Сексодром. Минироманчик с продолжением. Часть 1

Марко (МАРК КАРТАХЕНА)

"Остановиться, оглянуться, -

на том последнем вираже,

На том случайном этаже,

где вам доводится проснуться…"

Александр Аронов

1.

Проснулся утром с больной головой – не выспался, наверное.

Проснулся, и думаю – может быть, напрасно я ее вчера домой отвез? Погорячился я – что ли?

Надо было девушку оставить. Черт с ними, с красными днями ее календаря. Все равно - белье менять пришлось бы. Успели-таки мы его измазать. Даже за десять минут – а и то успели. Черт возьми!

Тем более, я ей вчера про свежее белье-то и наврал, нехороший человек, в порыве ледяной страсти. Ничего я перед ее внезапным прибытием не менял. Решил, что и такое, какое есть – сгодится. Как в воду глядел. Вполне сгодилось.

Сейчас бы я с ней разобрался. Без излишней суеты и негативных эмоций. Не очень спеша, по утреннему, по субботнему. С удовольствием. Чтобы попискивала от счастья.

И голова бы у меня сразу прошла.

А так вот – голова тяжелая, «недотрахом» - состояние называется. Похуже, чем недосып будет.

***

И вообще, пора бы, пожалуй, и честь знать. Перетрудился я что-то. На заслуженный отдых пора. Тем более: в Москве, после тридцати пяти градусов в тени – арктические морозы наступили, всего четырнадцать к обеденному перерыву –и на солнце притом... А без солнца, в дождь - и все девять.

Разве можно летом здесь так жить - при такой отвратительной температуре?

Да еще с такими девушками, не очень адекватными, как моя знакомая?

Нет, никаких сомнений – в отпуск, совершенно верное решение!

2.

Да... Захотелось мне к синему-синему теплому морю.

Найти какую-нибудь, не очень испорченную деньгами барышню, без позывов к БДСМ – и вместе с ней - к пляжам, к солнцу, к теплым южным звездным вечерам.

Чтобы барышня тапочки в зубах по пляжу носила, мою шею, натруженную за день беспрерывным верчением по чужим бюстам и попкам, массировала, и вообще, чтобы: любой каприз, мой дорогой, любой твой каприз, мой милый… За твои деньги, мой сладкий…

***

Проглядывая на службе сайты путешествий – в промежутках, между составлением квартального отчета, и перепиской с какой-то чумовой дамой из Урюпинска, все набивающейся на виртуальный секс с элементами зоофилии, нашел я, во-первых, турфирму, готовую отправить меня - не то, что в Турцию, а даже и к этой самой маме, если потребуется. И не очень даже дорого, надо заметить. К этой самой маме - я имею ввиду.

И это мне подошло.

Кстати, эта дама из Урюпинска закончила на том, что часто в Москве бывает. и попросила мой телефон. Вот тебе и БДСМ с элементами зоофилии...!

Ну, а во вторых, увидал я, как много девушек хороших просятся: с кем угодно, и куда угодно. Все равно, даже, куда. Но лучше бы – к морю.

Хотя, естественно, не к нашему - замызганному, заезженному, и уже давным-давно мертвому.

А к какому-нибудь – еще пока нормальному морю, на море похожему.

Где и деньги разумно за сервис дерут, а если лишнее просят – так тоже, вполне обоснованно.

А не как у нас – непонятно за что и почему?

И где вода лазурная, без примесей местной канализации. А за горизонтом – опять – лазурная вода. И другие страны красивые – там, же, за влажным горизонтом с лазурной водой. Что вид на море, и само море не портят.

И где завтраком (обедом, ужином) не очень рискуешь отравиться. И за казенный счет домой в чудесном ящике - после непродолжительного отпуска - отправиться.

***

С одной девушкой уже даже договорился вечером повстречаться. Успел все же – под конец рабочего дня. Чтобы предварительно – оценить, насколько она к этому путешествию готова – тапочки в зубах носить. И шею массировать. И – ниже шеи, тоже иногда массировать, а иногда и целовать. Глубоко и взасос.

В общем, договорился – ходовые испытания провести. Посмотреть, что и как с ней обстоит. На разных скоростях проверить.

***

А еще - зашел к начальнику на цыпочках, вкрадчиво, с заявлением, и с прицелом на Турцию, на Средиземное море, и вышел из его кабинета, тоже на цыпочках, но уже весело. И с подписанным заявлением. А также с кучей каких-то никчемных заданий. На неделю – до отпуска заняться.

И, таким ненавязчивым макаром – полностью намылился туда, где, хотя бы, на немецкие деньги все выстроено, для немцев предназначено, и под немцами и процветает.

Немцы впустую деньгами кидаться не будут – проверено. Экономить очень любят. На всем, кроме собственного здоровья.

И, к слову уж, где тебе в морду так просто не плюнут. Не в пример – нашим, сочинским прелестям, под отечественным воровским управлением, на фоне замешанного на канализации моря.

3.

…Возвращаясь к нашим баранам - вчера вечером моя знакомая на меня свалилась –будто талый снег с крыши во время оттепели. И прямо - за шиворот.

И все она жаловалась, что никто ее не любит.

Говорила, что никак не может понять - почему мужчины с ней больше одного раза не встречаются? Повстречается она с мужчиной разочек, и мужчина благополучно линяет. Как китайская тряпка цвета индиго.

Обидно ей… Очень.

И вроде – не кривая. Не косая. С бюстом – что надо, дай бог – каждой такой бюстик. И с попой вполне достойной – не вислой и не плоской. Далеко не у всякой – такую и отыщешь, и приласкаешь. Тоже – дай-то бог каждой девушке такую попку… Отлично смотрится – особенно, если разденешь деточку предварительно, и предварительно на нее полюбуешься.

Или – если сама эта деточка разденется, и полюбоваться на себя даст.

Такие девушки - тоже случаются. Хотя – все реже и реже. Прямо к делу перейти норовят – и в ванну просятся. Будто на пожар спешат. Или еще по каким неотложным делам.

Кстати, она еще и с талией неплохой живет, эта моя знакомая… Наличествует талия у нее. Есть, за что в минуту тоски подержаться. Как за спасательный круг. Тоже по нынешним временам – нелегко отыскать, на улице талии не валяются - в тяжелые времена биг-маков, чиз-кейков, и прочей гадости, вроде кока-колы.

***

Лицо, у нее, у моей знакомой, конечно, не шедевр. Но, как там говорят, в кулуарах? С лица воды не пить? Конечно, не пить! Глупо было бы – пить, совсем не для этого лицо у нее служит. Для более интимных дел.

Подкрасить, подмазать – и как у двадцатилетней тетеньки выйдет. Если не приглядываться особенно.

В общем, даже очень ей обидно за себя. И не очень понятно даже – почему, все-таки, а? Почему так с ней эти неприятные мужчины обходятся? Все линяют, да линяют.

- Ну, что я, не сексуальная? Вот, скажи… нет, ты сам скажи, не кивай… не сексуальная я, да? Все так плохо, да? Как ты-то думаешь?.. Впрочем, что с тобой разговаривать… Ты такой же. Как и все остальные…

- Да успокойся, - говорю, - не нервничай так. Сексуальная! Очень даже! Особенно, если спиной повернешься.

***

Разговор, точнее, монолог, происходил у нас с ней в моей постели. После непродолжительного занятия тем, что она называет любовью.

А я, если честно, – и сам не знаю, чем этот наш с ней процесс назвать можно было бы.

Тем более, что процесс осуществлялся с резинкой - из-за наших обоюдных, и довольно тяжелых подозрений. Да еще и чуть не сползшей - в самый ненужный момент, посредине процесса. По причине недостатка моего желания. И переключения мыслей на что-то более земное – вроде капающей в душе воды.

Капает над ухом, собака, и очень отвлекает, между прочим.

Вот по этой причине что-то с давлением в моей системе случилось – снизилось давление. Гнуться резинка стала. И соскакивать. Качество - не то!

А еще – давление внизу упало по причине того, что вытянувшаяся, как жвачка, резинка окрасилась в неожиданно розовый цвет. Хотя природный цвет презерватива был - от изготовителя из Тетюшей - матово-прозрачный. Строгий, медицинско-советский такой цвет. Без хихоньков и хахоньков. Как у резиновых врачебных перчаток. Наводящий на размышления о врачебном кабинете и прочих вечных, и не очень приятных вещах.

И уж никак не наводящий на мысли о чем-то более вдохновляющем, вроде секса.

Хотя, все написано было на упаковке – иностранными буквами. Правда, я не очень понял – какими. А я все-таки иностранные языки учил. В школе.

И пальцы мои, которыми я себе, а заодно - и ей, усердно помогал, тоже неожиданно стали розовыми.

***

Да, пусть я и не очень в таких делах брезгливый, но как-то это… от неожиданности, видимо, пыл мой поумерило. И довольно сильно. В общем, дрова оказались сырыми, и зачадила печка.

И кастрюлька кипятиться перестала.

Честное слово - лучше бы она меня об этом заранее предупредила.

А то, так вот безобидно – помыться можно заеду? Как будто и вправду помыться решила.

Вот так все и происходит – как снег за шиворот мартовским вечером.

Ну, а после того, как я сказал, что воду в ванной лучше как следует закрывать, мешает она… А в дополнение также - что отвезу ее, пожалуй, сейчас домой, она вообще разобиделась. И надулась.

***

Собственно, нужно ли обижаться-то?

Наоборот, поблагодарила бы хоть. Еще ведь не поздно было – всего-то полдвенадцатого. Хорошим девочкам - уже как раз и баиньки пора. Дома, в своих девичьих кроватках. Как в анекдоте, во сколько приличной девушке к лицу спать ложиться. Чтобы к одиннадцати быть дома.

Милое ведь дело, когда тебя прямо до дома подбросят - такие вот добрые дяди, вроде меня. А не на метро кататься заставят.

- Выпроваживаешь, значит? И ты тоже? Как другие?

По-моему, она как-то неправильно все себе представляет, подумал я:

- Мне кажется – я не совсем уж такой, как другие. Не каждый же день у тебя менц бывает, правда? Вот. И мы с тобой – кажется, уже второй раз встречаемся. Или даже третий – не помню точно. А ты говоришь, что с первого раза тебя мужчины бросают… Я же не бросил. На второй или третий раз. А просто домой хочу доставить. В целости и сохранности.

- Ну, это даже ежу понятно, почему у нас с тобой второй. Или третий получился. Я к тебе из-за горячей воды приехала, помыться. А не из-за любви. Не нужна мне твоя любовь. Ты меня зачем-то раздразнил, и сейчас я просто требую продолжения банкета!

***

Я так и не понял, что этому самому ежу понятным должно было бы быть? В отличие от меня? Странная позиция, честное слово. Кто же будет возражать против продолжения банкета? Горячей воды мне не жалко. Ее у меня в кранах сегодня много, и стоит она недорого. Не пробивает в моем бюджете ощутимых дыр. Если, конечно, краны плотно закрывать за собой.

- Банкет, говоришь? Продолжение? Пожалуйста! Еще раз помыться хочешь? По второму заходу? Впрочем, это правильно, я тебе даже рекомендую это сделать. А то мы тут с тобой - уже по уши перемазались, кажется. Видишь, как неплохо вечер заканчиваем! На какой приятной и волнительной ноте. Если бы я тебя хотел выставить, я бы не предложил домой отвезти. Сказал бы, поезжай своим ходом. Метрополитеном – лучшим в мире. И будь довольна. И даже где-то счастлива.

***

Она еще больше надулась:

-Можно подумать, что ты так грубо кому-нибудь можешь ответить… И что мне от твоего - «домой отвезти»?… Какая такая приятная нота у нас? Никакой… Один раз, и тот… Да еще и презерватив у тебя гнется. Через не могу, очевидно, у него дело идет. Или бракованный попался. Совсем дело плохо.

- Знаешь ли, у меня с резиной вообще – только через раз получается. Или – даже через два. Так что тебе даже повезло, можно считать. Я тебе об этом просто раньше не говорил. Не успел – случая не было. И не хотел заранее тебя огорчать.

Кстати, если они такие плохие, могла бы и свои захватить, более твердые. Негнущиеся.

- Вот и зря, что не говорил. Я бы и не рассчитывала на тебя. Я вот хотела проснуться завтра в объятиях мужчины… Чистенькая, после всех этих тазов и ковшиков с чайниками. А вместо этого… домой.

***

- Наверное, с мужиками надо быть отчаянной стервой…, - продолжала она одеваясь. - У меня есть одна подруга, фригидная, как табуретка. Просто полный ноль в постели. Ни одного оргазма в жизни. Не было, нет, и не будет. Так вот - за ней всегда хвост в очереди. И никто, заметь, никто на гнущиеся презервативы не жалуется. Я ее специально спрашивала.

Только она в очередной раз разведется, ей сразу же опять замуж предлагают. А я со злорадством наблюдаю, что дальше будет.

- Интересно, а откуда ты знаешь, что она – ноль? Ты ее оргазмы считала? Чего тут злорадствовать? И вообще, не передергивай, пожалуйста: во-первых, замуж я тебе не предлагал. Это я совершенно точно помню. Я уже давным-давно никому замуж не предлагаю. И не собираюсь в будущем ничего такого никому предлагать. У меня уже давно привычки сложились холостяцкие – не нравится мне с кем-нибудь вместе спать. Люблю один. Тихо, мирно. И даже где-то спокойно.

***

Тут я, пожалуй, несколько кривил душой. С женщиной, да с хорошей, да утром - приятно любовью позаниматься. Пока она сонненькая, тепленькая, сама, как бы, на тебя наползает. Вроде бы, еще и спит, а вроде бы уже и наползает, натягивается… Даже дух захватывает, как это прекрасно происходит.

И по утрам ведет себя прилично – будто и не ложился, - и мой капризный часовой. Очень прилично и настырно ведет себя – мой замечательный друг.

От него обычно, заранее никогда не добьешься никакого толку – какие у него виды и планы на данную, конкретную тетеньку. Потому что, вечно какие-нибудь у него заморочки. То света больше дай, то наоборот - погаси, чтобы на личико милое не глядеть, то духов перебор, то талии нет, то еще что-то не так – вроде ног небритых… Или ротика чересчур кусачего.

Очень он привередливый - этот малый. И чем старше становится – тем привередливей. Никак ума не наберется. А пора бы: бери, паразит, что дают, и о товарище думай.

Так ведь – нет же. Не берет. Или так – сам выбирает. Что брать. А чего – не брать.

***

А вот по утрам – ему, чаще всего, все едино бывает. Так и рвется в бой – без разбора. Только амбразуру подайте – вмиг ее своим телом бесстрашно закроет, и даже заткнет. Как герой какой-то, себя не щадя.

Красота!

Но здесь у нас – совсем не тот случай:

***

- Ты ведь сама виновата, не предупредила, что у тебя праздничные дни в календаре. А я только что свежее белье постелил. Не знал же, что стелить его еще не надо. Пока...

Вот, как уедешь – можно и стелить.

Что же мне теперь, по-твоему, каждый день белье менять? У меня горничной нет. И прачки тоже. К сожалению.

- В общем, нашел причину… Мог бы, кстати, меня с собой, в Турцию пригласить. Как настоящий джентльмен.

- А кто тебе сказал, что я настоящий джентльмен? Мы ведь так мало знакомы…

- И я о том же… Такой же, как все…

4.

А действительно – почему от нее все время мужчины сбегают-то? - вот так мне эта мысль и не дает почему-то покою с утра. Пока кофе пью. Пока, по субботнему, дурака на кухне валяю – шляюсь вокруг раковины с грязной посудой, курю, и все прикидываю, с какого конца ее мыть начать.

…И так и не прикинул. Махнул рукой, и решил до вечера приятную процедуру отложить. Когда настроение будет…

И, действительно, почему вот я, например, ее с собой не пригласил? - размышляю я, наливаю себе следующую чашку кофе. И не надо было бы мне в интернете рыскать, попутчицу искать.

Впрочем, тут все понятно: кто же со своим самоваром в Тулу-то ездит? Какой дурак?

***

А - хорошее слово – любовь, думал я, чуть позже, опять завалившись на диван и напоминая сам себе Обломова. Все можно под нее списать, любые средства оправдывает. Как индульгенция. Купил себе, и гуляй - легко и свободно.

Все что угодно можно делать – и на любовь списывать. Хочу – поцелую, хочу плюну – любовь!

Вот и она – все про любовь, да про любовь. И сразу – все вокруг нее – нехорошие, не любят, коли ее второй раз трахать не хотят. Все гонят, все клянут, мучителей толпа.

А я сам?

Нет, чтобы на отдых девушку пригласить, да трахать там ее без продыха.

Но вот что-то не очень хочется.

И с этой простой мыслью – ушел я в сон праведника, у которого целая суббота впереди. А на вечер у которого – у праведника, свидание. С тетенькой, которая очень хочет куда-нибудь, с кем-нибудь поехать. Все равно куда. И все равно – с кем.

Продолжением следует.

© Copyright: Марко, 2006

Свидетельство о публикации №2608010263

5.

***

С утра в понедельник я выполняю задачу государственной важности.

А что это значит?

А это значит: стою в пробке у выезда с третьего кольца на Кутузовский проспект, курю в опущенное окошко, мысленно плююсь и матерюсь про себя от злости. И пропускаю крупных должностных лиц государства – как они сами себя считают. К их рабочим местам.

Опаздывают они, видишь ли. Не терпится, видишь ли, им - попасть на свои рабочие места. Чтобы сесть, и начать решать наши с вами насущные проблемы.

Вот в этом и состоит мое выполнение задачи – просто отчаянной госважности.

Им не терпится, а мне, значит, терпится – стоять здесь, дурак дураком, и рисковать тем, что на энный раз моего опоздания терпение у моего начальника лопнет, и меня оштрафуют? Или вообще – с работы попросят? Скажут, вас разве за этим за такие деньги нанимали, чтобы через день ваши оправдания слушать?

Не можете вовремя приезжать – выезжайте из дома раньше. А к девяти – извольте, как штык. А лучше – без пяти девять, чтобы ранец разложить, и чтобы карандашики уже наточенными были, а в ручке чернилка плескались.

И никаких ссылок – пожалуйста. Надоело ваше отношение к работе!

***

А почему, собственно говоря, я раньше выезжать из дома должен? А не они – несущиеся сейчас по Кутузовскому? Кто тут хозяин, в конце-концов?

Впрочем, ситуация понедельника, как в том анекдоте: муж грохает кулаком по столу – кто в доме хозяин, а?! А потом – шепотом: что и спросить уже нельзя даже?

Если же без не очень уместных сейчас шуток – ну никак не могу вот взять кое-что в свой недалекий толк. Например, такую вещь: если они наши слуги, эти самые должностные чиновники, - как это они часто декларируют на библиях, сорри, на конституциях, и если даже клянутся там же – почему же они тогда раньше нас, грешных, не могут вставать? И на работу спокойно, без лишней спешки, трюхать? За такие-то блага, которые от нас же имеют? Чтобы нам, их господам, не мешать?

Я им лично обещаю – что не буду на них за это в претензии. За такое нарушение КЗоТа: если они войдут в наше положение, и будут начинать рабочий день - там за своей таинственной кирпичной кромкой кремлевского горизонта - не в девять, а, скажем, в семь. Или, хотя бы, в полвосьмого - когда еще проехать вполне спокойно можно. Не сильно вредя окружающей их затюканной действительности.

Вот, правда – я обещаю! Положа руку на то самое место, где у меня живот срастается с грудью – обещаю! Я даже думаю, и другие участники дорожного движения, стоящие рядом со мной, и также втихую матерящиеся, – тоже самое пообещают.

Я готов за них ручаться!

***

Есть и еще один довольно простой выход из положения. Предложенный одним моим приятелем. Таким же, видимо, угнетенным и не очень нормальным, как я.

Выход-то хоть и очевидный, но крайне эффективный: огородить Кутузовский с Рублевкой колючей проволокой. Этакую, элитную резервацию сделать.

И пусть там себе ездят, за этой проволокой, по своим или нашим делам – как им вздумается. Хоть вдоль, хоть поперек. С утра до вечера, и с вечера – до глупых утренних петухов пусть ездят. И даже в обеденные перерывы, если приспичит очень.

На здоровье, как говорится, катайтесь, господа чиновники!

А мы уж, грешные, огородами доберемся по своим мелким надобностям. Так уж и быть – доберемся, я вам точно говорю… Найдем другие пути – даже не сомневайтесь, и о нас, грешных, не беспокойтесь, пожалуйста.

В конце-то концов, много ли беспокоились американские индейцы о судьбе белых, живущих вокруг – по ту сторону колючей проволоки резервации? Думаю, нисколько не беспокоились.

Так ведь нет же – не хотят!

***

Вот и стою, матерюсь сквозь зубы, и даже двигатель заглушил – надолго это мероприятие, судя по всему. Много их там сразу скачет. И бензин на них изводить – жалко. Чай, не казенный.

А где-то - не очень далеко, всего в нескольких километрах езды, наверняка материться мой начальник. По моему поводу.

6.

Чем заняться – стоя бесцельно так, чтобы инсульт от злости не получить?

…Милена из Бирюлева обозвала меня бабником. Это очень смешно…

***

Я проспал половину субботнего дня, не вымыл вываливающуюся из раковины посуду, но, в хорошем настроении, окрыленный новыми надеждами, отправился на встречу с любительницей путешествий неизвестно с кем, и неизвестно – куда. Зато к морю.

И – лучше всего, к иностранному.

На фото, которые она выставила в интернете, это была миловидная, в хорошем спортивно-упругом теле блондинка. С очаровательными большими глазами, кокетливо не прячущая нежную и обширную грудь в разрезе расстегнутой до пупка мужской рубашки. Которая чуть прикрывала ее бедра, и давала широкий маневр для моей фантазии.

К пупку у нее, как явствовало из фотографии, была прикручена какая-то колючая штучка, о которой, очевидно, кавалеру стоило бы постоянно помнить. Чтобы, скажем, в порыве страсти не поцарапать об нее губы. Или свой кавалерский живот.

***

Впрочем, я не самый большой любитель рабоче-крестьянских поз на свете. И если бы у нас до этого дело дошло, постарался бы отработать свой номер без потерь – и для собственного живота, и не оторвав сию царапающуюся безделушку. Развернул бы ее просто напросто…

Больше на ней ничего – во всяком случае, на фото - не было. И это давало определенные надежды на то, что снять рубашку не будет представлять из себя особой сложности. Ну, может быть, вопрос будет заключаться только в размерах аванса. В ее подъемных, так сказать – ввиду предстоящего совместного турне.

***

То, что она там написала – в своей аннотации, меня тоже заинтересовало:

«Кого я хочу найти:

ПОЖАЛУЙСТА, ЧИТАЙТЕ ВСЁ ВНИМАТЕЛЬНО!

Просьба НЕ подмигивать, НЕ присылать мне массовые рассылки!

НЕ называть заями, кисами и т. д. (эти слова не для малознакомых людей)

НЕ просить у меня выслать вам голую попу и тому подобное - ответ знаете...

Хотя попа у меня – классная, и много, чего любит.

Пожалуйста, НЕ пишите мне русские слова английскими буквами, ужасно напрягает и Я не читаю такие сообщения.

Пишите Мужчины от 24 (! не меньше!), Все остальные кто младше 24, остаются без внимания, давайте не будем тратить ваше и моё время!

Возраст девушек не важен.

Без ФОТО, можете писать, с условием, что потом вышлете.

Так же по поводу ФОТО, разместив фотку с вашим "мерсом", вы задавались вопросом – хотите, чтобы девушка ответила именно Вам или Вам с "мерсом"? Я понимаю, что хочется, чтобы сразу заценили ваш социальный статус, наличие авто это хорошо, я против ничего не имею, но у вас меньше шансов получить от меня ответ если на фото не вы, а ваша машина, а вы где то рядом.

Телефоны НЕ присылайте мне, скоро буду в своей анкете их размещать.

Уважаемые пары, и те кто желает познакомиться с Ж+Ж, Ж+М, обделите меня своим вниманием, не приятно мне с такими общаться, а так же товарищи из Захолуйска - могут спать спокойно.

Кто не будет соответствовать требованиям, отправляются в корзину!

И ещё... свои пошлые неосуществимые желания, оставляйте при себе!

Меня удивляет, как после всего прочитанного, некоторые умудряются предложить встречу, а более "решительные" сразу приступают к действиям, предлагая СЕКС. Мужчины - у меня этого в избытке! Видимо не все читают мою анкету, некоторые на неё смотрят.

Отвечаю на 3 самых популярных вопроса:

1. Да у меня в паспорте так и написано Милена! УСТАЛА ОТВЕЧАТЬ!

2. Что я здесь делаю, если у меня есть молодой человек? У кого какие цели, если у вас цель найти девушку на ночь, то у меня другие. При не совпадении интересов, просьба так же не писать.

Обращение ко всем мужчинам! - Не жалуйтесь, что совсем не осталось хороших, верных девушек, просто вы не тем местом их ищите ;-)

3. Так много фотографий потому, что мне так захотелось и есть, что показать!

"Предсказателям" за их "пророчества", касающиеся моего будущего, отдельное спасибо, к вашему сожалению не сбываются...

Я понимаю, что вам не оставила ни одного шанса и никаких вариантов, но всё же постарайтесь сохранять спокойствие и не воспринимать всё так близко к сердцу.

Информация для очень серьёзных мужчин: я устала, хочу поехать отдохнуть. К морю и солнышку, в вашей приятной компании. Мне все равно – куда, и все равно, в общем-то, с кем. Но сочи и мухасранск не предлагать!

Условие: все мои материальные желания должны выполняться. И нематериальные – тоже.

И ради Бога не выискивайте у меня ошибки, а потом с такой почти детской радостью не надо мне сообщать: "Ой у тебя там в правом верхнем углу десятой строчки с конца, не поставлена запятая" Я достаточно грамотно пишу, и если вам нечего мне сказать, кроме пропущенной запятой, то с такими занудами и педантами я точно не стану общаться. У меня два высших образования.

P. S. Если после всего прочитанного у Вас не пропало желание мне написать, значит, Вы крепкий орешек :-). И мы с вами отдохнем на все сто!

Готова предварительно встретиться, все обсудить)))… И даже кое-что проверить. Не бесплатно, естественно».

7.

Ну, естественно, - подумал я, когда читал сие послание, - не бесплатно. Само собой разумеется. Но проверить кое-что перед отдыхом – можно. Даже и за деньги. Я же ведь – крепкий орешек.

Хотя, это первый мой опыт. Никогда еще не подбирал подружку через Интернет – за деньги. Или - для путешествий.

Однако, видимо, когда-то приходит и это… Ну что же, надо попробовать. Все же, я современный малый – или так себе? Замшелый пень?

***

Правда, меня немного занимал вопрос – а чья, собственно, это рубашка? Не того ли это молодого сутенера? О котором она сообщила в своей анкете? Такая здоровенная, с вырезами по бокам?

Или – это нормально, что в гардеробе любой современной двадцатипятилетней девушки есть мужская рубашка, в которой, при случае, можно попозировать почти голышом? Или – не очень нормально? Если нормально значит я – просто не в курсе. В силу особенностей своего девственно строгого сексуального воспитания…

Я решил, что вопрос о том, чья эта рубашка, можно задать где-нибудь в конце предстоящего свидания. Оставить его на десерт, так сказать. После взаимных расчетов.

***

Кроме того, грудь у нее была отличная, и письмо выдавало интеллигентную, в меру воспитанную провинциальную девушку, выгнанную из столичного вуза курса со второго-третьего, и вынужденную вести нелегкую конкурентную борьбу за существование в мегаполисе. Со стаями таких же вот, обиженных на весь свет, девушек. Которая очень беспокоится, чтобы опять не очутиться в компании из мухасранска. Из которой она однажды благополучно сбежала в столицу.

Бог в помощь, девушка!

Как говаривали некоторые – в борьбе обретешь ты право свое, милочка.

7.

Фото и прочие прелести Милена оказались ее чистой, но чудовищной эротической фантазией.

Когда она открыла дверь моей машины, и спросила: туда ли она попала, единственным и моментальным моим желанием было сказать в ответ – нет, милая кисуля, вы ошиблись лимузином. Здесь у нас по субботам не подают. И в другие дни, кстати, тоже подавать не любят.

- Ну, тогда будем знакомиться, Мила из Бирюлева, - сказала она, и тяжело уселась на пассажирское сидение. И протянула мне ладонь тыльной стороной вверх, - как для поцелую.

От поцелуя я кое-как уклонился. Ее влажная и холодная ладонь была похожа на пухлую котлету «по-киевски». Котлекты "по-киевски" я предпочитаю сухие и горячие.

- А ты, я полагаю, Карлуша?

- ??

- Ну, Карлссон. Разве у тебя не такое прозвище на сайте было? Или я перепутала? Хотя Карлссон лысым не был. Тебя это портит. Не люблю лысых.

Но, ладно, сгодится. Значит, на отдых собрался? В Португалию? Или – у тебя какие-то другие планы на жизнь?... Куда поедим?

***

Живой массы в это самой Милене было - не соврать, под сто, а то и больше. К фото она не имела никакого, даже отдаленного отношения. Грудь у нее была – насколько я увидел, сидя к ней в полуоборота – размера восьмого.

Если, конечно, такой размер вообще бывает в природе.

Из этой верхней части, в основном, состоявшей из туго обтянутой платьем груди, прямо - без намека на шею, - росла ярко-черноволосая голова, постриженная короткими острыми перьями.

На круглой щеке сидела мушка, по-моему, приклеенная.

Толстые ляжки, не помещавшиеся в короткую, гармошкой поднявшуюся вверх мини-юбку, были затянуты в ажурных темные сетчатые чулки.

На одной, что была ближе ко мне, тоже не помещаясь в юбку, красовалась подвязка. С кокетливым бантиком.

Милена еле втискивалась в пассажирске кресло, хотя мой «ниссан-максима» – не самый маленький и неудобный автомобиль на свете.

Мда… Надо ли продолжать это описание?

9.

…Мой рыжий и кругленький, как булыжник на морском пляже, начальник утверждает, что лет тридцать-сорок назад, в славную эпоху не подпольного, как сейчас, а узаконенного строительства коммунизма, я - с такими взглядами - быстро заработал бы себе отличную квартиру на побережье. Где-нибудь в тундре. С чудесными видами на северный океан.

- Почему ты такой злой на них, а? Ты ж у нас – аполитичный малый, что, кстати, очень хорошо для бизнеса. Для нашего. Керосинового.

***

Вот и я иногда думаю – а за что я так не люблю феодалов? Что я – Робеспьер какой-нибудь? Или – Троцкий? Нет, вроде не похож.

Они, феодалы, здесь были – есть и будут. Со времен татаро-монгольского ига. И даже – еще до него – тоже были. Со времен рабовладельческого строя. Как плохая погода. Но ведь нет у меня желания в дождь побежать и тучи руками разгонять. Глупо это. Англичане как раз по этому поводу и говорят: не бывает плохой погоды, бывает плохая одежда.

А тут вот – прямо под колеса им плюнуть хочется, да воспитание не позволяет.

***

Так за что же я их так не люблю и бешусь?

…Задетая какой-то сволочью собака лежала на разделительной Кутузовского - в темной луже. Она была еще жива и покорно смотрела, ожидая следующего. И последнего удара - в ее короткой жизни.

С одной стороны, в Центр, летел жужжащий и сверкающий поток – государевых клевретов. С другой, на работу - молчаливый и злой поток праздной – публики, вроде меня.

Все-таки, и те, и другие, кое-как, успевали отворачивать грязные морды. Видно, просто боялись измазать передние бампера.

А она лежала на разделительной – и покорно смотрела на приближающиеся огни синих проблесковых маячков новой, следующей волны спешащих на рабочие места государевых клевретов... Тех, что не останавливаются.

…Вот, такое видение возникает у меня в голове, когда я обо всем этом думаю, стоя в пробке. И исполняя свой гражданский долг.

…Впрочем, у водителей есть правило - не тормози, когда собака почти под колесами. Иначе греха, и битого железа не оберешься…

А я, судя по всему, не очень-то к ним справедлив – к находящимся при исполнении слугам.

***

Но почему, собственно, я должен быть, например, к ним справедлив, спрашивается?

Ко мне-то, лично, жизнь редко бывает справедлива.

Тогда – с чего бы и мне быть справедливым? Я же не граф Толстой – вторую щеку подставлять, если по первой все лупят и лупят. Начиная с пятницы. А у меня их, щеки, всего-то две. Жалко, если обе испортят.

***

Разве, например, справедливо, что эта самая Мила из Бирюлева по прозвищу Милена, взяла чужое сексуальное фото, пришпандорила к нему чужой же текст, и фривольным образом заявила, глядя на мою недоумевающую физиономию:

- А чем ты недоволен, собственно? Реклама – двигатель торговли. Так где мы будем проверяться перед отпуском? У тебя – на заднем сидении, или поедим к тебе? Кстати, за проверку я намереваюсь взять с тебя сотню. Вперед. Ты готов?

© Copyright: Марко, 2006

Свидетельство о публикации №2608050184

10.

…Мила, она же – Лже-Милена из Бирюлева, обозвала меня бабником.

Забавно – в самую точку попала, ненаглядная…

Кстати, я нигде не писал, что собираюсь в Португалию. Там океан летом холодный - тоже кстати. Или – не очень кстати.

Зато страна – удивительно красивая. Почище Испании будет.

Я, насколько помню свое общение с инетом, вообще не писал, куда собираюсь поехать.

Думаю, если бы написал, что поеду в Турцию, то Мила-Милена и не пошла бы со мной на свидание. Я - птица не ее высокого полета. Просто она меня с кем-то спутала. Тем более, что и лысина моя ей явно не подходила.

Не понравилось ей это полированное шампунями чудо.

***

Ничего она не понимает – так я думаю, в сексуальности.

Чем лысее мужчина – тем он сексуальнее.

Но ей, надо полагать – не сексуальность нужна была, а что-нибудь покруче. Португалия, например. Или уж сразу - Флорида с Монте-Карло. И хорошее вознаграждение – за ее посредственную работу.

Но действительно, все это очень забавно вышло…

До того забавно, что этот смех даже сегодня в печень отдает.

11.

…С недавних пор я обратил внимание: у меня образовалась привычка - болтать с самим собой. Особенно, если нечем больше заняться.

Нет, конечно, болтаю я не вслух, про себя, но все же… странновато это как-то.

То ли маразм подкрадывается огородами, и начинает на глазах крепчать... То ли – не с кем поделиться своими впечатлениями – кроме себя самого, горячо любимого. Уж больно они иногда откровенными кажутся – эти впечатления. Даже – чересчур. Только я сам и могу их переварить.

Как считает один мой хороший знакомый, - с которым я однажды пооткровенничал за рюмкой этим своим наблюдением, - спокойный и беспробудный холостяцкий образ жизни накладывает на меня свой отпечаток ненормальности.

Скорее всего – он прав. Не будешь же с посторонними девушками такие личные вещи обсуждать, как свои впечатления от размера и упругости их бюстов и отвислости попок... Только с самим собой. Наедине. Иначе – поколотить могут и довольно прилично.

А уж про то, как и у кого ротиком нежнее выходит – и вообще молчок.

***

Вот, такие у меня дела с головой…

И собаки в доме нет. Которая вполне отличным собеседником могла бы стать.

Но собака умерла от болезни, а новую заводить не захотелось. Слишком уж тяжелым было наше прощание – однажды, ранней весной, в чудесный день… В собачьей онкологической клинике.

Как будто часть собственной души – взяла, и отлетела в темноту, откуда нет возврата.

А с кошками я не дружу. Они хорошие, но не в моем вкусе. Непонятные. Чересчур о себе высокого мнения.

***

А может быть, разговоры с самим собой это – внутренняя эхолалия? Род психического расстройства? Сам за собой свои мысли повторяю, и сам себя таким образом развлекаю?

Но в этом, кстати, есть и кое-что приятное.

Хотя мой приятель и не говорит мне этого вслух, но, я чувствую, он сильно завидует.

Часто я ловлю его тоскливый и завистливый взгляд, судорожно сведенный в одну точку - это когда он мне бодро и радостно о прелестях своей семейной жизни рассказывает.

А ведь приятно, когда тебе хоть кто-нибудь, да завидует. Пусть даже и твой приятель.

***

Впрочем, я тоже иногда, особенно по утрам, сам себе завидую. Когда в духе проснусь, с той ноги, с правильной, встану, потянусь, повернусь и улягусь поперек пустой девственной кроватки прямо на два спальных места сразу…

Лежу себе – и завидую. Как же на душе-то хорошо, боже ж ты мой! Классно – сразу два спальных места занимать.

С таким-то счастьем, думаю я, и на свободе!

Сам себе хозяин, господин, и слуга в то же время. И даже, при этом, возможно – довольно здоров, и довольно часто весел.

И если что не так бывает – так это лишь легкий недотрах. Вполне излечимое состояние.

***

Но все же, даже для внутренних диалогов мне нужен собеседник. Похлеще меня самого, слишком к себе жалестного.

Иногда в качестве собеседника я выбираю своего ангела. Который периодически снисходит до общения со мной – в самых разных своих обличьях. Порой – неожиданных, и не очень-то предусмотренных.

***

Где-то я вычитал, или услышал, что если резко оглянуться – то увидишь за плечом своего ангела. Не помню, только, за каким - за правым или за левым?

Не суть. Вещи от этого не меняются. И ангелы тоже.

Вот, честное слово – я даже проводил эксперимент. И не один раз.

Оглянешься резко – а никого за плечом не видно…Прячется мой ангел, что ли?

И в зеркалах заднего вида – тоже ничего похожего…

Вот, глянешь в зеркала, и все сразу ясно: слева наглая морда мерина, идущего на обгон, а справа – просящая кирпича морда отечественной помойки с тракторным глушителем и тонированными до черноты стеклами. Похожая на чупакабру из ночного кошмара любителя НЛО, и явно нарывающаяся на мою грубость. Надо только одно легкое движение рулем сделать. И на тормоз чуть-чуть нажать. Да жалко. Не чупакабру, конечно, а окружающих его. Вынужденных вместе с ним ехать.

***

Но все же, ангел где-то, видимо, есть. Недаром он все-таки иногда является.

***

Он, мой хранитель, если говорить по большому счету, давным давно махнул рукой на мое беспутное существование. Так просто – иногда интересуется, не загнулся ли я еще? Заходит иногда ангел – чисто ради своего небесного любопытства.

Видит - жив, зараза, оказывается… Волочится куда-то. Ну, что же, тем лучше. Не надо на похороны раскошеливаться.

И потом опять исчезает.

***

Поэтому, когда он, ангел, по какой-либо причине не хочет со мной общаться – я выбираю в собеседники какую-нибудь неудалую часть своего бренного тела. Как правило – насолившую мне.

Например, собственную голову.

Или еще что-нибудь, такое же бесперспективное и ленивое.

***

…Мда, сказал бы, наверное, посторонний наблюдатель - если бы смог заглянуть ко мне внутрь. Видимо, совсем парень доехал. На почве неприкаянности.

Слава богу, никто ко мне внутрь – кроме ангела и не заглядывает. И мою душу не исследует.

Думаю, не слишком интересное и захватывающее зрелище– если бы ее на всеобщее обозрение выставить можно было.

Не пользовалась бы кассовым успехом.

К слову отметить, моя бывшая жена – кажется, вторая, - серьезно считала: не то, что души у меня нет, у меня и сердце-то отсутствует.

Есть там, в груди, какой-то аппарат для перекачки крови. Клапанный насос. Почти железный.

И больше – ничего.

Ну, а с этим я решительно не согласен. Аппарат этот небольшой совсем не из железа сделан.

12.

Вчера, поздним воскресным вечером, - опять же к слову, - один мой личный сожитель меня достал, и пришлось мне с ним беседовать накоротке – и довольно круто.

Как раз в ходе принятия исторического решения по поводу отпуска, и осуществления поисков подходящей кандидатуры на поездку - для ношения за мной по пляжу тапочек, - я близко познакомился с одной весьма романтично настроенной особой.

Которая любила музыку Шопена, и еще какой-то Зефиры, романы Пелевина, фитнесс, кунилингус с петингом, и прочие аксессуары гламурного существования. Какими они ей представлялись, глядя из ее Урюпинска.

А кроме того, как я уже кажется, говорил, эта романтичная тётенька все набивалась ко мне на виртуальный секс.

На что я ей раз за разом настойчиво и ритмично отвечал – что я чистый практик. И камасутру, включая петинг с кунилингусом, а также прочие приятные аспекты, вроде французской любви и советских, рабоче-крестьянских соитий, я изучал в глубокой юности практически – в подъездах и на чердаках незабвенной Таганки, или редкие часы отсутствия родителей дома - со студентками-медичками и любительницами иностранных языков из Мориса Тореза.

Я думал, что она отстанет.

Как оказалось – это как раз наоборот ее очень радовало и раззадоривало, хотя и немного сердило – почему это я не поддаюсь?... Как это, с ее точки зрения, неплохо было бы, – начать и кончить в объятиях монитора.

Сообщала она мне также, что часто бывает в Москве у своих родственников, и просила оставить телефон – на случай, если на днях заедет в наш славный пахучий город.

Надеясь на лучшее, и полагая, что из своего Урюпинска она сюда ни в жизнь не доберется, я оставил телефон.

Слаб человек по сравнению с настойчивой тётенькой.

***

А вот, что из этого вышла.

Без объявления войны – она взяла, да и нагрянула. И я, как честный человек, не смог ей отказать хотя бы в простом свидании – попить кофе. Поглядеть друг на друга, и обсудить теоретические аспекты виртуального секса.

Видимо, на мою бедную голову действовал серьезный недотрах последних дней и последовательные неудачи – сперва, с моей знакомой, с той, с которой мужчины два раза встречаться подряд не хотят, а потом – еще и со Лже-Миленой.

И я подумал – чем черт не шутит? А вдруг окажется, что это моя большая любовь прибыла и нагрянула? Последняя, и окончательная. Которую можно с собой на отдых прихватить. Маскирующаяся ради смеха под бабу-ягу – такая фотокарточка у этой любительницы гламурной - с кунилингусом - любви шутливо стояла на сайте в инете.

А вдруг, думал я – за этой забавной карточкой – прелестная царевна-лягушка спряталась?

***

А если говорить серьезно - просто убивая воскресный вечер, я, без особых надежд и энтузиазма, приехал на свидание минут на двадцать раньше назначенного срока. И твердо решил так: если я увижу чувырлу, похожую на Лже-Милену, я даже и знакомиться не буду.

Развернусь, и тихо-тихо поползу к машине. Тихо – чтобы не сеять паники среди окружающих мирных граждан - своим бешеным отступающим галопом.

Так вот я и прогуливался между колоннами, покуривая травянистый отечественный «мальборо», разглядывал начитанных, стреляющих глазами, тетенек-театралок, движущихся в близлежащий театр, и примеривался – от какой мне придется уползать без оглядки.

***

Мой мобильник сыграл марш из «Индианы Джонса», а когда я, даже не успев ответить, повернулся на звук голоса за своей спиной, то увидел, что царевна-лягушка оказалось юным созданием с длинными русыми волосами и большими глазами инопланетянина – какими их представляют себе уфологи.

- А я вас сразу узнала, - сказала юная баба-яга, захлопнула телефон-книжечку, и протянула мне свою маленькую мягкую лапку. – Со спины узнала...

Не коварные ли шутки это моего ангела? – подумал я.

- А что у меня со спиной? – спросил я. - Что-то не так?

- Она у вас вся-превся белая, - сказало создание. И хрустально засмеялась.

13.

Эх, было дело… И лучше бы его – не было.

Даже не знаю – что это на меня нашло. Бойкое создание лет двадцати оказалось, девственницей.

А я оказался – полным и беспробудным дураком.

***

И вот тогда, после моего полного и безоговорочного поражения, когда юная прелестница с глазами инопланетянина ахнула входной дверью так, что посыпалась штукатурка:

– Не провожай меня. И не звони! Я тебя не люблю! - и я остался один на один с развороченной постелью и головной болью, я решил поговорить со своим сожителем. Со своей дурацкой пятой конечностью. С тем сожителем, который у некоторых мужчин, как у меня, просто присутствует ниже пояса и в целом не вызывает каких-то сверхэмоций.

А у некоторых, если судить по порнокино – достигает в иные чудесные моменты и неземных высот – за пупок и выше, дальше, и все больше.

И который иногда ведет себя совершенно непозволительно, а иногда просто даже живет какой-то своей внутренней, непонятной мне жизнью.

Впрочем, я уже об этом говорил, кажется. Даже неоднократно.

В общем, я решил с ним поговорить. Серьезно. Круто. И очень злобно

***

- Ты что же это делаешь, сука, спросил я? Ты понимаешь, какую сейчас подляну мне устроил? Девушка молодая, можно сказать, почти еще девственница. Если не считать теории. Пусть она даже и из Урюпинска, и изучала предмет по малохудожественной литературе и порно-дискам корявого качества.

А ты так с ней поступил? Па-адонок! Она романтична, начитана, социальный институт заканчивает…

- Слушай, сказал он вяло, снизь тон. И отлезь! И без тебя тут голова трещит. Ты себя сегодня в зеркало-то себя видел? Ты – просто старый безмозглый осел. И, видимо, чересчур романтичный.

Что, думаешь, она не знала, как меня оживить можно? Но нет же, в слезы… Ты меня не хочешь… Ты меня не любишь… Она что, дура полная? Мороженое, пирожное, к «Петровичу», в кино, – это что, любовь теперь называется?

Смех один. Меньше дамских романчиков читать надо.

Зачем вообще тебе такая нужна, а? Любопытный очень, да? Ты что, на отдыхе себе нормальную не найдешь? Ты и с этими, имеющимися, кажется, уже перестал управляться… Свежей романтики ему захотелось? Ветров перемен… Голову застудишь, покоритель эверестов.

Кстати, а может, ты не на отдых, а жениться вдруг надумал? Хоть бы предупреждал… Извини, конечно, но… это без меня, пожалуйста. Я больше таких издевательств не выдержу. Просто отвинчусь к этой матери. И в монастырь уйду. В женский!

***

- Ну, ты и циник, сказал я. Ну, ты и пошляк. Не понимаешь наших нежных чувств, мороженого, ее романтики первого полового сношения …. С мужчиной грамотным. Можно сказать, образованным… В сексуальном плане я имею ввиду…. Начало большого пути в кунилингусе… Во французской любви…

И вообще, ты много на себя берешь! Кто тут решает, что мне нужно, а что нет?

- Подумаешь, «романтика, большой путь», – заметил он. Навязчивость зачем-то приплел. Увидел смазливую телку, решил перья распустить, а как до дела дошло – сама, милая, сама… Ленивый ты просто. До безобразия.

Да, и она тоже хороша - ей потрахаться захотелось. В столице. Это ладно, дело молодое, горячее. Не в подъезде на лестнице. И не с этими уродами, про которых она ночами в тетрадочку электронную стихи трагические пишет – меня мальчик бросил.

А ты ведь, сверху, еще ничего, броненосец. Одеколон, тачка более или менее, бумажник не пустой, язык подвешен – дай бог каждому... Моешься даже чаще, чем надо…

Но тут-то - это ж не стихи писать…. Мог бы и помочь девушке раскрепоститься. Сбросить, так сказать, предрассудки школьного воспитания. Это ж не в интернете сексом заниматься. На один раз - от тебя бы и не убыло. А то - милое ты бревнышко, солнышко... Я бы лично тебе за это бревнышко физиономию бы разукрасил.

И ты же еще и ленивый, ты же еще и занудливый, как трактор на дороге – ползет-ползет, и не обойдешь, и не объедешь его. Испугался, скажи, – что девственница…

Правильно, что от одной про тебя слышал – даже муж, – и тот получше будет. Пока не нажрется.

***

- Ну, хватит, сказал я, - кто тут хозяин? Кто тут решает, а? Кто тебе приказывает - давай, вперед!

- А чего ты, собственно, решать собрался? – сказал он. - Чего ты, собственно, можешь решить? Кому ты, собственно, приказать-то можешь? Подумай, у тебя в голове сколько-то там миллиардов нейронов, аксонов и прочей лабуды. А извилиной-то ты думаешь всего одной – трахнуть, не трахнуть. Да еще потом в кусты - бревнышко, видите ли.....

На три процента сознание твое – а на все остальные, девяносто семь, мое! Подсознанием называется! Сам же ты это вычитал. Я-то читать не обучен. Мое дело посложнее будет. Потоньше.

***

- А ты ж даже снов путевых не видишь, - продолжал он, – и это очень показательно. Подумай головой: химик Менделеев, тот, что водку изобрел - во сне аж свою таблицу увидел. Таблицу Менделеева! Во, как он головой и всем прочим управлял. И водка при этом - всего лишь как побочный продукт, хотя сама по себе уже на Нобелевскую тянет! Вот, какие человек сны видел.

А ты – чего видел? Кроме голых девок и каких-то заборов с ангелами? Ничего! И это – очень показательно.

Так что, уж молчи и слушай, что тебе умные говорят.

И поосторожнее со мной, я тебя так могу завернуть, что мама родная не узнает. Просто в бараний рог. Что ты без меня делать-то будешь?

…Вот так мы с ним и поговорили. Круто. По душам. После того, как я с юным виртуальным дарованием промучился, убедился в ее полной девственности и в собственной несостоятельности, и проклял все на свете.

14.

Что может поправить настроение человека, томящегося на дороге и размышляющего о собственной бездарности?

Так…

Что же может развеселить меня в этот дождливый холодный понедельник?

Ну, возможно – только вот такой наглый уродец… Ветеринарная «газель» - с военными черными номерами, и с красными крестами на обшарпанных, защитного цвета бортах.

Которая рулит себе со страшной скоростью поперек движения - в левый крайний ряд Кутузовского. Через все полосы. Не обращая внимания на плывущий, ускорясь, поток машин. Пролетая перед моим капотом, и чуть не задевая меня за бампер. Оставляя за собой шлейф сизого дыма.

Рулит она налево, туда, где хищно и плавно сейчас несутся освобожденные от стояния «мерины», «лексусы» и «круизёры». Вперемежку с людом попроще, вроде меня.

***

Если бы это была не «газель», я бы сказал себе не колеблясь: там барышня! За рулем! Держись подальше, старина!

Она и в обратную сторону - через все полосы - точно также поехать может. Когда нужный ей поворот заметит. По гнусной дамской привычке – показывать поворот налево, а поворачивать направо… Или вообще ничего не показывать.

Кроме своего: «фи, мальчики, пропустите»!

***

Никогда ведь не знаешь, куда женщина все дело повернуть может.

Там, внутри у нее – внутри у каждой женщины, как минимум еще три-четыре находятся. Одновременно И беспрерывно между собой они спорят и пихаются.

Шуму и гаму при этом – не передать… Как будто даже посуду об пол хлопают.

И пока они между собой не договорятся – нужно отойти и помолчать немного. Потому что, ничего путного из этого выйти не может – в их междусобойчик влезать. Получишь – ото всех.

Поэтому – не лезь, милый, под колеса. Береги голову. Она у тебя одна, и к тому же, это не самая сильная часть твоего тела. Да еще и лысая.

Лже-Милене она – вон, как не понравилась…

Когда же эти дамочки договорятся между собой, тогда и ясно станет, куда машина и поворачивает.

Даже, если она и поворотник не включает.

Правда, иногда бывает уже поздно.

***

Им же, этим дамочкам – совершенно наплевать на окружающих. Вместе с их, окружающих, поганой действительностью. И зачем вообще они нужны, эти поворотники? Кто их придумал?

Да и окружающие тоже –зачем они здесь, на дороге, нужны?

Дамочек только собственные дела и желания занимают.

***

Но нет – это впереди полуразвалившаяся ржавая «газель».

И барышнями тут и не пахнет... Хотя по стилю езды – похоже. И даже очень.

Впрочем, хуже женщины водить умеет только мужчина.

А пахнет тут…

Аромат от летящей по ветру "газели" в моем салоне – плохой бензин с горящим маслом.

***

Вот, несется она, разболтанная, с проеденным насквозь кузовом… И все у этой беспризорной «газели»– веревочками и проволочками, наверняка, подвязано. На всякий случай. Чтобы на ветру не хлопало. И не разлеталось по дороге.

Служитель дорожного культа – делающий утренний променад по разделительной - от неожиданности или, от столбнякового изумления - не успевает свистнуть, или палкой полосатой замахать - на этого обшарпанного крестоносца.

А у водителя, что слева, тоже, кажется, как и у меня, челюсть отвисла. Хотя, конечно, сквозь его тонированные стекла этого не увидишь. Он, как и я, скорость чуть сбрасывает, и наблюдает, что дальше будет.

А зеленое чудо – знай себе, шурует. Покрывая идущих следом грязной мокрой пылью дождливого утра.

15.

Мда, «Нищий бабник»…, сказала мне Мила-Милена на прощание - с трудом покидая мою машину. Уж больно тесной у нее была юбка.

Когда она все же выгрузила свое тело – я обнаружил на сидении бантик от ее подвязки. Маленький такой, кокетливый, розового цвета. Отскочивший, видимо, из-за ее возмущения моим хамским поведением. Плохо пришит был, я так думаю, бантик - к ее сексуальной подвязке.

***

Эти приятные события произошли после того, как я сказал Лже-Милене, что юмор тут неуместен, и никакой проверки на заднем сидении не будет. Не вдохновляет меня такая перспектива. Совсем не вдохновляет. Даже и на заднем сидении.

Разве ей самой это не понятно?

И, кстати, пусть даже и не мечтает получить с меня сотню баксов – за свой наглый плагиат.

- А за то, что я время потеряла на тебя, нищего интеллигента, а? Мне ничего не полагается, да?

- Ну, может быть, пару раз по попе полагается. Просто – ввиду моего хорошего настроения - ладошкой. И скажи, что легко отделалась.

Она почему-то решила, что все дело в ста баксах. Которых, очевидно, у меня нет.

На свой счет она, естественно, была спокойна и уверена. Как и любая женщина с таким замечательным экстерьером. Приводящим людей со слабыми нервами, вроде меня, в оторопь.

- Десять рублей могу выделить. Ну, ладно, ладно, я пошутил… пятнадцать, так и быть… на метро. А можно - мелочью?

- Ты даешь… Нищий…Интеллигент собачий…

***

Кстати, я спросил ее на дорожку, - не может ли она прислать мне ссылку на ту, на Милену, из которой она все списала? На ту лапочку - с роскошной грудью, и в рубашке от своего сутенера?

Вот с ней, сексуальной телочкой – с удовольствием познакомился бы… И даже – близко пообщался бы.

***

- Ты и хам, - фыркнула Лже-Милена. - А у меня что – грудь плохая? Я что – хуже, что ли? На себя бы посмотрел… Бабник!

После чего шарахнула дверью, и пропала в сумерках холодного и дождливого летнего вечера. Оставив после себя сладкий запах цветочных духов вперемешку с разгоревшимся от волнения по поводу нашего любовного свидания телом.

Ну, и как я уже сказал – еще бантик на память.

16.

Если все сбудется - как написано в умных книгах, и произойдет так, как предполагают древние мудрецы, занятная штука нам еще всем предстоит.

Если вчитаться в эти толстые умные книги, то все мы – по их, мудрецов, просвещенному мнению, - сейчас живем почти что на скамье подсудимых. И прогуливаемся по жизни - лишь в ожидании последнего и окончательного суда. Как - отпущенные временно на свободу. Под подписку о невыезде. Как взятые до суда на поруки. Как - выпущенные под залог.

Причем, - и это самое удивительное – все мы одинаково прогуливаемся. И совершенно правые, и совершенно виноватые. Потому что главный суд у нас – еще впереди.

***

«Нищий бабник и интеллигент…» - какое необычно тонкое наблюдение! А еще более тонкое, почти филигранное – что я «интеллигент собачий…» И лысый чистоплюй. Который редко смотрится в зеркало. Да еще и импотент – притом.

И то, что я виноват во всем, жмотина – вне всякого сомнения.

***

В связи с этими интересными наблюдениями Лже-Милены, несколько слов хотелось бы и мне сказать.

Нет, не в качестве оправдания. Не в качестве последнего слова – перед отъездом на север. В квартиру с чудным видом на вечную мерзлоту, чуть прикрытую скудным ягелем.

Или – на адскую сковородку. Где без масла даже… – вот садисты-то…

Я надеюсь, все же, что там, на этом самом страшном суде, мне его - последнее слово, еще все-таки дадут сказать. Наш суд, даже страшный, и, как утверждают мудрецы в своих талмудах, последний - все-таки, самый-самый гуманный в мире суд… Я в это отчаянно верю.

Куплен, продан, и опять куплен - вот, потому-то и гуманный.

Я очень надеюсь, и не наш, небесный – тоже такой же.

***

Тут просто надо заранее озаботиться, и выяснить – кому, сколько и в какой форме? Ненавязчиво так – прояснить ситуацию. У знающих людей поинтересоваться.

У вхожих в определенные круги.

Возле храма погулять. А, может, даже и внутрь заглянуть. Даже и интересно, давно там не был. С последних похорон чьих-то – не заглядывал.

Наверняка, там, в храме, и нужного человечка найдешь. Через которого передать можно.

Ну, ему чего-нибудь, например, – тоже дать.

Чтобы передал – наверняка.

Так, что это я - просто так, для подстраховки кое-что сказать хочу в оправдание. Очень мне добавить пару слов хочется. Ну, очень хочется...

Пусть, даже, меня на эту тему и не спрашивали.

Язык размять перед судом… Перед страшным. Пока его, язык, не отхватили – вместе с головой.

***

Хотя – все же, тоже не очевидный факт – дадут там мне слово сказать, или нет. Даже, кое-что заранее передав в конвертике, гарантий никаких не получишь.

А что, если вдруг, подбор присяжных не в мою пользу будет, например? И среди присяжных одни женщины случатся? Или, например, заседатели – тоже женщинами окажутся? И секретарь суда… Например, та же Мила-Милена? Или моя знакомая, с которой мужчины не очень-то больше одного раза встречаться хотят? Или это создание из Урюпинска – оказавшееся кристально чистой, как слеза пенсионерки?

Что тогда делать-то? Ведь – совершенно очевидно, не дадут они тогда мне последнего слова. Особенно, если вместе вдруг соберутся.

Разве хоть одна женщина еще хоть кому-нибудь слово сказать дала? Об заклад готов биться, не дала.

И не дает, не давала и давать не будет!

Слова сказать – я имел ввиду, давать не будет. Хоть кому-нибудь, кроме самой себя.

Она же – явно умнее. И больше деталей видит. Отягчающих мужскую вину. Зачем еще тут кому-то попусту рот развевать?

Лучше уж дверью как следует шарахнуть. Чтоб все притихли. И в тишине чтобы негромко штукатурка отваливалась.

17.

Это мне немного напоминает ситуацию с автомобилем.

Когда собираешь разобранную машину – не все детали и не всегда, почему-то, встают на место. Некоторые из них могут вдруг оказаться лишними. Даже, я бы не побоялся этого слова - и ненужными.

И о чем только конструктор думал? – удивляешься, пытаясь их внутрь засунуть.

Без них, между прочим, машина порой даже лучше ездить начинает. Резвее с места берет. Устойчивее дорогу держит.

Особенно наша – отечественная.

***

Я это – не в оправданье, а просто – как жизненное наблюдение.

Я уже довольно давно зарекся ездить на ущербных изделиях отечественного производителя. Хотя иногда скучаю – тяжело жить без ежедневных проблем в самых разных частях родного первенца.

Так вот - все равно, снисхождения добиться трудно будет – если среди присяжных на страшном суде одни женщины получатся. Вроде самонадеянной Милы.

Или моей знакомой, с которой мужчины больше одного раза трахаться отказываются,

и только я – дурак – на ее удочку с горячей водой и попался.

Или – девственной любительницы кунилингуса. Не умеющей даже толком губками поработать, и моего чокнутого друга на ноги поставить.

Поэтому, и месть их будет страшной, можно в этом не сомневаться.

***

Я думаю, совершенно определенно – женщины жалости не знают. Хотя и изображают великие «Пьету» в виде грустной женщины. Сострадательной. Умной.

Но она - такая только с виду. А на самом-то деле… Безжалостна, как тупой римский легионер, убивающий великого геометра Пифагора.

***

Конечно, их, великих, талант под сомнение ставить не стоит. И глупо, и дурной тон, и вообще-то они – действительно великие и могучие художники жизни.

Но вот то, что милосердие, и справедливость у них женского рода выходят, - вспоминая их великие картины и скульптуры, - это, как мне кажется, серьезное заблуждение мастеров. Происходящее от некоторого недополучения информации. О женской натуре.

Недостаточно они с женщинами общались, думаю – эти великие. В силу творческой ограниченности. Дети своего времени, так сказать...

Поработал, и на боковую. Проснулся, и опять поработал. И опять на боковую. И дальше кельи - ни-ни!.. Одна работа на уме.

***

Возвращаясь к автомобилю - попробуйте-ка женщине доказать, например – что некоторые детали в машине лишние, а некоторых не хватает…

Все равно, что объяснять ей, почему в ее машине с автоматом одной педалью меньше.

- Верните, - говорит, - педаль на место. У меня, на прежней машине – три было! И точка! Одну вы спилили для своих надобностей. Чтобы продать. Она мне, конечно, не очень нужна, но я на вас в антимонопольный комитет пожалуюсь. И в общество защиты потребителей… А также в общество защиты животных.

И еще куда-то.

Страшно, конечно, если жаловаться начнет.

Значит, вкрутим эту третью педаль, пристроим. Чтобы три было – как положено.

А то, неровен час, действительно, помчится жаловаться.

Правда, тормозит теперь машина – с этой третьей педалью - почему-то с трудом. Точнее, вообще не тормозит. Хоть ногу в дверь высовывай, и в асфальт подошвой упирайся.

Но для женщины – это все пустяки.

Главное – не дала сказать ничего. На своем настояла. И вполне счастливо выглядит.

18.

Вот - как на духу, и в известном месте после допроса с пристрастием: не хочу ничего плохого при этом про женщин сказать.

Женщина, все-таки, всегда гораздо шире, чем им, великим, она даже виделась. Душой шире.

И в бедрах – тоже. А уж про попку – и не говорю из собственного целомудрия.

Мне даже трудно себе представить – какой Миле нужно было жизненной энергетикой обладать – чтобы себя Миленой представить. И сколько же к тому же чувства юмора надо было иметь при этом. Но такая широкая натура – все вместила. Даже чувство юмора.

У меня, лично, такого запаса этого замечательного чувства и в помину нету! Даже близко не лежало.

А чем шире и глубже натура, тем труднее уследить, какие факторы она в расчет принимает.

Ты – со своей колокольни – видишь только одну, маленькую деталь, вроде слоновьих ножек или груди восьмого номера.

А ее более широкий и проницательный женский взгляд – сразу много частей охватывает. И у нее в совокупности картина получается.

В итоге и приговор выходит – по совокупности. Обнаруженных женщиной частей. Недостающих, с ее точки зрения. Или – лишних, вроде бантика с ее подвязки.

Почему… эх… да что тут вопросы задавать.

Здесь тебе вопросы задают, а не ты.

***

Как женщине объяснить, например, почему в самый ответственный момент нашего весьма утомительного после рабочего дня занятия любовью – коллега звонит? Посоветоваться, звонит - и по какому-то сущему пустяку… В половине двенадцатого ночи… - это я уже мысленно беседую со своей знакомой, с той, что с горячей водой ко мне пристала.

Нет, не коллега это явно, считает она. То-то ты, подонок, как угорелый из постели выскакиваешь, и к телефону несешься. К коллегам так не несутся.

Смотри-ка ты, вон, как кондом болтается смешно. Умрешь от смеха с тобой – я-то полагала, что у тебя там снизу хоть что-то имеется.

- Какая-то прихихешка звонит, да? Будто не знает, что мы с тобой, дорогой, уже второй раз, как влюблены друг в друга без памяти! Или третий – не помню точно. Что у нас процесс в этот момент в разгаре…

- Да откуда же ему знать, если ты как снег на голову сыплешься?

- И ведь звонит, стерва такая, когда у нас самая, что ни на есть, любовь происходит. Нарочно, чтобы все испортить… Где ты таких стерв откапывал до меня, а? Не случайно ты мне свою записную книжечку в телефоне не показываешь. Но можешь и не трудиться, теперь, я уже все, что мне нужно, увидела. Пока ты спал…

Бабник!

***

…Странно, а мне-то казалось, что я еще не успел ни разу при ней глаза закрыть. На втором или третьем нашем разу-свидании.

А, еще, между прочим, обижается при этом, что с ней дважды никто потрахаться не хочет…

***

Или, вот тоже дамский ход:

- Что-то у тебя телефоны подозрительно молчат, дорогой. Как ни встретимся, так они молчат. Понятно, почему ты сегодня такой вялый… Не то, чтобы не стоишь, но и висишь-то как-то плохо… Уже с другой израсходовался?… Натаскался… Когда только успеваешь? Выключаешь телефоны - бабник?!

И опять - бабник! Как неприятный диагноз. В кабинете у онколога.

***

Или еще хлеще:

- А я то думала, что ты про камасутру правду писал. Да что-то плохо все получается…Ага, ты кого-то другого любишь…

***

В итоге, и приговор будущий уже готов. Бабник – без обжалования! Не можешь даже девушку удовлетворить.

И скажи спасибо еще – что не к стенке.

Хотя казнь у нас и заморожена – но для тебя исключение можно было бы сделать. Разморозить ее на пять минут.

А потом обратно заморозить.

Жаль, всякие глупые кодексы не позволяют. Моральные ценности – так сказать – не пускают.

А то бы!…

И дверью – шарах!

***

По этому поводу мне можно даже с обжалованием никуда не соваться. Фемида - тоже женщина. Хоть и с завязанными глазами, а с мужиком ее не спутаешь.

Эти дамы друг друга прекрасно поймут. Особенно, когда мужчину судят. Пошушукаются – и поймут.

Если, конечно, этого самого мужчину между собой не делят.

А если вдруг, к несчастью, еще и между собой делят – тогда они ему к приговору несколько лишних лет добавят. За то, что под ногами у них путается. И дурацкие вопросы не к месту задает.

19.

Вот, пока я в ожидании этого страшного суда на свободе прогуливаюсь, на работу хожу, за девушками волочусь, футбол по телевизору разглядываю, наткнулся я на какой-то психологический тест. В интернете - когда искал девушку для совместного взаимоприятного отдыха.

А попал на Милу-Милену. И на юную поросль из Урюпинска. И на свою знакомую с горячей водой.

***

В этом тесте, на сайте, – ужасно странные вопросы были… Вроде такого: «А не хотели бы спеть на сцене вместе с Мадонной?

Да или нет? ».

Будто из книжки загадок – кто сильней, дети? Слон или кашалот? Вот подумайте-ка на досуге, дети, – кто ж из них сильнее?

Да или нет?

***

В общем, очень сильные вопросы. И чувствуется, что женщина-психолог к тесту руку приложила. Чтобы мужчину вконец запутать. И в ловушку загнать.

***

Я, вообще-то, на собственной шкуре проверил: могу, если очень захочется, и психолога обмануть. Особенно – женщину. Хотя это, конечно, трудно, но можно. Что я своим собственным примером и доказываю.

Не то, чтобы я такой уж очень умный – просто интуиция хорошо развита. А, может быть, актер, ничего. Прямо насквозь их дурацкие вопросы чувствую – куда они клонят. И что от меня хотели бы услышать.

Что же, ладно, если очень хотите – пожалуйста, слушайте.

***

Особенно это приятно с HR-менеджерами проделывать. При приеме на работу. Был такой у меня безработный период - когда резюме рассылал, и по разным конторам мотался, интервью все давал. Молодым девушкам.

Очень много контор повидал, и нескольким эйчаркам голову заморочил. Девушкам-кадровичкам.

Которые - с большим гонором на тебя смотрят, и нежные личики кривят.

***

Ах, какой гонор-то у них по молодости лет… Ах, какая спесь на лицах читается. Просто – сногсшибательный гонор.

Ну, действительно - диплом фака психологии, работа – не бей лежачего.

И стоячего – тоже не бей. Пусть себе стоит.

Все равно – не пригодится.

***

Как это им сладко, видимо - чужими судьбами распоряжаться. Особенно – в их довольно нежном возрасте.

Нос выше бровей, грудь, если есть, тоже колесом, и вперед.

Если груди нет – все равно колесом, и тоже вперед. А вдруг, да нарастет - под подобострастными мужскими взглядами?

Попу, или то, чем там их бог наградил, отклячат, и дефилируют неприступно – мы-то здесь. За барьером, за компьютерами.

А вы-то там. По ту сторону.

Бумажки нужные заполните, анкеты, тесты… Да посидите в очереди часика два-три-четыре. Пока мы тут кофе попьем, у зеркала повертимся, с подругами новости обсудим. А потом опять кофе попьем.

А вы там - сидите, и молчите. Пока вас не спросят. Если хотите - ну хоть какие-то шансы иметь. Наш уютный дворик метелочкой мести. Свои гроши у нас заработать. И глаза свои бесстыжие спрячьте. Это к вам, к вам, мужчина, относится…

***

Как приятно потом бывает получить от них хорошую рекомендацию… Типа – данный сотрудник незаменим для нашей компании…

Получить, а чуть позже заметить, вроде бы, невзначай: все это здорово, милочка, но вот ваша компания мне не подходит… И зарплата ваша не подходит. И люди у вас тут – барахло.

Вроде вас, милочка.

И счастливо вам тут и оставаться – за вашим барьером с вашими компьютерами. А меня на улице такси ждет. Заждалось, поди, – пока я с вами лясы ни о чем точу.

***

Правда, конечно, я не добавлял - для большего эффекта, - что за рулем данного такси я сам и нахожусь. Безработный.

Вы бы видели их лица – этих доморощенных эйчарок с дипломом фака… Просто, душу греющая картина.

20.

В общем, не так уж и сложно с ними… Но вопросы вот этого психологического теста меня в тупик поставили.

Спеть с Мадонной?… Вот, счастье-то… С молодящейся итальянской б/у клячей по сцене поскакать?… Этот пункт я сразу вычеркнул.

Как только вижу на экране ее, затянутое хирургами лицо, жилистые укороченные ноги балерины, да комбидресс а-ля пятидесятые - сразу думаю о том, что женщины петь не умеют… Ну, может быть, за редким исключением.

Джаннис Джоплин, может быть…

Помните – «Summer Time... »

Или, Элла Фитцджеральд… Или, на худой конец, Энни Леннокс… Эти еще, пожалуй, могут.

Но с ними я бы не рискнул на сцену выйти. Данных нет таких вокальных у меня – им подпевать. Да и просто в качестве муляжа, чтобы меня на сцену в углу поставить рот разевать – вряд ли бы я подошел. Когда там вокруг них такие голубенькие атланты скачут, пыль вздымая.

И чуть прямо на сцене не целуются взасос. Между собой.

***

А нашу фанерную драп-дерюгу я тут вообще не рассматриваю. Такое ощущение, будто их где-то специально по задворкам цивилизации собирали. Она, эта драп-дерюга, только для радио и годится. Чтобы лиц с фигурами тел не видеть. Например, для радио с символичным названием «Русское». Которое в гоночных газелях на всю ивановскую орет, и сальными шуточками сыплет.

Или – на Евровидение ее, эту драп-дерюгу, голубовато-розовую, в полном составе, отправить, не жадиться. Там очень похожий контингент собирается. Для газельного радио – в самый раз.

А я бы с такой драп-дерюгой не то, чтобы на одну сцену – по одному полю прогуливаться бы не стал.

Так что – мой первый ответ – мимо кассы. Не хотел бы я с Мадонной по сцене. И вне сцены – тоже.. С кем-нибудь другим – еще бы поразмышлял, а с ней - нет, не хотел бы…

21.

Правда, думаю, тут обид с ее стороны не будет. Вряд ли эта самая Мадонна подозревает о моем существовании. И слава богу, что не подозревает. Сколько лишних хлопот могло бы выйти - если бы она на меня, вдруг, обиделась.

Ну, так, а другой вопрос теста – не хотели бы жить на тропическом острове – был уже более подходящим? Да или нет?

Да!… В целом… Хотели бы… Как идея – просто отличная. Бананы, апельсины, витамины. Виндсерфинг, - среди акул. Дайвинг с муренами и прочими морскими зверюгами и каракатицами. Шикарно!

А вокруг - красотки в юбочках из листьев, и в лифчиках из цветов:

- Алоха! алоха!, дорогой товарищ... Что ты так вырядился? Будто на Северный полюс собрался? Раздевайся скорее, да присоединяйся к нашему барбекю! Осуществи, наконец, вековую мечту человечества – мобильник в море утопи, и займись личной жизнью…

- Ах, спешу мои кошечки – личной жизнью наконец-то заняться… Кто первой будет? Не толкайтесь, пожалуйста… Всем достанется. Можно даже парами.

***

Просто сказка! Как пелось в одной студенческой песне – две блондинки в руках, две брюнетки – в ногах…

Не личная жизнь, а райские кущи…

Впрочем, там с блондинками, в тропиках, несколько, думаю – напряженная ситуация. Не очень водятся они там.

Но я бы потерпел. По такому замечательному случаю.

Или попросил бы перекиси водорода прислать - с большой земли. На нашу - малую. Если бы без блондинок вдруг – приперло.

Перекрасил бы несколько штук - в разумных дозах. В белокурых бестий. Теплокровно-нордических.

***

Значит, ответ на этот вопрос – непременно «да, хотели бы! ». Еще как «хотели бы»!

С Мадонной – нет, а на острове – да. «Хотели бы», и, по возможности, быстрее!

На тропическом острове посредине океана…

***

И вот в таком духе - весь этот тест. И знаете – что у меня получилось в итоге – по баллам? Когда я их сосчитал. Наверное, уже догадались сами…

Опять, вышло: женоненавистник, бабник и нарцисс! И нет тебе прощения.

***

Вот напасть-то какая.

А я-то думал, тест этот на профпригодность или на стрессоустойчивость меня испытывает. А это, как оказалось, обычная дамская ловушка - для таких дураков, как я.

Чтобы потом, в ходе страшного судебного разбирательства – уже готовые доказательства были. Без вопросов – и в зендон этого… Без длинных речей . А если улик не хватает – это уже и не очень важно.

У него все улики – на лице написаны. На хорошо бритом. Но потасканном.

***

В общем, есть у меня подозрения, что не дадут мне слова там – на суде. Обстоятельства будут не в мою пользу. Так что, надо готовиться к худшему варианту. Слова не дадут, а если дадут – то и слушать не будут.

© Copyright: Марко, 2006

Свидетельство о публикации №2608090054

22.

Жить бы - и особенно не тужить. Спокойно и рассудительно. Без проблем и угрызений…

Надо полагать, на островах – именно такая райская личная жизнь бы вышла. И удалась бы.

Ни секунды в этом сомнения у меня нет!

И даже, если бы понадобилось позарез - перекись водорода нашлась бы. Из мулаток, малаек или полинезиек - парочку-троечку скандинавок нордических срочно приготовить. Для внесения некоторого, ласкающего взгляд, осязание, и другие части тела сексуального разнообразия.

Для усиления до невозможности остроты ощущения - от новой личной жизни.

***

Но – шутки в сторону.

Слава богу, не на островах живем! Все у нас – как обычно. Либо сила через радость, либо, что гораздо чаще - радость через силу.

У нас тут все – с преодолениями происходит. Понагородим, перегородим, русла рек изменим и мосты снесем… И преодолеваем потом всем миром. Кто вплавь, кто вброд – но со счастливым выражением на лицах.

Во, мы какие тут, отчаянные! Во, какие мы тут счастливые! Мы идем своим путем, так и попомните! Басурмане!

... Эх, и зачем только травить душу человеку дурацкими тестами?… Женские штучки, как обычно…

Мда, потравят душу – а сами в кусты.

А тут вот – буквально каждое утро – собственные рогатки расхлебывай. Почти каждое утро… Без полинезийского разнообразия.

23.

Мой шеф утверждает, что я аполитичный малый. И это очень неплохо для бизнеса.

Хотя, желательно, чтобы я в курсе событий все же находился. На всякий случай.

А я – действительно, вполне аполитичный. Только мне не нравится, когда я с утра задачи госважности выполнять должен.

И в другое время суток – то же самое…

Но я в курсе событий нахожусь. Да еще как нахожусь!

***

Особенно мне нравится в акте гражданского повиновения по утрам находиться – смотреть телевизор. Привычка такая вредная, вроде курения натощак. В акте плавать.

Смотришь телевизор с утра, пока собираешься на работу, натощак, и душа маслом обливается – какой я патриотичный. Хоть и аполитичный.

Как я влюблен в госканалы!

***

Главное, всегда смотреть новости с утра - и натощак. Это как с фруктами – самое полезное – натощак и ничем не заедать! И ягоды – тоже!

Всегда они такие хорошие, эти новости - просто супер! Жизнеутверждающие. На подвиг зовущие. А что самое главное - выдержанные.

В духе отечественного времени.

И все внутри от них возликует. Как будто килограмм разнообразных фруктов слопал, свежевыжатыми соками запил, и еще - за второй килограмм принялся.

Умеет наше телевидение настроение скромному обывателю – вроде меня, сдвинутого - на легкой почве недотраха, – поднять.

И уже не опускать до вечера.

Впрочем, и что этому удивляться, как телевидение умеет новости выдерживать и в сладком сиропе вымачивать. Чтобы гнулись - в духе изгибов монарших бровей, и ходуном ходили от игры монарших борцовых желваков.

Тут даже и без вопросов – с телевидением. Опыт у них, телевизионщиков, богатейший. По части гнутья и вазелинового прогибания.

***

Только на счастливые лица ведущих посмотреть – и сразу в сортир тянет. Лицо обмыть от слез умиления. И рот прополоскать – чтобы на экран не очень хорошо чищеными, прокуренными зубьями не дышать.

Благость экранную с утра не портить.

***

Вот и сегодня, по причине отсутствия предметов более приятных утренних занятий и легкой, недотраханной, вчера головной боли, смотрел госканалы. На дорожку. Пытаясь, попутно, кофе сварганить. И при этом в спешке не обвариться.

От восторга за свою любимую русскую державу.

***

Что-то там про спорт намекалось.

Целый, хотя и не очень молодой министр - дзю-до вдруг занялся.

Ему уже и на покой пора бы собираться, о душе бы подумать, а он мыкается со счастливым выражением на лице. По татами скачет. Вместе с советниками. И еще там, с некоторыми – не менее высокого ранга согражданами.

Раньше они все в теннис мыкались, теперь вот сюда, на татами вышли.

***

Так бы, говорит министр, все бы и бросил. Например, бросил бы это ненавистное хозяйство, и себя спорту посвятил бы. Целиком и без остатка. Национальной русской борьбе, так сказать – дзю-до. На своем крохотном приусадебном участке. На Рублевке. С которой он по утрам мне навстречу обычно, несется. Локтями и мигалками пихаясь.

24.

Раньше вообще у нас теннис национальным видом был, а теперь – борьба.

Вот он ей себя бы и посвятил – без галстука и костюмчика, в кимоно бы нарядился и круглый сутки из него бы не вылазил. Даже на ночь бы не снимал.

С теннисом как-то не сложилось у него, а вот борьба – просто его любимое дело.

А вместо разминки перед борьбой - прямо с раннего утра, еще чего-нибудь у кого-нибудь и полизал бы. Вместо чистки зубов. Очень, говорят, белизны добавляет. Не то, что – колгейт какой-то. Патентованный неизвестно где и неизвестно кем.

***

Правда, искусствоведы не дают. Полизать не дают. Те, которые с газетками вокруг начальства день и ночь ошиваются. Не подпускают близко. Ввиду негигиеничности процедуры.

Спецдоктора из четвертого главного управления б/у на выезде с Рублевки - тоже не велят. Говорят, язык стереть можно – от чрезмерности усилий. А новый язык – деталь не очень пришиваемая. То есть, пришиваемая, конечно, но не прорастаемая. К чему лишний предмет в рот пришивать?

***

Жаль ему, конечно. Белые зубы – какая красота! Как у киногероя.

А язык-то ему, собственно, не очень-то и нужен, и стереть его было бы совсем не жалко. В ходе специальных разогревочных упражнений по борьбе.

Но, в целом, он и без этого тоже был бы счастлив. Без стирания. С утра до вечера в кимоно облачась.

Хотя, конечно, не в полной мере был бы счастлив…

***

Потому что язык ему – точно не нужен. Вот он сейчас подумал, да новые законы перелистал – и уверился, язык это совсем лишнее.

Если его даже в машине использовать нельзя для каких-нибудь приятных надобностей. Оштрафовать могут.

А если на глазах детей приспичит использовать, да еще с дамочкой в обнимку – то и вообще в тюрягу посадить могут запросто. За растление.

Так же, как и за пиво – на улице.

А он не хочет в тюрягу. Там плохо. Нары свободные не найдешь. И баланды горячей не всегда достается.

Он в кимоно хочет. На татами жаждет!

***

А уж русский, или английский языки – ему абсолютно бесполезны. Совершенно ненужные вещи в нашем развитом хозяйстве.

***

И особенно – ему не нужен английский! С этим английским вообще одна морока.

Еще ненароком наш деревянный долларом назовешь. Или евром. Или еще что по-иностранному несуразное ляпнешь – от глубоко знания школьной программы.

- Как непатриотично, товарищ министр! - скажут. Пальцем погрозят. Или кулаком.

Штрафов тоже не оберешься.

Вот беда-то, какая. Большая и серьезная…

С языком.

***

Такие вот теленовости опасно слушать, когда бреешься. Можно сильно порезаться. Даже безопасной бритвой жиллет.

Но я думаю про себя, – и чего бы ему, этому министру, действительно, не бросить-то все, а?

Нашел же, наконец, человек свое призвание. Чего мучиться-то, голову лишний раз ломать?

Если бы я его начальником был, я бы ему сразу посоветовал этому своему призванию остаток жизни и посвятить. В приказном порядке посоветовал бы.

Отличное решение, между прочим.

И на работе от него больше вреда нет, и спорт в его лице такого бы чемпиона по борьбе себе заимел - просто любо дорого посмотреть!

И утром он бы со своим лимузином под ногами не путался бы каждый раз – прямо, будто по расписанию.

25.

А другая вон когорта, - смотрю следом сюжетец, по футбольному полю мечется. С беременными животами и волосатые – это артисты.

С такими же животами и без волос – это чиновники.

Надо так полагать – столичные штучки. Хотя, может быть даже и питерские.

Рыбак рыбака…

***

Ох, как же они хорошо скачут… и такое счастье у них на физиономиях написано – любо поглядеть. Все понятно – эти под местного феодала косят. Любителя игровых видов.

Раньше тот феодальчик тоже теннис любил. Даже очень.

А потом вдруг на игровые переключился. Не совсем понятно - почему.

То ли национальную борьбу не очень осилил, то ли ему благоверная посоветовала. Как нечто нейтральное, не очень вызывающее, и не слишком противоречащее.

- Это тебе не теннис, дорогой! Зачем себя в пику ставить?

А он, начальник местный, советы от состоятельных людей привык принимать. Коли богатые – значит, все-таки, умные. А если миллиардеры – так очень-очень умные. Недаром же, с таким счастьем – и на свободе гуляют.

***

Впрочем – и такой спорт, футбол – тоже неплохое дело, надо признать. Тоже – национальное.

В едином строю, сомкнув ряды, и на вражеские ворота – арш!

А потом – по кормушкам! Тоже – арш!

***

Вот думаю себе, жалость – правила в футболе неказистые какие-то. Двадцать два человека на поле может быть – не считая судей – и точка.

А их-то, ребят-то этих в столице – гораздо больше.

Которые – по кормушкам – арш!

Обиженных очень много остается – что на поле не попали.

На футбольные правила обиженных.

***

Надо бы нашему футбольному начальнику не кубки на Старую площадь к борцам возить, а изменениями правил заняться.

Ну, хотя бы, чтобы по полю не двадцать два, а, скажем, сорок четыре бы мыкалось. Или еще бы побольше.

Можно, кстати, даже, чтобы и нечетное число игроков было. Это ж не догма какая-то, двадцать два!

Не додумали, чего-то когда-то эти самые англичане-родоначальники… эх, не додумали. Надо этим вопросом и заняться – коли больше нечем. Думу подключить, совфед. Там много энтузиастов, надо так полагать, найдется.

***

И самое время их, правила футбольные, сейчас и поправить. С нашей позиции. С позиции русской национальной точки зрения на данный мелкозначительный футбольный вопрос.

Очень уместно, думаю, это к чемпионату Европы приурочить. И нашу сборную туда ввернуть. Наперекор агрессорам нехорошим.

Чтобы и немцы с французами и прочими итальянцами – слегка попритихли в своем, неизвестно кем и зачем придуманном рейтинге.

А то – бегают себе, собаки, на просторе, как оглашенные. Да еще головами от нечего делать, бодаются.

И матом друг друга, матом – все про чью-то мать… Креста на них нет, на басурманах… Противно смотреть честное слово...

…И на наших поплевывают - еще к тому же.

А вот это уже – совсем никуда!

***

А ты вот попробуй, побегай, когда на поле сорок восемь или пятьдесят девять игроков! Что, съел немчура итальянская?! Не бегается, да? Теперь понимаешь, как мы тут играем, француз?

Мало мы вас в одна тысяча восемьсот двенадцатом? По-новой хочешь?

***

А если еще сборную нашу чиновниками и артистами разбавить, теми, которым потом – арш к кормам! – вообще этим, из рейтинга, типа бразильцев, хана настанет!

Не пляшет ваша, бразильские кудесники! Не, не пляшет. И даже не жонглирует.

Так надо бы прямо Гусу-спасителю и написать. Все вот эти здравые мои рассуждения.

26.

Вообще, думаю, давно этим надо было заняться. Мы ж это можем!

Даже войну выиграли, половину своих же предварительно перебив… А чтобы было – если бы не перебили?

Да – картина апокалипсиса достойная – что бы было! Не надо было бы никаким ангелам никаких чаш в воду выливать.

***

А уж это-то, вообще, просто - как нечего делать, правила их дурацкие футбольные поменять. Легче легкого.

Дома мы ведь каждый день правила меняем – и чудесно себя чувствуем, при этом.

***

Правда, не очень понятно, кто после войны оказался победителем, а кто – побежденным. Если так внимательно к тем же немцам, например, или японцам приглядеться. И с нашими сравнить.

Но это – ерунда все. Зачем над этим задумываться. У нас, все-таки, и ракеты есть. Бронепоезда, так сказать, которые на запасных путях ржавеют…

Нечего им там ржаветь, пора их уже в ход пустить, раскочегарить, и уже по кому-нибудь, да и шарахнуть. Самое, думается, время.

Как мы это только умеем.

***

Да, конечно, не все они, эти наши ракеты, летают. И не всегда туда, куда нужно летают.

Но и это уже для нас сущие мелочи. Вон, Верхняя Вольта живет себе – и ничего. И тоже - с ракетами.

Никто ж не опроверг пока посконную русскую поговорку – бей своих, чужие бояться будут…

Как Европа, эта самая, единая, слово «Чернобыль» слышит – так трястись начинает.

Не передать, как трясется.

Что, конечно, душу отечественную греет, да еще как!

***

Так вот и пусть трясутся, агрессоры … Нам с ними все равно не по пути.

А что в гости не зовут, и визы не дают – так мы еще себя покажем.

Захочим - сами визы эти возьмем, не спрашивая. Рванем еще какую-нибудь – под Питером, например, атомную, - и приползут: «Заберите визы, миленькие… Всё возьмите, пожалуйста… А можно, мы ваши сапожки в Индийском океане прополощем? За наш счет? Только, больше не взрывайте... пожалуйста... »

***

Так прямо и вижу я эту веселую картинку.

Как с подводного крейсера баллистическая, последняя - из последних, условно работающих, - мимо главнокомандующего выходит из воды, выпрыгивает, и сверху, да по автопрому среднерусскому… вместо условного противника, за морями который - бабах!

***

Сорри, ребята, учения у нас, не обессудьте… Все претензии к производителям.

И, в конце концов, чем вы недовольны? И правила футбольные сменили, и ваших автопромовских уродов плодить перестали… Меньше их теперь на дорогах. Ажур!

А зато - наши вообще теперь чемпионами Европы станут, все пятьдесят девять! Или восемьдесят семь! А потом и чемпионами мира.

И это тоже стоит учитывать! А вы - какой-то автопром...

27.

Как славно, когда кофейник шипит и плюется в меня, источая красивый утренний аромат. И отвлекает от полета необузданной фантазии.

***

Я вот думаю при этом - как же, все-таки, хорошо цветет наш родной, русский феодализм.

А пахнет так – что в парфюмерный магазин можно не ходить.

И незачем, кстати.

***

Теперь в родном отечестве русскому жителю, слава богу, «шипра» или мозольной жидкости для промывки ног - не выпить! Нипочем! А уж про «гвардейский» или «тройной» - и не говорю.

Все теперь чиновники и прочие борцы-футболисты, которые около них - сами выпьют.

***

Осталась последняя фаза, решительная. Объявить водку с плодовоягодным закрытыми с семи до одиннадцати следующего дня, виноградники – если где по недоразумению остались – под корень, и лафа наступит. Полная и бесповоротная. Советская. Марксистско-ленинистская.

***

А что – ведь замечательная идея была. Видимо, от Фридриха Маркса с Карлом Лениным.

Не новая, конечно, но зачем хороший опыт – и так рано на свалку истории выбрасывать?

***

Понятно, что на нефти на одной с газом на всех не наворуешь.

Это же тебе не арабские эмираты, где на всех хватило, и где каждый пятидесятый житель миллионером стал. В долларовом пересчете.

Где же нам таких умных шейхов-то напастись? Которые с людями делиться умеют и о каждом персонально думают?

У нас в тундре они не водятся. И в тайге – тоже. По счастью.

***

Пора, пора и нам самим за ум уже взяться, и водку опять запретить. И пивных опять понастроить – с пол-литровыми банками вместо кружек. И с пивом, стиральным порошком подпененным.

Доходная штука - черт подери! Столько миллионов на ней нажито!

***

А кто не согласен - через бедро и мордой в бордюр. С большим штрафом.

Борцы этого не любят – для сведения тех, кто с этим не согласен.

28.

Эх, душа поет под аккомпанемент новостей. Это тебе не бензин дерьмом разбавлять. Это высокая политика! Сколько людей на этом и столько денег заработают – просто слабому уму не постижимо.

Душа радуется за них и иногда даже всхлипывает от счастья.

Особенно там – в думе, и в софведе - заработают, голубчики.

Выше и не беру – страшно делается, как бы от счастья не умереть.

***

А такие ведь случаи тоже бывают. При избытке положительных эмоций. Коньки от счастья люди откидывают. Берут - и откидывают, на белые тапочки меняют.

***

И пора бы уже и на работу нестись, и все оторваться от телевизора не могу.

Смотрю на счастливых будущих матерей, что скоро за второго ребеночка деньги получать начнут, и положительные эмоции все нарастают и нарастают. Даже уже немного беспокоят – эти самые положительные эмоции.

***

Это ж надо! Столько денег за такой пустяк, как допребеночек!

Был бы я простой русской женщиной – немедленно бы озаботился. Какого-нибудь никакого бомжа себе подыскал бы, и за умеренную плату сварганил бы чудо.

Поскольку родное лицо женатой национальности - под названием муж - совершенно от рук отбился, и к своим прямым обязанностям возвращаться не хочет. И даже деньги ему уже по барабану – не стоит у него. Хоть плачь – висит, и не лучшим образом.

И у любовника – тоже проблемы. Стоит – но по большим революционным праздникам. То есть, когда получку дадут.

А ее все не дают и не дают, сволочи.

А он все не стоит и не стоит, зараза.

***

А чтобы кончил, да туда, куда надо – так тут неизвестно, что-то этакое сделать придется. Всей его получки не хватит. За год – даже если собрать, и вместе с заначкой, спрятанной от другой женщины.

Может быть – по балде мешалкой ему, этому любовнику хренову, лекарство выписать? Чтобы на себя внимание обратить…

***

Я бы бомжа отмыл, конечно, сперва. В порошке - в хорошем. И дустом присыпал бы – на всякий случай сверху.

К доктору сводил, а потом бы и чудо сварганил.

Если бы, конечно, был простой русской женщиной.

***

Правда, тут некоторые вопросы тоже возникают – технического порядка.

А ежели этот бомж не совсем русским окажется? Ведь сейчас настоящего русского бомжа уже днем с огнем не сыщешь. Все же, четыреста лет ига сказываются.

Да и после него, ига, – чего только не намешалось неприятного. Одни только пленные французы с немцами – чего стоят.

Да и сами постарались – намешали у других… Ни один генетик не разберется. А из-за границы тоже - чистокровного бомжа аристократического происхождения, от генерала Врангеля, например, или от самого Распутина или Керенского - не так-то легко выписать.

Дорого, да и вралей среди них, русских б/у –и не сосчитать. Так и норовят князьями или террористами потомственными сказаться.

А сами-то, сами… Эх…

***

Так вот – тогда как? Скажите простой русской женщине… Мне, то есть, если бы, конечно, я ей был бы…

Так как тогда, а? За не совсем русского – тоже деньги полагаются? Это вразрез с политикой партии и правительства, или все же – в русле?

Если в русле - платить-то будут? Или нет? Или справки надо необходимые принести – о чистоте породы, так сказать. Как с лошадками?…

И надо ли папу вообще предъявлять - для такой надобности? Или без папы можно?

А, вдруг, если без папы вышло?

Такие ведь случаи в истории тоже известны. И в умных книгах описаны. Когда без папы.

29.

Впрочем, думаю, с этим вопросом пустяшным грех к чиновникам приставать – у них в загашнике опыт имеется. Как арийцев, например, в прошлом веке выводили – очень впечатляющий опыт.

***

И кстати – я и сам могу кое-что посоветовать в этом направлении и чиновникам, и простой русской женщине.

***

Вот, хорошее дело тут наше любимое начальство удумало – закрыть все палатки с шаурмой.

Классная штука! Меня, лично, от одного запаха на пол-улицы - сразу тошнить начинает.

Но надо было дальше пойти – и рынки позакрывать, и дворников повыгонять, полоумные газели, наконец, на прикол поставить. И бомбил из столицы за сто первый километр выселить – вместе с девушками легкого поведения, так отравляющими простую и суровую милицейскую жизнь.

Да еще много чего в этом роде понаделать надо было бы.

***

А с потенциальными папами – предполагаемыми, такой тест на чистоту породы можно было бы проводить. Спрашивать этих сукиных детей – хочешь улицы мести? А на рынке торговать? А в палаточке блины жарить? А асфальтик класть? А газелькин руль крутить?

Если говорит «да» – не наш человек. Очевидно, и бесповоротно – не наш.

Какой же русский дурак работать-то туда пойдет?

***

Значит, и никаких денег давать не след. Ни под каким видом. Ни за первого, ни за второго и, тем более уж – за третьего.

Потому что – нашего человека – сразу видно. Он же, право, не дурак какой с горы.

Талантище! Наше. Отечественное!

***

Так что, если бы я был простой русской женщиной, и решил бы подработать – я бы с этих вопросов и начинал бы общение.

Кстати, и не только с предполагаемым будущими папами.

***

Жизнь кажется прекрасной и удивительной!

После таких утренних новостей ощущается, что ноги сами собой выносят на улицу.

Хотя, может быть, это и не ноги, а локти и плечи любимых сограждан.

И как это прекрасно – с утра прикоснуться посредством телеведущих к напряженной жизни страны.

Ощутить себя маленьким винтиком в этой могучей кипучей машине.

Как это замечательно видеть вокруг себя столько улыбчивых счастливых лиц.

30.

Сижу у экрана монитора, размышляю о своей аполитичности, и испытываю сильное желание посоветоваться с моим ангелом. Потому что война – войною, а собственные проблемы требуют решения.

***

Казалось бы, чего проще – прошерстить собственную телефонную книжку внимательно. Кнопки понажимать, и выкопать кого-нибудь. Из какого-нибудь – незавершенного. Не очень давнего. Романтично-сексуального – прошлого…

Позвонить ему, этому самому, прошлому. Сказать – знаешь, дорогая, я был не прав. Серьезно и по всем пунктам, дорогая, не прав.

А не мотнуть ли нам, в качестве компенсации, куда-нибудь к солнышку, лапочка? В качестве возмещения - за мое отвратительное поведение? Случившееся со мной в недалеком прошлом.

***

Только, чур, не в Португалию, зая. Не хочу я – в Португалию. Тошнит меня уже от нее, зайчик ты мой ненаглядный. Потому что Португалия у меня как-то в голове с Лже-Миленой склеилась. Уж простите меня, милые португальцы, за такие неприятные ассоциации! Склеилась с весьма скромным восьмым номером Лже-Милены. И с ее апломбом сразу – и минимум, - на двенадцатый номер бюста, склеилась. С музейным. Под малотоннажный грузовичок подходящий.

Так что, лапочка, давай-ка, куда-нибудь мы попроще…

Например, эээ…

Или, нет еще проще – сегодня ко мне вечерком заглянешь? Там и решим - на просторе моей обширной кровати, куда, чем, сколько и с какой периодичностью...

Чтобы с трудом потом ходилось. Ну, и лежалось – тоже чтобы с трудом.

Впрочем, деточка, нет, не сегодня… Сегодня я еще не в форме - после бурного уикенда. Лучше – завтра. Или, даже – послезавтра…

Что ты по этому поводу думаешь?

Кстати, и что это ты там все про какую-то Португалию говорила?...

И еще что-то про любовь?…

Или я ошибся?

***

…Размышляю так, и сам собой любуюсь. Своей неуемной фантазии радуюсь.

Конечно, я точно знаю, что бы она по этому поводу подумала бы. И не только подумала бы – но и непременно высказала. Вслух! И довольно грубо.

Та лапочка – которая из незавершенного. Или другая, такая же зая, – и тоже из какого-нибудь незавершенного.. Точнее – из плохо завершенного прошлого. Которое из записной книжки вдруг выглянуло бы - и пристально мне в глаза посмотрело.

Искоса и недоброжелательно.

Последнюю голову на отсечение даю – знаю!

И о том, что на это они обе мне хором бы ответили – тоже знаю.

Ту же самую, свою последнюю голову – и тоже на отсечение – даю. И обратно не забираю!

Отсекайте, если ошибся, - на здоровье.

***

Поэтому я и не шерстю записную телефонную книжку. Второй раз в ту же реку не суюсь. Ушла старая вода, течение ее унесло. Нет ее больше.

Да и река, кажется, пересохла.

Как-нибудь на досуге, надо заняться и освободить книжечку от груза негативных эмоций. Давно пора уже. Стать к собственной телефонной книжечке чуть-чуть милосерднее. А то мучается она с этим прошлым. Что в этой самой книжечке прячется.

***

Если все-таки более серьезно на ситуацию посмотреть – странная ситуация сложилась. Какая-то угрюмая. Как дырявая водосточная труба в ливень. Хлещет водой во все стороны. А куда нужно – не попадает.

Настроение – непонятное, и жизнь какая-то - не очень удачная… Не задается пока что-то, хотя все ждешь чего-то, и когда же наконец заладится?

А она все никак…

31.

Занятное слово, комплекс, – все, что угодно может обозначать. В данном случае, очевидно – ненавязчивость.

С девственницей не смог справиться. Что-то остановило… Наверное, собственная ненавязчивость.

А я действительно – не очень навязчивый малый. Даже, думаю, довольно скромный.

Пока не разбудили. А девственница, знавшая все в теории прекрасно – осталась крайне мной недовольна. И я собой остался тоже очень и очень недовольным.

***

Смотрю в экран.

Натыкаюсь на объявление: молодая особа 20 с небольшим лет, - перечисляет достоинства - офисная техника, три языка, (и как умещаются во рту - думаю про себя), знание бухучета, маркетинг и менеджмент, хороша собой. И далее - от $1000. Интимные отношения - при взаимной симпатии. На отдых – можно без симпатии.

Сижу и думаю - взять эту, что ли? Без симпатии которая?

***

Но - решено – с записной книжечкой связываться не будем. По одной и той же реке дважды не ходят. Даже по льду.

И вообще - если очень часто смотреть назад – рискуешь расшибить физиономию о фонарный столб.

Который – пока ты назад смотришь – он спереди к тебе подкрадывается.

Фонарные столбы как раз для этого и предназначены, потихоньку к тебе подъезжать. Пока ты занят. А потом – бах! И – к доктору пожалуйста.

Подкрадется – очередной, да ка-ак врежет!

Смотри вперед, дорогой ты наш – и столбы впритирку объезжай, не задевая.

***

Кажется, у анонимных алкоголиков есть замечательная молитва по данному поводу: боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество - изменить то, что могу, и мудрость - отличить одно от другого.

Коротко и ясно сказано – дай мудрость отличить одно от другого. И не перегреть голову при этом.

С другой стороны, то, что будет – еще не наступило, и можно лишь иногда сделать так, чтобы оно, это будущее, стало приблизительно таким, каким бы ты хотел его увидеть.

Поэтому – в самый раз жить сейчас. И получать от этого удовольствие.

И помолиться ангелу – и отличить одно от другого. А потом еще раз помолиться. На всякий случай.

Ангел у нас – по-моему, из слабослышащих.

И не он один!

***

Вот интересно – если я ему, например, ангелу молюсь, так почему он мне никогда– молится? Ну, в качестве хотя бы ответной любезности? Чтобы вежливым быть? Чтобы я его не отвлекал? А то – постоянно что-нибудь со мной - да происходит. И никак одно от другого отличить – не получается.

Хотя я – и не анонимный алкоголик, и не простая русская женщина.

32.

Эх, ангел мой, ну почему ты бесплотная такая, а?

Была бы ты плотной – ну, килограммов так на 60, в крайнем случае, не более 70-ти, да при росте в 165, скажем, – мы бы отлично поладили. Очень люблю такое соотношение. И точно бы поехали отдохнуть. Я бы даже про тапочки забыл – что за мной в зубах носить нужно. Черт с ними, с тапочками.

Все-таки, мужчина должен быть сантиметров на десять – пятнадцать повыше, и покрупнее, а я как раз такой.

***

Правда, ангел мой, пресс уже немного выпирает, но я исправлюсь, обратно его вомну.

А еще – мужчина должен быть таким, чтобы настоять на своем мог, а не ловил в ответ на какую-нибудь свою безобидную фразу сковородки с котлетами, пущенные сверху вниз – в голову.

Ну, ты же до таких пошлостей, как сковородки с котлетами в голову – не опустишься, правда?

***

Естественно, ангел, хочется, чтобы и у тебя с фигурой тоже ничего себе получилось.

Ты меня насквозь видишь, и лучше даже меня знаешь, - я фигурист.

И всегда вот как - если что-то где-то подкачало, шасси, там, или с капотом дизайнерские нелады, или с бампером задним - потертости или вмятины – никакие красивые глаза или губки не спасут ситуацию.

Ты ж видела, что у нас с Лже-Миленой вышло.

Да, да, чуть не забыл – и чтобы талия хоть где-нибудь у тебя хоть иногда нащупывалась бы.

Пусть не всегда, но хоть иногда…

***

Еще – если вдруг однажды надумаешь перевоплощаться – хочу, чтобы в голове у тебя - пусть на одну, маленькую, но извилину больше было, чем у меня.

Сама прекрасно понимаешь, должен же кто-то направлять и руководить, таким, как я. Беспринципным, эгоистичным и вполне аморальным типом.

33.

Правда, миленький ангел, то, что у тебя с головой все в порядке – я уже убедился.

Во-первых, подозреваю, у тебя красивые длинные волосы - прямо до попки. Иногда ты их разбавляешь более светлыми прядями - угадал?.

А во-вторых - люблю я твой ум - живой и острый. Особенно, когда ты злишься и мне выволочки устраиваешь.

То с машиной нелады, то с погодой, то ключи потеряю, то компьютер из строя выходит, а то еще каким ехидным путем демонстрируешь, через моего начальника, например – смотри, парень, нарвешься ты на более крупные неприятности!

***

Но это правильно, ангел мой, надо меня время от времени лечить и предостерегать. И я не ропщу.

Ведь я по сути – какой?

Вместо того, чтобы о вечном размышлять, волочусь постоянно за какими-то барышнями (и не очень-то уже барышнями), ленив, как сто ленивцев сразу.

Упрям, а порой и просто невыносимо упрям. А если невыспавшийся или голодный – особенно.

Сам себя не перевариваю.

***

А душа? Поди ж ты – да есть ли она вообще у меня? Все чего-то о низменном, о деньгах печется. Или о футболе. Или вообще – непонятно чем занята.

А деньги и все прочее, как нам с тобой хорошо известно из классики, ангел мой – тлен, пыль… Все – кроме нашей с тобой любви до гроба.

Тьфу, ты, ты ж бессмертна, а я-то, скорее всего, прямо вниз отправлюсь. На сковородку.

***

Ты не воспринимай все это, пожалуйста, как критику готской программы. Я все понимаю и воспринимаю от тебя правильно. Не даром мне сегодня какая-то дрянь снилась – какие менты, какой-то то ли есаул, то ли сотник, даже оторопь во сне брала.

Знаю я, это ты мне знак давала – подумай о вечном, дорогой: налоги заплатил?

А за квартиру?

А за междугородние переговоры?

А почему тётька из Тютюшей от тебя сбежала?

И чего ты на начальников взъелся – своих проблем мало?

***

Ангел мой, вот плаваю я сейчас в волнах Интернета, вместо того, чтобы работой наконец заняться. Мордашки разглядываю. И другие части.

И та – хорошая. А это еще лучше. А у третьей, ты не поверишь, – уютно, светло, весело, и дети за городом, у бабушки! Ах, как они все хороши – пока там за гранью монитора живут себе…

Что мне делать, ангел?

***

Улыбка на твоем лице красивом лице.

И значит, я не совсем еще потерян.

Не совсем уж безнадежен.

И на том, милый ангел, спасибо.

34.

Убеждаю сам себя – не стоит хотя бы самому себе травить прошлым душу. Есть много людей вокруг, которые и так тебе душу с удовольствием потравят. Без тебя – любимого, без твоего участия.

У них просто – предназначение в жизни такое.

Вот – твой начальник. Он на это он способен. Запросто. Ка-ак с утра душу траванет! А потом еще туда и плюнет.

И жизнь – тут же налаживаться начнет. Ведь только этого, обычно и не хватает – для полноты ощущений.

***

Хотя сегодня с утра какой-то с ним самим казус произошел. Что-то не очень хорошее случилось. Даже – и непонятно с первого взгляда – что именно?

***

Ждал-ждал я штрафа, а он сам, для начала - приехал позже меня. Хотя обычно старается сбежать из семьи как можно раньше, чуть ли не с петухами. Почему – можно только догадываться.

Ведь при этом постоянно жалуется в мужской компании, что жена ему не дает.

Причем, так жалуется, чтобы его ревнивая секретарша это отчетливо слышала.

***

Надежда Константиновна, его секретарша, я так думаю, доложила ему о моем стандартном опоздании. А он как-то странно на это среагировал. Это пугает несколько. Человека всегда пугает неизвестность.

Пригласил меня вежливо к себе – что всегда тоже очень подозрительно.

- Возлагаем на вас большие надежды. И, соответственно, большие объемы работы возлагаем.

И ведь прямо: «мы – Николай Второй». «Возлагаем»… «Мы»…

- Вместе с надеждами? Возлагаем?

Он, хотя и не самый чуткий человек на свете, но ощущает мою иронию:

- Угу. В комплекте. Вам нужен будет сотрудник для черновой работы. Чувствуется, вы уже один не очень справляетесь.

- Вот именно, у нас так в расписании и написано. Уже года два, как написано – на моей должности главного продавца полагается помощник.

- Значит, теперь время и пришло. Ищите. Желательно, молодой человек. Лет тридцати. С экономическим образованием. Вы – продаете, он помогает, занимается оформлением сделок. Чтобы вам самому меньше с бумагами возиться. Вы же у нас – лучший продавец. Хотя и недисциплинированный. И ленивый – я бы сказал.

***

Мда, какие-то странные веяния… неожиданные…

А я-то целился с утра на штраф. Или даже на увольнение.

Ну, ладно, пусть буду ленивым, зато лучшим. Приятно, конечно, но это не является гарантией.

Выгоняют у нас быстро. В двадцать четыре часа...

Без каких-либо особых объяснений.

***

- А помощницу – можно?

- Надо подумать.- И, после паузы, - Можно. Хотя – не хотелось бы. Я ваш характер изучить уже успел… А у нас тут место – строгое… Ты же прекрасно это знаешь.

***

Эх, чья бы мычала, а чья бы и промолчала - о нашем месте со строгими нравами.

Оно, место, у нас действительно. Лучше к собственным девушкам и не цепляться. Но вся эта строгость - лишь за порогом его кабинета.

Впрочем, меня это не очень достает. Это из моих принципов беспринципного малого: там где работаешь и там где живешь – ни-ни! Ну, если только в порядке страшного исключения. Если – прямо невмоготу.

А так – ни-ни!

…А вообще – манера еще та у него – то «выкать», то «тыкать». Определился бы уж один раз.

35.

Однако – его манеры прозрачны, объяснимы, и предсказуемы. На много ходов вперед.

Он – в прошлом человек военный, и комсомольский. И, к тому же, – близкий родственник члена правления нашей керосиновой компании.

Бесценное жизнеутверждающее наследие марксизма с ленинизмом. Прямо оттуда и притопал. Из комсомола с элементами казармы. Никакого передела собственности, как все было в тех же руках, так и осталось. Вывеску только подмазали.

Так что, никакой оригинальной реакции ждать не приходится.

***

Слушает он, обычно, мои объяснения по поводу опоздания… А потом говорит с прямотой пожилого комсомольца с армейским налетом:

- Ладно, хватит голову мне морочить. Мне вон - тоже вчера моя не дала. И сегодня не дала. И вечером, пожалуй, не даст тоже. Но я из-за этого не опаздываю, как видишь. Хотя психика моя травмирована. Как видишь.

***

Вижу.

Не грусти.

У тебя Надежда Константиновна есть – твоя секретарша. Для выхода из создавшегося положения с психикой.

Какая-никакая, зато – Надежда Константиновна.

***

Мне кажется, я действительно – многое вижу…

Вижу, например, что он просто обычный совковый дурак. К тому же - глубоко, зато тайно пьющий.

Как все комсомольские вожди б/у.

***

И при чем тут вообще – дала, не дала? Ужасно мне интересно – что у них там происходит. Кто и кому и что там у них дает, а чего не дает.

И почему он ни свет ни заря на своем патриотической «мерине» на работу приезжает.

А я, - как правило, на моем непатриотичной ниссане задерживаюсь.

***

Может быть, жена ему горячей сковородой с котлетами по заднице выписывает – чтобы из дому поскорее выметался. И по бамперу заднему еще ногой вслед – за то, что с бабами путается.

А он пораньше на работу приезжает, чтобы с секретаршей до работы в экстазе слиться успеть – надиктовать чего-нибудь, приказик написать, еще какую-нибудь офисную мелочь подготовить. В рабоче-крестьянской позе на столе.

***

Я, например, бывал рад, когда мне жена не давала. Не помню уж, какая, первая или вторая.

Жена с возу – мулу легче. И меньше хлопот. И вечером меньше хлопот, и утром тоже.

Да, кстати, и не очень-то хотелось. К тому же, ради объективности - главным образом, ей хотелось, а не мне.

А вот начальнику моему, кажется, хочется всегда.

***

Жаль, что когда я был женат – я тут еще не работал.

Я бы их непременно свел. Вот бы совокуплялись двадцать четыре часа в сутки!… Красота-то какая. Никакая секретарша не нужна была бы ему – все его низменные желания у него высосала бы – вместе с последними мозгами...

Хотя у меня есть серьезные сомнения в его состоятельности. Сексуальной. Да и в умственной – тоже.

***

Эх, вот так вдруг накатит настроение – и хочется послать кое-кого подальше. Но вот, еще один комплекс – к ненавязчивости… Что-то все меня останавливает - в ответ ему сказать: «да не пойти ли тебе с твоей благоверной на хрен!? И Надежду Константиновну, ябеду – с собой туда же почему бы не прихватить?! »

Я думаю, зарплата останавливает.

И белая, и та, что в конвертике.

© Copyright: Марко, 2006

Свидетельство о публикации №2608140217

36.

Мой мобильник, занятная игрушка, живет своей замечательной и полноценной жизнью.

В нем столько всего напихано, что иногда оторопь берет, какой прогресс. Движущийся последнее время прямо семимильными шагами… Но, кажется, порой несколько мимо меня! Каким умным надо быть, чтобы всем этим добром пользоваться…

Не могу сказать, что я не в ладах с компьютером. Даже наоборот, говорят, весьма продвинут. Для простого и скромного пользователя.

Но вот с таким, весьма навороченным мобильником разобраться – увольте, это выше моих умственных способностей.

А главное - терпеть не могу инструкции читать, как и все нормальные люди. Написанные, обычно, собачьим языком и непонятно, для кого.

Мне бы что-нибудь попроще. Что-нибудь, без инструкций, менее техническое, но более художественное. С одной кнопкой. Ну, максимум, с двумя. На худой конец – с тремя. Нажал - и готово...

И я этот телефон уже себе бы и заменил. Но это, вроде бы, – подарок. От, так сказать, любимой. В честь юбилея.

***

Юбилей у нас был большой - год нашему подпольному романчику с одной дамой. Приложившей-таки как раз руку к моему переодеванию в форму дизельно-лакокрасочного клерка.

Любовь у нас с ней крепкая. Хорошая такая – любовь, большая светлая и чистая, даже почти боевая.

Она заключается в том, что дама вызывает меня по мере своих надобности. Как начальник – подчиненного.

И - что самое удивительное – я еду… Будто врач на вызов. На конспиративную квартиру. Которую она снимает.

Еще одно приятное обстоятельство: у нее эта квартира была снята задолго до моего появления. Так что, у меня нет особого повода обольщаться своими супердостоинствами Казановы. Или ее неземными чувствами ко мне. Из-за которых она и сняла квартиру, сделав из меня жигало.

Самая обычная полевая интрижка. С очередным трахалем. У дам в возрасте за сорок – довольно распространенное увлечение.

Жигало из меня никакой, а Казанова - посредственный. Это - и есть резюме.

***

Как раз сейчас она, эта дама, - зовут ее Клара, - и прислала sms. В своем обычном приказном тоне: «Жду в обед! Скучаю страшно! Отвертишься? »

Вот так, без вариантов, жду – и все тут. Хоть трава не расти. И другие предметы тоже, чтобы не росли в это время.

«Отвертишься…» Как будто не с вольным горным орлом общается, а с петухом, подготовленным в суп.

Возможно, конечно, на кого-то, я и произвожу впечатление «готов всегда, везде и на что угодно». Может быть, даже и на Клару тоже произвожу. Поэтому она и думает, что меня секс занимает все двадцать четыре часа в сутки. А может быть, даже и больше.

А без занятий любовью с ней у меня съезжает крыша - от спермотоксикоза.

***

Но это далеко не так. Не всегда, не везде, и тем более, совсем не на что угодно я согласен и готов. Особенно, если занят. Да вдобавок прямо с утра на тебя возлагают уже большие надежды, и нагружают работой, и ходят кругами над твоей несчастной душой...

По той простой причине, что других живых душ нет. Пустынно у нас, отпуска у нас начались… Да… и мне сегодня явно и бесповоротно не до амурных приключений в рабочее время.

***

Наверное, я не слишком оригинален в том, но терпеть не могу, когда у меня над душой стоят.

Хотя точно знаю, есть такие - любители. И у нас в конторе тоже есть. Которые с каждой мелочью в кабинет к начальнику бегут. Чтобы отметили – работает, товарищ. Пашет. При исполнении находится - гражданин или даже, извините за выражение, гражданка.

Каждую минуту – и при исполнении.

А я вот - прямо – бешусь, когда меня ежеминутно дергают. Полработы дураку показывать – совсем не мой стиль. Жизнь отучила. Пару раз о бордюр физиономией навернула, и отучила.

Бордюр-то – вещь жесткая. Каменная. Вполне одного раза достаточно, чтобы на грабли не наступать больше. И чаще под ноги смотреть. Чтобы не оступиться или не вляпаться.

Да и к тому же - я ведь, в целом, довольно легко обучаемый молодой человек достойного возраста. Без кризисных явлений. Нет у меня видимых миру кризисов – из-за отсутствия ощущения собственной возрастной неполноценности. Особенно - при общении с подрастающим поколением. Тем, что помоложе меня. С которым главным образом, последнее время и общаюсь.

Поэтому, наверное, и выгляжу на все сто – всегда готов к труду и обороне!

Но только не сейчас… Не сегодня. Понедельник, все-таки, на дворе. Нет, сегодня не очень готов.

А надо.

37.

Очень это верное наблюдение - полработы дураку не показывают. Но мой шеф – все же, хоть и совок, но не совсем дурак. Вернее, не во всех вопросах.

Глядя на него, нужно вспомнить, и зеркально перевернуть поговорку: про умного и деньги.

Если уж он, мой шеф, глупый, почему ж он такой богатый?

В этом плане, в плане денег, все в порядке с мозгами у шефа. Или – почти все. Хоть он и продукт системы.

Мне кажется иногда, он и себе, и мне, и остальным сотрудникам нашего департамента просто изобретает работу. Довольно бессмысленную – по сути. Но выглядящую - как архи важная. Чтобы оправдать наше, вполне бюрократическое существование. Чтобы создавалось впечатление нашей полной незаменимости. В целях собственного сохранения. На одном родстве - тоже далеко не уедешь.

Вот и скажи, после этого, что он глупый.

Но, между прочим, насчет незаменимости – продавцы-то, такие как я, всегда незаменимы. Именно они фирму кормят. И шефа – в том числе.

И об этом ему не стоило бы забывать. И поменьше прицепляться.

Не барское это дело, гражданин начальник – прицепляться по пустякам... Делегировать надо полномочия - если когда-нибудь менеджменту учился.

И не дело говорить лучшему продавцу, что он ленив. Да в присутствии Надежды Константиновны. И что с аналиткой у него не все в порядке.

Не волнуйтесь, все в порядке у него с аналитикой – умеет он считать. Когда хочет.

Но если выполняет довольно бессмысленные задания, то может ненароком даже и простую арифметику забыть…

***

Ах, тоска зеленая, это летнее отсутствие занятий… Что это он мне еще говорил? Свои надежды вместе с работой, и помощником на меня возлагает?

И так-то работать летом не очень охота. А когда его постно-строгое - от сознания собственной важности - лицо видишь, вообще все опадает.

Даже и то, что не стояло, а просто висело – тоже опадает…

Шутка. Эротическая.

Лето и эротика – близнецы-сестры. А если еще и жара…

Правда, сегодня дождь – под стать понедельнику, но он почему-то на количество гормонов в крови влияет слабо. Даже как-то и вообще – не влияет. И даже как будто гормонов добавляет.

Во всяком случае, судя по всему, и у Клары дождь гормональные смерчи в крови взбалтывает.

***

Вот, сижу так, так шучу про себя от раздражения и общей усталости, вызванной мартышкиным трудом.

Ух, как хочется в отпуск…

А мой умный шеф все бродит и бродит, как акула из известного фильма про челюсти - вокруг потерянной в океане шлюпки. Сужающимися кругами. И, с периодичностью минут в пятнадцать, все заходит и заходит на цель. И эти его плавные и хищно-игривые заходы на цель – нервируют.

И sms ответа требует.

Такие у нас сегодня веселые дела.

38.

Добрая душа, – наш системный администратор, отвечающий за безопасность и моральное состояние членов команды нашей конторы, - составляет еженедельные отчеты о времени нахождения сотрудников в Интернете.

Отчеты эти специфические. Они касаются блужданий сотрудников по порносайтам и сайтам знакомств, их трепотне по ICQ и прочим средствам интерактивных коммуникаций, уходящей из компании информации и прочих интересных вещах.

Раз в неделю отчеты ложатся на стол начальника службы безопасности, а оттуда, размеченные красным фломастером, попадает к руководителям – в том, числе, и к моему шефу. А может быть – и чаще, чем раз в неделю.

Уж и не знаю почему, но администратор всегда оставляет мою графу в отчете чистой – без нареканий. Все мои блуждания по инету размечены зеленым - как служебные. И трафик в основном касается служебной переписки или бизнес-новостей, а также общеполитической информации.

Я и сам удивляюсь, куда исчезает из этих отчетов моя, так скажем, не очень профильная личная деятельность?

Может быть, я ему, администратору, симпатичен. А может быть – и еще по каким-то скрытым причинам. Об этом можно только догадываться. Причины-то всегда есть – даже в самом беспричинном деле.

Он как-то ласково улыбается мне, норовит первым пожать руку, и порой меня начинают терзать сомнения насчет его ориентации в сексуальном пространстве. Возможно, он в меня тайно влюблен?

Вот еще беда-то какая...

***

Хотя мне и неприятны голубые, я тоже всегда стараюсь быть с ним максимально корректен и вежлив. Несильно пожимаю его влажную маленькую ладошку – он, пожалуй что, - всего-то метр шестьдесят ростом. Этакой субтильный, тихий, умненький и начитанный подросток-отличник. Не очень уверенный в себе. С косичкой, в очках. А когда он улыбается – обнажаются его не очень здоровые от обильного сладкого зубы.

Но – пусть будет так. Во всяком случае, штрафа я еще ни одного не заплатил, что и радует. За сэкономленную сотню-другую долларов можно и лишний раз руку пожать. И улыбнуться, будто близкого родственника увидел. Пусть даже и голубого.

***

Но, собственно, это – к делу особенно не относится – его сексуальная ориентация.

Справедливости ради – мне и не очень интересны такие развлечения - как виртуальный секс, скачивание порнороликов или чтение взахлеб порнорассказов, а также нездоровое смакование похабных анекдотов.

Я человек практический, даже в чем-то даже патриотический, и люблю живую натуру и правильную ориентацию в пространстве. Хотя и не уважаю пошлый советский гимн б/у.

И слов его не знаю, да и не желаю знать. Голову советской чепухой замусоривать.

А обращаюсь к инету только в минуты приступов хандры.

Но и для этого, для излечения от хандры – опять же есть живая полноценная натура. Поэтому тут я действительно чист, и если лезу на сайты знакомств – только, когда совсем уж приперло. Не вступая в интимные виртуальные связи.

Не будешь же на улице останавливать машину, распахивать дверь и гуркать с горным прононсом:

- Дэвушка, дэвушка, постойте… давайте, подвэзу бэсплатно! А заодно и познакомимся! И в отпуск поэдэм! Заодно.

***

Так что, в целом, мой трафик почти чист и почти девственен. Как прозрачная слеза вожделения пионэрки. Которой где-нибудь - во время прополки свеклы на колхозном поле - какой-нибудь эксгибиционист-похабник показал украдкой свой маленький, но упорный и не очень развитый член.

Вообще, во многих вопросах и мой трафик, и я сам – натура девственная. Насколько может быть девственным молодой человека за сорок, не обремененный семьей или еще какой-нибудь постоянной нудной до осатанения женщиной.

39.

А вот некоторым моим коллегам женского пола наш системный администратор советовал бы, как он однажды со мной поделился в курилке - носить на работу с собой чистые сухие трусики. И чаще их менять. До того они от виртуальных соитий распаляются.

Стоит только удивляться тому, сколько в них, в этих разномастных женских головках, скрыто нереализованных фантазий и желаний. И насколько им не интересна их работа.

Правда, еще больше они распаляются, когда числа десятого получают конвертики с зарплатой. И с бумажной распечаткой их инетовского трафика. С указанием адресатов и сайтов. А также с круглой, ласкающей взгляд суммой штрафа внизу.

Очень интересно за ними наблюдать в такие моменты. Не менее интересно, чем в те моменты, когда они тайно мастурбируют за компьютерами.

Наверное, и за мной в такие моменты интересно наблюдать, когда я за ними наблюдаю. Наблюдающий, за наблюдающим, за наблюдающим…И так – много раз.

За мной-то, я думаю, внимательно наблюдают понатыканные и тут, и сям видеокамеры.

Хотя, может быть – это у меня приступ шпиономании случился?

***

Моего шефа моя чистая графа в отчете, по-моему, даже забавляет. Надо думать, у него прямо неподдельный интерес возникает к моей скромной персоне. Поскольку - ему жена не дает, а на работе ему приходится управляться аж с целым гаремом. Самое забавное – и ведь управляется, манипулирует, лавирует, честь ему и хвала!

Либо, думает он, я хорошо законспирированный голубой, либо – вообще во многих вопросах полового характера - просто девственный идиот.

***

И на здоровье, думаю я про себя. Лучше выглядеть идиотом, и получать то, что тебе нужно, чем чересчур умным, да еще и половым разбойником. От которого того и жди беды. Как бы он чего чужого не прихватил.

В этом плане давно замечено, что в друзьях или подчиненных часто не только женщины, но и начальники любят иметь геев-одиночек. Безответных и безобидных. В друзьях.

Я не собираюсь его разочаровывать.

Как, дорогой, меня не назови - только в печку не ставь. Дорогой ты мой, и даже где-то – ненаглядный. Будь в неведении – это лучше для всех. Особенно – и для тебя, и для меня.

40.

Еще одну вещь администратор делает для меня. Замечательную.

Он знает, но никак не реагирует, когда я подключаю к своему компьютеру ТВ-тюнер.

И в углу монитора у меня – частенько небольшой картинкой идет Блумберг, РБК-ньюз, Би-би-си или Скай-ньюс. Или, на худой конец – отечественная продажная шкура высовывается.

Вход моего тюнера подключен к крабу с кабелем от декодера спутникового сигнала, разведенного по кабинетам начальников. Они пользуются – и я тоже.

При желании я могу наслаждаться сотней каналов – если вдруг приспичит. Официально это звучит так: продавцу-аналитику необходимо быть в курсе новостей. Особенно – биржевых. Хотя к бирже я имею весьма отдаленное отношение. Такое же, как, скажем, к балету. Но официальную версию надо иметь. На случай, если все-таки администратор меня вдруг разлюбит и сдаст. Найдет себе другой предмет обожания. Или поймет, что я безнадежно терпеть не могу геев.

***

... Передо мной – простыня «экселя», которая медленно – чересчур медленно, заполняется цифрами.

А тем временем в углу монитора, в волшебном квадратике, лауреатов поэтической премии представляют.

Смотрю одним глазом в картинку в картинке – и развлекаюсь. От души. Поэтическую премию получил кузнец. Из Мончегорска. Или - Соликамска. Или из Больших Зонтов – прослушал.

Поэт рассказывает, как дошел до жизни такой, и стал знаменитым. И лауреатом.

Изъясняется поэт языком молотов и наковален. То есть – трудно ему по-русски говорить

Что-то в том духе говорит, что хотел пригласить Александра Сергеевича в гости, а потом выяснил, что тот умер двести с чем-то лет назад… Убит на дуэли. Судьба у него такая была – не очень длинная. А премия осталась.

Жалко, говорит лауреат, хорошего поэта.

Но спасибо ему за премию.

Ох, спасибо родному телевидению. Поправили настроение. Спасибо и Александру Сергеевичу.

- И почему ты все время в наушниках сидишь, - прерывает мое веселье начальник. – Ты же не в машине, а с блютусом на ушах не расстаешься.

- Привычка – вторая натура, - говорю я, и легким нажатием аварийной клавиши убирая с экрана поэта-молотобойца.

***

- Отъеду пообедать, а потом закончу, - говорю я и смотрю вопросительно на шефа.

- Зачем куда-то ехать, если у нас столовая хорошая? – удивляется шеф.

Он, как начальник департамента, питается вместе с членами правления, за тридцатник в день, и в отдельном отсеке. С доступом, зашитом в его ID-карточке. С чудесным видом на центр старой Москвы из панорамных окон. И за счет заведения, естественно.

А я, как рядовой клерк – за пятерку. В столовой, которая упрятана в подвальный этаж. С обычным доступом. И за собственный счет.

Что тоже вполне естественно.

***

- У меня желудок гораздо слабее нашей кухни, - отвечаю я.

- Тренируй желудок. Будешь тогда сидеть до посинения вечером – согласен? Ты ж за полчаса не управишься...

Я согласен. Выбор у меня не богатый. От таких sms, как я получил сегодня от Клары, не отмахиваются.

41.

Клара трудится надо мной, как художник, дорвавшийся наконец до кистей с красками. Любит она оральный секс, и успевает в процессе глубоких, вдумчивых затяжек мной даже кончить. Мне это нравится, хотя я с ног до головы становлюсь мокрым от пота. И меня занимает немного вопрос - при таких глубоких затяжках - как это у нее все во рту умещается?

- Ты кофе сегодня много пил, что ли? – спрашивает она, удовлетворенно откинувшись наконец, и втирая остатки пиршества пальцами в подбородок и щеки. – Отличный вкус получился. Прямо – кофейный напиток.

Что-то есть в ней от того шведского брига, барометр с которого висит у меня дома, на стенке. Обводки ее тренированного тела, кажется, нарисованы рукой большого мастера-корабела, кожа тонкая и очень нежная. Не скажешь никогда, что ей уже глубоко и безнадежно за сорок.

Под левой компактной и упругой грудью я замечаю небольшой синячок.

- Да это ты сам, - говорит она, проследив мой взгляд и тоже заметив синячок, - только что.

С учетом того, что мы не виделись с неделю, и я хорошо помню, как и что я целовал в течение последнего получаса, звучит как-то неуклюже. Не очень убедительно звучит, надо признаться.

- Мы с ним уже с месяц этим не занимались, - продолжает Клара лениво и расслабленно. – Смотри-ка ты, он еще чего-то, кажется, хочет. Ненасытный какой, а? Ты не против? – И она быстро приникает к моему приятелю губами, чтобы не дать ему успокоиться.

***

Она права, видимо, что-то вдруг на меня нашло. Что-то с головой случилось – никогда чужие следы вожделенья не вызывали во мне такой странной реакции.

Жара, возможно, всему причиной. Мы занимаемся тем, что некоторые называют любовью - в обычной съемной квартире простой московской пятиэтажки, путь даже и не на окраине.

И мечтать о кондиционере здесь и не приходится. Спасибо и на том, что я ни разу не видел на крохотной кухне или в ванной тараканов или муравьев.

А может быть, на мне сказывается дефицит обеденного времени и спортивный интерес – сумею я еще раз кончить, или нет?

Так что - и вдруг я не против. Довольно грубо поворачиваю ее к себе упругой попкой. Она, знаю, иногда любит подобную, немного нарочитую грубость.

Пот градом катится с меня, и сердце отзывается в висках. Но я полон желания сражаться до последнего патрона, до последней капли спер…, простите, крови.

И того, и другого, неожиданно, находится в избытке. Еще минут на пятнадцать сражения. Не совсем традиционный секс, чтобы там не утверждали моралисты, бывает, что сильно раззадоривает.

Хотя, конечно, желательно потом чем-нибудь антибактериальным и смягчающим намазаться. Уж больно серьезное трение.

Попутно мне почему-то вспоминается системный администратор. Наверное, он за меня порадовался бы, чертов педик.

Капли пота с моего лба падают Кларе на попку и спину.

И я все же умудряюсь кончить под сладкие стоны Клары. Победное какое чувство. черт возьми!

***

Клара по-свойски заходит в душ, когда я, на здорово ослабших ногах, раскачиваюсь под натиском прохладной воды.

- Я тебе не говорила, что, он собрался в Штаты.

- Слышал уже, - отвечаю.

- Мы сможем видеться и вечерами. Здорово, правда?

- Правда, - говорю я. – Очень здорово. Буду ждать этого счастливого момента. У тебя нет ли какого-нибудь антибактериального крема здесь?

42.

Да, действительно, про Америку я слышал уже.

- Собираюсь в Америку, - сказал часа два назад шеф как бы невзначай - в один из своих инспекционных заходов в мой уютный закуток.

Понятно, хочется ему поболтать, да не с кем. Лето, жара. Все в отпусках – как уже отмечалось чуть выше. Включая и его помощницу. Одна Надежда Константиновна. Но она для разговоров не очень-то годиться… Она больше по другой части. Хотя и помощница шефа – тоже не промах. По той же - другой части.

Просто не с кем шефу лишним словом обмолвиться - а распирает, видимо.

Но даже телефоны не звонят. Перегрелись, и вырубились.

***

Вот зимой – совсем другое дело было… Когда дрянное дизельное топливо в баках трейлеров замерзало, и в парафин превращалось. Тогда – телефоны трезвонили ежесекундно. Как оглашенные.

Зазвонишь тут, если парк с десятками трейлеров «вольво» встал и примерз - с товаром на миллионы. В долларах. Встал, и не с места - на тридцатиградусном ночном морозе. И нужно керосин по магазинам искать, чтобы хоть как-то из положения выйти.

Сколько бутылок керосина на один трейлер прикупить надо – в голове не укладывается… Да еще его, керосин, отыскать попробуй – в дефицит он сразу попал, только лишь морозы ударили.

Зазвонишь куда угодно! Черту лысому зазвонишь - как оглашенный… Когда миллионы на стоянках вымерзают.

А черт лысый - это я, тут как тут.

Но сейчас, по жаре, – какое дизтопливо не налей, все одно. Не хочет в парафин превращаться.

Вот и не звонят, собаки страшные. Лохматые. Мазутом пахнущие. Ничего им сейчас от нас не нужно… А жаль.

***

Да, хорошая у шефа помощница! Особенно, - если в профиль на нее посмотреть, так адреналин или другие гормоны в крови - прямо закипают и пузырятся.

Я имею ввиду, если в профиль - на ее фигуру посмотреть.

А вот лицо-то у нее не очень. Подкачало, что-то, юное личико. Мрачное очень – для двадцати-то лет. Собственно, отравляет ей жизнь, надо думать, присутствие в конторе периферийной Надежды Константиновны – секретаря шефа. А также наличие у шефа Клары, жены. Два таких врага для одной двадцатилетней особы – многовато.

Одна забота на лице у помощницы – как бы из-под шефа табуретку в виде его законной жены вышибить. И с острых коленей Надежды Константиновны к себе на круглые коленочки его, сладкого, приладить, и не отпускать. На своих-то коленочках гораздо легче до его бумажника добраться – пока он от счастья млеет, мякнет и посапывает.

Но пока он чаще млеет на коленочках у Надежды Константиновны. График у него пока такой – не в ее пользу.

***

Так что, лицо ее несколько подкачало, за выражением его, по молодости, она следит плохо. Но вот корпус в целом, и шасси в отдельности у нее – в большом порядке.

Только не рекомендуется на ее корпус долго заглядываться. И шасси не рекомендуется глазами поедать. Можно быстро это благословенную ниву с разбросанными тут и там денежными кустиками – и покинуть. Без выходного пособия.

Шеф к таким делам – чувствительный, даже очень. Как все тот же старинный немецкий корабельный барометр с шведского брига, что у меня дома висит – к непогоде. Еще и туч на небе нет - а он уже ненастье предрекает.

Впрочем. я однажды проверил, постучал - а он оказывается просто в этом положении давным давно заел. Старый все-таки. И на старуху бывает проруха.

Барометр, кстати, единственная вещь, оставшаяся мне после развода. Которую вынести из торфяного пожара непрерывного многолетнего скандала я и успел.

Но успел, все-таки, честь мне и хвала, любимому! Зато бессердечному…

Антикварная вещь, этот барометр. Чувствительный и безотказный. Если нужда за горло возьмет, можно его почистить, отремонтировать, и даже какие-то деньги не самые плохие за него получить.

Даже месяц-другой на них протянуть. Но - не будем о грустном. И так - на дворе понедельник.

***

В общем, в отпуске его замечательная помощница.

Что, конечно, немножко угнетает. И не только шефа, любящего половое разнообразие в рабочее время. Она – вместе с Надеждой Константиновной, все-таки, привносит в нашу пресную конторскую жизнь аромат сексуальной интриги, эротики и плохо подобранных духов. Используемых ею в ошаленных количествах. Молодость, неопытность. Хорошо, что шеф это ей прощает. В обмен на другие ценности.

***

Но и в нашей комнате ему тоже поговорить не с кем – от меня толку не добьешься. Мне ведь надо изображать видимость сильной загруженности – его же дурацкими заданиями.

Хотя, и я люблю путешествовать. Но – за счет фирмы. И он тоже – за счет фирмы. Увы, два любителя халявы – и в одном месте, и сразу, это нонсенс.

Ясно, что из нас двоих – фирма всегда выбирает его.

Мне завидно, конечно, но разве брата или свата члена правления нашей компании –перешибешь?

Только, если ты – от самого председателя правления.

43.

В Америку собирается, говорил сегодня шеф…

В Америку собирается – подтверждает вот сейчас Клара.

Нет, в Америку, как-то меня никогда и не тянуло.

Если только, если в Южную Америку, на Амазонку посмотреть. Пираний на удочку, или даже сачком половить – вместо карасиков. Сюда привезти, и в аквариуме кому-нибудь подарить. Для веселья.

-У них там, представляешь, на номера машин слоганы наносят. Ничего живут, правда? В каком-то ихнем занюханном, раздолбайском штате, где все можно, даже такой слоган на номерах есть: «Живи свободным, или умри». Ничего сказано, а? Надо же - в такой вот американской глуши, как у нас, скажем, – в Тютюшах, и такие умные мысли на номерах пишут...

- Угу, - отвечаю.- Очень даже ничего живут! Но у нас - лучше. Я тут с такой барышней из Тютюшей познакомился на днях.

- Ну и что? - живо интересуется шеф.

- Я, оказывается, не по этому делу. Девственница…

- Девственница…- мечтательно закатывает глаза шеф. – И тут же спохватывается: - Ты чего, в тюрьму захотел?

- Нет, ей больше двадцати, я так думаю. А может быть, и больше тридцати. Сейчас это без паспорта трудно определить бывает.

- Да, действительно – трудно. Вот моей – никогда ее возраст не дашь. Ну, лет тридцать...

- Точно, не дашь, - ляпаю я, сам ужасаясь тому, что ляпаю.

Но он пропускает это мимо ушей.

***

Я бы на его месте все-таки подумал, прежде чем в этот штат с такими слоганами заезжать. Потому что на его прокатную американскую машину я такой слоган на номера прицепил бы: «Blind And Dangerous! »

Объезжать с осторожностью, так сказать…

В

ряд ли бы он долго по этому штату с таким слоганом на номере покатался бы. Выдворили бы, наверное, и довольно быстро. Как пить дать, выдворили бы… Свобода свободой, но нам такие не нужны. Своих таких вот хватает.

Слава богу, это ему не грозит. Ездит он на мерине с шофером, потому что у самого, кажется, нет прав. Что для бывшего вояки странно.

То ли отобрали и не вернули, то ли он вообще никогда не получал. Из-за своих выдающихся качеств.

Мог бы просто их купить. Но нет, не покупает, деньги бережет. И на работу не опаздывает.

Но и это тоже не так уж и плохо: хотя бы американским дорогам он не угрожает, и на наших без него – спокойнее.

Вообще, трудно себе представить, чтобы человек, доживший до пятидесяти, работающий в бензиново-лакокрасочном бизнесе - и не имел водительских прав…

Хотя, если ты в ближайших родственниках у члена правления, тебе права не особенно-то и нужны. Живи, себе, свободным, и постарайся, пока все и как следует не нахапаешь, не умирать.

- Замечательная страна, Америка, - завершает тираду о слоганах на американских автомобильных номерах шеф.

44.

Думаю, я не очень к нему справедлив. Мне жаловаться не на кого. По своей воле, однажды связавшись с Кларой, из свободного и гордого орла превратился в чинушу-черепаху, в менеджера-чиновника.

Возможно, подсознательно, хотелось чего-то поспокойнее. И почище, что ли? И чтобы возни меньше было...

Да, я согласен, и не обошлось без женского участия – если честно. Без Клариного. В трудоустройстве.

Но все же, если по справедливости говорить, в основе было собственное неосознанное желание. Так что и пенять особенно – не на кого.

Чего-то такого хотелось - чтобы прямо с утра, и в английской рубашке, сделанной в Китае, в мелкую синюю полосочку, с пристегнутым воротником. И при красивом полосатом галстуке. Темного цвета. Тоже из Китая. И – с запахом хорошего одеколона. И на неплохой машине.

Хотя, все это несколько поперек моих юношеских принципов б/у располагается.

***

Но, кстати сказать, девушки отмечают, мне это очень идет - полосатые рубашки с красивыми галстуками, и хороший парфюм. И пиджаки, естественно. Хотя без пиджаков – лучше. Во всяком случае – они так в глаза говорят, девушки эти самые. Без пиджаков, говорят, – сексуальнее.

И Клара всегда первым делом просит – пиджак сними побыстрее, пожалуйста. И все остальное – тоже.

А что за глаза они думают при этом – разве проверишь?

***

И, главное, чтобы в кармане погромче звякало – тоже очень они любят.

Этот звон вообще - на всех окружающих крайне благотворно действует. На окружающих девушек, я имею ввиду.

Что-то в них, в девушках, сразу меняется – и в лучшую сторону. Когда они этот отчетливый металлический звон слышат. Что-то у них в глазах появляется - мечтательное. Снисходительный интерес, очевидно: ах, вот он, где этот бычок-то - с колокольчиком на шее - бродит… Ничего такой, упитанный. Очень для лангетиков пригодный. Шкуру только с него содрать – предварительно, лысину посолить, слегка поперчить - и на сковороду уже можно. На тефлоновую. Даже и без масла не пригорающую.

***

Куда-то сразу все мои недостатки исчезают… Включая очевидные. Вроде обширной ветрености и легкомысленности в общении с их прекрасным полом. Я ведь тоже – не совсем уж глупый, и тоже понимаю, откуда такой интерес. К мясным блюдам – при их низкокалорийной девичьей диете.

***

В итоге, я все получил – и рубашечку, и галстук, и труссарди с фаренгейтом по утрам. А также и пухлые конвертики до десятого числа каждого месяца. С распиской в ведомости всего за пять тысяч рублей - белой зарплаты.

Нет, правда, безо всяких шуток - место хорошее, бензиново-дизельное. Лакокрасочное.

Все ведь вышло по-честному. Почти.

Собственно, как одна хорошо знакомая дама и хотела.

Чего тогда я кусаюсь? Как собака – пытаюсь собственный хвост с блохой укусить.

***

Здесь есть только один недостаток, в нашей конторе - мухи с тоски мрут. Если с ближайшей помойки сквозь кондиционеры пробираются - так возле рабочих столов и падают. Немытыми лапками кверху, замертво. В дохлые кучки складываются. И никаких специальных мухоморов не надо. Или мухоловок. Очень все гигиенично и радостно выглядит – когда мухи лапками кверху.

Подметать их чаще надо.

45.

Между прочим, я совсем не человек – родившийся в галстуке. Есть вот такие люди, которые прямо с детства – и в мундир запакованы. А я вот – не из таких. Люблю демократичный стиль.

Я – скорее человек, родившийся в джинсах. Еще в ту пору, когда их у нас называли – техасами. Дитя постбандитских таганских улочек и переулков, Большой и Малой Коммунистических улиц.

Росли мы там, как сорняки на помойке – нас топчут, а мы еще упрямее к светлому будущему тянемся.

Золотое время, незатейливое. Черно-белое. И то, что дальше со мной происходило, тоже было весьма увлекательным. Но об этом я предпочитаю не вспоминать.

***

К слову - если феодальные красные комиссары таким себе представляли коммунизм, каким он был на Коммунистических улицах детства – то они были людьми с большим чувством юмора. Или, людьми с очень извращенной фантазией.

И второе, пожалуй – вернее. Юмора от них ждать было бесполезно. Да и сейчас – с юмором у них плоховато. У нынешних комиссаров. Достаточно посмотреть с кем дружат – и все понятным станет с ними.

То с хоккеистом из-за Смоленска, а по совместительству - председателем колхоза. То с Каддафи, то с Ким Чен Иром, а то, прямо, и за Саддама болеть начинают, и с отцом всех туркменов только что не под ручку.

Была бы их полная воля, Иван Каляев – так до сих пор национальным героем и был.

Но все же пришлось Каляевскую в Долгоруковскую переименовать – политес, его мать!

Хотя и князь Долгорукий – тоже неплохо.

Патриотично, даже вышло, на нацидею герой-основатель столицы работает.

А перед войной комиссары и с Гитлером - теплую дружбу водили. Пока очень и очень не обожглись. Но ничему не научились. На корейские ракеты благожелательно глядя.

О каком тут чувстве юмора говорить можно?

Скажи мне только, кто твой друг, и я скажу – кто ты.

***

Но это так – в сторону, про таганское детство и прочих монстров. Это просто от нудной работы посторонние недомытые мысли в голову лезут.

Положа руку на то место, где должно быть у меня сердце - носить пиджаки, рубашки с галстуками, в общем-то, всегда доставляло мне определенные мучения.

Правда, моя бывшая жена утверждала, что после одной полостной операции мне, вместе с железяками, и сердце вынули. И так, без него, пустую грудную клетку и зашили.

Но я с ней не согласен. Что-то там внутри иногда стукает. А иногда и покалывает.

А вообще, как выяснилось, за хорошие деньги и за пристальное внимание прекрасного пола можно – и легко даже, - на горло собственной демократической песне наступить. Чтобы не очень-то там она вякала, эта самая собственная песня - невпопад с прекрасной окружающей действительностью.

И даже понравилось – так постоянно антидемократично выглядеть. Якобы, сексуально.

46.

- Слушай, - говорит мне Клара, - а ты сильно натерся, бедненький? Что-то ты такой грустный-грустный.

- Ничего, все в порядке. Боевые ранения добавляют веры в собственные силы. Отлично себя чувствую. Только вот сейчас поспать бы часика с два. Но лететь уже надо – галопом. Он же меня съест – уже полтретьего.

- Съест, - подтверждает Клара. – Он это умеет. - Настроение у нее игривое. - Ладно, двигай на работу, я тебе позвоню как-нибудь. На пару деньков мне хватит. Ах, как сладко…, - и она потягивается, выпуская и убирая коготки.

- А не хватит – позвони. До моего отпуска – я ведь отдохнуть собрался.

- С девочками поедешь? С молоденькими?

- Ну, а как же ты думала? Сейчас вот выйду на улицу, пяток возьму, и поеду.

- Я могу обидеться, - говорит Клара и надувается. – Мне неприятно это слышать. Даже и в шутку. Особенно, после того, что сейчас у нас с тобой было.

- А что у нас такого было? Или я что-то упустил? А ты думаешь, мне приятно на чужие синяки смотреть?, - говорю я и делаю вид, что тоже сержусь.

- Глупости какие детские…Синяки здесь ставишь только ты. Пока, во всяком случае.

***

Через заставленный дворик иду к машине, припаркованной на улице. Дождь, наконец, кончился, тепло и влажно, и неожиданно остро пахнет зеленью.

Какой-то господин в ковбойке и голубых джинсах рассеянно курит, прислонившись к дереву метрах в тридцати от моей машины. Что-то внутри меня вздрагивает. Что-то подсказывает мне: где-то я его уже видел. Нехорошее предчувствие перебивает приятные ощущения от сегодняшнего обеда.

Господин стеклянным взглядом смотрит, как я сажусь за руль и отворачивается.

И когда через минуту я проезжаю мимо него, он уже бросил сигарету, оторвался от дерева -и лениво движется к табачному киоску.

У него широкая спина, из рукавов ковбойки торчат мускулистые лапы.

Где-то я уже видел этого господина. Где-то я видел эту спину, руки волкодава, и короткие ноги штангиста.

Но не могу вспомнить - где?

© Copyright: Марко, 2006

Свидетельство о публикации №2608200144

47.

В шестом часу вечера сижу опять на работе, занимаюсь делом, и размышляю о всякой всячине. По большей части – не очень приятной.

Например, о такой занятной всячине – откуда это я знаю господина со стеклянным взором и бойцовой спиной, пасшего меня после свидания с Кларой?

А то, что его повадки мне знакомы – нет сомнений. Мое шестое чувство – чувство опасности - редко меня обманывало.

Нет, определенно, это не приступ шпиономании – он караулил именно меня. И особенно не собирался прятаться. Несколько, даже нарочито это делал - присматривал за мной, грешным.

***

В голове у меня, как черно-белом кинематографе, стрекочут картинки из прошлого, на которых, - он тоже, видимо, должен был бы проявляться и фигурировать.

Но не фигурирует, пока… Или как-то там очень ловко маскируется. Может быть, маску нацепил?

Прошлое мне вспоминать особенно и не хочется. Совершенно не хочется. Потому что, как только я его начинаю вспоминать – непроизвольно ноют зашитые хирургами дыры в спине, которые едва не стоили мне жизни.

Но тревожное предчувствие близкой опасности - раздражает.

***

- А на завтра обещали конец света. Сама рекламу видела в кино. Но я тебе уже об этом, кажется, говорила…

Это - из телефона, который я прижимаю к уху плечом, чтобы освободить руки, и тюкать по клавишам.

Это - уже моя знакомая – та, с которой мужчины дважды трахаться не хотят. Что-то она стала настойчивой – после нашего не слишком удачного свидания.

Опять хочет встретиться. Горячей воды у нее как не было, так и нет, видите ли.

А у меня – она подозревает, - воду еще отключить не успели.

И, действительно, не отключили.

Но второй раз мне на ту же удочку попадаться мне не хочется.

Она, тем временем, радостно сообщает мне, что и менц у нее закончился, и она, так сказать, во всеоружии теперь уже. А поскольку я нарушил ее эту странную традицию – ее одноразовой любви – она хочет все же банкет и продолжить. И помыться заодно уж. И предполагает даже, что можем гнущуюся советскую резину не использовать. А то – мешает банкетным делам… Наслаждаться изысканной кухней, так сказать, мешает. Гурманский ее вкус сбивает.

А я считаю, что прошлый наш банкет явно не удался.

То ли, чересчур пресно было. То ли, наоборот, слишком остро… Но - не для моего желудка.

Она же вот придерживается другого мнения.

Очевидно, ее вынужденное воздержание приводит к непредсказуемым последствиям – и начинает она бросаться на все, что движется. Вроде меня, индифферентного тюфяка.

- Да, а завтра конец света, 6 июня. Слышал? Надо бы успеть. До конца света, хи-хи…

48.

6-е число 6-го месяца и 6-го года…

Кажется, это Иоанн, со своими весьма приятными откровениями подсуетился. А может быть – модный Нострадамус.

Запугали народ, таким вот бесславным финалом – грядущим Апокалипсисом, и до полусмерти.

До сих пор, хоть и в шутку, а граждане побаиваются. Неважно, что в двадцать первом веке находимся - все равно, немного не по себе.

А вдруг?…

Интересно также - может быть, успеем все-таки, получку до отпуска получить? Или – из-за этого № 666 – мимо кассы выйдет?

Неприятно будет, если мимо кассы выйдет. Не хотелось бы. Особенно, если в отпуск собираешься – совсем ни к селу, ни к городу - без денег остаться.

***

А я где-то вычитал, что 666 – это всего лишь две трети - от тысячи.

Когда в какой-то системе счета общее количество составляющих достигает двух третей от возможного целого – система становится неустойчивой, и начинает рушиться.

На письме же максимальное число, которое те древние пророки могли написать – было как раз тысяча. Как обозначение чего-то очень большого.

Вот, и пророчество готово - если количество грешников на свете достигло двух третей от общей численности голов едоков – жди беды.

А вдруг это про нас все же? Математически – все может быть.

А практически?

И что такое – грешники?

Римская империя, скажем, захватив половину тогдашнего мира, рухнула – погрязнув в пьянстве и разврате. Но на смену римлянам варвары пришли – еще большие грешники. С точки зрения римлян. А с нашей точки зрения - варвары и те и те. Где тут истина?

И все же, самый важный вопрос – а получку-то дадут или нет? Но у манагеров наверху, спрашивать – себе дороже. Молчат, как воды в рот набрали. И ангел мой по этому поводу молчит.

В общем – всё выглядит, как на забавном плакате ГИБДД на МКАДе – выпил, за руль не садись!

И перестань развратничать, собака, это тоже на безопасность движения влияет – так мой ангел от себя добавляет. Будешь паинькой, остальное – приложится.

Иначе варваров - на всех хватит. И еще немножко останется.

***

Однако вот – и тоже мне немного даже интересно даже: с кем это она, моя страдающая из-за горячей воды знакомая, в кино-то ходила? Где эту рекламу бесконечного «Омена» крутили?

Вроде бы, мне и ни к чему – про нее что-нибудь лишнее знать, а все равно интересно. Если она говорит, что у нее мужчины нет – с кем она в кино ходит. Не в одиночку же?...

И я эту рекламу – про конец света - видел. И тоже – в кинотеатре, перед сеансом.

Правда, из головы вылетело – а с кем я-то в кино ходил? Хоть убей меня – не помню.

Так, ужасы не люблю – значит, это какая-то комедия была. А может быть, боевик.

Но с кем ходил-то? Кто рядом сидел? Ведь, совсем недавно это было… Склероз, черт возьми.

49.

- Ты вещички-то в дорогу - сегодня с вечера собери. Заранее. Если на завтра такие страсти намечены, не до этого с утра уже будет, - отшучиваюсь я. - Билеты не забудь. А на перроне и встретимся.

- На каком еще перроне?

- Там, мне кажется, всего один перрон. Платформа – одна. Общая. Не разминемся.

Только, боюсь, поезда у нас с тобой, милая, в разные направления нацелились…- думаю я. Вам наверх, мадам, на курорт вечный, а нам – вниз. Там где – лед и пламень. Вниз, говорят тебе! Русского языка не понимаешь, козел безрогий?! Пожалуйте к нам в преисподнюю.

- Да, и денег хоть сколько-нибудь прихвати… А то у меня мало, получку не давали – не одолжу. Кому, может быть, там сунуть надо будет – чтобы полочку покомфортнее выдали, нижнюю. И чтобы мужиков в сапогах в купе не пускали… Сапоги-то - не каждый долго выдержит. А путешествие не близкое предполагается.

- Чушь какую-то говоришь… Вечно все - опошлишь. Какой-то перрон придумал… Значит – не увидимся сегодня? Жаль, я ведь настроилась… Помыться очень хочется. У тебя дома это неплохо получается.

- С горячей водой – да, это неплохо. Посмотри, пожалуйста, за окно, радость моя… Что там творится. По-моему, уже тут все и началось – твой хваленый конец света. Пока мы с тобой разговариваем. Внепланово, как-то. Немного заранее…

- Что еще у тебя такое началось? А, ты про погоду. У нас ничего, лить перестало, только хмурится. Может быть, это только в твоем воображении? Ладно, пока. Как-нибудь созвонимся. Когда погода наладится.

***

Казалось бы, когда я уезжал от Клары, дождь остановился. Но вот, опять за окнами офиса - настоящая тяжелая гроза ослепительно сверкает и трещит. И грохот, катящийся над крышами грохот… Пробивающийся через герметичные евроокна.

Видно, как гнутся сучья деревьев в сквере внизу, и летят по ветру отодранные ветром сучья.

Похоже, что действительно, запланированное только на завтра мероприятие по окончанию этого белого света - началось уже сегодня.

Вот, черт его подери… Как это домой теперь добираться?

***

Возможно, даже, стоит выключить компьютер – хотя команды не было. Такая наэлектризованность запросто может его сжечь – токами, наведенными раздраженными небесами. Жалко будет ни с чего, на ровном месте - и орудия производства лишиться.

Вообще, такой поворот событий, как удар током - вполне возможен. Из-за невоздержанности моего языка. И главное – невоздержанности образа мыслей.

Могут небесные мстители вполне токами наведенными, да по нежным внутренностям компьютера шарахнуть. И по мне - заодно уж. Чтобы – не болтал лишнего.

Там, наверху, электричеством заправляют крутые манагеры. Разбираться, особенно, не будут. Дров в топку подкинут, реостат на полную – и бабах! Получай, дамский угодник.

…Я разговариваю с ней, и нагревшаяся трубка скользит по уху, и плечо затекло, а сам продолжаю вбивать цифры в бесконечное полотно экселевской таблицы.

Ох, как же они меня достали, эти цифры. Никакой нет в них магии или привлекательности. Одна усталость и разочарование.

***

- Знаешь, ты просто какая-то вещь в себе… Не могу понять – чего же ты хочешь. Ничего тебе не нужно… Даже простого человеческого секса, и то не добьешься от тебя... Ну, пока…

Это она говорит мне – и насчет секса… После того, как приехал на слабых ногах от Клары. Проведя обед самым неприличным образом. Забавно… Смешно даже.

В этот самый момент трубка, наконец-то, выскальзывает у меня из-под уха, и падает на пол. И куда-то уезжает - под чужой стол.

А лезть, поднимать ее – лень.

Знает трубка, что надо заканчивать этот бессмысленный разговор, и прячется таким вот образом. А может быть – она просто грозы боится, нежная зверюга.

Ладно, пока-пока… милая, думаю я про себя и, кряхтя, лезу за трубкой под чужой стол.

- Что-нибудь потеряли? – раздается у меня за спиной низкий, с хрипотцой, женский голос.

50.

Что-то не очень ладно в нашем датском королевстве. Совсем не ладно.

На мысли об этом меня наводит невзрачный худенький господин в старомодном костюмчике и с тощим портфельчиком, прогуливающийся неспешно перед моим подъездом.

Господинчик похож на преподавателя института, берущего взятки за сдачу зачетов и экзаменов.

Мы знакомы уже давно, и поэтому он приветливо, как только он один это умеет, улыбается мне. И даже делает легкий приветственный жест рукой. Нечто вроде – цыпа-цыпа… Иди сюда, мой хороший…

Внешне - это совершенно невзрачная личность, наводящая на мысли о том, что он бывший совслужащий, очень неплохо подвизавшийся на ниве преподавания MBA в каком-нибудь модном финансовом вузе.

Но это - весьма распространенное, поверхностное, и довольно опасное заблуждение – при встречах с ним. Хотя, собственно, это и есть главная составляющая его профессионального имиджа.

Узнать такого господина второй раз, встретив на улице, вряд ли возможно. Ничего яркого, запоминающегося, бросающегося в глаза…

Ну, только, если – взгляд, может быть. Всегда – очень внимательный. Не попадающий в твои глаза, но видящий все.

Да, пожалуй, что конец света наступает раньше, чем это запланировано. Передо мной – мой бывший шеф, руководитель одной из контор, о которой известно лишь в очень специфических кругах – настолько эта контора зашифрована.

Безвестная в/ч с длинным номером. И не менее длинными руками.

Из которой я некогда был уволен. Комиссован - по состоянию здоровья. В связи с ранениями, несовместимыми с жизнью.

А также – со взглядами на жизнь. Несовместимыми со статусом конторы.

***

- Вот, решил проведать, - говорит господин радушно, и протягивает сухую холодную ладонь. – Как ты, и что… Так, по свойски. Без церемоний. И звонков. Ты ж мне – как родной… Был и остаешься… По штату положено твоей судьбой интересоваться. Пригласишь зайти?

***

Естественно, ему не нужно делать никаких предварительных звонков, чтобы уговориться о визите. Обычно тех, с кем он хочет встретиться, привозят к нему. Так сказать – на блюдечке. И приглашений ему никаких не требуется. Никогда и никуда.

И церемонии радушия сейчас – это лишнее. Показуха. Он просто так никогда ни с кем не встречается.

Он всегда чувствует себя хозяином положения.

Кроме того, я подозреваю, что мой сегодняшний день ему известен буквально поминутно. Если – не посекундно. И не только сегодняшний.

- А я вот тут прогуливаюсь, тебя жду...

Возможно – это и есть мой ангел? В таком вот обличии сегодня решил ко мне наведаться?

Непонятно только – почему сам пожаловал – а не пригласил к себе? В бетонное здание на краю города. С крышей – усеянной многочисленными разнообразными антеннами. С видом – на бесконечные железнодорожные пути и летящую куда-то МКАД.

С безлюдной проходной, напичканной телекамерами и арками металлоискателей. И упрятанной за матовые стекла ротой охраны.

С подземными этажами – о количестве которых не знает никто, и с бомбоубежищем еще ниже.

- Интересно, а что будет – если не приглашу, товарищ полковник? Тоже – по свойски? Как между родственниками – и без обид? У меня дома как-то не убрано – для визита такого высокого гостя… И давно я уже не служу...

На заднем плане у моего собеседника уже нарисовался давешний господин с бойцовой спиной и стеклянным взглядом. Он успел переодеться – то ли к вечеру, то ли ввиду близости начальства. Он вылез из-за руля служебного BMW-пятеркис навороченным до невозможной мощности двигателем, и стоит, прислонившись к хорошо намытому капоту, не рискуя при этом измазать костюм.

В котором он умещается явно с трудом.

***

- Мне нравится твое чувство юмора. Если бы все в конторе обладали таким чувством юмора, тебя не пришлось бы комиссовать..

- Сам бы богу душу отдал?

- Что-то в этом роде…

- Между прочим, я не сотрудник конторы. И уже давно. Если остались вопросы – пожалуйста, повестку. Или – с ордером. У вас есть ордер?

Полковник кивает назад, на притулившегося у капота клеврета:

- А такой ордер тебе не подойдет? И что ты там насчет – что ты давно не служишь? Как говорится, из таких мест не уходят. Оттуда уносят. Вперед ногами…

Ладно, шутки в сторону – пройдем?

- Пройдем…Если вы настаиваете.

Он поворачивается к машине:

- Семен, оставайся. Мы с товарищем потолкуем. Наедине…

- Есть, товарищ генерал, - вытягивается у капота верзила. – Система включена, товарищ генерал.

- Вот и славно, - говорит мой знакомый, я и не сомневался, что включена.

- Мда, товарищ генерал… Как время-то бежит… А ничего не меняется. Кроме титулов. Пойдемте.

© Copyright: Марко, 2006

Свидетельство о публикации №2608260121

51.

…- Что-нибудь потеряли? – раздается у меня за спиной низкий, с хрипотцой, женский голос.

В отдел зашла Елизавета, наш новый финансовый менеджер, правая рука начальника. Уже два месяца с подачи шефа она наводит в конторе порядок.

«Разболтались… Но я на вас собаку спущу! Цепную! » - любит к месту, и не очень к месту, рявкать этот вояка.

Вот и спустил. Собаку. На наш страх. И на наше загляденье. В буквальном смысле слова.

Рука у нее крутая. Жалости не знающая. Тут уже многих из-за нее поувольняли.

Хотя, по ее виду так никогда и не скажешь. Очаровательная женщина. Сексапильная - как на картинке из модного мужского журнала. Глаз не оторвать. И от общего ее целого, и до отдельных ее сладких деталей.

Для тех, кто понимает в таких вещах толк, конечно.

Думаю, я далеко не один такой – понятливый. В ее деталях, и в целом - тоже. И это-то и странно – по-моему, у нее есть определенные проблемы в личной жизни. В сексуально-личной. Даже при таком обилии - понятливых. Роящихся и жужжащих вокруг нее, как пушистые и не очень опрятные шмели. Вроде меня.

***

И еще рука… Тяжелая. Это уже - в фигуральном смысле, конечно. Возможно, и мстительная - из-за постоянно удручающего ее недотраха.

Понятливых роится много, а вот, почему-то, не трахают… Или трахают – но как-то все не так. С прохладцей. Без души. По долгу службы, так сказать. Или – по привычке. Все, начиная с мужа – если он есть.

Хотя этот вопрос меня еще не занимал особенно. До сегодняшнего дня, точнее, уже почти вечера.

Чем-то, по-моему, похожа на мою знакомую. На ту, что все с горячей водой мыкается. Та ведь – тоже ничего, и все на месте. Но – проруха какая-то у нее в лично-сексуальном плане.

А с Елизаветой так нельзя, кажется, обходиться.

У нее прямо на лице это написано – а руки мыли? А ноги? Прежде, чем к талии тянуться? А губы после щей вытерли?

К ней вдумчивый подход нужен. Индивидуальный.

***

Кажется, она, эта тяжелая рука, теперь добралась и до меня.

Как же все это приятно, и как же все это к месту сегодня... Лучше – не придумаешь! Особенно - под вечер трудного дня. Особенно, после бесед с начальником. И что самое приятное - после Клары с белоглазым уродом, пасшим меня на улице возле ее дома. Прямо -будто заблудшую овечку. Очень все это кстати сегодня!

Ну, ладно, ничего, справлялись мы и не с такими бедами – как эта самая Елизавета Матвеевна.

***

Поза, в которой я встречаю Елизавету – очень, надо думать – волнительная. Я, на коленях, согнувшись в три погибели, как раз шарю под чужим столом - в поисках убежавшей от меня телефонной трубки. В которой, кажется, еще что-то наквакивает моя знакома. Про отвратительных мужчин и не менее мерзкие коммунальные службы.

Отличный момент для Елизаветы Матвеевны - меня прямо тут и оттрахать… За все хорошее, что я сделал для конторы. И для прекрасной половины человечества заодно.

По счастью, у Елизаветы Матвеевны – как она любит, чтобы ее называли – нет, надо полагать, таких неприятных для окружающих голубых наклонностей. Во всяком случае, стоит на это надеяться.

Она - предполагается, - поклонница более традиционного секса. И всякие игрушки она, думаю, если и любит, то только натуральные.

У меня, в общем-то, есть неплохие шансы это проверить на практике: что она любит, а что –не очень. Не сдаваться же на милость победителю.

Милости от такого победителя ждать вряд ли приходится.

52.

Поскольку у меня с аналитикой все очень плохо, - как еще с утра выразился шеф, - и мне даже требуется помощник для учета наших шницелей, я всегда преклоняюсь перед людьми, у которых с аналитикой не просто хорошо, а даже просто отлично!

Вот Елизавета – из таких, умеющих работать, как говорят бухгалтеры, с «цифирью» и фактами. Из взятыми из текущей биографии нашей фирмы.

***

Элегантная упругая попка у нее – и даже просто на взгляд. Даже без ласковой тактильной проверки.

Как без такой попки с цифирью-то работаь? Да никак... Так и напрашивается она на поцелуи и нежности – это я приметил уже в первые дни ее появления в конторе. Так и притягивает взгляд, черт возьми!

И почему только наш шефчик сам на нее глаз не положил? Хотя, положил, конечно. Глаз - я имею ввиду. Но она тоже чья-то там близкая родственница. А чувство самосохранения у шефа развито неплохо.

Правда, в случае с Кларой, и с его секретаршами и помощницами, оно его, по-моему, подводит. Не чувствует он тут угроз.

И напрасно. Очень даже - напрасно.

***

Губки сексуальные у Елизаветы. Чуть полуоткрытые. Чуть припухлые. А над верхней – какая прелесть! - над уголком рта, живет мягкая нежная родинка.

Тоже - требующая медленных и вдумчивых поцелуев.

У Елизаветы Матвеевны – вообще, многие детали требуют медленных и вдумчивых поцелуев. И вообще – много чего еще требуют – и не только поцелуев.

И мне кажется, все эти требовательные детали очень отзывчивы. Как нежные и тонкие тайские колокольчики над дверями - отзывчивые на дуновение, прикосновение, и даже на мой нескромный но делано-смущенный взгляд.

***

А уж когда она в своей туго натянутой на выпуклых ягодицах мини-юбке садится, и закидывает ногу на ногу, я просто не знаю, куда его, взгляд, спрятать. Так и ползающий по ним, по упругим и круглым - когда она демонстрационно поворачивается ко мне вполоборота. А потом по ее ножкам – когда она садится, и небрежно закидывает одну, стройную ножку, на другую. На мгновение сверкнув трусиками.

Что там – еще какая-то, искусственно сшитая из кусочков Дженнифер Лопез - с силиконовой попой?! Вот оно, тут вот – настоящее и натуральное чудо.

***

…А блузка?..

А блузка у нее расстегнута ровно на одну пуговицу ниже, чем это требуется. От простого финансового аналитика. Пусть даже, и страдающего от недотраха.

Куда же мне бечь прикажете, граждане, а?

Нет, безо всяких сомнений, умеет она грамотно работать с финансовой отчетностью.

А главное, кажется, ей самой эта работа очень нравится – с цифирью. Это самой Елизавете Матвеевне с тяжелой рукой.

Правда, кажется, помочь ей никто в этой работе не может.

***

Кондиционер в офисе шумно дышит на всю катушку. Но, видимо, кто-то ошибся, и тот работает на обогрев. Ощущение, будто ты – одетый в шубу, - находишься в сауне.

Явно – перебор с этим кондиционером. Слишком много адреналина и других гормонов в кровь выбрасывает. Надо бы позвать кого-нибудь - знающего, чтобы наладил разладившуюся машинку. Ужасный перебор с гормонами ощущается.

И это ведь – несмотря на утомительную разрядку с Кларой. Видимо, там не весь водопад разрядился. Хотя в ногах - еще определенная слабость и ощущается. Но – проходящая уже.

***

- Кое-что обсудить хотела, - говорит Елизавета Матвеевна. Ждет, пока я выберусь из-под чужого стола, и присаживается без приглашения на стул возле моего стола. Неожиданно и довольно интимно кладет локоть на угол. И чуть наклоняет вырез на блузке.

Для моего удобства – я так полагаю.

Противника надо морально подавить. И бери его – тепленького. Вот и весь ход ее непростых мыслей.

53.

Да, было дело…

Накануне такого многообещающего, разрекламированного светопреставления. Которое, к сожалению, не наступило. А жаль, конечно, интересно было бы посмотреть – с чем его едят?

В общем, опять обманули… белый свет как светил за жалюзями, так себе и светит – неброским московским июньским утром.

Все, как обычно, и опять на улице, похоже, пасмурно. Вот тебе и долгожданное лето...

А мне все равно – так и напевается. Стою на кухне - без ничего, - курю. И напеваю - ни с того, ни с сего - известную арию.

К чему бы? Впрочем, понятно… Подсознательный процесс.

У моего бортового компьютера в программе, видимо, системный сбой. Глючит, собака, мой компьютер, путает причины и следствия. Стрессов уж больно много в последнее время. По психике они бьют. И довольно прилично.

«На балу, и на пиру, и на охоте…» - напеваю я, и с удовольствием затягиваюсь так, что аж в горле першит от этой травянистой дряни, которую почему-то умные отечественные производители назвали по ошибке - «мальборо».

Из ванны выходит Елизавета Матвеевна, и теперь уже – сладкая моя Лиза, вся разгоряченная водой, замотанная в розовое банное полотенце.

Окинув меня затуманенным взглядом, подходит к зеркалу в прихожей, и внимательно и долго смотрит на свое обворожительное отражение.

- Что это было? - спрашивает она, и улыбается, проводя пальчиками под нижними веками, массируя их.

- Где? – спрашиваю я. - Где это было?

***

Я выбрасываю сигарету и подхожу к ней сзади.

Прижимаюсь к влажному полотенцу, ощущая сквозь него влекущую упругость ее тела. Теперь мы через зеркало смотрим друг другу в глаза.

Я целую в ее в шею, а потом чуть ниже. В точку, где шея плавно переходит в плечо. В самую чувствительную, кошачью точку. И слегка прикусывая ее зубами.

Она вздрагивает и ежится от сладкого поцелуя.

И трется шеей о мои губы – еще!

Я развязываю легкий узел, распахиваю полотенце, и оно падает на пол, нам под ноги. Я чувствуют, как разгорячена и набухла ее грудь. Она как бы сама вплывает мне в ладони.

По рукам начинают бегают электрические разряды – когда я нежно опускаю руки вниз по талии, к бедрам, а потом, еле касаясь, провожу руками по крутой попке.

- Опоздаем…, - шепчет Лиза, а сама наклоняется вперед, прогибается каким-то волшебным, возбуждающим образом, и почти дотрагиваясь до своего отражения губами.

– Что же это было, а? И где?...

- Это было…это было,… - говорю я тоже шепотом, и плавно, медленно и осторожно погружаюсь в ее упругие, горячие и влажные глубины, удерживая за нежные бедра. - Вот, что это было... Вот здесь...

***

Правда, это лучшее, что бывает в жизни, мелькает у меня в голове. С полной потерей ориентации во времени и пространстве. К этой самой маме – все стрессы ушедшего дня!…

- На балу, и на пиру, и на охоте…, - еле слышно напеваю я, почти про себя, плавно и медленно двигаясь. Пока Лиза губами не утыкается себе в предплечье – чтобы приглушить легкие стоны.

И в зеркале чудесным образом отражаемся мы, и я едва удерживаюсь, чтобы тут же не кончить - от такой волнующей картины.

Но нужно удержаться – до самого последнего момента…

До самого-самого последнего...

Не надо спешить.

***

А диктор в телевизоре, работающем тем временем на кухне, что-то вещает о курсе национальной валюты и президентских шутках. Очень смешных, как он утверждает. Нечто из оперы – мочить в сортире.

Для меня – со вчерашнего вечера, со встречи с генералом, это теперь опять – ой, как актуально…

И вечернее свидание с генералом уже начинает восприниматься не как странный и не очень приятный сон. А как нечто – само собой разумеющееся.

Этого стоило ждать. К этому стоило готовиться.

Оттуда действительно не уходят, оттуда уносят – вперед ногами.

***

И то, что Елизавета Матвеевна оказалась в моей постели – тоже, видимо, нормальное явление. Течение жизни. Не стоит барахтаться и с ним бороться.

Пусть течет своим чередом, думаю я. Река лучше меня знает – что там еще дальше написано, какие берега мне суждено увидеть. У меня действительно – всего одна шкура.

Пусть и слегка попорченная.

***

Половина седьмого: с грохотом нового утреннего ливня за окнами, и с телевизионными новостями. В огромном городе, уже почти проснувшемся, готовящемся к новому трудовому дню…

«На балу, и на пиру, и на охоте…» - все вертится и вертится в голове.

54.

К слову, о Дон Кихоте.

- Ваши донкихотские замашки… - заметил давеча мой начальник. И разразился, как летняя гроза - бестолково.

Тяжело его, моего начальника, остановить. А когда он в пафосный раж входит - так просто невозможно. Приходится слушать о том, что я не понимаю стратегию компании, что слишком мягок, что обсуждаю его распоряжения, и даже не выполняю их - противлюсь естественному ходу вещей по укреплению профессионального состава менеджеров.

Ну и так далее…

Единственное, чего я не понял во всей этой каше, так это про донкихотство. Уж к кому к кому, а ко мне это вряд ли применимо. Не худой я, и ростом не под два метра, а на голове у меня вовсе не медный рыцарский таз, зато порядочная, полированная, много повидавшая лысина.

Росинант мой давно со скуки в жаркие края подался, поближе к морю, а Санчо Панса давным-давно в игорном бизнесе процветает.

А его осел – у входа в казино, вместо швейцара в ливрее, травку щиплет. Зеленую.

***

Такие вот дела, дорогой ты наш обезьяний царек. С рогами. Которые я тебе с твоей Кларой и приделал.

А то, что я против новой волны увольнений – чисто прагматическое. Зачем кормить конкурентов нашими профессионалами?

***

Все-таки, думаю, Дарвин был прав.

От обезьян мы все произошли. А потерянное звено – вот оно, передо мной, в лице начальника. Очень похоже. И внешне, и главное - по сути. Самое обычное, потерянное антропологами промежуточное звено между обезьяной и человеком.

Все признаки обезьяны в наличии, но уже на двух ногах почти твердо ходить начало. Когда трезвое. Это самое потерянное звено.

И копалку с рубилом, да и прочие инструменты - вроде компьютера - для добывания пищи использовать научилось.

Еще какие-нибудь несколько тысяч лет, и мыслить начнет. Пусть даже и примитивно. Если раньше не вымрет.

Что же, осталось немного подождать.

***

Хорошо бы ему себя увидеть со стороны. Насколько он умен и пригож. И тактически, и стратегически. А главное – практически насколько хорош. Когда такие странные распоры издает, а потом их исполнения требует.

Увы, не всем дано – на себя со стороны посмотреть. Не у всех это внутреннее зеркало присутствует. Далеко не у всех. А многих из тех, у кого присутствует – кривое оно. Любит достоинства подчеркивать, и недостатки прятать.

Полированное, без излишней кривизны зеркало – все же, удел избранных.

***

Впрочем, что толку обсуждать начальника? Это ведь как папу с мамой обсуждать.

Бог-учредитель дал. Бог, может быть, и возьмет. Кого-нибудь из нас – либо его, либо меня.

Правда, есть ощущение, что меня он скорее заберет отсюда. И, как съеденную шахматную пешку, поставит за доску. Рядом со своей кофейной одноразовой чашечкой. На выброс.

Хотя, в свете последних событий, тут еще много неопределенного. И мне совершенно не импонирует быть пешкой.

А так, безотносительно всего - засиделся я что-то тут явно. Окислился. Слишком уж прогнулся, а зачем – не очень понятно.

55.

Странно, все-таки, ведет себя в последнее время мой небесный ангел. Подсовывает мне такие вот искушения, вроде Клары, а теперь вот - Елизаветы, и толкает на нарушение им самим же установленных правил. Или объявляется в совершенно непотребном виде, в качестве злого гения из моего прошлого.

А вдобавок - портит кондиционеры. Зачем – тоже не совсем понятно.

***

Я же не герой – себе пальцы отрубать при виде Елизаветы Матвеевны. В святые схимники не готовлюсь, и даже не помышляю об этом. В конце концов, это даже просто вредно для здоровья – схимничать, и акридами питаться.

Акриды – они, наверное, ужасны на вкус, и последние зубы о них обломать можно. И не последние – тоже. Не говоря уже обо всем остальном. Что и без акридов отвалиться может. От чрезмерного подавления мужских наклонностей.

А в ангела моего – будто черт вселился.

А может быть, ангел тут не один – а в двух лицах? Как две стороны одной медали? Или, даже, у него гораздо больше обличий? Кто их там разберет – это небесное воинство.

***

Вообще, если посмотреть внимательнее, что-то там у них, наверху, у ангелов, с менеджментом не в порядке. Отвратительный менеджмент.

С одной стороны, их самый верхний шеф декларирует: плодитесь, размножайтесь. С другой стороны, от него же приказы – ни-ни, и в мыслях не держите! – и ногами топает. Только в рамках законного брака, и то не всегда. А в коротких промежутках между их не очень понятными праздниками.

То ли их главный сам про свои же приказы забывает – в связи со своим тысячелетним склерозом. То ли эти приказы таким вот образом до исполнителей доводятся. В подцензурном, так сказать, виде. С купюрами и извращениями - от менеджеров. Вроде моего ангела.

А еще говорят – их небесный управляющий всесильный…

Какой же всесильный, если даже со своими подчиненными справиться толком не может? Или – с самим собой? Или – с собой и с исполнителями одновременно?

Что же это за управление такое? Явно тут какое-то противоречие. Хотя, возможно, чисто теологического свойства.

56.

Тоска вот почему-то у меня на сердце. Несмотря на жару в офисе – она тяжелая и холодная, как свернувшийся, накормленный мелкими пушистыми кроликами питон. К чему эта тоска тут поселилась? Другого места себе не нашла?

- Что, Елизавета Матвеевна, обсуждать будем? – говорю я, и изображаю глубокое, и вполне идиотическое внимание. Маскировочное. И смахиваю никому не видимую пыль с пиджака – после лазания под чужими столами. Полы у нас, все-таки, моют неплохо.

Это – лучший способ сбить с толку. Притвориться идиотом, внимать каждому слову, и даже, будто эхо, повторять некоторые, особо умные мысли собеседника вслух. Словно хочешь их еще посмаковать. И до конца своих дней запомнить.

Эхолалией этот эффект называется. В психиатрии.

Очень это собеседника с толку сбивает…

- Так вы что-то потеряли? – спрашивает она, явно огорченная моим туповатым, сконфуженным, и несколько подобострастным видом.

Еще бы, какой у меня должен быть взгляд? Когда так близко и такого ослепительного небожителя увидел… Слетевшего почти что с неба – из правления компании.

В общем, взгляд – что надо! Попробуй-ка с таким идиотом, поругайся, который за тобой твои умные мыслит талдычит!…

Захочешь даже сильно – и не выйдет. Вот, попробуй только!…

***

Еще очень хорошая и сильная штука, все лучшее - выдавать за изобретение твоего визави.

Типа – мы все просто в восторге, Елизавета Матвеевна, от вашего подхода к данному вопросу. Особенно – я. Среди всех - с наибольшим восторгом живу.

И даже – больше всех остальных - в ужасном восторге пребываю.

Это же вы, если не ошибаюсь, Елизавета Матвеевна, ввели в нашей компании железное правило: дважды два равно четыре. Просто - и понятно. Не три, не пять и даже не восемь, а ровно четыре!

Преклоняюсь, и повинуюсь! За два месяца вашей работы с нами, глупыми, – какой прогресс и гармония в компании воцарились!

И так это все собеседнику подбрасывать надо - будто невзначай, между делом… Как само собой разумеющееся. С коровьим взглядом.

***

Хотя близко коровам я никогда в жизни не подходил. Побаиваюсь я их – в силу размеров и рогов.

И лошадей – тоже побаиваюсь. Хотя меньше. Копыта менее опасная штука, чем рога.

Так что, мой жертвенный взгляд пожилой коровы, готовящейся к превращению в кусок жесткого несъедобного мяса - личное изобретение. Им стоит гордиться.

57.

Итак, я работаю полным идиотом. Слушаю Елизаветины замечания по проекту, и утихомириваю разбушевавшуюся гормональную стихию. Ох, не к месту все это…

- Хотите кофе? - спрашиваю я на самом пикантном месте ее рассуждений о моей финансовой неполноценности. И невзначай кладу свою руку на ее, раздраженно постукивающую по моему столу. В такт высокоумным рассуждениям о том, что вся наша отчетность несколько неправильно построена. И дважды два – всегда четыре. А не шесть – как у нас. И не три - как у них. – Сейчас приготовлю, ладно?

- Какой кофе, - не сразу соображает Елизавета, даже порозовевшая от моего спектакля двух актеров, и еще оттого, что никак не может сосредоточиться на моих отвратительных профессиональных качествах. – Ах, кофе… Да, я бы выпила кофе. Надо немного прерваться…

- Видите, как вкусно пахнет, - говорю я, стоя к ней спиной и звякая стеклянной колбой кофейной машины. Спиной я чувствую, как она изучает мою фигуру.

***

Тут мне стыдиться особенно нечего, со спины если. Моя спортивно-засекреченная юность придает мне уверенности.

Это ничего, что в спине дырки, небрежно зашитые военными коновалами. Я же сейчас рубашку с пиджаком снимать-то не буду. Это у нас попозже, другим номером программы пойдет. Ближе к ночи, надо полагать.

И плечи у меня не покатые, а довольно широкие – при достаточном росте, чуть выше среднего. И мышцы вполне подходящие, не выдающиеся по-культуристски, но упругие и гладкие мышцы тренированного бойца б/у.

Все еще отлично работают - как хорошая и дорогая гоночная резина.

В целом, думаю, достойный вид – со спины.

Не стоит лишь надолго поворачиваться в профиль. Или же, что тоже не вредно, почаще втягивать наметившийся брюшной пресс. И дыханием, и диафрагмой, и тугим брючным ремнем почаще его втягивать.

Эх, любовь к сладкому и ленность по утрам… Впрочем, можно утешиться тем, что добротный утренний секс может заменить несколько плавных дорожек тай-цзы-цуань.

***

- Это амаретто, - говорю я, - итальянский, пусть даже и у нас расфасованный, в Бубуевске. Отечественная расфасовка. Все-таки, немного амаретто, думаю, туда попало. Того, что осталось от украденного бубуевскими йогами. Провинция, черт подери, Италия… Зачем-то настоящий амаретто сюда гонят, бубуевских халявщиков кормят. Могли бы больше шелухи спокойно класть.

- А вы очень скептично настроены по отношению к российскому производителю, - говорит Елизавета Матвеевна несколько озадаченно.

- Да, давно здесь живу. А он все не производит, и не производит ничего приличного… Порядки известны.

- Какие?

- Наши. Народ плачется и ворует, страна богатеет. И все довольны. Феодальная идиллия.

- Смешно, - говорит Елизавета, явно не знакомая с творчеством великого сатирика.

По тону – ей не очень-то и до смеха. Она, по-моему, пребывает в смешанных чувствах. Не знает, как за меня по-настоящему взяться. С какого бока подойти, и ухватить покрепче своими чудесными зубками. Такого простофилю, как я. За все мои производственные грехи. И не производственные – тоже.

***

А меня на сей счет, конечно, уже созрело несколько неплохих идей – как нам дальше быть. Да я и сам уже созрел – от ее близости.

Но они, эти идеи – совершенно не относятся к теме нашей беседы. И не готовы к произнесению вслух. Пока не готовы.

Мы молча пьем кофе, а кофейная машина еще некоторое время шипит на тумбочке в углу, добавляя горького аромата.

***

- Так на чем мы остановились? – спрашивает Елизавета. Теперь она уже – предусмотрительно не кладет руки на мой стол. Обхватила сцепленным замочком пальцев прелестные коленки.

- А остановились мы, Елизавета Матвеевна, на том... - загадочно говорю я, наклоняюсь немного, и кладу руку на ее сцепленные на коленках пальчики…

***

А тоска на сердце – так и не уползает, холодит своим свернутым в кольца туловищем. Видимо, чувствует сердце будущую встречу с генералом. Плохо ему от этого.

Как ее, тоску эту, прогнать?

Один только способ и существует. Испытанный.

- У нас сегодня с вами ужин, Елизавета Матвеевна. В модном ресторанчике. На Пушкинской.

- Да? Вы уверены?...

- Конечно. На все сто - уверен!

- Думаю, вы заблуждаетесь… - Она сбрасывает мою руку и краснеет.

- Воля ваша, но ошибаюсь я реже, чем хотелось бы.

***

Теплая летняя светлая ночь - под обещанный конец света. Дует горячий ветерок, опять нагоняя тучи, и заставляя жалюзи на лоджии мерно постукивать. И где-то близко, над домами, полыхают молнии.

Под эти молнии Елизавета оказывается весьма и весьма легко возбудимой девочкой. Сказывается недотрах, очевидно.

Не успели утихнуть первые наши страсти, как моя ладонь нежно скользит по ее животику вниз, и я опять попадаю в горячее, отзывчивое и влажное царство. И вторая моя рука пошла в волнующий поход по местам совсем недавней боевой славы.

И теперь обе руки – одна сверху вниз, другая снизу вверх, неспешно и легко ее ласкают, заводят ее. Мои пальцы вздрагивают непроизвольно – от удовольствия… И я чувствую ответную дрожь.

- Так на чем мы остановились?.. – шепчу я, и легко целую мочку ее уха. И касаюсь губами мягкой родинки над ее губой.

- Еще, пожалуйста, - шепчет в ответ она. – Не останавливайся. Пожалуйста… Только не останавливайся...

58.

После волнующей встречи у подъезда, после нашей содержательнейшей беседы со злым ангелом, адреналина у меня в крови – просто залейся. А дневное свидание с Кларой совершенно почему-то не портит наши замечательные занятия любовью.

Я кипячусь, как потерявшая тормоза паровая сексмашина. Просто сам себе изумляюсь – откуда и что берется? Никогда не замечал за собой такой прыти. Хотя уж я-то сегодня - недотрахом не страдаю.

Растащило-то юношу, думаю я - под аккомпанемент Елизаветиных легких вздохов и неясных причитаний.

Разворачивая ее и так, и этак, и усаживая на себя, и не останавливаясь – как она просила – ни на секунду, хотя буквально весь залился потом.

- Вот это да!…- низким, с хрипотцой, голосом громко говорит она наконец, вздрагивает всем телом, и буквально сползает с меня. Ложиться рядом, прикрывая свою зацелованную грудь от моих новых покушений.

– Все… я умерла… Позовите священника, пожалуйста… Сейчас не дотрагивайся до меня… Пожалуйста...

***

Интересно, как заметки натуралиста - мой неуемный фонтан и не думает иссякать.

- Позволь, как это – умерла? Мы еще только разминаемся…

- Это же не многоборье… Делай что хочешь, но дай перевести дух, милый… Ты, наверное, спортом много занимался?

- Не без того, - говорю я несколько самодовольно, лежа на животе рядом, с колотящимся сердцем, которое, кажется, несколько не въехало в данную тему.

Ее рука гладит меня по ягодицами, скользит по влажной спине:

- Наверное, опасными видами? – шепчет она, проводя рукой по шрамам.

- Очень опасными. Охотой на акул. В бассейне с пираньями. Классная штука!

– Не больно?

- Нет.

- А откуда это? Серьезно?…

- Так, знаешь ли, бандитские пули…- говорю я дежурную тривиальную шутку. – Для украшения. Мужчину это украшает, не так ли?

***

Самое забавное в этом, что железо было совсем не бандитское, а свое, отечественное. Родное. Потому что, в спину-то, как правило, стреляют свои…

Не очень родным и своим, как правило, такое и в голову не приходит.

Забавно, но за несколько часов до наших ночных борений с Елизаветой, то же самое, про своих и чужих, мы уже обсуждали сегодня с генералом, по-хозяйски устроившемся в моем любимом кресле. По которому сейчас мирно и спокойно разбросана ее и моя одежда.

59.

- Видишь ли, все пошло несколько не по плану, - говорит генерал, и называет меня давно забытым именем. Покойного лейтенанта. Который, надо полагать, лежит себе на Кунцевском кладбище. Если там, в гробу, вообще кто-нибудь лежит. Хотя бы, бомж.

– Кроме того, ты сам виноват. Ты должен был сделать то, что должен был сделать. Но не сделал... И немедленно покинуть место событий…

А у ребят просто был приказ – уничтожить всех, кто остался. Сам виноват, дорогой, что задержался… Тебя предупреждали – пять минут, а дальше - огонь… Мы с тобой уже об этом говорили в госпитале, если ты помнишь...

Он передергивает. Группа открыла огонь гораздо раньше назначенного срока… Гораздо раньше.

- А то, что там были женщины, и старики – вас не смутило?

- Мы же не ясновидящие – видеть сквозь стены и закрытые окна… Мы не знали, кто там еще присутствует. Даже на тепловизоре – только количество видно. А качество, извини за выражение, нет. Хотя, и считать там было уже некогда…

Это он тоже врет. Убедились, что все цели, на месте – и вперед! И понятно, что они не ясновидящие. А просто выполняющие приказ. Я в этом приказе уже и не фигурировал. Точнее, фигурировал в части тех, кого следовало замочить… в сортире… в качестве одной из целей. А потом сосчитать - среди потерь противника или случайно подвернувшихся жертв ночной атаки.

Свидетели – кому они нужны? Столько знающие - тем более.

***

- Оставь, пожалуйста, свой юмор. Ошибки бывают везде. Трагические. Не бывает больших дел без ошибок. Вот мы и не досчитались. Двух трупов.

- Включая меня?

Он молча, внимательно окидывает меня взглядом, как портной, снимающий мерку. Или – как гробовщик, прикидывающий размеры будущего савана.

- Скажи спасибо, что я успел остановить контрольный выстрел. В голову, как ты понимаешь… Но ты – не из благодарных. Нет, не из благодарных.

- Ну да, расстреливать два раза уставы не велят...

Так вот - откуда мне знаком белоглазый урод с борцовой спиной, дежурящий сейчас внизу у подъезда. Вот, кто передергивал затвор, склоняясь надо мной, и разглядывая меня сквозь прицел ночного видения, собираясь нажать на спуск.

***

- Так вот... Мы не досчитались двоих трупов… Эмиссара и его бухгалтера. Которых сейчас знаешь только ты. Даже наши друзья по ту сторону океана не знают, как эти двое выглядят. Или врут, что не знают. Призовые деньги очень хорошие – за их головы, зачем же эти головы по телевидению заранее показывать? Только ты их и видел – из наших. И даже общался с ними, кажется. Их-то мы тогда и не досчитались… Жалко, очень. Столько напрасных жертв. Очень жалко. Но это поправимо.

***

- А денег эмиссара - ваши досчитались? Так много было, насколько я помню. Денег-то.

Он размышляет – стоит ли отвечать, или нет.

- Денег мы тоже не досчитались. И перестань, наконец, хамить. Заткни свой юмор себе в задницу. Нам с тобой не до шуток. Никто тебя не собирался специально мочить. И деньги – тоже ерунда.

- Мда? Ерунда? Вот уж не сказал бы… Мне кажется, деньги тут играют не последнюю роль.

***

Генерал встает из кресла и начинает расхаживать передо мной. А я борюсь с желанием встать, и одним движением свернуть ему шею. Этакой порыв благородных чувств.

Хотя, вряд ли порыв может решить возникшие у меня проблемы.

– Даже и не мечтай. Это совсем не выход, – ухмыляется генерал, перехватывая мой нехороший взгляд на его тонкую жилистую шею.

Воротник рубашки ему точно велик. Можно было бы это поправить. Например, сделать ему ворот точно по размеру шеи – с помощью галстука. И даже - чтобы маловат вдруг стал - ворот. И сказать, что так и было… Фасон такой вот. Необычный. С синим языком набок.

- Ты же понимаешь, как мы можем испортить тебе жизнь, правда? – продолжает он. - Если мы вдруг не придем с тобой к соглашению… Окончательно, и бесповоротно испортить. Ты же этого не хочешь? Да не смотри ты на меня, как солдат на вошь. Вместо благодарности за чудесное спасение – одно хамство.

***

- Кстати, я тебе тут принес небольшую коллекцию фотографий на память.

Из преподавательского потертого портфельчика он достает большой конверт со снимками. Вытряхивает их на столик.

Даже и не глядя на них, я уверенно могу сказать – это снимки с нашей дневной сессии в Клариной конспиративной квартире.

Я начинаю думать, что хозяйка этой квартиры – совсем не Клара. И что Клара – совсем не та, за кого она себя выдает.

- Так не хочешь взглянуть? Очень не плохо… Ты молодец! Вот именно так рушатся карьеры, а люди дерутся на дуэли. Но это – просто игрушки. Как мы тебе можем испортить жизнь. Можем сообщить, например – куда следует, что ты – это совсем не ты. А вообще – неизвестно кто. А тот, который очень похож на тебя – спокойно лежит на Кунцевском кладбище. Как тебе – такой поворот событий? Неприятно, правда?

- Да, грубо как-то. Ведь у меня документы настоящие. Чем контора, кстати, всегда и славилась. Подлинниками. Или - почти подлинниками...

- Кто тебе об этом сказал…Какое наивное заблуждение… Вот уж от тебя не ожидал такой наивности...

***

- Мне надо над всем этим подумать. Серьезно, не спеша…

- Чепуха, тут не над чем долго думать. На кону сейчас – твоя собственная шкура. Мне кажется, что она тебе дороже тех… Двоих. Эмиссара и казначея. А также их денег. И наград за их поимку. И мне они нужны. Очень нужны.

Не буду тебе рассказывать, какие они – нехорошие ребята. Совсем нехорошие. Даже после смерти бегать умеют.

Как и ты, впрочем.

Так что, желательна их срочная доставка. Лучше – в полиэтилен упакованными. Они много чего успели понаделать, пока ты не у дел был. Это святое воинство Аллаха. Пора их остановить. Вот я и решил тебя реанимировать. План у меня один созрел. И я его уже начал реализовывать. Уже давно начал. Ты разве не почувствовал?

- Сорри, товарищ генерал, и Клара, конечно, – это тоже часть плана?

- Догадливый ты малый. Все с полуслова понимаешь. Эх, побольше бы таких ребят… Горя бы мы не знали. И безо всяких сортиров бы обходились. На открытой местности мочили бы.

***

- Ну ладно, к делу, - говорит генерал. - Всю необходимую информацию тебе сообщат. Вот он и сообщит, - генерал кивает куда-то вниз, туда, где по его мнению дежурит его клеврет. – Позже. При личной встрече.

- А если я не соглашусь? Умерла ведь – так умерла… И на кладбище лежит…

- Тогда придется нам вернуться назад. И, наконец, закопать это прошлое. Но теперь уже вместе с тобой, как ты понимаешь. Чтобы меньше покойников разгуливало. Этих, как их там… Вуду... Зомби… С криминальными наклонностями.

***

- Ну, а теперь можешь собираться в свой ресторанчик, - говорит он на прощание. - Девушка у тебя просто очаровательная на сегодня. Если бы не дела... Я ей сам занялся бы. Или, вон, Костика бы подключил. Будущего твоего напарничка. В поход - на Пушкинскую. Конь еще тот! Ладно, ладно, это просто шутки. Развлекайся, пока сегодня. Клара ничего об этом не узнает… - хихикает он. – Мы ей ничего не расскажем. Пока ты ведешь себя пристойно… А фото я тебе на память оставлю. Хорошие, даже и не думал, что такого качества выйдут.

***

А минутами позже, сквозь полузакрытые жалюзи я наблюдаю, как вытягивается белоглазый хантер у машины - при виде выходящего из подъезда генерала. И как BMW с места рвет по двору, оставляя за собой сизое облачко сгоревшей резины.

60.

Я останавливаю машину в двух кварталах от офиса. Совсем не нужно афишировать наши такие внезапные и опасные связи с Елизаветой Матвеевной. Как неожиданный шторм - накатившие.

Впрочем, я теперь могу их афишировать, могу не афишировать – со мной все ясно. В деталях. И посекундно. Даже - несмотря на то, что я не заметил за собой наружного наблюдения. Сильно продвинутая за последнее время электроника сейчас может все. Или – буквально все. И в отличном качестве - как вчера убедил меня генерал.

- Я посижу тут, а минут через десять подъеду, - говорю я.

Елизавета оглядывается – не видит ли кто, и потом целует меня в щеку:

- Если у тебя есть платок, вытри, пожалуйста, щеку. Я успела накрасить губы. Все было просто замечательно, особенно утром. Спасибо, я до сих пор просто тащусь...

Я не уверен, что ей надо меня благодарить.

Находиться близко от меня теперь – значит рисковать оказаться в совершенно неожиданной ситуации. Непредсказуемой.

Но не стоит пугать такую очаровательную девочку. Особенно после такого приятного раннего пробуждения.

***

Она открывает дверь машины, и уже почти выходит на тротуар, но затем садится обратно, и прихлопывает дверцу. Неплотно – на панели продолжает светиться красным автомобильчик с маленькими распахнутыми дверками.

- Я не хотела тебе говорить, - она смотрит прямо перед собой, и я вижу, как краснеет ее нежная щека, - но, понимаю, что ты сам об этом скоро узнаешь. Так лучше, все-таки, я тебе скажу об этом.

- ???

- Шефа отправляют на пенсию. Или просто увольняют – правда, с очень приличным пособием. И новым начальником собираются сделать тебя.

- Ээ… - говорю я, совершенно не зная, что на это сказать. Все это крайне неожиданно – с одной стороны. А с другой – пора мне перестать уже удивляться.

- Он же в Америку собирается… Насколько я слышал из осведомленных кругов…

- Это его личное дело, куда он собирается. Все уже за него решили. Меня приглашали на закрытое совещание с владельцами,… я надеюсь, ты не подумаешь, что все у нас произошло из-за этого?

Я молчу.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

© Copyright: Марко, 2006

Свидетельство о публикации №2609050332