Конница Котовского освобождает публичный дом в Одессе aka Унизительный публичный секс

В нашем отделении иногда подлечивает свой застарелый алкоголизм один маститый живописец. Будучи истинным служителем муз, он священному писанию внимал не разумом, но сердцем. По своим политическим убеждениям художник был твердым государственником, что становилось особенно заметным, когда его привозили к нам с начинающей белой горячкой. В этом состоянии он, в частности, предлагал следующее: «Ленина надо клонировать, клона убить и мумифицировать. Их будет двое. Одного похоронить, чтоб не оскорблять чувства православных, другого оставить — чтоб не оскорблять коммунистов».

И, после очередного курса лечения, он решил осчастливить наше отделение своим высокохудожественным полотном. Картина выставлялась на какой-то выставке в Париже, где имела шумный успех и называлась «La Cavalerie Kotovsky libre la maison publique dans Odessa» (Конница Котовского освобождает публичный дом в Одессе). В своей многофигурной композиции художник не гнался за воссозданием мелких исторических деталей. Он стремился передать сам дух эпохи, её настроение. На этой картине, этом опыте составления жития на фоне эпохи, на фоне трепещущей туманной нивы изображено следующее:

Детский утренник. И сам живописец — юн, еще далек от алкоголя, в костюме редиски.

Воспитанный мужчина, не сделавший замечания даме, плохо несущей шпалу. Тщедушная фигура, не обезображенная занятием спортом. Глубоко убежден, что человек и рыба могут сосуществовать мирно. Не с женой живет, он с мамой живет до 45 лет, и маму боится. Обеспокоен судьбой Свазиленда. Работает на фабрике по производству мультфильмов, где рисует быков, громоздящихся на коров. Ангел во плоти. Крайней... Несчастный потомок некогда вольнолюбивых еврейских племен.

На кителе военачальника сияет звезда Героя социалистического труда. «Стал беспощадно чесать пах» — вот он, поступок мужчины! «Передумал чесать пах» — тоже поступок мужчины. Страшный человек, но справедливый. В 1937 году его пустили на окорока и колбасы.

В неведомой глуши, в деревне полудикой искаженные злобой лица врагов народа и мирные жители, зверски расстреливающие оккупантов. Да взгляните на них (на врагов) сами! Неандертальцы.

Счастливые лица освобожденных женщин, бросающих колосья пшеницы к ногам наступающих, навстречу холере вопреки негативу, красноармейцев. Женщины так счастливы, что будь у них хвосты, то с уверенностью можно предположить, что эти хвосты виляли бы бысто-быстро и во все стороны. А на лицах наступающих красноармейцев сама застенчивость: «Ну. Чего они от нас хотят? Ну что еще? Жениться мы на них должны на всех? ». Жарит Ванька Дуньку в баньке — соцреалистическая поэтика близости.

Бутылки «Столичной» на столах. Закусывать нужно мясом. Ярко выраженный метеоризм — обратная сторона пренебрежения к закуске и вынужденного вегетарианства.

Смятый пионерский галстук, забытый в суматохе на простыне. А это правда, что если девочка один раз занялась сексом, а потом больше нет, то пленка девственности зарастает?

Повестка из кожно-венерического диспансера на полу. Скажите дяденька врач — насколько вероятно забеременеть при петтинге с введением пальца, смоченного в сперме, но вытертого (не тщательно), во влагалище девушки и при секундном соприкосновении половых органов (случайном)?

Все это воссоздавало неповторимый дух России, которую мы потеряли. Искусство, по Жуковскому, отражает не объективный мир, а душевные переживания и настроения, вызываемые этим миром в человеке.