Немножко о теплом и вечном...

Р. С.

Бескрайние просторы, сердце боится объять чистый воздух. Бытовая неустроенность, грязь, нечего есть, но как же меня манит бесшабашность вечного теплого лета. Это моя деревня. Это моя мечта. Это, черт возьми, моя память. Неужели мне когда-то было 18 лет? Может и через 11 лет ничего не изменилось? И все же я изменилась. Взгляд в прошлое: постоянная грусть и мечтательность, наивность, граничащая с инфантильностью, надежда, что мои светло-карие глаза непременно станут зеленее болота, и постоянная надежда уйти туда - за три моря.

Я тоскую в деревне, созерцая свой мир. Я изучаю людей так пристально, как всматриваются в ночь. Передо мной взгляд странных непонятных глаз. Черно-синие. Разве такие бывают?

Тринадцатилетний мальчишка с поразительным взглядом. Когда я смотрю в его глаза, мне кажется, что я вижу синюю глубину колодца. И безумно хочется напиться чистой колодезной воды. Почему он так на меня смотрит? Я выше его на целую голову, для меня он ребенок, у которого почему-то совсем недетский взгляд. Его не интересуют пацанские развлечения малолеток, его бескомпромиссность, независимость и самостоятельность раздражает взрослых. Они ведь все его боятся. Он водит меня за собой, я доверяю ему свою ладонь и подчиняюсь его интуиции. Странно, но мне интересно бывать в диких местах, ходить по нехоженным тропам, заплывать в такие места, откуда потом никак не выбраться. Мы лежим в пшеничном поле, я медленно раскрываю перед ним всю хрупкость своей сущности.

- Хочешь, я узнаю, о чем ты думаешь? (Пристально смотрю в непонятные васильковые глаза, конечно

же, я не могу проникнуть в его сознание.)

- Узнай. (Бархатно зазвенел его голос)

- (Бережно и кокетливо разглядываю его зрачки - мы смотрим друг на друга, не моргая). Ты хочешь проникнуть в меня, но знай, там одинокий мир луговых трав, закатов и восходов, и тысячи дум.

- У меня никогда не было такого чувства, что я знаю человека полностью. А хочешь я загляну в

твой мир?

- Я не знаю. Я все время нахожусь в состоянии влюбленности, но меня никто никогда не любил. Я весь год была влюблена в одного парня, и все смотрела на его сильные руки. А он смотрел мимо меня. А знаешь, у меня ведь не было даже первого поцелуя.

- Почему ты все это рассказываешь мне?

- Но ты ведь услышишь, как звенит мой камень.

- Я люблю бывать везде, где есть ты. Покажешь мне свой камень?

- Закрой глаза. Я отведу тебя к камню. Представь, какой он, расскажи мне. О камни точат ножи. Но это другой.

- Как странно ты говоришь про камни и про ножи. Я специально не точил ножи, я их прятал от пьяного отца, чтобы он не порезал мать.

- А где твои родители, почему они не с тобой?

- Я давно уже не ребенок.

Мы пришли к моему камню. Огромный валун на окраине леса, он знает все мои радостные вскрики и горькие всхлипы. Над камнем свисает ветка старого дуба. Камень знает мой голос - я здесь часто пою.

- Тебе нравится, как лес принимает мой голос?

- Да.

- Поцелуй меня.

- Я не могу. (Долгое тяжелое молчание)

- Я умираю с голоду. Я хочу шоколад.

- Но здесь в глуши нет даже шоколада.

- Я его сделаю.

Мы приходим домой и в тайне от кучи родственников я добываю какао, сметанку и варю шоколад. Мы запираемся в кладовке и выгребаем ложками самый настоящий шоколад. Как я люблю вспоминать вкус этого шоколада. Как мне нравится вспомнать, как довольно мы хихикали.

Вечер. Красно-рыжее небо. Мы сидим на горе. Внизу река.

- Не смотри так, будто я тебя убила.

- Я уплыву далеко-далеко, ты завтра уезжаешь.

- Прекрати. Обещай мне, что с тобой ничего не случится, обещай мне это ради меня. Давай закурим?

- Я не курю, ты же тоже не любишь дыма.

- Но я хочу, чтобы кружилась голова. Я стащила две сигареты. Мне хочется кружиться в дыму.

- Мне тоже. (Почти слезы были в его глазах)

- (Мы окунулись в облако дыма и поплыли вдвоем в одном направлении). Давай договоримся, что в следующий раз закурим, когда встретимся. Не раньше. Пиши мне, не забывай.

И вот я лежу в тишине, на соседней кровати спит он, а мне никак не окунуться в синий мир снов. Завтра я уеду - это последняя ночь. И вдруг среди сумрачного звучания ночи я слышу знакомый, слегка глуховатый, бархатный голос: "Я прошу тебя, дай мне руку". Я окликаю его по имени, в ответ молчание, и снова та же просьба, почти с мольбой. И тут я понимаю, что это во сне он говорит со мной. Я протягиваю руку... С тихой нежностью и яростью он приникает губами к моей руке, так длится довольно долго. Мне страшно спугнуть. Наконец я вырываю руку из нежных тисков, выхожу на улицу, меня охватывает нервная дрожь, меня поглощает звездное небо. Я поняла, что эту ночь я не забуду никогда. На утро он гулял по перилам моста - я боялась за него, но он ни за что не слез. И, к счастью, не упал.

***

Прошло три года. Я бывала в деревне, но без него. Мне всегда не хватало преследующих повсюду глаз. Я не могла сказать, как к нему отношусь, но я ждала писем. И не было ни одного. И не было у меня адреса. Лил долгий дождь. Я бродила по нашим местам одна. и все время плакал дождь. Я обнимала свой камень, пела ему проникновенно. На ветку дуба я повесила кольцо, которое мне подарил он. Простое медное кольцо, которое никогда не чернело и напоминало обручальное. Теперь оно висело на дереве. У меня уже давно случился парень и первый поцелуй, нанесенный мне другим. Но в деревне я всегда смотрела на звездное небо и вспоминала незабываемую ночь...

... Медленно поворачиваю голову - снова леденит взгляд, он приехал. Приехал. Как сильно изменились его глаза. Ему 16. Совсем чужой. Совсем взрослый. Совсем высокий. Тот же глухой голос.

Закуривает, пристально смотрит в глаза. Мы встретились у моего камня.

- Ты не сдержал обещание. Ты же обещал не курить.

- Да, не сдержал. Я без тебя не мог. Так и жил в дыму. Я украл твою фотографию. (Как-то по-другому ему дается каждое слово. Но все такой же обволакивающий голос).

- Почему ты мне не написал? Я ждала твоих писем. (в глазах отрешенность).

- Я знал, что я для тебя всего лишь ребенок. В твоих глазах всегда мечта. А в моих всего лишь усмешка.

- Зря ты так. Зря. Мои глаза ведь позеленели. Мои желания всегда исполнялись. Раньше.

Он наклонился и поцеловал меня так, что мои губы до сих пор звенят, вспоминая этот поцелуй.

***

Еще три года. И опять без писем. Порой кажется, что время журчит, ничуть не меняя своего говора. Я снова в деревне. я еще три года ловила тишину и вечное лето в обнимку с пшеничными колосками. И уже не слышала звон камня. Я рассталась со своим парнем. Мне 24 года. Я все тот же ребенок, только болотца глаз стали цвета хаки.

Он снова здесь. И я уже вижу в нем даль своих разочарований.

- Я долго не мог забыть тебя. Твоя фотография висела у меня на стене. Призрачное время ее уносило, она летела под диван. Через какое-то время я находил ее в пыли, гладил. А ты все также улыбалась кому-то неизвестному. Но два раза влюбиться в одного и того же человека невозможно.

- Я все помню. Поехали кататься?

Он везет меня на велосипеде - лихо, весело, рядом его тепло. Смешно. Когда последний раз мне было так весело? Мы пьем вино "Радость". Безудержное веселье. Ему скоро уезжать. Через два дня он передумал. Он остался со мной. Все против него - ненависть моих родственников. Мне плевать, я влюблена в его бескомпромиссность, в его прогулки по перилам моста.

Ночь - время, которое обостряет все чувства. Ночь обнимала нас и веселила. Днем мы окунались в солнечный день, погружаясь то в воду, то в небо, то просто лежали на поле. Ночью мы не могли насмотреться в звездное будущее. Мы заперлись ночью в горячей бане. Я разделась. О, черт возьми, он меня стеснялся. "Какая ж ты скользкая и загорелая девчонка", - сказали его глаза. Я кокетливо улыбнулась. "Какая же я бесстыжая, быть может, я у него первая", - усмехнулась я своим мыслям. Я видела, что он боялся

меня, боялся моего огня, боялся навсегда увязнуть в болоте. Но уже поздно было отступать, наверное, я никогда никого так сильно не желала. Я легла на полог, влажная и горячая. Он ласкал меня взглядом - мы говорили сущие глупости, было весело до безумия, было тепло до озноба. Я больше не могла ждать. Я впервые в жизни полностью потеряла контроль над собой. Я хотела одного: ребенка, родить ему ребенка. Я забыла, что мы живем в разных государствах и нам никогда, пожалуй, не быть вместе, забыла, что он почти ребенок, не чувствовала неудобство деревянных нар, забыла, что в баню, наконец, могут войти. Я уже стенала и летала, как ведьма на послушной метле, в голове не было ни одной мысли, только безумно проплывали сумасбродные образы. Мне казалось, что я лежу в колыбели, а меня качает некто ласковый, мне мерещился повсюду аромат чабреца полевого, мне казалось, что я тону в теплой воде, и чем глубже я погружаюсь в воду, тем меньше мне хочется выныривать обратно. Я забыла себя, но я видела его, видела всякий раз, как он глубоко проникал в меня. Соединение полное. В момент полного счастья, я рассыпалась на множество капелек, похожих на ртуть, которые вдруг слились в одно целое. Так долго хорошо мне еще не было никогда, я уже спала, а мое тело, словно сфотографировав все ощущения, долго пело во сне.

Мы встречались каждую ночь и каждый день в течение месяца. Мы расстались. Нам не дали нормально попрощаться, я умоляла его писать. Я с трудом влезла в переполненный автобус. Он грустно ронял свои синие глаза в меня. Я чертила пальчиком на стекле заветные знаки, которые были понятны только нам.

Меня больше нет рядом с ним. Я уехала. На сей раз он писал, много писал. Каждое письмо я нумеровала, тысячу раз перечитывала и складывала по порядку. Прошло полгода. Мы договорились встретиться в деревне на Новый Год.

Белое пространство, которое ничего общего не имеет с вечным теплым летом. Неужели это та же деревня? Речка в белой тоске, ветер уносит теплые мысли... Я греюсь у печки - смотрю на его фотографии - везде сверкают синие глаза. Я слышу шаги и знаю, что это он.

Где же тепло? Нет уюта, нет речки, нет поля, нет пшеницы. И он почему-то пьян, почему-то ведет меня не туда. Мне снова одиноко, поцелуи, теплые слова - не трогает.

Я уехала - было множество писем, но я знала, что вечное теплое лето невозможно. И оно не повторилось больше. Но мне приятно раз в год окунаться в свое лето. Мы больше никогда не виделись. Через 4 года раздался звонок в моей шальной квартире. В трубке были рыдания, и сквозь них его голос до неузнаваемости несчастный...

Мне хотелось сказать, что я все помню... Но я не могла... Я уже ничего не могла...

Я так и ловлю глазами теплое лето...