Похоть

До отхода поезда №66 остаётся пара часов.   Пора собираться в путь.

Кирилл подходит к окну, отдёргивает тяжёлые шторы и пальцем тянет вниз металлическую полоску жалюзи. День только начался, а деревья такие заморенные, как будто не успели отдохнуть за ночь. Стоят, покорно склонив серые от пыли ветви, и не шевелятся. Видно, берегут остатки живительной влаги.

Люди передвигаются, словно получили предупреждение в назначенный час освободить улицы от своего присутствия. Куда бегут? Думают, что перебежками легче добраться до прохладного места? И как им удаётся быстро двигаться в этом пекле?

Спешить, подобно остальным, у Кирилла не выходит. Перемещаться приходиться крайне медленно. Стоит шевельнуться быстрее, не так плавно и размеренно, и навстречу плотной массе горячего воздуха сквозь каждую клеточку тела проступает пот. Уже через несколько метров подобного «быстрого» продвижения тело покрывается едкой соляной пленкой. Крайне неприятно. Не утешает даже, что страдаешь не один. В общественных местах вокруг тебя находятся такие же лоснящиеся «ароматные» сограждане.

С наступлением лета в каком-то невидимом месте словно разожгли огромную дьявольскую жаровню. Пламя в ней мечется. Неистовствует. Выгорает. Вспыхивает вновь. Стены жаровни раскалились добела. Угрожающе потрескивают. Кажется, что сквозь специально проделанные отверстия из неё то и дело со свистом вырываются яркие угольки. Летят к людям, чтобы затеплиться в них, не погаснуть. Один из таких угольков как будто попал и в Кирилла. Проник внутрь и, изнуряя, пробуждает нестерпимое вожделение.

За поручни трамвая лучше не браться – от жары они словно оплавились. Пластиковая оплетка во многих местах содрана, и серо-чёрный металл пахнет чем-то кислым и неприятным. Благо, не трясет, как в автобусе. Да и трамвай никто не подрезает на перекрёстках. Водителю не приходится резко тормозить, и люди чувствуют себя людьми, а не дровами. Можно, лишь расставив ноги для равновесия, подладиться к покачиваниям вагона. Тогда проедешь две остановки до вокзала, не касаясь поручня.

Рядом с вокзалом рынок. Надо купить в дорогу воды да каких-нибудь фруктов. Пачка чая в пакетиках, лимон и – на всякий случай – коньячок припасены заранее. На какой такой случай, Кирилл и сам себе толком объяснить бы не смог. Хотя он одурел и ничего не соображает от жары, но с удивлением обнаруживает, что тело переполняют совершенно конкретные плотские желания. «Вот незадача! тут пошевельнуться нельзя, чтобы пот не пробил, а ЕМУ еще и этого подавай».

Кирилл хмыкнул, представив, как касается липкого, пахнущего потом, изнемогающего от зноя женского тела. Кладёт ладонь на пряжку брючного ремня и мизинцем проверяет, на месте ли бегунок молнии. «Размечтался, блин…»

Медленно плывя в полуденном мареве вдоль торговых рядов, он то и дело заставляет себя уводить взгляд от края слишком короткой юбчонки, от обтянутой брючками тугой и рельефной женской попки, от тёмной впадинки пупка на загорелом крепком животике. Жадно всматривается в лица блондинок, брюнеток и шатенок. Ни разу не наталкивается на встречный взгляд. Обидно, хотя и объяснимо… Откровенно изучает мелькающие шейки, мочки ушек, рисунки губ.

Приятно, разглядывая движения, пластику, наблюдая за тем, как женщины молчат и разговаривают, угадать характер, на глаз определить их возраст, темперамент… Попытаться понять, каковы на ощупь вьющиеся или прямые, коротко остриженные или кокетливо подколотые над ушками волосы. Когда удаётся уловить, кроме запаха пота, аромат свежести, радуется как ребёнок. Разумеется, носительница запаха только выпорхнула из дома или из парикмахерской, но всё же…

Посадка уже началась. Кирилл нашёл глазами номер на окне ближайшего вагона. Предстоит пройти по перрону долгий путь почти в другой конец состава. Он уверенно продвигается вперед, маневрируя между людьми, чемоданами, тележками носильщиков, киосками и фонарными столбами. Перед ним в том же направлении движется невысокая яркая шатенка в белой блузке. Кирилл отметил прямую спину, которую не смогла согнуть даже небольшая, но увесистая сумка на левом плече.

Подойдя поближе, он замедляет шаг, чтобы рассмотреть женщину повнимательнее. Да какая там женщина! Девчонка совсем! Тёмно-каштановые волосы свиваются в крупные локоны и едва касаются чуть приподнятого воротника. Блузка – некое подобие мужской рубахи. Концы связаны посредине загорелого живота, и сама рубаха, по моде, открывает бедра сантиметров на двадцать. В отличие от большинства недалёких модниц этой барышне действительно есть что открывать. Из-под белого края туго стянутой рубахи опускаются вниз, сужаются и плавно расходятся, скругляясь, линии изысканнейших овалов. Они уходят в чёрные брючки из тонкой ткани, идеально обтягивающей ягодицы, подобные которым Кирилл разглядел лишь однажды у одной из солисток знаменитой группы «Абба». Пришлось несколько раз сглотнуть несуществующую слюну… Определённо, девушка направлялась к его вагону.

Попутчица!

Так и вышло. Она подходит к вагону №6 и незаметным движением достаёт из сумки билет и паспорт. Толчеи уже нет. Кирилл хотел заговорить с незнакомкой, но, увидев проводницу, вовремя прикусил губу. Чертовщина! Сердце с новой силой затрепыхалось в грудной клетке.

Уф… На жаре попытка перевести дух напоминает принудительную ингаляцию, прописанную бездарным врачом. Так можно и опоздать на посадку, стоя в двух шагах от своего вагона.

Хорошо, что он не успел заговорить с незнакомкой. Она, конечно, весьма сексуальная девица. Но проводница… Глядя на неё, нельзя поверить, что она моет и убирает туалеты. Пылесосит дорожки в вагоне. Укладывает в мешки грязное бельё. Подкидывает уголь в топку и зарабатывает копейки, продавая пассажирам чай, кофе и всякие печенюшки с конфетками.

Вполоборота к Кириллу стоит самая настоящая королева. На её золотой головке не хватает только короны. То, как эта головка посажена на хрупкие плечи, как изящно поворачивается, как выточена, – говорит о породе. Словно кто-то, влюблённый в своё детище, веками отшлифовывал каждую линию и в конце концов придал всем конструкциям лица и головы особую пропорциональность – одновременно правильную и как будто чуть смещённую. Кириллу тут же нестерпимо захотелось увидеть её глаза, узнать какого они цвета.

Он в три шага пересёк перрон, проводил взглядом поднимавшуюся в вагон шатенку и протянул проводнице свой билет.

- Ваш паспорт, – мелодичным голосом произносит она и поднимает на Кирилла васильковый (васильковый!) взгляд.

- Девушка… э-э-э Виктория Васильевна, – Кирилл быстро изучил бейджик, приколотый на…

- Можно просто Вика.

- Да-да. Вика! Конечно, Вика, Виктория! Как ещё могут звать такую красавицу! – Кирилл улыбается самой обаятельной улыбкой, на которую способно его изнурённое зноем лицо. – Скажите, пожалуйста, моё место далеко от купе проводников?

Проводница подобралась. «Не успел сесть, а уже пошлит. Господи, как же надоели эти озабоченные…»

- Нет-нет, Вы не подумайте… Просто я хотел попросить, – Кирилл плотоядно окидывает взглядом выдающееся место под бейджиком, – м-м-м…шахматишки. Ну, чтобы никто не перехватил.

- Вы едете в шестом купе. Шахматы я отложу. Так где ваш паспорт?

- Ах да, простите. Вот, пожалуйста.

Проводница облегчённо вздыхает и, тут же потеряв интерес к новому пассажиру, смотрит вдоль состава.

Толчея около вагона создаёт лишь иллюзию многолюдности. Почти все купе наполовину пусты. В его, шестом, кто-то есть. Кирилл знает заранее, кто именно... Желание видеть шатенку в попутчицах теперь можно бы и отменить. Но поздно. Предчувствие не обмануло. Шатенка стоит около столика и смотрит в окно. Видимо, ждёт соседа. Ей хочется переодеться. Ощутив спиной присутствие Кирилла, оборачивается и тут же одаривает его лучезарной улыбкой.

- Кира. – Девушка протягивает руку.

- Кирилл. – Стараясь скрыть удивление и непрошеную досаду, слегка касается её пальцев, надеясь, что ладони ещё не сильно вспотели.

- Надо же: Кира-Кирилл. Вот совпадение! – Девушка явно резвится и не скрывает своего преимущества перед этим запыхавшимся мужчиной лет тридцатипяти. Или сорока? Почти старикан, но симпатяга.

Она садится к окошку. С улыбкой оглядывает попутчика. Тот укладывает сумку в багажник под полкой. Достаёт носовой платок. С видимым удовольствием утирает лоб, щёки, подбородок и шею. Кира отмечает, что Кирилл тяготится жарой и духотой не только потому, что на самом деле жарко и душно, а потому, что напряжённо изображает из себя эдакого супермена. «Чудак! Хочет произвести впечатление. Какой же он супермен… Озабоченный, похоже. Что ж. Ехать будет не скучно. Классно! Приключение обеспечено! » О! Смотрите-ка! Достал из сумки гроздь бананов и положил на столик. Бананы такие симпатичные, в меру длинные, толстенькие… Неужто намекает? Она снова взглянула на мужчину. Под хлопчатобумажной тенниской, расстёгнутой на четыре пуговицы, угадывается крепкое тело. В движениях чувствуется сила и скрытая энергия. «Почему же он так потеет? Сердце, что ли, не в порядке? » Кира обычно хорошо переносит жару. Но иногда, вот как теперь, ей кажется, что весь жар тела сосредоточился между ног. Даже сидеть больно. В такие моменты хочется, чтобы кто-нибудь уверенными движениями покорил её. Изогнул. Распял на чём-то твёрдом и размял, размассажировал там, внизу, каждую складочку. Жёстко проник внутрь и двигался бы там до тех пор, пока не погаснет полыхавшее внутри пламя. Она забросила ногу на ногу. Хитро посмотрела на соседа. Перевела взгляд на бананы. Снова на соседа… Нет, он тупица! Совсем жара ему мозги отшибла! Тормоз!

Кирилл постепенно приходит в себя. Жар внутри улёгся, спрессовался и томительным комом застрял внизу живота. Кирилл откидывает голову на мягкий подголовник и скашивает взгляд на попутчицу. Странное у неё лицо. Все его части по отдельности могут показаться даже идеальными. В меру густые, красиво изогнутые брови. Большие глаза удлинённой формы. Нос несколько крупноват, но чётко очерчен. Резкий вырез ноздрей заставляет думать о страстности натуры. Губы совсем не бантичные. Ровные, в меру припухлые. Тёплые, наверное. Мягкие, податливые… Небольшой подбородок мог вполне завершить композицию, если бы в том, как все эти совершенные части сочетаются на лице, не было некоторой нарочитости, неестественности. Как будто составляли фоторобот, а он вдруг взял и ожил… В лице Киры нет женственности, плавности линий – всего того, что в избытке в её фигуре.

Состав мягко дёрнулся. Поплыл мимо перрона. Кирилл прикрыл за собой дверь. Кира тут же зашуршала пакетами.

Он повёл плечами, прислушиваясь к ощущениям. Начали работать кондиционеры. По мере того как поезд набирал скорость, в вагонах становилось прохладнее. Плечи расправляются. Руки обретают уверенность, ладони – сухость и твёрдость.

Кира с полотенцем в руке вышла из купе и на пару секунд замерла, чтобы мужчина смог оценить произошедшие с ней перемены. Вместо подвязанной рубахи на ней красуется яркая жёлтенькая футболка с черепахой на груди. Голова черепахи оказалась на рельефном возвышении и оттого выглядит неестественно большой. Её глаз нахально сверлит Кирилла любопытным взглядом. Футболка одета навыпуск и слегка прикрывает парусиновые шортики. В другой руке Кира держит банан. Вот проказница! Взяла без спросу! И зачем он ей в умывальнике, спрашивается? Девушка протягивает банан Кириллу. Он механически очистил его. Кира эротично поднесла банан к лицу, длинно вдохнула его аромат. Поглядывает на мужчину и медленно, кусочек за кусочком, откусывает. Никакой реакции!

Девушка фыркнула и, покачивая бедрами, не спеша направилась в умывальник. Кирилл машинально оценил стройные ножки, тонкие коленки, походку и отвернулся в сторону купе проводников. Скоро начнут собирать билеты. Надо вернуться на своё место. Нечего мозолить глаза.

Проводница Виктория с трудом гасит ироничную улыбку. Принимает билеты и деньги за постельное бельё. Уходя, стреляет глазами в сторону Киры и со сдержанным озорством спрашивает Кирилла:

- За шахматишками сами зайдёте или вам занести?..

Незаметно для себя Кирилл задрёмывает за книжкой. Его попутчица долго сидит молча. Наконец терпение иссякает. В ней нарастает досада. Надо же, как этот тип её разочаровал. Другой бы из кожи вон лез, чтобы добиться расположения симпатичной девушки, пока нет других соседей. Впереди целая ночь. Ночь в поезде! Как это романтично. Они посторонние люди. Случайные попутчики. Оба молоды. Привлекательны. Сексуальны. Сейчас бы разговориться, выпить чаю. Или чего покрепче. Перейти на «ты»… А после очередной станции, когда снова никого не подсадят, можно быстренько взглянуть на расписание. Убедиться, что в запасе часа четыре, когда никто не побеспокоит, и… Дурак! Тоже мне, озабоченный называется... Отвернулся. Спит. Что он там читает? Н-да. От такого дождёшься внимания. Какая-то психологическая дребедень. Ну и чёрт с ним. Спи спокойно, товарищ… Пойду пройдусь.

Она встаёт. Потягивается. Глядит в зеркало, оценивая, насколько сексапильно смотрится грудь, обтянутая маечкой. Касается пальчиком черепахиного глаза. Плавным движением делает по глазику кружок, другой… Глазик сразу становится выразительнее. Прогибается. Проводит рукой. Эх, была бы я мужиком…

От звука захлопнувшейся двери Кирилл мгновенно просыпается. Смотрит на полку напротив. Пошла искать приключения. Ну и пусть. Вот и славно. Можно, конечно, затеять игру на два фронта... Но не нужно. Его остро интересует совсем другое. Другая. Он взглянул на часы. Пора бы и чайку испить.

Доступ к титану перекрывает очередь в умывальник. При полупустом-то вагоне… Откуда они взялись, все эти женщины? Причём молодые женщины. Кирилл протискивается, как будто невзначай касаясь стоящих в проходе животом – ах, простите! бедром – вы позволите? предплечьем – я вас не задел? Он не знает, куда деть взгляд, который то забирается в вырез чьего-то халатика, то ласкает назойливо мелькающие тонкие запястья, все эти невыносимо белоснежные шейки без единой складочки и безукоризненные, тонкие ухоженные пальчики, поправляющие причёски. Что за мука! Не вагон, а дом моделей какой-то! Приходится тщательно отклячивать зад, чтобы ненароком не задеть никого из дамочек местом, которое доставляет наибольшее беспокойство. Иначе конфуза не оберёшься! Подумают – маньяк, пристаёт прямо на людях…

Наконец Кирилл добирается до цели. Дверь в купе проводников закрыта неплотно. Оттуда выбивается полоска света. Красная риска термометра на титане поднялась только до восьмидесяти градусов. Ещё примерно час ждать, пока вода закипит. Кирилл постучал было к проводникам, но рука замирает на полпути. Из купе слышатся тихие голоса. Слов не разобрать, но эту интонацию Кирилл не спутал бы ни с какой другой. Голоса ведут шуточную борьбу. Мужской мягко настаивает. Женский, не отказывая ему, всё же не даёт немедленного согласия и что-то шепчет, пытаясь быть убедительным. В то же время её голос чрезмерно мягок и как будто уговаривает не верить отказу, а проявить ещё большую настойчивость. Кирилл дважды коротко стучит согнутым пальцем и тут же тянет дверь в сторону. Мужчина – видимо, его ровесник, в синем мундире, примостился на узком сиденье рядом с Викторией. Он склонился над девушкой, собираясь её поцеловать. Кирилл резко тянет дверь в обратную сторону. Скорее прошмыгнуть мимо очереди, особо не заботясь о том, коснётся кого-нибудь или нет!

Киры в купе нет. Он садится к окну. Конечно, тот, в мундире, небось, бригадир или какой-нибудь начальник. Не резон такой красавице заводить интрижки с пассажирами. Зашёл-вышел. А тут, можно сказать, служебный роман… Ч-чёрт! Чёрт!!

В оконном стекле отражается входная дверь с зеркалом. В нём – пустая нижняя полка напротив. Где соседка? Ушла налегке. В ресторан? Едва ли. В таком-то виде. До Кирилла доносится приглушённый звонкий смех. Как будто разыскивая расписание, он идёт вдоль вагона. В одном из купе видит Киру. Она сидит у окошка. Рядом с ней крепкий парень в спортивных штанах. Чёрная майка выгодно подчёркивает загорелый торс и накачанные руки. Парень держит на коленях сумку и выставляет на стол коробки консервов, что-то завёрнутое в салфетки. В сумке позвякивает, шелестит, булькает. Наконец «спортсмен» вынимает бутылку. Водружает в центр стола. Водка? В такую жару? Извращенка…

Кирилл медленно доходит до конца вагона. На обратном пути снова смотрит в то же купе. Напротив Киры сидит ещё один такой же крепыш в спортивных штанах и чёрной майке. Всё ясно. Девушка не промах. Она своё получит. И с лихвой. А мне куда деваться?

Кирилл возвращается к себе. Достаёт коньяк. Срывает крышку. Плещет в стакан и тут же выпивает. Повторяет и, уже размереннее, выпивает снова. Запирается на все замки. Ложится на полку лицом вниз. Отжимается. 30, 40, 50… Останавливается на вытянутых руках. Вздох-выдох и продолжение. 10, 15… ещё 10 и ещё 15… Садится. Снова наливает коньяку. Встать. Отдышаться…

Идёт «за чаем» и обнаруживает, что купе проводников закрыто. На этот раз плотно. Стоит рядом. Прислушивается. Слышит частое дыхание и сдавленные, с трудом сдерживаемые стоны, как будто кто-то зажимает себе рот не то рукой, не то полотенцем. Всё ясно. Отправляется в другой конец вагона. Купе со «спортсменами» и Кирой тоже закрыто. Прислушиваться не стал. Какая теперь к чёрту разница! Остаётся сидеть и тупо смотреть на пустое место напротив. Раззява! До места назначения ехать ещё сутки. Какие к чёрту сутки! Надо как-то дожить хотя бы до утра. Может, кого подсадят…

В купе со «спортсменами» хлопнула дверь. Кирилл осторожно выглядывает в коридор. Один из парней, блестя обнажённым торсом, не спеша направляется в тамбур. Прохладиться вышел, бедняга…

Кирилл выливает остатки коньяка в стакан и жадно выпивает. Его передёргивает.

В дальнем конце вагона слышится женский голос. Кирилл снова высовывает голову. Официантка из ресторана везёт тележку с напитками. Все купе закрыты, кроме шестого.

- Мужчина! Пиво, соки, вода, шоколад!

Крепенькая барышня. Мордашка симпатичная. А зачем это у неё такая короткая юбочка? Когда склоняется над тележкой, так прямо даже нельзя не оценить формы.

- И сколько стоит?

- Что желаете?

Вблизи от пассажира стало понятно, что он крепко принял «на грудь» и добавка ему не требуется. Зато есть другая потребность.

- Как вас зовут?

- Нюся.

- Это Анюта, что ли? Анечка?

- Ну да.

Официантке приятно, после нарочитой грубости, с которой она привыкла сталкиваться, почувствовать интерес к себе, своему имени.

- Может быть, посидите со мной? Всё равно все уже спят.

Нюся оглянулась. Подумала. Тележка займёт в купе всё место. Впрочем…

- Полторы!

- Что полторы?

- Тысячи.

Клубок внизу живота разворачивается, и жар мгновенно заполняет тело. Не думая, Кирилл хватает Анюту за руку. Втягивает в купе. Бросает на свою полку. Таким же резким движением разворачивает тележку и, пятясь, вкатывает в купе. Закрывает дверь на замок. Одним движением срывает с себя тенниску. Нюся успела снять форменную блузку и юбочку. Лежит на полке, закинув руку за голову. Согнутой левой ногой как будто прикрывается от Кирилла.

- Деньги на стол положи, – требует сдавленным голосом.

Кирилл бросает на стол три скомканные пятисотки. Запрыгивает к Нюсе. Быстро переворачивает. Заставляет занять колено-локтевую позицию. Ох уж эти стринги! Разрывает крестообразную верёвочку. Кириллу кажется, что у красотки бедра слишком узки, чтобы принять его, лопающегося от напряжения... Надавливает рукой на спину девушки, принуждая максимально прогнуться. Охватывает ладонями ягодицы, которые от этого сразу как будто увеличиваются в размерах, и коленом раздвигает в стороны ноги, насколько позволяет узкая полка. Жар внизу живота становится невыносимым. Большими пальцами чуть прижимает и разводит в стороны нежные створки. Облегчённо выдыхает и сильно подаётся вперёд.

…Раскрытая книга, которая должна научить его психологической адаптации, ничком лежит под столом, мятыми страницами обнимая пыльный коврик.