Горькое послевкусие мести

Месть ради мести… Кто сказал, что это глупо? Иногда это единственный способ не сойти с ума. Хотя последствия у таких поступков могут быть просто катастрофические.

Ранняя осень. В воздухе еще плавают обманчивые остатки уходящего лета. Пацаны возле остывающей воды храбрятся и периодически кто-нибудь, набравшись смелости, с отчаянным воплем кидается в реку. Плавает там не больше минуты и резво спешит на берег.

Осень. В нашем городе деревья желтеют очень рано. Парадокс – но уже в августе здесь есть желтые аллейки в парках. Не люблю желтый цвет. Цвет разлуки и грусти. И сейчас, глотая слезы, я иду по этой желтой аллейке, упрямо сжав губы, чтобы ни у кого не появилось желания пожалеть меня.

Тем событиям минуло уже много-много лет. Но я до сих пор помню этот злосчастный день, когда разозленная школьница Люба не пошла на занятия, а нагло смылась из дома, бросив на пороге, «Мама, буду вечером». А появилась только под утро.

Алекс был красив, хоть и оказался в итоге редким козлом. Но эта оценка пришла уже потом. В школьные годы как-то больше клюешь на внешность, а не на внутренний потенциал.

Наш роман был предопределен с первого взгляда. Иначе и быть не могло. Симпатичный молодой человек, твердо знающий, как положить девочку в постель, девушка, уже далеко не на теории знающая, откуда берутся дети, общий круг знакомых… Вполне достаточное количество слагаемых, чтобы все пошло по накатанной.

Он пригласил меня на одну «клевую вечеринку», и по его глазам было абсолютно понятно, что самым главным в этой вечеринке для него станет покорение меня. Для виду я немного побрыкалась, но потом «сдалась». Уже тогда я знала, что мужчина должен хоть чуть-чуть чувствовать себя победителем и покорителем. Иначе тебя не оценят. А так – всем хорошо. И молодой человек понимает, что не сразу же я к нему в постель побежала, и у меня есть слабые оправдания для очистки совести.

В юности у нас часто занижена планка чувствительности страха. Потом, оглядываясь назад, мы только удивленно прищелкиваем языком «Ай да я! ». Юность горда и беспечна. Не я первая это сказала. И Америку открывать я не собираюсь.

… Из магнитофона несется какая-то попсово-медленная чушь. Отключившись от всего на свете, я тихо покачиваюсь в такт музыке, обвив руками шею Алекса. Танцевать он не умеет. Топчется на месте, как слон. Впрочем, ладно. За идеальную фигуру и правильные черты лица уж этот недостаток как-нибудь мы сможем простить.

Он ищет губами мои губы. Лениво отвечаю на поцелуй. А он нетерпелив… Впрочем, я и не ожидала долгих прелюдий. Нам уже якобы случайно освободили маленькую комнатку, и он целенаправленно тащит меня по направлению к ней.

– Не спеши…

– Я хочу!

– Имей уважение к девушке. Не волнуйся ты, отдамся я тебе, не понятно, что ли?

И мы продолжаем танец. В какой-то момент я поднимаю глаза на его лицо – и понимаю, что лучше действительно пойти с ним в комнату, а то парня удар хватит.

Он раздевает меня быстро и жадно. Не особенно размениваясь на предварительные ласки, раздвигает мои ноги резко в меня входит. Я охаю.

– Давай, детка, давай, – хрипит он мне в ухо.

Шевелиться не хочется, но я вяло имитирую страсть. Экземпляр попался красивый, но, к сожалению, пока больше обеспокоенный собственным оргазмом, чем удовольствием противоположной стороны.

Алекс мрачно сопит, мне становится невыносимо скучно.

– Подожди минутку…

Я выбираюсь из-под него. Он озадаченно смотрит на меня, не понимая, чего я хочу. Невинно улыбаюсь ему.

– Извини, что-то мне перехотелось. Давай в другой раз.

Его глаза превращаются в две узкие щелки.

– Ты что, продинамить меня хочешь?!

– Нет, – я стараюсь, чтобы мой голос прозвучал как можно мягче. – Я просто перехотела.

– Слышь, ты, б…

Не оглядываясь, выхожу из комнаты, кое-как натянув на себя юбку и накинув кофточку. Бюстгальтер с трусиками и туфли все еще у меня в руках. Народ в соседней комнате встречает меня пьяным смехом и аплодисментами.

– Любка, не спеши одеваться, а то мало ли что!

– Точно, Люба, давай к нам!

Плюхаюсь на диван, хватаю рюмку водки и выпиваю ее, даже не поморщившись. Из дверей выходит взъерошенный и злой Алекс.

– Алекс, ты чего такой мрачный? – Приветствует его возвращение компания. – Любка, ты ему не дала, что ли?

Ответ Алекса заглушен пьяным смехом. Вечеринка продолжается, про нас быстро забывают, тем более, что в соседнюю комнату резво устремляется еще одна парочка. Дым коромыслом, водка льется рекой, я быстро хмелею и наверное, поэтому теряю бдительность.

Кто-то подливает мне в рюмку водки.

– Слушай, а может, не надо? – Спрашиваю я уже немного заплетающимся языком.

– Пей, пей… Все пьют – и ты давай.

– А если все полезут с крыши прыгать?

– Вот ты смешная, Любка…

Опрокидываю рюмку в рот – и белый туман перед глазами застилает от меня окружающий мир.

Все остальное я помню как в плохом кино. Кто-то заботливо ведет меня к тому же дивану, где полчаса назад я пыталась кувыркаться с Алексом. Меня раздевают. Слабо пытаюсь сопротивляться, но у меня ничего не выходит. Потом на меня наваливается тяжесть чьего-то тела… Некоторое время спустя я чувствую во рту чей-то член.

Наверное, все это продолжалось довольно долго, потому что домой я попала только часам к пяти утра. Как я умудрилась не свернуть шею на лестнице – ума не приложу. Автопилот включился, не иначе.

В школу на следующий день я, естественно, не пошла.

Часов в двенадцать меня поднял с кровати телефонный звонок.

– А… Алле! Ох…

– Любочка, привет! Это Наташа.

Наташа Крымова. Хорошая девочка, конечно, хоть и заучка редкая. Упорно набивается мне в подруги класса с пятого. Но не нравится мне она, и тут хоть ты тресни. Даже не знаю чем.

– Любочка, с тобой все в порядке?

– А? Что?

– Ты как себя чувствуешь?

– Спасибо, на букву «х», не подумай, что «хорошо».

– Ну… С тобой ничего не случилось?

В памяти всплывают кадры-обрывки из вчерашней оргии. Прислушиваюсь к своему организму. Организм хочет пить и проблеваться. Нормальные ощущения после нормальной пьянки. Никаких мыслей по поводу «Интересно, с кем это я вчера трахалась? » не приходит. Наверное же, с Алексом… Добился-таки своего, гаденыш. Ладно, это мы потом выясним. Сейчас бы водички холодной или пивка…

Ох, мое счастье, что мама на сутки ушла, а отец в командировке. А то еще с ними объясняться – на фиг, на фиг!

– Да нормально все со мной, только перебрала немного. А что случилось?

– Ну… Понимаешь… Тут мальчики… Ну…

Она мнется и мне, несмотря на похмельное состояние, становится ясно, что байки о вчерашнем вечере уже успели обрасти ненужными дополнениями и подробностями. Алекс же небось все и растрезвонил! До чего же я не люблю излишне трепливых парней! Ладно, там по ходу разберемся.

Бросаю взгляд на часы и вполголоса матерюсь. У меня через двадцать минут занятия по танцам, пропускать не хочется, но не в этом же состоянии… Тем более, видок у меня сейчас, наверное, еще тот…

– Ладно, Наташ! Не парься. Приду в школу – разберусь.

Все оказалось намного хуже, чем я думала. Со мной кувыркались по очереди Алекс, потом его дружок, Колян – редкостно мерзкий тип. А потом они притащили в комнату Вальку Заброднего. Валька был неплохой парнишка, хоть и излишне стеснительный. Видимо, вчера он с моей помощью расстался с невинностью. Хоть что-то хорошее сделала, честное слово… Беда была в том, что теперь эти два козла шантажировали Вальку, живо состряпав легенду, будто я собралась подавать на них в суд. Идиоты… Ладно, с Забродним как-нибудь разберемся. А вот эта парочка у меня еще попляшет.

– Че, есть просьба, подруга?

Обращаться за решением проблем к Гвоздю – это, конечно, не самый лучший вариант, но злость у меня превыше всего.

Гвоздь – огромный детина, держащий в страхе весь район. Но в свое время мой отец помог его семье, когда папик Гвоздя мотал очередной срок. С тех пор я пользуюсь определенными привилегиями. Но вот злоупотреблять ими – это, конечно, рискованно.

– Гвоздь, есть два козла, которым надо кое-что объяснить.

Он смотрит на меня и понимающе осклабляется. Ну действительно, в каких еще вопросах может обратиться за помощью беззащитная школьница.

– Давай подробности. Я не хочу потом, чтобы у меня неприятности были.

Тяжело вздыхаю и отвожу Гвоздя в сторону. Мне не хочется, чтобы эту историю слышала вся его банда. Стараюсь быть максимально краткой. Гвоздь с каждой моей фразой все больше мрачнеет.

– Ладно, разберемся.

– С меня причитается.

– Ага... Чем ты со мной рассчитываться будешь, дуреха?

Осень… Я иду по аллейке, засыпанной желтыми листьями. Именно здесь, вот под тем кленом, Гвоздь встретил Коляна, дружка Алекса. Я не знаю, о чем они тогда говорили. С Коляном я столкнулась только несколько месяцев спустя. Он уже был седой как лунь. Увидев меня, он вздрогнул и опрометью кинулся на другую сторону улицы, отчетливо прихрамывая на левую ногу. Подозреваю, что эта хромота осталась ему в наследство от Гвоздя. Впрочем, седина, наверное, тоже.

Алекс довольно быстро уехал из города. По слухам, которые до меня доходили, с ним обошлись гораздо серьезнее, чем с Коляном. Алекса спеленали и утащили в гостиницу «Звезда», известное место сходки городских геев. Уж как он там провел время, неизвестно, то по его торопливым сборам, подозреваю, что с ним там не церемонились.

Осень… Каждый год я прихожу на могилу к Вальке. Молодость иногда бывает не только беспечна, но и глупа. Лес рубят – щепки летят. Всю горечь этой пословицы я поняла именно тогда. Валька, наверное, так ничего и не смог понять. Просто сначала из города исчезает Алекс, потом неприятности начинаются у Коляна…

Видимо, Валька решил, что следующим на очереди будет он. Бог весть, что он подумал, зайдя к себе в подъезд, когда из темноты к нему двинулась темная фигура?

… Дворник Петр только и успел, что подхватить падающее тело. У Вальки оказалось слабое сердце.

– Да ты че, подруга?! Да гадом буду, не мы!

Гвоздь смотрит на меня растерянным взглядом. А я стою перед ним и реву как дура.

– Я же просила, не трогайте Валю… Не… Не…

Всхлипывания мешают мне нормально говорить.

Гвоздь разводит руками.

Где сейчас носит Алекса? Куда потерялся Колян? Вряд ли я когда-то найду ответы на эти вопросы. Но видимо, земля их еще носит.

А милого и стеснительного Вальки уже давно нет в живых. И виноватых тут не найти.

Так случилось, что год спустя у меня случился роман с двоюродным братцем Гвоздя – Гришей. Роман продлился недели три и благополучно завершился, когда Гриня неожиданно пришел ко мне и застал меня в объятьях другого мужчины. Наши одеяния, а вернее, полное отсутствие оных, говорили о том, что мы не на луну смотрели. Как там у древних римлян… Solus cum sola, in loco remoto, non cogitabuntur orare Pater noster. Гриня долго объяснялся с молодым человеком, потом они оба пришли к единодушному мнению, что «все бабы шлюхи» – и я радостно избавилась от внимания и одного, и второго ухажера.

Но перед тем как уйти, Гриня зло сказал мне:

– Гнида ты, Любка. Умеешь портить людям жизнь. Уж я-то знаю.

Видимо, он часто общался с Гвоздем. А уж что тот наговорить про меня успел – понятия не имею…