Женщина не моих снов 2. Я иду на бал. Тематика: Как сделать из женщины шлюху

1.

Первым делом по возвращении домой я решил принять ванну. Самолёт задержали по каким-то непонятным причинам, всю дорогу от аэропорта пришлось проторчать в пробках. Я пришёл домой около полудня. Голодный и злой.

Заглянув в почтовый ящик, я с лёгким недоумением отметил, что он пуст. То же самое можно было сказать и о холодильнике. До ближайшего магазина следовало проделать пару километров.

Я вздохнул и отправился в ванную.

Сообщений на автоответчике не оказалось. Никому ты не нужен, приятель – в высшей степени печально. Я закрыл глаза, но тут же открыл их – только не хватало уснуть. Утонуть в собственной ванне пока не входило в мои планы.

Телефон затрещал, и я сонно покосился на трубку, лежавшую на полу.

- Алло, - сказал я абсолютно ничего не выражающим голосом. Да и какой должен быть голос у человека, который отвечает на телефон?

- Ты не звонишь сообщить, что всё хорошо, малыш? – откликнулась в трубке Лиза.

Её голос мне хотелось слышать меньше всего.

- Междугородние звонки – дорогое удовольствие, - ответил я тоном человека, которого уже ничего не волнует, кроме полноценного сна.

- Не волнуйся, я звоню за свой счёт.

- Я не об этом.

- Полёт прошёл гладко?

- Как по маслу, - подтвердил я.

- Я разбудила тебя?

- Почти. Я чуть не задремал в ванне.

- Не утони.

- Постараюсь не доставить тебе такого удовольствия. Ты хотела сказать мне что-то определённое?

- Тебе лучше знать, чего я хочу. Или ты просто беспокоишься о моём кармане, а, малыш?

Я снова прикрыл глаза, но прежнее умиротворение пропало.

- Мне нет дела до твоего кармана. Да и до тебя, между прочим, тоже.

- Правда? Вчера мне так не показалось.

Тут моё терпение лопнуло. Я довольно грязно выругался и отключил телефон. С меня хватит. Конечно, будь она рядом, я такого бы себе не позволил. Нет, не потому, что я джентльмен и не ругаюсь при даме. Потому что... потому что и правда хватит. Пора бы взять себя в руки. Сколько можно кидаться из крайности в крайность и себя за это ненавидеть?

Я закурил и бросил пустую пачку в мусорную корзину, разумеется, промахнувшись. Пожалуй, надо возвращаться в реальную жизнь. Хватит брать силы из мысли о том, что я в состоянии забыть прошлое – тем более что я его никогда не забуду. Следует подумать о том, что есть. Или о том, что будет.

Последнее представлялось мне в более чем радужном свете. Сейчас я докурю сигарету и отправлюсь поспать. Часа на три. А то и больше.

Но тут телефон снова подал признаки жизни. Меня передёрнуло от мысли, что Лиза решила сказать мне что-то ещё. Но номер был мне знаком.

- Домашний занят, а на сотовый отвечать и не думаешь, дьявол тебя разбери, - заговорила мадам. – Кстати, мои соболезнования.

- Всё хорошо, - ответил я. – Похоже, завтра начнётся третья мировая война – ты вспомнила номер моего телефона.

- Я оторву тебе уши, гадёныш, - отозвалась мадам. – С кем ты разговаривал?

- Так. Ничего особенного. Со шлюхой. Ты её не знаешь.

Мадам сердито засопела в трубку.

- С кем это ты гуляешь на стороне, чёртов бабник?

Я обречённо вздохнул.

- Хватит, Надин. Что на тебя нашло? Это допрос?

- С пристрастием, - подтвердила мадам. – Что с тобой, Брайан? У тебя какой-то чужой голос.

- Я очень устал.

- Бедняга. – В её голосе слышалась озабоченность. – Тебе надо отдохнуть. Массаж и всё такое.

Я снова вздохнул, и мадам не на шутку встревожилась.

- Благодарю покорно. «Всем таким» меня обеспечили на пару месяцев вперёд.

- Чем это ты занимался на похоронах отца, негодник? Хотя, что ни говори, в наши дни секс на кладбище считается пикантной штукой.

- Похороны тут не при чём, это шлюха постаралась.

Я испугался, что убил мадам своей откровенностью – пауза затянулась.

- Шлюха, значит? – заговорила она, наконец. – Про неё мы с тобой ещё поговорим. Кстати, ты в курсе того, что будет вечером?

- Пока что нет, - ответил я. – Но буду рад, если ты меня проинформируешь.

Мадам фыркнула.

В трубке послышался щелчок зажигалки.

- В восемь будет бал. Я жду тебя в семь. При галстуке. И без двухдневной щетины. Потому что ты будешь меня сопровождать. А щетину я на дух не переношу.

Теперь фыркнул я.

- А что мы будем делать целый час?

- Поговорим по душам.

- Это вроде того, что в наши дни становится пикантной штукой?

- Придержи язык, или я тебя выпорю, - пригрозила мадам. - И брось свои тщетные попытки залезть мне под юбку.

- Плётка уже готова? - поинтересовался я. - Не под юбкой ли ты её прячешь?

Мадам рассмеялась.

- Однако у тебя сегодня игривое настроение, Брайан. Ты понял меня насчёт вечера? При галстуке и без щетины.

- Так точно, мэм.

- Тогда до встречи, гадёныш. Целую. Чао.

2.

Если бы у меня спросили, кого из моих знакомых женщин я хочу взять жёны, то я, не задумываясь, сказал бы, что женюсь на мадам. Мы с ней были родственными душами в полном смысле этого слова. Оба одинокие, с более чем трезвым взглядом на жизнь, не лишённым определённой доли скептицизма. Мадам коллекционировала своих бывших мужей и не носила маленьких дамских сумочек, считая, что это непрактично, а практичность неотделима от жизни настоящей женщины. Я полагал, что секс и любовь пересекаются редко, и не привык отказывать себе в удовольствиях. Разве жизнь даётся нам не для того, чтобы хорошенько погрешить? Конечно. И мы с мадам ни на секунду в этом не сомневались. Правда, по возрасту я годился ей скорее в дети, чем в мужья – но это было сущей мелочью. И вить семейное гнёздышко в ближайшем будущем никто из нас не собирался. Мадам было хорошо на свободе – точнее, в свободные минуты между бесконечными браками. Я был убеждённым холостяком. А наша с ней дружба была крепкой и чем-то напоминала мужскую.

Познакомился я с мадам совершенно случайно. Она была владелицей одного из закрытых клубов в городе. Я никогда не бывал в подобных местах и почему-то недолюбливал их по умолчанию – они ассоциировались у меня с публичными домами и кофейными магазинами Амстердама. Но однажды я поддался на уговоры хорошего приятеля провести вечер в приятной компании.

Мадам было чуть за сорок, хотя бесконечные слои макияжа прибавлял к её и без того внушительному возрасту как минимум лет семь. Но по поводу внешности она кокетничать не привыкла. Мадам считала, что у настоящей женщины должны быть два основных достоинства – ум и сексуальность. Если чего-то не хватает, то красота и женская хитрость могли бы оказаться очень кстати. Но вот в случае отсутствия всего вышеперечисленного – увы и ах...

Мадам являлась счастливой обладательницей ума и сексуальности.

В первый вечер нашего знакомства я отпустил довольно едкую шутку по поводу того, что хозяйка никак не может определиться со своей ориентацией. Продолжив шлёпать девушек, мадам улыбнулась. Однако после того как все гости ушли, она пригласила нас с приятелем на чай – и тут же сделала ответный ход. Мадам была убеждена, что любители чая обыкновенно геи. Такого оскорбления я не мог стерпеть, и той же ночью мы с ней выяснили отношения. Разумеется, в постели – как же ещё. С тех пор мадам прониклась ко мне уважением. Да и я к ней тоже. Не с каждой женщиной можно поговорить после секса об урегулировании арабо-израильского конфликта.

Больше мы с мадам в одной постели не оказывались. Не то чтобы я об этом жалел и не то чтобы я этому радовался – просто наши отношения перешли на другой уровень. Мадам (к слову сказать, звали её Надин, но имя разрешалось произносить исключительно в неофициальной обстановке) называла меня гадёнышем и чертёнком. Я старался держаться как можно эффектнее и достойнее, но всё же порой не удерживался от очередного колкого замечания. Мадам напоминала мне про порку, и я замолкал. Особенно если это было на людях.

3.

Я проснулся в пять с четвертью. В отличном настроении и с новыми силами. Осмотрел свой шкаф на предмет праздничной формы одежды. Выбрал подходящий галстук. Избавился от щетины, чтобы не злить мадам. Почистил ботинки. Уложил волосы, которые после сна выглядели более чем неопрятно – не хотелось нарваться на очередную шутку по поводу причёски а-ля «Джеймс Бонд только что после страстной ночи любви» и пускаться в объяснения, что на самом деле я принимал ванну и лёг спать с мокрой головой. Не знаю, что у меня общего с Джеймсом Бондом, но эта шутка у хозяйки определённо входила в репертуар самых любимых.

Отражение в зеркале меня вполне удовлетворило, и я отправился на бал.

4.

Могу похвастаться шикарным букетом плохих привычек, но вот опаздывать я не любил никогда. Король бала явился минута в минуту. Гостей, разумеется, ещё не было. Девушки мило болтали, расположившись на диванах в гостиной. Мадам стояла посреди комнаты и с видом великого полководца давала указания.

Моё появление в галстуке произвело фурор. Девушки дружно зааплодировали. Я вальяжно раскланялся, чем вызвал ещё один взрыв рукоплесканий.

Мы с мадам обнялись и расцеловались.

- Идём-ка уединимся, дружок. – Она тут же взяла меня под локоть. - По пустякам нас не беспокоить.

- У тебя бледный вид, - сообщила мне мадам, когда мы шли в её апартаменты. - Ты точно не хочешь массаж?

- Только если у тебя найдётся минутка, когда ты закончишь покрывать лицо слоями этой чёртовой штукатурки, которая тебе совершенно не нужна.

Мадам кокетливо рассмеялась и скинула халат.

- Умеешь ты льстить – не просто так тебя любят бабы.

Она покрутилась перед зеркалом.

- Кажется, у меня появился живот.

- Глупости, - тут же уверил её я. - Будь я женщиной твоих лет – умер бы от зависти.

- Не пялься, - упрекнула меня мадам. - И после этого ты называешь себя джентльменом?

- Напомни-ка, когда я себя так называл?

Мадам присела у зеркала и открыла ящичек, до отказа набитый помадами, румянами, тенями и другими чисто женскими вещицами.

- Тебя бессмысленно проклинать. Попасть в Рай тебе не светит.

- Ну что же, я рад, что после смерти мы будем вместе.

- Я всегда говорила, что тебе следует чуть-чуть укоротить язык. Кстати, будь, как дома. Выпивка на столе.

- Я бы лучше подкрепился, - признался я.

- В восемь будет угощение. А пока – довольствуйся тем, что есть.

Когда я сделал пару глотков виски, разговор возобновился.

- Расскажи мне про шлюху, - потребовала мадам.

- Э... - начал я.

- Если не расскажешь, я надеру тебе задницу. Ты ведь знаешь, что от меня ничего не скроется.

Рассказ получился путаным и слишком уж эмоциональным. Когда я закончил рассказывать о похоронах и перешёл к самой интересной и захватывающей части своего повествования, мадам как бы вскользь заметила, заставив меня скрипеть зубами от злости:

- Секс на полу – это негигиенично.

Рассказ я закончил следующим образом:

- В общем, как я уже сказал, она шлюха.

Мадам кивнула.

- Пожалуй. Но пока что шлюхой чувствуешь себя только ты. Или я не права?

Я вздохнул.

- Это точно.

- Да, дитя моё. - Мадам припудрила нос. - Страсть – это не детские игрушки.

- Это ужасно, - сказал я. - То есть, ужасно потому, что...

- Потому что ты до сих пор её хочешь, - закончила за меня мадам.

- Да.

Мадам смерила меня насмешливым взглядом мудрых тёмных глаз.

- Всегда завидовала таким женщинам, - сказала она. - Внешность ей дана от природы – и она ей пользуется. Лёгкая игра и лёгкая добыча.

- Я всегда знал, что ты умеешь утешать!

Мадам подошла ко мне, обняла за плечи и поцеловала в лоб.

- Пойми, мальчик мой, всё зависит только от тебя. Не от меня. Не от неё. А только лишь от тебя. Поверь мне, страсть можно усмирить. Но для этого нужно поверить в себя. Знать, что ты хочешь. И – выбросить из головы эту шлюху. Ясно?

- Да, - кивнул я.

Мадам пребольно ущипнула меня за нос.

- Вот и отлично. А сегодня я познакомлю тебя с очень милой леди.

- Плевал я на твоих леди. Я хочу есть!

- Ещё чуть-чуть – и набьёшь себе живот. Всему своё время.

Я допил виски и вернул стакан на место.

Мадам облачилась в тёмно-зелёное платье и стала неотразима.

5.

Зал, который какой-то час назад почти пустовал (если, разумеется, не принимать во внимание девушек), теперь был полон гостей, и происходящее действительно начало напоминать бал. С прекрасными дамами в вечерних платьях и гостями, в основном, мужчинами.

На таких балах я бывал частенько, но сопровождал мадам в первый раз, поэтому начал слегка нервничать. Она снова взяла меня под локоть.

- Расслабься, гадёныш. Чувствуй себя так, будто ты мой муж. Кстати, о мужьях. Глянь-ка. Один из экспонатов.

«Экспонат» оказался вторым мужем мадам. Это был мужчина средних лет с видом человека, утомлённого собственной интеллигентностью. Таких людей нередко выводит из себя то, что они понимают жизнь по-своему, гораздо глубже, чем все остальные. Несмотря ни на что, «экспонат» сегодня был явно в духе. Это я понял по взгляду, который он бросил на меня: «А что это за молодчик рядом с моей бывшей женой? Интересно, он тоже в восторге от её задницы? » Однако через пару секунд он улыбнулся – и я ответил не менее лучезарной улыбкой.

- Стивен, - представила мне своего бывшего мужа мадам – как полагается, по всем правилам этикета – представляют сначала старшего, а потом – младшего. - Брайан.

Мы со Стивеном обменялись рукопожатиями. Он был выше меня – головы так на полторы – и я сразу почувствовал себя неуютно. Мой рост меня более чем устраивает. Но людей, которые выше метра и восьмидесяти сантиметров, я не переношу. Если хотите – называйте это комплексом. Или – предрассудком. Мне, по большому счёту, всё равно.

Бывший муж мадам при более близком рассмотрении оказался фигурой впечатляющей. Похоже, у него, как и у меня, были восточные корни. Но, если мне эти корни дали, прежде всего, темперамент, то ему – внешность.

- Выпьешь что-нибудь? - спросила мадам у гостя, нарушив тишину.

- Я бы не отказался, дорогая.

Голос у него был низкий и приятный – таким только читать лекции, подумал я. Может, он профессор? Какой-нибудь доктор истории? Мадам всегда тяготела к мужчинам, которые зарабатывают на жизнь умственным трудом.

- Чем вы занимаетесь по жизни, Брайан? - вдруг спросил Стивен.

- Я арабист, - ответил я.

На интеллигентность я никогда не претендовал, поэтому выглядел обычным молодым человеком, правда, порой немного нескромным – но и только. Поэтому галстук всегда сидел на мне как-то... не так. На работе он смотрелся очень кстати, но вот на балу... В общем, я предстал перед бывшим мужем мадам полным идиотом, который из кожи вон лезет, пытаясь изобразить из себя умника с подходящим коэффициентом умственного развития.

От этой мысли мне вдруг стало тоскливо.

- Мило, - снова заговорил Стивен. - Вы работаете по профессии?

- Да. Я… хм. Советник по делам арабского мира.

Стивен посмотрел на меня немного подозрительно – но ничего не спросил.

Теперь, понятное дело, была моя очередь задавать вопросы.

- Вы пришли навестить Надин? - осведомился я дежурным тоном. - Мило с вашей стороны.

- Да. Мы с ней в дружеских отношениях, и это меня радует. И всё же зря вы с ней спутались, Брайан, - вдруг поменял он тему разговора – причём до того резко, что я вздрогнул от неожиданности. - Помяните моё слово – от этой женщины вы ничему хорошему не научитесь. Вы – молодой мужчина, у вас впереди вся жизнь.

Нашу дискуссию прервала мадам – она появилась у меня за спиной с двумя стаканами. Ты как раз вовремя, дорогая, подумал я.

- Это тебе, милый, - отдала она один из стаканов гостю. - Не скучай.

Мадам взяла меня под руку и шепнула:

- Идём-ка. Не увлекайся.

- Ну и наглец, - сказал я, когда мы отошли на безопасное расстояние от бывшего мужа мадам.

Она неопределённо хмыкнула.

- Да нет, на самом деле, он очень милый парень. Геи вообще хорошие ребята.

- Ты хочешь сказать, что он – гей?!

- Ну да, - подтвердила мадам. - И ты ему, похоже, понравился. - Она пару секунд пристально изучала моё лицо, потом рассмеялась. - Я шучу, гадёныш.

- Как тебя угораздило выйти замуж за гея? – спросил я угрюмо.

- Не знаю. Наверное, романтики захотелось. Не делай такое лицо, а то я подумаю, что ты сейчас начнёшь плакать.

Если и начну, то разве что от смеха, подумал я.

А вслух сказал:

- Где же милая леди, с которой ты обещала меня познакомить?

- О, чёрт побери. - Мадам огляделась по сторонам. - Я и забыла. Ада! Иди-ка сюда, - поманила она пальцем высокую брюнетку. - Где Марика?

- С гостями, разумеется. Где же ещё она может быть, мадам?

- Позови-ка её дорогая, если тебе не трудно.

Ада, которая до завидного ловко бегала на высоких каблуках, направилась к гостям.

- Хорошая девочка, - прокомментировала мадам, доставая из моего кармана зажигалку. - Очень покладистого нрава, исполнительная, в меру весёлая. - Что ты думаешь о Стиве? Милый парень, правда?

- В роли твоего мужа? Очень даже.

- А вот и наша девочка! Идём к нам, дорогая.

Я обернулся, чтобы посмотреть на обещанную милую леди... и на мгновение лишился дара речи. Вы когда-нибудь видели человека невыносимой красоты? Нет, не красивого до невыносимости, а именно невыносимой красоты? Таких мало. Очень. Но они всё же есть. Это определённый тип людей – если вглядываться в их лицо, то всё красиво. Правильный нос, плавный разрез глаз, ровная линия скул, точёный профиль. А всё вместе как-то не смотрится. Но некрасивым такого человека никто назвать не рискнёт, потому что это будет ложью. Вот это я и называю невыносимой красотой.

- Эй, гадёныш, - окликнула меня мадам, возвращая к реальности. - Не смотри так на даму – ты её смущаешь. Это Брайан. Это Марика.

- Целую ручку, - сказал я сдержанно.

- Я оставлю вас, - снова обратилась ко мне хозяйка. - Если нужна помощь – я рядом.

- Не сомневаюсь, - ответил я.

Мадам кивнула на прощание.

Марика улыбнулась.

- Странное имя, - заговорил я.

- Ничего не странное. Польское. Наверное.

Если сравнивать одежду всех девушек, то Марика была одета определённо скромнее всех. Шёлковое платье в японском стиле чуть выше колена и туфли на невысоком каблуке. Инопланетянка, охарактеризовал я про себя её сущность.

- Хочешь выпить? - спросил я.

- Я не пью, - ответила она с улыбкой.

- И не куришь, разумеется?

- Нет.

- И чем же, скажи на милость, мы будем заниматься?

Улыбка неохотно сползла с её лица.

Я уже сожалел о сказанной грубости – хотя бы потому, что она была ещё и глупостью.

- Поговорим, - наконец нашлась Марика.

- Можно и поговорить, - сказал я с ноткой снисходительности.

Мой ответ Марику явно обрадовал – улыбка вернулась на её лицо. Выражение неподдельного счастья, а не кукольная тактичность. Какая естественная девушка, подумалось мне. Впрочем, отсутствие фальши в поведении – излюбленный приём женщины. Редкий мужчина в наши дни падок на мёртвую красоту и восковую улыбку. Естественность – это заранее выигрышная позиция. Скажем – в девяноста девяти процентах случаев. Ибо красота – не в силиконе, а в правде. Жаль, что некоторые с этим не согласны.

- Ты давно дружен с мадам? - спросила меня Марика.

- Сравнительно давно, - отозвался я. - Меня забавляет дружба с женщиной. В этом есть что-то неумолимо притягательное.

Марика положила ногу на ногу и повертела пальцем тонкую цепочку на запястье. Я разглядывал её лицо. Рассмотрев лицо собеседника, можно сделать определённые выводы. Если бы люди знали, что при желании одного взгляда на их лицо достаточно для получения довольно-таки исчерпывающей информации об их внутреннем мире, то все без исключения носили бы маски.

- Мадам – очень милая женщина, - снова заговорила Марика, заправляя прядь волос за миниатюрное ушко. - Она относится к нам, как к родным детям. Но людям с добрым сердцем трудно приходится в жизни.

- Только не тем, кто умеет скрывать свою доброту за ненужностью. Закрылся вовремя – минус несколько шрамов в душе.

Марика замолчала, видимо, осмысливая мои слова.

Я нахмурился. И что я только что сказал? Виски на голодный желудок – это нехорошо.

Решил начать разговор о добре и зле, старик? Ну, тогда продолжай – ведь не в твоём стиле останавливаться на полуслове. Развивай мысль. Ты же у нас, как-никак, аналитик. Может, она тебя и не поймёт, но тогда у неё будет о тебе хорошее впечатление. У женщин всегда так – то, чего они не понимают, автоматически переносится в категорию «лишь для мужского ума». Тут подразумевается превосходство мужского ума над женским. Порой, конечно, неверно – но так проще.

- Добро дорого стоит, - возобновил я свой монолог. - И за него расплачиваются почти сразу, что называется, не отходя от кассы. В этом смысле зло гораздо предпочтительнее. Его цена символична. Зло мы оцениваем субъективнее, чем добро. И поэтому делать последнее труднее. Зло берёт своё начало из порока и из греха. Эти понятия близки человеку как существу, как животному. Но нас с животными разделяет пропасть – способность мыслить. Иногда, к сожалению, мы используем эту способность впустую, например, пытаясь подчинить своей воле инстинкты. Это глупо. Грех и порок – те же самые инстинкты. Мы делаем зло, практически не задумываясь – отчасти, в этом виноват Адам, вкусивший плод. Но без зла не было бы и добра – всё познаётся в сравнении.

- А ведь Адам вкусил плод потому, что его уговорила Ева, - сказала мне Марика. - Получается, что женщина виновна в появлении зла?

Я сделал неопределённый жест рукой.

- Нет. То есть, я так не думаю. Понимаешь, рано или поздно люди всё равно вкусили бы плод. Бог ничего не делает просто так – и это дерево он тоже создал для определённой цели. Конечно, фраза «пути Господни неисповедимы» модна чрезвычайно. Но ведь Бог даже сказал Адаму и Еве, чтобы они не ели плодов. Он сознательно дал им направление. Понимаешь?

- Запретный плод сладок? - улыбнулась она.

- Именно. Хотя Бог и создал человека по образу и подобию своему, он дал нам жизнь, опять же, для конкретной цели. Для того, чтобы хоть как-то определить эту цель – помочь нам её определить, скажем точнее – у нас есть инстинкты. Инстинкт продолжения рода. Инстинкт самосохранения. И так далее. В нашем понятии инстинкт – это один из признаков чего-то земного, человеческого. Глупо обвинять Еву и кричать на каждом углу, что всё зло в мире – из-за женщины. Наоборот, следует сказать ей спасибо – ведь она, собственно, сделала нас такими, как мы сейчас, сделала нас людьми.

- Странно слышать такое от мужчины, - задумчиво проговорила Марика.

Я рассмеялся.

- Это – правда жизни, дорогая. Вообще, если мужчина говорит, что женщина несёт зло – на самом деле, он любит женщин до потери рассудка. Мужчина – потенциальный лжец. Женщина – потенциальная жертва его лжи.

- То есть, сейчас ты меня теоретически обманываешь?

- Теоретически – да. Практически – выражаю свои мысли. Правда и ложь – понятия субъективные.

Марика снова задумалась.

- Ты сказал, что если мужчина говорит, что всё зло в мире – от женщины, то на самом деле он её любит. Почему?

Я закурил и подвинул к себе стеклянную пепельницу. Марика ловко настроилась на мою волну. Беседа начинала меня завораживать. Да и её тоже – недавно бледные щёки моей собеседницы слегка порозовели, а в глазах искрилось любопытство.

- Как тебе объяснить, - снова начал я. - Это мужчины, которые в определённом смысле этого слова боятся себя. Точнее – боятся естественности. Мужчина – существо эмоциональное, но так уж повелось, что проявление эмоций считается проявлением слабости. В мужском понимании, разумеется. Любовь – это сгусток эмоций, причём самых разных. Ненависть, ревность, страсть, симпатия, жалость, сомнение, страх. И ещё много чего. С проявлением любви справиться трудно. Поэтому люди – иногда не только мужчины, но и женщины – скрывают чувства за эмоциональным щитом. В детстве мы дёргаем девчонок за косички и бьём мальчишек по голове книгами. Когда становимся старше – говорим, что все мужики – козлы и что все бабы – стервы. Ты знаешь. Цитируя «общественное мнение». Как бы замещаем одни эмоции другими. Это я и называю эмоциональным щитом. Он воздвигается, конечно, прежде всего, для самоуспокоения. Также – для того, чтобы ослабить общественное давление... и для того, чтобы стереотипы, по возможности, к нам не применялись и обходили нас стороной.

- Интересно, - прокомментировала Марика. - Ты психолог?

- Если и психолог, то определённо самоучка, - усмехнулся я. – Я зарабатываю на жизнь совсем не тем, что помогаю людям находить свет в дебрях их души. Я предпочитаю гулять исключительно внутри себя. Там спокойнее. Правда, не на кого свалить, если вдруг сядет батарейка в фонарике.

Марика рассмеялась шутке.

- А ты странный малый, - сказала она. - Если бы я была мужчиной, то не говорила бы так, как ты.

- По сути своей слова – это просто слова, и ничего больше. Рано или поздно они будут сказаны – иначе, зачем они вообще?

К Марике подошла мадам.

- Как дела? - весело осведомилась она, положив руку девушке на плечо. - Гадёныш, разумеется, в своём репертуаре – читает тебе лекции о смысле жизни? Порой он довольно складно бубнит на совершенно незнакомый ему предмет. Излишки профессии. Но, тем не менее, это похвально.

Я смущённо пожал плечами.

- Дорога к соблазнению длинна и порой проходит по тернистой местности.

Мадам расхохоталась. Она была навеселе, но пока что держала себя в руках.

- О, ты слышала это, детка? Теперь смотри в оба!

Марика заулыбалась.

- Постараюсь, мадам.

- Отлично. Простите, что помешала. Просто хотела узнать, как вы. Отдыхайте.

Я откинулся в кресле и лениво посмотрел на собеседницу. Всё же выпитого было многовато.

- Может, прогуляемся на балкон? - предложил я Марике. - Я был бы совсем не против подышать свежим воздухом.

- Конечно, - охотно согласилась она.

Размеры балкона были в полном смысле этого слова гигантскими. По углам стояли вазы с цветами, за которыми мадам следила и ухаживала собственноручно. За мраморными перилами балкона открывался ошеломляющий вид. Отсюда можно было разглядеть весь город с его небоскрёбами и мерцающими огнями. Ночью вид просто очаровывал – отвести взгляд не представлялось возможным.

Но вот смотреть вниз не стоило – начинала кружиться голова. Особенно у меня – высоты я боялся панически.

Ночной воздух был свежим. Марика почти инстинктивно обхватила одну руку другой, чтобы сохранить ускользающее тепло. Я снял пиджак, набросил его ей на плечи и остался дрожать от холода в шёлковой рубашке. Нет, быть джентльменом – это нехорошо. Неимоверно вредит здоровью.

- Спасибо, - коротко поблагодарила она меня. - А тебе не холодно?

Я, разумеется, мог бы уверить её, что нет. Но ведь и дураку понятно, что дрожащий человек мёрзнет. Вот ещё один аргумент в пользу того, чтобы не быть джентльменом – я не только не обманываю даму, но и не выставляю себе перед ней идиотом.

- Понятное дело, холодно. Но ведь тебе тепло. Это главное. Не люблю чувствовать, что кому-то рядом со мной неуютно.

- Мне уютно, очень даже, - поспешила уверить меня Марика. - А тебе?

Я пожал плечами.

- Не знаю. Просто как-то глупо получается.

Она удивлённо глянула на меня, ничего не сказав.

- Понимаешь, я думаю о том, как ты тут оказалась. И ответа не нахожу. Не место тебе тут, понимаешь. Ты выглядишь так, словно ты только что с Марса. Алло? Земля? Иду на сближение.

- Почему? - спросила она немного обиженно.

- Не знаю. Ты слишком естественная для этого места.

- Ты странный, - произнесла она после короткой паузы. – Но ты мне нравишься. Можно, я тебя поцелую?

- Конечно, - тут же дал я согласие, подумав, не подставить ли щёку.

Она коснулась моих губ, слегка отстранилась, будто проверяя мою реакцию, и поцеловала снова, на этот раз более решительно. Наверное, так целуют в первый раз – нежно и пытливо, с ещё только зарождающейся искрой страсти, с долей стыда за необдуманный поступок. Обжигая дыханием, наслаждаясь наконец-то дозволенным. Такой поцелуй означает полное доверие, готовность ко всему, что будет.

Я обнял её и прижал к себе.

- Ты с ума сошла? - шепнул я, наклонив голову к её уху.

- Что? - спросила она так же тихо.

- Так нельзя целовать мужчину в первый день знакомства.

- Почему?

- Хотя бы потому, что ты мне не знаешь.

Она освободилась, лёгким движением плеч сбросила мой пиджак и пошла к дверям, ведущим в зал.

Я с минуту стоял с немного растерянным видом. Потом поднял пиджак и одел его и почувствовал лёгкий запах её духов.

Только вот что было сказано не так?

На балконе появилась мадам. Она подошла ко мне и встала рядом.

- Что стряслось?

- Хрен её знает. - Я достал сигареты. - Ну, поцеловала она меня. Ну, я сказал, что так незнакомцев не целуют.

Мадам покачала головой.

- Она ранимая девочка – и молодая, и этим всё сказано. Через пару дней забудет, как плохой сон. Правда, она милая?

- Правда, - ответил я.

- Хорошо, что ты соглашаешься. Ты ей понравился – поверь опытному глазу мадам. - Она глянула на серебряные часики. - Пожалуй, пора сворачиваться.

- Да. И мне, к тому же, завтра на работу.

- Будем на связи, гадёныш, - сказала мне мадам, когда мы вернулись в зал. - Ну, разумеется, можешь заявиться без приглашения – тебе тут всегда рады.

Я надел пальто, которое мне любезно подала мадам, и стал искать в карманах ключи от машины.

- Приходить без приглашения я люблю.

- Гадёныш. - Мадам приподнялась на носки и поцеловала меня в щёку. - Счастливо. Осторожнее за рулём.

- Спасибо. Спокойной ночи.