Эротическая Азия. Эротические рассказы

1. Корея. Стакан риса для госпожи Хонк

Для прошлого времени не жаль,

как не жаль, одуревших от скуки

по настоящему, мыслей…

смотри-смотри, как однородно

текущая жизнь превращается в муку…

Рисовая лавка была открыта всегда. Когда бы ни приходила сюда Госпожа Хонк, маленький и худощавый старик Ви Монг мешал огромным половником кипящий рис или длинной палкой вращал воду в котле.

Он всегда быстро улыбался, увидев посетителя, запрокидывал голову назад и об-ращался с приветствием к вошедшему.

- Госпожа Хонк, вы сегодня поздно.

- Задержалась на работе.

- Вы работаете очень много, нужно давать себе отдохнуть.

- Мне лапши, полный стакан, - она подала ему большой стакан с крышкой и поправила воротник.

Даже к походу в рисовую лавку Госпожа Хонк готовилась основательно. Она вы-бирала платье, гладила стоячий воротник-фрэнч, полностью закрывавший ее шею, спица-ми укладывала недлинные волосы и черным карандашом подводила небесные глаза.

Соседи недоумевали, девушки завидовали и шушукались, как только она проходи-ла мимо. Никто никогда не видел ее неопрятной.

Послышалось дребезжание колокольчиков – это открылась дверь в лавку.

- Господин Кун, давно вас не было видно.

- Да… я немножко приболел.

- Попробуйте, сегодня чудесная лапша получилась, сразу поправитесь.

- Нет, мне, пожалуйста, стакан риса.

Госпожа Хонк обернулась и увидела его растерянные глаза. Он подошел к ней ближе, подал пустой стакан Ви Монгу. Почувствовал знакомый запах ее духов, который осел в его памяти еще давно, почувствовал ее волнение, задержался на мгновенье, заво-роженный, одурманенный. А она медленно провела дрожащей рукой по столу, коснулась бесцветных перил и быстро повернулась.

- Мне нужно вам что-то сказать, - шепотом, словно прячась, проговорила она, когда Ми Вонг вышел на кухню.

- Это всё…

Снова раздался звон колокольчиков.

- Господин Хонк, как вы давно нас не посещали, - закричал вернувшийся Ми Вонг, - по-купки делает только ваша жена.

- Все в последнее время за меня делает моя жена, - засмеялся Господин Хонк, - О, и вы тут Господин Кун? Как я рад. Вам моя жена еще не сказала?

- О чем?

- Мы переезжаем в Сингапур. Уже уложили вещи.

- Правда?... – потерянный Господин Кун стоял на месте, вцепившись в перила.

- Всё как нельзя лучше складывается, мне предложили отличную работу…

Она видела, как его пальцы сжали перила, как вздулись вены на его руке, как его лицо напряглось и глаза раскрылись широко. Ей казалось, что он не дышит.

- Господин Кун! Вы когда-нибудь бывали в Сингапуре? – охрипшим голосом проговорила она, испугавшись, желая привести его в чувства.

- Господин Кун! Что с вами? Вам плохо?

- Нет, нет, все в порядке, - он пальцы разжал и тихо выдохнул, опустил глаза и что-то прошептал, посмотрел на нее.

Во всеобщем молчании послышался голос радио, под тихую музыку пели неиз-вестную песню:

Немая любовь кричит в последний раз,

Рвется наружу, боится сказать.

Легким движением дрожащей руки

Закрой тайны прошедших времен и тоски.

Закрой ставни намертво, не открывай,

Не слушай сердце свое, не скучай

По прошлой любви и по прошлым обидам,

Все это чуждо, все это постыдно.

Но если заглянешь в прошлые сны,

Увидишь пожелтевшие во времени дни,

Захочешь вернуть все, захочешь любви!

В расплывшихся днях?...

В мертвых мечтах?...

Долгое молчание, звуки радио растворяются в тишине, кто-то пожимает ему руку, что-то неслышно говорит, кто-то смотрит на него испуганно, что-то творится вокруг. Ти-хая блажь окутывает, заполняет изнутри и медленно растекается по телу, белая пелена за-крывает глаза и легкая дрожь собирается на кончиках пальцев.

Дребезжание колокольчиков возвращает его в чувства. Женский силуэт проплывает

и, кажется, она оглядывается назад.

- Господин Кун, ваш рис. Эх, жалко, такие хорошие люди, почему все уезжают из Гонк-Конга?

Он остался один здесь с чашкой риса, в последний раз увидел ее, ушедшую, оставившую вместо себя только пустоту и знакомый запах духов, который растворился через несколь-ко секунд.

Он упал на колени.

- Господин Кун!

Как жаль, что расставаться пришлось в такой суматохе и в этой рисовой лавке…

2. Япония. Эротический Евангелион

Это секунда, мгновение перед рассветом, когда ночь отпускает небо и тени тихо летят по земле – наступает полумгла. Тикиро этого не видит – она сидит на мокрой зеленой траве и рассматривает ушибленную коленку.

Уходящий день был для нее удачным. Ева-1 под ее управлением расквиталась с четырьмя белыми стальными лебедями, вспоров каждому брюхо, пролив в лесу литры крови. Красными сгустками она до сих пор стекала с веток, а листья избавятся от нее только осенью, когда спадут с деревьев и ветер разотрет их в пыль.

Тикиро не замечала светлеющего неба и раскрывающихся цветов. Это было не важно, важна была война вокруг, важна ее сила и ушибленная коленка, которая могла эту силу предать. Может быть, Тикиро и не помнила, что ей всего пятнадцать лет, не помнила первых своих поцелуев и игр, а только белеющую сталь, запах новой краски и врагов в огромных роботах.

Нет, коленка почти не болит. Тикиро встала и побрела по тропинке к остановке. Ждать пришлось недолго – трамвай подошел быстро.

Он плыл по рельсам ровно и бесшумно, вода сглаживала поверхность и вода приглушала звуки. В вагоне кроме нее был лишь молодой парень, он сидел напротив и рассматривал девушку пристально и, может быть, нагло.

- Тикиро Камузаму? - наконец спросил он.

- А тебе что за интерес?! – девушка строго посмотрела на него и отвернулась к окну. После непродолжительной паузы она услышала шаги сзади. Тот присел рядом и почувствовалось его дыхание.

- Ты вчера ведь расправилась с четырьмя Белыми Суанами? Хотя врят ли… такая маленькая девочка не смогла бы убить этих монстров.

Тикиро повернулась к нему, в глазах ее читалась незаслуженная детская обида, а он смотрел с ухмылкой.

- Конечно же это я! И я не маленькая, - потом, видимо, поняв его уловку, она уже спокойно, полуотвернувшись, добавила: вот такие вот маленькие девочки и защищают нашу территорию, а взрослые парни лишь прячутся за их юбками.

Она ждала реакции его, но смотрела в окно, ее правое плечико немного поджалось, а правая нога пододвинулась ближе к телу, словно боясь удара. Но лицо было невозмутимо. Он же просто смотрел на нее, ничего не говоря, немного усмехаясь. Теряя терпение, Тикиро, время от времени косила глаза в его сторону, но, натыкаясь на пристальный взгляд, снова обращала свой взгляд в окно.

Наконец, она вздрогнула и моментально побледнела, по коже пронеслись мурашки – парень коснулся рукой ее ножки. Он гладил сначала ее ступни, с которых слетели сандалии, потом поглаживал тонкие лодыжки, и вот его рука уже сминала короткую ее юбку. Все это он делал не настолько быстро, чтобы она не успела среагировать. Но Тикиро в оцепенении вся напряглась и не сделала ни одного движения против, все также смотря в окно.

Она обернулась к нему лишь, когда он просунул свою руку под юбку, пытаясь снять трусики, а телом прижался к ней, он покрыл поцелуями шею, дрожащий подбородок и впился в онемевшие губы. Откинулась назад, руками вцепившись в его широкие плечи.

Она так и не ответила на поцелуй, раззадоренный ее покорностью и молодостью, дрожью ее и тайным вожделением, он резво снял с нее блузку и предался любовным играм.

Позже она не издавала стонов, но он слышал ее учащенное до предела дыхание и чувствовал бешенное биение ее сердца. Похоже, она так и не поняла момента, когда они слились вместе, будто погруженная в эту страсть и забывшая обо всем, она отдавала свое тело сильному ублажающему ее человеку.

Очнулась, когда он поцеловал ее мочку уха, и что-то сказал нежно и заботливо. Потом уже прозвучало:

- Я надеюсь на встречу.

И он скрылся за закрывающимися дверьми.

Тикиро пропустила три остановки, она только успела натянуть на себя блузку и юбку, выскочила на станции и побежала в лабораторию.

Сегодня Тикиро Камузаму награждали в колонном дворце, она поднялась на трибуну, произнесла проникновенную речь и, получив аплодисменты и восторженные взгляды, удалилась в свою комнату, где вспоминала этот счастливый день, когда она впервые почувствовала себя не защитницей мира и свободы, а любимой и беззащитной.