Страсть. Рабыня страсти смотреть онлайн

-Мир не есть мысль, как полагают философы. Мир есть страсть. Ослабление страсти дает обыденность. Великолепно, а? Какая точная

характеристика нашего мира! К сожалению, это не я написал. Это очень хороший философ, Бердяев. Ещё сотню лет назад.

-Угу, - мягко промурлыкала она и отвернулась к стенке, подставив его рукам, груди и животу свою теплую спинку и попку. Начав

легонько гладить всё это, он и воспринял прилив страсти, стремление ввысь возрастало по силе и напряжению, было крепко и надежно. Он

гладил её всё нежнее, переходил к центру фигуры, собираясь уже войти в неё...

-Надо бульон сварить, - сказала она.

Сжавшись и подышав глубоко, он выдавил:

-Конечно, я всё сделаю! - и пошел на кухню. Ладно, чего там... Устала, всё время в работе, в заботе... Он подошел к окну и

задумался.

Она в зеленом халатике вошла в кухню.

-Ну вот, обещал поставить бульон вариться, а сам мечтает!

Он резко повернулся - но она его уже опередила, взяла кастрюлю и уже поставила её в раковину.

-Дай, дай мне, я же обещал! - он засуетился вокруг неё. Она отошла от мойки, предоставив ему действовать дальше. Он открыл кран

и с достоинством дожидался, пока вода нальется. Из-за его спины протянулась её рука - и бросила в кастрюлю кость.

-Ты опять мне помогаешь! - недовольно забурчал он.

-Ну ты же стоишь, ждешь, когда вода нальётся. А мог бы и сам догадаться, что бульон из одной воды не сваришь.

Он вздохнул, глядя на кастрюлю.

-Ну иди, ставь! - подтолкнула она его. Газ уже горел - и когда успела? Он грохнул кастрюлю на плиту.

-Тише ты! Разбудишь! - зашипела она.

-Да я... случайно... ну ты иди, поспи ещё, я тут посмотрю...

-Пенку сними, когда закипит! - дала она последнее наставление и ушла.

Через некоторое время из ванной послышался плеск воды. Он заглянул туда и увидел её, ловко стирающую что-то.

-Ты же спать ушла...

-А постирать его вещи мы забыли? Весь вечер вчера по песку лазил, и штаны, и футболка, и носочки... Между прочим, ещё и

описался... А кто стирать-то будет?

-Ну мне бы сказала...

-А ты и сам мог бы догадаться. Разве не помнишь, как мы вчера гуляли?

Раздражение начало вскипать. Он попытался увести её из ванной.

-Да я уже постирала всё. На, иди повесь.

Он вышел на балкон. Славное осеннее утро. Прохладно, но приятно. Повесив постиранные вещи сына, он увидел жену,

сидящую на кухне перед зеркальцем и наводящую макияж. Ведь она же у него красивая! Замечательная! Такая хозяйственная.

Заботливая мать. И ему всегда что-нибудь вкусненькое приготовит... Он обнял её сзади.

-Ну подожди, я же крашусь! Ну вот, тушь мне размазал! - недовольно забурчала она.

-Да что ты всё то красишься, то бульон варишь! А супружеские обязанности?

-Ты только об этом и думаешь, а на мне всё хозяйство. Ты вот вечером дома был - а бульон сварил? Картошку почистил?

Постирал? Вот теперь лежал бы...

-Да ладно, ты ещё что-нибудь придумаешь.

Она перестала красить ресницы, заглянула в кастрюлю с бульоном.

-А хочешь, прямо здесь, на столе? - и села на стол.

Он просто накинулся на неё, воздержание было слишком долгим.

-Да подожди, не так сильно. Я же ещё не готова.

Он стал двигаться тише и аккуратнее... На миг ему показалось, что она начинает дышать глубже. И тут она одной рукой

вытащила из ящика дырчатую ложку - как она там ещё называется? - и, дотянувшись до плиты, стала снимать с бульона пенку.

-Ну подожди ты...

-А ты делай свое дело, делай. Не кончил ещё?

У него как-то сразу пропало желание. Зато раздражения было через край. Он вырвал у неё ложку и запустил в коридор,

разбрызгав жирную пену.

-Ты что, сдурел? Вон на паласе пятна, на обоях, а мне отмывать!

-Да будь ты неладна с твоим бытом, паласами, бульонами, пенками и прочей дрянью, да можешь ты расслабиться, наконец?

-А кто за меня это делать будет? А жрать любишь? А малыша кормить надо? Психопат...

Принесла ложку, сняла всю пенку с бульона и начала чистить картошку. Он же, скрипя зубами, ушел в комнату, завалился на

супружеское ложе и думал о том, что мысль Бердяева нуждается в уточнении. Не страсть и не ослабление...

После некоторых раздумий он встал и записал на обложке "Курочки Рябы":

МИР НЕ ЕСТЬ МЫСЛЬ, КАК ПОЛАГАЮТ ФИЛОСОФЫ. МИР ТАКЖЕ НЕ ЕСТЬ СТРАСТЬ, КАК ПОЛАГАЕТ БЕРДЯЕВ.

МИР ЕСТЬ ОБЫДЕННОСТЬ. ЧРЕЗМЕРНОЕ УСИЛЕНИЕ ОБЫДЕННОСТИ ДАЕТ СТРАСТЬ, И СОВЕРШЕННО НЕИЗВЕСТНО, В

КАКУЮ СТОРОНУ ЭТА СТРАСТЬ НАПРАВИТСЯ.