Ивана Жабова принимают в геи или Ночь на ивана купала эротика

Иван Жабов возвращался домой из школы и увидел на улице двух молодых людей, которые обнимали друг друга за талии.

- Вот уроды, - пробормотал Иван Жабов себе под нос. - Как это можно - в кишку ебацца. Анус ведь устроен по принципу чернильницы-непроливашки, только наоборот. Если из жопы вылезает большой кусок говна, это еще не значит, что такая же большая ***ня может влезть обратно. И вообще, если бы Бог хотел, чтобы люди в кишку ****ись, он бы снабдил ее естественной смазкой.

Он обернулся и посмотрел вслед молодым людям. Теперь те шли, засунув друг другу ладони в задние карманы джинсов.

- Но с другой стороны, - продожал рассуждать Иван Жабов, - главным кайфом человечества во все времена было идти против Бога. Взять хотя бы Коперника. На мужика со всех сторон насели, а он сказал: "Идите на ***! Земля круглая". Раз Коперник смог - значит, и я смогу. Стану-ка я геем.

Дома Иван Жабов принял горячий душ, выщипал волоски из распаренного ануса, надел чистые трусы и вернулся на улицу.

Молодых людей он нашел на лавочке. Те самозабвенно целовались.

- Извините, - обратился к ним Иван Жабов, - вы, случайно, не геи будете?

- Геи-геи, - ответили молодые люди хором, расстыковавшись с чмокающим звуком. - А ты кто такой? Скин-хэд что-ли?

- Да нет. Я, типа, тоже... Геем хочу стать. Вы не подскажете где в геи принимают?

- Вообще-то... - начал было один молодой человек, но второй пихнул его локтем.

- Мы бы тебя приняли, - сказал он. - Только ты слишком молодой.

- Мне 10 лет, - соврал Иван Жабов. На самом деле ему было девять.

- Не-а, под статью попадем. Ну его на ***.

- Да никто же не узнает, - взмолился Иван. - Я никому не скажу, бля буду.

- Тогда ладно. А зачем тебе это? Геем становится?

- Ну, типа, все надо в жизни попробовать. Как Коперник. Да и модно это.

- А Коперник чё, тоже наш был? - спросил первый молодой человек у второго.

- Да нет, вроде.

- Нет, не был, - подтвердил Иван Жабов. - Но он не боялся ломать стереотипы. Делал то, на что до него никто не осмеливался.

- А-а-а, - протянул первый молодой человек. - Меня, кстати, зовут Андрюшка.

- А меня Олежка, - сказал другой.

- Иван Жабов, эсквайр, - представился Иван Жабов.

- Ладно, Иван. А вазелин у тебя есть?

- Нету. Но есть гигиеническая губная помада на вазелиновой основе. С вишневым запахом.

Андрюшка и Олежка переглянулись.

- Сойдет. Мы вишню любим. Иди вон за тот куст, маж жопу помадой и жди.

Иван Жабов сделал, как было велено. Запихивать в анус палец было непривычно, но в общем-то приятно. Он немного потренировался. Туда-сюда. Туда-сюда.

- Эй, - прокричал Иван Жабов, простояв раком 14 минут. - Идете вы уже или нет? Хоть бы побыстрее все кончилось.

- Идем-идем, - раздался из-за спины жеманный голос. Олежка и Андрейка только-только вернулись. Эти 14 минут они потратили на то, чтобы сгонять домой за видеокамерой.

Странное дело. Секунду назад Иван Жабов был полон решимости стать геем, сломать стереотипы, открыть для себя что-то новое и все такое. Но как только горячая головка *** прикоснулась к его анусу, он тут же почувствовал тошноту, отскочил вперед и, подтягивая штаны, заорал:

- АХ ТЫ ПИДОР ЕБУЧИЙ. ОТВАЛИ НАХУЙ. ПОМОГИТЕ! НАСИЛУЮТ! ПОМОГИТЕ!

Со всех сторон набежали взрослые мужчины, которые возвращались домой с работы. Они стали ****ить геев ногами.

- АХ ВЫ, ***СОСЫ! - кричали работяги. - КРЕСТА НА ВАС НЕТ! МАЛЬЦА ОБИДЕЛИ!

Они все метелили и метелили гомосеков. Те катались по асфальту, все в кровище и обоссаные с ног до головы.  

Один работяга опустился на колени, спустил с одного из гомиков штаны, проверил на наличие говна пальцем, и с криком: "Эх!" воткнул ему *** в жопу. Это стало примером для всех остальных. По очереди они ****и Андюшку и Олежку, кто в рот, кто в жопу. Перекошенные лица, хрюкающие звуки. Хрюк! Чмок-чпок! Хрюк! Чмок-чпок! Кажется, все были счастливы и довольны.

Все, кроме Ивана Жабова, который смотрел на это буйство, утирая слезы.

- Everyone is gay, - пропел он строчку из Курта Кобейна. - Кажется, все кроме меня. Никакой я не Коперник. Я ****ый Джордано Бруно, который снова остался за бортом жизни.

С этими словами Иван Жабов развернулся и пошел домой.

FIN