Эротик таймс. Эротич

Эротик таймс

После многочисленных попыток опубликовать серию эротических рассказов, Василий Облачко, голодный и обиженный на весь мир, решил бросить это хлопотное занятие. Но, вдруг, во время одной из загородных прогулок он оказался в окружении людей, имевших к его наболевшей теме прямое отношение. Это были - заместитель редактора "Эротик таймс" со своей женой (филологом по образованию) и литературный критик, нашедший своё пристанище в стенах вышеозначенного журнала. Когда разговор зашёл о сложностях с редактированием подобных рассказов, Василий Облачко заявил, что он бы сам отредактировал свой рассказ, лишь бы напечатали, ведь не печатают же!

- Ну хорошо, в чём-то вы правы, - согласился зам. редактора, - не всех и не всё печатаем и на то есть веские причины. Некоторые рассказы не выдерживают конкуренции, а некоторые зарубаются критиками и возмущающимися гражданами, усердно заботящимися о нравственности тех, кому эти рассказы нравятся. А вы имеете, конечно, право на личное мнение, но от него ничего не зависит.

- А если я опишу процесс иными словами? - не успокаивался Облачко.

- Вот этого мы и добиваемся! - подхватил критик, - Опишите другими словами, создайте романтическую эротику и мы вас напечатаем, даю слово!

Всю ночь возбуждённый Виктор Облачко грыз карандаш и стучал по клавиатуре, придавая своему рассказу "природно-романтический этикет", а утром следующего дня уже стоял перед ошалевшим критиком с заветной темой в руках.

Рассказ назывался "Знойное пробуждение"

Знойное пробуждение

На берегу жизни было тихо и скучно. Курт Почувствовал тоску и не взирая на на усталость снова нырнул в реку страсти. О, что это были за течения! Теплые и обволакивающие, холодные до содрогания и в тоже время импульсивные... Вот она жизнь, вот он - проспект народных ощущений. Соитие всех и фрикции каждого члена в обществе! Окунувшись в побуждаемую чувственность с головой, он даже не задумывался о мерах предохранения, хотя обтекаемый скафандр всегда лежал у него в правом кармане. Сначала он встретил Эллу, напомнившую ему, как работает трактор во время страды. Заводить её было не нужно - она всегда была в заведённом состоянии, необходимо было только подливать ей горючего и можно было кататься на ней весь день, пока не падал в сон сам тракторист. Но после длительного отсутствия (это случилось, когда её угнали на другое поле), ему пришлось заниматься ремонтом оборудования и долго чистить грязь. Тогда то он и решил сменить трактор на самолёт. У Инги были крылья. Курт ощутил преимущество полёта и к трактору больше не подходил. Во время очередного полёта у него отказал двигатель и Инга улетела без него. Пришлось искать другую пристань. Этой пристанью, вернее кораблём, была Маруся. Конечно не Титанник, но всёже лучше чем прогулочные катера, да и проезд бесплатный. Раз в неделю она брала его на буксир и он плыл туда, куда влёк его этот корабль, имевший большую водоизмещаемость. Но после того, как он потребовал более частых прогулок по волнам и более разнообразных - она оставила его посреди бушующего океана, совсем одного и Взывающего к небесам. Его голос был услышан и в его жизни появилась Марина - подводная лодка всплывшая из глубины. Её все так и называли "суб. Марина". Она увлекла Курта на глубину подводных течений, откуда он месяцами не всплывал на поверхность. И звала она Курта - "рыбка моя". Да - на кита он уже не походил, но и в анчоусах не числился. И вот, однажды он был выловлен сетями одинокой рыбачки, которая принесла его в свою лачугу и положила просыхать.

Ему снилась пустыня, от зноя которой органы рыбачки (имя её было Соня) превратились в красивые слова и названия. Руки превратились в ветерок, ноги - в шуршащий песок, Грудь предстала как барханы, а её страстные органы он увидел как долину, слегка поросшую кустарником, за которым был вход в ущелье. Её страсть и была тем знойным солнцем, создающим миражи его восприятия.

Как он туда попал - Курт не помнил. Солнце раскаляло всё сильнее и сильнее и его "просветление" начало расти в размерах, словно гора, растущая на глазах. Ветерок её рук ласкал эту гору, обдувая её с разных сторон, барханы шевелились, а песок шуршал в разные стороны, слегка приподнимаясь вверх. Когда просветление достигло своего апогея - взвыла долина страсти и манящей влагой звала его к себе. "Я нуждаюсь в твоём просветлении" - слышалось из ущелья.

Наконец, мягко пробираясь через кусты, проветдение вошло в долину счастья. Стенки ущелья сомкнулись, не желая более выпускать его. Исходивший оттуда звук напоминал какую-то песню. Ощутив себя в благоприятной среде, его просветление начало качаться из из стороны в сторону, пытаясь найти найболее приятные точки соприкосновения. В глубине ущелья наростало солнечное озарение. И тут в памяти пронеслись понятия из коитально-процессуального кодекса, именуемого в народе "кама-сутрой" - просветление должно было излучать в ущелье всю свою суть, проникая своим электричеством за пределы границ ущелья. Когда это произошло - ущелье счастья содрогнулось и из глубины двинулась мощная волна прилива, обволакивающая и создающая конвульсии. Всё вокруг затрепетало в ожидании развязки, зашевелилось.... Затем замерло и началось с новой силой. Стены ущелья гудели сладострастием, а вход сомкнулся от нового прилива. Верхушки барханов на время затвердели, песок задрожал, будто сквозь него неслось немеряное количество электричества... А просветление всё ещё гудело своей плотностью и силой. Тогда долина развернулась, показав ещё одну пещеру, откуда иногда доносился не совсем приятный запах и гудок. "Неужели и туда сможет войти просветление?" - подумала пролетавшая мысль. Створки этой пещеры были плотно сжаты и, после безуспешной попытки их отворить, просветление вновь двинулось в дрожащее от ощущений ущелье. Там было уже немножко по другому, пустыня качалась перед глазами, а просвеление, то и дело, выскакивало наружу от резких движений и нового ритма. В следующий миг, Курт явно увидел свои руки граблями, скребущими листву на территории приусадебного участка и земля стонала от этих эротических прикосновений. Гора просветления, почувствовав окружающую благоприятность, закаменела. Из глубины послышались первые толчки предстоящего вулканоизвержения, а пустыня затрепетала в ожидании орошения. Видимо началось и землетресение, потому как всё вокруг содрогнулось и затряслось. Из кратера, заливая стены ущелья своей извергаемой лавой, брызнул фонтан, затем ещё и ещё... Время остановилось, пока не стало понятно, что просветление, изрыгнув субстанцию своей сути, начало сдуваться прямо в ущельи. Затем картина мира куда потерялась и Курт увидел перед собой Соню, лежавшую, как рыба на берегу, слегка подрагивая и изредка вздыхая.

- Ты кто? - спросил он.

- Голодная рыбачка, - ответила она, поворачиваясь к нему лицом.

- Ну.. . и наелась?

- Нет. Только чуток перекусила.

- Это ты брось... Я кусучих не люблю. Была у меня такая, на глубине сибирских вод, приходилось намордник одевать.

- Я не такая, - сказала она, начиная слюнявить его живот своим шершавым языком.

- Ты где училась?

- В школе...

- В школё???

- Ну да! С первого по десятый класс. Давай лучше помолчим. Закрывай глаза я тебя "любить буду".

- Все вы так, сначала - любить буду, а потом пилите.

Соня закрыла ему глаза своей рыбацкой ладонью и он очутитлся в новом месте своих видений. В ухо подул тёплый воздушный поток. Было приятно, но иногда, когда поток усиливался, хотелось закрыть эту форточку, чтоб сквозняк исчез. Но это сменилось лёгким кошачьим покусыванием за холку, словно он был маленьким котёнком. Потом откуда-то появилась влажная змейка, ползающая по животу. Живот слегка содрогался от её движения, в нём заурчало и очень хотелось пукнуть. Словно угадав его действие, змейка поползла выше, щекоча уже шею и глаза. "Лишь бы не укусила" - пронеслось в голове, но лёгкое покусывание подбородка ему на удивление понравилось. Когда зловонные джинны растворились в воздухе, змейка снова поползла вниз. Тут он почувствовал что становится парусником, пускающимся в плаванье по волнам чувств. Его парус надувался всё сильнее, особенно когда рыбачка налегла на вёсла. Её вёсла тянули парус туда и сюда, раскачивали из стороны в сторону, словно дёргали за какие-то невидимые верёвочки. Вдруг из воды вынырнула мурена. и мягко открыв рот, поглотила парус почти целиком. "Лишь бы не откусила парус" - подумалось Курту и взяв мурену за хвост, старался предугадать в какой момент это может произойти.. От такого мультика парус стал мокрым и твёрдым и зубы мурены не царапали древко, доставляя удовольствие своим шушанием. Вдруг лодка перевернулась и он оказался в воде. Ноги рыбачки чуть не зажали ему голову и на миг он увидел что это не ноги а хвост и где-то возле этого хвоста находится небольшой плавничок и отверстие с икрой. Точно, солёная икра, которую нужно нежно высасывать. А парус в это время хохотал в воде находясь во власти у пасти мурены. Вспомнилось, что в руководстве по обращению с рыбами говорилось, что необходимо как можно мягче обращаться с плавничком и тогда рыба сама отдаст вам икру. Видимо морская вода повлияла на вкус плавника и он был чуть соленоватым, а мурена затрепетала, увлекая его за собой на глубину, облизывая парус и содрогаясь от удовольствия. Внезапно каритна сменилась и но снова оказался в знойной путыне, в которой по мимо холмов пристрастия, долины страсти и ущелья счастья, он явно разглядел оазис, зовущий Курта влагой и свежестью "Блендамет". "Вот это уже другое дело" - подумалось Курту. Оазис давал его набухшей горе просветления чувство влаги, расслабленность и лёгкое щекотание в районе кратера.

Второе извержение было более слабым. Оазис поглотил извергнувшуюся магму, даже не заметив этого, в процессе своего расцветания. Из озера потекло и влага норовила попасть Курту в вентиляционные отверстия. Может он и не обратил бы на это внимания, но какие-то щупальца осьминога обхватили его со всех сторон и начали высасывать из него жизненные силы. Затем он ощутил что огромный удав сдавливает его шею. Он собрал остаток своих сил и сбросил этого удава в пропасть...

- Ты зачем мне кайф обломал? - спрашивала лежащая на полу рыбачка, - У меня такое озарение наступило, а ты...

Это было первое, что он увидел, вырвавшись из пут удава и очутившись на кровати.

- Это я с удавом боролся, - ответил Курт, чувствуя как его просветление угасает.

- С каким удавом?

- Наверное с анакондой... Слушай, а давно я тут?

- Третий день купаешься.

Курт огляделся. Бассейна рядом не было. Только пустые бутылки, пачки из под папирос, засмоленная пластиковая бутылка с прожженной дыркой, да чулки-сеточка свисавшие с люстры, видимо в качестве абажура. Шторы были из плотного красного бархата и в качестве узора на них был изображен гордый профиль какого- то человека, смотрящего вниз, сельскохозяйственные инструменты и какая-то полустёртая надпись зовущая вперёд. Было непонятно - день это или уже ночь, лето на улице или уже зима.

- Может хочешь отдохнуть? - спросила Соня, - Закрывай глаза, отдыхай... А я тебя поглажу...

Засыпая, Курт чувствовал, как утюг нежно движется по его телу, разглаживая складки и морщины, погружая его в состояние постиранного белья. Он снова увидел солнце... берлогу... и под слоем снега - себя, спящего медведя.

Медведь 2004.