Ария из оперы. Исполнение на бис. Отрывок из романчика

"На Балу, и на пиру, и на охоте"

МАРКО (Марк Картахена)

С утра так и напевается – «на балу, и на пиру, и на охоте…»

Стою на кухне без ничего, курю, и напеваю ни с того, ни с сего известную арию.

К чему бы? А, впрочем, понятно… Подсознательный процесс.

У моего бортового компьютера в программе, видимо, системный глюк. Путает причины и следствия.

Из ванны выходит Надя, вся разгоряченная водой, замотанная в розовое банное полотенце. Окинув меня затуманенным взглядом, подходит к зеркалу в прихожей, и внимательно и долго смотрит на свое обворожительное отражение.

- Что это было? - спрашивает она, и улыбается, проводя пальчиками под нижними веками, массируя их.

- Где? – спрашиваю я.

Я выбрасываю сигарету и подхожу к ней сзади.

Прижимаюсь к влажному полотенцу, ощущая сквозь него упругость тела. Теперь мы через зеркало смотрим друг другу в глаза.

Я целую в ее в шею, а потом чуть ниже, в точку, где шея плавно переходит в плечо. В самую чувствительную, кошачью точку. И слегка прикусывая ее зубами.

Она вздрагивает и ежится от сладкого поцелуя. И трется шеей о мои губы – еще!

А я развязываю легкий узел, распахиваю ее полотенце, и оно падает на пол, нам под ноги. Я чувствуют, как разгорячена и набухла ее грудь. Она как бы сама вплывает мне в ладони.

По рукам начинают бегают электрические разряды – когда я нежно опускаю руки вниз, к бедрам, а потом, еле касаясь, провожу руками по крутой попке.

- Опоздаем…, - говорит она, а сама наклоняется вперед, прогибается каким-то волшебным, возбуждающим образом, и почти дотрагиваясь до своего отражения губами.

– Что же это было, а?

- Это было…это было,… - говорю я шепотом, и плавно, медленно и осторожно погружаюсь в ее упругие, горячие и влажные глубины, удерживая ее за нежную попку.- Вот, что это было...

Правда, это лучшее, что бывает в жизни, мелькает у меня в голове. С полной потерей ориентации во времени и пространстве.

- На балу, и на пиру, и на охоте…, - еле слышно напеваю я, почти про себя, плавно и медленно двигаясь. Пока Надя губами не утыкается себе в предплечье – чтобы приглушить легкие стоны.

И в зеркале чудесным образом отражаемся мы, и я едва удерживаюсь, чтобы тут же не кончить - от такой волнующей картины.

…А диктор по телевизору, работающему на кухне, что-то вещает о курсе национальной валюты и президентских шутках. Очень смешных, как он утверждает.

Половина седьмого утра: с грохотом утреннего, давно ожидаемого - в эту жару - ливня за окнами, и с телевизионными новостями.

В огромном городе, уже почти проснувшемся, готовящемся к новому трудовому дню…

***

«На балу, и на пиру, и на охоте…» - все еще вертится в голове.

- Ваши донкихотские замашки… - заметил вчера вечером мой начальник. И разразился, как летняя гроза - бестолково.

Тяжело его остановить. А когда он в пафосный раж входит - так просто невозможно. Приходится слушать о том, что я не понимаю стратегию компании, что слишком мягок, что обсуждаю его распоряжения, и даже не выполняю их - противлюсь естественному ходу вещей по укреплению профессионального состава менеджеров.

Ну и так далее…

Единственное, чего я не понял, это про донкихотство. Уж к кому к кому, а ко мне это вряд ли применимо. Не худой я, и ростом не под два метра, а на голове у меня вовсе не медный рыцарский таз, зато порядочная, полированная, много повидавшая лысина.

Росинант давно со скуки в жаркие края подался, поближе к морю, а Санчо Панса давным давно в игорном бизнесе процветает.

А его осел – у входа в казино, вместо швейцара, в ливрее, травку щиплет. Зеленую.

Такие вот дела, дорогой ты наш обезьяний царек.

А то, что я против новой волны увольнений – чисто прагматическое. Зачем кормить конкурентов нашими профессионалами?

Все-таки, думаю, Дарвин был прав. От обезьян мы все произошли. А потерянное звено – вот оно, передо мной, в лице начальника. Очень похоже. И внешне, и главное - по сути. Самое обычное, потерянное антропологами промежуточное звено между обезьяной и человеком. Все признаки обезьяны в наличии, но уже на двух ногах почти твердо ходить начало. Когда трезвое. Это самое потерянное звено.

И копалку с рубилом, да и прочие инструменты - вроде компьютера - для добывания пищи использовать научилось.

Еще какие-нибудь несколько тысяч лет, и мыслить начнет. Пусть даже и примитивно.

Хорошо бы ему себя увидеть со стороны. Насколько он умен и хорош. И тактически, и стратегически. А главное – практически насколько хорош. Когда такие странные распоры издает, а потом их исполнения требует.

Увы, не всем дано – на себя со стороны посмотреть. Не у всех это внутреннее зеркало присутствует. Далеко не у всех. А многих из тех, у кого присутствует – кривое оно. Любит достоинства подчеркивать, и недостатки прятать. Полированное, без излишней кривизны зеркало – все же, удел избранных.

Впрочем, что толку обсуждать начальника – это ведь как папу с мамой обсуждать. Бог-учредитель дал. Бог, может быть, и возьмет. Кого-нибудь из нас – либо его, либо меня.

Правда, есть такое ощущение, что меня скорее заберет отсюда. И, как съеденную шахматную пешку, поставит за доску. Рядом со своей немытой кофейной одноразовой чашечкой. На выброс.

Засиделся я что-то тут явно. Окислился. Слишком уж прогнулся, а зачем – не очень понятно.

***

В отдел зашла Надя, наш новый финансовый менеджер, правая рука начальника. Уже два месяца она наводит в конторе порядок. Рука у нее крутая. Жалости не знающая.

Поскольку у меня с аналитикой плохо, я всегда преклоняюсь перед людьми, у которых с аналитикой не просто хорошо, а даже отлично.

Вот Надя – из таких, умеющих работать с цифирью и фактами.

Элегантная упругая попка у нее – и даже просто на взгляд. Так и напрашивается на поцелуи и ласки – это я приметил уже в первые дни ее появления в конторе.

Губки пухлые, а над верхней – какая прелесть! - над уголком рта, мягкая нежная родинка. Тоже - требующая медленных, вдумчивых поцелуев.

Когда она в своей мини-юбке садится, и закидывает ногу на ногу, я просто не знаю, куда спрятать свой неприличный взгляд. Так и ползущий по ее бедрам. А потом – вверх…

Да, а блузка у нее расстегнута ровно на одну пуговицу ниже, чем это требуется. От простого финансового аналитика.

Куда бечь прикажете?

Нет, безо всяких сомнений, умеет она грамотно работать с финансовой отчетностью.

А главное, кажется, ей самой эта работа очень нравится.

Кондиционер в офисе шумит на всю катушку, но, видимо, кто-то ошибся, и он работает на обогрев. Ощущение, будто ты – одетый в шубу, - находишься в сауне.

Явно – перебор с этим кондиционером, слишком много адреналина в кровь выбрасывает. Надо позвать кого-нибудь знающего, чтобы наладил разладившуюся машинку. Ужасный перебор с гормонами ощущается.

- Кое-что обсудить хотела, - говорит Надя. Пересаживается без приглашения на стул возле моего стола, и довольно интимно кладет локоть на угол стола.

***

Странно, все-таки, ведет себя в последнее время мой небесный ангел. Подсовывает мне такие вот искушения, и толкает на нарушение самим же установленных правил. А вдобавок - портит кондиционеры. Зачем – не совсем понятно.

Я же не герой – себе пальцы отрубать. В святые схимники не готовлюсь, и даже не помышляю об этом. В конце концов, это даже просто вредно для здоровья – схимничать, и акридами питаться. Акриды – они, наверное, ужасны на вкус, и последние зубы о них обломать можно.

Не говоря уже обо всем остальном. Что и без акридов отвалиться может. От чрезмерного подавления.

А в ангела моего – будто черт вселился.

***

Вообще, если посмотреть внимательнее, что-то там у них, наверху, у ангелов, с менеджментом не в порядке.

С одной стороны, их самый верхний шеф декларирует: плодитесь, размножайтесь. С другой стороны, от него же приказы – ни-ни, и в мыслях не держите! – и ногами топает. Только в рамках законного брака, и то не всегда. А в коротких промежутках между их не очень понятными праздниками.

То ли их главный сам про свои же приказы забывает – в связи со склерозом. То ли эти приказы таким вот образом до исполнителей доводятся. В подцензурном, так сказать, виде. С купюрами и извращениями от исполнителей. Вроде моего ангела.

А еще говорят – их шеф всесильный.

Какой же всесильный, если даже со своими подчиненными справиться толком не может? Или – с самим собой? Или – с собой и с исполнителями одновременно?

Что же это за управление такое? Явно тут какое-то противоречие. Хотя, возможно, чисто теологического свойства.

***

И тоска вот почему-то у меня на сердце. Несмотря на жару – она тяжелая и холодная, как свернувшийся, накормленный мелкими пушистыми кроликами питон. К чему эта тоска тут поселилась? Другого места не нашла?

- Что, Наденька, обсуждать будем? – говорю я, и изображаю глубокое, и вполне идиотическое внимание. Маскировочное.

Это – лучший способ сбить с толку. Притвориться идиотом, внимать каждому слову, и даже, будто эхо, повторять некоторые, особо умные мысли собеседника вслух. Словно хочешь их еще посмаковать. И до конца своих дней запомнить. Эхолалией этот эффект называется. В психиатрии.

Очень это собеседника с толку сбивает… Попробуй-ка с таким идиотом, поругайся, который за тобой твои умные мыслит талдычит!…

Захочешь даже сильно – и не выйдет. Вот, попробуй только!…

Еще очень хорошая и сильная штука, все лучшее - выдавать за изобретение твоего визави.

Типа – все просто в восторге, Наденька, от вашего подхода к данному вопросу. Особенно – я. Среди всех с наибольшим восторгом живу.

И даже – больше всех остальных - в ужасном восторге пребываю.

Это же вы, если не ошибаюсь, ввели в нашей компании железное правило: дважды два равно четыре. Просто - и понятно. Не три, не пять и даже не восемь, а ровно четыре!

Преклоняюсь, и повинуюсь! За два месяца вашей работы с нами. глупыми – какой прогресс и гармонияв компании воцарились!

И так это все подбрасывать надо - будто невзначай, между делом… Как само собой разумеющееся. С коровьим взглядом.

Хотя близко коровам я никогда еще в жизни не подходил. Побаиваюсь я их – в силу размеров.

Так что мой коровий взгляд - личное изобретение.

***

В общем, сегодня работаю полным идиотом. Слушаю Надины замечания по проекту, и утихомириваю разбушевавшуюся гормональную стихию.

- Хотите кофе? - спрашиваю я на самом пикантном месте Надиных рассуждений о моей финансовой неполноценности. И невзначай кладу свою руку на ее, постукивающую по моему столу. В такт ее высокоумным рассуждениям о том, что вся наша отчетность несколько неправильно построена. И дважды два – всегда четыре. А не шесть – как у нас. И не три - как у них.

– Сейчас приготовлю, ладно?

- Какой кофе, - не сразу соображает Надя, - даже порозовевшая от моего спектакля двух актеров, и еще оттого, что никак не может сосредоточиться на моих отвратительных профессиональных качествах. – Ах, кофе… Да, я бы выпила кофе. Надо немного прерваться…

- Видите, как вкусно пахнет, - говорю я, стоя к ней спиной и звякая стеклянной колбой кофейной машины. Спиной я чувствую, как она изучает мою фигуру.

Тут мне стыдиться особенно нечего, со спины если. Моя спортивная юность придает мне уверенности, плечи у меня не покатые, а довольно широкие – при достаточном росте. Не стоит лишь надолго поворачиваться в профиль. Или же, стоит почаще втягивать наметившийся живот. И дыханием, и ремнем.

- Это амаретто, - говорю я, - итальянский, пусть даже и у нас расфасованный, в Бубуевске. Все-таки, немного амаретто, думаю, туда попало. Того, что осталось от украденного бубуевскими йогами. Провинция, черт подери, Италия… Зачем-то настоящий амаретто сюда гонят, бубуевских халявщиков кормят. Могли бы больше шелухи спокойно класть.

- А вы очень скептично настроены по отношению к российскому производителю, - говорит Надя.

- Да, давно здесь живу. Порядки хорошо известны. Народ ворует, страна богатеет. И все довольны. Феодальная идиллия.

- Смешно, - говорит Надя, явно не знакомая с творчеством великого сатирика. По тону – ей совсем не до смеха. Она, по-моему, пребывает в каких-то смешанных чувствах. Не знает, как за меня по-настоящему взяться.

У меня на сей счет, конечно, есть несколько неплохих идей. Но они – совершенно не относятся к теме нашей беседы. И не готовы к произнесению вслух.

Мы молча пьем кофе, а машина еще некоторое время шипит на тумбочке в углу, добавляя горького аромата.

- Так на чем мы остановились? – спрашивает Надя. Теперь она уже – предусмотрительно не кладет руки на мой стол. Обхватила сцепленным замочком пальцев прелестные коленки.

- А остановились мы, Надя, на том,- говорю я…

…А тоска на сердце – так и не уползает, холодит своим свернутым в кольца туловищем. Как ее прогнать?

Один только способ и существует.

***

Теплая летняя светлая ночь, дует горячий ветерок, нагоняя тучи и заставляя жалюзи на лоджии периодически постукивать. И где-то полыхают молнии.

Надя оказывается весьма и весьма легко возбудимой девочкой.

Не успели утихнуть первые наши страсти, как моя ладонь нежно скользит по ее животику вниз, и я опять попадаю в ее горячее, отзывчивое и влажное царство. И вторая моя рука пошла в поход.

Теперь обе руки – одна сверху вниз, другая снизу вверх, неспешно, ласкают, заводят ее разгоряченное тело.

- Так на чем мы остановились?.. – шепчу я, и легко целую мочку ее уха.

- Еще, пожалуйста, - шепчет в ответ она.

***

Я останавливаю машину в двух кварталах от нашего офиса. Совсем не нужно афишировать наши такие внезапные и опасные связи. Как неожиданный шторм накатившие.

- Я посижу тут, а минут через десять подъеду.

Надя оглядывается – не видит ли кто, и потом целует меня в щеку:

- Если у тебя есть платок, вытри, пожалуйста, щеку. Я успела накрасить губы. Все было просто замечательно, особенно утром. Спасибо.

Она открывает дверь машины, и уже почти выходит на тротуар, но затем садится обратно, и прихлопывает дверцу. Неплотно – на панели продолжает светиться красным автомобильчик с распахнутыми дверями.

- Я не хотела тебе говорить, - она смотрит прямо перед собой, и я вижу, как краснеет ее нежная щека, - но, понимаю, что ты сам об этом скоро узнаешь. Так лучше, все-таки, я тебе скажу об этом.

- ???

- Шефа отправляют на пенсию, и новым начальником собираются сделать тебя.

- Ээ… - говорю я совершенно не зная, что на это сказать. Все это крайне неожиданно.

- Меня приглашали на закрытое совещание с владельцами. Я надеюсь, ты не подумаешь, что все произошло из-за этого?

Я молчу.

«На балу, и на пиру, и на охоте…» - звучит в голове знаменитая ария.

Июль 2006