Оазис

Мрак, мгла, темнота... нет, ещё не ночь, но ближе к ночи. Фонари, фонари, как они слепят, даже не светят, а именно слепят. Снег, колючий мартовский снег. Улица, знакомая улица, этот дом, почти родной подъезд. Балкон Владимира открыт, он никогда не открывает его в такое время. Кто у него на балконе?! Дима... как он там оказался. А что так много людей и почему они толпятся, под его окном? Что там происходит? Надо позвонить Владимиру, узнать, может он знает. Телефон.... телефон...., а где я сама, где...

«Там же где и я! »,- скрипучий голос, маленький не пропорциональный человечек, ростом мне по пояс.- «Я везде... на», - он протягивает мне мой телефон, тот самый, что у меня украл мальчишка в кафе,- «позвони ему, я сейчас дома у Владимира».

___________________________

«Вжи, вжи»,- это мой телефон, вибросигнал. Высвечивается «Паша». Как бы выйти из аудитории, зачем я села в такую даль.

«Алло»,- говорю.

Разговор краткий, меня хочет видеть мой отец, он никогда мне не звонит на прямую, всегда меня ищет через Пашу. У него есть ещё Дима, который за мной заедет через 20 минут. Паше он доверяет больше. На «пару» уже идти не имеет ни какого смысла, я вообще с трудом понимаю, зачем я учусь в этом ВУЗе? Мои ровесницы прожигают жизнь в московских клубах и ресторанах. Меня такая жизнь может, радовала больше, хотя чёрт его знает, что меня вообще может обрадовать. За одну радость я уже поплатилась в шестнадцать лет. Мне светила Москва, или даже Лондон. Я кисну в этой провинции в наказание. Это знаю я. Но отец любит меня, и утверждает что никакого наказания здесь нет, просто он за меня волнуется, боится, беспокоится и всё тому подобное, и не хочет выпускать из своего внимания, что бы я чего-нибудь не натворила. Ну, когда же закончится эта пара, нет, я не спешу к отцу, я просто хочу оказаться дома, и побыстрее, я хочу тишины и покоя.

Выхожу на улицу, пристальные сальные взгляды однокурсников, все видят Димин джип, и зависть свою выражают ненавистью. И что эта Сидорова так на меня смотрит, завтра опять она будет, мне демонстрировать свою ненависть ко мне. Ну, что я ей такого сделала. Как она не понимает, что мне достаточно сказать об этом даже Диме, и за её здоровье, я не ручаюсь.

«Марина Фёдоровна... »,- обращается Дима ко мне, - «…боюсь, Фёдор Михайлович, будет недоволен вашим внешним видом, Анжелика купила вам костюм, не подводите меня, может всё-таки, переоденетесь в него, я вас очень прошу». Он выходит из машины. Я ненавидела классику, ненавидела все эти банкеты и приёмы, ладно бы только на них появляться в классическом виде костюмы, но теперь и к отцу надо тоже мне было привести себя в порядок, хорошо, что в парикмахерскую не везёт. Что будет с моими джинсами, они мне нравились, я ничего никуда не носила кроме них, даже по дому в них было ходить достаточно удобно.

Дима мне помогает выйти из машины, туфли мне жмут кажется, что я того и гляди упаду. Территория улицы, прилегающая к Агробанку, моется водой. Дима открывает мне стеклянную дверцу. Два этажа на лифте и я уже у отца в кабинете. Помимо него там находятся ещё несколько человек, некоторые мне даже знакомы только в лицо. Мне неприятно здесь находится, атмосфера давит на меня. Он мне говорит информацию, которую мне уже Дима сообщил в машине, но я делаю вид, что про встречу с турками слышу впервые, и про сына Соловьева тоже. Он опять беспокоится о моём внешнем виде на этом банкете. Это значит, мне придётся снова вместе с Анжеликой, идти в бутик и там подбирать себе наряд. Как это тоскливо. Но я с улыбкой на лице, говорю, что счастлива этим предложением.

Идти портив воли отца себе дороже. Он не был моим родным отцом, и я это знала, мне было года два, когда он меня удочерил. Родители, мои родные родители, где они, почему их нет рядом со мной? В разные годы жизни шёл разговор по-разному, в детстве отец сочинял что-то про другую страну, куда даже не ходят поезда, когда я стала постарше, уже рассказал об их гибели, о несчастном случае на стройке. «Дело строителей»- газеты писали, что не только в тот злосчастный день погибли мои родители, эта рухнувшая стена унесла жизни многих. К этому делу восемнадцати лет давности, он ни какого отношения не имел, и при жизни моих родителей не знал.

Воспитывал в строгости, но не отказывал мне ни в чём, если это конечно не портило его репутацию. Я его всегда слушала, толи от страха потому что боялась, толи в благодарность того, что я стала его дочерью.

0

Туфли, натирают ноги, но я назло себе иду к выходу по лестнице. Больше меня тревожит не встреча с турками, а прыщавый сын Соловьёва, почти ещё школьник. Я о нем немного слышала, но никогда ещё не видела.

Нет, с меня хватит! Я уже хочу снять туфли и пойти босяком, но страшная неустойчивость, и я падаю с лестницы. Нет, даже не просто падаю, кажется, я кого-то сшибаю.

«Девушка, с вами всё в порядке? » - слышу я из какого-то пространства речь.

Перед моим взором мужчина, около пятидесяти лет. Я на него пристально смотрю, но так кажется ему, но я смотрю не на него, а в пространство.

«Вам, хорошо? »,- допытывает он меня.

«Замечательно... »- приходя в себя, выговариваю я, - «вы мне так Никаса Сафронова напоминаете. »

«Никаса? »- удивляется он,- «мне об этом ещё никто не говорил... »

«Надо же, у вас глаза разного цвета, один коричневый другой светлый»,- удивляюсь я.

«Это у меня от рождения»,- смеётся он. – «Вас как зовут? ».

«Марина».

«Марина, можно я вам позвоню? »

«Да, я была бы не против... »,- говорю отрывисто я, и вспоминаю, что распечатку моих звонков каждую неделю делает Паша. – «Нет, это не возможно, давайте лучше я вам».

Не понятно, что здесь со мной происходит, но он возник для меня оазисом в мертвой пустыне.

Меня мало интересовали мужчины, особенно, после того, когда я хотела сбежать за границу со своим водителем мулатом, к нему на родину. Мы не доехали даже до аэропорта... После этого отец сказал, чтобы я не забивала голову себе мужчинами и рано или поздно он меня в любом случае выдаст замуж. И вместо обещанной Москвы оставил меня в этой провинции. У меня здесь было всё, что бы я хотела. Я отдыхала за границей, жила в элитном районе города, и всё о чём можно было кому-то, может быть только, мечтать. Жизнь всё равно была очень серой. Я ни с кем не общалась из своих ровесником, за исключением время провождения в университете.

Я дома, наконец, я дома. Платье куплено, Анжелика отпущена по своим делам. Я ложусь в своё любимое, мягкое кожаное кресло. Мысль одна как позвонить, где у кого взять телефон. В руках у меня невзрачная серого цвета визитная карточка. «Владимир». Внизу подпись: «быстро, качественно, недорого, аквариумы всех типов». Сказать отцу, что я хочу аквариум с рыбками, так он не будет мелочиться, и связываться с этим самоучкой, скрывающимся от налогов. Только стоит намекнуть, как Паша и следа не оставит от этой визитной карточки, а мне пришлют целую армию мастеров, и проведут кастинг на лучшего. Это будет ужасно, эта визитка значит для меня много. Мне нужно с ним встретится.

Утро. До «пары» десять минут, но этого времени мне хватит только, чтобы привести себя в порядок после сна, закрыть квартиру, поздороваться с консьержей и запрыгнуть в машину Димы. Значит, на «пару» я опять опоздала. Минут десять от «пары» проходит, я захожу в аудиторию, преподавателя ещё нет, тем лучше для меня. Проходят ещё десять минут, может пары и совсем не будет. Никого это не волнует, каждый занят своим делом, разбились по кучкам, общаются. Телефон Голициной... так спокойно, лежит рядом на столе, думаю в ближайшие пять минут он ей точно не понадобится она, заливаясь своей подружке Лапиной, рассказывает о вчерашнем дне, как он прошёл с пользой. Телефон у меня в руках, ёе взгляд с какой-то недоверчивостью падает тоже мне на руки. Мне только сделать один звонок, самое большее на минуту. Роюсь в карманах, мельче ста рублей ничего не нахожу. Она отмахивается, даже немного удивлена, подобно тому: зачем, звони так. Но Сидорова, со своим «наплывом», натиском и порывом, и телефон уже у неё в руках: ставки увеличены сегодня, Юдифина! И этой суммы может не хватить.

Я нахожу ещё пару сотен, мне не жалко отдать и больше, но вся группа во внимании, она жаждет представления, что будет дальше. Публика мне не нужна. Этот гул наполняет аудиторию, кто понимает, кто ни как не может понять, что произошло. Теперь тема для разговора есть на весь день. Вошедший преподаватель успокаивает студентов, но не мои мысли, на счёт телефонного звонка. С трудом выдерживаю «пару». Дима за мной приедет только в двенадцать, значит у меня ещё два часа свободного времени.

Я словно выхожу на охоту, телефонный автомат..., что это такое? Нет, я знаю, что это такое, но как он применяется, с чем он кушается, мне это не понять. В кафе, пойти в кафе и подсесть к кому-нибудь за столик. «Арбуз», как раз может для этого подойти. Симпатичный молодой человек, сидящий у окна за столиком взгляд добрый, может и пожертвовать своим телефоном на минуту, но он видимо именно пришёл сюда говорить, спутал, наверное, переговорный пункт. Пожилая женщина, даже если у неё и есть древняя модель не рискнёт мне её одолжить в аренду. Взгляд подхватывает крепкого паренька вроде Димы. Лучше не стоит, он может его знать. Подсаживаюсь со свом кофе, то ли к школьнику то ли к студенту, года на три наверняка младше меня.

«Мне нужно позвонить», - с тоской в голосе говорю я.

В глазах у него небольшое недоверие, точно сейчас от меня сбежит. Небольшая пауза. Вид моих ста рублей немного разряжает ситуацию, но он теперь боится за свой телефон, не первоклассный, но всё равно хороший.

«Мне только позвонить, если так боишься, возьми пока мой, как залог будет», - предлагаю я.

Не скрытое удивление заметно в глазах у мальчика.

«А может, махнёмся окончательно телефонами»,- начинает шутить он.

Но мне совсем не до шуток, этот номер, эти цифры, в глазах полная пелена, я сбиваюсь, начинаю заново. Всё не могу…, надо сосредоточиться. Вторая попытка увенчивается гудками. Голос..., какой приятный у него голос, словно музыка, слушала бы вечно.

«Где, на набережной вечером? »

За мной следят, Дима редко когда не держит меня под наблюдением.

«Только с утра, пока я в университете».

«Завтра, нет».

Завтра эти турки. Понедельник, двенадцать, набережная. Ещё три дня. Я в тумане, блаженном тумане, я выдержу это испытание, эти три дня. Безоблачная пелена рассеивается, а где тот мальчик, куда он скрылся?! Да чёрт с ним, зато теперь этот номер не узнает никто...

Ресторанный зал, лёгкая музыка, вокруг даже есть танцующие пары, но нет рядом его, за что такая подлость. Вот «прыщавый» мальчик, лет семнадцати, мне уже его представили, как сына Соловьёва, достаточно скромен, но хитёр. Приглажен, прилизан, общается очень хорошо сейчас с мамой, она что-то наставляет ему. Взгляд мамы падает в мою сторону, встретившись с моим она быстро его переводит на сына. Сын, склонив голову, подходит к мраморной колонне, чувствуется тяжеловато ему здесь, и до меня ему тоже нет ни какого дела. В голове лишь одно, быстрее бы отсюда смыться, и попить в компании пацанов пива. Начинает играть другая мелодия, мальчик судорожно, можно сказать, направляется в мою сторону, и так ясно по настоянию мамы хочет меня пригласить на следующий танец. Что мне делать? Ах, если бы это был Владимир! Смотрю на Диму, Дима переводит взгляд на отца, отец чуть прикрывает глаза, даёт добро. Какой кошмар, за что мне это. Сын Соловьева, оказывается ниже меня ростом, может виной тому являются мои туфли? Но хорошо, что он не толстый, ведь через какое-то время мне придётся с ним танцевать тоже, но только в подвенечном платье. Догадывается ли об этом он?! Никак не тянет меня с ним на разговор. А может ничего дурного здесь и нет, если не смотреть на ситуацию с кислой физиономией, может с ним и не плохо пообщаться. Может я бы и завела первой разговор, но просто не могу выговорить не то, что фразу, даже буквы.

Мой ум в мираже, в другом каком-то параллельном мире. Где Владимир сейчас, что делает? При одной мысли о звонке у меня начинают трястись руки, а может он уже давно забыл обо мне и занят женой, детьми, наверняка у него всё это есть.

Закат. Рабочие разбирают сцену, а актёры собираются по домам. По дикому смеху отца можно понять, встреча по - видимому прошла успешно. Расходимся по машинам. Сегодня после удачного банкета отец заезжает ко мне домой. Он редко посещает мою квартиру, сам он живёт за городом. Осматривает, ходит по комнатам, делает вывод, что порядка здесь нет никакого, вековая пыль, разбросанные вещи, и куча грязных бокалов. Даёт Диме указания, чтобы тот принял меры. На прощание целует меня в щёку. Сам уходит с Пашей, меня оставляет с Димой. Дима у меня ночует часто, по наставлению отца. С ним приятно разговаривать, но вот именно разговаривать и больше ничего... И отец это знает, его ум частенько посещает мулат, который был нанят мне в водители, и под натиском этого посещения отец и нашёл мне в телохранители Диму. Дима замечает, у меня в руках другой телефон. Как я могла, так забыться, теперь это дойдёт до верха. По инструкции Дима должен забрать этот телефон, с сим картой- спасения, а мне привести новый. Хорошо с Димой можно договориться, с Пашей это бы ни как не прошло.

Ещё одни сутки и цель достигнута. Боже, как медленно идёт время, когда ждёшь. Ночь ступает в свои права. Уже не лето, все-таки сентябрь, а мне жарко я не могу уснуть.

Этот день он настал! Дима закрывает квартиру. Меня пронизывает мысль, как иголкой. Мои потёртые джинсы и водолазка, нет, это не совсем светский вид.

«Открой дверь, я забыла, я совсем забыла... подожди меня в машине»,- судорожно отделяя фразы, говорю я Диме.

Мой шкаф представляет, отдельную небольшую комнату. Куча разных нарядов, как разобраться, какой нужен именно для этой встречи. Анжелика, где Анжелика, она бы мне сейчас точно подсказала. Костюм, классический костюм, я же в нём была, когда с ним столкнулась на лестнице, где он. Одеть сейчас, Дима может понять, что со мной что-то не то, обязательно о моих изменениях доложит куда следует. Потом переодеться... консьержа меня заметит. Взять с собой и переодеться..., мысль подходит внезапно. В зеркале неожиданно бросается мне в глаза моя причёска, светлые не расчёсанные со сна волосы, свисающие на глаза. Для университета сойдёт, но не для свидания, такого типа. Надо вспомнить, куда меня водит Анжелика, как называется этот салон, где мою голову превращают в «паучий кокон» и говорят, что это очень красиво. Ладно, мне сейчас не до «кокона», я всё равно не вспомню где этот салон, заплету «хвост».

Время у меня ограничено, но оно есть, два часа с копейками, пол четвёртого Дима меня будет уже ждать, у университета. Это время свободы, сейчас за мной ни кто не следит.

1

Таксист трясётся, дёргается, у него нет сдачи, двадцати рублей с сотни. Пусть будут чаевые. Мой взгляд охватывает большую площадь, небольшоё количество машин, но где его «Фольксваген» темно – синего цвета с эмалевым отливом, может он уже, забыл обо мне. Прохожу мимо маши... ага вот синяя машинка, нет, это «Рено», идём дальше..., а ну точно эта, опять не угадала, это наша «Жигули». Вот точно, его «Фольксваген пассат»..., а где водитель?

«Марина»,- слышу голос. – «Здравствуйте, я Владимир».

«Здравствуйте», - улыбаюсь я.

«Пройдёмте в машину»,- предлагает он.

Открывает дверцу. Я сажусь на переднее сидение машины. Ноги просят пощады, они не могут так долго находиться в этих туфлях, на их долю и так выпадает не малое количество свадеб, банкетов, и всего прочего такого. Он заводит двигатель, трогается с места. Ап! Мы куда-то едим. А что здесь такого, в кафе посидим. Да почему бы нет, лишь бы не встретить никакого знакомого. И где это кафе, почему надо ехать через мост. В «кафе» надо ехать в другой город, а именно в район, который расположен через мост, от областного центра. Оно ему хорошо известно, просто он не местный, живёт именно в этом райцентре.

«Боишься»,- спокойно говорит он (ну да мы уже перешли на «ты»). – «Ну, у тебя телефон с собой, что случится, позвонишь»!

Въезжаем, в какой-то обычный двор (знала бы я тогда, что мы свернули в этот двор с главной улицы райцентра). Какое к чёрту здесь может находиться кафе, нет, нет проявляется «Пересвет» и это центр, в нашем городе всего лишь разбросаны филиалы. Что заказать, ну мороженного можно, пару шариков и кофе гляссе. Гляссе... оно же и так с мороженным, какая разница, пусть капучино будет. Он рассчитывается. Со мной что-то происходит, я начинаю комплексовать.

«Ты как часто здесь бываешь», - завожу я разговор.

«Бываю».

«И как, один? С девушками»?

«И один и с девушками».

Я всё равно веду себя немного настороженно, полного расслабления нет. О нём пока ничего не удаётся узнать, (информация исчерпывающая). Речь заходит о бильярде. Бильярд, это интересно, целюсь в один шар, а попадаю в пустоту, небольшой опыт есть в коттедже отца. Время у меня ещё терпит, он предлагает «прокатиться», мы уже в биллиардной. Столик, конечно, не из лучших, ладно сойдёт. Играем, он уже забил (ну тоже с горем пополам) три шара, я ни одного. И как мне лучше подойти к столу, чтобы попасть в лунку, он поправляет меня ни в лунку, в лузу, в бильярде это звучит так. Ну, как, как, ну что он не подойдёт и не покажет мне, точно я ему не нравлюсь, не нравлюсь... Кажется, здесь помимо шаров ещё летает и Амур со стрелами. Что у меня с Владимиром будет дальше, как хотелось бы чего-то большего. После развлечений мы прячемся на одной из тихих улочек, откуда мне не далеко будет добежать до Диминой машины, но ещё время оставить нужно, чтобы переодеться. В машине мы обмениваемся, немного информацией друг о друге, я конечно полностью не раскрываюсь, язык не поворачивается сказать, что я дочь, одного из состоятельных людей в этом городе. Отец мой мелкий предприниматель, думаю этого достаточно, и не обязательно называть его отчимом.

«Прошедший день»- в исполнении Константина Никольского отзывается эхом в ушах. Третий час ночи, я не сплю, сон где-то только не со мной. Всё отдала бы, если бы со мной был Он. Хорошо, что я одна, одна в своём доме, нет этого Димы, думаю, он ничего сегодня не засёк, мой застывший взгляд меня не выдал. Соблюдая тишину, слушаю Никольского в плеере, дал послушать диск. Значит..., значит есть надежда на встречу. Пусть он женат и жена его где-то, где-то где могла бы жить сейчас я, а именно в Москве, работает вахтовым методом. Мне приятно быть с ним, а больше меня ничего не интересует, я даже не спросила, а есть ли у него дети. Почему я к нему прониклась доверием, может он маньяк. Что со мной, и голос я ломала, чтоб ему понравится, чёрт сорок восемь, я дорогая конфета в красивой оболочке! Мы сидели в машине, как мне этого хотелось, я понимала встреча будет насмарку, если он этого не скажет.

«Можно я тебя поцелую», - эта фраза прозвучала после моего вопроса: тебе нравится со мной общаться? Я её услышала, когда поняла, что, наверное, уже ничего такого не произойдёт...., как бы с ним хотелось встретиться ещё. Он обещал позвонить, позвонит или его слова пустые... мысли, мысли.... куда вы мчитесь.

Звонки, куда вы летите, и кому вы предназначены. Не мне... на который номер уже отвечаю, что Вани Муринова здесь нет, и что он давно сменил номер телефона, только свой бывший номер не называю. Глупый мальчишка, сбежал с моим телефоном, хоть бы друзей тогда предупредил, что б на прежний не звонили, вычислить даже мне его ничего не стоит, не говоря уж о Диме и тем более Паше. Звонки прекращаются постепенно, вот уже сутки из телефона доносится тишина. Он не звонит уже четыре дня, сказал-забыл. Осмеливаюсь, сама набираю его номер, гудки пошли, быстро отключаю. О чем я сейчас буду говорить, что ему скажу. Проходит час он не перезванивает... рядом жена, да нет она ж у него в Москве. Ещё пол часа и за мной приедет Дима, телефон нужно будет отключить, второй раз с этой древней «мобилой» засвечиваться опасно. Преподаватель, на сегодня работать больше не хочет, отпускает нас пораньше. Телефон звенит, нет, другой телефон звенит, мой новый, высвечивается «Паша», можно и не говорить с ним, ясно, что скажет, отец снова хочет видеть дочку.

«Да, да, хорошо»,- еле ворочая языком проглатываю я слова.

На сегодня ничего. На выходные Соловьёв, приглашает, нас с отцом отдохнуть на своей даче. Может, даже и получится отдохнуть, кто его знает. Ах, если бы там был Владимир. Ну, просто бы он там был, даже со своей женой, хоть глазком, через щёлочку на него взглянуть, не так всё было бы мрачно и нудно. Телефон, другой теперь, опять Ваню Муринова? Гром на ясном небе, руки не свои, высвечивается «Владимир».

«Да, Владимир»,- проговариваю каждую букву я.

«Привет! Ну, как ты там!? »,- резво говорит он.

«Всё хорошо, вот родственники на дачу пригласили на выходные»,- лгу я, - «Ну, а ты как!? Я всё ждала, ждала, что ты мне позвонишь, решила первой тебе позвонить. Может, я слишком мала, чтобы с тобой общаться!? »

«Что за чушь ты говоришь! Ты говоришь полную чушь! »,- отрезвляет меня он, - «Я тебе в понедельник позвоню, обязательно позвоню! »

Пока, пока прощаемся мы с ним.

Под мыслью о встрече, остаток недели вместе с дачей и «сыном Соловьёва» пролетает, лёгкой пушинкой, оторвавшейся, от одуванчика. Узнав сына Соловьёва при ближнем рассмотрении, я поняла, что это тихий, испуганный, воспитанный мальчик. Его даже без натяжки можно было бы назвать студентом юридического ВУЗа, он только начал там учиться. На даче мы с ним больше не общались, а играли в молчанку. На все мои вопросы он отвечал односложно, «да» или «нет». Меня он вообще не о чём не спрашивал, вот и весь разговор. Даже это было мне на пользу, каждый сам по себе, включая и родителей. Прошли эти выходные с привкусом безвкусного салата, выращенного на огороде у неприветливой хозяйки.

Наступает долгожданный понедельник, стрелка часов уже давно обитает во второй половине дня, из телефона ни звука. А почему я решила, что он мне предложит встретиться...? Он же только сказал, что позвонит, позвонить можно и около двенадцати ночи, тоже понедельник. Чихаю на всё это ожидание, будь что будет. Роюсь в холодильнике, чего бы перекусить, кроме упаковки сливок ничего не нахожу, и то она оказывается пустой. Готовка это не моя стихия, дома я пью только кофе со сливками. Самое большее могу повозиться с полуфабрикатами. Но полуфабрикатов нет на данный момент, а кофе сыт не будешь. Тогда собираюсь, иду в «Улей», это что-то между дорогой столовой и кафе. Столик свободный занять ещё можно, что тут будет твориться ближе к вечеру, хотя и сейчас уже не день. Только расправившись с салатом, приступаю к рису, «древнегреческий» телефон, играет знакомую мелодию. Ап, высвечивается «Владимир».

«Привет, как дела? Что делаешь? »,- заводит разговор он.

«Всё хорошо, вот в «Улей» залетела! »,- бодро говорю я.

«А потом какие планы?! »

«Пока даже не реши-и-и-ла».

«Я могу за тобой заехать, встретились бы».

Не слова, а музыка, век бы слушала. Куда бы его отправить за мной, чтобы никто не заметил, как я сажусь в чужую машину. Нужна тихая забитая улочка, таких полно в нашем городе, но до них мне самой долго добираться. Вообще я даже в «Улей» вышла «незаконно». Без Димы мне совершенно нельзя выходить за пределы дома. А я выхожу, и буду выходить! Куда бы деться от этой Диминой опёки. Наскоро выпиваю компот, сама начинаю разыскивать ту самую тихую улочку, где меня ожидает Владимир. Мой внешней вид! Зеркала с собой не ношу, хотя теперь, наверное, придётся приобрести. Неплохо Анжелика постаралась, с ней не договоришься, выбросила мои старые джинсы, и приобрела мне другие, как раз перед поездкой на дачу к Соловьёву.

2

«Целоваться будем? »- встречает он меня, такой хитрой фразой.

Какой к чёрту целоваться! Здесь бы куда - нибудь быстрее уехать в неизвестном направлении. Конечно, я рискую и притом очень серьёзно. Вряд ли, конечно я могу, кому-либо понадобится в это время, но если уж понадоблюсь, уже даже не Дима, а Паша за мной приедет в любую точку планеты. И что тогда говорить, где я нахожусь..., а что в райцентре у друзей именно сейчас мы туда и направляемся. Вот то, что я туда уехала без спроса, вопрос поднимется серьёзный, и тогда без Димы мне точно не ступить даже будет в туалет... Едим. Он подъезжает к какому – то офису, что- то наверное нужно. В его отсутствии смотрю журнальчики, что- то всё на тему машин, иномарок.

«Ничего, что я здесь журнальчики, пока решила полистать!? »,- глупо улыбаюсь я.

«У-у-у-у-у, этого я тебе никогда не прощу»,- делано - серьёзно говорит Владимир.

Кажется неполадки, Владимиру не нравится, как двигается машина. Вот не хватало, если это что-то серьёзное. Пробило колесо, на сколько это основательно мне никак не понять, никто из моих водителей с такой проблемой ещё не сталкивался. Что- то открывает, поднимает, одним словом колдует, я не выхожу из машины. Тем не менее, всё равно надо ехать на станцию техобслуживания, колесо, которое он поставил это временно.

«Кушать не хочешь? »,- спрашивает он.

«Я не против! ».

Ну, как могу я быть против, если я за весь день на диете, кроме кофе и салата, ничего сегодня не видела. А, ну да, как же я про компот ещё забыла! В машине постоянное звучание «бум», «бум». Ему нравится рок, но не всякий, какой-то экзотический, о существовании, многих групп даже не имею представления.

«А сейчас, кто поёт? »,- для поддержания разговора, спрашиваю я.

«Дип Перпл»,- говорит он,- «английская хард-рок-группа».

«И что сейчас они существуют? »

«Несколько раз они находилась на грани распада, но все-таки устояли».

«Совсем забыла, кажется, я забыла принести тебе «Никольского»».

«Да, бог с ним! »

«Это хорошо будет повод увидеться! »,- улыбаюсь я.

Надо размяться, пока машина в нерабочем состоянии.

«Погляди, какое смешное колесо, есть фотоаппарат можешь сфотографировать».

Сфотографировать, точно! Хорошая улика! Да колёсико стоит того, чтобы рассмеяться. Всё шутит, шутит, что-то разъясняет. А может мне кажется, может это он говорит вполне серьёзно...

«Я не понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь, серьёзно. Владимир, ты хотя бы какой-нибудь знак подавал».

«Какой подавать знак? »

А взгляд пробирающий, пробирающий. Я смущаюсь.

«Ну, глазом подмигивай! »

«Каким, правым или левым?! »

Вот подъехал, Фольксваген, грузового типа. Что в нём не так. Ах, ну так «кавказец» за рулём не знает, как подкачать колёса, и вообще он год уже в них не заглядывал. Наблюдаю за ним. Взгляд, взгляд Владимира, пронизывающий, как лезвие, заставляет меня не смотреть на этого «кавказца». Я оглядываюсь, смущаюсь, дёргаюсь, опускаю глаза.

«Я хочу пригласить тебя к себе домой»,- с лёгкой проникновенностью говорит он.

«У тебя мастерская находится в квартире? »

«Да, одна комната оборудована под мастерскую».

И я во власти судьбы, во власти, этого мужчины, млею и расплавляюсь от одного его взгляда прикосновения, от всего, что связано с ним. Я не решила, что я хочу, под натиском сил свыше, не управляю собой, не зная как ориентироваться, в данной ситуации. Я уже у него в жутком подъезде, может, есть и жутче! Чётвёртый этаж, можно и без лифта. Открывает дверь, ан нет, не сюда, его квартира, слева окнами во двор. На пороге нас встречает Ксюша, нет, это не его девушка и даже не жена, это кошка- хозяйка квартиры во время отсутствия хозяина. Имена она свидетельница всего того, тайного, что от кого-то может скрывать хозяин.

«Проходи в комнату, я сейчас нам чего-нибудь приготовлю».

Хорошая комната, ну так обставлена, как обставлена. Стенка во всю стену, видимо когда-то была очень модной, в ней прячется телевизор, который можно наблюдать с дивана. В дальнем углу притаился компьютер, не последней модели. Но зато компьютерное кресло, кресло прямо, бросает «панты». Хорошее сочетание, черная кошка на белом халате, который произвольно, накинут на кресло. В мастерскую меня пока не приглашают, ладно переживу. Уже начинаю ёрзать, чего он так долго!? А вот что-то кричит с кухни, хочет узнать, чего я буду чай или кофе. В гостях я пью только кофе. Наконец- то лёд тронулся, приходит уже с кофе, разбивает небольшой столик в зале. Ой, кажется, прибыл, тот самый рис, который я так и не доела в «Улье», у-мм в нем потроха от курочки ещё водятся, каким-то соусом ещё поливает.

«Тебе нравится? »,- спрашивает, он глядя в глаза, даже с какой-то тревожностью в голосе.

«Да. Всё очень вкусно! »

«Ты серьёзно!? »

«Да, да, я никогда не вру! А кошка у тебя, чем обычно питается, «Китекетом», наверное? »

«Это у меня необычная кошка! Она ест то, что не едят другие её собратья, помидоры, огурцы, дыни... »,- говорит он это совершенно серьёзно без единой нотки намёка на иронию, я даже верю, что на свете существует такая интересная кошка.

Переходим к кофе, ну как-то так получается синхронно мы с ним едим. Объясняет, что это необычный сорт кофе, привёз ему кто-то из приморья. Вообщем зубы заговаривает. Говорит, мило так, что я под надзором его разноцветных глаз, падаю в какую-то бездну, мне кажется, что я в другом измерении, где-то на другой планете. А ручка-то ручка уже куда полезла..., а мне приятно, мне приятно так никогда ещё не было. Водитель- мулат, это ничто, это мелкая часть, молекула того, что я чувствую сейчас в данную минуту. Я уже наполовину раздета, доходит он и до моих джинс.

«Только никакого се-е-екса»,- говорю я даже с каким акцентом. А зачем я отказываюсь, вот бы узнать!?

«Нет...? »,- спокойно удивляется он.

Ах, разочаровала, теперь от него звонков не видать мне и не услышать. Уп, опять за джинсы взялся, но что ему они так нравятся, чем их так Анжелика поперчила или соусом помазала.

«Ну, я же говорю только ни какого секса»,- уже даже с нотками какого прошения в голосе, говорю я.

«Нет»,- уже чётко произносит он.

Мой телефон поёт, прямо пот градом, нет можно остыть, мелодия другая, Дима с Пашей, ожидают меня под «Бандитский Петербург», а сейчас звучит классика. Всё равно пора уже ехать.

Поездка в машине, как путь в другое измерение другой мир, мир пустой и безжизненный, где обитают недоделанный Дима и Паша с рыбьими глазами. Мы на той же самой улочке, откуда он меня забирал, забирал, а теперь всё, спектакль закончился и надо жить реальной жизнью.

«Постой! А целоваться»!

От его поцелуя кружится голова, и думаешь вот он этот момент быстроускользающий, но приятный, почему так..., приятного всегда мало.... счастья ниточка так тонка.

«Ты мне так и не показал свою мастерскую».

«Значит покажу. Хочешь, можешь остаться как-нибудь у меня на ночь, всё узнаешь! »

«Меня точно отец не отпустит! »

«Ну, бывает же такое, когда ты не ночуешь дома... »

«Бывает... »,- вздохнула я,- «Но в данном случае это невозможно».

Неделю хожу во сне и иллюзии, всё люди только мираж, объекты в компьютерной игре. Выходные для меня лучше бы отменили, теперь, наверное, так будет до свадьбы, эта дача Соловьёва. Это кара и за что, за какой проступок, я должна на ней отбывать срок по выходным.

У сына Соловьёва, проявляются первые мужские черты, чёрт да какие мужские пацаньи больше. Ха – ха наверно вчера весь вечер репетировал, чтобы погладить меня по голове, и сказать какая я симпатичная. На большее его не хватило, и то последнюю фразу он сказал, перепутав все ударения в слове. Что будет дальше надо узнать у Димы на счёт свадьбы, когда на неё рассчитывать...? А как же Владимир, Владимир, тогда я точно с ним больше не увижусь. Эта фраза, эта фраза, нет, это не фраза, это заклятие, это моя погибель.

Дача отгремела! Всё! Дома, как мило, родные стены, нет ничего приятней, быть среди них. Что там мой тайный телефончик, как он поживает. Ап! Смс пришёл, два упущенных вызова... и от кого, и оба от Владимира. В глазах всё плывёт, птички чирикают, за окном. Судорожно ищу его номер.

«Привет! Рад тебя слышать! »,- говорит с какой – то шепелявостью он.

«Привет! »

«У тебя как завтра со временем, а то я мог бы за тобой заехать, показал бы свою мастерскую».

«Вау! Здорово, хочу, ты же знаешь я всегда готова с тобой встретится! »

Оглашающий звонок в дверь перебивает все планы. Разговор обрывается на пол слове: я перезвоню. Гляжу в домофон, Паша..., как ещё не хватило наглости открыть дверь ему своим ключом. Отец, наверное, не дал приказа. Внутри холод, на руки дую, не люблю, даже лучше сказать боюсь я этого Пашу. Паша не один, с ним ещё пару людей в чёрном, и мой отец.

«Здравствуй, Марина»,- сдержано говорит отец, без тени улыбки. – «Собирайся завтра едим в Петербург, на свадьбу».- «Анжелику позови»,- обращается он к Паше.

Всё та же Анжелика, яркая брюнетка, среднего возраста, бывшая фотомодель. Возможно даже любовница отца, это Дима так считает, я свечку не держала.

Камнем в пропасть, звоню сквозь слёзы, отменяю встречу. Трясёмся полутора суток в поезде, в СВ классе, отец больше не нашёл другого средства передвижения до Питера. Он меня успокаивает, ничего, обратно полетим самолётом. Хочу заметить, едим с ним по разные стороны, он в одном СВ с Пашей, я соответственно с Димой. Счастье в одном, да, правда счастье, нет ни самого Соловьёва ни его сына, даже странно.

Свадьба! Свадьба, пролетает мелким лёгким ветерком, даже интереснее, чем другие торжества. Всё дорого, прекрасно, молодые окружены подарками, в их лицах блуждает радость, такая же, наверное, будет блуждать и у меня на лице, только наигранная. И не виноват в этом сын Соловьёва, хоть бы кто, мои мысли сейчас околдованы просто другим мужчиной. Мою печаль замечает женщина, в дорогом наряде, её лицо мне знакомо, кажется, является женой известного кинорежиссёра. Вот она шепчет, шепчет своей знакомой, ну явно обо мне говорят, копируют моё унылое выражение лица.

«Я не настаиваю, но будьте немного веселей, хотя бы изредка улыбайтесь. И всё - таки, Фёдору Михайловичу, больше будет по душе видеть вас в танце с молодыми людьми, так что не отказывайтесь, если вас пригласят»,- советует мне Дима.

И так ясно, цепная реакция. Приказ отца впитывает в себя Паша, и передаёт эстафетную палочку Диме, а Дима уже мне.

Вбегаю в квартиру, первым делом мой тайный телефончик. Ан. Тишина. Ну да совсем забыла, я же предупредила Владимира, меня не будет неделю в городе, куда звонить ему.

Фойе университета. Жду пять минут, пока Дима отъедет. Занятия сегодня вообще с десяти, но Дима это не проверит, расписание у нас всё время меняется. Ещё сегодня «Праздник осени», хорошо, что именно этот праздник выпал на сегодня, так что у меня время есть на свои дела до восьми вечера.

3

Неужели, сбылось, я вижу его машину, такую миленькую и без всяких наворотов. Прекрасно, значит не зря с утра сушила волосы феном, после душа. Это конечно, лишнее подозрение, Анжелика и так уже на днях заметила у меня фен, была страшно удивлена, но расспрашивать не стала. Его прикосновения, неужели это со мной. Без всяких остановок, едим к нему домой, в мастерскую.

«Вот, должо-о-ок твой ди-и-иск»,- вспоминаю я.

«И как тебе он».

«Да отлично, одна песня понравилась, даже очень».

«Положи его вместе с остальными дисками»,- указывает он мне на бардачок в машине.

«Пинк Флоид»,- обнаруживаю я. – «Что-то название знакомое».

«Давай сюда, поставлю».

«Владимир, ты, кажется, прошлый раз говорил, что-то о пирсинге, татуировке нас телефонный звонок, ещё перебил. У тебя только он на ухе?

«Да, да есть на ухе и не только, приедем, покажу».

Пинк Флоид совершенно не понимаю, всё- таки Фредди Меркурии лучше.

«Как тебе группа «Куин»»?

«Не впечатляет»,- вертит он головой.

«Но это же тоже рок, у меня даже на диске написано: легенды русского рока»,- допускаю такую ляпу я.

«Русского...? »,- от души смеётся он,- «Вот не знал! »

Знакомый уже подъезд, знакомая квартира, только незнакомая комната, самая обычная мастерская с запахом клея. Полуфабрикаты аквариумов, два из них действующие, с рыбками.

«Это тоже твои аквариумы? »,- указываю я на эти функционирующие, с рыбками.

«Очень бы хотел, чтобы они были не мои»,- со смешком говорит он, а у самого мысли уже о другом.

«Ну что ты так торо-о-опишься, даже ча-а-аем не попоил уже начинаешь приставать»,- мяукаю я.

Не очень ухоженная кухня. Крепкий кофе, (на этот раз видимо не из приморья) может ему и, цена три копейки, но вкус его превзойдёт любой кофе, который подадут в самом дорогом ресторане нашего города. Он хочет для меня сделать что-то приятное, хорошее, дёргается, но ничего предложить больше не может. А я таю, я утопаю, я вся в каком-то тумане, пусть это ложный шаг, когда я пойму. Он спрашивает про душ, мне сложно ответить на этот вопрос, будто я когда-то на уроке математики, и не знаю какую-то формулу. Что ответить?

«Так мне пойти в душ? »

«А что мне ответить? »

«Скажи, да пойти! Ну что молчишь? Иначе я не смогу показать тебе свой пирсинг! »

Тишина, с моей стороны.

«Ну, что не хочешь, чтобы я был чистым?! »

«Хочу, чтобы ты был чистым».

Наверное, не хочет меня смущать, завернулся в полотенчико. Куда девалось всё полотенце, а вот и пирсинг на его основной «мышце». А недалеко на теле притаилась наколка скорпиона.

«Почему скорпион? »

«По гороскопу я скорпион».

«И давно? »

«Лет двадцать назад, когда я жил в Амстердаме».

Секунду, день, неделю назад это моя мечта, я боюсь, она настолько внезапна, и я теряюсь, теряюсь в этом пространстве. Он подстраивается под меня, и мне это нравится. Внешность и характер, я таю. Хочу и боюсь, две силы, сливаются воедино, и у меня все мысли уже о нём. Бояться нечего и я с ним, эта внезапность, этот момент, быстро ускользающий и не уловимый. Я лежу рядом с ним, думаю о нём, нет больше счастья думать о том, с кем ты рядом и не о ком больше. Он всё время смотрит в глаза, я постепенно начинаю смущаться.

«Тебе понравилось? »- спрашивает он.

Я заговариваюсь, теряюсь, чуть ли не откровенно пытаюсь ему дать понять, что мне он далеко не безразличен. Мы целуемся, ему нет равных, до Никаса мне далеко, но он тоже мой кумир, его потрепанные джинсы, не совсем ухоженная квартира, любой миллионер в атласных брюках, и на чистых простынях всё равно меркнет, я хочу быть с ним, нет мне не надо ничего.

«У тебя, очень красивая фигура»,- его взгляд разбросан по всему моему телу,-«хочешь, могу тебя сфотографировать? »

«Можно, но лучше не стоит... ».

Этого мне точно не хватало.

«Чтобы ты их растиражировал, через Интернет, или стал показывать свом друзьям».

«Нет, я бы тебя сфотографировал, и сразу фотографии сбросил на диск».

«И что, я бы одна вечером на досуге их смотрела, с кем мне их глядеть... »

Может, я вижу под другим углом, может быть он играет красиво роль, но его взгляд, он всё говорит, хочется верить, что он во мне, прежде всего, видит не объект, а девушку.

Время, время, перед смертью не надышишься.

Я пристально смотрю в одну точку, из телефона тишина уже неделю. Эхом в ушах раздаются его слова: я тебе позвоню. Смелость, смелость, где бы её взять, нажать ровно на две кнопки, а там что бог пошлёт. Пол часа, тишина, потом: вжи, вжи. Приходит смс: «Марина, я не могу тебе перезвонить». Сердце: тук, тук, бьется со страшной силой, жуткая смска…, когда она, наверное, бьётся вся в оргазме. Вечер пятницы, ясно, он со своей девушкой развлекается. Завидую белой завистью... Звонки, смс, а где он сам, весь в работе... так чувствуется и останется моим кумиром. Будь что будет, набираю его номер, жуткие гудки, гудки, к чему они приведут к бездне или он возьмёт всё – таки трубку?

«Да, Марин»,- знакомый голос, будто он этот телефон взял в руки после пробежки.

«Привет, рада тебя слышать, как поживешь? Телефон уже прямо разрывается от тишины твоих звонков»,- испуганно - радостно говорю я.

«Всё хорошо, Марин, работа, работа, прямо вообще нет времени».

«И сейчас работа? »

«Нет, сейчас еду на вокзал встречать жену»,- с бодростью в голосе говорит он.

Гром среди ясного неба, слезы ручьями из глаз, голос дрожит, он что – то говорит в трубку, а я путаюсь, путаюсь в собственных мыслях.

«Н-н-на-на-а долго приезж-ж-жает она? »,- с трудом выговариваю я, слёзы смешиваются с речью.

«До Нового года, точно»,- а голос звонкий, звонкий, прямо не скрываемая радость.

«З-на-начит до Нового года, мы с тобой не встре-е-етимся... »,- не сдерживая слёзы говорю я.

«Да, что ты, что ты, конечно, встретимся, ну что с тобой, успокойся! Как у тебя дела, что делаешь в пятницу!? »

«Уп-п-паковываю чемоданы, я на Новый год еду в Париж».

«Даже не знаю, но может в четверг тогда....? ».

«Хорошо, договорились».

4

Полдень, его машины ещё нет на нашем месте. Для Димы я сейчас на зачёте, когда, он закончится, да чёрт его знает когда, как закончится так я Диме и позвоню, чтоб он меня забирал, а Дима упрямый сказал, что подъедет раньше..., но это не проблема сказать, что я была в магазине канцтоваров. Это ночью лгать сложно, днём всё намного проще. А вот и «Фольксваген» замаячил. Мне даже тишина на пользу, лишь бы рядом с ним. Потом: ха-ха, хи-их... По-другому с ним нельзя. Пацанства в нём хоть отбавляй, поэтому и под меня подстраивается. Комплементами, задабривает, мои сапожки зимние понравились, ну правильно с Анжеликой специально для него себе зимний прикид, выбирала. Скрытные удивления Анжелики в моей заинтересованности выбора, выдали её сами собой.

«Ты знаешь... »,- говорит он.

Как гром на солнечном небе. Дыхание перехватывает.

« ... у меня друг уехал на время... », - продолжает он.

Нет, хотя бы на свою квартиру пусть приглашает... но как же там жена! Соблазн, соблазн... никакой романтики, клюква в сахаре. Очень, просто очень, утопия с ним переспать, но не так.... Конечно это ему не в масть, но так надо, почаще надо с Мариной общаться. Надо себя показать хорошим рыцарем, заезжаем в кафе, надеюсь без знакомых. Он меня развлекает анекдотами, а я всё пережёвываю с мыслями.

«Не смешно, наверное»,- с беззлобной иронией говорит он.

«Нет, нет, смешнооо, даже ооочень! »

«Можно, я попробую этот тортик, который ты заказала? »

Начинает рассказывать о том, как Новый год празднуется в Амстердаме, оказывается, он там некоторое время жил. Ну, да, да, конечно жил, я просто об этом призабыла...

Амстердам, Амстердам, а за окном уже Париж. Вот он такой, какой он есть, и за второй раз моего существования в нём не изменился. Всё хорошо, но «ботанический» сынок Соловьёва, теперь похуже Димы, шаг за шагом, не отрывается от меня. Поняли родители какую рыбку поймали, что говорить о его родителях, отец – аморфное существо, не удавшийся физик-компьютерщик. Мать-бизнес – леди, состоявшаяся дамочка, но уровня моего отца не достигла, тогда решила через сына действовать, просто подкладывает его под меня, но зато какой престиж. Кому престиж, а кому-то это светопреставление хуже снега летом. Наступит такое время, наверное, счастливое для меня, или это время не моё, закрыть глаза и пусть исчезнут все, все эти гости, весь это парижский ресторан, кишащий русскими, и я дома в своём родном городе, где меня никто не тревожит и не беспокоит.

Студенты, экзамены. Что такое сессия, теоретически понятно, но практически это не для меня. Ещё зачёты и то не все, могут быть знакомыми, а вот экзамены, что-то далёкое непонятное. Вот зачётка и автограф декана там маячит, все экзамены уже сданы, хотя первый только ещё завтра. Четыре стены в комнате, они, кажется, начинают меня сводить с ума, этот покой о котором я мечтала в Париже наскучил. Что-то хочется? Что? Сменить обстановку! Необитаемый остров, жара, вода и Владимир. Вот-вот, образы уже поплыли перед глазами. Побег, вот почему тогда я решилась на побег.

Пустая смс. Сердце подпрыгивает, уже неделя из Парижа, он мне ничего не звоночка, ни весточки. Повод позвонить.

«При-и-ивет, Вла-а-а-димир, а что это значит, пустая смс!? »

«Пустая... »,- в голосе удивление,- «я тебе там смайлик прислал».

«А... ».

Не объяснишь же, что модель этого телефона «древнегреческая», да и он вообще не мой.

«А..., наверное, модели телефонов, не совпадают, да бывает, бывает такое, а что ты мне там при-и-исла-а-ал... »

«Смайлик с сердечком! Как Новый год прошёл!? »

«Всё хорошо, но могло бы быть и лучше, тебя там не хватало! »

«Да ты что! Правда! Не думал! Что завтра делаешь? А то прям не хорошо, квартира-то пустует».

«Пустует, правда!? »

«Ты меня спасёшь от безделья».

«Ну и хорошо, завтра созвонимся! »

5

Снежок красивый, мягкий пушистый! Такой крупный, из какой – то бездны сыпется. Белый, белый, даже ступить на него жалко, прямо романтика! Но не с сыном Соловьёва мне её портить же.

Квартирка друга, на пятом этаже, обычного дома постройки, пятидесятых, друг ещё недавно сюда въехал. Кто он, что он, этот друг- это тайна. Надо купить здесь квартирку, этажом ниже, всё о нём разузнать, только под каким предлогом у отца спросить денег... А вот и поздравительная открыточка, явно с Новым годом поздравляют. На открытке, обычным почерком: Оксана! Поздравляем с новосельем, и подпись, куча имён. Ап! Хороший друг, Оксана!

«Кто она тебе»,- спрашиваю я.

«Просто друг».

«Друг? Поняла, она твоя девушка».

«Нет-нет, это не так».

«А кто? Ты с ней спишь? »

«Нет, не сплю, зачем ты вообще лазишь по чужим вещам? »,- укалывает он меня.

Лезет целоваться. Ну, ты погоди, погоди, сначала я хочу знать кто такая Оксана, кем работает.

«Ну, что придумать»,- опять ёрничает,- «ну инженер она».

«Какой, где? »

«Ну, зачем тебе это? »

Сплетенье рук, сплетенье ног, души сплетенье, ах Пастернак, ну украла фразу, если подходит, что делать.

«Диванчик разложим? »,- без простыней, без всего просто диванчик предлагает разложить.

Хорошо, раз сюда я пришла. Хотя по мне хочется ярких вспышек, мигание огней, и пусть в одночасье всё исчезнет, испарится. Удивительно, зачем... ведь именно этой встрече мне так не хватало в Париже. Именно его прикосновений, его тела, и всего его, что связано с ним. Опять эта внезапность, какой-то психологический барьер, только где он... нет, его нет - это всё мираж, он мой на какой-то час, мой. Этот миг, лови, лови, его, ведь он недолгий.

«У тебя такая большая грудь»,- хороший комплементик, вот никогда не думала, всю жизнь её считала маленькой.

Манера поведения, подделывается под меня, другого у него нет... вот и комплиментиками приятными сыпет.

«А ты спал когда-нибудь с девственницей? »

«Да, один раз было...

Врёт, сочиняет, ладно послушаем дальше, что скажет.

... она была бурятка, дочь шамана».

«Бурятка, значит симпатичная? ».

«Да, два высших образования..., ей было двадцать шесть».

«Ну, правильно два высших, училась, ей некогда было... »

«Но ты же тоже учишься, у тебя есть время. А одна знакомая до сих пор девственница, даже ребёнок есть... »

«Прямо Дева Мария.... »

Ну, приколист, любовь зла, уже чёрт знает чему, начинаешь верить.

«Нет, нет, я правду говорю! »

«Ну, с тобой бы точно бы всё порвалось! »

«Нет, даже со мной! А у тебя то когда всё первый раз было»

«В шестнадцать, может банально, так! Я в влюбилась в своего вод.... вод..., в водителя моего отца...

Всё-таки лихо сказать, что это был мой водитель.

... испанец... », -сдержано вздыхаю я.

Зазвонил телефон в сумке и в самый неподходящий момент. Это облом! Кто-то из «ребятишек», моих. Хоть из под него вставай и беги к телефону.

Перезваниваю только через двадцать минут. Звонок был от Димы, ещё может всё обойтись, тем более я относительно недалеко от дома.

«Вы где пропадаете, Марина Фёдоровна? »,- настойчивый голос Димы.

«У подруги! О том, что я в туалете, я тоже тебя Дима должна оповещать? »

«Это не моё распоряжение, Марина Фёдоровна, вы меня правильно поймите, и я думаю, вы об этом знаете. Куда за вами подъехать? »

«Я через пятнадцать минут буду у дома».

На первый раз думаю смогу оправдаться, что будет дальше, если оно будет... Уже не за горами подъезд. Опять на телефоне «Бандитский Петербург» звучит. Паша, на этот раз.

«Марина, ты где? Почему не брала трубку, когда звонил Дима? ».

«Не понимаю, почему мне надо тебе всё объяснять, Паша? Ты мне даже не отец? »

«Ты хочешь, что бы тебе сейчас позвонил твой отец? Ты ему всё хочешь объяснить? »,- холодным голосом, режет Паша.

«Паша, я уже дома, а была у подруги, думаю, этого хватит».

Фойе, моего дома, консьержа от скуки болтает с Димой. Но Диме далеко, не до скуки, взгляд у него испуган, ему чувствуется от Паши досталось побольше, чем мне.

«Марина Фёдоровна, ну зачем вы меня подводите, почему не говорите, когда уходите из дома? »,- а голос у Димы прямо дрожит.- «Я всё понимаю, но не я придумываю для вас законы».

«А что случилось? Зачем я понадобилась»

«Сынок Соловьева, погулять с вами захотел, по набережной, с заходом в какой- нибудь ресторанчик».

«А сам он позвонить не мог? ».

«Марина Фёдоровна, вы не так наивны, знаете, кто за этим стоит? Его мать и ваш отец».

День закончен, Паша до сих пор не проявляется, из угла в угол брожу с Димой. Отчёт мой никому не нужен, где была и с кем. Просто приказ, отца и Дима у меня остаётся на ночь, да и что такого, теперь он у меня немного поживёт. Поживёт, какое заклятие, заклинание сказать, чтоб это всё рухнуло, и исчез этот Дима. Меня здесь уже нет, я в другом измерении... Кадры, кадры, как в кино, эти всполохи кружащих, приятных воспоминаний. Куда, куда, они растворяются, как воронка бездны их всех проглатывает, в никуда.

А через неделю, едим с сыном Соловьёва и его родителями, на горнолыжный курорт. Дима, может с нами не ехать, семья Соловьёвых ручается за меня. Всё прекрасно! А слёзки, кап, кап, наверное, за неделю собрать, океан будет. Я даже не могу говорить по телефону с Владимиром, отправляю смс, уезжаю снова.

Десять дней в кошмарном сне, такого ещё не было. Мысли, мысли, только мысли меня согревают, в этом мелком Швейцарском городке. Лучше заболеть и отправится в местную больницу, но не слышать не слышать, этого стрёкота, самой Соловьёвой, не видеть её сына. Я здесь совершенно одна, даже Димы нет, пустота безграничная. Паша несколько раз звонил, сухим электронным голосом, узнавал как дела, от этого ещё дурнее. Ещё пять дней, они равны вечности, это для меня пытка, куда деться от этих липучих людей. Грезы, все мечты превращаются в слёзы. Владимир... во сне, миражом, лёгким видением, хотя бы миг, оазисом в пустыне. Нет этого оазиса, он слишком далеко, в этой безжизненной сухой пустыне, налетят ветра, и меня засыпит песком. Почему, зачем, никто даже не догадается...

Гостиничный номер, соответствует, всем европейским стандартам. Комната, спальня, мы в одном, родители в точно таком же, но другом номере. «Сынуля» задерживается с родителями в ресторане, при гостинице, я, жертвуя чувством голода, отправлюсь в номер, пол часа тишины, мне пригодятся, они же ни на шаг не отпускают меня, хуже Димы. Полчаса приравниваются секунде, голоса в коридоре, надо отправляться в кровать, и притвориться спящей. «В сухую», иначе изнасилует, своей болтовней. В городе, у себя на даче он таким не был, мальчика кто-то программирует. Потом начинаются тихие ухаживания, приторные и не умелые. А поцелуйчики-то, блин, ну хоть рот бы научился открывать. За что я так себя не люблю, ведь здесь меня никто не осудит, нет ни Димы, ни Паши. А когда то ведь этот мальчик захочет большего... По этому «гуд бай», всё, я сплю.

Аэропорт. Самолёт. Всё я дома... или это мираж, приятный сон, после нехорошего дня. Нет, нет, я точно дома! И это не просто так, это не просто дома. Я дома одна. Дима ещё в отпуске, задержится на три дня. Вау!!! Три дня свободы, свободы!

Мой тайный телефончик, совсем запылился. Гудки, гудки, а трубку чего не берём, девушка, жена, рядом... Хорошее начало дня.

В холодильнике крыса повесилась. Надо пойти перекусить. В пиццерию, это не далеко от дома. Тихо, хорошо, с утра не то, что народ официанты, ещё не проснутся.

Куда сходить, пока свобода. Почему, он трубку не берёт. У меня всего три дня, что будет потом, я буду птичкой в золотой клетке.

6

Синяя машина, ну точь-в-точь, как у Владимира, и номер его..., а сам он где.

«Девушка, вам что-то нужно»? – спрашивает знакомый голос.

Владимир!

«Боже, как я рада тебя видеть! »,- не скрывая радости, говорю я.

«Марина, Марина, я тоже рад тебя видеть, даже по началу не узнал»,- а голос тот же приятный, где он был, в Швейцарии... как его там не хватало.

«Как жил всё это время, без меня? »,- спрашиваю, я осторожно.

«Да, как жил, работа, Марин! Но, а ты как отдохнула»?

«Не называй это, пожалуйста, отдыхом... »

«Слушай, может прокатимся ко мне... »,- в голосе какая-то неуверенность.- «рыбок посмотришь».

«Но если рыбок, то конечно! Что жена уже уехала? »

«Да, уже как неделю назад уехала».

Дорога, без приключений. А я до сих пор не верю, сон это или явь?!

Ксюша: мур, мур, снова нас встречает, ни капли не изменилась.

«А рыбки, как подросли? »

«Конечно, подросли, скоро в школу отведу! »

«Как ты думаешь, если зажарить, вот эту рыжую рыбу, она будет вкусная? »

«Чувствуется ты, совершено не имеешь отношения к разведению рыбок»?

«Почему? »

«Ну, обычно так всегда говорят: вон ту, вон ту, на сковородочку бы сейчас! »

« Нет, про сковородочку, я не говорю, я просто хотела узнать, на сколько вкусная аквариумная рыбка».

«Да эту рыжую рыбку, легче продать и купить, за эти же деньги, килограмм воблы! Креветок покушаешь со мной, будешь? ».

Креветки, что-то напоминает семечки, неужели это то, что у него в пакете, и есть креветки. Ксюша, всё мяу, да мяу.

«Что она, наверное, котика хочет? »

«Ну, ясно, что не пёсика! »

«И сколько она так уже у тебя его просит? »

«Недели две, наверное».

«И, что ни когда, ни с кем её не сводил? »

«Нет, она даже не знает, что есть, такие же подобные, как она! »

«Прикольно! »

Креветки! Чешуи больше, чем самой креветки. Ну, поплевались на славу. Уже не дойдя до комнаты, лезет обниматься.

«Ну, погоди, погоди... хотя бы по началу поухаживал за мной».

«Просто не могу, ждать. Тебе нравится со мной? »

«Дааа... »,- вздыхаю я,- «Ты мне нравишься, очень, я это ещё поняла на лестнице, в банке».

«Кстати, а что ты там делала? »,- обнимает так нежно, нежно...

«Оооплачивала, коеее какие счета, ну отец попросил! »,- приходится врать, ничего не поделаешь!- «Да, а ты, что? ».

«Доллары, на евро менял»,- смеётся он, и я уже не я, тону, тону в тумане иллюзии. Говорю: это реально, а не верю. Это конец. Эклипс. Я больше с ним не встречусь. Слёзы, предательские слёзы, куда вы..., остановитесь, он же заметит вас. Не объяснишь же в чём, тут дело.

«Марина, Марина, что-то не то, я делаю, что-то не так? »,- голос испуганный испуганный.

«Всё, хорошо. Правда. Всё хорошо. Это у меня автоматически от секса проявляется. Говорят ещё во время секса, в самый пик зрачки у людей расширены»,- нашёптываю набор слов я.

Та самая ванная, комната, наполовину без плитки. Как здесь управлять водой, горячая холодная, идёт не идёт, это всё мило, безусловно, мило. А зачем, я сюда вообще полезла, зачем, зачем мне смывать с себя его прикосновения, какой смысл теперь вообще мыться, сушить волосы феном. Ради кого всё это? Соловьева сын..., Анжелика всё равно заставит. Прыг, из ванны уже на полу, а ножки-то всё равно намочила сыро, сыро, как-то не то.

«Влааадимиррр, а каким полотенцем можно вытереться? »,- ну не буду же я говорить, что я не мылась!

«А, да, вот возьми».

То самое жёлтое полотенце, на все случаи жизни. А «лягушками-то» как повеяло, ещё Анжелику что-то в моих полотенцах не устраивает.

«Я там, в компьютере фильм поставил, можешь поглядеть пока».

Эта комната, за какой себя палец ущипнуть, что я здесь, здесь и нигде больше, и не важно, что там за картинки мельтешат в компьютере. Экран компьютера напоминает новогодний шарик. Из колонок доносится отборная ругань. Нет, это не компьютер на меня злится, это в нём мелькает тупой американский фильм с «гоблинским» переводом. А мне приятно, мне просто приятно, что я нахожусь здесь, и не важно, что там передвигается по экрану. Осматриваю стол, ну это в моих правилах, я хоть что-то должна о нём знать! Ап, конвертик: Веренцеву В. В.. В. В, это он? Надо узнать его отчество. Смущается, удивляется.

«Зачем тебе это, что будешь звать теперь меня по отчеству? » - опять в одном полотенце.

«Да, после того как, стала с тобой спать, буду звать тебя по отчеству! », - с иронией говорю я.

«Викторович, а у тебя? »

«Фёдоровна, я».

«Ну и как фильм? », - уже без полотенца спрашивает он.

«Ты никак не оденешься? »,- с улыбкой говорю я.

«Тебя это смущает? »

«Вовсе нет! Фильм так себе, американский тупняк! »

«Могу другой поставить, мультфильмы смотришь? «Ледниковый период» например».

«Там про белочку, кажется? »

«Белочка, это только начало».

«Вот так все и говорят, а что дальше тайна! »

Белочка, меня не впечатляет, это заметно и ему. По компьютеру мышкой, по экрану скользит, скользит. Выбирает, что ещё показать.

«Ну, чем тебя ещё можно развлечь»?

Что-то для меня ещё, хорошего хочет сделать, ведь сплю с ним как никак. Мелодии для телефона, хочет закачать. Ан! Опять промах! У него только есть для «Сименса» и «Самсунга». А у меня «Нокия».

Опять мышка, ползает по экрану, куда на этот раз её занесёт...

«А вот фильм «Амели» видела?

«У меня целая история с этим фильмом, всегда, ну раза два точно, смотрю этот фильм до определённого момента, минут пятнадцать от начала».

Вроде бы ничего, смотрится. Но Он меня привлекает больше, мило так облокотился о стол, весь взор на экран, а я смотрю на него, ну тихонечко, конечно смотрю не заметно.

Ксюша, ни на шаг от хозяина.

«Такая жирная стала»,- это он про кошку, а в голосе, такая нежность к этой кошке. Никогда не видела таких тёплых взаимоотношений между кошкой и хозяином.

«И лазает там, где ей вздумается... »

«Видела, что она сегодня учудила, куда забралась, давно она так не взбиралась».

«На межкомнатную дверь, давно, наверное, не видела, как люди занимаются сексом, а сверху всё видно»

«Думаешь... », - весь в улыбке.

Разрыдаться или заплакать, а меня смех разбирает.

«Ну, хотя бы при мне такое не говорил... »

Картина, всё та же, «обрывается» фильм на том самом месте, где и всегда. Ах, работа, заказы. Зачем вообще ему работать, на меня ведь ни копейки не тратит, играет на моих чувствах, ну мне впрочем, от него ничего не надо, у меня есть всё кроме Него...

Февраль не сентябрь, семь часов темно- темно. Его рука, такая большая и шершавая. Расставанья наступил не долгий час. И найти не можем пару нужных фраз.

«Ты так классно целуешься! Наверное, девушкам нравится с тобой заниматься сексом?! »

«Не знаю, не спрашивал»,- косит под дурачка, да он же ведь просто соткан из секса, как ещё книгу не выпустил.

«Мне, кажется, ты им можешь заниматься часами».

«Один раз, было... »,- немного задумался, - «было один раз, восемнадцать часов подряд, но это было только один раз».

«А как же девушка, ей нравилось...? »

«Ну, раз занимались, значит нравилось. Ну, это как было, летом на острове в палатке, погода резко испортилась, чем ещё заниматься...? »

«А в данный момент, обычно сколько? »

Что на этот раз придумает...

«Конечно, поменьше, часа четыре... »

«Я ни когда никому не завидовала, только сейчас, именно сейчас я стала понимать, что такое нет! Белой завистью завидую твоей девушке, ведь она видится с тобой чаще, чем я, она свободнее меня, её ни кто не контролирует».

«Ты находишься под основательным контролем»,- со стороны серьёзно, серьёзно, но видно, видно в голосе ирония, куда он без неё!

«Д-а-а-аа! »,- моя размытая фраза. Хватит всё, конец фильма. Не нужно этих фраз: я тебе позвоню. Никто, никуда меня не отпустит, я тепличное растение, находящееся под целлофаном.

Ни слёз, ничего, пустота, звон разбитого стекла. Пустыня. Оазиса нет, его нет. А был ли он вообще? Может это ведение, мираж. Жизнь в пустыне, сухой, колючей, выжженной солнцем. Нет, я не смогу, я не вынесу этого.

Димина машина, а что она делает, у моего подъезда? Дима, же в отпуске, он в Испании. Может это Паша? В фойе, подъезда никого... Взгляд консьержи, что-то в нём есть, пытается сказать.

«К вам там пришли, просили передать, что будут ждать на квартире»,- голос заискивающий, заискивающий.

Паша. Такая наглость, находится в моей квартире, может быть только у Паши. Не его воля, простить можно, но как это надоело.

Нет, постойте, у меня в глазах плывёт? На полу расположился Дима, классика, доносится из телевизора. Что его сюда привело, без звонка. В его глазах страх, печаль.

«Марина Фёдоровна»,- испугано проговаривает, Дима, поднимаясь с пола,- «Марина Фёдоровна»,- выдыхает он. В руках у него конверт формата А4. Без слов протягивает его мне.

В ушах уже не играет классика. Писк, переходящий в звон, и тишина. Красиво, мило, прямо стоп-кадр, эти фотографии, я уже на полу катаюсь, бьюсь в безмолвной истерике, сжимая в руке снимок своего изображения. Это сегодня, сегодня, нас засекли с Владимиром, я попалась на крючок. Отец ему этого не простит. Дима никуда не уезжал, он просто следил за мной.

«Неееет! »,- вскрикиваю я,- «Дима, Димочка! Я тттебя очень пппрошу не говори отцу, не говори ему»,- буквально в истерике бьюсь я.

«Я взял эти фотографии у Паши... », - склонив голову, выговаривает он.

«Дииимма, я тебя-я-я-я о-оченн-н п-п-прошу-у-у не отддавай ему их, плох-х-х будет не тольк-к-к мне, но и тебе, за то, что не уследил за мной»,- уже проглатывая буквы, рыдаю я.

«Я взял эти фотографии у Паши... », - по-прежнему не поднимая головы, выговаривает он.

«За что мне это... Что теперь будет, что ему будет»?- шепчу я.- «Дима, Димочка, что мой отец уже с ним сделал? »

Дима, молчит, глядит в одну точку.

«Д-д-дим-м-мочка, только не м-м-молчи, что он с ним с-с-сделал?! Я не п-п-преж-живу этого».

Тишина. В глазах отца благополучное спокойствие. У меня страх, страх. Из тайного телефончика молчание, звонить опасаюсь. Страх пронизывает меня, душевное не спокойствие, куда бы от него сбежать? Тишина, ни намека, ни упрёка, будто ничего не произошло, никто нас с Владимиром, кроме Димы не видел. Снова банкет и ещё одна свадьба не за горами, хорошо, что не моя. Что с Владимиром, его напугали? До какой степени? Из Димы не выбьешь ни слова, хотя когда-то недавно, он был единственным, с кем можно было ещё говорить. Сейчас я одна совсем одна, не смотря, на то, что Дима, как моя тень, следует за мной. Весь мир пустой и безжизненный, куда он идёт? Тени, тени - это все объекты и все действия, которые проистекают вокруг меня. Куда всё движется, нет той звезды, к которой можно было стремится, она была, была, но померкла, погасла, и её нет, в душе одна тоска, мёртвая пустыня.

Университет. Дима теперь меня караулит от звонка до звонка, ничем не объясняя такой усиленный контроль. Сегодня вроде первый день весны, но настроение далеко не весенние, из тайного телефончика уже две недели, как затишье. Что они с ним сделали? Где сейчас Владимир? Новый телефон: вжи, вжи. Сигнал от моего отца, передан через Пашу, быть после занятий у него в банке. Быть, так быть. Анжелика, давно не виделись. Опять чем-то недовольна.

«Марина»,- в голосе тоска, тоска, сетует,- «ну, что такое? Каких-то пару недель назад с тобой я проблем не знала по чистоте и порядочности в одежде, а сейчас опять эти мешкообразные джинсы, как ты в них появишься в банке. А на голове, когда последний раз ты её мыла? » Как ребёночка отчитывает.

«Я же вам, не зря говорил, Анжелика, что бы вы подъехали»,- бормочущий голос Димы.

«Дима, едем, в магазин. Мыться времени нет, парик купим»,- требовательный голос Анжелики.

«Боюсь, Фёдору Михайловичу, может не понравится, что Марина Фёдоровна в парике, появится.

«Ему больше не понравится, если мы с тобой её в таком виде к нему привезём, в котором она сейчас! »

Проходит, как киноплёнка вся эта магазинная химия. Вместо парика, этап парикмахерской, после которой, не было бы больше радости, чем встретиться с Владимиром, и ни с кем больше вообще в этой жизни.

А вот и банк, кабинет, и мой отец. Властный взгляд, жест рукой, просит подождать, его немного, с кем-то идут очень важные переговоры по телефону на английском языке. Я что-то понимаю, но не всё. Было время, когда меня отец, усиленно учил английскому, но отсутствие практики во многом сказывается, по-английски, я только могу понимать.

«Так вот»,- обращается он ко мне,- «кофе будешь? »

«Д-да, да, конечно».

Даёт указания, что бы принесли кофе.

«С сыном Соловьёва, ты уже знакома приблизительно где-то четыре месяца»,- медленно отделяя каждое слово от предыдущего, произносит отец.- «И как он тебе, Марина, за это время успел понравиться или наоборот наскучил? »

«Очень хороший мальчик, с ним приятно общаться! »

А, что я ещё могу сказать? Спросить, что он собирается сделать с Владимиром или уже сделал.

«Я очень рад, что ты не отвергла мой выбор».

Тем временем приносят кофе.

«Он очень скромный парень, ты его не обижай, он тебе должен на днях позвонить, и предложить в пятницу сходить с ним на балет, «Тодес», в наш город приезжает».

«Хорошо, я буду ждать его звонка».

Звонок, звонок. Выслушать это «нытиё», и ждать, ждать чёртовой пятницы. Может это и к лучшему, всё какая-то цель. Телефон, мой от спячки проснулся только в четверг. «Мышонок», что-то, чирик, чирик в трубку, так что если бы не отец, я вряд ли бы поняла, что от меня хочет сын Соловьёва.

Полная безысходность, безнадёжность, я всё равно проверяю свой тайный телефончик. К счастью мы с Димой спим в разных комнатах. О чудо! Два упущенных вызова. И смс: Марина, извини, что так долго не звонил, ко мне приезжала жена, включи, пожалуйста, телефон. Очень хочу тебя видеть.

Я пишу ответ: Позвони, около двенадцати.

Видеть, видеть... с ним всё хорошо, хорошо. Завтра, вместо балета, я смогу, смогу сбежать. Эта звезда, и я иду, иду пока она горит. Вздохнуть, а там пусть вечность не дышать.

Анжелика усилено подготавливает меня к балету. Вроде не мне выступать. Не мне, мысли все не здесь, не в этой комнате, они в телефоне, в телефонном разговоре. Я хочу тебя видеть, видеть, я по тебе очень соскучилась. Ну, без проблем, я теперь свободный жена, приедет только в конце марта. На следующей неделе, какая может быть неделя. Я в тисках, я зажата со всех сторон. Нет, могу только в пятницу... и то куда я иду, зачем ведь было, было предупреждение, это просто наркотик, без которого я погибну, какая разница как гибнуть.

Димы вроде бы с нами нет, но я знаю, знаю, что он здесь. Пока его нет, скорее всего нет, поменяться местами, точно, пересесть на более дальний ряд. Спокойствие, спокойно. Не могу себя остановить, руки дрожат, пульс, наверное, сто ударов в минуту. Молодая парочка вроде нас, с серыми лицами, наверное тоже здесь отбывают срок. К ним подступить, может их это обрадует? Идём, сын Соловьёва не ориентируется в происходящем, куда я его там зову, но спокойно идёт за мной. А парочка на нас смотрит или в пространство, может они по-русски не понимают? Девочки-подружки дружно нам что-то кричат, с более дальнего ряда. Кажется, наши интересы совпадают. Отлично, за спиной стена, дальше мест нет. Свет, пусть он погаснет, уже ровно шесть, что всё горит, почему никак не начнётся представление. Ах, вот и Димочка, чёрт, он не один, с ним Анжелика, что б казаться незаметнее что ли, взял её с собой. Левее от наших прежних мест, на пару рядов, прямо у выхода. Шаг мне сделать, и Димина рука меня ап, посадила бы меня обратно. Не понимает, не понимает пока происходящего. Девчонки молодцы, не сразу побежали на свои новые места. Счастье, тихо, тихо начинают проступать сумерки, свет угасает, зрители успокаиваются. Пока Дима поймет, в чём дело меня уже здесь не будет.

Миг счастья, глоток воды сухим летом. Он близко, этот волшебный мир, здесь, уже здесь.

«Ты не замёрзла...? Бежала почти раздетая»,- он в недоразумении.

А я не верю, не верю, что я с ним так рядом, рядом, за какой палец себя ущипнуть, чтоб понять, что это не мираж.

«Я сбежала от своего жениха. Поехали быстрее».

«Так куда поедем? »

«Куда-нибудь подальше из этого города»,- вполне серьезно говорю я.

«Он настолько тебе безразличен».

«Не стоит того, чтоб мы сейчас о нём говорили... »

«Из этого города, я тебя вполне реально могу увезти... к себе домой», - всё шутит.

Мне не до шуток, совсем. Быстрей заводил бы двигатель, Дима уже, наверное, всё понял. Я стараюсь успокоиться, не волноваться. Ехать на его квартиру, это погибель. А жизнь, где она, и без квартиры выследят... всё равно... Ну едем же скорее.

Квартира, хорошая добрая, квартира, почему здесь нельзя остаться на вечность? Что за сила мешает мне это сделать? Ну, хотя бы ночь..., нет к девяти мне надо быть дома, может Дима, не успеет поднят тревогу, он всегда же был на моей стороне!

«О чем задумалась? »

«О тебе, только о тебе и думала! Ты не веришь, я серьёзно! »

«Пошли, кофе попьём, там после фильм какой-нибудь посмотрим».

Скрежет, замка. В дверь кто-то старается войти или эта соседка пытается открыть свою дверь. Нет, это точно по нашу душу. Я вижу, его газа смотрят чётко, смотрят на дверь, в них тревога, испуг. Жена вернулась... как такое возможно, она же в Москве.

«Всё отлично шеф! »

Лучше бы я нос в нос встретилась с его женой, или это был её голос. Это было бы в миллион, в тысячу раз безопасней. Но голос Паши, лучше никогда не слышать.

Два человека в чёрных, атласных костюмах. За ними Паша, Дима и самое главное мой отец. Я падаю с табуретки. Не-е-е-е-т, эхом, эхом, бьет мне по груди. Владимир не дёргается, безмятежность, спокойствие, он даже не прекращает пить кофе. Указательный палец отца в сторону Владимира. Миг, его уже нет на кухне, шум, крик моего отца, доносятся из зала.

«Зачем ты трахал мою дочь, не мог взять телефон, по телефону себе лярву снять. Она ещё ребёнок ты этого не понял. Ты мастер допустил большую ошибку в своей жизни, что связался с моей девочкой. Она у меня великий романтик, и путешественник, с одним уже как-то раз тоже хотела сбежать, но ты то чем думал, ты ей в деды годишься! »

Я в пьяном тумане, голова разлетится сейчас на мелких жучков, именно они они там у меня жужжат.

«Марина, вам не следует туда идти»,- голос одного из «чёрных» людей.

Пик. Никогда не слышала, звук пистолета с глушителем.

А-а-а-г-г-а-а-а, н-е-е-е-е-т....

«Володя, Володенька.... Володя, не уходи, ты мне нужен. Я не знаю, как ты ко мне всё это время относился, но я в тебя влюбилась с первого взгляда, когда увидела на лестнице... Не умирай... не надо... ты мне нужен... »,- кричу, рыдаю я, я в истерике в то время, когда меня от Владимира отводят тяжёлые руки Димы.

Я отбиваюсь от Димы локтём, но это мало бы, что дало, если бы это был не Дима. Владимир мне пытается что-то сказать. Я его не понимаю. Тяжёлые руки опять меня пытаются взять в охапку, в то время когда я пытаюсь поцеловать Владимира, здесь же краем глаза вижу жест руки отца, который целится из пистолета в голову Владимира. Я кидаюсь в сторону отца, с диким воплем: н-е-е-е-е-т!

Кивок головы отца, сопровождающийся холодным взглядом в сторону коридора. И на этот раз Дима, не справляется со своей работой. Я изворачиваюсь, мне душно здесь, нет, нет, я не могу здесь находится, мне нечем дышать. Мне не хватает воздуха, я задыхаюсь. Балкон, мне надо на воздух, на свет…Димина, рука не успевает, за мной. Я здесь, на балконе, как во сне пытаюсь, пытаюсь, закрыться от всех, от всех, мне нужно одиночество.

Нет. Для Паши, нет ни каких замков.

«Марина, не делай глупости, ты замёрзнешь, если ты это, конечно понимаешь»,- голос как лезвие.

Нет. Нет. Нет. Обратной дороги нет, есть путь только прямо, на свет…

Свет мне нужен свет. Оазис, в пустыне, где он? А почему так темно... На улице вечер, по этому. Мне не хватает воздуха, я задыхаюсь. Мне нечем дышать. Воздух, свет. Ветерок, откуда он подул?

Дверь на свет. Она открыта. А кто эти люди, там в вдалеке, и что они мне пытаются сказать. Эта дорога, эта яркая лестница. Люди, и что они меня все знают? Откуда они меня все знают, они мне указывают наверх, а что меня ждёт на верху? Эта лестница, она бесконечна, когда будет финал. Эта вечность, здесь целые поколения.

«Он тебя ждёт на верху, поднимайся, поднимайся»,- противный скрипучий голос, маленького человечка, одетого в ярко красный костюм и чёрную рубашку.

«Дочка, уходи, уходи здесь тебе не место»,- а кто эта женщина, - «Не слушай ни кого, его нет с нами, уходи ».

«Марина, как ты повзрослела, ты же Марина, ты не должна здесь находится»,- молодой мужчина, с кровавым подтёком на голове, что с ним произошло? – «Ничего не смотри так, это несчастный случай на стройке стена рухнула, нас здесь много таких пострадавших».

Лестница, лестница, куда она ведёт, кто на верху, Владимир, нет, это не Владимир, а где он…?!

«Места, надо знать! »

Я вздрагиваю, оглядываюсь, тот же карлик

«Будешь хорошо себя вести, я тебя выведу от сюда! »- голос противно-скрипучий, указательный палец направлен в мою сторону.

Комната, что это за комната? Из неё можно выйти, там есть дверь, ещё одна комната, ещё, когда закончится этот лабиринт, почему они все окрашены в такой цвет, в такой жуткий цвет: полоса серо-розового, с полосой грязно-красного.

«Он не жуткий, это Марина, твоя квартира, разве не узнаёшь...? »- маленький жуткий человечек, с большой головой, опять он?

«Нет, нет, это не мой мир, не моя среда, я хочу домой, я хочу к Владимиру! »

«Ты…, домой,…я знаю ты домой не хочешь, иначе бы ты не оказалась здесь. А за тебя беспокоятся, не могут понять, где ты, а ты со мной! Смотри, сколько человек ты собрала под балконом».

Как мы оказались на улице, мы же только что были в помещение…

«На, улице мы временно…временно…временно…»,- голос расплывается, всё плывёт, мираж, всё разделяется на тысячу частиц. Где я? Снова эта безвоздушная жуткая комната, нет…нет! Не она …что…что… всё это значит?!

А комната, комната моя... эти стены, эти мои родные стены, моя квартира, мой телевизор, диван. Нет ничего приятнее, чем находится у себя дома. Дома, какое счастье, я дома. Но только, как я здесь оказалась, я ничего не помню… И почему у меня на руке гипсовая повязка. Какое сегодня число, какое время года...? Тепло, как тепло. Весна, на балконе у меня весна, а если выйти, за балкон. Миг, пробегаю мимо консьержи, уже на земле. «Фольксваген», Владимир.

«Марина, ты чего в одной ночнушке, ещё не так жарко»,- вздыхает Владимир. Почему он хромает? Откуда, как он здесь, как он узнал, где я живу.

«Ха- ха- ха»,- смех за спиной, тот же карлик с огромной головой, - «это я его сюда привёл».