Женщина не моих снов 12. Ветер перемен (В бане женщины)

1.

Последующие две недели я провёл в состоянии какого-то мрачного транса. Я работал за двоих, координируя обработку общих материалов и одновременно успевая разбирать свои завалы. Уставал неимоверно, к концу дня валился с ног – но мучался бессонницей. В редкие минуты сна меня преследовали кошмары – ощущение тоски присутствовало и ночью. В голове моей творился такой бардак, которого не бывало ещё никогда. И я не представлял, как можно с ним разобраться. Головная боль теперь сопровождала меня везде и всюду, у меня пропал аппетит, я похудел на десять килограмм и выглядел таким больным, что полковник почти каждый день предлагала мне отдохнуть. Я отказывался – и этому были причины. Я панически боялся остаться один. Хотя и осознавал, что именно это даст мне возможность сосредоточиться на мыслях и наконец-то решить, куда кидаться и что делать.

В выходные я пытался занять себя чем-то полезным, но получалось не всегда – и тогда я отправлялся в город. Среди незнакомых лиц было легче забыться и отвлечься. И иногда это частично получалось. Наверное, за эти короткие уик-энды я посетил все ночные клубы и бары города, узнал целую толпу женщин – брюнеток, блондинок, рыжих, разведённых, замужних, лесбиянок – чьи имена смог бы вспомнить разве что под гипнозом. И выпил неимоверное количество алкоголя, который, как казалось, уже полностью заменил собой мою кровь. Ещё никогда я не водил машину в состоянии алкогольного опьянения, но, как оказалось, это не так уж страшно и иногда даже забавно.

В воскресенье я просыпался после обеда с жутким похмельем и пытался вспомнить, что же было этой ночью. Воспоминания были обрывочными, и связать их не представлялось возможным. В конце концов, я плевал на всё и отправлялся гулять. Брёл по дороге, потом сворачивал в поля, среди которых находился мой дом и мог кружить в них до бесконечности. Иногда я уставал, и тогда ложился на мягкую зелёную траву и смотрел в небо, разглядывая облака. Я думал о том, что сейчас всё зависит только от меня. Что только я знаю дорогу к выходу из лабиринта. Но слишком страшной, как мне казалось, была эта дорога, чтобы сделать хоть шаг.

2.

В тот понедельник в офисе было шумно. Все суетились, подготавливая последние работы, так как сегодня следовало представить полковнику общий отчёт.

Мы с Джо вот уже полчаса были в зале заседаний. Я бегло просматривал доклад, делая последние поправки. Джо возился со своим компьютером и никак не мог его подключить.

- Тебе нужна помощь? – спросил я, сжалившись над Джо (и над компьютером).

- Мне – нет. А вот тебе она не помешала бы.

Я сжал голову руками – пульсирующая боль в висках мешала мне сосредоточиться.

- Не начинай, Джо, я прошу тебя. Я очень плохо себя чувствую.

- Тебе надо меньше пить.

- Я не выпил ни капли.

- И меньше врать.

- Чёрт. Что ты хочешь от меня услышать? Ты и так слишком много знаешь. И, кроме того, я сам не могу понять, что со мной происходит. Полнейший дурдом.

Джо посмотрел на меня с такой жалостью, что я разозлился ещё больше.

- Я выйду. Покурить, - сказал я. – Не скучай.

- Не злись, - бросил мне Джо, не оборачиваясь.

- Что ты! Ни в одном глазу!

В коридоре было пусто. Совещание должно было начаться через двадцать минут, и все обыкновенно приходили за пять минут до назначенного времени.

Я приоткрыл окно и, присев на подоконник, закурил. Если бы не совещание, то я бы остался дома в постели. С самого утра меня ужасно мутило, и мне пришлось сделать усилие над собой, чтобы открыть глаза и подняться.

Вчера ночью я, как обычно, не мог уснуть, и в мыслях моих царила такая же обычная неразбериха. Я чувствовал, что выход – тут, рядом. И стоит сделать лишь только шаг. Я знал, что он тут, этот проклятый выход. Но не мог сказать этих слов. Три слова, коротких и понятных – но как признаться себе в том, что я могу их сказать? Как заставить себя это сделать?

Лиза не отвечала мне уже пару дней. Не отвечал и Иган – и это меня настораживало. Что с ними могло случиться?

Я снова набрал знакомый номер – и опять безликий голос ответил мне:

- Абонент отключён.

Сотню раз просил её поставить автоответчик!

- Я только хотел сказать, что... что я люблю тебя, - произнёс я и подумал, что эти слова звучат как-то непривычно. Особенно при разговоре с мёртвой трубкой.

Сигарета обожгла мне пальцы, и я потушил её в пепельнице.

Люблю. Почему же мне кажется, что я понял это слишком поздно?

- Брайан? Вот ты где. – Полковник появилась у меня за спиной совершенно бесшумно. – Мы скоро начинаем. Всё в порядке? Обещай мне, что с завтрашнего дня ты всё же возьмёшь отпуск. Ты действительно очень плохо выглядишь.

Джо по-прежнему возился с подключением компьютера, с завидным терпением перебирая многочисленные кабели и пытаясь понять, в чём же проблема.

- Тебе точно не нужна помощь? – уточнил у него я.

- Нет, нет. Спасибо. Доброе утро, полковник.

- Здравствуй, Джозеф. Мне просто кажется или же я правда не видела тебя с тех пор, как вы вернулись из Иерусалима?

- Да, это так.

- Брайан сказал мне, что всё прошло отлично. Ты разделяешь его мнение?

- Более чем. Всё было просто великолепно. Чудесная страна. Чудесные люди. Чудесная пресс-конференция.

- Рада слышать.

Пресс-конференция была наискучнейшей. Все задавали однотипные вопросы, беспрестанно пикировали на позиции и политическую ориентацию собеседников и иногда даже ругались. Я улетел из Израиля в гадком настроении, и на докладе у полковника был таким уставшим, что лаконично похвалил посещённое мероприятие. И остался очень доволен тем фактом, что мне не пришлось вдаваться в подробности.

Полковник села на своё место и открыла папку, которую принесла с собой.

- На пресс-конференции был довольно-таки известный в наших кругах человек, доктор Зоар Альхадиф, - сказала она. – Вы имели честь познакомиться, господа?

- Да, нас представили друг другу, - ответил я. – Он произвёл на меня неизгладимое впечатление.

- Доброе утро всем!

Я первым глянул в сторону двери и увидел там того, о ком совсем не думал в это ужасное утро – Саймона.

- Доброе утро, - ответила полковник. – Как поживает твой доклад о последствиях второй ливанской войны?

- Помилуй! У меня куча срочной работы.

Полковник сурово нахмурилась.

- Помилуй? Что бы это значило, Саймон? У всех есть срочная работа, но это ещё не означает, что следует плевать на всё остальное. Бери пример с Джо. Или с Брайана, я не раз тебе это говорила.

Я поднял голову, чтобы бросить на полковника испепеляющий взгляд, но было уже поздно.

- О, я не заметил вас, господин талантливый арабист, - переключил своё внимание на меня Саймон. – Как вы поживаете? Кстати, хочу сообщить вам, что пресс-конференция в Дамаске была просто чудесной.

Не надо было изощряться, чтобы нащупать моё слабое место.

- Правда? – ответил я совершенно безразличным тоном. – Какая жалость, всего-то три дня. Я думал, ты останешься там ещё на недельку. Примкнёшь к какой-то террористической группировке или же попадёшь в больницу, объевшись арабскими сладостями.

- О, Брайан, не стоит так переживать. Ты ещё увидишь Дамаск. Скажи, у тебя было время заглянуть в синагогу? Хотя нет – ты бы предпочёл мечеть. Славная персидская кровь.

- Заткнулся бы ты, - дал я Саймону дружеский совет, и тон мой явно не понравился полковнику. – Если бы ты вёл себя хорошо, то я бы привёз тебе привет от «Хизбаллы», и вдохновил бы на продолжение твоего доклада.

- О, вы это чувствуете, полковник? – заговорил Джо. – Пороховая бочка опять в опасности.

На лице полковника появилась улыбка. Хорошее настроение передалось и собравшимся в зале людям.

- Не перестарайтесь, господа, а то повернёте вспять ось зла.

- А вы говорите, что нефть – главное проклятие Ближнего Востока.

- Полно, полно, - примирительно сказала полковник. – Мы должны были начать совещание минуту назад. Брайан, Джо, помогите-ка мне настроить компьютер. И, будьте добры, опустите экран.

Я сел к компьютеру и начал искать на столе дискету с презентациями. Полковник имела привычку носить с собой на совещание целую пачку дискет – и найти необходимую занимало время.

Джо потянулся к убранному под потолок экрану, но кольцо почему-то было внутри, и достать его он не мог.

- Тот, кто убрал экран, был просто мастер своего дела, - произнёс он мрачно.

- Тебе надо есть побольше фруктов и овощей – может, подрастёшь, - со смехом сказал ему я.

- Лучше помоги, чем говорить под руку. Ты же у нас высокий молодой человек.

Я нащупал кольцо, которое действительно мастерски было запрятано внутри, и опустил экран.

- Благословен Аллах, - прокомментировал наши действия Саймон. – Вы сделали невозможное. Думаю, вам полагается Нобелевская премия.

- А не пойти бы тебе со своей премией... – начал я, и вдруг почувствовал лёгкое головокружение. – Пошёл бы ты с ней подальше.

Полковник бросила на меня тревожный взгляд.

- Всё хорошо, Брайан?

- Голова кружится. Ничего, пройдёт. Воды бы.

Джо отошёл к столу и налил мне стакан воды. Я облокотился о стену, чувствуя неизвестно откуда взявшуюся слабость. Взволнованные лица сотрудников исказились, поплыли у меня перед глазами и превратились в картину сюрреалиста с размазанными красками. Последним, услышанным мной, были слова полковника:

- Ну, что вы смотрите? Врача!

3.

Я стоял среди деревьев. Невысоких, но зелень их была такой яркой, что хотелось зажмуриться от внезапно нахлынувшего ощущения счастья. Передо мной была тропинка, едва заметная в густой и пушистой траве. Это дом родителей, почему-то решил я. Если пойти по тропинке, то можно выйти к веранде, к чёрному входу, а потом – войти в дом и попасть прямо на кухню.

Ноги сами привели меня к дому. На веранде по-прежнему царил беспорядок – газеты, сломанные и ненужные вещи. У ступеней стоял велосипед отца. Лампа, висевшая под потолком, качалась от ветра, временами тихо поскрипывая.

Дверь приоткрылась, и на пороге появилась мама. Она была в фартуке, рукава рубашки закатаны, туфли одеты на босу ногу. Мама выглядела точно такой же, как раньше. Такая непохожая на нас с отцом, светловолосая, с мягкими чертами лица, серыми глазами и счастливой улыбкой.

4.

Впрочем, помнил я её и другой. Похудевшей и усталой, с тяжёлой грустью в глазах и той самой печатью боли на лице, которая появляется у людей в процессе борьбы с неизлечимой болезнью. Борьбы за жизнь, изначально обречённой на поражение. Мне было двенадцать, когда маме поставили страшный диагноз – рак костного мозга.

- Я хочу, чтобы вы знали, - сказала она нам. – Мне будет ещё больнее, если я буду молчать.

Я плохо помню свою реакцию на эту ужасную новость. Но выражение глаз отца мне почему-то запомнилось очень хорошо. Он был шокирован услышанным. Верность маме отец не хранил никогда, у него постоянно был кто-то на стороне. Но мама была для него в тысячу раз дороже всех тех женщин. Она была для него дороже его собственной жизни. Он мог убить за неё.

Три дня отец не притрагивался к еде и не выходил из своего кабинета. На четвёртые сутки он подошёл ко мне и сказал:

- Идём, прокатимся, малыш.

Мы сели в наш старенький «форд» (тот самый, за рулём которого пьяный отец разбился уже после смерти мамы), выехали на скоростное шоссе и катались до двух ночи, нарушая спокойствие почти пустой автострады. Отец спрашивал у меня то, что раньше его не интересовало – что я читаю, какие предметы люблю в школе, как учусь и с кем дружу.

Услышав о моих успехах в литературе, истории и языках, он сказал фразу, которую я часто повторяю про себя:

- Я горжусь тобой, Брайан. Я горжусь тем, что у меня есть такой сын. Теперь я знаю, что прожил свою жизнь не зря.

Мы стали гораздо ближе и проводили много времени вместе. Ходили в кино, сидели в кафе, катались на велосипедах и разговаривали обо всём на свете. Мама улыбалась, глядя на нас, и я верил в то, что наши отношения налаживаются – но что-то сломалось после того кошмарного звонка из больницы. Отца не было дома, и я ответил на телефон.

- Я сожалею, - сказал врач. Два коротких слова, в которых сосредоточился весь ужас момента, весь страх и вся боль. У меня перед глазами промелькнуло лицо мамы, и я подумал: вот она, эта серая черта, за которой осталось детство.

Следующий месяц я помнил смутно. Скорбная мозаика: слёзы, успокоительное, долгие часы без сна и бесконечная болтовня психоаналитика. Мы с отцом снова отдалились друг от друга, хотя, как казалось, это было совсем не вовремя, и пиком всего стало появление Лизы. Тогда я понял, что у меня никогда не было и не будет такого отца, о котором я всегда мечтал.

5.

Мама огляделась и заметила меня.

- Вот ты где, милый! Мы уже хватились тебя, - сказала она. Со своим неизменным польским акцентом, который мог растопить любое сердце. – Обед на столе. Папа, разумеется, за книгами в кабинете. Я позову его. А ты иди за стол. И не забудь помыть руки!

Ноги больше не держали меня, и я опустился на землю.

- Мама, - прошептал я, - мамочка... подожди, я столько должен тебе сказать...

6.

На лоб мне легло что-то влажное и прохладное, и я с трудом приоткрыл глаза. Я находился в маленькой уютной комнате с небольшим окном, прикрытым пёстрой занавеской. На стенах висели картины неизвестных мне художников. В углу стоял столик со стопкой журналов на нём, и два кресла по бокам.

Мне было невыносимо жарко и душно. Простыни казались пересыпанными песком. У меня болела голова, и я чувствовал ужасную слабость во всём теле.

Чья-то невидимая рука снова осторожно прикоснулась к моему лицу чем-то влажным.

- Лиза, - тихо проговорил я – и говорить мне было неимоверно трудно. – Любимая, я знал, что ты меня услышишь...

- Успокойтесь, всё хорошо, - прошелестел у меня над ухом чей-то голос.

Через пару секунд я увидел его обладательницу. Это была высокая и немного полноватая девушка с копной тёмных волос, одетая в белый халат, из кармана которого выглядывал стетоскоп. Я попытался разглядеть её имя, которое было указано на прикрепленной к карману табличке, но у меня ничего не получилось – было больно напрягать глаза.

- Как хорошо, что вы очнулись! – Девушка засуетилась. – Надо поставить капельницу. Вы не против?

- Делайте, что хотите.

Я предусмотрительно отвернулся, чтобы не видеть ужасного зрелища.

- Боитесь иголок? – спросила девушка.

- Панически. А ещё крови. Своей.

Девушка рассмеялась.

- Ну, вот и всё. Как вы себя чувствуете?

- У меня болит голова, и тут жарко, ужасно жарко.

- Ваша температура последние три дня не опускается ниже сорока, - покачала головой девушка. – Но, слава Богу, вы очнулись. Это уже хорошо.

- У меня был бред... да?

- Да. Все три дня. Я очень волновалась за вас.

- Надеюсь, ничего ужасного я не рассказал.

Она со смехом покачала головой.

- О нет, нет. Я слышала, что вы говорили со своей мамой. Кстати, меня зовут Майра.

- Брайан.

- Да, я уже успела с вами познакомиться посредством вашей больничной карты.

- Вот так, доверяй вам, врачам. Сначала всё узнаете – а потом ещё и расспрашиваете пациентов.

Девушка присела на стул у кровати и стала заполнять какие-то бумаги.

- Что со мной? – спросил я.

- Похоже, что нервный срыв. Но основные опасности уже позади. Теперь вам надо отдыхать. И спать, конечно. Много спать.

- Ненавижу сон. Скажите, Майра, я скоро умру?

- Конечно. Лет через семьдесят. А куда вы так торопитесь?

- Мне надоело жить. Я устал.

Майра подняла голову.

- Надоело? Как так? Вам ещё нет и тридцати! Вы ещё не знаете, что такое жизнь!

- Знаю. И она уже успела мне надоесть.

Она коснулась моей руки.

- Полно, Брайан. Вы не можете знать, что будет завтра. Жизнь меняется.

- Только не тогда, когда в ней нет смысла.

- Может, вы ещё не нашли его, этот смысл?

- Я его нашёл. И потерял.

Майра посмотрела на меня с сожалением.

- Не говорите так, прошу вас. Я не люблю, когда люди отчаиваются.

- Вам надо было родиться во времена хиппи. Во времена счастливых людей, жизнь которых с реальностью не соприкасается.

Майра вернулась было к бумагам, но потом снова посмотрела на меня.

- Вы назвали меня Лизой, - сказала она. – Это как-то связано с...

- Уже нет.

- Неужели вы хотите умереть из-за неё?

- Это не имеет значения. Остались только слова. И уже ничего не вернёшь.

- Мой муж говорит, что я умею делать чудеса.

- Ваш муж – мечтатель. Всегда немного завидовал таким людям. Каждый человек должен быть немного мечтателем.

- Давайте попробуем. Пожалуйста.

Я посмотрел на журнальный столик, где лежала моя барсетка.

- Возьмите мой сотовый телефон. Первый номер в списке быстрых наборов.

- Абонент отключён, - печально проговорила Майра.

- Сегодня не ваш день.

- Не отчаивайтесь, Брайан, я очень прошу вас. – Она сжала мои руки и умоляюще посмотрела на меня. – Что я могу сделать для того, чтобы вам стало хоть немного лучше?

- Не уходите. Побудьте немного со мной.

Майра присела на кровать.

- Хорошо. Все больные спят, так что мне некуда торопиться. Кроме того, дежурство только началось.

- Спасибо. Вы просто чудесная девушка.

Майра смущённо заулыбалась.

Я ещё никогда не встречал таких врачей. То есть, врачей на своём веку я повидал много, даже, можно сказать, больше, чем следовало бы. Но никто из них не умел лечить ни словом, ни взглядом. Несколько минут разговора с Майрой принесли мне ни с чем не сравнимое облегчение.

- Вы правильно сделали, выбрав медицину, - снова заговорил я. – Таких, как вы, очень мало.

- Спасибо большое, мне очень, очень приятно это слышать! А кем работаете вы?

- Я арабист.

- О, как и мой муж! Может, вы его знаете?

Когда Майра назвала имя и фамилию Джо, то я подумал, что ослышался.

- Нет, таких совпадений просто не бывает... мы действительно вместе работаем. Мало того – мы ещё и хорошие друзья.

- Боже, это невероятно! Постойте-ка, так это вы – тот самый Брайан, о котором он мне иногда рассказывает?

- Если он рассказывает исключительно хорошее – то да, конечно, это я.

Майра захлопала в ладоши.

- Это чудесно. Я обязана взять у вас автограф.

- Только после того, как мы, наконец, перейдём на «ты».

Майра поднялась и немного нервно прошлась по ковру.

- Боже мой, какой же маленький этот мир! Это действительно чудо!

- Чудес не бывает. Это просто совпадение.

Она приоткрыла окно, и в комнате стало прохладно.

На улице пели ночные птицы и стрекотали сверчки.

- Как давно вы женаты? – спросил я.

- Около семи лет. Неужели Джо ничего про меня не рассказывал?

- Нет. Он не любит откровенничать. А я – не из тех, кто говорит с коллегами на такие темы.

Тут я подумал, что на самом деле не знаю семейного положения доброй половины людей, с которыми работаю.

- Ты, как я поняла, не женат? – заговорила снова Майра.

- Нет. Я прожил с женщиной год и решил, что пока что не готов к семейной жизни.

- А как же...

- Не будем про неё. Слушай, я последние пять минут только и думаю о том, чтобы закурить.

Майра подошла к двери и заперла её на ключ.

- Только потому, что ты – друг Джо, - сказала она мне строго. – Надеюсь, главному врачу не придёт в голову навестить нас посреди ночи. Но подстраховаться не мешает.

После того, как я сделал пару затяжек, Майра достала их кармана халата пачку каких-то заморских сигарет.

- Никогда бы не подумал, что ты куришь, - сказал я, поднося к её сигарете зажигалку.

- Курю, но редко. Под настроение. Раньше курила гораздо больше, но Джо это не нравилось. Плюс ко всему прочему, ребёнок. Не притрагивалась к сигаретам пять лет.

- У вас есть дети?

- Да. Мальчик. Адам. Ему скоро шесть.

Вот так вот, Джо, старик, я узнаю о тебе много нового.

И кто бы мог подумать – от твоей же жены!

- Так почему же ты хотела мой автограф?

Майра улыбнулась.

- Я читала твои статьи. И стихи. Они чудесны.

- Надо же. Мне до сих пор кажется, что я сплю! Как мы встретились с тобой, да ещё при таких обстоятельствах?

- Я же говорила тебе. Иногда в жизни случается неожиданное.

- Да. – Я помолчал и повторил: - Да.

- Хочешь, завтра я позвоню снова? Она обязательно ответит, я чувствую, что всё будет хорошо.

- Ты меня уговорила.

Я прикрыл глаза и подумал, что неплохо было бы поспать.

И Майра будто бы прочитала мои мысли.

- Отдыхай. Я побуду тут, пока ты не уснёшь.

7.

Я проснулся днём. Конечно, нельзя было точно сказать, утро это или же полдень – но через приоткрытые шторы пробивались лучики солнца. Я потянулся, так как после долгого сна тело было ватным.

Я чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера. Не было того ощущения сухих простыней и жара, да и настроение моё немного улучшилось. Я подумал, что обязательно дозвонюсь до Лизы, и никуда она пропасть не могла.

Вчерашняя беседа с Майрой успокоила меня. Теперь я понимал, чем же они так похожи с Джо. Этой врачебной молчаливостью и совершенно невероятной способностью чувствовать собеседника.

При свете дня комната выглядела совершенно другой. Стены голубоватого оттенка делали помещение больше, а потолок – выше. Тут не было ничего лишнего – всё гармонировало друг с другом.

Я снова огляделся и заметил то, чего раньше не видел – букет цветов на журнальном столике.

- Доброе утро! Хотя, скорее, добрый день. – На пороге появилась Майра. Она вошла бесшумно и неожиданно. – Как ты себя чувствуешь?

- Гораздо лучше. Который час?

- Начало третьего. Ты проспал целых двенадцать часов. Молодец! Я уже думала, что придётся давать тебе снотворное – но оно не понадобилось. – Она села у кровати и снова достала из тоненькой папки документы. – Ты действительно выглядишь гораздо лучше. Голова не болит?

- Нет, как ни странно. За последние две недели это стало привычным.

- Возьми термометр, посмотрим, как поживает твоя температура.

- Сегодня мы обойдёмся без капельниц? – с надеждой спросил я.

- Посмотрим, - рассмеялась Майра. – Для начала надо кое-что проверить. Зрачки в норме. Голова кружится до сих пор?

- Да, немного. И эта ужасная слабость.

Меня проверили наивнимательнейшим образом – измерили давление, послушали сердце и задали кучу вопросов по поводу моего самочувствия.

Майра осталась довольна проверкой.

- Ура! Ты спасён – капельницы больше не будет. Но придётся сделать тебе укол. Так уж решил врач.

- Уж лучше ты бы поставила мне две капельницу, - сказал я хмуро, расстёгивая рукав рубашки. – Или даже четыре.

- Ну, не хнычь, это всего-то укол!

- И в мыслях не было хныкать. Тебе просто показалось.

Майра взяла крошечный шприц и набрала лекарство из ампулы.

- Я тебе уже говорил о моей любви к иголкам, правда? Каждый раз, когда у меня берут кровь, я падаю в обморок. Это уже стало традицией. И меня трясёт при одной мысли об уколах.

Но Майра была неумолима. Она сделала мне укол и в качестве приза за храбрость вручила мне резко пахнущую спиртом вату.

- Сдать кровь тебе ещё предстоит, - «обрадовала» меня она. – Думаю, завтра. Если всё будет хорошо, то через пару дней отправишься домой. Конечно, при условии, что работать пока не будешь. Тебе надо отдыхать.

- Я бы с удовольствием отдохнул пару месяцев. Совсем не чувствую в себе сил работать.

- Немудрено. Видел бы ты себя четыре дня назад. Труп, а не человек. Кстати, к тебе гости. Сейчас позову.

Гостем оказался Джо. Он выглядел каким-то уставшим и беспокойным, но всё же улыбнулся, увидев меня.

- Как дела? – Он присел рядом. – Выглядишь не очень.

- Знаю. Чувствую себя примерно так же.

- Все за тебя ужасно волнуются. Полковник хотела приехать сама, но у неё появились срочные дела.

- До сих пор не могу поверить, что я грохнулся в обморок на глазах у всех. Эффектно получилось, наверное.

- Более чем. Испугался даже Саймон.

- Саймон? Ну! Теперь я знаю, что живу не зря!

Джо достал из своей сумки книги.

- Держи. Не скучай. Хотел принести тебе книги по фарси, но потом передумал. Не вовремя как-то. Да?

- Скажи мне другое. Как тебя угораздило жениться в двадцать, сукин ты сын?!

- Сам не знаю. Просто так получилось. Когда увидел её в первый раз, то что-то перевернулось у меня внутри.

- Ты не выглядишь женатым человеком, да и отцом тоже. Честное слово, сначала я подумал, что она шутит.

- Она чудесная, правда?

- Да.

- Я знаю, что это правда. Ты никогда не говоришь комплиментов просто так.

Мы с Джо замолчали, и я почему-то почувствовал, что должен первым нарушить тишину.

- Послушай, мне тут пришла в голову такая мысль... а мы с тобой практически ничего не знаем друг о друге.

- Что ты имеешь в виду? Знаем, конечно. По первой профессии я – прикладной математик, по второй – арабист...

- Нет, я говорю о том, что не касается профессиональной жизни. Я не знаю, чем ты занимаешься помимо работы. Не знаю, чем ты увлекаешься. Какую музыку слушаешь. Как любишь проводить выходные. Да я не знал и того, что ты женат!

Джо почему-то печально вздохнул.

- Иногда тебе в голову приходят забавные мысли.

- Просто это как-то глупо. Мы с тобой друзья – а друг друга не знаем.

- Ну, тогда откровенность за откровенность. По рукам?

Я кивнул.

- Я уроженец этих мест, - начал Джо. – Мать моя – еврейка, отец – американец. При рождении меня назвали Иосифом, но я сменил имя на более благозвучное. Я окончил школу в восьмом классе, экстерном сдал все экзамены. До университета год прослужил в армии, но понял, что это не моё. Моя сестра и мать живут в Израиле. У моего отца своё дело – он занимается продажей машин и очень преуспевает. Мой брат – военный. Сейчас он в Ираке. Я играю на скрипке. Иногда посещаю теннисный корт. Но больше для души. Ненавижу спорт.

- Ты не хочешь переехать в Израиль?

Джо отрицательно покачал головой.

- Нет. Почему-то меня туда не тянет. Я слишком привязан к этому месту.

- А твой брат... что ты об этом думаешь?

- Это глупо, - коротко ответил Джо, почти не задумываясь, словно это постоянно занимало его мысли. – Вся эта война. Это так глупо.

Теперь настал мой черёд откровенничать, и я в какой-то момент почувствовал себя неуютно, хотя полностью доверял своему собеседнику.

- Я родился в Питсбурге. Учился в Гарварде. Мой отец – иранец, мать – полька. Отец был историком, мама – художницей, очень талантливой, но за свою жизнь продала лишь несколько своих картин. У меня нет ни братьев, ни сестёр – разве что двоюродные, которых я не знаю. Мама умерла от рака, когда мне было шестнадцать. Отец разбился на машине совсем недавно – я ездил на его похороны, если ты помнишь. Потом появилась Лиза... да, ты уже об этом знаешь. Я не женат, и жениться пока не собираюсь. И слишком поздно понял, что люблю одну женщину. Про хобби... раньше занимался спортом – бокс, плавание, лёгкая атлетика, но теперь занимаюсь им исключительно по ночам и уж никак не в одиночестве. Пишу стихи, читаю... и это ты уже знаешь. Люблю бродить просто так. Но на это редко есть время.

Джо помолчал.

- Должно быть, это тяжело.

- Что именно?

- Родители.

- Да. Очень. Раньше это воспринималось острее, но боль притупляется. И, как ни странно, от этого не становится легче.

- А женщина?

- Женщина... Я хотел ещё раз извиниться перед тобой за...

Джо махнул рукой.

- Не надо. Никто ни в чём не виноват. Но я рад, что ты решил последовать моему совету про сердце.

- Очень надеюсь, что эта дорога приведёт меня туда, куда я хочу прийти.

- Не сомневайся. Я знаю. Можешь мне поверить.

- Извините... можно?

Мы с Джо как-то синхронно повернули головы в сторону двери – и увидели Марику. Вероятно, на наших лицах можно было заметить раздражение тем фактом, что кто-то помешал разговору, и поэтому она продолжила:

- Мне подождать снаружи и зайти попозже?

- Нет-нет, мисс, что вы. – Джо поспешно поднялся, освобождая Марике место. – Я как раз собирался пойти перекусить – с утра совсем ничего не ел, не было времени. Ещё увидимся, Брайан.

Марика присела и посмотрела на меня.

- Ты плохо выглядишь, - сказала мне она.

- Как мама?

- Ей гораздо лучше, спасибо большое. Извини, я не знала, что ты в больнице. Если бы мне сообщили, то я приехала бы раньше. Мадам сказала мне только с утра. Я бросила всё и примчалась.

- Ничего страшного. Это просто нервный срыв. Я немного отдохну – и всё вернётся на круги своя.

Визита Марики я совсем не ожидал, и теперь думал о то, как же отнестись к этому сюрпризу. Я планировал поговорить с ней после того, как закончится вся беготня с работой. А теперь – эта больница и опять полная неопределённость.

Нет, наверное, кто-то всё же хочет свести меня с ума.

- Я хотела поговорить, Брайан, - произнесла моя гостья. – Сначала я думала отложить разговор... ты и так не очень хорошо себя чувствуешь, и тебе вряд ли понравится то, что я скажу...

- Всё в порядке, ты можешь говорить.

- Я выхожу замуж.

Я замолчал, пытаясь осознать смысл сказанного.

- Что? – наконец коротко переспросил я.

- Я выхожу замуж.

- Как... как?

- Прости.

- Ты можешь мне объяснить, что тут происходит, или же ты нуждаешься в наводящих вопросах?

Она помолчала пару секунд, прижав ладони к щекам.

- Это получилось так глупо... и ты тут совсем не при чём, поверь мне... Я встречаюсь с ним уже чуть больше года, и он чудесный человек, но когда я увидела тебя, то...

- Хватит. Я думаю, не стоит продолжать.

- Прости меня, Брайан, я умоляю. Я знаю, что поступила совсем не так, как следовало поступить, но все делают ошибки, и...

- Может, я смогу простить тебя. Может быть, этого никто не отрицает. Но я не смогу простить себе того, что оказался... чёрт. Как ты могла так поступить, скажи мне? А я действительно тебе поверил, я влюбился по уши – и поделом мне, я наступаю на одни и те же грабли дважды! Сначала – Мадена, потом – ты, и я не учусь на своих ошибках. Ладно. Я не буду кричать. У меня нет на это сил. Не плачь, - бросил я ей, - плакать надо мне, а не тебе. Ну, и кто же он такой? Разумеется, милый молодой человек, который работает гораздо меньше меня и больше времени уделяет личной жизни?

- Он врач. Кстати, работает в этой больнице... ах, он чудесный человек, Брайан...

Почему-то мне вспомнилась недавняя авария, и я почти услышал слова Майкла: «Пока что я только помолвлен, душераздирающего события ещё не случилось».

Нет, это было бы уже слишком!

- Как его зовут? – автоматически спросил я.

- Майкл, - ответила она, и, помедлив, назвала фамилию.

- Мило. По возможности передай ему от меня привет.

- Вы... знакомы?

- Да, мы были хорошими друзьями в университете. Он отличный парень. Нет, я говорю искренне – он действительно очень хороший человек. Добрый, умный и благородный. Береги его.

Марика покрутила цепочку на запястье.

- Брайан, я не знаю, что сказать. Правда.

- Это хорошо. Потому что всё уже сказано. Я не ожидал от тебя такого, признаю. Чего угодно – но только не этого. Во-первых, мне очень стыдно перед Майклом – это совершенно дурацкая ситуация, и я буду рад, если он ничего не узнает. Я бы хотел, чтобы мы с ним остались друзьями – он очень дорог мне. А, во-вторых, мне, как ни странно, больно, но тебе не стоит об этом думать, так как ты этого всё равно не поймёшь. Человек рождается глухим к чувствам других – и из этого мира он уходит точно таким же, ничему не научившись. Даже если он стопроцентно уверен в обратном. Измена, ложь... чушь, самая откровенная. А не думать о себе мы не можем. Кажется, я уже об этом говорил... забудь. Не важно. Я желаю тебе счастья с этим человеком. Главное – это уметь ценить то, что у тебя есть.

- Спасибо, - тихо ответила она

- Удачи тебе во всём. Я надеюсь, что наши пути больше никогда не пересекутся. Так будет лучше для нас обоих.

Если бы я попытался объяснить то, что сейчас творится у меня в душе, то у меня вряд ли получилось бы. С одной стороны, я до сих пор не мог осознать, что же случилось. Свадьба, Майкл... всё свалилось на меня так внезапно, что казалось выдуманной историей. И мне действительно было больно. Боль неоправданных надежд, непроизнесённых слов, обмана... да кто бы смог понять, что это за боль. И ещё я чувствовал облегчение. Странная лёгкость – я вырвался-таки из этого ужасного круга, и больше не будет всех сомнений. И остался один. Сначала я потерял одну женщину, потом – другую. Что же. Можно с уверенностью сказать, что я это заслужил. Глупо думать, что ты можешь причинять другим боль – и эта боль к тебе никогда не вернётся.

Радуйся, приятель, ты получил по заслугам. Немного справедливости в этой жизни, а?

- Брайан! Ты меня слышишь?

Я вздрогнул от неожиданности и увидел сидевшего рядом Джо.

- Что случилось? – спросил он.

- Всё в порядке. Уже. Ты набил себе живот? Счастливчик. Я уже забыл, что такое аппетит! Кажется, за время пребывания в этом чёртовом месте я похудею ещё килограмм на пять, и тогда мне придётся покупать новые шмотки.

- Тебе плохо, правда?

- Да, очень. Но это пройдёт. У меня такое быстро проходит.

- Майра разъяснила кое-что насчёт Лизы. Она не в городе.

- А где же? – нахмурился я.

- Она отправилась... домой, если можно так сказать. Она полетела в Питсбург.

- Каким числом датирован обратный билет?

- Она его не взяла.

Я пригладил волосы ладонью и глянул на своего собеседника в надежде прочитать на его лице что-то, что меня обрадовало бы.

- Это сон. Правда, Джо? Плохой сон. Кошмар. Я не верю, что это происходит со мной.

- Нет. Это жизнь.

- Я не хочу такую жизнь.

- Не думай об этом, Брайан. Это прошло, а ты должен двигаться вперёд и продолжать жить. У тебя всё впереди, ты очень талантливый человек. Карьера, учёба – чёрт возьми, да если бы мне предложил учиться сам доктор Альхадиф, то я бы не думал дважды!

- Глупо сейчас это говорить, но ты прав. Если я совершу малодушный поступок, то себе этого не прощу...

- И я тебе этого тоже не прощу. Я отправлюсь за тобой только для того, чтобы вправить тебе мозги. Майра меня поймёт – она всегда меня понимала.

Я улыбнулся.

- Не будем делать ей проблем.

- Ты верно мыслишь.

- Если честно, меня пугает эта мысль об учёбе... сорваться в Израиль, оставить работу... чужая страна, иностранный язык, пусть и знакомый... и неизвестно, смогу ли я учиться на иврите.

- Конечно, сможешь. Легко.

- Надо об этом подумать. Взвесить все «за» и «против». Слава Богу, время у меня есть.

Джо с улыбкой кивнул.

- Мне нравится, когда ты так спокойно рассуждаешь. Всё будет отлично. Я в этом ни на секунду не сомневаюсь. Будут теперь два арабиста со второй степенью в любимчиках у полковника.

- Да, это уж точно, - рассмеялся я. – И у Саймона появится ещё одна причина для зависти.

- А насчёт женщины... это всегда ждёт за углом. И появляется тогда, когда ты меньше всего ждёшь. Я это уже проверил на себе.

- Спасибо, Джо.

- Не за что. Знаешь, у меня дома где-то были учебники по ивриту.

Я откинулся на подушку и зевнул. Сегодняшний день меня невероятно утомил.

- Принеси мне их вместе с книгами по фарси, хорошо?

- Да, я помню – это отличное снотворное.

8.

Всё случилось именно так, как говорила Майра – через два дня я получил разрешение вернуться домой.

- Мне было очень приятно познакомиться с тобой, - сказала мне она. – Кстати, всегда добро пожаловать. Разумеется, не в больницу – а к нам домой. Джо будет очень рад, если ты как-нибудь придёшь к нам на пятничный ужин.

- Спасибо за приглашение.

Мы стояли возле регистратуры. Девушка за стойкой заполняла какие-то документы, иногда отвлекаясь для того, чтобы ответить на телефон.

- Доктор, вас ждут в приёмном покое, - обратилась девушка к Майре.

- Ах, бегу-бегу. Сегодня просто сумасшедший день. Удачи, Брайан.

И Майра пошла в сторону лифтов.

На улице было пасмурно и душно. Казалось, что вот-вот начнётся дождь. Воздух был сухим и тяжёлым, а небо, казалось, опустилось ниже и висело теперь практически над самой головой.

Я присел на ступени и закурил, разглядывая прогуливавшихся по парку больных и суетившихся вдалеке парамедиков. Мне совершенно не хотелось возвращаться домой. Я чувствовал, что до сих пор не в состоянии работать – и в физическом, и в психологическом плане. Хотелось спать, хотя в больнице я, как казалось, восполнил все недостающие часы сна как минимум лет за пять. Вероятно, состояние слабости и опустошённости было результатом действия лекарств, количество которых явно преобладало над количеством съеденной мной пищи за этот короткий промежуток времени.

Я попытался вспомнить, когда в последний раз мне так хотелось лениться – и пришёл к выводу, что это было очень давно. Мне не было противно от мысли, что я проведу как минимум семь дней совершенно без пользы. Буду читать, валяться в кровати, смотреть кино и гулять, даже не вспоминая о работе. Чёрт побери, почему мне должно быть стыдно? Пришло время учиться отдыхать.

Я отвлёкся от мыслей и вспомнил о том, что следует заказать такси. Джо оказался очень милым и забрал машину от офиса ко мне домой. Он предлагал оставить её на парковке в больнице, но я отказался, сказав, что вряд Оли смогу вести машину. И оказался прав.

Мысль о том, что я просто обязан поговорить с Майклом, не желала выходить у меня из головы. Было стыдно смотреть ему в глаза, хоть они ни о чём и не догадывался, но я чувствовал, что должен это сделать. Мысль о телефонном разговоре я отбросил уже давно, и поэтому вернулся в здание и спросил в регистратуре, где же я могу найти господина доктора.

- Зачем вам нужен доктор? – строго спросила меня девушка.

- Он мой хороший друг, я хотел поговорить с ним. Вы можете проверить, если...

- Я вам верю, - коротко ответила девушка, почти что улыбнувшись, и назвала номер кабинета.

Майкл возился с документами. На его столе лежал десяток пухлых папок и кипа исписанных мелким почерком листов. Мне всегда казалось, что самое унизительное для врача – это возня с бумагами. Но Майкл определённо не терял присутствия духа. Он внимательно просматривал документы, делая время от времени заметки совершенно нечитабельным, как у всех врачей, и не всегда понятным даже ему почерком. Его очки в тонкой серебристой оправе, которые он носил ещё с университета, окончательно съехали ему на нос, и он не торопился их поправлять.

- Вредишь глазам, - сказал я. – Тебе стоит поменять очки на линзы.

Майкл поднял голову.

- Вот так сюрприз! Что ты тут делаешь?

- Решил тебя навестить, что же ещё. Не помешаю?

- Нет-нет. Отложу бумажки. Чёртова бюрократия. Не стой, садись. Я наслышан о твоих подвигах. Такие люди, как ты – потенциальные жертвы нервного срыва. Надеюсь, тебе лучше?

- Да, намного. Но отдохнуть не помешает.

- Тут ты прав. Извини, я просто физически не успевал тебя навестить. Полно работы. Сплю пару часов в сутки. Скоро свалюсь, но я оптимист и надеюсь, что это случится в выходные. Чай, кофе?

Майкл действительно выглядел совершенно заработавшимся человеком. Таким я обычно видел себя в зеркале в тяжёлые периоды на работе – какая-то сероватая бледность и синяки под глазами. Только, пожалуй, улыбался я гораздо реже.

- Кофе, - ответил я. – Меня посадили на все возможные диеты. И на кофеиновую, в том числе.

- Да, доктор Майра – строгая леди. Ах, я бы с удовольствием поспал хотя бы полчасика.

- Я хотел тебя поздравить.

- Меня? – удивился Майкл.

- Ты женишься, разве нет?

- Ах, ты об этом. Спасибо. Откуда ты знаешь?

- Я знаком с твоей невестой.

Майкл поставил на стол две чашки с кофе и присел.

- Ты знаком с моей невестой?

- Да. Но я узнал, что она – твоя невеста, совсем недавно. Скажем так: её начальница – моя очень хорошая подруга. Как бы то ни было, я желаю тебе всего хорошего.

- Спасибо. Для начала, мне не помешало бы выспаться – это уже стало мечтой. И всё же забавно. Крошечный такой мир.

- Да, - ответил я и не удержался от вздоха. – Вообще, последнее время я узнаю много нового.

- Например?

- Например, то, что Майра – жена моего коллеги.

- Вот так раз!

- Самое забавное – я до этого и не подозревал, что он женат.

Майкл сделал пару глотков кофе.

- И такое бывает. Как ты вообще? Такое впечатление, что у тебя что-то случилось.

- Вроде того, - рассмеялся я. – Как сказала доктор Майра, нервный срыв.

- Я не об этом. Проблемы на работе?

- Скорее, на личном фронте. Но теперь война позади. И победил кто угодно, но уж точно не я.

Майкл отставил чашку.

- Мне не нравятся эти разговоры, Брайан.

- Нет, всё нормально. Я не собираюсь резать вены или глотать таблетки. Хотя несколько дней назад эта мысль была очень соблазнительной.

- Может, расскажешь?

- Я бы рассказал – но рассказывать нечего. Всё получилось так, как должно было получиться. Глупо – с самого начала и до самого конца.

- Господи, Брайан, ты никогда не говорил о женщинах в таком тоне.

Я допил кофе и стал разглядывать дно чашки.

- Знаю. Видишь, и меня это тоже не обошло стороной. Не бывает особенных людей.

Майкл снова посмотрел на меня.

- Ты обещаешь мне, что всё будет хорошо?

- Конечно. Просто слишком много свалилось на меня в один момент. Пара дней – и всё будет отлично. Переживу.

- Я за тебя волнуюсь.

- Я собрался учиться, я тебе говорил?

- Нет. Но я чувствовал, что эта мысль когда-то придёт в твою неугомонную голову. Вторая степень, а? Держу пари, профессор Кляйн ждёт тебя с того самого момента, как ты получил диплом!

Я расхохотался.

- Мне тоже так казалось. Но я получил предложение, от которого вряд ли можно отказаться.

- Что, за границей?

- Да. В Израиле.

Майкл откинулся на спинку кресла.

- Ничего себе! Чёрт, Брайан, я бы никогда не смог вот так вот оставить всё и... Это в твоём духе, признаю. Удачи.

- Спасибо. И тебе. Пригласишь на свадьбу?

- Конечно, что за вопрос! Кстати, ты свободен в выходные?

- О да. Стопроцентно. Я буду королём безделья!

- Ну, так уж и быть, я навещу короля. Давненько мы с тобой не пили. И не философствовали ночь напролёт.

- Не буду тебя задерживать. Заканчивай поскорее эту бумажную работу и возвращайся в операционную. Это подходит тебе гораздо больше.

Майкл грустно улыбнулся и снова подвинул к себе папки.

- Увидимся, Брайан.

- До выходных.

9.

Вернувшись домой, я минут пять без движения просидел на диване в гостиной, безучастно разглядывая интерьер. Разумеется, тут ничего не изменилось – но почему-то дом показался мне чужим. Всего-то неделя, подумал я, затягиваясь сигаретой и продолжая изучать обстановку.

На автоответчике не было сообщений, лишь только два звонка с неопределённого номера. Гадать, кто же это, я не собирался. Мне хотелось спать, но я решил пересилить себя и сделать пару важных дел.

Я приготовил себе совершенно непонятное блюдо из того, что осталось в холодильнике, сварил кофе, принёс портативный компьютер и начал печатать электронное письмо Зоару. Изложить мою просьбу оказалось не так-то легко. Я раз пять стирал написанное, тысячу раз перечитывал и поправлял.

В конце концов, письмо приняло человеческий вид, и я с замиранием сердца отправил его. Мне действительно было немного не по себе от мысли о возможных переменах, но я верил в то, что они бывают только хорошими.

Чуть позже я не устоял перед соблазном выпить ещё кофе и вспомнил, что хотел позвонить полковнику.

Она была рада меня слышать – подобная радость в её голосе почему-то всегда приносила мне облегчение.

- Я рада, что всё хорошо. Отдыхай, Брайан, и не смей думать о работе. Ты вернёшься только тогда, когда восстановишь свои силы. И не раньше. Не волнуйся по поводу денег и зарплаты – я решила все вопросы. Главное, что с тобой всё в порядке.

Услышав о моих планах насчёт учёбы, полковник замолчала.

- Два года в Израиле, - проговорила она. – Решительный шаг. Думаю, ты понимаешь, что это – огромный срок, и за два года вряд ли всё останется таким же, как и было. Перемены неизбежны.

- Да, - вздохнул я. – Мне будет очень больно уходить. Я привязан к этому месту.

- Разве я сказала, что тебе придётся уйти? Отнюдь. Я не собираюсь тебя никуда отпускать.

- Что? – спросил я, и это почему-то прозвучало очень глупо.

- Я давно ищу кандидатуру на пост своего заместителя, ты знаешь. Кроме того, я давно хотела дать новую должность Джо – последнее время мне кажется, что я не оцениваю его работу должным образом. И я убью двух зайцев одним выстрелом. Понимаешь, о чём я говорю?

- Да, но это слышится... нереально.

- Почему же? Ты отклоняешь предложение?

- Нет, что ты... просто это случится нескоро, а я не люблю строить таких глобальных планов.

- Их за тебя уже построила я. Отдыхай, Брайан. Позвони мне за день до того, как решишь вернуться.

Я положил телефонную трубку на стол. В происходящее мне верилось с трудом. Каких-то полчаса назад я звонил половнику в полной уверенности, что остаться на этой работе мне не светит, а теперь меня прочат в заместители. Вот и ещё одна ступенька карьерной лестницы, на которую мне предстоит вскарабкаться. Теперь оставалось только ждать ответа от Зоара.

Было начало восьмого вечера. Я до сих пор сидел на кухне, правда, теперь пил не кофе, а коньяк и множил окурки в пепельнице. На улице начался дождь – он шелестел за окном и тихо стучался в стекло, словно нерешительный гость. Из приоткрытых ставней дул свежий ветер, приносивший запах мокрой пыли.

На душе у меня было спокойно. Даже немного туманное будущее не портило моего настроения. Я попробовал улыбнуться – и получилось это довольно-таки неплохо.

- Ну вот, - сказал я сам себе. – Вены, таблетки. Не стыдно?

Было решено докурить сигарету и отправиться спать – погода к этому явно располагала. Я лениво затянулся, разглядывая нетронутую рюмку коньяка – и услышал тихий стук в дверь. Вот так сюрприз!

Я вышел в гостиную, накинув на плечи тёплую рубашку – сквозняки давно облюбовали эту часть дома – и подошёл к двери, лихорадочно думая о том, кто же решил меня навестить.

Но даже если бы я думал час, то никогда не догадался бы.

На пороге стояла Лиза.

- Добрый вечер, - сказала она, улыбнувшись. – Можно войти? На улице дождь.

Я безмолвно пропустил её в дом.

Лиза сняла белый плащ и повесила его на вешалку вместе с зонтом.

- Холодно и гадко, - сказала она.

- Ты... ты не уехала? – спросил я, наконец.

Она посмотрела на меня.

- Нет. Я решила, что глупо бежать от самой себя. Как у тебя дела, малыш?

- Ты не представляешь, что случилось! Я был в больнице, и... и Марика...

Лиза подошла ко мне и с улыбкой покачала головой.

- А у меня есть кое-что поважнее.

- И у меня. Я люблю тебя.

Лиза легко отстранилась.

- Правда?

Если бы я мог говорить со скоростью света, то у меня всё же заняло бы долгое время сказать всё. Но я вовремя понял, что не стоит этого делать.

- Да, - ответил я.

- Малыш. – Она обняла меня. – Если бы не ты, то меня бы ничто не держало здесь.

- Мне надо многое рассказать.

- Только если мы с тобой почувствуем, что это нам нужно.

10.

Я разглядывал сигаретный дым, который поднимался вверх белёсыми струйками, и слышал немного беспокойное дыхание Лизы. Что сейчас происходит в её душе? Этого я не знал. Думаю, мне и не нужно было знать этого.

- На улице дождь, - наконец заговорила она. – Это хорошо.

- Да, сегодня было душно.

Лиза повернулась ко мне.

- Теперь всё хорошо, малыш. Ты ведь помнишь, я обещала.

- Да. Теперь я тебя никому не отдам. Наверное, таких, как ты, больше нет. Никто не простил бы мне всего, что я сделал.

- Мне не за что тебя прощать. Не было ни Игана, ни Марики. Это был просто сон. Плохой. – Она положила ладонь мне на лоб. – Есть плохие сны, которые снятся двум людям одновременно.

- Такие длинные? – тут же уточнил я.

- Иногда они длятся всю жизнь. А нам с тобой повезло, и плохой сон закончился.

Мы лежали практически без движения, запутавшись во влажных простынях и прижавшись, друг к другу как люди, которых хотят разлучить. Я думал о том, что мог бы жить этой женщиной – и мне не надо было ни пищи, ни воды, ни воздуха. Всё произошедшее действительно казалось сном. В этом сне остались и обиды, и невысказанные мысли. Остались навечно замурованными в чёрный камень прошлого.

- А почему ты не прогнала этот сон? – спросил я, вспомнив, как когда-то Лиза лечила меня от ночных кошмаров.

- Видишь ли, не все сны можно прогнать. Моя мать говорила мне, что иногда что-то свыше посылает нам сны, которые мы во что бы то ни стало должны увидеть.

- Пророчества?

- Нет. Эти сны в миллионы раз важнее пророчеств.

- Я не понимаю.

- Мы никогда не поймём этого. Нам следует принять всё, как есть.

Я разлил остатки коньяка, и пустая бутылка теперь серебрилась на полу в печальном свете луны, которая, наконец, выглянула из-за туч.

- Завтра мне нужно поехать в город, - заговорила Лиза. – Поговорить. Надеюсь, моё место на работе ещё не заняли.

- Подвезти тебя?

- Нет, но я не отказалась бы от твоей машины. А ты отдыхай, малыш. Ты не очень хорошо выглядишь.

- Немудрено, я провёл несколько очень «приятных» дней в больнице.

Она резко повернулась ко мне.

- В больнице? Почему?

- Нервный срыв. Когда-нибудь это должно было со мной случиться.

- Какой ужас, Брийян! Как это получилось?

- Хороший вопрос. Слишком много работал и практически не отдыхал. Пил, как последний алкоголик, пару раз чуть не разбил машину, гулял по бабам, ну и, понятное дело, слишком много думал о всякой ерунде.

- Это ужасно. – Лиза допила коньяк и поставила рюмку на пол. – И очень похоже на тебя. Надеюсь, тебе дадут отдохнуть?

- Разумеется. У меня есть куча времени. Я надеюсь, ты не останешься жить в городе?

- Я бы с удовольствием переехала к тебе, малыш, если бы не работа – как я доберусь до города?

- Так же, как и завтра – на моей машине.

- А потом ты начнёшь работать, и...

- А ты перестанешь, так как я не хочу, чтобы ты работала.

Лиза замолчала и как-то обиженно посмотрела на меня.

- Нет, я не могу так, Брийян. Счета, косметика, обувь, одежда...

- Я дам тебе кредитную карточку. И, если уже мы заговорили об этом, то я не скоро начну работать. У меня немного другие планы. Я хочу продолжить учёбу. Но не тут, а в Израиле.

- В Израиле?! Господи, Брийян, как только эта мысль пришла тебе в голову?

- На конференции я встретил профессора одного из израильских университетов. Он пригласил меня в Иерусалим.

Лиза с минуту молча курила. Было заметно, что её шокировала эта новость.

- Значит, ты поедешь в Израиль, Брийян.

- Я очень на это надеюсь.

- Без меня.

- Разумеется, с тобой. Только мне нужно будет твоё согласие.

- На то, чтобы начать учить иврит?

- Нет. На то, чтобы выйти за меня замуж.

- Что?! – Теперь Лиза была действительно удивлена. – Ты сошёл с ума, Брийян! Ты что, на полном серьёзе хочешь на мне жениться?

- Хочу. И это связано не только с Израилем.

- А с чем же ещё?

- Не задавай дурацких вопросов, ответы на которые тебе уже известны.

Лиза поднялась и подошла к окну.

- Ты уверен, что этого хочешь, Брийян? – спросила меня она.

- Я, кажется, уже ответил на этот вопрос.

- Но я старше тебя на десять лет. И мне скоро сорок.

- Эти факты должны вызывать у меня опасения?

- Я не знаю, малыш.

- Я должен спросить у тебя кое-что другое: нужен ли тебе муж - трудоголик, который не спит по ночам и постоянно ездит в командировки? Кроме того, хочу тебя проинформировать, что самая терпеливая женщина выдержала рядом со мной только лишь год. Тебя не пугают такие перспективы?

- Ни капельки. Ты пошёл в отца – паршивый карьерист с манией величия. Только твой отец был лентяем и неудачником, а ты умеешь добиваться своего.

- Я могу расценивать этот комплимент как согласие?

Лиза рассмеялась.

- Да. Конечно, да.

- Я просто хотел с самого начала тебя предостеречь.

- Не волнуйся, я знаю, с кем связываюсь.

- Мы с тобой друг друга стоим.

Когда Лиза вернулась в кровать, я взял с тумбочки часы.

- Ты не поверишь, но я по привычке завёл будильник на половину пятого, - сказал ей я.

- Это хорошо. Я встану пораньше.

- Тогда нам уже давно пора спать.

И я снова обнимал её, шептал ей на ухо те пошлости, которые даже мы с ней стеснялись говорить вслух. Я прекрасно осознавал, что больше не отпущу ее, и никто её у меня не отнимет – и всё же стоило только положить голову на подушку, как страсть разгоралась с новой силой. Та самая, нисколько не изменившаяся за все годы, противоречащая всем законам и делающая то, что никому не дано понять.

11.

Мы задремали только под утро. Я спал так глубоко, что не услышал будильника. Когда мне удалось заставить себя подняться, было начало одиннадцатого. Я чувствовал себя совершенно разбитым, и мне стоило нечеловеческих усилий доплестись до душа.

Было холодно и мерзко. Я минут пятнадцать понежился в горячей воде, после чего оделся и отправился готовить кофе.

Из приоткрытого окна до сих пор веяло запахом мокрой дороги – видимо, ночью ливень порезвился вовсю. Я взобрался на подоконник с чашкой кофе, сделал пару глотков, достал из пачки последнюю сигарету – и тут в дверь постучали. Не закончились сюрпризы, подумал я по пути в гостиную. Лиза забрала ключи, и мне пришлось искать запасные.

Иган был в костюме и при галстуке – обычной для рабочего дня одежде. Пока я подыскивал слова, он заговори первым.

- Слава Богу, что всё хорошо! Я очень волновался за тебя, Брайан. Что это за дурацкие истории с больницей и свадьбой Марики? Надин не может дозвониться до тебя вот уже три дня, я поехал в больницу, так как думал, что ты там, но мне милостиво сообщили, что ты уже дома!

- У меня села батарейка на сотовом телефоне, - сказал я, продолжив про себя: я не зарядил её до сих пор, а у домашнего телефона отключён звук. – Прости, старик...

- А эта идиотка Лиза, - продолжил Иган, - непонятно почему сорвалась и исчезла бесследно. Хорошо, что мне удалось её найти!

- Я звонил тебе тысячу раз...

- Я потерял телефон – немудрено, я крутился, как белка в колесе. Ты знаешь, Брайан, она действительно ненормальная. Я тысячу раз повторял ей, что ты её любишь и тебе просто надо время, чтобы это осознать и разобраться в себе – но нет же, она никого не слушает. Впрочем, так же, как и ты.

- Прости... ещё раз про тысячу повторений. Вы с ней об этом... говорили?

- И не раз. Всевышний не просто так дал мне зрение, и я знаю тебя не первый день. Ты любишь эту женщину, и она любит тебя. Я не хочу стоять у вас на дороге. И я не хочу ссориться с тобой из-за этой истории. – Иган остановился, переводя дыхание. Он разглядывал меня. Я в полном смысле этих слов лишился дара речи и теперь пытался осмыслить сказанное им. – И я готов закрывать глаза на все твои чудачества. Ты для меня дороже всех баб. Понятно?

- Заткнись уже, - беззлобно сказал я. – Всё мне понятно.

- У тебя помятый вид. Тяжёлая ночь, а?

Мы обнялись, и я похлопал его по плечу.

- Я люблю тебя, старик. Ты – чемпион, - сказал мне Иган. – Ты не будешь против того, чтобы приготовить мне чашечку кофе?

Я сварил ещё кофе, и мы с Иганом разместились в беседке на заднем дворе.

- Почему ты не на работе? – спросил его я.

- Долгая история. Почти всю ночь говорил с Надин, потом поехал в больницу, а потом – встретить Лизу и передать ей ключи от квартиры. Ты знаешь, она такая счастливая. Давно не видел её такой.

- Я тоже счастлив. Я самый счастливый человек на Земле. Слушай, я давно хотел у тебя спросить – кто такая Ника?

- Моя мать. Лиза на неё очень похожа. Меня так и подмывало назвать её Никой.

Я закинул голову и расхохотался, и Иган незамедлительно присоединился ко мне.

- Ну ты даёшь, - сказал я, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Меня нельзя так смешить – я ещё не совсем здоров.

Мы сидели, слушая пение птиц. Я подумал, что ещё долгое время буду возвращаться к жизни после всего, что со мной случилось.

- Будешь отдыхать? – спросил меня Иган.

- Пока что да, а потом у меня будет очень напряжённое время. Во-первых, свадьба Марики...

Иган тут же насторожился.

- Ты пойдёшь к ней на свадьбу?

- Её жених – мой хороший друг, мы знакомы ещё с университета. Так что я просто обязан придти.

- Вот так история... и что же ещё тебе предстоит?

- Моя собственная свадьба и переезд в Израиль.

- Жду приглашения, - сказал Иган, делая глоток кофе. – Давно пора. А Израиль?

- Учиться. Вторая степень.

- Долго?

- Два года.

Иган кивнул.

- Немало. Но вернёшься.

- Конечно. Куда же я денусь.

12.

Лиза вернулась около пяти. Я сидел за столом на кухне и читал присланный Зоаром ответ. В письме профессор Альхадиф указал длинный перечень необходимых документов, от одного взгляда на который мне становилось нехорошо.

- Что делает самый милый на свете мальчик? – спросила Лиза, обнимая меня за плечи и глядя на экран компьютера.

- Думает о том, что ему придётся возиться с чёртовой кучей бумаг для того, чтобы начать учёбу. Ты, наверное, хочешь есть. Я сейчас приготовлю.

- С сегодняшнего дня готовлю я.

Я повернул голову и посмотрел на неё.

- С каких это пор ты полюбила готовить?

- В доме должна готовить женщина. – Она наклонилась к моему уху и повторила те слова, которые вечно останутся прекрасной загадкой для всех смертных: - Я люблю тебя. Я люблю тебя, малыш.

2006

Израиль