две в одной о третьем

В некоем городке жила-была плюшечка по имени Профитроля. Все ее сокращенно звали Олей. Может быть, если бы ее звали Профи, все в этой истории было бы по-другому. Может быть.

Но, впрочем, не будем отвлекаться на то, чего не было.

Наша Оля была замужем. Имела двоих очаровательных детей: Кремчика и Ванилюсю, которые, впрочем, уже почти выросли и набирались теперь жизненного опыта не по ее сказкам-рассказкам, а общаясь с другими подрастающими продуктишками.

Мужем Оли был заморский Кофе Растворимыч.

- Хоть и не Арабико-шейх, - говорила Оля, потом замолкала на минуту, подбирая подходящее окончание данному предложению, да так и не подобрав, обрывала его на полуслове: - а... спросони... сойдет, короче.

Целый день крутилась она как Сыр в Масле. И не думайте, что это очень легкое занятие. Присесть было некогда. Кремчика с Ванилюсей в школу собрать. Самой – на работу.

Работала Оля в холодильном магазине «Напиткам Спецы» учетчицей бутылок. Пустые бутылки меняли на закупоренные и занапитченные. Оля щелкала пальчиками по кнопкам кассы, определяя сколько требуется покупателям заплатить за подобную сделку. Каждая бутылка страдала манией величия. Вообще, бутылки – хрупкие создания. Закатывают порой истерики, бьются, травятся плесенью или нанюхиваются пробок и портят свое содержимое.

Вот, недавно принесли одну такую Шампанюсю. Дорогая холеная этикетка, а употреблять невозможно. Раскупорили, а оттуда подуло пробковым перегаром.

Хорошо еще, что ее сразу открыли. А то у некоторых бутылки годами стоят нераспечатанными, тогда, конечно, денег за них назад не вернешь. Приходится или мучаться и пить до последней капли совместную жизнь с безнадежно испорченной или уж закрыть глаза на выброшенные на ветер усилия и вылить все содержимое в темный тоннель холодного слива кухоной раковины или булькающую яму унитаза.

Оттуда еще никто не возвращался. Все испорченные продукты рано или поздно попадали в помои.

Впрочем, не будем о грустном. Оля старалась как могла заботиться о своих домашних. Следила за тем, чтобы Ванилюся не уродовала себя запахами Кислой Капусты. Ванилюся, как все подростки в ее возрасте, страдала прыщавой достаточностью и пробовала разные средства борьбы с этой мукой.

Кремчик любил щекотяще-взбивающие внутренности прыжки с вышки в бассейне. Он любил взбиваться. Любил новые ощущения. И еще любил рисовать.

Совсем как Оля маленькая.

Ей были близки и понятны желания собственных детей. Она спешила после работы домой и радовалась, когда купленный ею по дороге домой подарок нравился детям.

Сегодня она несла пузырек Гашеной Соды - верное лекарство от юношеских прыщей. Это она еще с собственного юношества знала.

Так вот. Оля купила в аптеке пузырек Гашеной Соды и торопилась домой, втыкая каблуки в булыжную мостовую и равномерно перекатывая, обтянутую джинсовыми узкими брючками, аппетитную попочку.

Вдруг, с противоположной стороны улицы, ее окликнул незнакомец.

Бросив на него рассеянный взгляд, Оля нахмурила бровки и пошагала в соседний магазин, не останавливаясь. Только не подумайте, что Олю каждый день окликали незнакомцы и поэтому она отвернулась. Напротив. По природе своей Профитрольки – существа довольно романтичные и их легко сбить с пути. Но наша Профитроля так часто сбивалась. Обжегшись на первых замужествах и оставшись с детьми Профитроля чуть зачерствела душой.

Ее нынешний спутник жизни - Кофе, хоть и выглядел невзрачно и коричнево и растворимо на лесть, был вполне надежен. Жил циклично. Растворялся на работе в офисных КрУжках ранними утрами. Возвращался домой остывшим и испитым. Вечерами смотрел криминальные сериалы про убийство Сосисок острыми вилками в борделях и еще, порой, ночами, пока никто не видел, забредал на клубничные сайты в интернете.

Был он безобиден, если не подливать кипятка. Кипяток, как и все остальное горяченькое, Профитроля и сама не любила. Так что жили они нормально. А, если по большому счету, то не мешали друг другу жить, тем и довольствовались.

Кофе был горек, так что с того. Ведь и Ванилюся-дочка тоже горька, если попробовать, но как ароматна! Как маняща!

- Вырастает невеста. – Радовалась Оля, воображая как Ванилюся постоит за себя. Не даст себя живьем слопать. Как будут возле нее виться толпы поклонников и приглашать в разные туры-торты, поездки-пудинги и как встретит она своего принца Коктейльчика и заживут они душа в душу, составляя гармоничный бодрящий напиток.

Своего Кофе Профитроля научилась заливать молоком да сливками, порой подслащивала Сахарком и помешивала, помешивала... помешивала... На вкус старалась не пробовать. Кофе же, напротив, любил слизывать ее вытекающий сладкий крем, а потом блаженно замирал от проворных быстрых отточенных движений своей ароматной супруги.

....

Незнакомец был ни на что не похож. Немного эфирен, но зловредного Вовку-Водку не напоминал и отдаленно. Оля вспомнила, как некоторые Профитрольки мучаются с прозрачными Вовками, вспомнила свои воспламеняющие встречи с Джинами Тониками и совсем неромантичными Ромами. Нет, определенно этот незнакомец был другим. И все же – лучше не рисковать. Пробовать на вкус новые отношения – опасно.

Не всякие примеси идут на пользу. А от некоторых потом невозможно избавиться, вспомнила Оля свою подругу Пирожную-Женю.

Женя была полностью пропитана коньяком. Коньяк был стар, но КАК выдержан!

Он щедро поливал Женю подарками и дурманил мозги. Женя работала в его клубничном магазине, своей красивой внешностью привлекая к витринам с клубничным желе и прочим консервированным и даже резиновым клубничным товарам. Профитроля Оля часто грустила, разговаривая с Женей Пироженой о своей неудавшейся сладкой жизни. Взбитая на сливочном маргарине она никак не понимала чем Женя, слоеная вареной сгущенкой, так притягивает Коньячных? Женя же страдала от своей коньячной зависимости. Они изливали друг другу душу, заливали рану пузырящимся шампанским и обнимались на прощание, обещая себе и друг другу когда-нибудь повернуть жизнь в нужное русло.

...

И вот... Оля идет по улице. Стучит каблучками и думает о том, как обрадуется Ванилюся новому чудодейственному средству от чрезмерной юношеской половой зрелости, выступившей на лице. И поворачивается на незнакомый голос, окликающий ее. А кого еще окликать, смотрит по сторонам Оля? Улица пуста. Проезжают машины, стоят на автобусной остановке люди, но автобусная остановка находится чуть поодаль. Кто он? – недоумевает Оля и, решив, что тот обознался, забывает о его существовании и идет себе дальше.

Нужно еще купить шампунь. Заодно присмотреть вкусный новый запах дезодоранта, обязательно запастись зубной пастой... Дел и планов у Оли как всегда много. И реагировать на окружающую действительность – недосуг. Поэтому незнакомец забывается почти молниеносно. Как будто и не было.

Возле полок с расставленными на них пестрыми флаконами с пенистыми моющими шампунями и кондиционерами Оля застывает и, как на выставке картин, ищет близкую сердцу палитру красок. И тут... она чувствует как кто-то за ее спиной наклоняется к ней, придвигается ближе и ближе... Она оборачивается и глаза в глаза встречается взглядом с кем-то неизвестным, но пахнущим так волнующе и... Голос подводит ее. Вместо равнодушного «я замужем» Оля шепчет трепещущим от непонятной страсти «я замужем» и незнакомец тает от счастья, отвечая в лад «увы, я тоже свободен от семейных уз лишь по утрам».

- До понедельника. – расстаются они, начиная подсчитывать минуты до намеченной встречи.

...

- Ты встречаешься с ним утром? Ну как же так? – недоумевает Женя. – Ты ж еще будешь помята? Я никогда не встречаюсь по утрам. Выглядеть «во всей красе» перед незнакомцем... – Женя пожимает загорелыми плечиками и разливает пузырящееся шампанское в высокие пластиковые стаканчики.

Подруги нежатся на травке в аквапарке. Загорают. Их сыновья плещутся в прохладной хлорированной водичке. Солнышко печет и подрумянивает аппетитную тонкую кожицу. С Оли не сводит глаз хорошо прожаренный Шашлык, загорающий с женой Паприкой и несчетным количеством детей Томатов и Луков неподалеку. Женя в дневном свете незаметна. Клубничные аттрибуты она оставила дома. Они не выносят жары. Быстро портятся и теряют не только внешний вид, но и вкусовые качества.

- У меня нет выбора.- бормочет наша Профитроля. – По вечерам я не могу уйти от своего мужа. Иначе он изольет всю свою горечь на меня. А не идти я тоже не могу. Мой сладкий крем нуждается в периодическом взбивании. Кофе только и способен на слизывание. Я теряю соки. После секса с мужем я похожа на выжатый лимон.

- Смотри какой Шашлык! – наклоняется к Оле Верочка Груздева. – Он не сводит с тебя глаз.

- Зачем мне шашлык с его шампуром?

- Что ты хочешь?

- Не знаю... Я чувствую себя такой раздавленной. Если не встряхнусь и не взобьюсь – умру.

Верочка Груздева – подруга Жени. Когда-то они росли вместе. Теперь обе стали такими разными. Груздева законсервировала свою красоту с Чесноком и всем его маринадом, лежащим в швейцарском банке.

- А кто он? Твой незнакомец? – спрашивает длинноногая Груздева, лежащая на расстеленном полотенце в огромной шляпе.

- Через полтора дня узнаю. – ответила Оля, а сама подумала: «Целых полтора дня! » и, чтобы не печалиться, хлебнула пузырящей пьянящей жидкости, демонстративно глядя на Шашлыка. Мужские ферромоны Шашлыка перебивали пахнущую цветами пляжную атмосферу и пребывание под бесстыдным солнцем становилось волнующе интересным.

Неискушенные в жизни подростки – Гвоздичка – дочь Веры Груздевой и Арбузина – дочь молчаливо лежащей в компании наших подруг Каштаны вышли из чаши с водой и расположились теперь на расстеленных на травке полотенцах.

- Мам, Жень, Оль, а почему вы не плаваете? – тянет Зина-Арбузина. – Вода классная!

...

Раннее солнечное утро.

Я тороплюсь на свидание к тебе.

Непривычно тороплюсь

Поднимаюсь на твой этаж.

Ты стоишь босыми ногами на ворсистом полу. Ты только что из душа. Ты меня ждал.. Твои волосы чуть влажны. Ты обнимаешь меня и мне хочется ...

... мне хочется к тебе прижаться. До дрожи прижаться. Упасть в темноту от сводящего с ума чувства обладания. От восхищения. От удивления. Я удивлена своими желаниями. Желаю раствориться во времени. Потерять ему счет. Забыть обо всем.

И обрести Себя.

...

Ты спрятал язык, но твои пальцы нетерпеливы и мое тело уже не принадлежит мне. Оно летает между твоим дыханием и прикосновениями, надавливаниями, сжиманиями... Ты везде. Ты снаружи. Ты внутри. Я теряюсь, растворяюсь... Я готова тебя принять. Всего. Без остатка. Меня не интересует твоя оболочка. Воду не интересует форма кувшина, ее принимающая. Солнечные лучи, проникшие сквозь плотно занавешенное окно растворяются в пространстве комнаты и равномерно освещают все вокруг. Они рисуют твои сильные руки, твой дрожащий член, рисующий круги вечности по моему животу, прикасающийся к моим соскам, ложбинке меж грудей. Я хватаю его как аквалангист захватывает живительный воздух из трубки и ты уплываешь в бездну скрипящей кровати.

Скрип?

Я очнулась на минуту.

Где я?

Ты не реагируешь. Ты далеко сейчас. Ты паришь в блаженстве.

Я сажусь на незнакомой кровати. Ты возвращаешься ко мне из своей невесомости. Ты обретаешь вес. Ты обретаешь формы. Мой разум мечется. Одно полушарие изучает твои пропорции, другое – твой запах и вкус.

Я в замешательстве. Меж неразберихи собственных мыслей.

Ты усаживаешь меня на себя. Ты вводишь себя в меня. Ты выполняешь обоим нам известный ритуал. Я жертвенно царю на твоем алтаре, обильно орошая его целительной влагой. Урожай скороспело созрев, падает на плодородную свежевспаханную почву.

За окном осень.

В спальне темные шторы. В ванной – темно-красные коврики. Я спешно одеваюсь и выхожу из комнаты с красными пододеяльниками.

В клетке в коридорчике нюхает воздух кролик.

- Один? –спрашиваю я, не интересуясь даже он это или она.

Естественно, ты отвечаешь, что кролик один. Я это и сама вижу.

Во всех комнатах – багрово-красные интерьерные пятна. Красного оттенка кухня заставлена уютными мелочами. Из красной кружки я пью ароматный кофе.

- Столько красного! – восклицаю я.

- Это терра. Цвет такой. Терра. Он ко всему подходит. К любому цвету. К любой мебели, обстановке...

И я почему-то повторяю мысленно знакомое слово «терра», не соображая пока что оно означает.

Я нахожусь в каком-то непонятном для себя раздумьи.

Я изучаю тебя.

Ты высок. Ты красиво сложен. Ты хорошо двигаешься. Приятно говоришь. Ты протягиваешь мне вкусный кофе в чашке цвета терра. Его коричнево-белая пенка красит мне верхнюю губу. Я вкусно облизываюсь, закрываю от наслаждения глаза.

...

Я люблю наслаждаться ощущениями. Зрительные ощущения полны тобой. Ты – цвета терра. Ты возбуждаешь меня. Ты гармонируешь с цветом и характером моей жизни. Ради тебя мне не нужно ни от чего отказываться. Отказываться от ранее приобретенного. От наскучившего немного. От привычного и видного воочию даже с закрытыми глазами. Терра подходит ко всему.

Запах терры багровыми осенними листьями вдоль перекеопанного поля с убранным урожаем щекочет ноздри как пряность.

«Пряность. Пьяность. » - играю словами я.

...

Я мысленно сижу за твоим рабочим столом.

Не за тем, который стоит в твоей спальне и где меня отвлек потерянный и усталый звук половины кровати твоей жены.

Я сижу в соседней с кухней комнатке. Невидимая, но еще существующая в твоей жизни.

На кухне пускает дым в потолок твоя жена. Готовится ужин. Скоро вся семья соберется за столом. Дети будут рассказывать произошедшие за день истории. Ты, с невозмутимым спокойствием, будешь обсуждать финансовые семейные дела, которыми, якобы, занимался весь день: в кровати, в бассейне, в дачном домике...

Пока вы мило врете друг другу я пишу «кухонную» лав-стори.

Я напечатаю ее в женском журнале и твоя жена, прочитав, подумает о том, что пора бы завести любовника. Что жизнь пресна. Что в приевшееся любимое прежде блюдо надо бы добавить новые специи.

...

Пока вы ужинаете, я тихонько, как дождь за окном, допечатаю на твоем компьютере этот рассказ и тихо исчезну, как исчезает на одной половине Земли солнечный свет.

По ночам.