О Майке

…Открытое приятное лицо Майка было красиво, поэтому для него не составляло труда подцепить субботним вечером «У Дела или в Портленде одинокую женщину. Некоторых отпугивала его работа, и Майк честно считал это непонятным. Приятная работа, без начальника, который бы все время стоял над душой, трудился Райерсон на воздухе под Божьим небом – так что с того, если он выроет пару-тройку могил или при случае поведет катафалк Карла Формена? Кому-то надо этим заниматься. По соображениям Майка, единственной вещью, более естественной, чем смерть, был секс.

Стивен Кинг, «Салимов удел»

Ну, вы же знаете Майка? Это тот самый могильщик, которому старик Кинг отвел несколько страниц в своем романе «Салимов удел» (впрочем, вы могли читать его и под названием «Судьба Салема» или просто «Жребий»). Тот, кто стал первой жертвой маленького вампира Денни. На самом деле все было совсем не так, просто Кинг об этом не знал. А дело было вот как…

Взрыхлив осеннюю листву, Майк улегся поудобнее под старым дубом прямо возле свежей могилы. Некоторым показалось бы это странным, но Майк был напрочь лишен предрассудков в этой области (профессия обязывала) и считал, что отдых на кладбище ничуть не хуже отдыха где-нибудь еще на свежем воздухе. В чем-то он был прав, однако это не помогло ему.

Прямо под корнями дерева, возле которого расположился Майк, обнаружилась нора. В ней, слово изысканный экспонат в нише, лежал пожелтевший, обглоданный временем череп. Он начал мерзко хихикать, словно бы предсказывая что-то зловещее. Майк с раздражением дотянулся до черепа и переложил его на бок. Тот перестал хихикать. Но тут поднялся ветер, стали гнуться деревья (вполне естественное следствие), небо потемнело. Майк понял, что отдохнуть всласть ему сегодня не удастся, но не успел он даже приподняться, как земля разверзлась и поглотила его.

Оказалось, что под землей очень тесно. Майк оказался в маленькой комнатке с фанерными перегородками. Каждый отсек вмещал себя ровно одно тело и ни на сантиметр больше. Светила очень тусклая электрическая лампочка. Словом, организатор загробного мира, кем бы он ни был, щедростью не отличался.

Тут к Майку постучали. Фанерная перегородка аж затряслась.

-- Кто там? – спросил он, без особого, впрочем, интереса.

-- Я ваш сосед, -- густым, добродушным, но довольно неприятным голосом отозвались из-за перегородки. – Я лежу тут уже довольно давно и всегда рад свежему, хе-хе-хе, человеку.

-- И не скучно? – поинтересовался Майк.

-- Ну, конечно, бывает, но когда такое случается, я впадаю в спячку. Так что жаловаться мне не на что.

И тут Майк попытался устроиться поудобнее, что повлекло за собой самые странные для него последствия. Ногами он случайно пробил тоненькую перегородку и наконец-то смог увидеть своего соседа.

Не сказать, чтобы увиденное ему понравилось. В нескольких сантиметрах от него покоился очень жирный мужчина в очках, с лысиной и густыми черными усами. Его лицо было багровым и в рытвинах. «Умер от инсульта», -- как истинный знаток, определил Майк.

-- Павел Изотович Якубович, -- протянул жирную руку тот. – Бывший главный редактор «Советской Белоруссии».

-- Майк, по образованию почти юрист, бывший могильщик, -- пожав предложенную руку – ощущение при этом было такое, словно сдавил пучок разваренных сосисок, -- представился Майк.

-- Очень приятно, Майк. А теперь раздевайтесь.

-- ?!!

-- Я понимаю ваше удивление, Майк, но войдите и в мое положение. Я тут лежу не первый год… и… фактически века три я никого не трахал! Сюда не так часто укладывают новых людей, так что вы для меня настоящее сокровище. Не волнуйтесь, я думаю мы придемся друг другу… по вкусу… -- выделив это «по вкусу», он захохотал, так же добродушно, так же неприятно.

Майк прикинул свои шансы спасти задницу. Павел Изотович был мужчиной могучим, крепким, так что схватка с ним, особенно в столь тесном помещении, ничего хорошего не обещала. Да и, в конце концов, он же мертв, так что не все ли равно?

Павел Изотович рыгнул и расстегнул ремень. Штаны свалились, явив миру… одни лишь тазовые кости! «И как он собирался ЭТО проделать, если у него там ничего не осталось? » -- задал себе совершенно справедливый вопрос Майк. Но тут Павел Изотович напрягся, глубоко вздохнул и каким-то усилием воли вернул себе тело, продемонстрировав собеседнику короткий дряблый член и обильное брюшко.

-- И давно вы занимаетесь таким… мужеложством? – расстегивая молнию своих «Ливайсов», с отвращением спросил Майк.

-- О чем вы говорите, Майк, какое мужеложство? – усмехнулся Павел Изотович. – Разведайтесь и ни о чем не беспокойтесь.

Майк послушно, хотя и не без труда – джинсы плотно обтягивали его стройные бедра – стянул с себя требуемое. И тут его ждало самое сильное потрясение в загробном мире. Вместо знакомого с детства агрегата, служившего впоследствии предметом утех для его многочисленных подружек, между ног Майка обнаружилось то, что служило предметом утех для него самого. Он схватился за грудь и убедился, что та видоизменилась и теперь торчит над спущенными штанами двумя соблазнительными упругими округлостями.

-- И как вам это нравится, Майк?

К своему превращению в женщину Майк – которого мы теперь будем называть Майей – отнесся на удивление спокойно.

Но, к сожалению, Павлу Изотовичу это ничем не помогло. В разных способах он пытался удовлетворить накопленную за века страсть, но ему мешало все то же наеденное праведными доходами брюшко. Наконец, Майк-Майя попыталась усесться на него сверху, но тут проявилось еще одно странное качество Павла Изотовича. По всему телу у него кое-где проступили трупные пятна, прикосновение к которым причиняло бывшему редактору невыносимую боль.

-- Ай, моя рука! Мой живот! Не трогай меня! – стонал он.

Наконец, они отказались от всех попыток совокупиться и вышли наружу. Перед этим Павел Изотович натянул на Майка-Майю удивительно некрасивый костюм явно белорусского производства, состоящий из белой кофты и юбки, предупредив, что отныне «она его жена». Майк-Майя, несмотря на навязанные родственные узы, решила быть настороже, поскольку Павел Изотович вполне мог вонзить своей супруге нож в горло.

Они поднялись на метр-два над землей и полетели.