Гвинет Пэлтроу

Вот он сидит и ухмыляется, как обычно. Почему-то всем девчонкам эта его ухмылка кажется обаятельной. Просто писяются они от этой ухмылки. Да и я… честно говоря…было дело, повелась в свое время. А сейчас смотреть противно. Еще и пиво потягивает, как ни в чем не бывало – не знает, что его ждет. Надо бы уже ему объявить… Да как же сказать-то? Папе хорошо говорить, расхаживая по комнате: “Э-э-э, знаешь, дочка, э-э-э, я в твои дела никогда не вмешивался, но…э-э-э, мне кажется, как бы это сказать, э-э-это немного не твое, з-э-э, ну ты понимаешь, что я имею в виду, э-э-этот твой…мальчик, как там его…Болик? Ты же сама понимаешь…какой-то он …не того поля ягода”. Папа, конечно, прав. Боруш никто и ничто. Нуль без палочки. Первый парень на деревне, только без гармошки. Что ж, ошиблась два года назад, зачесалось в одном месте, думала, вот оно счастье и оргазм…два года только потеряла. А что такое настоящий оргазм только сейчас узнала… с Лешей. В постели Борушу до Леши как до Москвы лесом. А внешне? Боруш-то, конечно, ничего…приятно с ним пройтись, когда девчонки завидуют, типаж он, конечно, колоритный, но…Леша, это нечто…нечто другое совсем. Леша, когда разденется, норвежский викинг просто, а Боруш…нарик он и есть нарик, хоть и лицом ничего. А как Леша одевается! Все с иголочки, чистенько, выглажено, платочек в кармашке, туфли всегда блестят. Ведь с ним женщиной себя чувствуешь. А этот… Эти кроссовки я видела два года назад, когда мы познакомились. И моет он их, наверное, только когда дождь идет. И пиво сосет все время, целый год его отрыгивать отучивала. Результат налицо – отрыжки в себя глотает…при мне. Думаю, других он так не стесняется…Ну, кажется, пора объявлять…А может еще разок напоследок? Розу, вот, подарил. Впрочем, цветы он всегда дарил. На удивление, хорошее чутье у него на такие штуки. За это его девчонки и любят. Прощают за цветок стоптанные кроссовки. Так что же? Напоследок? Нет уж…отрезать раз и навсегда…

***

- Послушай, Борь…, - чтобы как-то отвести взгляд, Маша взяла в руку стакан и потянула мартини через соломинку, - Я вот что хотела сказать…

- Машк, - Боруш, до этого молчавший добрых полчаса, будучи увлечен пивом, прервал Машу на полуслове, - Ты не против, если я пожру чего-то? Я чего-то голодный сильно.

- Тебе бы только жрать, - ответила Маша с досадой оттого, что ее так некстати прервали.

- Да я только жареной картошки возьму, - просительно сказал Боруш, - Не обижайся, я не хотел тебя перебивать. Чего ты там сказать хотела?

- Я хотела сказать, - Маша, решившись, посмотрела Борушу в глаза, - Я хотела сказать, что нам с тобой пора разбежаться…

Сходу не понял. Видно, подумал, это что-то вроде объявления о месячных. Сидит, переваривает. Вот, кажется, начинает до него доходить.

- А почему? – просто спросил Боруш.

К этому вопросу Маша подготовилась. И папины речевки насчет того, что Боруш ей не пара, годились, и о Леше собиралась объявить. Чтобы раз и навсегда. Чтобы он понял, что сам виноват. Впрочем, Лешу Боруш уже когда-то прочувствовал. Чутье у него все-таки было. “Ты какая-то не такая, Машка”, - сказал он тогда…когда у них с Лешей случилось впервые, - “Какая-то, будто не моя”. Что ж, угадал, почуял.

А сейчас реакция Боруша Маше не понравилась. По лицу видно, огорчен, но как-то не так огорчен. Выражение лица у Боруша было как у ребенка, которому объявили, что поход в цирк отменяется. Не было в нем искомого трагизма. Как будто, надеется, что в цирк таки попадет. Хоть бы и на следующие выходные…

- Потому что у меня появился другой человек, - Маша решила сразу выложить козырную карту, - Которого я люблю.

- Вот как, - Боруш скривился, - Вот как…это плохо. Я выпью по этому поводу, хорошо, Машк? – спросил он разрешения по привычке и махнул рукой официантке.

- Крыся, - обратился он к подбежавшей девушке, - Крыся, дай мне, пожалуйста, сто граммов и жареной картошки…сто пятьдесят граммов, то есть не картошки сто пятьдесят граммов, ну ты понимаешь.

- Ага, щас, Боря, - кивнула официантка и побежала выполнять заказ.

Вот и эта туда же, Кристина, овца тупая. Вечно с барменом треплется за стойкой, ни к кому не обернется, а как только Боруш ручкой махнул, сразу подбежала, разулыбалась, будто он ей языком под хвостом пощекотал. Впрочем, может, и пощекотал уже…

- Это так все…неудачно, - вымолвил Боруш после первой рюмки, - Так некстати. Хотя я понимаю, конечно. Тебе в институт скоро поступать, карьера там…короче, я понимаю, зачем ты к этому белобрысому уходишь.

- Не поэтому, - оборвала его Маша, оскорбившись от обвинения в карьеризме.

- Да я понимаю, что не поэтому, - с готовностью согласился Боруш, - Любовь, наверное, в тебе проснулась и все такое, он и красивый такой пацан, я с ним в футбол когда-то играл в детской секции на “Локомотиве”, короче, я тебя понимаю, - Боруш опрокинул вторую рюмку и зажевал водку ломтиком картошки-фри, как всегда, не пользуясь вилкой, - Но это так все неожиданно…я хочу тебе признаться, Машка, раз уж мы разбежались…короче, ты самая лучшая, Машка.

Маша улыбнулась его лести. Тем более, что Боруш всегда льстил искренне.

- Я имею в виду не твои морально-волевые качества, - странно выразился Боруш, - Ну, то есть, их тоже. Ты умная, красивая, интересная, конечно, но…вот лучше тебя у меня не было никого, в смысле… трахаешься ты лучше всех бесспорно, - выпалил он вдруг.

- Да-а-а? – протянула Маша насмешливо, - Что ж ты мне раньше этого не говорил?

- Из хитрости, - признался Боруш, - Чтобы ты сильно не расслаблялась, - он налил себе третью рюмку, - Но сейчас признаюсь по честному: лучше тебя это никто не делает. Ни одна девчонка, из тех, кого я знаю…разве что Гвинет Пэлтроу еще, - и Боруш выпил.

Что? – ошеломленно спросила Маша, - Какая еще Гвинет Пэлтроу? Ты напился с двух рюмок, Боруш?

- Чего это? – Боруш сунул в рот очередной ломтик картошки, - Гвинет Пэлтроу…ну, это девчонка одна… да ты должна ее знать… Светка… она же из вашей школы. На Гвинет Пэлтроу сильно похожа. Ее все пацаны знают, как Гвинет Пэлтроу… даже не с нашего района, сильно уж похожа…

- Не знаю я никакой Гвинет Пэлтроу! – Маша только в последнюю секунду удержалась от того, чтобы не стукнуть стаканом с мартини о стол, - И знать не хочу…

***

- Присвети мне, - попросил Руслик.

Боруш чиркнул зажигалкой, и Руслик разлил водку по пластмассовым стаканчикам.

В игрушечном домике детского садика было темно, тесно, но уютно, отчего окрестные подростки вечерами использовали детсад, как распивочную. Лучше, чем в ресторане “Дубки” – с десяток домиков, скамеечки внутри, песочек. Только и нужно: обойти светящееся окошко сторожа, чтоб не спалиться преждевременно, да домик зажигалкой осветить перед тем, как влезть, чтобы ненароком не вступить в дерьмо, отложенное предыдущими посетителями.

- Выпьем за…, - начал Руслик, - То есть не за…конечно, а это, выпьем в честь твоего расставания с Машкой, - Руслик по ходу изменил формулировку на, как ему показалось, более корректную.

- Ага, - Боруш не возражал.

Друзья выпили в темноте и зашуршали целлофаном, доставая из пакета заранее заготовленные булки и колбасу. Через минуту снова загорелся огонек зажигалки, и Руслик обновил стаканы.

- А чо ты щас делать будешь? – поинтересовался Руслик после второго захода, - На стакан сядешь? Я тебе не рекомендую долго синячить, нам же дипломы скоро в бурсе писать.

- Не ссы, - успокоил его Боруш, - Я себе тему выбрал “Заземление и зануление”. Там всего чертежей – рамочка и три точки. И бухать я не собираюсь. Меня другая мысль гложет…

- Какой ты хитрожопый, - восхитился Руслик, - Какая мысль?

- Наливай, - Боруш не дал сбиться ритму заседания.

- Третий тост за любовь, - объявил Руслик, - Ты не возражаешь? За Машку может выпьем?

- Можно, - благосклонно согласился Боруш, - Машка все-таки ничего…, - он выпил и громко понюхал кусок булки, - Я щас в такой непонятке из-за этого всего очутился. Не знаю, чо делать, короче.

- Я понимаю, - сочувственно сказал Руслик, - Это трагическое событие. Любовь…

- Вот-вот, - Боруш подкурил сигарету, - Любовь…Машку хорошо было любить. Приятно. Со всех сторон. У меня, не поверишь, пока мы с ней встречались, ни на кого больше не стояло…

- Гонишь, - таки не поверил Руслик.

- Не в том смысле, - поправился Боруш, - Стоять-то стояло, но как-то… недушевно. Машка, она ж какая. Она вся такая, как будто из другого мира… сексапильная. Ее всегда хочется. Я, представляешь, платье ее мог понюхать, и у меня сразу вставал…

- О!, - не нашел слов Руслик, - Я представляю, что было, когда ты нюхал ее трусы…

- Чо ты ржешь? – обиделся Боруш, - Я же образно выразился. Теперь-то мне что делать, когда меня никто не возбуждает? Все телки какие-то на одно лицо…коровы. Никакого эстетического удовольствия. И трахаться не умеют…Машка одна умела и… Гвинет Пэлтроу.

- Гвинет Пэлтроу? – удивился Руслик, - Она же совсем тупая овца… и сосет плохо. Не замечал я в ней особенного умения

- Это потому что ты маленький и толстый, хоть и с усами, - ответил Боруш.

- При чем здесь это? – возмутился Руслик то ли из-за “маленького и толстого”, то ли из-за “усов”. К “маленькому и толстому” он уже привык, а вот усами искренне гордился: усы у него выросли еще лет в двенадцать, и с тех пор он их тщательно лелеял.

- Очень просто, - ответил Боруш, - Ты разливай…Рама у нее подходящая.

- В смысле рама? – переспросил Руслик, не забыв разлить.

- Я вот высокий и худой, понимаешь, - Боруш потянулся к стакану, - И Гвинет Пэлтроу высокая и шклявая. Рама у нее подходящая…удобная. Мне ее удобно…э-э-э откуда ни возьми… спереди, сзади, в любом месте.

- Ясно, у вас совместимая конституция, - умно выразился Руслик.

- Какая такая конституция? – не понял Боруш.

- Телосложение, - объяснил Руслик, - Вы друг другу подходите по физическим параметрам.

- Ну да, - согласился Боруш, - Подходим. Хотя она, конечно же, тупая овца. В этом я с тобой согласен. Больше двух дней ее вынести невозможно, - он вздохнул, - Вот оттого мне и стремно. Машка меня бросила, Гвинет Пэлтроу – тупая овца. А без любви у меня не стоит.

- Любовь не имеет никакого отношения к сексу, - изрек Руслик.

- Ну да? – издевательски переспросил Боруш, - Гулять под ручку надо? А как же гулять, если девчонка тебя не прет? Ну, то есть нафига гулять, если потом ее не завалить? Какой смысл?

- Смысл в том, что, когда это любовь, то тебе нравится все происходящее, и о сексе ты не думаешь, - развил мысль Руслик, - То есть думаешь, конечно, но не как о главной цели, а, так сказать, в череде всего остального. Я вот, к примеру, книжку читал, где главный герой любил девочку за то, что играл с ней в шашки…

- В шашки сам играй, - Боруш поставил точку в дискуссии о природе любви, - А лучше наливай.

Друзья выпили, и снова послышалось шуршание целлофанового пакета.

- Бля, - вдруг выругался в темноте Боруш, - А где колбаса? Ты сожрал всю колбасу?

- Ага, - невозмутимо подтвердил Руслик, - Такая у меня конституция, хе-хе…Понимаешь, рама у меня для этого подходящая.

- Кабан ты жирный, - Боруш незлобиво выругал друга, - А закусывать чем?

- А водки уже и нету, - успокоил его Руслик.

- Ну и ладно, - в темноте засветился экран мобильника: Боруш набирал номер.

- Кому ты звонишь? – спросил Руслик.

- Гвинет Пэлтроу.

- Ты же говорил, что ее больше двух дней вынести невозможно.

- Ну, два дня-то у меня в запасе есть, - ухмыльнулся Боруш, - Алло, Гвинет? Узнала? Это Брэд Питт звонит…

***

Маша нервничала. Она уже мысленного призналась себе в том, что совершила глупость: тащить Лешу в “Промзону” не следовало. Нечестно это по отношению к нему: ведь он явно чувствует себя не в своей тарелке среди всех этих опившихся и обкуренных малолеток. Не его это среда, да и Маша чувствовала себя неуютно. Хорошо, спрятались на втором этаже, здесь хоть какой-то интим в темноте, и всякие личности отмороженные не шастают.

Настроение испортилось еще и оттого, что Маша, наконец, призналась себе в цели этого похода. Цель была чисто мстительная – не понравилась ей реакция Боруша на такое важное событие, как расставание с любимой девушкой. Как казалось Маше, роль отвергнутого любовника Боруш отыграл из рук вон плохо, и следовало поставить его на место. А для этого Маша решила продемонстрировать Лешу во всей красе. И Борушу и всем его друзьям, и девчонкам из школы. Чтоб знали, кто в итоге прогадал.

Но по ходу пьесы, Маша поняла, что ошиблась. И по отношению к Леше некрасиво получается, и месть вряд ли удастся: девчонки-то, конечно, растреплют на весь район новость о том, что Машка явилась на люди с каким-то красавцем, а вот зацепить лично Боруша вряд ли получится: в клуб-то он, наверняка, придет, некуда ему вечером деться, а вот оценить постановку не сможет: Маша вспомнила, что в клубе Боруш всегда появлялся исключительно в невменяемом состоянии. Иначе, по его же словам, вся эта музыка его не прет. Зато обкуренного или пьяного до одури Боруша музыка очень даже “перла”. А потому все его выходы в свет заканчивались какими-то безобразными сценами, чаще всего связанными с публичной демонстрацией гениталий. За это клубные охранники ненавидели Боруша лютой ненавистью, и несколько раз выкидывали из клуба просто так, на входе, для профилактики. Зато девчонки, как всегда, компенсировали нелюбовь охраны, и всякий раз предвкушали, какой же фокус выкинет Боруш в очередной раз.

- Маш, как у тебя разговор прошел…с Борей? – Леша прервал ее размышления, - Извини, что спрашиваю.

- Ничего, - Маша сделала попытку улыбнуться, - Нормально прошел. Расстроился он, конечно. А почему ты спрашиваешь?

- Да так, - Леша слегка смутился, - Просто видел его вчера. Он совсем не показался мне расстроенным.

- Да? – Маша плохо скрыла интерес, - Где видел?

- Возле киоска, - ответил Леша, - Случайно встретил вечером. Он с какой-то девчонкой был. Пьяные оба. Смеялись. Купили зубную щетку.

- Зубную щетку? – опешила Маша, - Тебе это не привиделось? Боруш с роду по вечерам зубы не чистил.

- Ну, не знаю, - Леша пожал плечами, - Может, они девочке щетку покупали. Да, точно ей. Потому что щетка смешная какая-то была…с Гарри Поттером. Они еще с этого смеялись. А девочка с вашей школы…на Гвинет Пэлтроу похожа очень. Ты должна знать. Вылитая Гвинет Пэл…

- Не знаю, - перебила его Маша, - Не знаю я никакой Гвинет Пэлтроу.

- Не знаешь так не знаешь, - Леша постарался сгладить Машину реакцию, - А вот, кстати, и Боря, легок на помине.

За разговором Маша прозевала появление Боруша в клубе, а тот уже взбирался к ним на второй этаж по железной лестнице. Маша напряглась – чего доброго устроит сцену.

Но ее опасения не оправдались: Боруш по лестнице взбежал быстро, на диван к ним плюхнулся нагло, и с Лешей поздоровался слегка развязно, но агрессии не проявил. Вернее сказать, совсем ничего не проявил. Сидел дундуком и молча улыбался, переводя взгляд с Маши на Лешу.

- Боря, ты пьян? – предположила Маша.

- Грибы, - коротко ответил Боруш.

- Какие еще грибы? – Маша знала о том, что Боруш одной водкой для приобретения своего обычного вечернего облика не ограничивается, но при ней он никогда о грибах не упоминал.

- Машрумз, - так же односложно разъяснил Боруш.

- Понятно, - резюмировала Маша, - Значит, будешь сидеть, молчать и действовать нам на нервы?

Боруш косвенно подтвердил ее слова, ничего не ответив: но глазами их уже не сверлил, а уставился куда-то вниз в сторону танцпола.

Маша встретилась глазами с Лешей и пожала плечами, словно извиняясь. “Что ж тут поделаешь?” – ответил ей глазами Леша. Конечно же, выкинуть Боруша он мог одной левой, но благородное воспитание не позволяло сделать это без повода.

- Машка! – Боруш вдруг закричал так, что заглушил доносящиеся снизу бойкие голоса хипхоперов.

Маша от неожиданности вздрогнула, а Леша напряг мышцы, готовясь к эксцессу.

Но Боруш не обратил никакого внимание на соперника, а, взяв Машу за локоть, другой рукой указал на танцпол.

- Машка, кто это там? – спросил он возбужденно, - Вон там возле сцены, видишь девчонку?

- Овечку в шортиках? – Маша посмотрела в ту сторону, куда Боруш настойчиво тыкал пальцем.

- Да не овечку в шортиках, - с досадой сказал Боруш, - А рядом с ней девчонка, рыжая, лохматая, руками машет как вертолет.

- А, - Маша усмехнулась, - Это Расти. С нашей школы малолетка прибацаная.

- Как ты сказала, ее зовут? – Боруш повернулся к Маше.

- Понятия не имею, - ответила Маша, - Расти ее все называют. Растишка.

Боруш вдруг вскочил с дивана и побежал вниз по лестнице.

- Рррасти, Рррасти, - прорычал он несколько раз на ходу, словно боясь забыть имя, пока добежит.

- Идиот, - веско проводила его Маша.

***

- Расти, не оборачивайся, - Катька обхватила голову Расти руками и шептала ей в ухо, - Он на тебя пальцем показывает.

- Кто? – несмотря на указание подруги, Расти попыталась вырваться и обернуться.

- Осторожно повернись, - Катька сжала объятия покрепче, - Там наверху сидит Боруш и в тебя пальцем тычет. Опа, он уже сюда бежит!

- Боруш! – Расти даже слегка присела от нахлынувших эмоций, - Катька, не ври! Я же не вынесу. Я же от него с третьего класса в штанишки писялась.

- Он к нам идет, - настаивала Катька, - Точно на тебя пальцем показывал.

- Почему думаешь, что на меня? А вдруг на тебя?

- Не с моим счастьем, - засмеялась Катька.

- Катенька, - Расти наклонилась к уху подруги с заговорщицким видом, - Катюшенька, любимая, пообещай мне, что, если он показывал на тебя, ты мне его уступишь.

- Хитрая какая! – воскликнула Катька, - Ладно, чего не сделаешь для подруги. Только ты мне за это пообещай тоже…если он показывал на тебя, то ты мне его одолжишь разок…пару…

Расти не успела подкрепить договор согласием.

- Девчонки! – Боруш уже стоял рядом с ними.

Подруги замерли в ожидании.

- Вы так классно танцуете, - Боруш, казалось, удивился их смущению, - Своеобразно... как…Майи Плисецкие.

Расти и Катя глупо хихикнули.

- Можно вас в честь этого угостить дешевым пивом? – предложил Боруш, - А то у меня, кажется, денег мало.

- Если так, то мы можем угостить тебя дешевой водкой, - не растерялась Катька, - Только мы ее на улице в кустах спрятали: на входе охрана сумочки шмонает.

***

Пока он лизал, все было хорошо: Расти, несмотря на яростное размахивание руками и прыжки на дискотеке, осталась чистенькой и вкусной. Боруш работал языком старательно, чтобы произвести первое хорошее впечатление, но, часа через четверть, поймал себя на том, что засыпает, и вот-вот вырубится у Расти между ногами. Пришлось срочно поменяться.

Расти тоже старалась изо всех сил, и очень скоро ей удалось добиться какого-то подобия эрекции у Боруша: по крайней мере, было на что усесться сверху, чем она тут же воспользовалась. Этим бы Борушу и ограничиться: лежишь себе на спине, девочка скачет, получает удовольствие, на неполноценный “стояк” не жалуется, но…сыграло мужское самолюбие: не дав Расти как следует кончить, Боруш решил перехватить инициативу – взяв Расти за бока, он перекатил ее на спину и попытался пристроиться сверху.

Зря он это сделал: член его, воспользовавшись секундной паузой, тут же упал, но произошло нечто еще худшее: содержимое его головы будто не захотело зафиксироваться в одной точке, а попыталось ускользнуть куда-то наружу. Одним словом, Боруш поймал “вертолет” в самый неподходящий момент и, героически спасая Расти от того, чтобы ненароком ее не облевать, он рванулся в сторону, слетел с кровати и грохнулся на пол, больно ударившись головой.

- Эй, Боруш, ты в порядке? – позвала его Расти, сделав тактичную паузу, пока Боруш стыдливо изображал на полу контуженного.

- Ага, - отозвался Боруш, - Только голова кружится, - Он уселся, прислонившись спиной к стене, - Вот так нормально. Сидеть могу, стоять не могу, лежать не могу…

- Эхх, - Расти вздохнула и, спрыгнув с кровати, уселась рядом с Борушем, - Может тогда спать ляжем?

- Лежать не могу, - напомнил ей Боруш, - Ты спи, Расти, а я посижу пока. Извини, что кайф тебе перебил.

- Да ладно, ничего, - успокоила его Расти, - Переживу. Не впервой. Я с тобой тогда посижу. Не хочу одна спать.

Посидели молча: Расти положила голову Борушу на плечо и терпеливо сносила его резкие движения в попытке отогнать налетающий вертолет.

- Может, поиграем в слова? – не выдержала она, - Триппер!

- Что?! – испугался Боруш.

- Слово такое, - пояснила Расти, - Теперь ты говори слово на букву “Р”.

- Бля, черт, не надо играть в слова, - замотал головой Боруш, - Давай в другую какую-нибудь игру поиграем, - он отклеился от стены и пополз на карачках куда-то в темноту, - Включи свет, Расти.

Расти встала с пола и на ощупь прошла к выключателю. Когда в комнате загорелся свет, она обнаружила Боруша сидящим в углу возле большой тумбочки. Боруш как будто ждал от Расти светового сигнала: он тут же открыл дверцу тумбочки, и оттуда немедленно посыпался всякий хлам.

- Вот оно! – Боруш нашел в куче хлама большую зеленую коробку, схватил ее и, все так же на карачках, пополз на середину комнаты.

- Смотри, - сказал он Расти, открывая коробку и доставая оттуда какие-то бумажки, - Это игра. Называется “Битва на Курской дуге”. Что-то вроде Старкрафта, только наяву. Вот это карты, - Боруш разложил на полу бумажки. Это, короче, войска, - Боруш высыпал из пластикового пакета кучу всякой дребедени, в которой можно было распознать маленьких зеленых солдатиков, танки и самолеты, - Ты за кого играешь, за наших или за немцев? – спросил он Расти.

- За наших, - ответила Расти и вдруг рассмеялась.

- Ага, за наших, - кивнул Боруш, - Ну чего ты ржешь, а?

- У тебя все лицо в крови, - сказала Расти.

- Да? – Боруш послюнявил руку и потер подбородок, - Я, кажется, догадываюсь от чего. Странно, а на вкус ничего не чувствовал.

- Пойди умойся, - предложила Расти.

- Ходить не могу, - снова посетовал Боруш, - Я умоюсь, если ты мне воды принесешь в ковшике. А? Принесешь?

Расти подошла к Борушу, поцеловала его в макушку и пошла на кухню за ковшиком.

***

Маша вышла на крыльцо школы и остановилась в раздумье. Дождь только начал накрапывать, но, по закону подлости, разольется ведь, не успеешь выйти. А зонтик, как всегда, забыла. Черт. Дурацкий день сегодня. Подружки тоже с самого утра раздразнили. Все про вчерашнюю дискотеку талдычили наперебой. И хоть бы кто-то о Леше упомянул: нарочно ведь молчат, сучки, завидуют. Зато о Боруше только и разговоров. Люська, лучшая подруга, первая начала.

- Машка, ты видала вчера, - имитируя сочувствие в голосе, и не умея спрятать ехидного блеска в глазах, сообщила Люся, - Боруш твой с дискотеки ушел с этими двумя малолетками, с Катькой и Растишкой придурковатой из 8-го бэ.

- Ну и что? – Маша строго посмотрела на подругу, - Какое мне дело?

- Да я знаю, что никакого, - с готовностью согласилась подруга, - Я давно тебе говорила, что Боруш не для тебя. А Растишка-то, дурочка, - Люся недобро усмехнулась, - Все утро ходит задумчивая такая и улыбается, как не в себе. Влюбилась, наверное, ходит мечтает. Может, вызовем ее в туалет? Поучим уму разуму?

- С ума сошла? – Маша резко остановила сплетницу, - Тебе сколько лет, Люся?

- Да я то что? – поникла Люся, - Я знаю, что тебе наплевать…

***

Едва зазвенел звонок, Расти выскочила из-за парты и рванула из класса. Со всех ног сбежала по лестнице, распахнула дверь и, едва не сбив с ног стоящих на крыльце старшеклассниц, помчалась к спортплощадке.

- Я…я…, - Расти запыхалась и не могла говорить, потом просто уткнулась носом в грудь Боруша и захныкала.

- Что с тобой, Растишка? – Боруш обнял ее за плечи и жестом фокусника достал откуда-то из-за спину цветок-розу.

- Я целый день хожу и думаю, а вдруг я выйду, а его там нет? – Расти уже по-настоящему расплакалась.

- Ну как же, Растишка? – Боруш снял с себя куртку и накинул ее Расти на плечи, - Мы же договорились. Как я мог не прийти? Надень капюшон, а то промокнешь.

- Растишка, Растишка, не называй меня так, - попросила его Расти, - меня так в школе дразнят. Договорились…а я думаю…а вдруг…а вдруг.

- Хорошо, Оленька…Олечка, - Боруш сам надел капюшон куртки на голову Расти, - Не будет никаких вдруг.

- Фу, Олечка…противное имя, - Расти скривилась, - Называй меня Расти…

***

- Сука! – вдруг услышала Маша за спиной. Это заставило ее прервать созерцание жарких объятий “прибацанной” Растишки и Боруша на спортплощадке.

На крыльце стояла высокая светловолосая девушка в бежевом плаще и пыталась раскрыть зонтик.

- Нет, вот блять! – девушка повторно отругала неподдающийся зонтик и, заметив Машин взгляд, неловко улыбнулась.

- У меня и такого нет, - поддержала беседу Маша.

- Придется переждать, - девушка высунула руку под дождь, - Промокнем.

- Тебя случайно не Света зовут? – спросила вдруг Маша.

- Да, - девушка посмотрела на нее настороженно, - А что?

- Ничего, - Маша улыбнулась каким-то своим мыслям, - Свет…тебе никогда не говорили, что ты похожа на Гвинет Пэлтроу?

Девушка метнула глазами молнии, видно, подбирая какие-то обидные для Маши слова, но потом словно передумала, улыбнулась в ответ.

- Говорили, - ответила она тихо, - Все говорят. Вылитая Гвинет Пэлтроу, говорят. Очень, говорят, похожа. А потом сидят на трубе под дождем и обнимаются со всякими…малолетками лохматыми…. которые вообще ни на что не похожи…, - девушка с размаху бросила сломанный зонтик в урну и сбежала с крыльца под дождь…