Опека молодняка

– Они уже трахаются вовсю!

– Ну и что?

– Нет, ну как ты не понимаешь! Им по четырнадцать лет, а они уже…

– Тю, ты в какое время живешь?

Наташа Боронина ходит из угла в угол, нервно размахивая рукой с зажженной сигаретой. Сигарета дымит и испускает на редкость противную вонь.

– Ната, ты бы лучше курить бросила. Это вреднее, чем здоровый секс.

– Какой он на х… здоровый! – Наташка матерится редко, но сейчас ее, видимо, прорвало. – Эта писюшка малолетняя совсем сдурела. Блин! Что я матери скажу?

– А мать когда приедет?

Наташка глубоко затягивается и стряхивает пепел прямо на ковер.

– Недели через две-три.

– Ну нормально, тогда уже мы будем знать, залетела Ритка или нет. А там, может, и говорить ничего не придется.

– Дура ты, Любка!

Наташа-Наташа, бедная моя правильная подружка… Хороший ты человечек, только слишком умный. И слишком правильный. А вот поди ж ты, какая злая шутка матери-природы: сестренка у тебя порочная насквозь. Девочка, которая в двенадцать лет уже интересовалась у меня значением слова «лесбиянка» и пытавшаяся спровоцировать на подобные забавы, явно не создана для целомудренной жизни.

Наташка зло вдавливает сигарету в пепельницу.

– Я иногда не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда издеваешься.

Ох, Наталья… Если б ты знала, насколько я сейчас серьезна!

Неделю назад Ритка выхватила меня возле своей школы и вцепилась в рукав мертвой хваткой.

– Люба, дело есть.

– Валяй.

– Нужна свободная хата. Сегодня.

Я окинула ее веселым взглядом.

– Ну, и кому ты решила подарить в итоге свою невинность?

– Никите.

– Одобряю твой выбор, дитя мое.

Вокруг Риты увивается квартет вечно возбужденных юнцов. Самый младший – это и есть Никита – учится с ней в одном классе, самый старший всего на год моложе меня. Впрочем, эта кандидатура уже ликвидирована. Буквально на днях я его затащила к себе и тщательно обработала. Парень что-то блеял и пытался отшутиться, ссылаясь на нездоровый интерес к нимфеткам, но путем несложных женских хитростей быстро был направлен на путь истинный. Трахался, кстати, он довольно неплохо. Возможно, потом Ритка устроит мне скромную сцену ревности, впрочем, от нее не убудет.

Я улыбнулась при воспоминании о своей активности в отношении этого дивного мужского экземпляра.

– Валера, мне надо с тобой поговорить насчет Ритки.

Валера икает и подозрительно смотрит на меня.

– Да не бойся ты, я не собираюсь тащить тебя в ментовку за домогательство к несовершеннолетним.

– Так ей четырнадцать уже, уголовный кодекс разрешает.

– Зато не разрешаю я. Балбес здоровый, а вдруг она по дурости втрескается в тебя?

– Ну…

– Не мычи! Сегодня вечером чтобы был у меня.

– А… А зачем?

Устало вздыхаю.

– Валера, ты правда такой идиот или просто прикидываешься?

Наш разговор о неправильности его устремлений занял не более семи минут. Оборвала я этот диалог быстро и конструктивно.

– Значит так, Валера. Ритку ты не трахаешь. Дите она еще, да и у нее без тебя поклонников хватает.

– Да я их как щенков расшвыряю!

– Не надо, Валера. Не надо. Предлагаю тебе полноценный обмен. Я, конечно, давно уже не девственница, но зато обещаю выполнить все фантазии.

Он смотрит на меня обалделым взглядом.

– ВСЕ?

Ох ты ж, мама родная… Мальчик, мальчик! Ну какие у тебя могут быть фантазии в таком возрасте? Привязать полотенцем к кровати? Вымазать медом и облизать? Трахнуть красивую бабу по полной программе? Это даже не фантазии, а так... Как говорится в старом пошлом анекдоте, «жалкое подобие левой руки». Если бы ты знал, что мы вытворяли с Гариком-Летчиком, ты бы забыл о существовании такого жанра, как порнофильм. Гарик, конечно, псих, но псих талантливый. Так, как он умеет завести бабу, могут немногие.

– Валера, запомни раз и навсегда: для любовников нет ничего запрещенного, если только их секс доставляет удовольствия ОБЕИМ сторонам. Усвоил?

Он ошарашено кивает.

– Все, свободен. Жду тебя сегодня вечером в своей постели. Увижу возле Ритки – откушу то, чем ты меня собираешься ублажать.

Как я и предполагала, никаких особых фантазий у Валеры не оказалось. Я долго потешалась над тем, как он пытался объяснить эзоповым языком, что хотел бы попробовать анальный секс. Там были такие речевые обороты…

В итоге юноша ушел полностью довольный собой и мной. Я, впрочем, тоже не осталась обиженной.

А вот Никита мне нравился. Очень красивый мальчик из хорошей семьи, в которой даже завтракают, наверное, с салфеткой за воротником, а водку пьют исключительно из второго стекла. Умный, неторопливый, знающий себе цену. Он, скорее всего, тоже еще девственник, но, возможно, так даже будет лучше. Я не уверена, что у них с Ритой получится что-то надолго, но в любом случае для нее это оптимальный вариант начала половой жизни.

А уж если быть совсем честной, то через Ритку я хотела подобраться к перевоспитанию Натальи. Нет, я, конечно, все понимаю: мораль, семья, папина любимица, отличница и спортсменка – такие девушки умеют ценить себя и хранить верность. Только Наталья хранила ее неизвестно кому. Молодые люди долго с ней не задерживались, потому что уже где-то через пару недель начинали намекать на интимные отношения, а у Натальи в такие моменты врубался на полную мощность гормон агрессии. Рекорд встреч с ней поставил какой-то Вася, на редкость меланхоличный и задумчивый человек. Их роман продлился целую осень – с начала сентября по конец декабря. В конце концов, даже Вася не выдержал и попытался объяснить Наташке, что и его терпению пришел конец.

Наталья устроила истерику и выгнала его с пожеланием больше никогда не встречать на своем правильном пути. Вася гордо удалился и уже через месяц вовсю радостно трахал какую-то школьницу, не обремененную вопросами морали.

К Наталье с душеспасительными беседами я подкатывалась неоднократно. Все-таки, в двадцать четыре года оставаться девственницей – это явный перебор. Наташка отмахивалась от меня, как от назойливой мухи.

– Люба, ну я не могу как ты…

– А что «как я»?

– Да ты ж с мужиками жить начала вообще в неприличном возрасте.

– И кому от этого плохо?

Вот странно: всех своих подруг, ведущих, по моему скромному мнению, не такой уж бурный образ жизни, Наталья порицает. А меня любит, несмотря на то, что ей известна значительная часть моих похождений. Где логика – непонятно.

– Ну, не хочу я быть такой – и все!

– Красивой, уверенной в себе, интересной?

– Тьфу на тебя, Любка!

М-даа… Тяжелый человек Наталья. Но ничего, будем штурмовать и эту крепость.

Рита и Никита появились у меня в квартире ровно в семнадцать ноль-ноль. Хоть часы сверяй.

– Уважаю пунктуальность, – хмыкнула я.

Оба они стояли на пороге и откровенно мялись.

– Ладно, дети, даю вам на все про все два часа. Этого более чем достаточно, поверьте испорченной женщине. Я буду в квартире напротив. Как только закончите и приведете себя в порядок, брякните вот по этому номеру, – я кинула на диван листок, выдранный из блокнота. – Желаю удачи.

И захлопнула за собой дверь.

Напротив меня жил Тамерлан. Уж как было его настоящее имя, понятия не имею. Звезды сложились таким образом, что именно вчера у нас состоялся судьбоносный разговор.

Я стояла возле подъезда с полными сумками и отдувалась, моля высшие силы о том, чтобы у нас в доме не отключили свет. В противном случае мне бы пришлось с двумя баулами топать к себе на седьмой этаж.

– Неправильно все это…

Я резко обернулась. Позади меня, скрестив руки на груди, стоял Тамерлан, разглядывая меня узкими темными глазами.

– Что неправильно?

– Что ты сама носишь свои сумки.

– А чьи сумки я должна таскать? – Тут же огрызнулась я.

– Э-э… – Тамерлан прищелкнул языком и подхватил мои баулы. – Не так своих поклонников воспитываешь.

И он легким шагом начал подниматься по лестнице. Под майкой отчетливо перекатывались мышцы. А несет он сумари мои как пушинку, даже и не скажешь, что там килограмм по пятнадцать в каждой.

К Тамерлану я испытывала довольно странные чувства. Вообще, азиаты – народ особый, там фиг поймешь, какие эмоции они испытывают, по лицу не определишь. А глядя на его руки, испещренные шрамами, как-то не верилось в спокойное прошлое этого человека.

Он появился в нашем доме полгода назад. Ремонт у себя не делал, жил тихо и незаметно. Да и видела я его, только если уходила из дома рано. В шесть утра он, бодрый и свежий, уже ожидал под подъездом какую-то машину. Видимо, доставлявшую его на работу. Хотя где и кем он работал – понятия не имею.

Тамерлан донес мои сумки до двери и осторожно поставил их у порога.

– Ну, спасибо, помог слабой женщине.

Он посмотрел на меня и усмехнулся.

– Был бы я помоложе, ох, как бы занялся твоим перевоспитанием, а?

Напугал, дедушка… У меня были мужчины разных возрастов.

– А сколько тебе?

– Сорок девять.

Однако неплохо сохранился мужик. Я думала где-то чуть больше тридцати пяти.

– А может, я и не откажусь от перевоспитания?

Он с любопытством посмотрел на меня и хмыкнул.

– Так поторопись. Я через два дня уезжаю.

– Куда?

– Далеко. В Сибирь. Насовсем. Не нравится мне ваш город. Суеты тут много.

Я приподнялась на цыпочках и легко коснулась губами его щеки.

– Ну, не такой уж и плохой, наш город. Все-таки, здесь тоже есть свои достоинства. Завтра, если захочешь, мы их обсудим.

Лукаво подмигнула ему и закрыла за собой дверь.

И вот теперь, стоя у его двери, я мучительно соображала, какая же нелегкая потянула меня за язык. Нет, Тамерлан, если смотреть объективно – довольно привлекательный мужчина. Высокий, мускулистый, глаза черные, как уголь… Но, согласитесь, прожить с человеком полгода на одной лестничной клетке, а потом ни с того ни с сего прыгать к нему в постель… Может, он на мне опробовал какую-то свою азиатскую магию, мне не ведомую?

Дверь открылась после третьего звонка.

– Извини, я на балконе был, не слышал. Проходи.

Я зашла в его квартиру. Никаких следов того, что человек готовится к отъезду. Обычно в таких домах все верх дном, по углам стоят бесчисленные мешки, со стен свисают оторванные обои и вообще вся обстановка наталкивает на мысли о погроме. У Тамерлана в его однокомнатной квартире на полу лежала огромная тахта, в углу стояла пара сумок. Чисто в комнате было как в больнице.

– Спартанская у тебя обстановка.

Он пожал плечами.

– Я привык переезжать. Много не надо. Одежда и книги. Не люблю обрастать барахлом.

– И женщинами.

– Э-э, – задумчиво протянул он. – Тут не все так просто. Я один раз был женат, один раз развелся. С меня хватило.

Я положила ему руки на плечи и крепко поцеловала в губы.

– Но это же не значит, что тебе совсем безразличны женщины?

Он бережно раздел меня. Кто бы мог подумать, что такой суровый на вид человек может оказаться таким нежным? Я закрываю глаза – и теряюсь в его мускулистых руках. Я нахожусь сразу в двух измерениях: здесь, на тахте, под сильными и умелыми руками Тамерлана, и одновременно – в квартире напротив, где Никита, наверное, давно уже раздел Ритку.

Горячий огонь желания и страсти свивает наши тела в единое целое. Я закусила губу, чтобы не заорать от восторга прямо тут же – и не сдержалась.

– О даааа….

Движения Тамерлана становятся все быстрее, я чувствую, что сейчас, вот сейчас все произойдет….

.. И там, в квартире напротив, два молодых, бесстыже нагих тела тоже повторяют за нами этот восхитительный танец безумия и порока….

– Люба, Люба, ну как ты могла…

Наталья, растерянная, стоит напротив меня, губы у нее трясутся, в глазах – слезы.

– Значит это ты.. Ты…

А кто же еще. Наташа? Кто же еще? Да, это я открыла дверь твоей сестре и ее любовнику. Это я потом долго разговаривала с Риткой, делясь простыми женскими истинами. Рита, улыбающаяся и счастливая, в порыве благодарности не только постирала простыню с пятнами крови, но и прибралась у меня в квартире.

– Наташа, как ты не понимаешь?! Это же жизнь! Это самые прекрасные ее мгновения.

– Люба, как ты могла?

– Ты все поймешь, Наталья. Ты очень скоро все поймешь. Поверь мне.

И я веду ее пить шампанское в центральный ресторан, и там мы напиваемся до неприличия, а в итоге Наталья исчезает куда-то под руку с каким-то кавалером, а я еще долго сижу за столиком, потягивая сок и огрызаясь на разные мужские предложения.

А в глазах у меня все еще стоит лицо Тамерлана. Счастливое и благодарное.

– Спасибо, Люба. Мне будет что вспомнить хорошего об этом городе.