Восход

Однажды я подумал, что бы я стал делать, если бы узнал, что все вокруг меня игра, и что я на самом деле бессмертен. Как бы просто стало жить, можно было бы перестать многого бояться и жить, как говорят инстинкты и желания. Прежде всего, я бы стал знакомиться с множеством людей, пускаясь в невиданные авантюры. Это ведь здорово, плыть туда, куда тебя увлекает поток и не бояться быть разбитым о скалы. В нашей жизни мы подчас сковываем себя, свои желания, лишаем себя полного восприятия действительности.

Что бы я сделал, если бы узнал, что бессмертен?

Я забрался бы на крышу самого высокого небоскреба в городе и спрыгнул вниз, а потом бы встал и пошел в ближайший ресторан пить кофе, там бы набил физиономию самому отмороженному кретину и посмотрел бы, что из этого выйдет…

Я вошел в кафе, в нем было мало свободных мест, так как дело близилось к вечеру, к тому же, завтра суббота. Я подошел к стойке и спросил себе пива, попутно разговорился с барменшей. Ее звали Лиза – красивая девушка, если бы только не так сильно красилась. Губы у нее пунцовые, как шиповник.

- Давно ли здесь работаешь, красавица? – спросил я, сказочно улыбаясь, - Не хочешь ли составить мне компанию в моей вечерней прогулке на мерсе?

Бритоголовый «бык» с золотой цепью, начинал медленно звереть. Я это почувствовал по его нервным движениям. Видимо, он уже давно клеился к Лизе, и я возник совсем не вовремя. На нем была дорогая кожаная куртка, на руках несколько дорогих перстней и татуировки.

- Слушай, гавнюк, хочешь неприятностей? – обратился он ко мне, - Ты их быстро получишь. После этих слов тяжелый кулак с перстнями обрушился на мою голову, я упал с сидения, из уха на пол кафе потекла кровь, потом я потерял сознание.

Когда я открыл глаза, то увидел прямо перед собой травинку, по которой ползла божья коровка. Я долго не мог сосредоточиться и с каким-то сомнамбулическим вниманием наблюдал за ее передвижениями. Травинка, по которой она ползла, была не слишком чистой, частично помертвелой, видимо, на нее не раз наступали. Постепенно зрение мое сфокусировалось, и я увидел, что трава кругом. Какие-то насекомые жужжали в ней, некоторые из них ползли по моему лицу. Сделалось светлее, из чего я заключил, что прошла ночь, настало раннее утро. Я попытался повернуться на спину, с третьей попытки мне это удалось, я увидел чистое предрассветное небо, на котором виднелись черные пятна птиц. Как хорошо смотреть на небо, забыв про то, есть земля, так бы и пролежал всю жизнь, ничего больше не надо. В небе есть самодостаточность и покой.

Наконец я встал на колени и осмотрелся – я находился на пустыре, у тропинки, тянувшейся к лесу. Справа были видны новостройки, а слева за толпой тростника озерцо, по которому плавали утки. Тростник шевелился на ветерке и успокаивающе шелестел.

- Отличный трип - подумал я, - посмотрим, что будет дальше.

Я встал, отряхнулся и двинулся в сторону новостроек. В скорости я заметил кафешку, где накануне вечером тусовался.

Я стал присматривать что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия, но палки, которые мне попадались, были слишком худосочными, и я их выкинул. Наконец я увидел отрезок ржавой трубы. Он был великолепен – увесист и не слишком толст, его было удобно держать в руке.

Я вошел в кафе и направился к стойке бара. Из-за раннего часа посетителей было немного. Какой-то бородатый мужик спал, уткнувшись мордой в стол. Другие в клубах дыма матерились заплетающимися языками. Я шел и видел расширяющиеся от изумления глаза барменши. Я мило улыбался разбитым ртом. Подойдя вплотную, я достал трубу и нанес ей удар по лицу. Раздался хлюпающий звук, и женщина упала, даже не вскрикнув. Таким же ударом я оглушил подбежавшего охранника, но ему одного раза было явно недостаточно, несмотря на хлынувшую кровь, он пытался ударить меня, тогда, отбежав назад, я ударил его трубой прямо в нос. Удар был хорошо рассчитан – охранник упал, повалив столик с недопитыми бокалами. Оставшиеся посетители поспешили к выходу. Бородатый мужик проснулся и неуверенной походкой двинулся из кафе. Я настиг его ударом в спину, он упал, раскинув руки. Двух остальных уложил четырьмя ударами. Обыскав их, я обнаружил нож.

- Интересно испробовать его действие, - подумал я и вонзил его одному из гуляк в грудь. Лезвие легко вошло между ребер, брызнула кровь – я попал прямо в сердце. Мужчина захрипел, изо рта тоже полилась кровь, потом он замолчал, а глаза остались открыты. Я закрыл их и пошел к выходу. Я почувствовал бешенство и начал бить стекла в кафе, они с оглушительным звоном разлетались под моими ударами. Потом я подбежал к дорогим иномаркам, припаркованным у здания и начал бить по их окнам металлической трубой, но они поддавались плохо, от моих ударов оставались лишь трещины. Это привело меня в еще большую ярость, мне захотелось взорвать все вокруг, подорвать дом, на первом этаже которого находилось кафе.

Тут я услышал сирену, по проспекту, безумно мигая, мчались милицейские машины. Я побежал им на встречу, одна остановилась, из нее выбежали бойцы.

- Стой! – кричали они, - Брось трубу!

Я подчинился и бросил ее на асфальт, руки мои были в крови, то была кровь убитого мной человека и моя кровь, потому что, орудуя ржавой трубой, я сильно ободрался.

Меня избили, конечно, положили лицом на асфальт, обыскали, надели наручники, потом посадили в машину. Скоро подъехала «скорая», за ней другая – слишком много было раненых, одному из них, впрочем, нужен был катафалк. Лиза была без сознания, когда ее вынесли из кафе, я видел это через решетчатое окно машины. Других тоже несли, один только бородатый мужчина вышел сам, но его поддерживали за руки, и у самой машины скорой помощи он упал.

Неспешно наступало утро большого города. Брызнули первые зарницы. Жители окрестных домов, разбуженные раньше срока, выглядывали из окон, кто-то курил на балконе в одних трусах, с интересом наблюдая за сценой побоища. Несмотря на столь ранний час, собралась толпа зевак, еще не до конца пришедших в себя после вечера трудового дня. Наступал новый день, в котором меня не будет.

Неправильно было бы думать, что у меня не было оружия после того, как меня посадили в машину. Конечно, меня обыскали и отняли нож, но пистолет был у милиционера, а я мог управлять его мыслями. Я сказал мысленно, чтобы машина остановилась, и она остановилась – заглох мотор.

- Выйди из кабины и открой мне дверь.

Женя (так звали милиционера) вышел и открыл дверь. Я соскочил на землю. Мы находились рядом со станцией метро «Пионерская». Она была уже открыта, и народу вокруг было много.

- Иди вперед – сказал он мне, а сам достал и зарядил пистолет, потом выстрелил мне в затылок. Руки у меня были за спиной и в наручниках, поэтому я упал плашмя лицом на асфальт, из раны в голове потекла кровь. Кто-то закричал, визжала женщина, продававшая газеты, народ бросился врассыпную, кто-то упал - наверно от страха – и это правильно, потому что Женя на этом не остановился, он вернулся к машине и выстрелил в ухо своему напарнику, голова его нелепо дернулась, и весь он обмяк в водительской кабине. Женя выбросил его труп наружу и сам сел за руль.

Патроны еще оставались, был в кабине и автомат Калашникова, Женя взял его в одну руку, а другой держался за руль.

Он помчался в сторону «Черной речки», целью было убить как можно больше людей, а для этого нужно было выехать в центр, главное было доехать, пока не успели остановить, поэтому ехал он на предельной скорости. Когда переезжал железнодорожные пути у станции «Новая деревня», в голову пришла блестящая мысль, он вырулил к платформе, к которой как раз подходила электричка, выскочил из машины и побежал к поезду. В руках у него был автомат, в кармане два пистолета: один его собственный, другой - напарника – вполне достаточно, чтобы убить несколько десятков человек. Эта мысль наполнила Женю умилением и радостью.