Девушка в Междуножье или Девушку заставили лизать пизду

Впервые с прошлого года, Мария вынырнула из норки, в которой провела последние две недели, питаясь исключительно тараканами и засохшим хлебом, кусками слипшихся рожек, сваренных еще до нового года, и застоявшейся водой с приторным железным вкусом.

День, казалось бы, оставлял безрадостное чувство неуютности, но со своими комплексами, Мария, исключительно благостно отнеслась к вязкому воздуху и пресному ветру, - она опасается просторных мест, особенно не заполненных шастающими туда-сюда людьми. Вся прогулка заняла не более пятнадцати минут. Оказавшись перед ущельем с покосившейся сгнивающей дверью, с каждой секундой мимикрирующей под одну из стен здания, Мария уселась на холодную землю, протерла мокрой тряпочкой воспалившиеся ступни ног, глотнула кислого сиропу из бутылочки и постучала. За дверью послышалось скрипение досок, и писклявый голосок спросил: "Кто?"

- Мария

Дверь, накренившись, отодвинулась от стены, и одноглазый карлик, схватив руку Марии, затащил девушку в подземелье. Сразу же нос пробил резкий сутулый запах гнили, видимо, исходящий от волос карлика. Они жирными сосульками свисали до плеч, спереди прикрывая выпирающий лоб. Кряхтя, карлик, тянул дрожащую руку девушку в глубь ущелья, не освещенную даже капелькой света, правда вдали, виднелся красноватый блеск, и благодаря ему, Мария испытывала не крайнюю степень испуга, а лишь предельную норму страха. По каждой жилке проскальзывала боль, словно искусственный козел дефлорирует малолетнюю девственницу, а в голове крутилась одна единственная не похабная мысль о безлунной ночи, когда вой шакала классически пугает годовалых детей в кроватках, напуская псевдостраха на их родителей, бабушек и нерадивых отцов. Но все это не имело отношения к карлику и их пути, а движение по темному пространству продолжалось, и странные звуки доставлялись до ушей. Это и звук стонущих женщин, и плач ребенка, и крик палача, хлестающего кнутом заключенного, и карканье, и визг бензопилы, и все это свалено в кучу, перемешано и вывалено на барабанные перепонки Мария. Она рукой закрыла ближнее ухо, а второе прижала к плечу, и так, раскорячившись, следовала за карликом - поводырем.

Безумный страх открытого пространства разбивался вдребезги почти наслажденческим пороком удовольствия от обладания темными узкими проходами подземелий, пещерными путешествиями и сутками, проведенными в остановившихся лифтах. И вот оно, счастье, - пока коротышка, своей морщинистой рукой тащит Марию к красному пятну, - охватывает внутренности, липнет к нёбу, отвоевывает сердечные клапаны, струится по кровеносным сосудам, вываливается через огромные поры на ногах, и создает голубую сияющую ауру вокруг тела.

Краснота приближалась с медленной скоростью, но уже взор мог разглядеть очертания трона, драпированного дерматином неизвестного цвета, а также статуи мужчин, тянущиеся в вышину, а там сужающиеся, и образующие форму конуса с иглой на конце.

Карлик засмеялся по-волчьи и с силой запихнул Марию на трон. Пока девушка крутилась, усаживалась, из темноты левого угла выполз одноногий мужчина с выжженным на солнце лицом и растекшимся по щеке правым глазом. Такая картинка напрягла суставы Марии, она вцепилась истощенными руками в собственные ноги и издав тусклый стон, запела сладкую песню, словно невдалеке играла арфистка, но была тишина и слова струились а капелла. Мужчина остановился в нескольких метрах от Марии, и извращенно почесав между ног, прикрыл глаза, как под гипнозом и провалился в пропасть грез.

Карлик завывал в деревянной клетке, подвешенной на крюк к правой стене, испещренной пурпурными волнистыми линиями. Перед ним стояла миска с обглоданными костями, и кусок сплющенного черепа, похоже, человеческого, а сбоку, полыхал единственный факел, кровавым цветом озаряя подземное пространство Междуножья. Такое название были выбито на стене точно над троном, где вялая, анемичная Мария продолжала с искусностью матери петь заупокойную песнь. Сколько времени она продолжала издавать эти звуки, а может, издает и сейчас, не скажет никто, но вот прошло уже тридцать лет, а ее соседи, друзья и родственники не видели больше забитую фобиями девушку.