Стимул

В жизни каждого человека должен быть Стимул. То, ради чего он станет по утрам подниматься с кровати, куца-то идти. В моей жизни, жизни женщины, стимулом всегда был мужчина. В юности я заставляла себя идти в школу или институт, подогревшись мыслью, что увижу там Любимого. Он посмотрит на меня, что-нибудь скажет....

А сейчас я работаю в маленьком офисе у страшно богатого нового русского. Пять дней в неделю - иногда шесть , если есть сверхурочные - я провожу в конторе по восемь часов. Платят мне за это 150 гривней, что по курсу, совершенно верно, составляет около 25 долларов. Человеку, который, питается хлебом и салом и живет в квартире жить на эти деньги нельзя. Но я-то - совсем другое дело. Я живу в Космосе , а энергию получаю из воздуха, которым дышит шеф. Ибо на работу хожу, чтобы его увидеть.

Я мечтаю о его члене. Мне представляется, что член этот должен быть таким же большим и красивым, как шеф или, если хотите, как "Джип-чероки", на котором ездит шеф. От одного взгляда шефа у меня поднимается волнение внизу живота. И э ожидании наших встреч в офисе, я вскакиваю /как член/ в полседьмого утра, наряжаюсь, крашусь и лечу на работу.

Я не дура, ясное дело. Я понимаю, что шефу я абсолютно не нужна. Но... понимать-то я понимаю, но при этом остаюсь женщиной. А вдруг?

А вдруг в один прекрасный день мы с ним останемся в нашем маленьком / не таком, как шеф или его член/ оффисе вдвоем. Он пригласит меня в свой кабинет - якобы, для того чтобы посоветоваться об очередном задании. Посмотрит на меня долгим магнетическим взглядом, и скажет:

- Сегодня нам придется поработать за пределами оффиса. Вы не возражаете?

- Нет, ну что вы. Надо - значит надо. Мы выдем черным ходом, чтобы не привлекать ничьего внимания. Сядем в "Джип-чероки". Поедем на одну из тайных квартир. Конечно, у шефа есть дом, чеырех-или пятиэтажный -это мне прекрасно известно. Но дело в том, что там живет его жена. Так что туда ехать, скорее всего, не стоит. Но какие проблемы? Несомненно, у шефа есть, не может не быть несколько роскошных тайных квартир. Приедем. Войдем в квартиру. Он медлит, не зная как преподнести мне то, что он сейчас произойдет. Конечно, шеф не дурак и отлично знает, что все его наемные сотрудницы / и сотрудники/ - к его услугам. Это ему прекрасно известно. Но он же человек. Ему тоже хочется, чтобы было немного интересно. Какой-то элемент непредсказуемости, интриги. Самая микроскопическая возможность сопротивления. Представьте, а вдруг я скажу:

- Да как вы смеете? Да что вы себе такое позволяете? Да за кого вы меня принимаете?

В принципе, я могла бы такое оказать. Если разобраться, 150 гривнень - не деньги. Но дело в том, что я сама ужасно хочу, чтобы мы поскорее трахнулись. У меня уже абсолютно мокрые трусы. Ломаться, что-то из себя строить мне так не хочется. Пожалуй, если бы мне сейчас предложили тыщу баксов, лишь бы я отвергла шефа - я бы не согласилась. Трахаться! Трахаться! Хоть бы он тоже этого хотел! - стучит у меня в мозгу. Я креплюсь, чтобы не завизжать от возбуждение.

Шеф присаживается в кресло, жестом предлагает сесть и мне.

- Я ваял на себя смелость занять зас после работы вот зачем... - тянет он своим низким волнующим голосом. Зачем?! Ну! Ну!!

- Дало в том, что... - тут шеф переводит взгляд о ковра в мое лице. - Дело в том..,

Я начинаю подниматься, чтобы броситься ему на шею или в область паха. Сил терпеть у меня больше нету. Но, очевидно, наш шеф- не только новый русский, но и галантный джентльмен. Он тоже встает и я практически падаю ему в обья-тия. Меня колотит от возбуждения. Шеф продолжает галантно принимать мой трепет и постепенно тоже разогреваетоя. Мы целуемся взасос. Мягко отстранив меня, он спрашивает:

- Может, вначале чего-нибудь выпьем?

Для приличия я соглашаюсь, хотя в данную минуту лично я ничего выпить не могу: мои помыслы не о прохладительных напитках, а о члене, о члене. Ведь его член так близок!!

Однако желание партнера нужно уважать. Очевидно, ему необходимо медленно подходить к акту. А вдруг это только предлог? Здруг он и не собирается меня трахать?! Сейчас замнет для ясности, скажет, что женат, что не изменяет жене. Господи, скука какая.... Однако такой пакости он мне не учиняет. Действительно, достает бутылку шампанского, виски, какую-то посуду для пойла, конфеты, опрашивает, что я буду пить. Включает музычку: прям как дитя малое, честное слово. Впрочем , что бы не делал мужик, который тебе действительно нравится, все кажется милым, хорошим, трогательным. Вишькак, хочет, чтобы все было, как у людей, а не просто раз-два перепихнулись ... господи, как это трогательно. Заводит беседу, для фона, как и музыка, ничего содержательного. Взбодрив себя, настроившись на нужную волну музыкой, беседой, распитием спиртного, шеф, теперь уже по своей инициативе, привлекает меня к себе. Зачинает целовать, сжимает в своих мощных объятиях. Наконец, настает этот миг, когда мы голые - я, он

и его действительно громадный член - лежим в постели. Момент откровения. Я содрогаюсь в спазмах страсти, мои кости трещат под напором стокиллограммового шефского тела. Наконец в меня вводится колоссальных размеров член шефа. О котором я мечтала без малого полгода. В принципа, таким предметом можно убить. Трудно себе представить, что он может поместиться в моем хрупком теле. Но любовь совершает чудеса. Член входит полностью и шеф весьма прекрасно двигает им. Я плачу от счастья....

Ну вот, все уже позади. Мы лежим в кровати и молчим. Я думав о том, что завтра надо будет рассчитаться со своего предприятия и искать себе новую работу. Навряд ли ему будет приятно теперь видеть сотрудницу, с которой он спал. Впрочем, какая чепуха.... скорее всего, он просто забудет обо воем. Тем хуже для меня. Ведь я теперь не разлюблю его. Господину зачем я в него влюбилась, зачем у него работала, зачем с ним переспала. Все теперь дурацки, невозможно усложнилось. И мне опять хочется рыдать - теперь уже от непонятной тоски.

Словно прочтя мои мысли, он поворачивается ко мне и говорит:

- Не вздумай исчезать. Понятно? Я облегченно киваю. Что ж тут непонятного. Кто-то решил за меня. Вот и хорошо. Выполнять приказы- легче, чем думать.

Мы любили друг друга тайно в течение следующего года. На работе держались так, словно ничего не происходит. Он не подходил ко мне, не оставался о глазу на глаз. После работы я шла домой. Раздавался звонок. Я ехала в назначенное место, изнемогая от мыслей, что нам могут помешать. А вдруг, приехав, вместо шефа я увижу его жену? Она откроет дверь. Посмотрит на меня долгим взглядом, л войду.

- Я давно хочу с Вами познакомиться, как цивилизованные люди, - скажет жена шефа.

- Да, - отвечу я. - Типа давайте. И вдруг она завизжит и бросится на маня. Мы примемся драться, дико и гадко, по-бабьи, стараясь выцарапать друг другу глаза когтями. Я буду драться, плача от несправедливости. Что у меня есть? Ничего. Ни дома, ни семьи, ни будущего с шефом. Мы просто трахаемся, и все.

Или так: войдя в тайную квартиру я увижу шефа с пьяной шлюхой на коленях. С хохотом он объявит мне, что я ему надоела.

Но самая заветная моя мысль была, что рано или поздно шефа убьют. Растреляют его "Джип-Чероки" из гранатомета. Он вывалится из авто, как окровавленная большая кукла, а его кишки вывалятся из него. Никогда мы больше не трахнемся, никогда. Я и на похороны-то не пойду. Нет, на похороны - да. Он будет лежать в роскошном гробу, вееь загримированный, совсем не такой, как в жизни, а все будут рыдать и шептаться: "Как живой". Соратники будут нести гроб на плечах до самой могилы , а вдова вся в черном бросит первую горсгь земли , а потом друзья шефа отведут ее, рыдающую, от могилы. Но на поминки я уж точно не пойду. И не услышу, , как о нем станут говорить близкие люди и пить, не чокаясь. От мыслей, что все это - ненадолго, что его, ездящего на "Джипе-Чероки" могут расстрелять из гранатомета , я летела на свидание вдвое пуще. Скорее, скорее трахнуться, пока он жив еще.

Однако, вышло по другому. Шеф мой жив и здравствует поныне. Фирма была реорганизована, меня перевели на отдаленный филиал, и любовь наша захлохла сама-собой, незаметно, будто и не было ее. Порой сожалеешь, что - ты - не персонаж пьесы. В пьесе любовь ни за что бы не кончилась от реорганизации малого предприятия, а в жизни такое происходит сплошь и рядом. И это больно и несколько противно, поскольку хочется если не быть значительным, то хотя бы соприкасаться со значительными вещами. Даже тому, кто умудряется существовать на двадцать пять долларов в месяц. Уж лучше бы его убили, шефа этого.