Сумасшедший вечер

Прочитав этот небольшой рассказик, кто-то мне сказал, что это порнуха... Задумывался, он, впрочем, как нечто иное. Но решать Вам...

- Почему? Я знаю, ты не любишь этот вопрос. Никто из вас его не любит. Но, чёрт возьми, как же иногда хочется ЗНАТЬ!

- А сама-то?

- Что? Я ведь не говорила «нет». Почему-то объяснять приходится обычно «нет», а «да» и так сходит…

- То есть ты можешь?

- Конечно, могу! И не просто могу, а буду. Для меня иногда становятся абсолютно не нужны и не важны.

- И что?

- А не боишься?

Он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Было что-то необычное в этой её улыбке - немного игривой, немного порочной и совсем не послушной. Что-то, выходящее за рамки всех норм, которые она только что отвергла со столь удивительной лёгкостью.

- Хорошо.

Она встала с земли, немного отошла от обрыва, на котором они сидели, и направилась в сторону заходящего солнца, на ходу расстёгивая пуговицы на блузке. Он посмотрел ей вслед и ухмыльнулся. «Раздеться? И только? »

- Нет, не только. И не просто. Но одежда - это тоже налёт цивилизации, тоже подчинение этим проклятым нормам.

- Откуда ты узнала, что я подумал?

- Что, уже боишься?

- Нет! - он привык принимать вызовы.

- Вот и прекрасно. - Она была уже обнажена и возвращалась к нему.

- Ты прекрасна.

- Не надо пошлых комплиментов. - Её руки теперь скользили по его плечам и спине, её губы целовали его шею.

- Слушай, заняться любовью мы могли бы и в более интимном и удобном месте.

Она засмеялась. Почему-то её смех был ему не очень приятен. Но он не мог позволить себе бояться её.

- Наивный! Не спорю, секс - неплохой способ открыть в себе свою истинную природу. Но нет, не сейчас. Но мы ведь договорились, что я буду делать всё, что мне захочется, правда? Абсолютно всё… вот я и делаю. А ты боязливо отказался отречься от призрачной определённости правил! Извини, я не имею права осуждать тебя за это. Но тебя угораздило влюбиться в сумасшедшую, и ты согласился принять её всю. Что ж, попытайся!

Её руки оставили его тело - он не двинулся, с лёгким томлением, но послушно позволив её тёплому телу оторваться от него. Её губы подарили ещё один поцелуй его волосам, а глаза с ещё более разгоревшимся незнакомым ему огоньком - дьявольским, сумасшедшим, неземным? - взглянули на него чуть насмешливо.

Она снова повернулась лицом к закату и приподняла руками свои длинные волосы, как будто потягиваясь. Он знал, что ей прекрасно известно, что его неимоверно возбуждает этот жест, - а сейчас плавные линии её тела («Оно совершенно! ») ещё и освещались лучами тёплого летнего солнца в наступающих сумерках - но не позволил себе того, чего ему так хотелось: встать, подойти, обнять… Нет, посмотрим, что будет дальше…

Она начала двигаться. Сначала почти незаметно, потом всё быстрее и изощрённее, подчиняясь своему неведомому внутреннему ритму. Она танцевала долго и чувственно, изгибаясь, лаская себя, улыбаясь всё той же странноватой улыбкой… В лучах почти зашедшего за фиолетово-алый горизонт солнца перед его глазами мелькали то длинные рыжеватые локоны, то насмешливые глаза, то неприкрытые участки её тела, которые он так любил целовать… Он хотел её безумно - так, как не хотел ещё никогда, но из чистого принципа заставлял себя только смотреть. Ведь не смотреть он уже не мог… «И знает ведь, чертовка! »

Она была не его. Только ли сейчас, или уже - этого он знать не мог. Она была её, мира, заката, природы, танца, приближающейся ночи - но не его. Он не знал, почему, и не знал, можно ли это изменить. Но он не хотел её терять.

Внезапно она остановилась, томным движением откинула с лица растрепавшиеся пряди и взглянула на небо, на котором зажигались первые звёзды. Её чуть влажное после танца тело слегка блестело в последних отблесках заката.

- Замёрзнешь. Оденься. - Чёрта с два он этого хотел, но всё же…

Она засмеялась звонким хрустальным смехом и заглянула ему в глаза. Это были не её глаза. Это были глаза либо бога, либо дьявола, либо зверя. Он первым отвёл взгляд.

Он боялся её.

- Прости, - это снова был её голос, к нему снова прижималось её тело, на него чуть виновато смотрели её глаза… - Я больше не буду...

В её словах была нотка печали...