Не могу молчать об интимном aka Интимные рассказы

НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ ОБ ИНТИМНОМ

Она пыталась довести меня до оргазма, но я лишь чувствовал себя узником в застенках концлагерей гестапо. Этакий Штирлиц, которого морально и физически пытает сама Ева Браун. Эти массажистки даром кушают свой хлеб. У них нет чувства эстетического и нравственного. Столь изощрённую пытку, наверное, выдумал сам Гитлер. Единственное, что мне в этом нравилось в, так это кричать, как гамадрил, кряхтеть, словно кофеварка. Де Сад – скучная зануда.

Но я направил её на тот благодатный путь, чтобы не злить особо старушек (мораль – 78 лет, религия – 82 года), чтобы хоть капля эстетического в этом была. Я – художник, я маньяк вымысла, я гений эротики. Но при этом я скромен, стеснителен и тактичен. В моём случае эротический массаж, который никакое право не может расценить как разврат, массаж был наилучшим решением.

Их дом – из старой Москвы. Высокие двери и потолки. Это настоящий ад. Это ад Калигулы, а не мелких, жалких, пошленьких порно-сайтов. Буржуазная похоть – мерзкая. Грешить по настоящему может только странный поэт и его друг философ. Я им приготовил в дар изображение, идол сатаны, самого чёрта, пузатого мужика, красного бородача с жезлом и рогами. Это их клиент, маску которого я так легко надел (сняв, увы, сняв крест; но ни есть ли в этом уловка и какое-то противоречие, что, по словам Христа, именно блудники первыми войдут в Его Небесное Царствие? Можете ли вы это растолковать, ортодоксальные богословы?). Ещё я их кормил батончиками «Рот Фронт»: я добрый инфантильный развратник.

Меня вынудили принять душ, хотя я перед выездом уже совершил эту ласковую гигиеническую литургию. Они любят чёрный мрамор на плитке – мой любимый. В ароматах и маслах, в морях и жемчужинах их хозяева тоже скудны умом. В душе не было морских звёзд и раковин, не было медуз и акул. Среди шампуней не было апельсинового, не было испанкой рыжей крови, как не было синей лазури девства. Они какие-то путаники, их жадный до дорогой бумаги капитализм – суть онанизм.

Я выбрал ту из двух красавиц, что показалась мне более широкой своим сознанием. Но я обрёк её на беспамятство. Да, она сначала пытала меня, пытала так, как её учили, по тупой варварской схеме, первый пункт которой, – это кофе. И я терпел. За одно это мученичество я заслужил дальнейший рай.

Всё в целом было персидским гаремом: она играла роль гурии, я – затерянного в песках бедуина. Сахар в кофе был Сахарой. Играла современная музыка, но я не отпускал синицу плясать. Она мне была по-медицински обязана, – не даром рядом с местом для утех там стоматология. Она как врач (жизненно необходимый смертельно больному) втирала в меня молекулы «Джонсон энд Джонсон». Но оздоровительный массаж – чушь: эротика, так эротика. Хотя бы попытайтесь, троечники! Как я указал ей путь? Пыльный Фрейд был опровергнут цельнометаллическим Фроммом: «Гениталии в сексе не главное». К тому же, у этой горе-работницы (в офисе ей, оказывается, работать по-человечески скучно) есть молодой человек, который такая тряпка, что не может уберечь пассию от таких, как, например, я (поверьте, бывают и хуже!). Она не безнравственна, но суеверна: деньги всегда кладите им на тумбочку: в руки нельзя. Ей много раз предлагали, манили: сделай исключение: отдайся до конца. Но она не знала, в чём заключается исключительность каждого второго. Я не был так груб, повторяю, я поэт.

Меня прельстила её грудь. Я ей даже сказал: «Женщины своей грудью так не похожи на мужчин, что кажутся инопланетянами». И это был благодатный путь.

Мне не хватало этой мягкости, этого Млечного пути. Я попросил, что бы она касалась своей грудью о мою грудь. И хоть руки ей тоже не плохи в барражировании моих конечностей, но грудь – какой-то внеземной разум. Она как снежная баба проникала в меня своими комьями. Касание и трение. И такая мягкость, словно за этой материей тела, внутри неё – другой мир. Её грудь – портал, выход в нежное измерение. И это не мать. Это подруга или добрый зверёк. Нежная и лёгкая, сливочная и обнаженное пуховое одеяло. Это сон, это мечта, грёза, которую не сгрызёт страсть, не украдёт желание.

И сейчас, когда уже всё давно закончилось, я пришёл к такому онтологическому смыслу груди. Послушайте! 1) Это портал в лучший мир. 2) Млекопитающие пытаются преодолеть трагедию паразитизма всех животных над растениями своим молоком и грудью: они сами пытаются варить белки, согревать, нежить. Они хотят быть солнцем.

Её добрые ласки, её игры тигрёнка перешли в дружескую беседу двух обнажённых лиц женского и мужского пола. Мы общались по душам. Она рассказала про великое множество своих любовников в своей жизни, я – про абсолютное одиночество (одиночество даже перед Христом, даже в церкви, одиночество пред иконой). Её часто хотели, но, наверное, мало любили. Хотя я не берусь судить.

Ну, вот видите, я расплакался. Покаяние перед колядующими в метро цыганятами не достаточно: конфетами не откупишься. Кап, кап.

Господа студенты и студентки! Никогда не ходите к эротическим массажисткам, и не будьте ими!