отдаленно русский язык, но все же было непонятным.

Медленная музыка закончилась, мы отошли к креслам. Тут же загрохо-тал какой-то хит группы тяжелого рока. Разговаривать было невозможно, а дрыгаться под него не хотелось. К тому же давала о себе знать усталость после такого длинного, полного разных впечатлений, дня.

— Иду спать, — наклонившись к Вере, проговорил я.

— Уже? — удивленно-обиженно поджала она губки.

— Да. Извини, но что-то утомился сегодня, — улыбнулся я. — Еще натанцуемся! — и, ободряюще пожав ее руку пониже локтя, повернулся и вышел с дискотеки.

Когда я миновал холл гостиницы и, повернув направо, зашагал по длинному коридору, в самом конце его мелькнула чья–то тень.

«Гмм…, спугнул я что — ли кого? Как будто человек подслушивал у двери какого-то номера …И недалеко от нашего с Васей, между прочим... »

Я подошел ближе и прислушался. Чьи-то легкие шаги удалялись прочь, потом хлопнула дверь, и все стихло. Вася мирно похрапывал на своей кровати. Усталость наваливалась большой, сковывающей тяжестью. Я быстро разделся и через минуту провалился в глубокий сон.

На второй день произошло событие, которого, надо признаться, я же-лал в душе, но совсем не думал, что всё произойдет так быстро. Когда по-сле обеда я прилег отдохнуть и уже едва задремал, в дверь номера тихо постучали. Я надел спортивный костюм и повернул в замке ключом. На пороге стояла Вера, загадочно улыбалась.

— Можно войти? — непринужденно спросила она.

— Конечно.

— А где твой сосед по номеру?

— Только что пошел смотреть, как югославы ловят рыбу, а что?

— Так, ничего, — засмеялась Вера. — Меня они тоже сейчас пытались поймать...

— Как это? — не понял я.

— А так, — ответила девушка, прохаживаясь по комнате, любуясь от-крывавшимся из окна пейзажем. — Один из них откровенно пригласил в номер и предложил заняться там любовью...

— А ты?

— А я? — Вера бросила быстрый взгляд на дверь и, подойдя вплот-ную, так, что большие темно-зеленые глаза оказались в сантиметрах от моего лица, тихо сказала:

— А мне не нравятся югославы...

— И кто же тебе нравится? — внутренне замерев приятным холодком сладкого предчувствия, спросил я.

— Да один молодой человек из нашей группы... — загадочно улыба-ясь, проговорила нежданная гостья.

Моя правая рука обняла тонкую женскую талию и притянула ее ближе. Мягкие губы Веры, на секунду освободившись от поцелуев, тихо прошеп-тали:

— А если сейчас войдет Вася?

— Он еще долго не придет! — засмеялся я, взял ключ, подошел к двери и запер её.

Она быстро раздевалась, темно-зеленые искры словно сыпались из ее больших глаз. Потом, словно спохватившись, засмущалась и быстрой ла-нью скользнула в ванную. Через несколько секунд послышался шум пада-ющей воды. Я присел на кровать, с нетерпением ожидая появления Веры. Прошло несколько минут, прежде чем она появилась передо мною, блестя прозрачными капельками воды, стекающими по свежему, крепкому телу молодой женщины. Кожа во многих местах была покрыта пупырышками сладкого озноба ожидания... Ровный треугольник темных волос в низу ее живота, как магнитом притягивал мой взгляд.

Вера медленно подходила ко мне, словно дразня. Спохватившись, я быстро вскочил с постели и, поцеловав на ходу будущую любовницу, пронесся в ванную комнату. Сладкое предчувствие нежно ласкало мою сущность так же, как освежали мое тело миллионы капелек воды, падаю-щих сверху из душа. Я обернулся в поясе большим махровым полотенцем и вышел в комнату. Вера, грациозно раскинув ноги, и, согнув в колене од-ну из них, лежала на белой простыне, заложив обе руки за голову.

— Нравлюсь я тебе, а? — немного насмешливо произнесла она.

— Конечно! — проговорил я, сбрасывая полотенце рядом с кроватью. — Ты очень сексуальна и привлекательна…

Гостья тихо засмеялась, и, раскинув руки, нежно обняла меня за спину. Я прилег на левый бок и начал ласково водить правой рукой по телу де-вушки. Я чувствовал, как учащается ее дыхание, и кожа покрывается гуси-ными пупырышками.

— Я очень хочу тебя... — прошептала Вера, и по движению её руки я понял, что она не хочет затягивания прелюдии.

Мои пальцы скользнули в самый низ ее темного треугольника. Влажно.

— Иди... иди! — словно задыхаясь, быстро проговорила она.

Большая, мягкая грудь Веры колыхалась в такт моим порывистым движениям. Тело её отзывчиво реагировало на любое ласковое прикосно-вение моих рук, щеки порозовели и на них сразу возникали две симпатич-ные ямочки, едва я что-либо тихо шептал, прикасаясь губами к мочке уха партнерши. Мы тихо смеялись, слушая, как с верхнего этажа через рас-крытую лоджию доносился звуки стройного хора женских голосов:

"Зачем вы девушки, красивых любите, непостояяяянная у них любовь!"

Время, игнорируя ненасытность желаний наших первых объятий, стре-мительно летело в своем непоколебимо-ровном движении. Оно напомнило о себе негромким стуком в дверь:

— Вася... — тихо шепнул я на ухо вздрогнувшей Вере. — Сейчас уй-дет.

В коридоре явственно послышался тяжелый вздох, потом, подергав не-сколько раз за ручку, дабы молча выразить таким образом свой протест, мой сосед потоптался с минуту и удалился восвояси.

— Одеваемся! — скомандовал я, бросив взгляд на часы. Мы опаздыва-ли к ужину.

За столом Вера сияла, обмениваясь многозначительными взглядами со своими новыми подругами, что не ускользнуло от моего внимания. Вася, сидевший рядом, молчаливо-обиженно поедал какой-то салат. Я толкнул его локтем.

— Чего тебе? — не глядя на меня, буркнул сосед.

— Слышишь, Василий! Я не хочу есть, возьми мою порцию мясную, а? Я ее не трогал.

— Да? — передовик вопросительно посмотрел на меня, и по его глазам я понял, что сделал правильный ход. — Ну, хорошо, а то тут на тарелках подают с "гулькин хрен", из-за стола выхожу голодным все время!

И Василий с удовольствием принялся за «добавку».

Вечером я, сославшись на усталость, не пошел на дискотеку, несмотря на шутливые приглашения Веры и ее подруг через тонкую дверь номера:

— Мужчииины ! Мы идем танцевать! — звонкий женский смех коло-кольчиками разлетался вдоль длинного коридора и призывными нотками звучал в наших с Васей ушах.

— Чего не идешь? — вопросительно взглянул на меня сосед.

— Да ну … устал что-то — ответил я, не открывая ресниц. Сладкая дрема накатывалась на все тело, приятно сковывая его негой ночного от-дыха.

И мы проспали события, послужившие причиной Собрания группы на следующий день.

Глава 5.

После завтрака все номера, где жили туристы, обошли две активистки.

— Собрание состоится после обеда! В номере Сан Саныча! Явка строго обязательна! — с придыханием и выражением значительности на лице, со-общала дама бальзаковского возраста.

Мы с Васей переглянулись.

— А что случилось? — спросил я активистку.

— Там узнаете! — парировала она и захлопнула дверь.

Мои планы были нарушены. Я как раз хотел попросить Васю вновь по-любоваться искусством местных рыболовов.

В просторном номере руководителя группы было душно. Мы пришли одни из последних и с трудом нашли свободное место рядом с окном. Сан Саныч, одетый в темно-малиновую рубашку и шорты, восседал на стуле в центре комнаты, как петух на насесте курятника. Женщины тихо перешеп-тывались, и добрая половина из них была в курсе предстоящей темы со-брания. Наконец Сан Саныч высоко поднял худощавое, с признаками по-стоянной озабоченности судьбами Родины лицо, и произнес:

— Мы не просто так собрались сегодня! Я должен официально заявить следующее!

Группа затаила дыхание. Стало слышно, как тихо работает кондицио-нер под потолком номера.

— Некоторые члены нашей группы впали в эйфорию по прибытии сю-да! И позволяют себе совершать поступки, никак не совместимые с гордым званием советского гражданина!

При этих словах взгляд партаппаратчика уперся в мои джинсы. Я не-вольно вжался в стену.

— Вас же подробно инструктировали в райкоме партии! А вы? Как вы себя вели вчера?

Группа напряженно молчала.

— Кто не в курсе событий — рассказываю! Вчера, во время дискотеки (тут настало время перевести дыхание — в упомянутое время я вел себя как ангел, просматривая приятные сны в своей постели), некоторые наши, с позволенья сказать, дамы! — руководитель группы сделал эффектную паузу и продолжил. — Да! Наши дамы непристойно вели себя на глазах у всех!

Сан Саныч, как горный орел, высматривающий добычу, медленно пе-реводил свой взор с одного женского лица на другое. Туристки занервни-чали. Наконец глаза руководителя остановились на миловидной шатенке лет тридцати.

— Вот Вы, Людмила!

— А что я? — тихо промолвила «подозреваемая».

— Как это что? Как это чтоооо? — побагровел инструктор обкома КПСС. — И вы еще смеете задавать нам всем этот вопрос?

Сан Саныч распаляясь, входил, наподобие фюрера, в ораторских раж. Он резко встал и, жестикулируя, заверещал:

— Вы вчера на глазах у всех позволяли себя целовать этому югославу! Да как вам не стыдно! Вас же предупреждали о нежелательности контактов с местными жителями! А вы сидели, целый вечер, обнимаясь с ними! Как это понимать? А? У вас же дома мужья остались! Или все тут свободными себя почувствовали!

— Я не целовалась! — пыталась оправдываться Людмила.

— Целовалась, целовалась! Я сама видела! — вдруг, густо покраснев от благородного негодования, завизжала дама бальзаковского возраста. Лег-кий шум пронесся по комнате. Руководитель перевел взгляд на другую женщину:

— А вот вы!? Куда, интересно знать нам, Вы пропали с дискотеки в районе полуночи? А?

— Как куда? — пробормотала миниатюрная блондинка. — К себе в номер, спать пошла …

— Как бы не так! — заорал, побагровев Сан Саныч. — Вы пошли в об-нимку с югославом куда-то из гостиницы и вернулись только к шести утра!

Блондинка молчала.

— Я намерен обратиться в посольство СССР в Белграде с тем, чтобы поставить вопрос о досрочном отправлении на Родину данных туристок нашей группы! — «пригвоздил» народ партаппаратчик. — И затем на ра-боту им будет отправлено письмо, освещающее недостойное поведение во время нашей поездки!

Сан Саныч бухнулся на стул и перевел дыхание. Внезапно Людмила закрыла руками лицо и тихо заплакала. Раздался чей-то голос:

— Может, не надо таких строгих мер? Они исправятся, мы ручаемся!

Руководитель поискал глазами говорившую женщину. Это была Ната-лья Петровна, бухгалтер какого-то крупного предприятия, цветущая дама, про которых часто говорят: "В сорок пять баба ягодка опять".

— Вы ручаетесь? — брови партаппаратчика удивленно приподнялись вверх.

— Да! Да! — раздалось сразу несколько голосов. — Просим вас!

И совсем по-детски добавили:

— Они исправятся! И больше не будут... — кто-то насмешливо хрюк-нул в углу. На лице Сан Саныча застыло выражение победителя. Он опять привстал и громко изрек:

— Ладно! Так тому и быть! Я сегодня добрый! Прощаю нарушителей режима и инструкций райкома! Но! Но... Женщины!

Он петухом оглядел собравшихся курочек и, выпятив грудь, брякнул:

— Потерпите! Две недели всего! И, если рассудить, зачем вам югосла-вы-то? И у нас орлы имеются, верно?

С этими словами он хлопнул по плечу своего соседа по номеру, сидя-щего рядом.

— Герай! — громко заржал тот, довольный «наводкой» шефа. Я хмык-нул, и по группе прокатился легкий смешок. Сан Саныч повернул голову ко мне и, вероятно, прочитал выражение острой неприязни к себе в эту минуту. Но он смолчал, инстинктивно опасаясь молодого человека с веро-ятно возможным красным удостоверением во внутреннем кармане пиджа-ка.

— И последнее! — опять сдвинул брови руководитель. В комнате наступило затишье.

— Все должны соблюдать распорядок дня! Чтобы в 23 ноль ноль был отбой! И никаких шатаний, танцев-шманцев после этого времени не было! Ясно!?

— Ясно, — уныло прошелестел в ответ нестройный хор нескольких го-лосов советских туристов.

— Все свободны! — провозгласил руководитель, и группа с облегчени-ем покинула его душный номер.

Вечером «Руссо туристо» потрясли местных отдыхающих, с невидан-ным доселе единством покинув дискотеку за пять минут до назначенного Сан Санычем «отбоя». Все были в этот вечер «Облико морале».

Глава 6.

Всё шло своим чередом. Группа загорала на пляже под яркими лучами весеннего солнца, ежедневно совершала экскурсии и внешне, казалось, ни-что не нарушало установившейся идиллии в отношениях между ее члена-ми. Однако на самом деле коллектив был расколот на две половины: с од-ной стороны — активная мадам бальзаковского возраста и сочувствующие ей леди, обделенные вниманием со стороны мужского пола, и с другой: Людмила вместе с худенькой блондинкой по имени Оля, сплотившие во-круг себя женщин приятной наружности, которые имели явный успех у югославов. Вера, бывшая в курсе происходящих событий, ежедневно рас-сказывала мне подробности скрытой войны между враждующими лагеря-ми.

Блюстительницы социалистической нравственности установили что-то вроде круглосуточного дежурства в холлах отеля, дабы «взять с полич-ным» непутевую туристку, нарушившую «апрельские тезисы» Сан Саны-ча, оглашенные на недавнем собрании.

Однако вскоре Вера стала меня откровенно раздражать. Она при каж-дом удобном случае подчеркивала свое «особое» положение в группе и ревностно охраняла «подходы» ко мне со стороны других женщин. До-шло до того, что она бросила резкие, злые реплики в адрес одной девуш-ки, скромно примостившейся в автобусе рядом со мной на одной из экс-курсий. Мужики стали многозначительно подмигивать мне при каждом удобном случае.

И я, каюсь, не выдержал.

Прохладные морские волны обжигающе-ласково набегали на мои бо-сые ступни, когда в одиночестве я возвращался в отель после двухкило-метровой прогулки вдоль берега. Солнечные блики мириадами искр ис-полняли свой замысловатый танец, причудливо преломляясь в кристаль-но-чистой воде. Легкий шум морского бриза расслабляющее действовал на нервную систему, казалось, что именно здесь находится земной рай — настолько спокойно, тихо и хорошо было на душе.

Я заметил её издали.

Девушка шла навстречу мне, выделяясь светлым пятном своего легкого платья на фоне насыщенного колоритными красками морского пейзажа. Еще дома, во время «накачки» в райкоме я обратил внимание на Таню — светловолосую блондинку с большими голубыми глазами.

Она подходила ближе, немного опустив голову и словно не замечая ме-ня.

— Привет! — словно видя ее сегодня в первый раз, сказал я, когда мы поравнялись.

— Привет! — в тон ответила она и выпрямилась.

Я невольно скользнул взором по ее упругой груди, просвечивающей сквозь тонкую ткань платья. Она перехватила взгляд и слегка покраснела.

— Я смотрю, ты далеко отошла от отеля, — заметил я. — Не боишься опоздать к обеду?

— А который час? — спросила Таня.

— Осталось двадцать минут всего, — ответил я.

— Ой! — засмеялась она. — Загулялась я что-то.

— Возвращаемся? — улыбнулся я.

— Ага, — коротко сказала Таня, и мы пошли вместе вдоль волн, разго-варивая о разных пустяках.

Я искоса бросал на спутницу мимолетные взгляды и с каждой минутой испытывал все большую симпатию к новой знакомой. Это бывает только в тех немногих случаях, когда с первых мгновений после знакомства неуло-вимая искорка молниеносно пронизывает всю вашу сущность, и миллионы клеток в едином порыве восклицают: хочу!

Так, весело болтая, мы дошли до отеля. На скамеечке, недалеко от вхо-да в него, сидела дама бальзаковского возраста. Завидев нас в таком цве-тущем настроении, дама злобно помрачнела и отвернулась.

За обеденным столом Вера делала вид, что не замечает меня. «Так называемый «бабий телеграф «сработал молниеносно. Доложили.

Я решил поддержать игру в «неузнавайки» и, подкладывая очередной кусок мяса шумно чавкающему Васе, весело осведомлялся, как прошла его сегодняшняя морская рыбалка.

— Ух! Сегодня целых три крупных экземпляра выловили! — радостно сообщил мой сосед, облизывая пальцы после жирного антрекота.

— А кто-то один экземпляр поймал, но намного крупнее! — подала ре-плику доселе молчавшая Вера.

Васе поперхнулся и уставился на неё.

— Как? Тут еще где-то ловят? — лицо передовика проявляло непод-дельный интерес.

Я улыбался про себя, внешне сохраняя полную невозмутимость.

— Ловят! — нежно пропела девушка. — И на очень большой крючок.

— Дааа? — поразился наш рыбак. — Покажешь мне место?!

— Да вот сосед твой его хорошо знает, он и покажет.

Вася недоуменно посмотрел на меня:

— И ты молчал? Когда только успел?

— Да вот сегодня, мимоходом, понимаешь, получилось.

— Во дела! — воскликнул колхозник. — Я же говорил, что рыбалка дело заразительное!

После отдыха на море группа двинулась в путь по Югославии. Мы проезжали цветущие города и села, совсем не подозревая о том, что спустя всего несколько лет здесь разразится ужасная война, и эта страна разва-лится на части.

Гид, серб по имени Александр, был знатоком своего дела. Он отвечал на любые вопросы туристов, показывая весьма глубокие познания в обла-сти истории и культуры своей страны.

В Сараево, где не так давно проходила Зимняя Олимпиада, группу по-селили в шикарный отель «Холлидей Инн». Я видел потом в военных хро-никах, как рядом с этим прекрасным зданием разрывались мины и снаря-ды. Туристы, расселившись по номерам, были явно довольны. Почти все впервые в жизни видели такие комфортные условия. Я вместе с Васей еще раскладывал вещи, как странный звук, похожий на журчание ручейка, раздался в нашей комнате. Недоуменно переглянувшись, мы не сразу со-образили, что это звонит телефонный аппарат, необычайно плоский и не-заметный на столе.

— Алло! — я взял трубку и прислушался. На том конце провода мол-чали.

Я повторил свой возглас. Никакой реакции, лишь чьё-то дыхание слег-ка сотрясало телефонную мембрану.

— Верка, небось, шалит! — засмеялся Василий.

— Не знаю, может и она, — ответил я и, чуть подумав, предложил:

— А давай сегодня в гости пригласим девушек?!

— Кого это? — заинтересованно спросил сосед — её, что ль с Нинкой?

Нина, моложавая брюнетка спортивного сложения, была одной из но-вых, доверительных подруг Веры. Но я не раз замечал её пристальные взгляды в свою сторону, а однажды, во время экскурсии, она села на об-ратном пути рядом со мною, и когда автобус немного накренялся на кру-тых горных поворотах, испуганно восклицала и прижималась плечом и горячим бедром ко мне.

— Нет, хочу пригласить Таню и, например, Олю. Они дружат между собой.

— Хорошо, я согласен! — заулыбался Вася. — По этому поводу у меня есть одна хорошая заначка! — и, хитро подмигнув мне одним глазом, колхозник, кряхтя, полез в свой баул.

Выудив оттуда бутылку настоящего «Хереса», коробку конфет, баноч-ку маринованных огурцов и, водрузив все это хозяйство на стол, Василий провозгласил:

— А теперь можно и гостей приглашать!

— Верно! Это мы будем пить! А гостьи — вот! — улыбнулся я, и до-стал из своей сумки купленную в местном магазине бутылку французского вина.

Девушки, вначале робко сидевшие за нашим столом, после пары фуже-ров «Бордо» разрумянились, повеселели, и наш разговор приобрел непринужденную раскованность. Таня и Ольга поведали последние «под-польные» новости группы. Оказывается, наш шеф Сан Саныч в последние сорок восемь часов стал проявлять недвусмысленные знаки внимания к лицам противоположного пола. И им были сделаны весьма нескромные предложения поочередно трем дамам, весьма уступающим ему в жизнен-ном опыте.

— А что же он на собрании тогда нам говорил? — искренне удивился Вася.

— Так это нам, простым смертным запрещено… А ему, высокому ру-ководителю, так сказать, разрешено. Для него правила совсем другие.

— Сука тогда этот Сан Саныч! — сразу подвел итог дискуссии Вася.

Тут в номере опять раздалось мелодичное журчание.

— Телефон! — улыбнулась Таня, глядя на меня.

Я взял трубку:

— Слушаю!

— Привет! — голос Веры был бодрым и веселым. — Чем занимаемся?

— Да... здесь вот сидим, разговариваем — ответил я.

— С кем, интересно?

— С Васей, и девушки ... есть.

— И... — она сделала паузу. — Уж не Таня ли там?

— Точно, ты угадала.

— А я все угадываю, ладно... передай ей от меня боооольшой привет! — её голос с каждым словом становился все ожесточеннее.

— Хорошо, передам, — ответил я, краем глаза замечая, как Таня вни-мательно следила за моей реакцией.

Я положил трубку, и оживленная беседа возобновилась. Мы обменя-лись новостями насчет бартерного обмена привезенными "руссо туристо" ценностями. Я не стал рассказывать эпизод, вызвавший у меня в душе раз-нообразные ощущения.

Гуляя один в районе городского рынка, я случайно наткнулся на су-пружескую пару нашей группы. Назначенный еще в райкоме старостой (в помощь Сан Санычу), некто Коля и его жена были заняты продажей "со-рокаградусной" местному жителю явно мусульманского происхождения. Увидев меня, Коля покраснел как рак, и стал лихорадочно запихивать во-жделенные для покупателя бутылки в свою сумку.

Мусульманин опешил.

Он же только что отслюнявил свои кровные этому русскому, а тот по-вел себя более, чем странно. Послышались возмущенные гортанные звуки турецкого языка. Коля покраснел еще больше и дрожащей рукой быстро передал динары обратно. Я подошел.

— Привет!

— Привет — негромко промолвили супруги

— Слушай, Коля! Что ты стесняешься? Я вот только что литр загнал одному сербу.

— Да? — обрадовано спросил Коля. — И за сколько?

Я назвал цифру, и Коля понял, что я вовремя подошел. Мусульманин давал явно меньше. Мы распрощались почти что друзьями...

«Даааа... — подумал я, возвращаясь в гостиницу. — Как все же они ме-ня боятся... »

Атмосфера нашей вечеринки улучшалась. Глаза женщин после хоро-шего вина поблескивали приятным теплом, тем самым, что делает их осо-бенно привлекательными и желанными. Вася вел себя превосходно. Он сыпал анекдотами, почерпнутыми в трудовом коллективе, и некоторые из них были смешными.

Близилась полночь.

Вася вопросительно поглядывал на меня. После некоторых слухов в груп-пе он проникся ко мне уважением. Я отозвал его в сторонку и отдал ему ключ от номера.

— А ты? — спросил сосед

— Да я еще, может, погуляю на воздухе с Таней, ты потом проводи Ольгу... Номер не запирай. Все равно я позже приду.

Мы расходились.

Коля пошел с Ольгой в другую сторону коридора, я взял Таню под ру-ку. Она молчала и чуть загадочно улыбалась. Так дошли до её апартамен-тов. Она жила с Натальей Петровной, той самой дамой, что вступилась на собрании за женщин.

— Может, подышим воздухом? — спросил я.

— Нет, поздно уже, — она отрицательно покачала головой.

— Ну, тогда... (пауза, я хотел её поцеловать, но что-то удерживало ме-ня от этого шага) ... тогда пока, я пошел.

— Подожди, — ответила она, помолчала и посмотрела мне в глаза. — Зайдем к нам, попьем чаю?

Я немного опешил.

— А как же Татьяна Петровна? Она же спит.

— Нет, её нет в номере.

— А где же она? — довольно глупо спросил я.

— Много будешь знать — сам знаешь, что дальше... — она улыбалась, открывая ключом дверь.

Я почувствовал сладковато-возбужденный озноб. Предчувствие чего-то вожделенно- запретного. Она стояла ко мне спиной и я, видя так близко её стройную фигуру, не мог отделаться от быстрой, предательской мысли мужчин, которые на мгновение представляют женщину без одежды.

— Входи, — негромко сказала Таня, и я шагнул навстречу своим за-претным мечтам. Она включила настольную лампу.

Я огляделся. Кровать соседки Тани была нетронута. На мой недоумен-ный взгляд она ответила новой загадочной улыбкой.

— Она не придет до утра.

— Да? — ошеломленно промямлил я, прикидывая, куда это могла "ух-нуть" Татьяна Петровна.

Таня нагрела кипятильником чай и разлила вкусную жидкость по ста-канам. Мы опять заговорили о том, о сем. Она сидела на кровати напротив меня, и я уже прикидывал, как же "подойти" к ней поближе. Как только я подсел к Тане сбоку, она, ласково улыбнувшись, сняла мою руку с талии и пересела на другое место, снова напротив меня.

Я немного сконфузился. Её многообещающая улыбка сводила меня с ума.

Таня явно играла со мной. При этом разговор шел на самую что ни наесть безобидную тему. Время шло. Состояние возбужденного ожидания было подогрето хорошим вином и незабываемым хересом. Джинсы стали не-сколько тесными. Наконец я решил, что пора приступать к активным дей-ствиям. И брякнул:

— Ты меня хочешь?

— Нет, — с милой улыбкой ответила Таня

— А я хочу тебя!

— Ну и что? — искрились её глаза.

— Как это... ты мне нравишься.

— А ты мне — не очень.

— И почему же? — насупился я.

— Да так… — неопределенно ответила собеседница.

— Ну, тогда я пойду, пожалуй, — я немного обиделся, но понимал, что нельзя это показывать явно. Встал с кровати, подошел к двери. Таня оста-лась на своем месте. Я дернул ручку, но дверь оказалась заперта. Внизу, в замке, ключа не было.

Я машинально еще раз, не веря, повернул ручку. Дверь не открыва-лась.          

"Надо же, она играет со мной... похвально, похвально, только когда она закрыла дверь? А, да ... я же зашел в ванную помыть руки после чая с печеньем... точно".

Все это в мгновение пронеслось в голове, когда я, поворачиваясь с ли-цом, расплывающимся в довольной улыбке, уставился на предмет вожде-ления. «Предмет» все так же, в очаровательной позе, поджав одну строй-ную ножку, сидел на кровати.

— Что-то не открывается... — констатировал я ситуацию в данную ми-нуту.

— Может, замок сломался? — с напускной озабоченностью промолви-ла она.

— Да вряд ли, там даже ключа нету... а куда он делся-то?

— А ты не брал случайно?

— Ну ладно ты, закрыла сама... — я уже присел рядом и ладонью до-тронулся до её колена. Она убрала руку. Я снова озадачился.

— Ну и что мы будем делать? — спросил я с некоторым раздражением.

— Не знаю, ты же мужчина, придумай что-нибудь.

— А что придумывать? Дай ключ, открою, пойду спать.

— Ты найди его, попробуй! — искорки веселья прыгали в её глазах.

— Как это найди? Хотя, ладно. Давай — я буду ходить по комнате, а ты говори — "горячо" или "холодно", хорошо?

— Ты торопишься спать? — спросила она, вновь поселив в душе неко-торую надежду на претворение желаний в жизнь.

— Да нет, не очень тороплюсь.

— Нет торопишься. Спать. Со мной, — она четко, с паузами выговори-ла эти три предложения, глядя мне прямо в глаза. Что-то неуловимо стальное, жесткое скрывалось в её взгляде.

Я молчал.

— Ты же меня не знаешь почти совсем. Кто я, что я. Но не это главное.

— А что же главное? — как можно беспечнее спросил я, чувствуя, что сейчас последует что-то неприятное.

— Ты меня не любишь, а уже лезешь ко мне в постель. Раз — два, и в дамки? Привык, раз мордашка у тебя симпатичная, чемпион там разный — можно быстро к любой подъехать?

— Почему это к любой? Нет — для меня ты далеко не "любая".

— И Вера тоже не "любая"?

— Ну, к ней как раз я не подъезжал... наоборот.

— Ага. Она тебя изнасиловала?

— Ну... нет. Сама понимаешь.

— Не понимаю

— Так получилось, а что ты ревнуешь? Какая разница? Дай ключ, и я пойду!

Её ответ меня шокировал:

— Да. Ревную. Ты мне очень, очень нравишься. Я все время наблюдала за тобой. Иди в ванную.

Я подумал, что ослышался. Посмотрел Тане в глаза. Они в полумраке были темно-синими. Она ласково притянула ладонью мою шею и поцело-вала в губы. В который раз за вечер жаркая волна пробежала по моему телу.

"Из огня — да в полымя и обратно", подумал я, вдыхая удивительный аромат её губ.

— Иди, — шепнула она, и тихонько уперлась ладошками в мою грудь, когда моя правая рука легла ей на сердце.

Я пошел в ванную, дрожа от возбуждения. Приняв душ, снова надел джинсы (мало ли?) и вышел. Навстречу мне двигалась Таня.

На ней не было одежды…

Несмотря на полумрак, глаза автоматически "выхватили" все достоин-ства её прекрасной фигуры. Я опять поцеловал её в губы, мы разминулись, и я двинулся в сторону уже разобранной кровати. Шторы были завешены, одежда Тани аккуратной стопочкой лежала на стуле. Я быстро скинул с себя всё и лег, накрывшись, свежей простыней.

Вот эти минуты ожидания, когда ты знаешь, что прекрасная, еще не по-знанная тобой женщина, сейчас придет, — и ты будешь любить её — эти минуты, поверьте, самые сладкие в жизни мужчин.

Сладость ожидания. Прелесть новизны. Они ни с чем несравнимы. По-этому, люди, привыкнув друг к другу, бесповоротно теряют эти самые яр-кие ощущения.

Высокая грудь Тани была возбуждена — это я видел по набухшим сос-кам темно-коричневого цвета. Я осторожно взял один из них своими губа-ми и ласково поиграл языком по его поверхности. Тело Тани вздрогнуло, и я понял, что она относится к типу сверхчувствительных женщин, кото-рые резко реагируют на малейшее прикосновение. В эти минуты забыва-ешь обо всем на свете, нет ничего, кроме женщины: её губ, шепчущих нежные глупости, рук, обнимающих тебя, то смело бесстыдных, то робко послушных, её тела, желанного, незнакомого и потому восхитительно-сладкого. В такие минуты возможны самые неожиданные взлеты человеческих чувств и эмоций, если, конечно, ты — не законченный циник и не по-терял ощущение романтизма при первом сближении.

Таня закрыла глаза, когда я вошел в нее, и с неповторимой улыбкой на губах прошептала:

— Боже, у меня сто лет не было мужчины!

Я ошеломленно выдохнул:

— Как? Ты, такая красивая женщина, и у тебя давно никого не было??

Она засмеялась:

— Да... вот так часто и происходит, все думают, что у меня обязательно кто-то есть, и обходят стороной. И у подруг симпатичных такое — сплошь и рядом.

Её лицо неузнаваемо похорошело в эти секунды, она, зажмурилась и была похоже на маленькую девочку, входящую в прохладную весеннюю воду, когда кругом — жара, зной и организму невыносимо хочется про-хладного обновления.

В страстных объятиях мы забыли обо всем на свете. В мире ничего не существовало, кроме ее тела и глаз. Лишь спустя полтора часа мы, нако-нец, оторвались друг от друга и вспомнили, что есть мой сосед Вася, ее Наталья Петровна, и вообще — мы находимся в чужой стране и незнако-мом городе.

Таня лежала на спине, и лицо ее было похоже на облик святых мадонн с картин средневековья.

— Боже, как хорошо, — прошептала она. — И как плохо...

— Что плохо? — встревожился я.

— Что всё кончается рано или поздно, — задумчиво проговорила де-вушка. — Всё не вечно.

— Вот, уже и на философию тебя потянуло, — улыбнулся я. — Надо бы мне пресекать такие рассуждения!

И снова в уютном полумраке вместо отвлеченных слов зазвучала музы-ка тел.

— Ты ненасытный, меня замучаешь, я завтра на экскурсию не смогу поехать, буду отлеживаться! — тихо смеясь, шептала Таня.

— Ничего, вернем тебя к жизни! — отвечал я.

В коридоре явственно послышался какой-то шум. Мы разжали объятия и оглянулись на дверь. Тишина.

— Который час уже? — спросила Таня.

— Половина шестого утра. Пора мне уходить, вдруг она придет? — я кивнул на соседнюю пустующую кровать.

— Так дверь же заперта, — улыбнулась девушка.

— А где ключ? Сейчас горячо?

— Нет, не очень, — играла в кошки-мышки Таня.

— Мне пора, как там Вася, интересно? Вдруг соблазнил Ольгу? А мне потом отвечай! — шутливо заметил я.

— Ключ в моей сумочке, возьми сам, — ответила Таня и пошла в ван-ную.

Я встал, оделся, подошел к столу и сунул кисть в небольшую кожаную сумку. Пальцы нащупали твердый предмет типа стекляшки, на который вешают номерки. Я вынул его, и тотчас уронил обратно…Это было удо-стоверение красного цвета. Я оцепенел.

"Неужели? То, что в каждой группе, отправляющейся в такую страну, есть замаскированный сотрудник КГБ? Неужели — это она?"

А вы бы, что подумали на моём месте?

Таня, вышедшая из ванны, заметила моё замешательство.

— Что с тобой, зайка? — нежно спросила она, и села, подогнув колени к груди.

Я облизнул пересохшие губы, подошел к столику, налил в стакан оставшийся холодный кипяток и быстро выпил его.

— Бедненький, переутомился, да?

— Угу, есть немного... — промямлил я, прикидывая, как лучше подой-ти к выяснению интересующего меня вопроса.

— Попей, жидкость тебе сейчас необходима, — подначивала она, — а что ты, ключ-то не нашел?

Я посмотрел внимательно в её глаза. Они не выражали ничего, кроме той иронии, которые свойственны умным женщинам (похожий взгляд я увижу в жизни еще не раз), иронии, как бы танцующей на тонкой грани между обидной и смешной, являющейся золотой серединой между двумя этими свойствами, когда и обидеться — глупо, но вместе с тем, ты понима-ешь, что чуть-чуть, а все-таки над тобою смеются.

Но тогда я еще был, как это сказать помягче... не совсем подкован в практике отношений с прекрасным полом. Конечно, если брякнуть, что и сейчас я полностью познал бездонно- красивый мир лучших созданий на Земле, это было бы действительно глупостью.

Пора было ставить точки над i

— Так все же — кто ты? — брякнул напропалую я.

— Кто? Таня я. Женщина, которую ты видишь перед собой, — с этими словами она приспустила простынь еще пониже. Вероятно, чтобы этот ло-пух (я, то есть) еще раз убедился в правоте её слов. У меня снова начался прилив крови.

Я решил идти ва-банк.

— Ты из КГБ? — как можно тверже спросил я.

Её брови удивленно взметнулись вверх. Она немного приоткрыла рот от некоторого удивления, но спустя две-три секунды овладела собой.

— С чего ты решил?

— А красная книжечка в твоей сумке — что это?

— Это важно в данной ситуации? — вопросом на вопрос ответила она.

— Ну... хотелось бы уточнить, так сказать.

— Допустим, из КГБ. И что? Я тебе сразу разонравилась?

Я похолодел. Общение, да столь близкое, с сотрудниками этого ведом-ства явно не входила в мои планы.

"Всё — пропал! Я ж еще хочу за границу ездить, мечты у меня на этот счет имеются. А теперь — в случае чего, мало ли — стану не выездным".

Эти грустные размышления она прочла в моих глазах, и тихонько ска-зала:

— А что на книжице написано — ты видел?

— Нет, а почему, кстати, ты взяла с собой этот документ? Ведь на со-брании в райкоме же говорили — никаких корочек, кроме загранпаспор-та?

— Ты, дорогой путаешь, кто все, и кто я. Мне ж все дозволено, сам по-нимаешь.

— Ну и кто же ты по званию? — криво улыбнувшись, проговорил я.

— Капитан. Посмотри в книжку, — она с трудом сдерживала хохот.

— Каапитаан ??

Я встал, подошел к сумочке, вновь нервно достал твердую картонку красного цвета, и перевернул её. На другой стороне золотыми тиснеными буквами было написано слово "Пресса".

Глава 7.

— Ах, ты! Ах, ты!

С этими словами я бил её подушкой по спине, попе, ногам и закрываю-щимся от этих ударов рукам. Она заливисто хохотала, правда не так громко, дабы не поднять на ноги весь этаж. Потом отобрала от меня пред-мет мести, и притянула к себе.

Про Наталью Петровну мы вспомнили спустя час.

Я, наконец, оделся и, немного приоткрыв дверь номера, выглянул в ко-ридор. Отель просыпался, внизу были слышны голоса обслуживающего персонала, скорее, всего — работников кафе и ресторана. Я осторожно прикрыл за собой дверь, и в эту секунду услышал за спиной тихий щел-чок. Резко обернувшись, увидел, как по коридору быстро удаляется фигу-ра, одетая в какой-то несуразный женский халат. Я, секунду поколебав-шись, двинулся следом. Мадам, идущая впереди, стремительно удалялась.

— Эй! — внезапно для себя крикнул я. — А ну, стой!

И помчался бегом за исчезающим силуэтом. Едва я, запыхавшись, вы-летел из-за угла на небольшую площадку после коридора, как увидел за-крывающиеся двери лифта. Фигура в халате отвернулась от меня, и, подо-брав локти к груди, смотрела куда-то вниз. Я успел в самую последнюю секунду запомнить странного вида шлепанцы на ногах у неё. Такие — яр-ко желтого цвета, пушистые, большие никогда не были в продаже в наших советских магазинах. А туристы на такую ерунду вряд ли будут тратить свою драгоценную валюту.

Я остановился перед лифтом и отдышался. Кто-то явно имеет непонят-ный интерес к моей персоне. Но зачем? Почему? Этого я понять не мог.

День прошел замечательно. Группу возили на экскурсию по Сараево. Самым запоминающимся моментом был тот, когда я встал ногами на спе-циально "выплавленные " из асфальта ямочки — ступни человека. На этом месте в начале нашего века стоял местный "патриот" Гавриил Принцип, своими выстрелами убивший австрийского наследника и его жену, что по-служило зловещей искрой для костра Первой мировой войны.

Таня вела себя прекрасно. Она ни словом, ни взглядом не показала воз-никший между нами духовный, и не только, контакт, весело шутила с по-другами и мужчинами группы.

Вера мрачнела. Она по-прежнему садилась рядом со мной в автобусе, я с ней разговаривал, но, как только она пыталась перейти на рельсы выяс-нения взаимоотношений, я отшучивался и замолкал.

Группа переехала в город Баня Лука, ничем, общем не примечательное место. Даже там не о чем и вспомнить, кроме, конечно еще одной ночи, проведенной с белокурой работницей нашего областного печатного изда-ния. На вопрос, куда же пропадает на ночь её соседка, она вновь отшути-лась, после чего я перестал его задавать. Мне попозже объяснили другие сведущие "руссо туристо".

По дороге в Белград группа весело пела разные песни, благо коллектив был почти весь звонкоголосый. Рядом со мной сидела невысокая темново-лосая девушка Нина, кареглазая, крепкого спортивного телосложения. Она занималась, по ее словам, легкой атлетикой. Сиденья были не очень широкими, и я часто чувствовал прикосновение её бедра, особенно на по-воротах трассы.       В столицу Югославии мы прибыли днем. Быстро раз-местились в гостинице и побежали смотреть город. Шли группами по 3-5 человек, чтобы не заблудиться в одиночку.

Город нравился.

Народ начал тратить на "шмотки" динары, добытые непосильным тру-дом. В походах по местным магазинам и прошел весь день. Усталый, я пришел в гостиницу только к ужину. За столом заметил, как Вера и Нина о чем-то тихо беседуют, изредка бросая на меня улыбчивые взгляды.

Она остановила меня в коридоре, как будто ждала.

— Как день прошел, Вера? — спросил я

— Хорошо, прекрасно! — пропела она. — А ты что-нибудь купил се-бе?

— Да, вот нашел в спортивных товарах костюм "Адидас", мне понра-вился.

— О! Тому, кто носит "Адидас" любая дева... сам знаешь что сделает... — Вера многообещающе улыбалась. — Кстати, у меня для тебя есть один приятный сюрприз.

— Какой?

— Тебя очень просила зайти в номер Нина. Она хочет что-то показать, посоветоваться, ведь ты почему-то лучше находишь общий язык с югосла-вами.

Я немного говорил по-немецки, и иногда обращался на этом языке к местным жителям. Они меня понимали.

— Прямо сейчас?

— Да, давай сейчас, а то потом поздно, все устали, — и она назвала номер комнаты.

Я постучал в дверь.

— Кто?

— Нина, мне сказали, что у тебя ко мне есть вопросы?

В замке двери щелкнул ключ, и она открылась.

Я немного опешил. Нина была практически полуголая. Сквозь про-зрачную ткань майки явственно проступали темные пятнышки сосков. Она не была так желаема, как Таня, но все равно, мужчины меня поймут, вид женщины, обстановка, обстоятельства — они действуют на сознание неза-висимо от этого.

У меня мелькнула шальная мысль: "Ё — моё... третья за неделю — что ли?", но я постарался, не знаю даже почему, подавитьэту мысль.

— Проходи, садись, — мягким голосом промолвила Нина, — как у те-бя дела?

— Нормально, только устал что-то сегодня, — ответил я, усаживаясь в кресло и вытягивая натруженные о Белград ноги.

— Что-то купил сегодня?

— Да, вот костюм спортивный. Ну и по мелочи. А мне Вера сказала, что ты меня о чем-то попросить хотела?

— Да, вот такое дело. Я купила платье, и купальник к летнему сезону. Платье как раз, я там померила, а вот купальник маловат оказался. Разме-ры у них другие немного. Я там не мерила, только здесь прикинула и вот — мал. Поможешь мне завтра обменять? А то я совсем не могу с ними разговаривать.

Я кивнул.

Дальше разговор шел на разные отвлеченные темы. Нина меняла позы, сидя напротив меня на кресле и они, надо сказать, ей весьма удавались. Сильные, и уже загорелые ноги помимо воли притягивали взгляд. Она фиксировала мои передвижения зрительного аппарата и насмешливо щу-рила большие карие глаза.

— Хочешь выпить? — неожиданно предложила Нина.

— Выпить?

«Ну, что? Что мне делать? Рыбка, и не из самых плохих, плывет прямо в руки. Но третья, третья... да что же это? »

— А я вот местный коньяк купила. И лимончики у меня есть. Могу и кофе сделать, а то состояние какое-то полусонное от усталости.

— Сделай, но мне, правда, неудобно. Я с пустыми руками.

— Ничего, ничего — это тебе гонорар за завтрашнюю заботу обо мне.

Я посмотрел, как она поднялась, и быстро стала готовить маленький ужин "тет-а-тет". Короткая легкая юбочка волнующе колыхалась в такт её шагам, сквозь неё виднелись белые трусики...

"Что же делать... ну что?".

Хотя еще ничего не ясно окончательно, но интуиция мне подсказывала — это должно произойти практически неминуемо.

"Таня... что она? Нет. Таня, конечно, узнает. Да зачем мне эта Нина? Разве только что для «коллекции». Но, с другой стороны. Что я тут — бы-чок для

них? Вон югославы на них облизываются, я не раз замечал... могла бы, ес-ли так хочется... хотя тоже небезопасно — мало ли какие кадры там. А где сейчас Таня? Да что — где? Никто не знает, что я сюда пошел. Кроме Ве-ры. Стоп! Что это она так загадочно улыбалась? Как-то по-змеиному. И за ужином явно что-то обсуждали… ну, может не меня... но очень похоже на то."

— Готово! — бодрый голос Нины прервал ход моих размышлений. — Давай мужчина, ухаживай!

Она наклонилась вперед, и лямочка её маечки соскользнула вниз. Я го-тов поклясться, что это было отрепетированное движение.

Мы, чокнувшись за всё хорошее, выпили. Тепло коньяка начала разли-ваться по телу. Закусив нарезанными дольками лимона, глотнули кофейку и продолжили неторопливую беседу:

— А ты знаешь, что Сан Саныч творит? — улыбаясь, спросила Нина.

— Нет, не знаю. Но слышал, что он немного что-то хочет от наших дам.

— Да уж, немного. Хмм... Очень много!

— А что такое?

— Он мне предлагал переспать с ним, и Вере и еще другим. Очень нагло, с намеками.

— Какими намеками?

— А с такими! Что, мол, если нет — так будут потом проблемы с даль-нейшими поездками. Он же на каждого характеристики пишет по приезде домой. Кто как себя вел и тому подобное. Затем эти писульки в органы идут. И если плохо напишет, могут и на работу прислать.

— Ясно. Ну и что вы?

— Я отказала, и Вера тоже. А вот Наталья Петровна пошла к нему. И знаешь — после этого по секрету ("ага, секреты телеграфа"!), сказала, что очень была разочарована. И не хотела больше с ним иметь дело. Но он её запугал. Мол, смотри, потом будешь жалеть. Вот она и живет теперь у не-го. Только ты никому. Хорошо?

— Угу...

"Ах, вот в чем-дело-то. Ну, "шеф", хоть и сволочь ты, но помог. Незри-мо".    

Коньяк расслаблял. Но, как ни странно, желание обладать напротив си-дящей женщиной — не усиливал. Что-то необъяснимое, какой-то невиди-мый тормоз удерживал меня от прогнозируемых Ниной шагов. У неё, наоборот, желание проступало все явственней и явственней. Она уже гра-циозно клала ногу на ногу, открывая белую полоску тонких трусиков.

— Я закурю, а ты вроде не куришь? — спросила она.

Я кивнул, поднес зажигалку к сигарете.

— Где твоя соседка?

— Да она придет поздно, у нас с тобой есть еще часа три.

"Гм... откровенно, откровенно, а может? Да нет, ну ... черт, да мало ли чего... »

— Ааа... — протянул я, — время достаточно.

— Достаточно для чего? — прищурилась Нина.

— Как для чего? Для общения, естественно.

— Общение бывает… — девушка затянулась сигаретой, и, выдохнув дым тонкой струйкой, закончила предложение. — Разным. Иногда и трех дней не хватает.

— Ну! — заулыбался я, — такого не бывает!

— Отчего же... — медленно произнесла Нина. — Смотря как общаться.

Я хмыкнул:

— С перерывами, естественно.

Ответ меня удивил:

— А я люблю без перерывов.

Я внимательно посмотрел собеседнице в глаза. «Она что — шутит? »

— Я не шучу, — словно прочитав мою мысль, проговорила Нина. — Работа у меня такая…

Нехорошая мысль мелькнула в моей голове. Девушка прищурила глаза и снисходительно усмехнулась:

— Неужели я похожа на проститутку?

— Да нет, — промямлил я. — Вовсе нет. Но ты немного странно шу-тишь.

— А я не шучу, — ответила Нина, снова затянулась, выпустила дым синеватыми колечками, и, вмяв окурок в пепельницу, встала со своего кресла и подошла вплотную ко мне. Я вспотел — она животом прижалась чуть сбоку к моему плечу и запустила свои тонкие пальцы ко мне в шеве-люру. Запах женской плоти явственно доносился из-под тонкой короткой юбки. Стоило мне чуть протянуть руку, и я мог бы погладить самое ин-тимное место собеседницы. Но необъяснимое чувство, поселившееся в моей душе с того момента, как только я переступил порог этого номера, мешало сделать последний шаг.

Внезапно Нина спросила:

— А ты не замечал ничего странного в последнее время вокруг себя?

Я замешкался.

«Сказать ей или нет? Но она так спросила, как будто что-то знает…»

— Странного? Не знаю, — я сделал паузу, поднял голову и посмотрел в карие глаза девушки.

От них веяло холодом.

— Неужели вовсе ничего не знаешь? — продолжала расспрашивать Нина.

— Да нет, только одно, показалось... — задумчиво произнес я.

— Что «одно»? — наклонилась собеседница.

— Как будто кто-то следил за мной в Сараево, я не успел разглядеть лица, так быстро она уехала в лифте.

— «Она»? Почему ты так решил?

— Когда я выходил из номера, услышал странный щелчок, потом уви-дел удаляющуюся фигуру в женском халате. И...

— И? — вопросительно прищурила глаза Нина.

— Еще запомнил большие, пушистые шлепанцы желтого цвета на ней.

Нина задумчиво прошлась по комнате.

— А почему ты меня об этом расспрашиваешь? — недоверчиво поко-сился я на неё.

— Потому что, и мне такое показалось, и за мною следят — невесело проговорила хозяйка номера.

— Ух! Сплошное КГБ у нас в группе! — рассмеялся я. — Все подсмат-ривают друг за другом! Но какой смысл в этом?

Нина как-то странно посмотрела на меня и промолчала. Я встал с крес-ла. Пора было определяться.

— Спасибо за угощение, я, пожалуй, пойду!

— Не за что, — задумчиво ответила Нина, — заходи как-нибудь еще.

— А ты с кем живешь в номере? — спросил я.

Ответ меня удивил:

— Ни с кем, одна…

— Так ты же про соседку говорила.

— Я пошутила.

— Ну, тогда точно зайду! — воодушевился я.

Хозяйка подошла к двери, и, выпуская меня, негромко произнесла:

— Не думай плохо обо мне, пожалуйста!

Я улыбчиво кинул и успел заметить, как Нина метнула быстрый взгляд за мою спину.

Глава 8.

Уже на подходе к своему номеру я учуял характерные для русского быта запахи. Вася и Герай пьянствовали. На столе, заставленном незатей-ливой снедью, гордо сверкали пузатыми боками две пустые бутылки мест-ной «сливянки». Передовик-колхозник встал, покачиваясь, и радостно произнес:

— Ттт... Тты где ходишь? А?

Я улыбнулся и неопределенно пожал плечами.

— Небось, опять по бабам шустришь? — засмеялся Вася. — А мы тут с Ге… с Гераем обмываем покупки женам!

Он стоял посреди комнаты, покачиваясь взад-вперед, и лицо его было наполнено той непередаваемой, изумительно-пьяной радостью, которое бывает только у нашего населения.

Герай поддакнул:

— Точно! Мы время на разную ерунду не теряем!

Внезапно Вася схватился за рот и, сшибая по пути разные предметы, ринулся в туалет. Спустя несколько мгновений раздались специфические звуки борьбы организма с алкогольным отравлением.

Эх, Вася! Вася! Ты был самым морально устойчивым и политически гра-

мотным туристом группы! Ты не менял водку и другие предметы совет-ского быта на презренные динары! Ты строго соблюдал режим и не при-ставал к женщинам с неприличными предложениями! А тут, на самом фи-нише — подкачал! Заблевав весь туалет и ближайшие подходы к нему. Тяжело вздохнув, я взял некоторые предметы личной гигиены и отправил-ся в номер к Тане.

Следующие два дня слились для меня в один бесконечный поток собы-тий. Экскурсии почти до самого вечера выматывали так, что сил, казалось, ни на что не оставалось. Были веселые походы вместе с дамами по магази-нам. Вечером девочки уговорили меня пойти с ними на дискотеку — юго-славы пригласили. После танцев до упаду вернулся в номер, бухнулся в кровать и крепко заснул.

Разбудила Вера. Я тупо таращил сонные глаза, пытаясь осознать, что она от меня хочет. Оказалось, югославы не дают заснуть девчонкам, сту-чась в запертые двери их номеров. Пришлось встать и пойти поговорить с "друже". Те быстро поняли, и удалились восвояси. Не чета кавказцам. Я думал, будет труднее.

Потом был перелет в Киев и долгое стояние в очереди на таможню. Ед-ва группа села в автобус, направлявшийся в гостиницу Киева, В Киеве группа долго стояла в очереди на таможенный контроль. Все на этот раз прошло гладко. Едва группа села в автобус, что отвез нас в гостиницу Ки-ева, как началась яростная перебранка между двумя группами дам, о ко-торых я рассказывал вначале. Какие обороты негромко, но с нескрывае-мой ненавистью друг к другу они вставляли в "милые" диалоги! Сан Са-ныч озадаченно молчал. Вася, Герай, и мужики женатики посмеивались. Я морально был на стороне женщин, подарившим хотя бы часть своей ласки жителям солнечной страны. Особенно досталось даме "бальзаковского" возраста.

Мы приехали домой. Я вспоминаю, как несколько очумело ходил пер-вый день по серым улицам родного города. Яркое пятно осталось позади. Через несколько дней раздался звонок из КГБ. Я думал, что про меня за-были. Ан нет.

Бесцветные глаза кагэбешника внимательно смотрели на меня, когда я отвечал на его вопросы. К моему удивлению, его не интересовали подроб-ности поведения югославских гидов. Он спрашивал о наших туристах. Кто как себя вел. Не говорили ли об американском посольстве? Я отвечал, что все вели себя превосходно. Кагэбешник начинал злиться. Он все повторял:

— Ну а вот эта пара? Неужели все у них было хорошо?

— Конечно, все нормально...

— А вот эта? Не вступала в контакт с югославами?

— Нет, что вы? Не замечал.

Глаза напротив побелели от злости. Он выложил свой "козырь":

— А ни у кого не отгружали лишнее на таможне в Киеве, когда летели туда ?

"Мда.... дело у них поставлено хорошо...."

— Нет, что вы? Не отгружали! — мое лицо в эту секунду выражало удивление простого деревенского паренька. Кагэбешник вздохнул.

— А что вам не понравилось в поездке?

Я вспомнил лицо партаппаратчика на собрании в Неуме, лицо плачу-щей женщины и брякнул :

— А вот я считаю, да и не только я, был такой разговор у народа — что такие руководители, как Сан Саныч не должны возглавлять поездки советских туристов за рубеж!

Кагэбешник изменился в лице, покраснел, но быстро взял себя в руки. Что-то чиркнул себе в блокнот, подписал мне пропуск, и мы попрощались.

Я шел по коридорам бывшего абвера, и когда завернул за предпослед-ний перед выходом угол, нос к носу столкнулся с Ниной. Я сразу узнал нашу брюнетку с карими глазами. Хотя вместо маечки и короткой юбки на ней был синий офицерский мундир КГБ. В правой руке она держала ко-жаную папку, прижимая ее к бедру. На погонах сияли три маленькие звез-дочки. Старший лейтенант.

Она насмешливо посмотрела мне в глаза. Видимо мой ошарашенный вид вызывал у нее приступ безудержного веселья, но она справилась со своими чувствами.

— Ты? — ошеломленно пробормотал я. — Неужели...

— Не думай обо мне плохо, Анатоль, — спокойно произнесла Нина, точно так, как в Белграде, и, обогнув меня, пошла по красной ковровой дорожке длинного коридора.

Я ее видел еще один раз. Через два месяца. Когда мы с Таней загорали на морском пляже. Нина прошла в двух метрах от нас, и я заметил ее быстрый взгляд, метнувшийся в нашу сторону.

Следующая моя поездка за границу состоялась лишь три года спустя.