Сен-Санс. Часть вторая. Окончание главы 11

Окончание главы 11.

Он точен, как морской хронометр. Его условный стук в раму больше похож на мышиное шебуршание. Мои два коротких по стеклу в ответ и он перемахивает через подоконник. Конспираторы!

«Ти-ти-ти, та-та-та, ти-ти-ти». Он воображает, что я не знаю, что означают эти три коротких, три длинных, три коротких…

Знаю! И бросаясь в его объятия как в бушующие волны, иду спасать моего милого Бегемота от пожара любви и просто от гиперсексуальности. Что делать, если женщина – это верблюдица, цель которой перенести мужчину через пустыню жизни! Мне кажется, древние арабы в этом были ой как правы. Вот такая романтика. С ума сойти! А я и схожу, что тут такого. А вы «нормальных» влюбленных видели?

На самом деле я ужасная эгоистка, я собственница, я сластена… И мне кажется, что я бесстыдно использую его. Вот именно, бесстыдно! Ни стыда во мне, ни совести. Я делаю все, что мне хочется, и, не задумываясь, все, что хочется ему!

Моя старая целомудренная кровать, вначале она только повизгивала, на другой день стала хрипло постанывать в такт нашим движениям, а сегодня мы оставили ее в покое и ладненько устроились на полу. А то вдруг развалится, а нам такие улики ни к чему.

Голый Николенька развалился на подушке как Стенька Разин и уже не скажешь, что это он шептал в первую ночь: «Только не бросай меня Шурка! » Этот сам кого хочешь выбросит! Мы как-то так ладненько подстроились друг под друга, что уже не мчимся к оргазму сломя голову, а получаем наслаждение от звуков голоса, касаний, чужого дыхания ощущаемого кожей, от поцелуев и шлепков… Все - сплошной кайф!

- А теперь скажи мне драгоценная, как ты дошла до жизни такой?

Ну точь-в-точь вальяжный и самоуверенный Стенька Разин. Он ласкает мои ноги и при этих словах чмокает пятку, не спеша поднося ее к губам. И при этом пялится вовсю на мою мохнатку, гад такой.

- Какой жизни?

Я совершенно не врубаюсь, мне доставляет удовольствие смотреть, как он не может оторвать глаз от моих прелестей…

- Даньтянь, энергетические линии и миллион золотых монет…

«Миллион золотых юаней», чуть не вырывается у меня и становится почему-то прохладно. Я натягиваю на себя одеяло, к чему бы он это? Мне совсем не нравится и вопрос, и то, как он задан… Когда вот так, неожиданно, спрашивают о чем-нибудь таком, сразу чувствуешь себя законченной грешницей, пойманной в самый пикантный момент… Я что-то мямлю, про китайцев и английский, напрочь забывая, что английскому-то моряков как раз и учат. В конце концов, он отбирает у меня книжку и принимается ее изучать. Господи, нашел избу читальню! Уткнувшись в книгу, он отмахивается от меня как от назойливой мухи. С ума сойти, и за этого ненормального я собираюсь замуж! А что будет, когда мы оба возьмем по книжке и примемся читать.

Все мои усилия отобрать у него эту опасную вещь приводят лишь к тому, что он начинает проверять прочитанное на практике, щупает мое тело, ищет на нем точки…

- Николенька, кончай дурью маяться, обижусь…

- Не рыпайся козявка, вот поставлю тебя в коленно–локтевую позу и начну искать предстательную железу. Он хитро щурит глаз и выразительно смотрит на свой атомоход, который лениво устроился на моей ляжке.

Или у него с познаниями анатомии плохо, или он…

- Ищи!

Я тут же встаю на коленки выпячиваю попку, он меня уже достал со своей книжкой!

- Да ну тебя, Шурка! - Он хватает меня за бедра, неожиданно сладко целует изюминку моего ануса и шлепает меня по ягодице. - Свободна!

От неожиданности я плюхаюсь на живот… Ну он дает. Я бы на такое не решилась, губами!

- Занятно, потом дочитаю… Книга ложится на стол, а он рядом со мной.

- А замполит? Проверит, что читает гвардейский офицер и обвинит тебя в шпионаже в пользу Китая и Америки.

- И еще в пользу Конфуция… Не замполит, а «молчи-молчи». Особист, моя маленькая глупышка. И никто к офицерам в книжки не заглядывает…

Я тут же прощаю ему «маленькую глупышку», потому что его рука нежно гладит мою попочку, а насколько я понимаю, это означает только одно, мой корсар уже облизывается в предвкушении добычи.

Самое время, поводить флибустьера за нос…

А впереди почти целая ночь, и еще одна…

-----------------------------------------------------

Вот теперь мы, кажется, насытились. Точнее, натрахались досыта…

Лежим, как два тюленя, рядышком и лениво шевелим ластами.

- Тебе уже пора, мой полосатик.

- Ну, Шурка… Давай, просто обнимемся и поспим.

- Ага, дождемся, что нас тут, среди бела дня, накроют с поличным, и что будем моим предкам говорить?!

- Скажем, что очень любим друг друга…

- Вот, вот, всю ночь любили… Да так, что ты с меня не слазил.

- Это еще надо посмотреть, кто с кого не слазил!

- Все, кончай придуриваться, уже петухи орут!

«Усни, милашка, это соловей поет среди гранатовых ветвей».

- Вредный северный тюлень! И кончай перевирать Уильяма. Не «милашка», а «мой милый».

- Какого Уильяма.

- Первого и последнего, давай вали… А то начнешь рассказывать мне сказки: «Что жаворонок жабе строит глазки. Ступай же с богом! Рассвело уже». - Я не удержалась, это мое любимое место в Ромео и Джульетте, про жаворонка и соловья…

«Светло на небе - сумрак на душе...,

Уйду живым - останусь мертвым... »

Он старается произнести это как можно тоскливее, но его хитрая физиономия расплывается в широченной улыбке.

- Кончай, полосатик, цитировать, уши твои оторву!

-А ты, когда целуешься, держись, за что-нибудь другое, попрочнее.

- Уж не за эту ли вялую сардельку?!

- А хотя бы и за нее!

- За нее?

- За нее.

Я поддаюсь на провокацию и хватаю его мягкий конец, который тут же начинает ощутимо твердеть!

- Поймала «соловья», так держи его крепче дочка! - Он басом цитирует Декамерон и я падаю от смеха. Ну что мне с ним делать?! С моим Бегемотом!

- У вас на флоте все такие, Шекспира цитируют, читают Боккаччо?

- Если честно, один! - Он скромно опускает глаза, - и не на флоте, а еще в школе. Мне доставляло такое удовольствие, читать Декамерона и, приспустив трусы, держать в кулаке своего «соловья»…

- Ты на что намекаешь, хитрая лисья морда?!

- От лисички слышу. Китайской рыжей хитрюги…

Ну что с ним поделаешь? «Соловей» на соловья уже не похож, опять в боевом положении… И я добросовестно целую «соловьиную» голову, потом всасываю ее в рот и далее по полной программе… Чтобы не затягивать «процесс» добираюсь пальчиком до его ануса, но он уже начинает кончать и я опять не могу сглотнуть все до капельки.

- Я пошел…

- А поцелуй на прощание?!

Он ждет от меня очередного подвоха, но я все уже давно проглотила, и даже облизнулась. По-кошачьи… До одури целуемся, и теперь я не хочу его отпускать. С ума сойти!

© Иван Басев