Бульварное чтиво продолжение

... Кася в тоске и печали. Солнце, великое солнце по имени Лунг удалилось, покинуло ее, растворившись в мареве дальних дорог. Что делают женщины, когда лишаются предмета обожания? Правильно, они объединяются. И Кася, снедаемая тоской, отправляется к Янке, дабы излить свое горе на теплом дружеском плече. Янка Касю понимает. Янка и сама чувствует, что с исчезновением беспутного, вечно пьяного, но прикольного Лунга ее жизнь как-то обеднела, поблекла. И подруги, объединенные общей печалью, устраивают импровизированный вечер памяти Лунга Великого. Читают его бессмертные творения (а Лунг, между прочим, не только водку жрать и трахаться мастер, он еще и медитативную прозу пишет), поют жалостные песни и думают о том, как-то он там, в далекой Индии духовно просветляется...

Через энное количество дней

О, радость! Вернулся Лунг! Оказывается, Кася не смирилась с печальным одиночеством, а однажды взяла да и поехала к старому Лунгову приятелю, узнала номер телефона гуру, к которому Лунг уехал просветляться и вызвонила его домой. Правильно, нечего ждать милостей от природы, тем более от Лунга. Надо брать быка за рога и ставить его в стойло. Кстати сказать, ни в какой Индии Лунг не был, а был он в Москве. В столице нашей (а не его!) родины.

Судя по его внешнему виду, просветленным назвать его было, конечно, трудно. А уж что там у него внутри делалось — это черт его разберет. Главное, что он вернулся. Причем, с трещиной в каком-то там по счету ребре и с туго перебинтованной рукой, кажется, правой. Морда у него при этом непроницаемая. Клянется, что ни к одной москвичке приставать даже не пытался, мол, не до этого ему было, да и гуру не позволил бы. Ибо просветление требует полной отдачи моральных и физических сил и абсолютно не приемлет сексуальных шалостей. Касю такое объяснение устраивает и они с Лунгом воссоединяются для продолжения семейного счастья.

Вскоре после этого

Лунг звонит Янке и радостно сообщает, что вернулся, что готов к любовным с нею битвам и потому сгорает от желания увидеть ее у себя в гостях. Янка (еще одна Анна Каренина нашлась) сломя голову несется на встречу с Лунгом. Буря эмоций, водка-пиво, трах-тарарах, ну словом, все довольны, сыты-пьяны и нос в табаке. Про Касю временно забывают, а зря. Потому что рано или поздно, за удовольствия придется платить...

Через две субботы…

Янка уже успела в какой-то компашке хорошо наклюкаться и потому находится в обычном для нее состоянии безудержного веселья. Она заявляется к Каське с Лунгом с намерением их тоже развеселить — жизнь того требует настоятельно. При виде Янки Лунг заметно оживляется, а Кася — напротив, погружается в некую задумчивость. Лунг, мягкий, как махровое полотенце, нудит, взирая на Касю: «Ну хотя бы по пивку... » Кася обреченно машет рукой. И Янка с Лунгом устремляются к ближайшей пивной точке. На улице Лунг шепчет: «Как хорошо, что ты приехала» и сует Янке в карман, что-то завернутое в целлофан. В неясном свете уличного фонаря Янка рассматривает подарок. Это — черные женские трусики-танга (маленький треугольник впереди и тоненькая веревочка сзади). Лунг кокетничает: «Я знаю толк в женском белье! » (Интересно, кто его научил в нем разбираться? Не иначе московский гуру просветил). Они покупают пиво, берут водки и, по пути заскочив в соседний темный подъезд и молниеносно совокупившись (вот она, грязная тяга к веселию плоти!) возвращаются к тоскующей Кассе. Нет, не напрасно Кася тосковала! Усевшись втроем на кухне, приступают к веселью. Они ведут милую задушевную беседу, они лепят вареники с творогом (причем, Лунг заботливо снимает с Янки свитер, дабы она не выпачкала его мукой, и обряжает ее в свою футболку), они пьют пиво с водкой а также водку с пивом и Лунг снова забывает вести себя прилично. В какой-то момент он шепчет Янке, мол, покажить в моем подарке, ну что тебе трудно что ли? Янке не трудно. Янке это легко. Знаток женского белья Лунг радостно сверкает в углу глазами и скалит зубы. Вечер плавно перетекает в непроглядную ночь. Кончаются сигареты и Янка канючит, что ужасно хочет курить. Лунг оживляется: «Давай сходим... » Стоп! Это уже включается в развитие событий Кася. Кася одевается. Кася хватает Лунга за шкварник и они отправляются за сигаретами. Пока они ходят, Янка с самым глубокомысленным видом погружается в чтение Булгакова. Это ее любимый автор. «Мастера и Маргариту», например, она перечитала на семь раз. Любимый эпизод — на балу у сатаны. Как бы ей хотелось испытать приключения, подобные тем, что испытала Маргарита!

Чтение прерывается появлением Лунга с Касей. Оба злые. Они ссорятся. Они принесли сигареты, но атмосфера веселья напрочь исчезает. Кася вдалбливает Лунгу что-то про его облико-моралис, он весьма дерзко огрызается. Затем меняются ролями. В итоге Каська вдруг заявляет Лунгу, чтобы он собирал свои шмотки и сваливал в известном направлении. Лунг, словно коршун размахивает руками и утверждает, что именно так и поступит.

Друзья познаются в беде. Друзьям невмоготу видеть, как рушится семейное счастье. И Янка, изгнав из кухни свирепого коршуна и знатока женских трусов Лунга, начинает нежно утешать Касю и вдалбливать ей, какая же она дура, что гонит от себя свое сокровище. Ну кто же без греха в этом самом скорбном из миров? И на солнце есть пятна, что уж про Лунга говорить. Давай, детка, успокойся и пойди скорей к своему милому. Пойди и помирись. (Лунг в это время отирается под дверями кухни и посверкивает оттуда глазами и зубами). Кася проникается Янкиными словами. Кася и сама чувствует, что погорячилась, она ведь без Лунга себя уже не мыслит. Она очень хочет за него замуж. А посему соглашается на мировую. Все расходятся спать, а когда рассветает, Кася будит Янку, ведет ее на кухню, закуривает и начинает очень длинный и эмоциональный монолог. Оказывается, Кася давно хотела отказать Янке в гостеприимстве. Оказывается, Лунг ненавидит Янку всеми фибрами своей Лунговой души: давно уже собирается сообщить ей об этом: но в силу его врожденной интеллигентности все не может решиться. Оказывается, он ежедневно жалуется Касе на поганку Янку, что она сбивает его с пути истинного своим безудержным кокетством, а он, в силу его врожденной слабости, не может набраться духа, чтобы послать подлую Янку подальше от своей высокоморальной личности. Оказывается, Кася долго и терпеливо ждала этого, покуда не дождалась. И решила сказать Янке сама...

Янка слушает, хмыкает, а у самой в головушке похмельной роятся мысли — интересно, а какого же тогда беса Лунг названивает ей все время и умоляет встретиться? Вслух, однако, она ничего не говорит. Она одевается, но прежде, чем раствориться в неясной утренней дымке и навсегда покинуть сей гостеприимный дом, будит сладко спящего Лунга и, пока он продирает пьяные свои глазоньки, спрашивает его очень ласково: «Лунг, скажи, ты обещал Касе, что пошлешь меня на х…? Обещал? Ну так выполни свое обещание! » С Лунга мигом слетают и сон, и похмелье. Он стоит, как памятник самому себе — молчаливый и сумрачный, со взором, устремленным в неведомые дали. Янка на негнущихся ногах доходит до ближайшей лавочки. Так больно ей давно уже не было. Примерно, со времен татаро-монгольского ига.

Продолжение следует... Может быть...