Вербовка Графа

Это случилось до чрезвычайности просто и естественно. «Лучше и придумать было нельзя», - так написал личный наблюдатель Шно в своем отчете о первом акте вербовки – соблазнении.

Граф возвращался домой в характерном для него последнее время мечтательном и рассеянном расположении духа. Взгляд его неукоснительно блуждал по дамским фигуркам, там и сям встречавшимся в синих городских сумерках. Отметив достоинства, а Д. вечерами становился истинным джентельменом и недостатки дам легко ускользали от его внимания, Граф переходил взглядом к новой мишени, через минуту – к другой и так далее. Гуляние, как говорится, шло своим чередом.

В этом было что-то от фотоохоты, ни раз признавался себе Граф. Ведь очень мало кто из вечерних незнакомок оказывался в итоге в койке Д. Тем более, никого из них он не тащил в лоно развлечения по воздуху.

Так лениво и банально рассуждал Граф и на этот раз. Но вдруг взгляд его долее обычного задержался на обводах соблазнительной дамочки, что шла в нескольких шагах впереди него. Она была в туфлях-лодочках на каблучках, ее аппетитные ножки обтягивали ячеистые чулки, в остальном она была в чем-то классическом светлых тонов. Возможно, в платье, или в юбке и блузке, ни тогда ни после Д. не обратил на это внимания.

Леность мысли куда-то испарилась и Граф неожиданно заинтересовался, в трусиках ли она. Не прохладно ли ей этим, хотя и летним, но все-таки вечером вот так без трусиков прогуливаться по не совсем безопасным центральным улицам огромного города? Тут он сказал себе «Стоп! », ведь точно это не было известно, что она без трусиков. И с новым тщанием и интересом Граф принялся изучать барышню, идущую, как и он, мало кем замеченной по мелкоплиточному тротуару, задрапированному то тут то там неверными отсветами рекламы или же более надежным, но пресным, светом городских фонарей.

Довольно быстро взгляд Д запутался в волосах молодой женщины, а, едва выскользнув из них, замешкался в районе попки. Возможно, Граф глядел на дамочку долее, чем следовало. Так или иначе, но в какой-то момент она неловко поставила ногу и практически на ровном месте сломала каблук.

- Карамба! – автоматически прошипел Граф, как лев инстинктивно кидаясь вперед в стремлении подложить под голову падающей девушки руку. В долю секунды Д. ясно представился сильный глухой удар прелестной головки о бездушную мостовую каменных джунглей и его порыв сделался от этого крайне стремительным – два-три прохожих, оказавшихся на траектории его полета были довольно далеко разбросаны в разные стороны. Граф стал темной молнией в ночных сумерках и предотвратил самое худшее, что могло произойти с дамочкой в этот миг: спас ее от жестокого головотрясения.

И вот уж он, как мальчишка, собирает блескучую ерунду, высыпавшуюся при падении из сумочки спасенной. Глаза Д неотрывно следуют по присевшей на корточки наполовину босой дамочке, а руки, рассеянно шарящие по плиткам мостовой, натыкаясь на очередной блестящий предмет, каждый раз удивляются: сорока она что ли?

- Ну что Вы! Не стоит, право так беспокоиться… - голосок ее сразу поворачивает мысли Графа в иное направление. В голове его как бы выразиться поточнее, «щелкает».

- Ба, а ведь в койке она бойка и умна, - в полной мере осознает Д.

Большинство женщин чуть ни с первого взгляда способны распознать, каков мужчина будет в постели. Граф Д обладал симметричным талантом в отношении дамочек. Только определял он это свойство не столько по облику, сколько по голосу источника вожделения. Эта фифа более чем устроила бы в постели любого – так решил Граф, а он в этом не ошибался ни разу.

Когда в дамскую сумочку было собрано все, что вывалилось, в руке Графа оказалась туфелька со свернутым каблуком. Но можно ли починить такую изящную обувь при капризном свете городского освещения? Граф сомневался. Вероятно, поэтому у него ничего и не получилось. К счастью новая босоножка жила неподалеку. Почти рядом. Иначе вряд ли Д, даже при его закалке, смог бы затащить дамочку на руках на пятый этаж, где располагалась ее уютная квартирка. А он при этом почти не запыхался, так что точно – рядом. Хотя потом Граф почему-то не мог вспомнить адрес. Все-таки особенная ему попалась женщина. И неуловимые черты сходства со шноблинками лишь добавляли ей шарму.

…

Она оказалась тактичной при всей пылкости. Смирно высидев в руках Графа всю дорогу до двери, в ее непосредственной близости, барышня ужом выскользнула из графских рук, слегка отпихнула его попкой, чтобы не мешал, и почти мгновенно открыла дверь, хотя пальчики ее при этом видимо волновались.

Когда Д ступил в помещение, следуя приглашающему жесту ее руки, за спиной его мягко чмокнула надежная стальная дверь. Именно такие ворота должны иметь современные терема хрупких соблазнительных созданий, дабы они в своем жилище чувствовать себя в безопасности. Граф обернулся и чуть не упал навзничь от прыгнувших на него неожиданностей. Две шикарные кошки метнулись к нему: темнота и успевшая почти мгновенно скинуть с себя одежду ловкая женщина.

Но Д не был бы Графом, не удержись он на ногах. Тут же он порвал на дамочке трусики, последнее из одежды, что оставалось на ней, зацепив ими за какой-то крючок на стене. Она счастливо пискнула в его объятиях и совсем как вампирка нежно и быстро прильнула жадным поцелуем к бьющейся от пешего восхождения с дамой на руках жиле на шее Графа. Никакого укуса, разумеется, не было, и быть не могло, но движение женщины была настолько отточенным, изящным, что вампир возликовал.

Никаких ванн, никаких приготовлений, свечей, благовоний и даже раздевания. Нагая вакханка без обиняков и церемоний вручила своему спасителю приз. Самое себя!

И Граф с трудом сдержался, чтобы тотчас же не развернуть ее к себе попкой. Насилу сообразил, что еще не одет к ебле, то есть не раздет. Никогда дотоле его так жадно не раздевали двое – это тоже составило приятное удивление Графа. А лишь стал Д нагим и *** его вскинулся в направлении дамочки, тут же безо всякого минета и раскидывания ног перед мужчиной барышня гибко прогнула спинку, замерев у ног Графа на четвереньках. Д едва не прослезился от удовольствия.

- Ах, мадаммммммм! – последняя буква непроизвольно поплыла в его исполнении – он едва заметил, как вогнал, всадил, впихнул свой *** в назначеную ему в сей момент ****ень. И хуй Графа в этот миг был более лучезарен, чем любой адамантис, а нежная топкость ****ы барышни превосходила любую йони.

На секунду они замерли – момент стоил этого. Всею тяжестью смака он потребовал почтительной остановки перед дальнейшим. Затем оба одновременно сглотнули и Граф наддал.

О, как она старалась не визжать и не царапаться! Как красиво кусала губы от жгучего глубокого удовольствия, когда Д брал ее, развернув к себе лицом и распластывая собою при каждом ударе. Как нежно и исступленно потом нападала на его ***, все не желавший становиться обычным адамантисом.

И тут уж пришлось потерпеть Графу – она оказалась искусницей. Ласково сомкнув упругое кольцо чувственных губ вкруг головки графова тарантина, она не стала проявлять власть, клокотавшую в ее глазах. Дамочка, напротив, замерла. И Граф сладостно замычал, ощутив осторожное продвижение ее пальчиков по ворсу его бедра, которые нарочито несмело поднимались к яйцам. Впервые наедине с дамой ему захотелось крикнуть банальное «Да! ». Она не желала грубо пользоваться властью над мужчиной, а вновь позволяла согласиться с ее ролью первой скрипки.

- Однако! – Подумал Граф, а приятнейшее уху барышни рычание уж вовсю лилось из его глотки.

И как много было всего в протяжении кратчайшего времени обладания, чуть ли ни минуты по ощущениям потерявших нити времени партнеров! Позы, звуки, влажности, нападения и уступки… Наконец, откровенно воцарились запахи, будто усиленные вдруг затрепетавшими ноздрями. И с этого момента в голове Графа остались одни лишь обрывки.

Вот вскидывание ее рук, ломливое и прекрасное. Вот ее круглые пятки, которые он своей рукой вдруг подтянул к паху, обладая ею на боку сзади. Ему неожиданно взбрело в голову, что им самое место там, у ее попки, куда ритмично шлепали его яйца. А вот - ее чувственная спина.

Стоп, - спина! На ней был такой симпатичный, едва заметный узор, рисунок гладких, приятнейших на ощупь волосков. Почти по всей спине от самых плеч, до ягодиц. И в нем угадывались пять вихрей, как у породистых собак! Два на лопатках, два вкруг ямочек на пояснице и один у копчика. Впрочем, был ли у нее копчик, Д не выяснял – жестко драл ее сзади, глубоко внедряя свой немилосердный снаряд. А между тем, примерно о таком, едва уловимом рисунке на спине дамы в минуты особенного откровения болтали те, кто по их словам, пробовал шноблинок.

- О, шноблинские козни! Гром и молния! Неужели!? – Вскричал Граф у себя дома, куда нечетко помнил, как добрался после удивительно бурного обладания вечерней барышней.

- И еще… Еще эффект ку-лач-ка! – Д закрыл лицо руками. Можно ли было оказаться таким олухом, таким слепцом!? Не заметить очевидного?

В перерывах между военными кампаниями в курилках о шноблинках иногда рассказывали чудеса. Будто бы строение влагалища у этих дамочек таково, что они могут в порыве страсти как бы дрочить погруженный в них ***. Причем мужчине из людей или вампиру кажется при этом, что его буквально доит ловкий и умелый дамский кулачек.

Граф всегда с усмешкой относился к подобным россказням, но сегодня, не далее как пару часов назад он сам подвергся этой незабываемой изысканной ласке или пытке, он уж не знал. Испарина выступила у него на лбу. Мысль о том, что его вербовали на строну врага, а он и не заметил, ухмыляясь витала в голове Графа среди остаточных клочьев дурмана обладания шноблинкой.

- Карамба! – простонал Д, желая повернуть приключение вспять. Но он уже достаточно отошел от чар Шно – Да, ее так и зовут! – чтобы понимать: неожиданная история вошла в историю и просто так ее оттуда не выцарапаешь. Даже твердым вампирским когтем.

…

Выполнила ли она задание, Шно не знала.

Плана первичного соблазнения следовало придерживаться неукоснительно, иначе… Иначе результат мог оказаться сколь эффективным, столь и трагичным – агентка бывала сама завербованной неприятелем.

Шно как-то смутно помнила подробности. Кажется, ей удалось соблюсти все основные моменты ритуала соблазнения. Пожалуй, что да. Однако, кроме главного. Случился ли с ней синдром кулачка, или она обошла этот подводный камень, Шно наверняка сказать не могла. Неужели она не удержалась? Дала себе, как говорили в спецшколе, волю?

Этот момент соблазнения – ключ к последующей власти или безвластию в отношениях с соблазненным вампиром. Так учили в школе. «Первая ебля должна пройти без этого! ». «На первой – ни в коем случае! » - многочисленными брошюрками с такими лозунгами на глянцевых обложках были завалены преподавательские и комнаты-читальни студенток.

Таков был базовый постулат. Прелести шноблинок на вампиров оказывают обязательное расчетное действие, если все делается строго по ритуалу. Но если нарушить основное правило, утерять-позабыть ключ, то вся сила чар соблазняющей, углубленная во много раз ритуалом, лишь краем скользнет по объекту и вся вернется назад. И обрушится на саму шноблинскую барышню. Та мгновенно теряет голову, влюбляется в объект и по альфа-вибрации тонкого запахового поля об этом рано или поздно узнают в центре. Далее следует позорная потеря статуса шпионки и еще более позорная обратная кооптация в так называемое цивильное общество шноблинов. Обычно такие шпионки-неудачницы наделялись престижным и безответственным статусом жены какого-нибудь высокопоставленного шноблина из администрации.

- О, нет! – Шно со стоном вздохнула, когда эти мысли проплыли в ее прехорошенькой головке. Она вдруг обнаружила себя чуть ли не наполовину погруженной в шкаф с нарядами. Рука уже нащупала любимую ткань. Это был большой кусок натурального японского шелка. Тончайшего, с невероятно крупными цветами сакуры и журавлиными клиньями цапель над повторяющимися там и сям горами Фуджи. Это были все любимые ее, нежные и мощные мотивы.

Как во сне она вытянула ткань из кучи шмоток, которую только что, не отдавая себе отчета, сделала у шкафа, свалив с его полок все вперемежку. Шно медленно двинулась от шкафа. Все еще нагая, какой была в процессе соблазнения вампира, она непослушными руками принялась на ходу заворачиваться в ткань. Ее уставшее тело сохраняло в себе весь жар стыда содеянного. В школе их учили, что это обязательный атрибут мощно проведенного соблазнения, но как тяжело испытывать этот своеобразный психологический откат!

Шно заученной вихляющей походкой направилась в любимый по фен-шуй угол. Там, наспех завернутая в любимые горы, цапель и лепестки сакуры, она свернулась клубком и замерла, вдыхая впитавшийся в ее кожу запах обладавшего ею вампира. Глаза ее сами собой стали закрываться в этом мареве мужского запаха. Она еще подумала, что все это очень похоже на запах некоторых самцов людей, но тут голова ее отяжелела и она забылась стыдливыми и яркими переживаниями всего самого пикантного из случившегося сегодня вечером. Еще по дороге в угол она как бы случайно выключила аппаратуру наблюдения – ей страшно хотелось побыть наедине с чудной для шноблинки какофонией запахов, оставленной на ней Графом Д. – так отрекомендовался этот галантный вампир. Хотя, она конечно же знала, как его зовут. Знала она и то, что ей придется непросто в ебле с ним, но что будет так непросто, не догадывалась.

Запахи Д даже во сне льнули к ней, не отпускали. И как же много их было. А любимая ткань в любимом по фен-шуй углу добросовестно сохраняла Шно в коконе желанных флюидов.

- Но все же, случился ли синдром кулачка? – прошептала она сквозь сон, - Ах, пропала ли я? – с этою тревожной мыслью и улыбкой на устах она окончательно отлетела в грезы.