Хроника блудных лет. Часть 6 из 10

Я импотент

У нашего с Андреем общего друга филолога Сереги была любимая девушка Даша. Вроде бы, именно она научила его ****ься.

Дашка не была красавицей, но фигуру имела стройную, судя по всему, наш филолог отдыхал со вкусом. Относилась она к нему, как мне кажется, несколько иронично. Их связь тянулась долго, и, хотя их трудно было назвать парочкой, добрая Дашка по старой памяти иногда заходила к филологу в гости, чтобы угостить его, голодного книжного червя, вкусной развратной ****енкой.

Нам с Андреем Дашка всегда казалось вполне раскрепощенной девушкой, но мы на нее не посягали – не хотели обидеть нашего Сереженьку. А Дашка явно тянулась к новенькому. Особенно к Андрею. Когда их отношения с филологом уже нельзя было назвать иначе, чем дружбой (с редкими перепихонами для здоровья), Дашка повадилась ходить к Андрею в гости. Пару раз я встречал ее там, сидящую посреди его рабочего ебырского дивана, бездумно и бесстыдно улыбающуюся. Что было в ее белобрысой голове, понять трудно. Ветер. Глупой Дашка не казалось, но внутренней свободы в ней было чересчур много. Эдакая богемная девушка. У нее, похоже, и друзья где-то были такие же. В общем, ****ина.

- Андрон, ты когда будешь Дашку ****ь?

- Да не буду я ее вообще. Сережка может обидеться.

- А чего ты тогда ее к себе пускаешь?

- Так она сама приходит. Что, дверь перед ней не открывать?

Однажды Андрей позвонил мне по телефону.

- Лешик, приходи, у меня Дашка с подружкой. Возьми еще пивка по дороге бутылочки три.

- О кей! А как подружка?

- Нормальная. У тебя что, сегодня большой выбор?

Подружка была так себе. Ну и ладно, подумаешь, что я, страшных не **** никогда? Трахну ее, потом, глядишь, и Дашку можно трахнуть. Рожа у нее тоже мне как-то не особенно нравится, но фигура ничего.

- Андрей, так ты что, Дашку решил все-таки выебать?

- Не знаю, наверное.

- Ну давай, я тогда эту трахну, а потом махнемся.

- Не, нафиг. Ты Дашку трахнешь потом, а я твою не буду.

Через какое-то время Андрей увел Дашку в дальнюю комнату. Хм. Я полез к подружке. Хладнокровно поцеловал ее в шею. Снял футболку. Потрогал сиськи. Ну да, жирновата, да, некрасива, но что, я разве не мужик? Стянул с нее штаны. Разделся донага. *** рефлекторно поднялся. Накатил гондон. Полез на эту жабу. Сейчас я ей засажу... Но она зачем-то держит ляжки вместе. И стонет:

- Нет, не так быстро... Давай сначала поцелуемся...

Это она зря! Моей рефлекторной эрекции надолго не хватит!

- Давай-давай скорее...

- Нет, не спеши, я сперва хочу ласки...

Идиотка! *** упал окончательно. Мерзкая жаба, какой ласки ты хотела? Надеюсь, у меня еще встанет? Нужно же ее трахнуть. А если поцеловаться... Ф-фу, противно. Хуй не встает. А если не думать об эрекции? А как о ней не думать! А если думать о том, как Андрей **** Дашку? Ну, все равно, Дашка там, а эта жаба здесь. Что это она? Расстроена, раздосадована:

- Ну-у, молодой человек, что же вы?

- Да, это у меня бывает.

Никогда этого у меня не было! Дура и ****ь, нужно сразу делать то, что мужчина велит! Жаба, голая и жирная, изгибается в томлении:

- Молодой человек... как же так... как нехорошо...

- Да, бывает.

Да никогда у меня такого не было! Чтобы *** не стоял, когда нужно. Плохо дело.

- Молодой человек... если у вас не получается... не могли бы вы... сделать мне... язычком-м...

Я не брезглив, но меня чуть не вырвало от ее слов. Особенно от этого «язычком-м». Что ты о себе думаешь, жирная про*****? Я лижу душистые прелести юных нежных дев, перед тем как лишить их цвета невинности! А ты, вонючая болотная тварь, на что ты рассчитываешь? «Язычком-м! »

- Хм, это самое, я не это... не любитель...

- Ну молодой человек, ну сделайте... как же нехорошо...

Жаба ныла, а я все более креп в убеждении, что *** не стоит из принципа, и нет никакой надежды и возможности его поднять. Ну не встанет у меня на нее. Можно, конечно, отыграть все назад – одеть жабу, одеться самому, потом снова раздеться, авось, рефлекс сработает. Но рискованных экспериментов не хочется. Провал нанесет страшный ущерб моей хрупкой и деликатной половой функции.

Вежливо помогаю жабе одеться и мягко выпроваживаю за дверь. Жаба тяжело уходит, осыпая меня упреками. Вот ведь тоже дура. Что я, первый, у кого на нее не встал? Значит, везло ей с мужиками. Разве можно так безжалостно комментировать и без того весьма травмирующую самца постельную неудачу? Ей на меня совсем насрать, вонючей ****е! «Язычком-м! » Пошла на ***!

Кстати, жаба, проходя мимо комнаты, где ее подруга уединилась с Андреем, не сделала ни малейшего движения в ту сторону. Это значит только одно – жаба ни на секунду не усомнилась, что за той фанерной дверью происходит нечто столь же интимное, сколь и обыденное для Дашки, и ничего другого жаба от нее не ожидала.

Уф-ф, жаба ушла. Что ж, подойду к двери и прислушаюсь. Хм. Слышно так себе. Вроде бы, какая-то возня. Ну да, вроде бы, диван скрипит. Или это у соседей что-то. ****ские хрущевки, все слышно, не поймешь, где кто ****ся. Что ж, тихонечко приоткрою дверь. О да.

Моему взгляду открывается грязная сцена полового акта двух циничных развратников. Андрей упирается ногами в пол, руками в диван, нависая над лежащей поперек дивана и загнутой пополам Дашкой. Ее худые, белые, широко раскинутые ноги болтаются в воздухе без опоры, дергаются при каждом его толчке. Хм, неплохо. Ага, меня заметили.

Дашка наставляет на меня светлые, бесстыже распахнутые глаза. Не требует, чтобы я ушел. Не прячет свои небольшие голые сиськи. Просто и спокойно наблюдает за мной, как я разглядываю их сопрягающиеся тела. Чего в ней больше – похоти или прохладного любопытства искушенной распущенности?

- Лешик, куда ты прешься, не мешай... – тяжело закряхтел Андрей. Судя по его недовольному виду, ему никак не кончить.

Можно подождать за дверью, затем ворваться туда голышом с ***м наперевес и выебать эту холодную ****ь Дашку.

Но я решаю не искушать судьбу. Не хватает еще и второй неудачи в один день. Не дай бог она поведет себя неправильно. Я тихонько собрался и ушел.

В следующий Дашкин визит Андрей подложил ее под своего двоюродного брата, тоже Серегу, отнюдь не филолога, зато с ***щем в девять с половиной дюймов, и толщины вполне достаточной. Дашка выдержала. Тренированная ****ь. Надо было мне, идиоту, в тот раз подождать немножко.

Андрей встретил как-то Дашку через несколько лет. Она гуляла с коляской. Вот уж чего от нее никто не ожидал.

1998-16

Не люблю, когда девушка кокетничает с азером. Я не очень-то их отличаю по виду, мне что азер, что другой хачик. Ну, армяне – это еще ничего, народ древний, культурный, еще с Римом воевали. Пока их турки не поимели. Азербайджанцы - это те же турки, а собачьих турок еще Петр начал как следует ****ь, и Екатерина ***рила, и Александр пердолил, и другой Александр, да кто только с ними не воевал, это же наш главный исторический противник, блять, если бы не жидовский переворот в семнадцатом, мы бы этих мусульманских псов в Босфоре бы топили со всем их говном. А теперь вот оно как повернулось - за тысячи километров на север от Второго Рима смуглый темноглазый орк по-хозяйски обнимает за талию дочь порабощенного народа, дуру и ****ь, никогда не читавшую Толкиена, а ведь там четко написано: не доверяй южанам!

Впрочем, она хоть и позволяет хачику себя обнимать, но и на меня поглядывает. Вот так ****ь. Хм. Интересно. В их серьезных и длительных отношениях возникла напряженность. Хачик сгоряча выебал ее матушку. Скоро помирятся и будут счастливо дрючиться до тех пор, пока он не отъебет ее бабушку. Ничего, потом снова помирятся, истинный мужской темперамент в наших широтах всегда в цене. Ага, ****ина простилась с хачом. Хм, может, подвалить? Ну, а почему бы и нет, ведь она точно на меня смотрела! Вперед!

Она худенькая и не особенно красивая, но и без явных недостатков. Выебу про*****. Покупает в ларьке баллон горючей смеси для поддержания настроения.

- Привет!

- Привет.

Она знала, что я хочу к ней подойти и ждала этого. Выебу.

- Меня зовут Леша.

- А меня - Ира. Слушай, тут мой друг ходит, скоро вернется, нехорошо, если нас увидит.

Я и сам не хотел бы встрять в историю с хачиком. Полезет драться - они, суки, злые и энергичные, еще ведь и ножик достанет. Но в любом случае, в моем поведении не должно быть и намека на торопливость. А то не даст. Лучше давать орку, чем ссыкуну. Отвечаю ей неспешно и с легкой улыбкой.

- Что, ревнивый очень?

- Ну да.

- Понимаю. Ну что же, тогда, может быть, оставишь мне свой телефон? Я тебе позвоню и мы встретимся.

- Да, хорошо, запоминай: ххх-хх-хх.

- Ххх-хх-хх. Вроде запомнил, а ?

- Да, правильно. Ну все, пока, вот он уже идет.

- Очень приятно было познакомиться.

Ира улыбается на прощание и торопливо отходит от меня навстречу своему другу. Кажется, он заметил, что мы общались, с явным подозрением берется рукой за ее плечико и начинает допрашивать. Но ко мне никаких жестов не обращено, тем более, оскорбительных выкриков и угроз. Я все-таки повыше его, пусть и не выгляжу атлетом, но явного перевеса за собой хачик не чувствует. Я тоже.

Как отнестись к этой ситуации? С одной стороны, на шестидесятой параллели таким знойным субъектам должно становится очень холодно и неуютно, особенно, когда они разговаривают с северной девушкой. А если они холода не чувствуют, и вовсе наоборот, по-хозяйски горячи и развязны, присутствующий при сем безобразии рыцарь с глазами цвета северного неба честью своей обязан вернуть их в долженствующее состояние. Неожиданно пнуть хача по яйцам, еще надежнее - в колено или в голень, а когда согнется - охуярить ботинком в копченую рожу, ****ить, ****ить, да не беситься, а смотреть внимательно, чтобы со всех сторон зверье не набежало, чтобы этот зверек не встал, не надо вот суетиться, бить нужно хорошо, вкладываясь, по почкам хорошо пойдет, говно черномазое, вот блять еще по ****у, а ты сука ***ли ноешь, а ты, ****ина, хуйли ты со зверями тусуешься блять, а, еще увижу отпизжу на хуй, уебывай на хуй ****а вонючая.

С другой стороны, глаза у меня тоже темные. Конечно, на хачика я не похож, но уж и не Зигфрид. Да и не было никогда Зигфридов на Руси. И вообще никаких рыцарей не было. А князь Святослав – обычный викинг, сын и внук викинга, воспитанник рубаки Свенельда, еще не слишком развращенный славянской дремотой. Как и Олег, и Игорь, и княгиня Ольга – все славные дела нашей короткой истории совершили викинги - мужественное, воинственное, благородное племя. Да, конечно, наши князья не были лучшими из викингов: не держали в страхе всю Европу, не брали штурмом и Лондон, и Париж, не бились в Андалузии, не захватывали Сицилию, не побеждали при Гастингсе, но на нашей глухой окраине и походы на Византию звучат как громкие подвиги, даже если и завершались они не победами, а переговорами. Не могу не согласиться с Бердяевым. Скудно на Руси с мужеством. Наши мужчины слишком похожи на баб. Наши бабы слишком похожи на ****ей.

Приходится рассмотреть ситуацию и с позиций коммунистического интернационализма. То есть пролетарии всех стран соединяйтесь. Мужики и бабы - это понятно. Хорошо, а как соединиться гетеросексуальным пролетариям мужского пола? Нет проблем, но соединение будет виртуальным. Посредством женщин, которые пролетариям в разное время дают. Кто же эти чудесные шмары? Могу ли я представить себя где-нибудь в жарком мусульманском Баку, в пробковом шлеме, коротких шортах и цветастой рубашечке, с бутылкой пивка в руке, на глазах почерневших от зноя бедуинов дерзко ухватившим загадочную красотку за ее глухую паранджу? Увы, не могу.

Виртуальное соединение пролетариям всех цветов кожи может обеспечить только русская. Все ебите наших добрых русских баб. Наш погибший народ. Нет рыцарей, некому защитить честь женщины в минуты ее слабости. Нет и ебырей, одни пьяницы и мудаки. Короче, никого ****ить я не обязан. Я не могу и не должен быть лучше всех, в конце концов, откуда во мне, сыне почти что деревенского мужика, это болезненное самолюбие? Нужно быть скромнее, а вот девку эту хачиковскую я выебу, только дай.

Звоню ей на следующий день. Встречаемся.

- Пойдем, заглянем ко мне?

- Пошли.

Сажаю ее за компьютер, начинаю что-то показывать и объяснять. Как вдруг она встает со стула, отходит, садится на диван и начинает:

- Я люблю, когда все откровенно.

- Ну да, правильно.

- Вот ты меня все время трогаешь. А зачем?

- Ну так, приятно вообще.

- Тебе приятно меня трогать?

- Ну да.

- Ты, наверное, хочешь со мной переспать?

- Угу.

- Понимаю. Вот мой парень - ты его видел, он трахал мою соседку, шлюху последнюю, ей шестнадцать лет, она на трассе стоит, а он ее трахал!

- М-мм.

- А я вот сейчас сижу с другим мужчиной и чувствую себя нормально. Да. Мне было интересно, как я себя буду чувствовать.

- Хорошо.

- Хочешь, чтобы я разделась? Нет-нет, я сама. У тебя есть презерватив? Хорошо. Я должна тебе сказать, что мне все равно, я кайфа не получаю.

- Почему?

- У меня влагалище короткое, матка близко, больно.

- Я аккуратно.

- Все равно будет больно, но ничего, я привыкла.

- Я осторожно… вот, так больно?

- Так нет.

- Хо-ро-шо.

Я вошел в нее. Аккуратно двигаю жопой взад-вперед. Я бы не сказал, что у нее какое-то особенное влагалище, может, для больших загорелых орочьих ***в оно и маловато, но мне это не почувствовать. Нормальная такая ****а, не большая, но и не мышиный глаз, входит и выходит - замечательно выходит. Про***** лежит подо мной бревном, тело стройное и упругое, согнутые колени разведены, она не закрывает глаз и все время следит за моей реакцией. И болтает.

- Тебе приятно меня трахать?

- Да, мне приятно тебя… ****ь…

- Ты делай, что тебе нравится… Мне все равно…

- Сверху хочешь?

- Нет, не хочу.

- Попробуй.

- Нет, почему я должна стараться? Тебе нужно, ты меня и трахай.

- А раком хочешь?

- Не хочу, мне и так удобно.

- Хо-ро-шо.

- Тебе нравится?

- Да-да-да… Ирка…

- Что?

- Я сейчас кончу?

- Хорошо, кончай.

- Да, я.. сейчас… я тебя вы.. выебал… Ир-ка… о, о бля, о… уф-ф, хоррошо-то как!

- Ты все?

- Ну да.

- Я уже могу одеваться?

- Ну, если ты спешишь.

- А что зря сидеть? Я получила все, что хотела. Переспала с другим мужчиной и нормально себя чувствовала. Тебе понравилось?

- Ага.

- Если хочешь встретиться, звони.

- Тебя проводить?

- Ну, если хочешь.

Я и последней ****и предложу ее проводить. А значит, оставлю ей возможность ожидать новой встречи. С моей стороны это вежливость или малодушие? Ирка помахала рукой на прощание и заспешила к своему хачику. Интересно, он ее каждый день ****? Что ж, это мой маленький реванш – нет, мы еще не полностью оккупированы южанами, нам тоже еще иногда удается ебать русских девок.

1998-17

Возле метро, на месте, где ожидают свиданий, тоскует рыженькая девушка. Ничего такая. Хотя рыжие мне не очень нравятся. Как откровенничал со мной знакомый грузчик, смазливый парень в стиле мачо с повадками будущего алкоголика:

- Только увижу на ****е рыжие волосы - все, неохота.

Ну, у меня с потенцией не все еще так плохо. Конечно, блондинки лучше, но это такая редкость. Ну, брюнетки, само собой, нормально, вокруг главным образом брюнетки, если их не трахать, то и вообще некого будет. А если рыжая? Конечно, рыжая - это хуже всего. Хотя это зависит и от иных существенных обстоятельств. Какая-нибудь жгучая ебучая брюнетка с невыщипанными усиками и непременно волосатыми голенями будет всяко хуже аккуратной и ухоженной рыженькой. Даже и блондинка с волосатыми ногами будет нехороша, пусть она и убеждает сама себя, что волосы светлые, почти незаметные, и что любить ее должны такую, какая она есть. Кто должен любить, я? Лучше я рыжую выебу, лишь бы ноги брила.

Рыженькая нервничает. Судя по всему, ее друг опаздывает. Остановлюсь, будто тоже жду кого-то и послежу за ней немного. Ого, а друг не просто опаздывает, да ведь он просто-таки испытывает ее терпение! Подожду еще, все должно скоро решиться. Может, подвалить? Но это глупо, вот еще не хватало столкнуться носом с каким-нибудь здоровым агрессивным кабаном, хорошо разогревшимся от бега трусцой. Он, пожалуй, налетит на меня, с ходу толкнет, сунет ей в коварную лисью морду букетик, да и схватит меня за грудки. Не драться же прямо у метро. А после первого толчка я отлечу на пару шагов, и, следовательно, не смогу удалиться без потери лица. Придется глупо толкаться с ним в манере дзюдоистов, а при моих семидесяти килограммах не так широк круг желательных противников в борьбе. Драка - немного другое дело, здесь килограммы не так существенны, да и навыков у меня побольше. Не хочу толкаться, один стресс, никакого удовольствия. Подожду.

Ага, вот оно: вконец истомленная рыженькая последний раз повела окрест грустными очами, мотнула головой, словно заглотнув особенно грязное ругательство, повернулась - и пошла, делая вид, что не особенно-то и расстроена. О кей. Догоняю ее метров через полста, это на всякий случай, чтобы подоспевший кабан не заметил.

- Добрый день.

- Здравствуйте.

Похоже, это девушка интеллигентная. И не против знакомства. Конечно, она могла бы обратить внимание на интересного молодого человека, стоявшего неподалеку, и, кажется, смотревшего на нее вежливо, но загадочно. Улыбнусь.

- Меня зовут Алексей…

- Меня - Наташа.

Хорошо. Слишком расстроенной не выглядит. Скрывает? В любом случае, пренебрежение друга не могло не ударить по ее самолюбию. Что ж, есть тема для разговора. Чем объяснить, почему я покинул место ожидания вслед за ней? Только тем, что не ждал никого, кроме нее. Наврать, что моя девушка не пришла - явная глупость, это будет означать, что я зануда или плохо ебусь. Пусть захочет проверить мои способности лично. Улыбнусь.

- Я видел, вы кого-то ждали…

- Да, верно.

- Я просто поражен. Невероятно. Не прийти на встречу с такой девушкой…

Ей приятно. Грубый комплимент.

- Что ж, значит, он так решил.

- Это ваш друг?

- Не совсем. Мы только недавно познакомились. Я даже не очень представляю, как он выглядит.

- В смысле?

- Я знаю только, что его зовут Андрей, а лицо не помню - на улице темно было.

- Я, как и Вы, тоже не очень хорошо знаком с Андреем, но одно могу сказать с уверенностью - он допустил непоправимую ошибку.

Наташа смеется приятным интеллигентным смехом. Еще бы. Она не кто-нибудь, а художница и искусствовед по образованию. И по профессии. Институт недавно закончила, трудится, бедная, за копейки, но зато - какая возможность для личностного роста! Это не хуже, чем в детском приюте воспитывать брошенных девочек-подростков, что мой друг Андрей проделывал несколько лет. Нужно отдать ему должное, так ни одну и не трахнул, хотя были возможности. Однажды в лагере молоденькие сучки лезли прямо к нему в душ помыться. Андрей сдержался. **** он исключительно коллег-воспитательниц. Брошенные без внимания лолитки иногда подрабатывали на ближайшей дороге.

Встреча с умной начитанной образованной приятной девушкой так сильно меня радует, что я начинаю искрить радостью и оптимизмом. Помню как несколько лет назад одна многоопытная дамочка, пообщавшись со мной некоторое время, объявила мне свое заключение:

- Нет-нет, ты не особенно интеллигентный, ты лишь умеешь таким показаться. У тебя, Леша, такой быстрый… я бы сказала… легкий ум, что ты производишь впечатление интересного человека, эй юноша хватит приставать дай полежать немножко нет я не хочу это в конце концов невоспитанность не надо ай вот дурачок…

И результаты тестов, и способность неплохо играть в блиц, ловко решать задачи - все говорит об одном - моя башка умеет круто заваривать. Приятно быть умным. Обычно я ленюсь. Но стоит мне почувствовать стресс - я мобилизуюсь и вперед: разогревается процессор, раскручивается винчестер, мозг начинает выдавать мегагерцы логических операций, да, хорошо быть умным. Или казаться. Некоторые бабы за это дают.

Рыженькая Наташа оказалась под впечатлением. Что там говорить - полностью очарована. Встретить на улице человека из своей родной, крайне узкой интеллигентской прослойки, да еще такого симпатичного - разве это не мечта всякой культурной девушки.

- Зайдем ко мне отметить знакомство?

- Пожалуй.

Удачным был и выбор алкоголя - красное винцо. Недорогое, но вкусное. Бутылочка подходит к концу.

- На брудершафт?

- Как это?

- Вот так (как будто не знаешь про*****)… руку вот сюда, а я так…

Первый же поцелуй стал долгим. Никакого сопротивления. Интересно, что она думает, что это - любовь с первого взгляда? Все плавно и естественно движется к ебле, как в сцене пробуждения заждавшейся Белоснежки ***стым принцем, версия полная, нецензурированная.

Только вот она какая-то уж очень рыжая. Веснушки-конопушки, даже на руках. И одета не для интимного свидания, трусики могла бы другие выбрать, а те, что на ней, подойдут и для ссанья парализованной бабушки, впрочем, чего можно ожидать от художницы? И требует отпустить ее в ванную на минутку. Что ж ты, интеллигентная девушка, а ****у раз в неделю подмываешь? Или наоборот, помешана на чистоте? Я все равно гондон одену. Сам мыться не пойду.

Но вот что в ней хорошо - это ее молочная пухлость, когда я срываю с нее полотенце, хватаю за бедра и валю навзничь, можно не сомневаться, это баба, ее нужно и должно ****ь именно вот так, как я сейчас - сверху, грубо, сжав, придавив, *** засаживаю в ****у и ебу, а она пищит и терпит, на нежной светлой коже тают следы моих жадных пальцев.

- Ната, На-то-чка!

- Что-о?

- Андрей этот дурак!

- А, а, какой Андрей?

- Этот который на свидание не пришел!

- Да, да…

- Класс, вот так, вот, а Андрей балбес, вот, вот!

- Почему он балбес?

- Он не при-шел, а я те-бя теперь вот так, вот так!

Мы поменяли три классические позы, и я прекрасно кончил.

- Наташ, хорошо… ха-ха-ха!

- Что ты смеешься?

- Да Андрей этот дурачина и простофиля. Смешно. Взял и не пришел. Знал бы он.

- Что ты имеешь в виду? Я не стала бы с ним вот так… сразу.

- Просто я тебе понравился.

- Да.

Второй заход на поверженное тело имеет свои преимущества. Конечно, азарт уже не тот, нет прежней остроты, зато можно не нервничать и не беспокоиться за успех мероприятия. Есть ли уж такая принципиальная разница, с каким счетом выигрывает моя команда? По мне, что один-ноль, что два-ноль - все одно. Это в любом случае победа. Хет-трик мне вообще делать лень. Ну второй раз выебать - можно, если человек хороший. Повтор выходит у меня более циничным, чем первый выеб. Я позволяю себе драматические паузы и смелые трюки, на которые бы не отважился вначале. Мало ли чем можно спугнуть девицу, если еще в нее не засадил? А уж если отъебал, и речь идет только о новом заходе - в общем-то, можно делать практически все, что в голову приходит. Например - поставить рыжую раком и, вместо того, чтобы сразу прихвостить, начать внимательно и со значением, с расстояния интеллигентской близорукости рассматривать ее ****у и жопу. Рыжая не понимает причину задержки, опускает голову и смотрит из-под себя тайком. Это еще лучше. Пусть видит. И понимает, что я понимаю, что она заметила как я со стоячим ***м зачем-то созерцаю ее готовую ****у и вероятно доступную жопу. В этой сложной ситуации ей ничего не остается, как отвести запрокинутый взгляд. Не может же она начать двигать промежностью мелко и похотливо взад-вперед или же, с игривостью - влево-вправо. Стесняется. И это правильно, мужскую потенцию нужно охранять. Кто знает, как эдакие выходки могут подействовать на партнера? Может, что и хорошо. А у другого все враз и упадет! Известны же истории про маньяков в лифтах, готовых насадить и порвать, но вдруг теряющих весь пыл, когда жертва внезапно ломает заветный сюжет неожиданным, неприемлемым согласием или тяжелым ударом колена в пах.

Рыжая вытерпела мои скромные издевательства и даже, похоже, выстрадала себе удовольствие. Если не притворялась. Знаем мы эти торопливые охи после моего оргазма. Их сразу нужно делить на три. Почему-то считается, что мужчине приятно знать, что девушка тоже кончила. Ну да, приятно, но не нужно делать из этого культ. Хотя не сомневаюсь, что семяизвержение должно быть прекрасным стимулом для девки тоже кончить. Разумеется, ей радостно - мужчина ее поимел, отхуярил, поработал, слил. То есть выразил ей свое восхищение. Принял ее, так сказать. ****юшку.

На прощание рыжая вела себя нежно. Даже слишком. Даже звонила потом, не дождавшись моего звонка. И встретиться хотела. Мягко сослался на плохое состояние здоровья. Намекнул даже на болезнь нехорошую, не от нее полученную и совсем недавно. Не знаю, поверила или нет. Да ну ее на ***. Ну что за дела, мне уже тридцатник, кто знает, скоро ли на заслуженный отдых, что же мне, дрючить все одну и ту же дырку, как горбуну сумасшедшему?

1998-18

Девушка стремительной походкой движется по проспекту. Быстрая, легкая как молоденькая лошадка. Какие ножки, какая фигура! Догоняю. Лет семнадцать, не больше. Мордочка ничего, свежая и глупая, большие глаза, только вот зубки торчат. Нужно пластинку носить, дурочка. Мелочи. Таким лошадкам в зубы не смотрят. Буду подчеркнуто учтив.

- Добрый вечер…

Все отлично. Зовут Саша. Идет в гости к подруге. Учится на первом курсе. Меня уже любит или вот-вот это случится. Телефон оставит, конечно, и проверит, верно ли я запомню.

За Сашей приходится ухаживать. В кино водить. Что-то удерживает меня от немедленного штурма, хотя первый поцелуй случается быстро, за ним - второй, затем мы уже не ходим, а виснем в объятиях. А вот домой ко мне не идет. Видимо, это от штурма и удерживает. Но и не отталкивает - чувствую, что нравлюсь.

Встреча назначена в метро, жду Сашу. Немного опаздывает. Вот, кстати, старая знакомая идет. Когда-то ее хорошо натянул разок. Поболтать? А почему бы и нет. Только внимательно смотреть нужно, чтобы Саша не заметила.

- Привет, как дела?

- Привет, а что ты тут делаешь?

- Девушку жду. А ты?

- А я домой еду. Что, хорошая девушка?

- Ничего такая. Почти как ты.

- Да? Интересно посмотреть.

- Только аккуратно, не пялься, а то заметит.

- Ну и что, подумаешь.

- Ну, мало ли. Тебе бы тоже не было приятно. Ты расскажи лучше, как ты вообще?

- А что тебя интересует?

- Ну, как личная жизнь, много ли мальчиков?

- Хватает. На работу новую устроилась.

- Молодец. Слушай, расскажи, я все хотел узнать, ты с длинным это, того?

- Ничего у нас не было, мы просто дружили.

- Да ладно, дружили, знаем мы эту дружбу.

- Это только у тебя одно на уме, а есть и другие, нормальные ребята.

- Ну и дураки. Ладно, пока, а то и впрямь заметит. Рад был увидеть. Хорошо я тебя тогда…

- Все, пока.

В кино мы с Сашей столько целуемся, что она вряд ли может следить за развитием сюжета. Мне фильм в целом нравится. Она даже позволяет колено себе жать. Руку задерживает только уже значительно выше по бедру.

На выходе быстро и невзначай говорю:

- Поехали ко мне?

- Нет, не нужно.

Черт, вот так ***ня. Я бы возмутился, но она при этом так ко мне прижимается. Интересно, сколько она еще будет ломаться? Ровно столько, пока я не засуну. Вперед. Ладно, еще поухаживаю.

У нее какие-то проблемы с решением задачек по математике в ее институте. Первый курс. Элементарно. Ей придется нанести мне деловой визит. Ко мне домой. Что ж, этот повод и ее устраивает. Решаю ей задачки быстро и весело, заодно пытаюсь объяснить, как же следует приступать к их решению. Саша смотрит и слушает, но ничего не понимает. Ее слова звучат так, словно она хочет нарожать мне детей.

- Ты умный.

Я ее скоро выебу. Ну, в следующий раз, точно.

Наконец она снова у меня. Решительный приступ. Саша зажимается и начинает бормотать:

- Нет, не нужно. Не сейчас.

Злюсь. Какого хрена?

- Почему?

- Ты только не обижайся. Я еще просто… боюсь. У меня еще не было никого.

Целка! Вот так ***ня.

Говорят, есть целый отряд приматов, которые в данной ситуации выгоняют девушку вон. Для того, чтобы сохранить ее невинность. Если мы по воле случая оказываемся в одной компании, я не могу удержать любопытство и не уточнить у него детали.

- Ну, ты значит к ней, а она?

- А она говорит - я целка.

- Ну, а ты что?

- А я что? Ну, выгнал ее на ***.

- Как выгнал? И не выебал?

Примат сплевывает на относительно чистый асфальт и смотрит на меня, демонстрируя вальяжное презрение, толику мужественной агрессивности, и, наконец, главную причину своего великорусского самодовольства - торжествующий похуизм.

- Чего я, мудак совсем, целку ей ломать?

Мы знакомы с ним лишь шапочно, в лучшем случае, он является соседом по двору какого-нибудь из моих друзей. И о моих куртуазных приключениях не наслышан. Переубеждать его бессмысленно. У него какая-то своя система ценностей, мне неинтересная (он крутой, ему все по ***). У меня - другая.

Каждая новая отъебанная баба - звездочка на фюзеляже, как за сбитый самолет. Каждая сломанная целка - это блять не просто звездочка, это как орден за стратегический бомбардировщик, за удачу, которая выпадает летчику, в среднем, раз в жизни. Количество баб примерно равняется количеству мужиков. С учетом того, что определить девственность с уверенностью может разве что гинеколог, разбрасываться такими возможностями - большая глупость и лень. Тем более, что она могла бы и не быть в действительности невинной. Целки рвутся не всегда, иногда они просто растягиваются и потом возвращаются к прежнему состоянию, так что девушка с серьезными намерениями, будь у нее терпение и благоразумие, может употребить одну и ту же преграду для разных претендентов на роль мужа, с некоторым перерывом по времени. Что ж, мой человекообразный собеседник, раз ты не хочешь, я сам порву целку той девке, если вовремя поймаю, или другой какой-нибудь, например, твоей будущей жене.

И вот я оказываюсь в той же ситуации. Передо мной взволнованная девушка, объявившая о своей невинности и мечтающая, по всей видимости, лишь о том, чтобы с ней обошлись нежнее.

И что я? У меня сдают нервы. Я не чувствую возможности раскупорить ее здесь и сейчас. И выгоняю ее. Не слушая возражений. Слегка подталкиваю. И даже, о, какой стыд, произношу что-то сугубо пролетарское:

- Все, пошла на *** отсюда.

И на ее писк:

- Ты мне позвонишь?

Отвечаю трусливо и обнадеживающе:

- Если хочешь, сама звони.

Она уходит, хлюпая носиком, весьма подавленная. Надеюсь, она не сделает с собой ничего такого? Вряд ли. Я отверг не ее лично, но ее чахлую мокропленочную девственность. И не вообще, а лишь на этот раз. У нее есть шанс.

Саша позвонила через пару дней. И даже согласилась прийти ко мне в гости. Без комментариев, зачем. Это хорошо.

Мы целуемся не хуже, чем в кино. Если девушка позволяет себе такое в непосредственном притяжении огромного разложенного дивана, это говорит о том, что у нее серьезные намерения. Я берусь за ее крепкую грудь второго размера, когда она говорит:

- Я боюсь, что будет больно.

Вот это правильный разговор.

- Саш, у тебя предубеждение. Говорят, это сравнимо с визитом к зубному, не больнее.

- Да? - она визжит от страха. - Я боюсь зубного!

Блять, не попал.

- Зубной - понятное дело. Но это проще. Я хорошо ознакомлен с данным вопросом. Знаю, как лучше.

- Серьезно? - в ее голосе надежда.

- Абсолютно. Я прочитал немало литературы по данной проблеме.

Берусь за ремешок на ее штанишках. Мягко, но уверенно. Это то, что ей нужно.

- Прочитал… это ясно, ты все читал… а сам ты это делал?

Я не отвечаю ни да, ни нет, но лишь с улыбкой покачиваю головой с видом бывалого ковбоя. И спускаю с ее попки штанишки. Я знаю, с какой стороны у коровы хвост. Но такой ответ Сашу не устраивает.

- Нет, ты скажи, у тебя был такой опыт?

Если я честно скажу, что да, есть - она не увидит в этом препятствие для отдачи? Хотя, с другой стороны, чего она может ожидать от тридцатилетнего ебыря, уж не заявления ли, что он и сам еще девственник?

- Саша, ну конечно, у меня был такой опыт.

- Да? И как?

- По-разному, но всегда в целом неплохо.

- Что, у тебя это несколько раз было?

- Ну да.

- И сколько?

- Не помню точно, ну, раза два или три.

Действительно, сколько же целок я сломал? Две точно помню. Может, еще парочку уже забыл. Или вообще ни одной, может и те две - вранье. Да нет, вряд ли. В общем, теоретически я готов. Практически эти действия производил. Все просто.

Первое. *** должен быть хорошо смазан. Девушка может волноваться, быть недостаточно возбуждена, ну, мало ли, поэтому вазелин здесь очень кстати. Нужно и хуй помазать, и писю, лишь бы не оставалось сухого уголка. Дело ответственное, эрекцию не застрахуешь. Когда начну совать, каждая мелочь будет играть роль. Любая задержка, любая оплошность - и упавший хуй будет не поднять. Все должно быть смазано! Больше вазелина! Чтобы сам внутрь проскользнул.

Второе. Чтобы заправить, нужно направить. Не тыкаться в ляжки не дай бог, как школьник глупый, или как молодой граф, приятель Казановы, что писю с жопой перепутал три раза подряд. Член должен идти ровно по оси влагалища, не вбок и не в бок, четко, как толстое сверло ***рит в отверстие меньшего диаметра, как это на пролетарском жаргоне - развальцовка? Чтобы обеспечить приблизительно равное воздействие на всю разделываемую окружность.

Третье. Задвигать нужно с умом. Даже хорошо смазанный, верно направленный член сам туда не зайдет. При бурении следует избегать резких движений, не то соскочит. Давить равномерно и прямолинейно - не совсем верно. Природа влагалища наиболее благоприятствует движениям возвратно-поступательным, так почему же отказываться от них и в первый, наиболее ответственный раз? Понятно, что член сразу не входит, что амплитуда долбежки мала, но лучше всего, я уверен, действовать именно так - склизкий, хорошо эрегированный член уставлен прямо в цель и тюкает ее мелко, но часто. Некоторые специалисты рекомендуют ломать целку одним мощным ударом. Хм. Не знаю, может быть, у них высоколегированный член, стальная эрекция – а мне с ходу не пробурить, *** уныло загнется, встретив препятствие.

Но и оптимальная техника бурения еще не гарантирует успешной дефлорации. Очень многое зависит от пациентки. Трудно найти девицу, которая не испытывала бы сомнений и неприятных ощущений в этот ответственный момент. Ее реакция может создать оператору проблемы. Мелкая неприятность - если девственница просто начнет отползать. Далеко не убежит, диван имеет спинку. Опытный бурильщик сразу упирает пациентку головой, предотвращая всяческие попытки увернуться от бура. Но что делать, если она вдруг начинает орать, от боли и дури, изо всех сил? Что станет с эрекцией? Безусловно, процедура требует надежной анестезии. Хорошая доза алкоголя девчонке не помешает. В этом есть некоторая трудность - самому мастеру следует подходить к делу трезво.

Голая девственная Саша лежит на диване и тихонько подглядывает, как я вазелиню хрен. Плохо, что я ее не напоил. Хотя, судя по всему, она готова. Коленки у нее сдвинуты, но это ни о чем не говорит, просто так принято. Грудку прикрывает рукой. Стесняется.

Приближаюсь к ней сверху и долго целую в губы для придания уверенности. Подхватываю за лопатки и передвигаю ее вплотную к диванной спинке. Саша волнуется, похоже, она догадалась, в чем причина маневра. Выходит, ее будут насиловать, иначе, зачем эти упоры? Все хорошо, милая. Я тебя еще поцелую, коленки раздвигай, вот так, я тебе пису немного полижу, чтобы вообще хорошо стало, ага, нравится, но это я не долго буду, а вот теперь я на тебя немного облокочусь…

- Ой, тяжело...

Саша принимает вес моего тела с опаской, но и радостью.

Привыкай, малышка. Я упрусь на левый локоть, хотя мне хотелось бы использовать обе руки, это сейчас очень важно. Может быть, придется потерпеть. Твои малые губки будут наверняка подвертываться и забивать отверстие, хорошо бы их как-то раздвинуть, я это не очень умею, две руки были бы кстати, ладно, потерпи чуток, я упрусь грудь в грудь и буду пихать, ага, направление хорошее, эрекция прекрасная, член твердый, еще бы, я уж и не помню, когда я последний раз был без гондона, напру головкой…

- Больно...

Саша не кричит и не жалуется, она терпит, она полностью отдается. Умница, теперь все зависит от меня. Дай бог еще пару минут хорошего стояка… И чтоб не кончить.

- Очень больно?

- Нет, так, можно терпеть…

- А так?

Самый кончик головки, похоже, хорошо попал по центру отверстия и держится на этой важной оси, я могу начать движения раз-два, пусть их амплитуда совершенно ничтожна, ведь член еще никак не вошел, головка застряла на самом входе и практически неподвижна, я нажимаю бедрами, но вся динамика передается лишь на ствол и только меняет давление крови внутри него, пару раз от чрезмерного усердия член соскакивает в сторону, ладно, наставляю его снова. Надеюсь, это не какой-нибудь патологический случай, как, например, с королевой Викторией, над неприступной девственностью которой трудились лорды целой палатой, но так бездарно, что в итоге были заслуженно ограничены в своем политическом влиянии.

- Так ничего.

Саша старается и терпит. Вот ведь хорошо, когда баба относится с уважением. А член-то похоже, начинает углубляться! Дело-то движется, ****ы в рот! Кстати, в рот ей тоже надо будет сунуть, я-то ей ****у лизал, бля, да я ее во все дыры отхуярю, лишь бы сейчас, ага, классно, лишь бы сейчас не соскочил, хорошо идет! И Саша тоже это чувствует:

- Ой, ой, больно…

- Сейчас-сейчас...

Все-таки я молодец, что припер ее головой. Вот она теперь вся гнется и крутится, чтобы *** не так больно толкался, а деваться-то ей и некуда, шею даже согнула, вся съежилась, но ничего не выиграла, я только надвинулся еще потверже, еще проверил рукой соосность, отлично, ну, ну… Въезжаю глубже, класс, уже полшишки точно в ней!

- А-а, ох, стой, стой пожалуйста!

Все бля, ну, в принципе, она уже не девочка.

- Да, стою.

Хорошо бы и поглубже засадить. Не удовольствия ради, а для порядка. Что такое *** на полшишки? Это смотря какой хуй. Если как в фильмах - то полшишки хватит и для массажа щитовидной железы. У меня не очень большой, поэтому стоит быть внимательным к исполнению формальностей. Достаточно ли половины моей шишки, чтобы считать девственность пациентки формально утраченной? Ну, наверное, да. Но, с другой стороны, компромиссы в деле подобной важности недопустимы. Совать нужно все, что есть. Сейчас Сашка передохнет, немного привыкнет, и я задвину ей по яйца. Как хорошо, тесно сжимает член ее штучка! Да и вся Сашка ничего. Потискаю грудь. Отличные сиськи, крепкие, упругие. Хорошо я ее завалил! Ладно, нужно потихоньку двигаться.

- Так не очень больно?

- Нет, ничего.

Хм, да она осваивается.

- А вот так?

Уже три четверти точно в ней! Выебал на ***!

- Немного больно… стой…

- Ага, стою.

Потискаю крепкие плечики. Жопку. Великолепно. Подо мной расщеперилась вкусная свежая девка первой спелости. Никакого лишнего веса. Подожду, поцелую, суну глубже. Все, по яйца.

- Сашка, ты моя!

- Да, я твоя.

Не нужно драматизировать, милая. Что ж, на сегодня, пожалуй, хватит. Иностранные феминистки, что писали изученное мною руководство, в том числе, и по дефлорированию, отмечали, что на первый раз девушке вполне достаточно легкого ненавязчивого знакомства с членом, и не следует подвергать ее основательной разделке прежде, чем болезненное место подзаживет. Мужчина должен потерпеть. Чего это я пишу "иностранные феминистки", это ведь как масло масленное, в советской стране феминизм глубоко в подполье, у нас есть еще женщины в русских селеньях, готовые тянуть и пахать и сносить издевательства. Мать одного моего друга забеременела им с первой же папиной кончи, смешанной с кровью ее невинности. По крайней мере, так гласила их семейная легенда.

*** аккуратно извлечен. Особого кровотечения не видно. Так, может быть, на хую чуть-чуть. Лежим с Сашкой голышом, тискаемся и делимся впечатлениями.

- Ну что, все, одеваемся?

Ее ведь нужно еще домой провожать, там у нее родители строгие, долго ждать не будут. А подрочу я потом. Перед ней как-то неловко.

- А что, больше ничего?

Вот те на! Она чего-то хочет? Прошло минут пятнадцать, как я впер в нее чужеродный, то есть мужского рода предмет. Ей должно быть больно, феминистки запрещают домогаться женского внимания в такой день.

- Ты что, еще хочешь?

- Не знаю. А ты?

- Ну я да, конечно. Тебе-то больно не будет?

- Не знаю. Может, и нет.

- Ну ладненько, попробуем…

Обновляю вазелиновый слой на члене и аккуратно ввожу. Сашка чуть напрягается.

- Больно?

- Чуть-чуть… нет, ничего.

Если она врет, то это ее проблемы. Держись, сучонка.

В последующие полчаса Сашка была отъебана по полной программе. Сперва полежала раздвинув ножки. Засим была по быстрому обучена верховой езде. И сделала несомненные успехи. Засим поставлена раком. Здесь возникли трудности. ****енка у бедняжки имела явно выраженную ориентацию вперед. Это облегчало еблю лицом к лицу, но чтобы сунуть ей раком, требовалось подлезть ей под зад очень глубоко. Я поэкспериментировал, но понял, что ей становится больно. Ладно, в другой раз. За эту особенность телосложения Сашка была наказана и заставлена делать миньет. Старалась, но не преуспела. Засим была брошена на диван и отхуярена сверху. И была удостоена наблюдать фонтан моего наслаждения, своевременно извлеченный на свет божий из пещеры адской.

Мы стали встречаться. Люблю ****ься без гондона и лизать ****у. С кем еще можно делать это без опасений, как не с влюбленной в тебя вчерашней девственницей?

Общение со мной Сашку раскрепостило. У нее возникали сексуальные бредни.

- У тебя такие ботинки! Я хочу, чтобы я села на стиральную машину, а ты… был в своих ботинках.

- В целом понятно. Только вот в одежде, или голый?

- Голый, но в ботинках.

Хм. Пожалуй, дело того стоит, только вот я уже кинул палочку сегодня и не знаю, захочется ли снова. Да ну, вся эта акробатика хороша для фильмов.

Сашка училась сосать *** и делать массаж. Но проблемы с еблей были крайне существенные. Я не мог дрючить ее раком! Чтобы засадить, приходилось далеко и неудобно подлезать. Никуда не годится. Последнее упражнение из моей любимой троечки - сверху, снизу, раком - подразумевало еблю в стиле грубого грязного кабана. А что это за кабан, если для отъябывания ему нужно упрашивать свинку еще немного прогнуться вперед? Да и вообще, как пишет классик, "сопливить отношения" я не собирался.

Настал день, когда я решил, что хватит. Начались гнусные объяснения.

- Саша, по-моему, тебе нужно перестать отказываться от сомнительных предложений со стороны.

- Я не понимаю.

- Ну, ты же можешь завести себе другого приятеля.

- Я хочу быть с тобой. Мне с тобой хорошо.

- Ты же знаешь, я тебя просто использовал. Для постели. Просто, чтобы удовольствие получить.

- Это я тебя использовала для постели! Для удовольствия!

- Ну, прекрасно. Мне нравится тебя трахать, но ты еще молодая и необразованная. Читала мало. Мне с тобой скучно. Я же не могу все время тебя трахать, верно?

- Мне нравится, когда ты мне говоришь гадости.

- В общем, это… Ты там поучись, книжки почитай, институт закончи… И мы сможем встретиться снова, глядишь - повеселее будет.

- Леша, я хочу с тобой встречаться! Для постели!

- Нет-нет-нет. Я не могу. Ты совсем неначитанная. Давай, читай, развивайся, а если захочешь, через несколько лет созвонимся.

Она не переставала звонить мне еще год или два. Сперва умоляла встретиться. Говорила, что любит. Затем просто молчала в трубку. Я грустил и боялся, что она что-нибудь с собой сделает. Хотя, с другой стороны, если она не сделала этого раньше, то вероятность худшего все меньше и меньше. Недостатка в мужском внимании она не испытывает, могла бы уже и познакомиться с кем-нибудь. И дать с горя пяти-десяти ухарям. Тем не менее, тревожиться не перестал. Звонки прекратились лишь в связи с моим переездом. Что стало с Сашкой, я так и не знаю. Господи, прости грехи мои тяжкие.

1998-19

В те годы лишь очень немногие женщины могли позволить себе ездить на автомобиле. В семьях не было денег на две машины, редко кто из дам мог заработать сам, да и война на дорогах подразумевала неженский стиль вождения. Редкие женщины за рулем привлекали к себе большой интерес. Смотри, баба! Рулит, бля! Надо же, баба за рулем, гы-гы! Ни *** ездить не может, ****а! Че, может подрезать? Хуй с ней, пусть себе едет, а то еще сиденье зассыт со страха.

Девушка-соседка откровенничала, что с ней, сидящей за рулем побитой шестерки, не раз пробовали знакомиться разные ухари. Подлетали, начинали корчить рожи, гнуть пальцы. Вероятно, баба за рулем - это не только корова на льду, но и заветный сексуальный объект. Соседка несколько раз соглашалась на знакомство и давала. Кроме как разным любителям, она еще давала мастерам на автосервисе - ее ржавое старое ведро нуждалось в мужском внимании не меньше, чем ее же молоденькое ведерко между бедер. Я и сам ее **** и остался весьма доволен.

Подозревал ли что-нибудь ее постоянный друг - бывшая футбольная надежда, оставшаяся за бортом профессионального спорта по причине сломанного колена (на тренировке постарался его товарищ по команде) - я не знаю, похоже, бедняга просто не мог себе представить, сколько ***в имели радость поездить в его подружке. Хорошо, когда вера в людей остается, несмотря ни на что. Отличный парень, но в футбол больше не играет, даже с любителями.

По соседству с моим домом расположена охраняемая автостоянка. Возвращаюсь под вечер с работы на автобусе и вижу: со стоянки выходит женщина средних лет, на вид - вполне употребима.

- Добрый вечер!

- Добрый.

Она несколько удивлена, что молодой человек так активно предлагает ей знакомство. Но в разговор вступает, имя называет - Ирина.

- Ир, может, по пивку? - чтобы не оставлять лишних барьеров, стоит вести себя просто и даже чуть развязно. Один раз живем.

Она недоверчиво смотрит на нахального юношу, но отвечает:

- Можно.

Разумеется, ее личная жизнь складывается не так здорово, как ее дела. Она чего-то там в рекламе хорошо крутит, имеет неплохую должность, была способна приобрести не очень старую иномарку. Лет Ирине где-то тридцать пять. Замужем была, даже ребенка имеет, но сейчас, похоже, с мужем не живет. Все, это жертва. Пьем пивко, я как бы провожаю ее до дома.

- Ира, хорошо общаемся, может, еще по бутылочке? А чтоб не холодно, можно и ко мне зайти.

- Думаешь?

- Ну конечно.

- А ты, случайно, не преступник какой-нибудь?

- Ну нет, конечно, преступники к себе не приглашают.

- Это смотря какие. Впрочем, можно зайти, если ненадолго.

Конечно, ненадолго. Палку кинуть - и все.

- Вот, здесь я живу. Присаживайся на самое удобное место. Да-да, сюда, на диван.

При виде моего разложенного сексодрома Ирина проявляет беспокойство. И садится на самый краешек. И коленки сдвигает. Бабы за тридцать неизбежно обрастают жирком. Так она вполне ничего, но килограммов шестьдесят в ней есть. Жопа, ляжки обтянуты джинсами. Неплохо для разнообразия.

Сажусь рядом, обнимаю за талию. Ну, это не совсем та девичья талия, к которым я привык. Здесь есть за что подержать. Выебу раком сейчас, вот что.

Но не тут-то было. Ирина против всякого ожидания начинает сопротивляться. Блять. Уклоняется от моих объятий. Пьет на брудершафт, но вместо серьезного поцелуя взасос и в койку, отвечает глупым чмоканьем. Что за ***ня? Вероятно, слишком долго не еблась, так долго, что остервенела, разочаровалась в мужиках и вместо легкой добычи представляет собой готового к обороне колючего ежа в состоянии перманентной истерики. Ломается ужасно. Что делать? А что делать, раз уж так получилось - нужно идти до конца. Пристаю. Хватаю за разные места. Говорю, что хочу. Убеждаю, что ей будет приятно. Грубо и прямо.

- Ир, ну это, давай, а?

- Нет, это ни к чему.

- Ну что ты, а? Ведь по кайфу будет, слушай, классно и тебе, и мне. Вот у тебя попа какая хорошая, давай, штанишки снимем…

- Нет, я на это не рассчитывала. Не нужно.

- Давай, я тебе массажик сделаю, расслабишься, а?

- Нет, спасибо, обойдусь без массажика.

Кажется, в ней что-то меняется. По крайней мере, она начинает понимать, что в этой жизни можно все прямо здесь и прямо сейчас, и больше никогда. Только вот решиться дать никак не может. Но видно, что хочет, уже просто четко видно. Отпихивается уже с задержкой и с усилием. Жаль, что время работает против меня.

- Ир, хочешь, оставайся у меня.

- Нет, мне нужно домой. Завтра рабочий день и вообще, мы недостаточно знакомы для таких ночевок.

Встает, и несмотря на все уговоры, пробирается к дверям.

- Спасибо за компанию, было очень приятно пообщаться…

И одевает ботинки. ****ец, ушла.

Впрочем, еще не ушла. Ладно, последний шанс. Ирина выпрямляется, чтобы взглянуть на меня на прощание. Я придвигаюсь к ней вплотную и прижимаю к двери. Всем телом. И грубо целую в шею. И колено сую между ляжек. И говорю очень просто:

- Ир, ведь ты хочешь.

Между нашими телами и нож не просунуть.

- Нет.

Она замирает.

- Нет, ты хочешь!

Я берусь рукой за ее джинсовый пах.

- Не.

Она как теплый готовый комок.

- Ты хочешь.

Я уже не спорю, я просто подвожу итог. Она покорно замолкает. Я подхватываю ее за жопу и несу на диван. Ирина ойкает и хватается за мои плечи - боится упасть. Ниже пола не упадешь.

Опускаю ее на диван, встаю на колени и снимаю с нее ботинки, и она уже не болтает ногами, а когда я берусь за ремень на ее джинсах, она не хватает меня за руки, а только произносит:

- Вот ты какой… ладно, я сама.

Через секунды я прыгаю на ее сытое тело, запихиваю член и жестко, очень жестко ебу. Порю сверху, бухаясь на нее плашмя со всей дури. Похоже, что она даже немного обижается.

- Вот, вот, я же говорил - ты хочешь, вот теперь, вот….

Ирка подавленно молчит и терпит. Не ожидала. Прелюдии ноль, массажик обломился, поцелуев нет, ***рят сильно, но без уважения, будто шлюху.

- Давай раком…

- Нет.

- Почему?

- Не хочу.

Это она отыгрывается. Дура. Ну, держись. Загибаю ее коленками к голове - тете это нелегко, растяжка уже не та, что в юности, и под ее оханье кончаю, вцепившись лапами в ягодицы. Хорошо я ее.

Как галантный джентльмен, я повторяю свое приглашение остаться на ночлег. Но женщина-автомобилист гордо отказывается и уходит. Надеется на романтическое ночное знакомство с горячим кавказцем?

Самое забавное, что мы с ней встретились на стоянке через несколько месяцев, когда у меня самого завелся автомобиль. Ирка прожгла меня взглядом и крайне напряженно ответила на мое легкое приветствие. Видимо, такие приключения для нее были в редкость, и мой грубый отъеб запал ей в память. Или же она была поражена тем, что столь легкомысленный хлыщ, как я, смог купить машину?

1998-20

Уже поздновато вечером по дороге от метро замечаю девушку, судя по походке - слегка навеселе. Это только в плюс. Если ко мне соглашается идти домой баба трезвая, значит, моральные устои у нее не тверже сисек. Если же она пьяна еще до приглашения, ее согласие может быть обусловлено чрезвычайными обстоятельствами, допустим, она пьет один раз в год на день рождения своей матушки, и сегодня как раз такой день.

- Привет!

- Привет.

Ага, ответ положительный. Ей лет двадцать пять, и сегодня она хорошо отмечала.

- Как праздник, удался?

- Да, только выгнали меня, - она не очень расстроена.

- А что так?

- Да подруга, у которой отмечали, стала к мужу ревновать.

- Серьезно? И что, у нее были основания?

- Не знаю, наверное. Он на меня смотрел весь вечер, танцевать хотел. Вот она и разозлилась. Пришлось уходить.

- Да, серьезное дело. Что ж, раз такое дело, можно продолжить вечеринку у меня.

Она смотрит внимательнее. Ясное дело, как следует порезвиться ей не удалось, только зря размечталась. Хочет.

- Но уже поздно.

Так говорят, когда хотят услышать солидную встречную аргументацию.

- Ничего страшного, можно остаться у меня, а если все-таки нужно обязательно домой возвращаться, я готов профинансировать расходы на тачку.

Это действительно серьезный аргумент.

- Да, ну хорошо, только смотри, ты обещал, а то у меня денег только на автобус.

- Конечно, нет проблем. Слушай, ну вот, держи полтинник, чтобы не забыть потом.

Она немного ломается, но полтинник берет. Галантно предлагаю ей руку и веду к себе. Как это все просто! И недорого. Неужели будет ломаться? Непохоже.

Дома у себя без особенных экивоков обнимаю и беру за грудь. Ничего такая, больше и крепче, чем ее моральные устои. Она не ломается, кокетливо улыбается и начинает раздеваться. Вот, как должны заказчиваться нормальные вечеринки: не глупой пьянкой и кокетством с чужим стреноженным мужем, не скандалом с возмущенной ревнивицей, а четким, деловитым перепихоном и скромным подарком джентльмена, врученным под весьма благовидным предлогом. Цинично демонстрирую ритуал одевания гондона. Она по-кошачьи изгибается на диване в готовности. Наступаю на диван ногами, гляжу на ее вкусное обнаженное тело сверху, затем ложусь и вхожу в нее. Класс! И не дорого.

Гостья радуется моим усилиям. До такой степени, что начинает приговаривать:

- Хорошо, ох как хорошо… Ты не возражаешь, если я ногами вот так обхвачу?

Я понимаю этот маневр. Сучка обхватывает ногами мои ягодицы и, тем самым, обеспечивает плотный контакт моего лобка со своим. Вероятно, намеревается получить гнусный клиторный оргазм. И у нее все идет неплохо, по крайней мере, что-то она пыхтеть начала уже совсем неразборчиво. Мне же от того совсем не дернуться, ноги у нее, видать, тренированные, и никакой амплитуды толчков уже не получается. Она просто трет мой лобок о свой, а *** так и застрял в дырке почти неподвижно. Что, за мой счет, еще и такая вот поебень? Ну уж нет.

- Давай-ка мы теперь вот так…

Раком блять!

Она недовольна, но куда ей деваться? Встает раком. Принимает член. Вот теперь - поехали. Раком блять! На! На! Вот! Кончаю с большим удовлетворением.

Гостья остается слегка недовольной. Вероятно, по ее мнению - так себе поебались. Не согласен с ней в этом пункте. Вот если бы я не выбрался из ее захвата, тогда о потраченном времени стоило бы лишь сожалеть. Машет мне на прощание рукой, после секса уже практически трезвая. Еще успеет на общественный транспорт, денежки сэкономит.

1998-21

Питер вымирает. Еще и в прежние годы у симпатичной девки были все шансы оказаться провинциалкой, то теперь коренных ленинградок, которых еще и хотелось бы трахнуть, становится все меньше и меньше.

Вот эта девушка, она откуда? Красотища. Наверняка из Тьмутаракани. Лицо можно было бы назвать иконописным, во вкусе задроченных православных фанатиков, денно и нощно одолеваемых бесами. Я и сам такой, правда с бесами не сражаюсь, побежден безоговорочно, дрочу каждый божий вечер. Хорошее лицо, правильное, красивое, и без вульгарности, без чрезмерной сексуальности, хотя о чем еще думать, когда подходишь к ней знакомиться?

- Добрый день.

- Здравствуйте.

- Мне это трудно объяснить, но я сразу почувствовал, что мне необходимо с Вами познакомится.

- Интересно.

Она говорит со мной задумчиво и нараспев. Прохладно. Но с любопытством. Северные русалки не горячатся, не мутят воду, а просто и быстро дают, сохраняя тот же ленивый вид.

Ее зовут Ольга. Хорошее имя. Исконно русское, прекрасный подарок от викингов - Хельга. Мне сразу вспоминается княгиня Ольга, что вернула разум охуевшим древлянам. Отомстила за мужа, навела порядок и управляла черт знает сколько лет. Если берестяные грамоты не врут.

- Откуда Вы, Ольга?

- Из Мценска.

Имя города прозвучало как пролог сказки про внучку лесной колдуньи. Где же этот Мценск, неужели за почти век после лихого переворота заговорщики не доглядели темным глазом, не догадались переименовать его в Комиссарск? Не доехали? Или второпях налетели, сожгли десяток церквей да назад в Москву, ближе к власти, а имя у города так и осталось свое, как и было сотни лет назад.

Ольга учится в институте на первом курсе, а живет в общежитии. Скромная, благовоспитанная девушка. На дискотеки не ходит. Едва выпросил телефон ее общаги. Свой телефон тоже оставил, но она ведь не будет звонить, а я не могу ждать и мучиться.

С третьего раза я уговорил злую бабку из общаги позвать Ольгу из седьмой комнаты к телефону. Прохладный голос, немногословные фразы, ей почти безразлично, встретимся мы или нет. Она согласна.

После кино я завлекаю ее к себе. Предлоги обычные. Посмотреть как я живу, отметить знакомство, ненадолго, а почему бы и нет.

Мы выпиваем шампанское. Я откровенно любуюсь ею. Если смотреть только на ее лицо, хочется славить творца, плакать и молиться. Но, по счастью, у Ольги есть все, что нужно для земной жизни - крепкая жопа, сильные ноги, уверенная грудь, ей очень далеко до ангельской бесплотности, точнее, она из той сильной породы ангелов, что могут с легкостью пришибить крылом или выдержать роту солдат. Ей идут джинсы в обтяжку. А сегодня они могут обеспечить ее защиту. Как их снять? Не иначе, как получив ее полное на то согласие, более того, не меньше, чем с непосредственной ее же помощью. Очень плотно сидят на бедрах. Буду уговаривать очень сильно. Ведь она мне очень нравится. В этом моя сила, когда все по-настоящему, мои пальцы приобретают какую-то магию, ****ы в рот, невероятно, но факт, вот если к девушке прикоснуться не так между делом, а по-настоящему, со смыслом, так, чтобы кончики пальцев исполнились моих чувств и передали их ее коже, бля, она тащится. Я ее люблю. Она тает от моих долгих змеиных поцелуев.

- Я должна тебе сказать… У меня никого не было.

- Ты девственница?

- Да.

- Это чудесно.

А какая разница? ****ь надо, вот и все дела. Если не я, то другой. За ней же наверняка целая охота, при всей ее скромности вокруг столько желающих, что отпускать ее сейчас - значит наверняка потерять. Тем более домой в следующий раз ее и не заманишь, уже будет знать, чем это может кончиться. Нужно ловить момент, пока она утратила связь с реальностью. Под моими пассами Оленька снимает одежду, совлекает эти тесные джинсы, я с предательским шумом роюсь в аптечке в поисках спасительной баночки с вазелином, блять, кто же знает вот так, когда она может действительно понадобиться, может и никогда, или вот здесь и сейчас, когда она нужна очень. Вазелин есть. Собственно говоря, недавно, помнится, я тут вскрыл одну красотку, вряд ли и с этой будут проблемы. Сейчас припру головой, наставлю получше - и вперед.

Но все не так просто. Не лезет. Блять. Эти ее стоны и жалобы, я не хочу их слушать, я должен все закончить.

- Больно, о, не могу, пожалуйста, отпусти…

*** падает. Я же не садист, точнее, не до такой степени. Я могу лишь поиграть в изнасилование, на действительную жестокость меня не хватит. Ничего, сейчас мы еще поиграем. Когда я лижу ей ****енку, *** встает от одного лишь сознания недопустимости моего поведения.

Этой ночью можно делать все. Я ей лижу, она мне сосет, я ее трогаю, она меня. Иногда сворачиваемся в специальную миньетную позу 69. Периодически я чувствую мощь эрекции и снова пробую ей заправить, как следует налегаю, она терпит, но потом начинает кричать от боли. *** слабеет, и все повторяется снова. Безумие. Где-то уже под утро Оля взмолилась:

- Я тебя прошу, не надо больше, мне очень, очень больно, не трогай меня, пожалуйста!

- Да, милая.

Интересно, а что, все эти кувырки были без ее участия? Почему она говорит с такой обидой? Ладно. Отдрочу ей на спинку. Оля так измучена, что даже не вздрагивает, когда плевки теплой спермы шлепаются на ее кожу. Хорошо. Спать.

Утром она собирается очень быстро. Красивая без макияжа, трогательно утомленная. Что-то не так. Я хочу с ней встречаться. Почему она так торопится? Еле успеваю поговорить с ней хотя бы в дверях.

- Оля, милая. Я хочу с тобой увидеться снова как можно скорее. Да?

- Не знаю. Все, пока.

Как плохо. Очень плохо. Возвращаюсь в комнату. Утренний свет падает на смятую кровать. Что это за пятно? Кровь. Блять, вот еще одно. Вот еще. ****ы в рот, вся постель в крови! Это я, значит, ее вертел так и сяк, а она кровью текла! Да я просто фашист! И не знал, и продолжал мучить! Что же я на вкус-то крови не почувствовал? Ну, ее, все же, не так много, чтобы прямо глотать. Конечно, немножко-то наверняка угадывалось. Выходит, я ей целку все-таки порвал? Но странно, *** как следует, по-моему, так ни разу и не вошел. Или только разок зашел, а потом она соскочила? Непонятно. Нужно с ней еще раз встретиться и выебать как следует. Классная девка. Она на меня точно обижена. Что делать? Напишу ей письмо.

Милая Ольга!

Легкая надежда предпочтительнее тяжелой депрессии, и я решил, что запрет звонить не лишает меня возможности написать Вам.

Не могу сказать, что думаю о Вас достаточно мало, а мое существование осталось тем же легким и беспечальным, как и до встречи с Вами. Подтвердились ли нашим расставанием мои худшие опасения – утро, бал закончен, последние гости разъехались, легкие снежинки садятся на голову хозяина, что вышел проводить, да и задумался. А еще эти странные совпадения – их было слишком много – вот Вы угадываете мою любимую Queen, вот фильм с древним названием, от которого содрогнется и праведный, оказывается у меня. Тешу себя надеждой когда-нибудь поделиться с Вами, милая Ольга, впечатлениями от прочтения этого грандиозного литературного памятника. Я не верю в приметы, но даже номер Вашей комнаты, казалось, предрекал удачу. Ваше появление поселило во мне надежду - словно теплый предвесенний ветер качнул замерзшие ветви. Забыл спросить, о чем сожалею, какие цветы Вы любите? Извините, что писал не от руки – мой почерк ужасен.

Ваш Алексей.

Вот так, в целом довольно ничего. Теперь положу это в ее почтовый ящик. Пусть ознакомится, затем буду звонить и просить о встрече.

Увы. Или письмо не получилось, или пережитое страдание требовало более существенного раскаяния, или же неудачливые поклонники стали удачливей - Ольга не стала встречаться со мной.

Сердце ноет. Все как-то неправильно. Будь на то удачное стечение обстоятельств, мог бы и жениться.

1998-22

Что может быть тривиальнее - девушка опаздывает на последний автобус домой. Теперь у нее сложная дилемма - или добираться до своего поселка на частнике, или соглашаться переночевать у меня. Она небольшая и худенькая. Курит, идиотка. Зачем ей это вообще нужно? С другой стороны, чего можно ожидать от девушки, живущей в поселке Приладожский. Хорошо еще, что она не спилась и на иглу не села. Говорит, что из тамошней молодежи все, кто были получше - уехали в Питер, а оставшиеся уже не очень похожи на людей. А что она сама? Пока здесь учится, потом видно будет. У себя жить не хочет.

Уже у меня дома она обнаруживает, что диван в квартире один. Пускай и большой. Я ничуть не соврал, убеждая, что места для ночевки у меня более, чем достаточно. На моем диване я мог бы пригреть и пару, и даже тройку веселых провинциальных девчонок. В принципе, если поставить себе цель не приставать к девушке, она способна шикарно выспаться на своей половине. Но таких целей я себе не ставлю. Тем более, она выглядит как идеальная жертва. Светленькая, изящная, несмелая. Соглашается уважать запрет на курение в комнате, уходит на кухню. В ней уже может зародиться нехорошее предчувствие, хотя бы вследствие того, что я как-то хищно следую за ней по квартире, будто тигр за ланью. Мне же просто интересно смотреть на нее, пока я еще не выразил свои намерения со всей обескураживающей ясностью.

Чувствует она себя неуверенно. Чтобы покурить, садится на корточки, забавно и возбуждающе. Юбка натягивается на бедрах и обнажает коленки, у меня встает член, я не хочу убегать, и сажусь на корточки рядом с ней, очень близко, но совсем не касаясь, ну, может быть, только мельком, во время разговора - чуть за спинку, совсем чуть-чуть за колено, она курит и посматривает на меня с опаской. Не будем преувеличивать, в ней нет и следа невинности. Что делали с ней соседские парубки на черных деревенских пьянках, что вытворяли с ней сонным коктейльным утром новые друзья из питерских ночных клубов? Я не лучше и не хуже ни тех, ни других, зато не курю.

Пора ко сну.

- Желаете смыть усталость дня?

- Конечно.

Гостья принимает душ, а я, подумав, укрываю под подушкой сразу два гондона. Она возвращается, одетая для ночлега в мою маечку и мои же семейные трусы, и забирается под свое одеяло. Кстати, нужно бы учесть на будущее и приобрести одно большое, двуспальное одеяло, вот как раз для подобных случаев.

- Спокойной ночи.

В ее словах звучит последняя надежда. Вдруг, несмотря ни на что, ее гостеприимный друг оставит ее в покое?

- Спокойной ночи, - отвечаю я с участием, но и с некоторой иронией.

И тихо переползаю на ее сторону дивана. Снять трусы - одеть гондон? Или сперва к ней подлезть? Трусливо выбираю второе, понимая, что это полумера и демонстрация собственной неуверенности.

Тихонько приподнимаю краешек одеяла. Гостья неподвижно лежит на боку с согнутыми коленями. Кудряшки на ее затылке не дрогнули. Не будем притворяться, мой маневр она обязана почувствовать - и отзвуки в опоре дивана, и холодок от движения воздуха. Прижимаюсь к ее телу, повторяя его позу, и кладу руку ей на живот. Гладенький.

- Вот так лучше.

- Я хочу спать.

Она расстроена, что не смогла легко отделаться, но в ее голосе больше жалобы, чем обвинения.

- Ну конечно, я тоже, сейчас погреемся - и спать.

Теперь руку ей под футболку. Грудь, эх, неплохой стояк, небольшая, по фигуре, но твердая.

- Мне не холодно.

У нее даже нет смелости снять мою руку с груди. Только еще немного съежилась. Жертва.

- Ничего, погреться перед сном - всегда хорошо.

По-хозяйски мну ей грудь, живот, заднюю поверхность бедра, все, до чего рука дотягивается. Плохо, что в этой позе вторая рука практически не работает.

- Нет, не нужно…

- Один момент…

Я делаю краткую паузу, срываю трусы и напяливаю гондон. Безопасность - самое главное.

- Нет, я не хочу…

Кто тебя спрашивает? Мои широкие семейные так легко стаскивать с ее попки, тем более, что она не сопротивляется, лишь демонстрирует свое неучастие.

- Ничего, тебе понравится, это точно...

Берусь за ее колено и переворачиваю на спину.

Возьму ее сверху, по-честному, как в Домострое писано.

- Нет, не понравится…

- Я тебя уверяю…

У меня хороший, недешевый, обильно смазанный импортный гондон, ее бартолиниевы железы могут отдыхать, ее помощи не требуется.

- Ай, нет…

Но член въезжает в нее плавно и уверенно. Моя!

Я ожидал чего угодно, точнее, я ничего особенного не ожидал. Мало ли таких моментов было в моей жизни, чем меня еще можно удивить? Она могла тяжело перевести дыхание и отвернуть голову вбок, скромным движением поудобнее расставить бедра, ухватить меня коготками за жопу, тихонько заплакать, сделать вид, что происходящее ей совершенно безразлично, начать бурно подмахивать.

Но ее реакция стала для меня новой. Словно мой *** нажал у нее внутри кнопку звука - гостья принялась стонать, звонко и ритмично, в такт моим движениям, с удивительно ровной громкостью. Я менял силу толчков, глубину проникновения, - ее стоны меняли только частоту, но не силу, она сигналила четко и точно, как резиновая ****ьная кукла с присвистом. Слава богу, уши мои не страдали, это были благозвучные девичьи стоны, ну вот только почему-то слишком хорошо поставленные. Ближе к моему оргазму, когда я и сам перестал сдерживать кряхтение, она стонала точно так же, как и после первого въезда члена. Она сверху, раком - во время смен позиций она умолкала, в новом положении снова начинала стонать мгновенно с первого толчка. Похоже, что и голос ее не менялся, я просто слушал его звучание с другого расстояния и в отражении от стен. Я кончил и вытащил хуй. Гостья тут же умолкла. Музыкальная кукла. Удивительное рядом.

- Ну как, ничего?

- Угу.

Она все еще немного стеснялась.

- Извини, я немного поторопился - хотелось очень. Ладно, если чего захочешь - сразу меня буди.

- Спокойной ночи.

- Пока.

Через пару-тройку часов сладкого послепалочного забытья я проснулся и вспомнил, что не один. Гостья тихо спала. Но когда я подлез к ней и обнял ее стройное тело, очнулась с тихой готовностью. Вот зачем мне был нужен второй гондон! Умница я какой. Чтобы не вставать среди ночи греметь хламом по ящикам. Уже в гондоне, властно притягиваю к себе теплую со сна девушку. Наваливаюсь, смачно целую в шею, грудь и сразу, без долгих глупых прелюдий, беру. Кнопка звука срабатывает с той же точностью. Гостья стонет с той же громкостью, с той же мелодией, и пускай нота у нее только одна, зато она очень верно ее исполняет.

Под утро я проснулся снова и, сам того не ожидая, выебал ее в третий раз. Все так же славно и мелодично, грубость с моей стороны хорошо сочеталась с ее жертвенной готовностью. Похоже, ей между делом тоже удавалось кончить, ее бедра сводила характерная судорога, но на звучание это никак не повлияло, если оргазм и был, она продолжала исправно стонать до тех пор, пока я не уронил голову на ее влажную поясницу.

Утром я как-то неудачно попытался открыть дверь, и ключ застрял в замке так, что пришлось его разбирать. Не знаю, успела ли она испугаться, что это лишь предлог для задержки и очередной палки. Замок удалось все же открыть. Жертва с облегчением выскочила на свободу. Заверил ее в своем полном восхищении и простился.

Невеста

С Наташенькой я познакомился возле метро Большевиков. Хорошенький ребеночек, восемнадцать лет. Относится положительно, умненькая. Может быть? А почему бы... Я стал ухаживать за ней, как за будущей женой, тем более укрепившись в своих намерениях, когда в ответ на приставания был удостоен неумелых поцелуев и признания в невинности. Форсировать сближение я перестал. Мы гуляли, взявшись за руки. Ну, разумеется, чтобы не засохнуть, во время долгих лестничных прощаний я не боролся со своей природой, учил невесту целоваться и мял все откровеннее.

Друг Андрей приглашает меня на вечеринку. Эксцессы не планируются, так, потусуемся со своими официальными подругами.

Наши с ним отношения постепенно меняются. Я еще помню время, когда у нас не было тайн и недомолвок. Теперь я уже не могу сказать, что знаю его хорошо. Он стал другим.

Например, стал заводить себе новых приятелей. Что ж, я не могу назвать ни себя, ни Андрея цветом интеллигенции, но те двое ребят, с которыми он завел дружбу, не имеют даже банального высшего образования. С ними не о чем говорить! Даже о бабах - неинтересно, уровень не тот, это же настоящие пролетарии! Их единственное неоспоримое преимущество - молодость и готовность смотреть Андрею в рот. Я называю их собакашками. Удачный образ - в нем есть дурашливая энергия юности, к тому же я терпеть не могу собак. А Андрею, очевидно, стало нравится иметь учеников. Он воспитывает из них настоящих монстров - лихих ебырей без лишних рефлексий.

Ребята делают успехи на женском фронте. Это, разумеется, заслуга Андрея. Он стал очень крут, я даже готов признать, что мое им недовольство отчасти вызвано примитивной мужской завистью. Ведь он всех ****. Работая в женском коллективе, Андрей отъябывает всех заслуживающих внимания сослуживиц. И похваляется: "Невозможно работать, все меня хотят!"

Молодец, он здорово продвинулся. Это имидж, поведение, опыт, победы, тренировки перед зеркалом, тренировки в спортзале, борьба со слабостью души и тела. Его заслуга, пот и кровь. Если мы рядом, бабы чаще всего реагируют на него. Мне это не нравится. Очень не нравится. Андрей несет свой затейливо-пустой бред, а красивые молодые девки хихикают и пялятся на него. Я наблюдаю его игру, натянув резиновую улыбку, которой не хватает ни смелости, ни правды. А лично мне не хватает восьми сантиметров роста, пятнадцати килограммов веса, роскошных густых волос (одна девка сказала после Андрея, что ей просто хотелось их потрогать), умения вести беседу с тупыми сучками, уверенности в себе. Я тоже ничего, симпатичный, только не такой яркий, как мой друг Андрей.

Из банального манипулятора он вырастает в настоящего режиссера. Однажды он и его верный друг собакашка были в гостях. Песик довольно симпатичный, бывший велосипедист, крепкий и мускулистый. Но туповатый, а вот его постоянная подруга - очень умненькая беленькая девушка, спокойная и приятная. Циничный Андрей тайком смеялся над их отношениями, когда устраивал своему подопечному грязные случки. Хозяйка - здоровая девка, ранее отъебанная Андреем. Я тоже на нее покушался, но как-то слишком робко. Не дала.

Итак, Андрей, собакашка и хозяйка болтают в комнате, а покладистая блондиночка уходит на кухню мыть посуду. И не знает, что как только за ней закрывается дверь, на диване разыгрывается жаркая любовная сцена. Режиссирует Андрей, роли исполняют - хозяйка и блондиночкин возлюбленный. Собакан с хозяйкой быстро сосутся и обнимаются, Андрей торопит и подбадривает, актеры обнажают гениталии, увесистый член героя успевает въехать в роскошную пещеру героини, как вдруг с кухни перестает доносится плеск воды, в тишине раздается стук о металлическую решетку последней вымытой тарелки, тихие шаги обманутой девушки слышны уже в коридоре, Андрей вскакивает с режиссерского кресла, чтобы устроить у двери спасительную сутолоку, но быстрые молодые актеры успевают за пару секунд не только расцепиться и натянуть штаны, но и разбежаться по разным углам комнаты, вошедшая блондиночка может лишь почувствовать чрезмерно повышенный градус их оживления, но предположить свершившееся в реальности у нее не хватит фантазии. Вошедшая не заметила даже творческого счастья на лице режиссера.

Наша вечеринка у Андрея не удалась. Кроме меня, его и наших подруг, там еще оказался его развеселый ученик. В результате оба начали меня дразнить. Эти тупые шуточки лишь кажутся невинными. Так, невзначай, но как это портит настроение! От злости мне и не придумать достойный ответ! Блять, уже в последующие годы я где-то вычитал, что нет ничего позитивного в так называемом "дружеском подтрунивании", это лишь одна из форм проявления скрытой агрессии! Андрей явно что-то имел против меня, иначе - зачем все это?

Благо, невеста Наташенька оказывает мне существенную психологическую поддержку. Да, на нее можно положиться. Вот только немного странно, что она не танцует. И не снимает в гостях свои высокие ботиночки. Опасается чужих тапок? Правильно, умница. Еще лучше то, что она довольно рано объявляет о необходимости пораньше вернуться домой. Ура! Пусть резвятся без нас.

Идем к остановке. Как хорош этот вечерний воздух после Андреева негостеприимного жилища! Автобус подъезжает. Отлично, разомнемся. Подхватываю Наташеньку за локоть:

- Бежим скорей, успеем!

Она делает короткую паузу, глядит на меня, словно думая, что сказать:

- Я не могу быстро бегать, у меня… нога болит.

- Что, сильно?

- Да нет, не очень… Ладно, побежали!

Не могу сказать, что она была очень резва, но и автобус не слишком торопился. Что у нее там с ногой?

- Молодец, успели. А что с ногой? Ударилась?

- Нет. - Наташенька заговорила медленно, выбирая слова. - Это было тем летом. Мне было семнадцать. Мы с мамой поехали на юг. - Она помолчала и перевела дыхание. - Там на дискотеке я упала. И сломала ногу.

- Сильно?

- Да. Сложный перелом. Он плохо срастался. Мне сделали две операции.

- Во как серьезно! И что, все еще болит?

- Да.

- Ну ничего, пройдет со временем.

- Не знаю.

Ее последним словам я должен был уделить больше внимания.

Шли дни, наш роман приближался к кульминации. Я вот-вот должен был ее трахнуть. Дальнейшее я не планировал. Хотя уже и с мамой ее познакомился, пускай и случайно - оказалась в квартире во время моего визита. Мы совершили ритуальное кухонное чаепитие. Приятная, интеллигентная женщина лет сорока с небольшим. Одинокая, но, вроде бы, не обезумевшая от недоеба. Как теща - вполне. Возмущения по поводу моего солидного возраста не выразила. Все же мне, как-никак, целый тридцатник, а ее девочке лишь недавно восемнадцать исполнилось. Нет, ничего, все нормально. Мне понравилась ее ненавязчивое радушие. Никаких претензий, никакого напряга. И я понял безо всяких слов, что она дарит мне безусловное дозволение - делайте, молодой человек, с моей дочуркой, все, что ваша душа пожелает. Но единственная дочь одинокой женщины - это все, что у нее остается в жизни! Я был обязан очень серьезно призадуматься, но не сделал этого.

Мы встречались с Ирочкой уже месяц. Настал вечерок - и она согласилась посетить мое холостяцкое жилище.

- У меня, правда, полный бардак, но ты не пугайся.

- Ничего страшного.

Неужели у меня действительно так грязно, что она даже медлит снять свои высокие ботиночки? Ну, в конце концов, какая ерунда, сейчас, как целку ломать начну, тебя уже такие мелочи, как клубки пыли по углам, беспокоить не будут.

И вот, моя девственная невеста оказывается на жертвенном диване, сильно взволнованная, еще одетая, горящая от моих поцелуев и позволяющая мне все больше, под рефрен слабых возражений:

- Не нужно… ах… что ты делаешь…

Ничего особенного я не делаю. Сейчас нужно просто снять рейтузы, зима блять на дворе, потом, наверняка, там еще есть колготки, потом трусы, свитер пусть остается, а то я окна заклеивать поленился, в комнате довольно прохладно, затем я отпрыгну за вазелином, ха-ха, я еще вчера, планируя ее визит, купил в аптеке новую баночку и четко определил ее место в ящике, ну, а потом - держись, милая… У нее, похоже, под рейтузами колготки скомкались или носки, на голени, сразу над ступней… А почему она ножку отдергивает… Что за ***ня… что это за комок под рейтузами… твердый, размером почти в ладонь… она опять дергает ногой… блять… я, кажется, все понимаю.

Ей был больно бегать. И я никогда не видел ее ног иначе как в штанишках и высоких ботиночках. Которые она не любила снимать. После того, как упала тем летом на дискотеке. После двух операций, которые не помогли. Ее мама, согласная на все. И сама она, девственная в восемнадцать лет, нервно отдергивающая ногу с ужасным наростом на голени. Я не буду снимать с нее рейтузы. И я хватаюсь за ее гаснущее "не нужно", что она произносит уже по инерции, лишь бы не молчать в этот ужасный момент, которого она ждала со дня, когда мы познакомились.

- Ну ладно, отложим до следующего раза.

У нее прекрасная выдержка. Она не плачет, ну, почти не плачет, все время, пока мы еще вместе.

Я не слишком нервный парень, но мне очень не по себе. Хорошо, но что же делать? Андрей здесь не советчик. Поговорю с сестрой.

- Я тут чуть не женился, а у нее, оказывается, нога с шишкой.

- С шишкой?

- Ну да, она там ногу сломала, потом это все плохо срослось, ну и врачи тоже постарались, в общем, на ноге здоровая такая шишка, в ладонь помещается, а я уже и с мамой познакомился, и отношения какие-то непростые…

- А ты шишку когда заметил?

- Да вот, только сегодня вечером, а мы уже месяц знакомы.

- Ну и ничего.

- Да нехорошо как-то.

- Чего же тут нехорошего? Шишка - это их проблема. А ты не знал.

- Думаешь?

- Конечно. Вот еще, какие сложности!

- И что теперь? Просто не звонить?

- Да, просто.

- И все?

- Конечно. Не хочешь - не звони.

- Ха-ха, действительно, просто. Раньше хотел - звонил…

- Вот-вот, а теперь - расхотел. И не бери себе это в голову, они сами прекрасно все понимают.

- Да? Конечно…

Я больше ей не звонил. Собственно говоря, я не могу с уверенностью считать свое исчезновение из жизни Наташеньки очередным нехорошим поступком на моей бывалой совести. Я ведь даже ее и не трахнул. Хотя, пожалуй, если б трахнул, мне было бы не так тягостно о ней вспоминать.

Врачи зубов моих

Сегодня был у зубного врача. Последние пару лет мои шикарные зубы стали портиться. Как спятивший мистик и завистливый графоман, я был бы рад заботливо гноить их по-очереди, страдать от зуботворческой бессонницы, испытывать острую боль, пронзительную, как откровение, оглушительную, как удар летящим копытом. Но у меня нет и не могло появиться никакой уверенности, что именно хорошее состояние зубов мешает расцвести моему литературному гению. А если уж я, увы, графоманиачная посредственность, то весьма благоразумно заняться лечением. К тому же, как я недавно открыл, мне нравятся зубные врачи.

К счастью, в нашей стране это преимущественно женщины, мало напоминающие пухлого брата вымышленной американской драматургини, они нравятся мне по той же причине, что и обычные бабы, но, черт возьми, в них есть нечто особенно чарующее.

Моим первым зубным врачом была женщина лет тридцати, армянка с красивыми глазами, довольно стройная, с мягким приятным голосом. Осматривая мой рот, она делала очаровательные паузы и задумывалась. Теперь я понимаю, что ее занимали не профессиональные проблемы, и не сексуальное влечение к симпатичному зубастому пациенту, а вопрос о том, сколько денег может появиться в моей ослабевшей руке, истомленной беспомощным переживанием боли. Она наклонялась ко мне, я чувствовал прикосновение бедра, глядел в ее темные глаза. Пухлый рот закрывала марлевая повязка, – такую могут носить хирурги или убийцы, те, кто имеет наибольшую власть над человеком из крови и мяса. В сущности, любой хирург как минимум раз в жизни может совершить то, к чему он подсознательно стремился еще с детства, когда маленьким ребенком наблюдал мучения кошки, полураздавленной пронесшимся автомобилем. Претворить данный случаем материал - изуродованное, жалкое, беспомощное тело в совершенную форму профессионально препарированного трупа или в прекрасный буйный хаос мелкой кровавой лапши и крупных причудливой формы кусков мяса с торчащими обломками костей.

- Сейчас может быть чуть-чуть больно.

Она склонялась ближе и делала мне чуть-чуть больно. Ее глаза были мягкими и внимательными, голос звучал нежно, терлось мягкое бедро, и я не обращал внимания на запах паленой кости и дым.

Я чуть было не попытался назначить ей свидание. Мне помешала робость и сознание того, что я только что разбил ее мечты о хорошем гонораре, когда, после окончания всего, заявил, что пришел не с деньгами, а по блату от NN, так что затраты на лечение должно покрыть ее руководство. Красавица старалась не выдать злобы, но все равно напомнила мне голодную щуку, только что упустившую жирного и ленивого, нежданно хитрого карася.

Моим вторым врачом была девушка лет двадцати пяти, стройная и ласковая на вид, с повадками маленького хищника.

- Главное для зубного врача – это красивые глаза, - заявил я ей в паузе между подходами. В прикосновениях ее тела чувствовалось сдерживаемое волнение. – Кстати, вы всегда ходите в этом наморднике?

Это прозвучало грубовато, но моими ранеными челюстями говорил бравый поручик Ржевский. При первой же возможности она избавилась от повязки и чуть было не попыталась назначить мне свидание. Мы даже встретились, я подвез ее на машине и… но испугался. Сразу бы она не дала, а ухаживать за ней мне казалось как-то страшновато.

Мой третий доктор обладала великолепной способностью перевоплощения. Входя в кабинет, я даже не замечал ее, оглядывая хорошенькую девушку в халатике – растущего лисенка, будущего зубного врача.

Зубные врачи – люди обеспеченные. Их роль включает элементы поведения проститутки, палача, матери.

- Садитесь удобнее, пожалуйста, - говорит она высокому и симпатичному мужчине с устойчивым социальным положением, когда он с достоинством проходит к креслу.

Белое с внимательными глазами наплывало сверху.

- Поверни головку чуть правей, - произносит она моргающему на яркий свет малышу, напряженно вытянувшемуся на кресле. – Ротик откроем чуть пошире…

«У этой белой тети есть много игрушек, только они острые и блестят», - думает испуганный малыш, поворачивая лысеющую головенку шестидесятого размера. – «Если я буду послушным, она, наверное, окажется доброй и не станет делать мне больно».

На меня она нажимает грудью. В минуты пауз кладет руку мне на плечо, невольно провоцируя напрячься. Я даже начинаю думать, с кем бы я хотел больше – с ней или с хорошенькой ассистенткой лет на пятнадцать моложе. Та отсасывает слюну и кровь гнутой трубочкой, потом всовывает мне между уставших челюстей здоровый подозрительной формы прибор, еще раз напомнивший мне, что с женщинами лучше не целоваться, – они тянут в рот и не такую гадость.

Доктор определенно думала о сексе (впрочем, я субъективен) – диалог, слышный из соседнего кабинета, вызывал у нее эротические ассоциации.

- А там весело, - отметила она, услышав как невидимый мужлан с дырявыми зубами предпринял топорную попытку сострить. Впрочем, вернув себе свободу говорить, я тоже смело ею воспользовался и что-то ляпнул, но ассистентка, которую я ласкал взглядом, оценила юмор не более, чем того требовал профессиональный долг.

Выйдя из кабинета, снова полностью осознав себя высоким и симпатичным тридцатилетним мужчиной, я вдруг снова увидел моего доктора. Она была маленькой и хрупкой, с дрянной бородавкой у носа, что скрывалась под повязкой, с обилием золотых украшений и холодновато-расчетливым быстрым взглядом.

И все-таки я сделал бы с ней это! Я бы давил ее сверху, сжимал худые запястья, закусывал золотые цепочки и утыкал лицом в подушку, держа за волосы – ее власть надо мной в те минуты среди белых стен и одежд, блестящего металла, волновала меня и оправдывала многое. Достаточно вспомнить фильм про заключенного (Tim Roth) и его зубного врача (неизвестная мне девка), которую он драл на толчке и на полу в туалетной кабинке.

1999

1999-1

В канун Нового дома мы с Андреем поднимаемся на эскалаторе перехода ст. м. пл. Александра Невского. На соседнем эскалаторе параллельно с нами едет хорошенькая девчонка. Улыбаюсь. Реакция пренебрежительная. Обидно. В отчаянии показываю язык. В ответ неожиданная приветливая улыбка! Все наоборот! Как это я догадался! Может быть, дело в том, что улыбался я натужно, а язык показывал с абсолютно искренним чувством. Ну что ж, здорово. Подхожу и знакомлюсь. Андрей присутствует и завидует. Девчонка хороша. Оставляет телефон. Машенька. В отличии от литературной героини довольно глупа и не столь жгучая, скорее даже светленькая. Бог с ним с умом, зато выглядит отлично.

Звоню и приглашаю вместе отпраздновать Новый год. Машенька колеблется. Но, похоже, запланированный вариант у нее сорвался, и уже в середине дня тридцать первого декабря мы договариваемся, что празднуем вместе.

Для начала навестим моих родственников. Она выпивает, довольно неплохо, я - весьма умеренно. Потом едем ко мне.

Пьем еще и болтаем. Она собирается уходить, я ненавязчиво предлагаю остаться. Колеблется. Я раздеваюсь до трусов и ложусь под одеяло на свой большой диван. Она что-то трещит про свою спортивную карьеру. Легкая атлетика. В ответ я киваю головой, улыбаюсь и поглядываю на ее ноги. Наконец, видимо удостоверившись, что я идеальный слушатель, все-таки решает остаться и долго, долго раздевается. Садится на диван в позе кучера ко мне спиной, битых тысячу секунд треплется о каких-то полудетских соревнованиях, на которых успешно выступала. Коленки расставлены в стороны, бедра обнажены до половины, она не видит, как я жадно смотрю на них, как откидываюсь на подушку и снова приподнимаюсь смотреть. Наконец-то забирается в постель, в трусиках и моей майке. До последнего момента ничем не выдаю, что пойду на приступ. Едва она ложится, придвигаюсь к ней и кладу руку на животик, под майку. Ее тело отвечает сразу, изгибается в истоме, я целую ее в губы, в грудь, в животик, руку по ляжкам и между, сбрасываю семейники, нацепляю гондон. Начинаю драть, еще не сняв, а лишь сдвинув ее трусики вбок. Потом перевернулись - она прыгает сверху, уже без трусов. Потом перевернулись еще.

- С Новым Годом, Машенька, – в ритм движениям поздравляю девушку, стоящую раком.

- Тебя тоже, - смеется она.

Как год встретишь, так его и проведешь.

Андрей выражал зависть. Чужая девка всегда желанна, тем более, такая.

Я звонил ей и после, но она, к сожалению, больше со мной не встречалась.

1999-2

Любая покупка оживляет меня необыкновенно. Даже мелочь. Видимо, многолетний режим экономии, что я поддерживал в стараниях обзавестись собственным жильем, позволил бесу сребролюбия заключить прочный альянс с моей Жабой, влиятельной субличностью, что руководит формированием бюджетов и заведует поддержанием финансовой дисциплины, этакий внутренний контроллинг. Бес внушил Жабе, что любовь к денежкам крайне способствует их накоплению, и Жаба стала его верной союзницей. Ей невдомек, что кроме денежек, нужно любить и уважать интересы других зверюг из моего сумрачного подсознания - яростного Ебыря, алчного Обжорки, мнительной Завидки. Но Жабе на них насрать, ее влияние огромно и делиться им она не намерена. Хорошо лишь одно: грех сребролюбия все же не так тяжел, как блудный грех. И не так сладок. Я не думаю о деньгах, когда думаю о ебле. А если Жаба и тут попробует высунуться, получит кулаком по мерзкой зеленой морде.

Я купил себе чайник. Крутой, желтый, электрический. Самый дешевый из выставленных. Хорошо! Выхожу из магазина, оглядываюсь по сторонам. А это кто? Мимо проходит маленькая худенькая девушка. Меня словно кольнуло. Она выглядит очень доступной. Есть какое-то невероятное бесстыдство в том, как она смотрит на меня. Спокойно, без особенного интереса, очень легко. С ней связано еще что-то такое, в чем я не хочу себе признаваться. Хочу ****ь. Догоняю.

- Привет!

- Привет.

Она отвечает мне без тени стеснения. Выебу.

- Вот, чайник купил!

- Прикольно.

- Меня Леша зовут.

- А меня Вера.

- Очень приятно.

- И мне.

Она не работает, а живет с каким-то своим другом за его счет. А замуж за него не выходит, потому что уже один раз была и больше не хочет. Друг - это не очень хорошо, но что-то говорит мне, что его существование мне нисколько не помешает. Буду решительнее.

- Слушай, если ты не очень занята, мы могли бы отметить мое приобретение.

- Это чайник, да?

- Ага.

- Могли бы, но я сейчас по делу еду.

- А… важное дело?

- Ну да. Я денег задолжала, иду договариваться.

- В смысле, идешь деньги отдавать?

- Да нет, денег у меня нет. Иду долг отрабатывать.

- Отрабатывать? А что нужно делать?

- Что скажут.

Она говорит со мной об этом очень просто. Ни хрена себе. Мне уже почти все ясно, но я люблю полную ясность. Тем более, как мне кажется, с этой девушкой не нужно прятаться за ритуальными формулами.

- Что им может быть от тебя нужно, разве что секс?

- Секс, да. Мне скажут, с кем я должна переспать.

- Нормально… И сколько это, твой долг?

- Сто рублей.

Это крайне немного. Мой чайник стоит триста, а я не покупаю дорогих чайников. Благородный человек обязан помочь девушке в таких сложных обстоятельствах. Мой субличный Ебырь бьет пытающуюся возразить Жабу стоячим ***м по башке.

- Слушай, давай я отдам твой долг, а ты мне отработаешь!

- Серьезно?

- Ну да.

- Прикольно.

- Что, поехали ко мне?

- Нет, сейчас не могу, мне сперва расплатиться нужно.

- Так это ненадолго.

- Не могу, меня уже ждут.

- Во как.

- Это здесь, рядом. Честно, я деньги отдам и вернусь.

Мы подходим к зданию общаги. Крайне подозрительное место. Какой только криминальный сброд не живет там.

- Только тебе не нужно туда ходить. Подожди меня здесь, ладно? Я ненадолго.

Ее предложение может означать банальное кидалово. Она возьмет мои бабки, помашет ручкой и завалится ночевать к своему другу, а я помыкаюсь вокруг да около час-другой, да и пойду восвояси. Что ж, это риск. В конце концов, всего сто рублей. Молчи, Жаба!

- Хорошо. Держи.

- Я быстро!

Вера хватает бумажку и исчезает за дверями общаги.

За последующие десять минут Ебырь получил от Жабы по полной программе. Хозяин деньги зарабатывает, а ты их вот так ****ям раздаешь? И ладно бы еще за дело, так ведь не придет же, что же, значит, ты ей подарил их просто? Да на них можно неделю жить, если хочешь знать, а ***ло свое дурное и руками бы потер!

К великой радости ***голового Ебыря, Вера вышла уже на одиннадцатой минуте. В принципе, за это время ее могли трахнуть трое. Чем она вообще занимается? Ладно, не будем думать о плохом.

Ловлю тачку, едем ко мне. Вера идет мыться в ванную. Сомнений в ее согласии у меня нет. С другой стороны, какого хрена я буду ждать? Полезу к ней сейчас, сию минуту.

Холодея от ощущения вседозволенности, раздеваюсь донага, подхожу к двери ванной и стучусь.

- Тук-тук, открывай.

- Что?

- Открывай, спинку потру.

- Да я сама, спасибо.

В моих требованиях больше уверенности, чем в ее репликах.

- Открывай, удобнее будет! Ну открывай же, я голый, мне тут стоять холодно!

Как это я хорошо и откровенно, против этого не может быть возражений.

- А что, если я стесняюсь?

Это кокетство уже запоздало.

- Чего стесняться, ты же замужем была. Открывай, холодно!

Щелкает засов на двери. Давно пора его снять. Вхожу, не пряча ни гондон в руке, ни наполняющийся член. Маленькая и худенькая, она стоит в ванной боком ко входу и моется, слегка прикрывая рукою грудь. Жаль, она вряд ли может оценить динамику изменения моей эрекции. Влезаю к ней, она продолжает мыться, стоя ко мне спиной. Прикасаюсь к ней и начинаю гладить, эх, встает трубой и мешает, теперь мне нужно отодвигаться или… конечно, лучше так - опираю *** о ее спину и прижимаюсь теснее, безусловно, горячий предмет вдоль позвоночника трудно не почувствовать, я трогаю ее за грудь, за жопу, ага, ей тоже захотелось… Одеваю гондон, аккуратнее, с ней это может быть особенно важно, ага, одел хорошо. Чуть подталкиваю ее вперед.

- Встань на коленки.

Она послушно встает раком. Опускаюсь за ней, засаживаю член. Ох-хо. Классно я ее взял. Только вот неудобно в ванной - коленям жестко, да и на нее нет особой надежды, слишком мелкая, придется локтями самому о бортик держаться, лишь бы не соскользнуть. Не мешало бы иметь ванную побольше. Хотя зачем - на диване в любом случае комфортнее. Мне и так хорошо. Она мелкая, тощенькая, попа грушей - ****ь, ебать. Все, кончаю - да, да, класс…

- Отлично. Заодно и помылись.

Хихикает. Про*****. Чем она вообще занимается? Как у нее возник этот странный долг в сто рублей? Лежим на диване, начинаю аккуратно допытываться.

- Я думала, ты уже догадался. Это за наркотики.

- Так ты как, таблетки или колешься?

- Да я давно завязала. Раньше кололась. А позавчера снова решила попробовать. Другу рассказывать нельзя было, вот я и взяла две дозы в долг у старых знакомых.

- Что, действительно кайф большой?

Она тихо усмехается.

- Да.

- Ну, а с оргазмом это можно сравнить?

- Нет, это другое.

Я оставляю свои расспросы. Можно ли рассказать слепому от рождения о цвете легкой паутинки облака, что проплывает высоко в небесной синеве летним погожим днем, когда все зрячие и здоровые только и хотят одного - сплетаться горячими телами? Что я смогу понять о кайфе героинового укола, если никогда не кололся и, надеюсь, избегу этого соблазна в будущем? Хорошо, что я одел гондон с особой аккуратностью.

Ее бывший муж - тоже наркоман, он-то ее и вовлек. Чтобы завязать, ей пришлось от него уйти. Верка демонстрирует мне старые следы от уколов. Брр. Даже в паху есть темное пятнышко, она кололась туда, потому что сама маленькая, вены небольшие. ****ы в рот. Хорошо, что я с ней не целовался. Хотя у нее друг есть. А я ее отъебал. И еще могу. Почему бы и нет. Гондон одену снова. Вот-вот, одену. Верка видит мои приготовления и тихо радуется. Кладу ее на спину и ебу сверху, мелкую и неверную. Тяжело сознавать, что в нее въезжали не только ***, но и иголки. Блять, прямо в пах, брр, ладно, ****енка у нее небольшая, друг у нее есть, я ее выебал, вот тебе, вот, уфф, кончаю. Ну и попал в переделку. Идиот хуеголовый. Да на ней же просто иголками выколото: наркоша.

И я ведь с самого начала это знал! Придурок. СПИД - медленная смерть. А если бы гондон соскочил и порвался? Хочу жить подольше, гадостей совершить побольше. Скорее выпроводить ее и *** с мылом помыть.

1999-3

Холодно. Дует пронизывающий ветер. Зима еще не закончилась. Поздно вечером бреду домой с прогулки, в течение которой тщетно пытался с кем-нибудь познакомиться.

За вывеской с рекламными объявлениями прячется от ветра стройная женщина с длинными волосами. Старается закурить сигарету. Затем выходит и, заметно ежась, идет прямо по проезжей части. Так может вести себя и приличная дама, запоздавшая с прогулки, и дорожная проститутка. Были случаи, когда я подходил к этим опустившимся созданиям с намерением оплатить их услуги, но, рассмотрев товар вблизи, отказывался и исчезал со странным чувством - смесью отвращения и облегчения. Тем не менее, стоит проверить. Догоняю ее почти бегом. Вблизи она выглядит довольно неплохо, шлюха должна быть пострашнее.

- Быстро ходите.

- Тороплюсь домой, а то холодно.

- А что же прямо по дороге?

- Может, кто остановится и подвезет. Мне до Народной всего три остановки.

- Давайте подвезу! – я изобразил вращение воображаемого руля. Незнакомка смеется.

К ларьку 24 часа, что стоит у дороги рядом с моим домом, мы подходим уже почти друзьями. Ее зовут Рита, она возвращается из гостей. Дома ее ждут мама и ребеночек. Опыт говорит, что рожавшая женщина испытывает не менее сильное влечение, чем мужчина.

- Может, возьмем пивка?

- Можно.

Выходим из ларька с парой бутылок.

- Здесь холодно, - я нисколько не преувеличиваю. Дубак такой, что яйца звенят. - Можно зайти ко мне, я живу в этом доме.

Ничем не рискую. Если откажет, провожать ее дальше я все равно не пойду - а то вмерзну в лед, как фашистский агрессор под Москвой.

- Хорошо, только ненадолго, - отвечает Рита.

Что такое «ненадолго»? Чаще всего данная фраза означает, что девушка не собирается заниматься сексом, а хочет лишь выпить пивка и поболтать. У нее появляется дополнительная возможность убедиться в своей привлекательности, и я сам послужу этой цели, когда стану делать глазки, распускать хвост, заигрывать и приставать. Кроме того, гостья может лишь предполагать, насколько агрессивен приглашающий, изредка даже случается, и она знает о таких случаях – в квартире ее может ждать засада в виде трех-четырех пьяных бандитских рож. Некоторый риск делает ее ощущения острее. Приятно разгоряченная пивом и ухаживанием, с достоинством отвергнув неудачливого ухажера, она ускользает из опускающихся рук, явно торопясь позвонить какому-нибудь симпатяге из числа своих постоянных друзей.

Прозвучавшая фраза не особенно вдохновляет. Что ж. И тем не менее. Мы сидим рядышком у меня на диване, в разложенном виде он простирается метра на два вширь и вдаль, в сложенном – отличается скромностью и приятной округлостью. Рита занималась чем-то бухгалтерским, но ее контора развалилась, и теперь она находится в ожидании какой-нибудь работы. Ей где-то около двадцати пяти, месяца два-три назад она разошлась с мужем.

Я приобнимаю ее за плечи, поглаживаю по спинке, касаюсь шеи, чуть поправляю ей волосы. Внешне реакция гостьи сдержанно нейтральная, она не отодвигается и не сопротивляется. Отлично. Это значит только одно - ей охота не меньше, а гораздо больше, чем мне. Мой следующий жест уже логичен – я сжимаю ее в объятиях и привлекаю к себе - мы целуемся взасос, потом быстро раздеваемся и начинаем трахаться, быстро и жадно.

Так вот что означало на самом деле "ненадолго"! Она действительно торопится поебаться и вернуться домой! У Ритки хорошая задница, тело соответствует возрасту, конечно, двадцать пять - немалый срок. Что касается материнства, то оно может сделать фотомодель похожей на ее бабушку, но не наоборот. Но мне безразлично, что я деру, главное, чтобы оно двигалось, я был готов и к гораздо худшему. В сущности, я совокупляюсь с приятной двадцатипятилетней женщиной, с талией, задницей, длинными волосами, а то, что мне гораздо приятней засадить какой-нибудь школьнице (из старших классов), вызывает, подчас, удивление у моих собеседников, ценящих в женщине опыт и мастерство. К тому же Ритка старается как только может, в положении сверху прогибается назад, от этого, по ее мнению, ее грудь и живот становятся привлекательнее. Затем долго и с настроением сосет резинку, одетую мне на член. Я периодически ее останавливаю, втыкаю орудие в вагину, двигаю им так и сяк, вынимаю, снова пихаю в рот, двигаю бедрами и слегка направляю рукой ее голову. Когда она стояла раком, я сделал попытку заправить еще и в зад, но Рита воспротивилась, вытянула руку назад и прикрыла ею нерабочее отверстие. Ее узкая рука с пальцами лодочкой весьма забавно смотрелась посреди крупной задницы, подчеркивала роскошь ее очертаний и совсем не мешала мне снова взять эту женщину как мне нравится - по-собачьи, грубо.

К сожалению, кончить я так и не смог. Было поздно, я устал после трудовой недели, ее отверстие явно не было уже мышиного глаза, резинка не способствовала остроте ощущений. Рита была чуть огорчена и даже спросила:

- Ты не сильно обломался, что не кончил?

Я успокоил ее общими словами, дав понять, что она здесь не при чем.

Отдыхая от скачки, Рита поведала о своем разрыве с мужем, что после него она не имела секса уже месяца два или три. Они жили вместе года три-четыре, растили ребеночка. Потом отношения стали как-то ухудшаться, Рита завела любовника и трахалась с ним, когда мужа не было дома. Когда же произошел окончательный разрыв, и муж ушел, она не справилась с обидой и поссорилась под горячую руку еще и с любовником.

Мы попрощались, в целом довольные друг другом. Потом она как-то звонила мне от какого-то своего знакомого, спрашивала, не нужен ли мне мобильный телефон за смешные деньги – долларов сорок, и можно даже поторговаться. Я отказался, приобретение краденой трубки не входило в мои планы, как и сомнительное знакомство с личностью, ею торгующей. В любом случае трубка мне все равно не нужна, так как способна съесть денег гораздо больше, чем принести пользы. ****ский «Северо-Западный телеком» в дружбе с ****ой «Дельта-телеком», монополисты, суки, ворье, держат в Питере такие атомные тарифы, что разговоры с девками неизбежно станут чересчур торопливыми. Дороже, чем в Москве! Лучше вообще не иметь телефона, чем суетиться. Рита мне больше не звонила.

Новая игрушка

Кризис 1998 года не обрушил мое крепнущее финансовое благополучие. По счастью, все накопления лежали в Сбербанке в долларах. Монстр (живой советский банк, а не мертвый американский президент) не обманул. В суматошный августовский денек, когда я поддался чувству неуверенности и рванул в Сбербанк закрывать вклад, я столкнулся там с возбужденной толпой столь же предусмотрительных соотечественников. Заветная дверь открылась, из нее выглянул замученный охранник и стал перекрикивать шум сорванным голосом. Денег сегодня не будет, нужно записываться на субботу, тогда еще может быть. Неплохо бы перегородить Невский баррикадой. Это же мои кровные бабки. Суки. Что ж, придется ждать и записываться.

Как ни странно, в обещанную субботу мне удалось получить все назад. Не веря в удачу, я нес домой свои доллары. Везет же.

Тем не менее, куда их девать? Хранить дома - опасно. Какая-нибудь очередная шваль может проявить любопытство и пошарить в укромных местах, пока я буду отдыхать под хорошей дозой клофелина. Обидно будет очнуться ни свет ни заря с больной головой и постепенно прочухать, что ни девки, ни денег со мной больше нет. Нужно что-нибудь купить.

Совет Андрея был однозначен: нужно покупать тачку. Все крутые ребята должны ездить на тачках. Да мы полгорода переебем, если у нас будет тачка. Он бы и без тачки полгорода переебал, только времени это заняло бы гораздо больше. А так - садишься и едешь. Пятнадцать минут - и у нас есть девки. Еще пятнадцать - мы с ними дома. Еще пара часов на то на се - нам хорошо, да и девкам приятно, мы их не выпроваживаем, как раньше, но культурно отвозим до места. И следующих берем.

Все это звучало крайне убедительно. Тем более, цены на советские машины стали выглядеть необыкновенно привлекательно. Четыре тысячи с половиной долларов - и у меня будет новая девятка!

Следующим аргументом оказалось тотальное невезение, что навалилось на меня в последние месяцы. Девки как сговорились. Никто не давал. Все посылали. Настроение падало. Говорят, специалист по продажам сгорает как спичка, если в течение какого-то времени у него последовательно срываются сделки. Месяц-другой постоянных неудач, и такого менеджера стоит просто уволить: ни нервов, ни куража у него уже не осталось. Что же говорить о ебыре? Невезучих ебырей не бывает. Тот, кому не дают - это уже не ебырь, это кто угодно - жених, чмошник, ботаник. Мне срочно нужно кого-нибудь трахнуть.

Андрей торопит меня:

- Ты не ебешься. Потому что у тебя нет машины. Без машины тебе никто не даст. Покупай, мы отхуярим полгорода.

- Ну, не знаю, нужно конечно… Может, через месяц куплю…

- Через месяц? Значит, еще месяц ты не ебешься.

Еще месяц не ебусь? Это уже три месяца будет…

Найти самого недорогого продавца, договориться о цене, обменять доллары на рубли, перевезти целлофановый пакет, весящий тонну или сто тысяч рублей, дождаться, пока неприветливая девушка с хорошими длинными ногами заполнит бумаги – машина моя! Теперь ее нужно забрать.

- Вы машину сейчас заберете? – грубовато спросила девушка.

Она не знает, что я сдал на права четыре года назад, и за рулем сидел меньше десяти раз.

- Я подъеду за ней завтра, - решил я.

Попрошу знакомого помочь.

Витя, будучи профессиональным шофером, вел мою птичку уверенно и быстро. Доехав до нашего района, мы оказались внутри одного из дворов, где он оставил свою девятку. Темнело, пора было ехать. Витя пошел к его машине, сказав, что поедет сразу за мной. Я запихал под руль ватные ноги и повернул ключ зажигания. Молчание. Еще попытка. Нет ответа. К этому моменту Витя завел свой мотор и уже давно ждал. Когда он подошел ко мне, стало ясно, что я парализован страхом, а машина не заводится, так как сработала хитрая блокирующая сигнализация.

- Слушай, Витя, - выдавил я. – Давай прокатимся вместе, я уже хрен знает сколько не сидел за рулем, я на ней не уеду.

Когда он сел в машину, я попробовал педали. Собственно, я развлекался так и до того, во время одной из остановок. Теперь я мог почти с уверенностью сказать, что примерно знаю расположение тормоза, газа и сцепления.

Я стал трогаться и заглох, нервно посмеиваясь.

- Ничего, ничего, - ответил мой учитель. – Только ты теперь нейтралку включи, а потом уже снова верти ключ.

Я заглох снова. Какие-то люди, не подозревая об опасности, бродили по двору очень, очень близко от машины.

- Ходят, - я вытянул палец в их сторону.

- Не обращай на них внимания, - спокойно ответил опытный гонщик. – Поехали.

Я тронулся и поехал, сжимая руль. Перед выездом на улицу по тротуару шли люди. Их было много. Сзади рвал уши истерическими воплями автомобильный гудок - наверное, я мешал движению какого-то опытного водителя. Я не понимал, где что у меня, и что где - у машины. Пот стекал вниз по спине к мокрой жопе.

Но уже скоро мое хихиканье стало тверже – я совершил правый поворот и перешел на следующую передачу. Каждый маневр, вдруг не приведший к жертвам и разрушениям, делал меня уверенней. Мы вернулись в тот же двор, и мой инструктор вышел из машины. Скоро я уже ехал за ним по проспекту, уверенно держа свои сорок километров в час. Тем не менее, завести машину на стоянку я попросил Витю. По узкому лабиринту между стоящих машин он несся быстрее, чем я по проспекту.

Я шел домой, дрожа после воздействия львиной дозы адреналина. Мое чувство было сродни тому, что испытывает юноша, еще пять минут назад бывший девственником. Как я мог жить без этого раньше?

Машина стала моим боевым конем. Вечерами первых удивительных дней новой жизни, когда я ложился спать, тело еще чувствовало вибрацию двигателя, правая нога властвовала над педалью газа, спина упиралась в сиденье, руки напрягались при ускорении. «Осторожно, за рулем маньяк! », - хотелось крикнуть пешеходу, задумчиво бредущему через улицу. «Лучше напугать, чем задавить», - и старушка подпрыгивала от неожиданно раздающегося за спиной сигнала. «По Октябрьской набережной неудобно ездить медленнее 80», - летящие навстречу машины могли слиться с моей в последнем объятии. Гром и скрежет мнущегося металла найдут зачарованного слушателя, перед тем как ремень резанет грудь наискось, а что-то стремительное и тяжелое встретит улетевшую голову, беспомощную, как сырое яйцо в скорлупе под ударом ножа.

Раскаленная сковородка ждет мой нежный мозг, адское масло шипит и брызжет. В руководстве по автовождению, что написал один доброжелательный француз, скорость названа главным искусителем водителя. Коварный демон уже шепчет, стонет мне в ухо под шум мотора: «Скорее, ветер и свобода ждут тебя... ».

У римлян при республике было целое сословие - всадники. Привилегированное. Это не аристократия, но и не плебс какой-нибудь. Гражданин, который может позволить себе снарядить боевого коня. Cavallo. Германцы переняли слово, рыцарство выросло верхом – chevalier, caballieros, cavalier… общее видится сразу: рыцарь – человек на лошади.

«Страх правит стадом, и тот, кто побеждает страх, становится пастухом», - тень цитаты, разделяющей человечество на пеших и конных. Кто ты есть - Хам или Яфет? Рыцари жили от турнира к турниру.

Всадник туп. Борьба со страхом отнимает у разума силы, рыцарь знает истинную цену метафизических конструкций, а цена им - пыль. Вражеское копье проскальзывает по доспехам, проклинающий мир противник валится от встречного удара: сломает ли он себе спину или отделается публичным позором? Зрители шумят и горячо обсуждают короткую схватку – кто-то вспоминает ваших славных предков, вашего дядюшку, бывшего отменно удачливым бойцом до того несчастного турнира. Оруженосец помогает снять шлем, и вы не спеша, слегка неуклюже подходите к взволнованной принцессе. Она не ждет от вас куртуазных любезностей, ее голос звучит чуть неровно, когда вы получаете из ее рук приз за победу. Тонкая рука сама прижимается к вашим губам – черт возьми, подкупить ее слуг, пробраться ночью в окно темной башни! Ведь завтра удача может отвернуться.

Пелевинские Шестисотый Мерседес, джип Чероки и Гранд Чероки – кто они? Символы успеха, дорогие игрушки? Или это боевые кони, закованные в сталь, а выезжающие на них рыцари с ленивым разбойничьим интересом поглядывают по сторонам на молоденьких мещанок, зачарованных блеском лат.

А вот и Россинант – Запорожец или ржавая копейка. Сутулая спина хозяина содрогается на ухабах. У него нет шансов в этой гонке. «Посмотрите на эту старую клячу», - смеются девушки. И все-таки, он тоже рыцарь. Его худое лицо чуть вытягивается, когда проносящийся тяжеловес обдает его грязью, но он привык к насмешкам и хранит спокойствие. Лишь иногда терпение печального рыцаря покидает его – вы увидите старое грохочущее ведро, отчаянно скачущее на обгон с риском развалиться.

Пеший и конный – оба они тонко чувствуют отличие друг от друга, барьер, который один из них преодолел, когда пришпорил скакуна, нажал на газ. Я везу начальника в своей машине – этот энергичный, волевой и скрытный мужчина неполных сорока, эффективный менеджер и удачливый карьерист, вдруг становится похож на маленькую нахохлившуюся птицу, встревоженного мальчика, надеящегося не то на удачу, не то на милость взрослого и сильного, управляющего ситуацией.

Мы видим счастливого обладателя машины слегка развязным, грубоватые и покровительственные нотки звучат в его голосе, когда он обращается к женщинам. Те немного заискивают и заметно торопятся со сборами, когда пахнущий бензином или лошадиным потом рыцарь соглашается их подвезти.

В мои планы теперь входила не только покупка автомобиля, но и обзаведение радиотелефоном для помахивания по сторонам и выставления вверх под смелым углом. При этом черный муляж с антенной не обязательно должен звонить, как и меч – не обязательно должен рубить.

Что касается ключей для автомобиля, то их следует носить на отставленном в сторону полурасслабленном указательном пальце левой руки, ключи должны свободно свисать и чуть болтаться. Важен также красивый брелок сигнализации. В принципе, при наличии таких ключей машину можно вообще не покупать. В этом случае проблема в том, чтобы заставить себя поверить, что машина у вас есть, хотя, если вы себя в этом убедили и эта вера передается окружающим, то вы великий артист и не нуждаетесь в таких мелочах, как рыцарское звание. Вспомните, кстати, что ремесло артиста считалось позорным для истинного римлянина, и сченические упражнения Нерона были в чем-то продолжением оргий Калигулы (тех, когда люди в цепях, император в шкуре леопарда и пр.), где тот в заключительном акте играл женщину, подвергаемую насилию. Действительно, рыцарь не может быть актером, а актер – рыцарем. Благородство дарится рождением и воспитанием, право на него можно завоевать в битве, но еще не для себя – для потомков.

Я стал загадочно привлекателен, овладев новой девяткой. Мой сомнительный птичий профиль стал выглядеть почти орлиным. Девки стали относится ко мне лучше. Гораздо лучше.

На улице солнечно – в этом году апрель теплый. Две девушки расположились за спиной в машине. Обе провели половину дня у меня – пили пиво, мыли посуду и варили пельмени, по-очереди отдавались и играли в компьютер, загорали на балконе без верха, смотрели «Голый пистолет». Я выезжаю на набережную – солнце слева, я прищуриваюсь как хищный кот. Скорость около ста, я еще чувствую остаток приятной слабости. Стекла приспущены. Ветер со свистом мчится навстречу. Помню этот шум с детства, еще когда знакомые возили нас на машине по летнему загородному шоссе. Ветер так же рвался в окна торопливыми прохладными струями. Я люблю этот шум, и солнце, и скорость, свежие порывы воздуха. Какой же я крутой.

Как теперь поведет себя Ира, прелестное создание, готовая фотомодель с обложки?

Мы познакомились полгода назад, за пару месяцев общения она сумела сделать меня вполне несчастным. Мало того, что она умело держалась на расстоянии, так я еще был вынужден выслушивать ее бредни, состоящие из воспоминаний о ее недооконченных отношениях с каким-то бандитом на Мерседесе. Разумеется, у нее четкая система ценностей: «барыга – это плохо, бандит – это круто». Раз она даже обронила следующую фразу: «Я как напьюсь, такая дурная (трезвая тоже), я изменила ему со всеми его друзьями (такими же негодяями)». Она не отказывалась от приглашений на бандитские пьянки, где нажиралась и трахалась с братками своего мерзавца! Отъебав, братки просили ее не болтать языком. Ее мерзавец, по-видимому, был менеджером среднего звена, бригадиром, так что пользовался определенным авторитетом.

Со мной она выпить отказалась. Красота имеет природное, читай – божественное происхождение, как высшие достижения искусства и даже больше. Я относился к Ире, как к сосуду совершенных линий и цвета, что используется, например, для переноски навоза диким кочевником. Чудо теряет непосредственность своего очарования, но лишь сильнее волнует сердце ценителя, ждущего только минуты, чтобы вполне отмыть красавицу в ванной и вложить в нее достойный ее предмет. Безнадежно.

И вот – новая встреча. Увидев меня сквозь стекло моей машины, она поправила волосы, потом улыбнулась. Что это? Или новый серебристо-зеленый металлический отблеск появился в моих глазах? Мы поговорили немного, я позволил себе даже зевнуть пару раз. Я позвоню ей через несколько дней, мне даже интересно, чем же это кончится.

Увы. Посиделки в кафе (разумеется, за мой счет), пустая болтовня о том, что раньше она была глупой, а теперь гораздо умнее. На прощание не дала поцеловать в губы. Она по-прежнему считает меня лохом и неудачником. Все-таки Жигули – еще не Мерседес. Ничего страшного. Много ли телок, незаслуженно избалованных хорошими машинами? На меня хватит и других: моложе, красивее и наивней.

Качество уборки

Если мне когда-нибудь суждено стать женихом, то я знаю верный способ проверить чувства невесты. Влюбленная женщина сразу начинает вить из холостяцкого барахла аккуратное гнездышко. Старание ее зависит от силы чувств. Равнодушные просто выбирают местечко почище, аккуратно усаживаются. Поругав грязный стакан, они выпивают все предложенное, мягко осведомляются, нет ли еще чего, в конце концов заявляют, что им пора домой и сматываются, оставляя хозяина в состоянии острой духовной неудовлетворенности. Квартира после них чище не становится. Большинство начинает мыть посуду, но этим ограничиваются. Это уже можно назвать легкой влюбленностью. Однако самостоятельное мытье посуды требует гораздо меньших усилий по сравнению с теми трудовыми подвигами, которые требуется совершить для приведения моей берлоги в приличное состояние. Если дело заходит дальше тарелок, то это уже серьезно.

Одна несчастная первокурсница однажды вымыла мне дочиста плиту и раковину. Кроме того, привезла мне из дома в стеклянной банке довольно приличный грибной супчик, как трогательно, она варила его половину субботнего дня тайком от родителей. Супчик я сожрал, девицу отодрал, но к чему мне это чувство вины? Мне стоило большого труда отделаться от бедняжки, которая периодически звонила и требовала встречи. Впрочем, мама все равно убирает мою квартиру лучше всех, стоит лишь ей ко мне ворваться. Хорошо, что живет она вне пределов досягаемости пешехода, а то ходила бы каждую неделю, стыд-позор.

Мне некогда квартиру убирать, я катаюсь на тачке.

В эти теплые весенние дни глаза сами уходят от дороги в стороны. Там гуляют девушки. Они смеются, стреляют глазками. Иногда рядом с ними покачиваются неуклюжие фигуры озабоченных юнцов. Я снова и снова повторяю себе: «Чайник, будь бдителен! », но блудливый взгляд так и норовит проехаться по стройным ножкам и свежим личикам, как грязный грузовик через новенькую автостраду. Раз я ехал по мосту через Неву и – яркая сцена: высокий парень катал верхом на плечах молоденькую девушку. Ее голые колени слепили глаза проносящихся рыцарей. Она смеялась как похищаемая нимфа – загадочно, чуть недовольно.

«Острое респираторное заболевание нижних дыхательных путей», - вот такие опасности грозят порядочной девушке при встрече с охотником в теплом и влажном лесу. Осторожнее!

1999-4,5

Неплохо поохотились на машине вместе с Андреем. На набережной сняли двух девок. Повезли кататься. Разыграли их на монетку. Андрей выиграл Наташу - крутую брюнетку ростом почти с меня, настоящую вамп, стройную и на вид ебливую. Мне досталась Света - небольшая, симпатичная, но, в отличие от подруги, в глаза не бросающаяся. После катания завезли их к Андрею. Выпили. Кроме меня. Водитель ограничен правилами движения и вынужденной абстиненцией. С одной стороны, всегда есть повод отказаться - я за рулем. В этом даже есть что-то крутое. С другой стороны - это разрушает коллектив. Андрей способен выпить при любых обстоятельствах. А вот девушки… Как же это, трезвый мужчина будет смотреть, как мы пьянеем? Свету с Наташей это несколько смущало, так что сильно напоить их не удалось. Тем не менее, мы уже готовились растащить их по комнатам, как вдруг гостьи стали прощаться. Что, почему? Они спешат. Уговаривать бесполезно. Удерживать - значит портить отношения. Ну ладно, пока. Вечер испорчен.

- Блять, мы бы их так отхуярили… И еще бы потом поменялись…

- Да, эта длинная, она бы запросто двоим могла… Если б другая не тормознула.

- Если они так ушли, *** их теперь вызвонишь. Все, можно о них забыть.

Мы с другом прощаемся. Еду домой, вечером уныло смотрю телик. Щас *** подрочу и спать. Телефонный звонок.

- Привет! Узнаешь?

- Да, - наверняка это Света с Наташей, только вот которая из них? Голоса я не различаю. - Как там у вас дела?

- Хорошо. Это Наташа. Меня Светка просила позвонить, вот тут она смеется, хочет, чтобы я у тебя спросила, не против ли ты, чтобы мы к тебе в гости пришли?

- Всегда буду рад. Может, заехать?

- Нет-нет, мы сами придем. Ты не знаешь, Андрей уже заснул или нет?

- Если он и заснул, то сразу проснется!

- Ну ладно, мы идем.

Тут же звоню Андрею. Он не спит. Удивлен. Неужели? Просто фантастика. Зачем тогда они уходили? Скорее всего, чтобы обеспечить себе алиби для своих постоянных молодых людей. Или просто собирались поебаться с кем-то другим, да не вышло. А мы - как запасной вариант. Что ж, и так неплохо. Если придут.

Долгожданный звонок в дверь. Открываю. Первой стоит Наташа, Света прячется за ней.

- Вот, девушку тебе привела. Не обижай. Что, Андрей не спит?

- Нет, мы с ним пятнадцать минут назад говорили.

- Ну и что, он хочет, чтобы я к нему приехала?

- Да, конечно. Можешь позвонить - проверить.

Еще оставалась надежда, что обе девки застрянут у меня. Но Наташа садится к телефону и несколькими словами поднимает Андрею ***.

- Привет! Это Наташа. Я к тебе сейчас приеду! Ждешь? Очень ждешь? Ну ладно, еду.

Наташа встает, одергивает короткую юбку и заявляет мне:

- Ну все, пока. Веди себя хорошо.

- Пока.

- Светка, подруга, прощай, может, еще увидимся!

Девки ржут и обнимаются.

Мы остаемся с Светой наедине. Вдруг не даст? Но, если верить Наташе, это идея Светы - вернуться! Да, отношения у нас неплохие. Гостеприимно предлагаю ей место на диване, подушку, одеяло. И, раздевшись до трусов, начинаю приставать. Света мило ломается, но уступает. У нее крупные сиськи, ведет она себя очень правильно - мягко, сдержанно, пассивно, но все приказания исполняет, даже, несмотря на природную лень и поздний час, прыгает на мне сверху. Кончаю, как мне и нравится - установив ее раком.

Провожаю Светку утром и сразу прыгаю к телефону. Звонить Андрею.

- Как дела?

- А у тебя?

- А я первый спросил!

- У меня дела ХОРОШО!

- А у меня тоже ХОРОШО!

Мы ржем довольные. Неплохо мы их. Андрей уточняет подробности. Наташа, по его словам, вела себя отвязно: «А теперь давай так, давай я встану раком, сосать член – это меня так возбуждает, может трахнемся в жопу». Андрей ей до того уже предлагал трахаться в жопу, но когда она сама предложила – засмущался. Интересно, что она заставила его дрючить без гондона. Рискованно, на мой взгляд. Везет же дураку. Это ведь я сумел так понравиться Светке, что они вернулись.

Впрочем, все еще не закончилось. Компания только тогда обречена на распад, когда все в ней уже окончательно переебались, ни одной новой комбинации партнеров больше нет. Может быть, мы еще что-нибудь придумаем.

Через несколько дней Светка с Наташей приходят ко мне. Вечереет. Сидим, болтаем. Отпускаем шуточки о возможности групповичка. Всего лишь шуточки. Попутно тискаю Светку, целуюсь с ней, кроме того, будто играя, обнимаю Наташу за талию и целуюсь с ней тоже. Светка немного грустнеет. Наташа берет телефон и звонит Андрею. Его нет дома. Мобильник нужно покупать.

Итак, возможности Наташи сужаются. Она соглашается переночевать у меня, разумеется, вместе с подругой. Лежим на моем большом диване. Я - посередине, в семейных трусах в цветочек. Справа - Светка, в белых трусиках. Обороняется от моих приставаний. Слева - Наташа, в плотных уличных брюках. Я к ней даже и не пристаю. Начинать следует с легкой добычи. Цапля с неба сама спустится посмотреть, как синицу будут трахать. Но зачем эти брюки? Ее даже не одолел мой аргумент о недопустимости использования уличной одежды при ночлеге. Лежит носом в свою подушку, вытянула ноги и подслушивает, согласится Светка при ней, или нет.

Приставал я долго и безуспешно, уже начал было злиться, но решил сходить поссать. Возвращаюсь. Снова налегаю на Светку - видимо, они о чем-то договорились, сопротивление ослабевает. Скоро я срываю с нее трусики, с себя - семейники в цветочек, напяливаю гондон и засаживаю ей член. Я там уже был, но дело не в этом. Наташа слушает все это в оба уха, я уверен. Ебу Светку сверху - вряд ли она встанет раком при подруге, а ложиться под нее - значит потерять мобильность и контроль над ситуацией. Ебу сверху. Немного подождал, пока Наташа разогреется. Теперь ее нужно потрогать. Рукой спинку. Блять, отталкивает. Хуже того, когда трогаю снова - начинает бурчать:

- У тебя есть девушка, ты ее и трахай, нечего приставать.

Вот это облом. Светка грустнеет, впрочем, деваться ей некуда - я сверху и по-прежнему ***рю ее в ритме раз-два. А что мне терять? Вместо руки начинаю трогать Наташу ногой. Не слишком удобно, но забавно. Трогать девушку ногой - это что-то новое. Провожу ступней по Наташиной жопе, по бедрам, по икрам, ого, она не отталкивается, класс, дело пошло, круто, она начинает поглаживать мою ногу, отлично, продолжаю хуярить Светку и, между делом, подпихиваю ее все ближе к Наташе, та переворачивается на спину, их тела так близко, что я могу целовать их по очереди, я стараюсь расстегнуть Наташе брюки, эх, если бы она была в короткой юбке, как в прошлый раз, вообще не было бы проблем, я бы ее уже взял. А теперь приходится - выскакиваю из Светки и налетаю на Наташу стаскивать с нее все, погрустневшая Светка прикрывает наготу одеялом, Наташа отказывается от моей помощи и снимает брюки сама, класс, любопытно, она требует надеть свежий гондон - она что, слишком хорошо знает свою подругу, интересно, это никак не соответствует ее бесшабашному сексу с Андреем, без всякой защиты. Отлично, в новом гондоне наезжаю на нее, ухх, вот так ****ина, Андрею давала, а теперь я ее буду ****ь, утыкаюсь носом в ее густые волосы, раздвигаю коленями длинные стройные ляжки - эхх, въезжаю хуем в ее ****у, вот тебе, сука бля! Люблю ебать таких девок, черт возьми! Она ростом почти с меня, хорошие крепкие сиськи, ****енка у нее не маленькая, соответствует ее имиджу, я сильно возбужден, я ее выебу на хуй! Наташка заявляет:

- Давай я раком встану. Я только раком могу кончить.

Какая наглость! Это при подруге! Светка съежилась под одеялом, в комнате темно, но она видит наши беснующиеся силуэты и слышит каждый шлепок соединяющихся тел!

- Давай.

Раком она стоит эффектно. Жопа. Налезаю, вхожу. Пожалуй, немного высоковато. Раком я привык держаться не столько за счет бабы, сколько на собственных коленях и выпрямленных руках. А здесь приходится выпрямляться и ***рить ее не сверху, а именно сзади. Выебу про*****! Ловко же я ее! И так ****, и раком ебу! Как джентльмен, считаю долгом поинтересоваться:

- Сверху будешь?

- Нет, я только раком… а, а, а…

Она ничего не стесняется. Бедная Светка должна все это слушать. Наташка слюнявит палец и трет себе клитор. Еще слюнявит, еще трет. Охуевшая ****ина! Даже один-на-один далеко не каждая шкура такое делает. А здесь, в присутствии близкой подруги, боже мой!

Несмотря на все выкрутасы, кончить Наташке так и не удалось. Я старался как мог, держался молодцом, но все же настал момент, когда я застонал и забился лобком о ее жопу. Наташка разочарованно вздохнула:

- Ну вот и все… Черт.

- Ничего, я сейчас отдохну и снова можно будет.

Второй раз я тоже **** Наташку. А Светка мне больше так и не дала.

Андрей воспринял известие о Наташкином визите с явным неудовольствием. Вот еще, ****ь для друга пожалел!

Наташка и Светка вновь заявились ко мне через несколько дней. Вместо того, чтобы заняться групповым сексом, девки позвонили Андрею, сообщили, что выезжают к нему, после чего одолжили у меня сто пятьдесят рублей на мелкие расходы и исчезли.

- Зря ты им деньги дал, - подвел итог дружище, прождав коварных ****ей несколько часов подряд.

Впрочем, мне на этих девок трудно обижаться.

Облом на дискотеке

Вместе с Андреем и одним из его новых бескультурных приятелей идем на заранее выбранную дискотеку. По информации от знакомых, туда ходят не столько плясать, сколько давать. Заходим, смотрим вокруг. Интерьер так себе, что имеет свои плюсы, народ в такой обстановке не стесняется быстро нажраться дешевым пойлом, побыковать, на пол наблевать. Нас трое, что, с учетом довольно агрессивного окружения, совсем немного. Гопники ходят сюда группами человек по десять. Хм, неприятно. Хорошо еще, что охрана видна сразу - здоровенные морды в омоновской форме. Видать, дерутся здесь часто. А вот баб что-то немного. Прямо скажем. Хотя вот, две девки. Ничего такие. У одной милое личико, у другой хорошие ноги. Подойду знакомиться. Правда, нас трое. Ну ладно, что-нибудь придумаем.

Через полчаса я окончательно понимаю, что в нашей компании мне отводится роль пятого лишнего. Это ***ня, знаете ли. Все неправильно. По нашим с Андреем многолетним устоям, тот, кто познакомился с девками, выбирает себе понравившуюся. В этом случае выбирать должен я. Хорошо, допустим, его новый приятель не знает этого правила. Тогда бабы должны быть разыграны на монетку. Все по-честному. Я бы нисколько не был уязвлен, окажись я пятым лишним в результате глупого невезения. Но вот чтобы так: завязать знакомство, увлечь беседой, всех перезнакомить, а потом выпасть в осадок в пользу Андрея и его безмозглого ученика - это меня бесит. К тому же я начинаю подозревать Андрея в предательстве моих интересов. Девки всегда следят с особым вниманием за отношениями между ребятами в компании. Это правильно - как же они еще могут лучше понять новых знакомых, если не через наблюдение их ролей в мужском коллективе. Понятно, Андрей - главный. Высокий здоровый мужик с теплой улыбкой и прищуром Ричарда Гира, соперников у него нет, есть только верный оруженосец, простой, но веселый парень. Хотя есть и соперник, только неудачливый. Это я. Типичный Бивис - нервный и злобненький. Никак не может расслабиться и нормально отдохнуть. Переживает свою отчужденность. Ричард Гир с оруженосцем снисходительно пропускают его вымученные реплики. ****ец. Если бы в команде было согласие, я бы еще мог посидеть на скамейке запасных, чтобы выйти на поле, когда исход матча уже будет окончательно решен, счет забитых голов: два-ноль в пользу мальчиков, по сигналу играющего тренера Бивис выскакивает из прокуренной кухни как черт из табакерки, бросается в атаку на девочек и тут же сам заколачивает одной из них красивый гол, то есть палку, бросается на другую, еще палку, еще, ура, мы победили. Нет, что-то говорит мне о том, что такой вариант не пройдет. Легко устроить групповичок "вдвоем одну", сложнее - "пара на пару", еще сложнее, на мой взгляд - "один двух", но вот организовать действо впятером - это действительно трудная задача. Тем более, что наш режиссер, играющий тренер и Ричард Гир в одном лице, этим нисколько не обеспокоен. Бивис не будет играть, не будет забивать голы. Ему никто не даст. Наблюдаю две танцующие пары - Андрей обнимается со смазливой, его ученик - с ногастой. Меня как будто бы нет. Я мог бы попробовать снять еще бабу для себя, но как? Настроение крайне хуевое. К тому же, бабы по одной не ходят. У них есть подружки. В сущности, на дискотеках происходит знакомство не личностей, а команд - мужской и женской. А моя команда уже определила свой план на игру. Без меня. Иду к Андрею на переговоры. В ответ на мои сетования он отвечает:

- Лешик, не напрягайся, а то девок распугаешь. Отдыхай, расслабься, будь попроще. Не надо за ними бегать, нужно быть ненавязчивым, тогда они сами прибегут.

Прекрасный совет, только не ко времени.

- Андрей, нужно как-то мне вовлечься в процесс. А то ведь потом не дадут. Я вообще не понимаю, как они мне дадут.

Друг улыбается как Ричард Гир и гладит меня по спине.

- Леш, ну чего ты все одно и то же, дадут - не дадут. Отдыхай, там видно будет.

Неужели он действительно так спокоен во время охоты? Или просто выпил достаточно для хорошего настроения? Я за рулем и пить не могу, да и не хочу. Нужно что-то решать. Подхожу к ногастой - она главная из двух.

- Как настроение?

- Ой, все отлично!

Она рассчитывает, что я угощу их выпивкой, и не портит со мной отношения. Но танцевать предпочитает с Андреевым учеником, сучка.

- Что, поехали к нам?

- К вам? Нам и здесь весело. Музыка хорошая.

Музыка - говно. Весьма вероятно, что именно гнусная советская попсятина и испортила мне настроение на этой дискотеке. Музыкальный вкус у меня, вероятно, не очень, но он все-таки есть. Не переношу дешевых фальшивок отечественной эстрады. Если при первых бумсах новой песенки девки визжали в предвкушении восторга, то я кривился и ежился в гадливом отвращении.

- Поехали, а? У нас тоже есть музыка, и получше.

- Да нет, мы еще поплясать хотим.

Нервы мои сдают. Хотя, а что мне, собственно, терять?

- О Кей. Сколько стоит, чтобы вы к нам сейчас поехали?

- Что? Я не поняла?

- Сколько стоит, чтобы вы к нам сейчас поехали?

Ногастая фыркает, отворачивается от меня и отходит вместе со смазливой, рассказывая ей на ухо, какой я негодяй. Что ж. Я сделал все, что мог. Симпатичных и свободных девок на дискотеке я больше не вижу, можно отчаливать. Прощаюсь с товарищами, сообщаю Андрею о сделанном предложении и их отказе. Его лицо вытягивается. Этого он не планировал. Тем не менее, он решает остаться.

Еду домой по ночному городу. Хорошо. Бывает, что никого не трахнешь, ладно, чего жалеть. Лучше высплюсь.

Утром звоню Андрею.

- Ну, как дела?

- Разумеется, ХОРОШО!

- Что, еще кого-то сняли?

- Да нет, мы этих двух трахнули. Хоть ты и здорово помешал с этими своими деньгами, они и ехать-то не хотели, все возмущались.

- И что?

- Ну, потом все-таки согласились, приехали к нам и дали.

- Двое на двое?

- Да нет, мы уже устали сильно. Витек дернул ту, в короткой юбке (ногастая), а я эту, которая лыбилась. Так, ничего особенного, поебались немножко. Зря ты так дергался, спокойнее нужно.

Андрей торжествовал. Что-то между нами не так, но что обиднее всего - это часто оборачивается не в мою пользу. Терпеть не могу проигрывать.

1999-6

Приближается ночь, а я снова один. Томительное чувство. Все победы остались в прошлом. Никого рядом, даже не выебать, поговорить не с кем. У всех друзей, даже у Андрея, случаются с девками продолжительные отношения. Мне бывает смешно рассматривать их подружек при свете дня. Так, чаще всего - это девчонки на разок, больше мне бы их не захотелось. Они не просто далеки от идеала красоты, но под влиянием статуса постоянной девушки их самооценка раздувается как воздушный шарик на празднике. Выходит наглая дура с небритой губой. Смех и грех, только время терять. Это я храбрюсь, пока солнышко светит. А накатывает тяжелый вечер - и как же мне самому хочется прижаться к теплой, нежной и доброй русской женщине, пусть гладит и утешает, и жалеет, и прощает. Увы.

Сажусь в машину, вперед - на охоту, нужно кого-нибудь трахнуть. Огни, улицы, торопливые силуэты - не выскакивать же на каждом углу? А почему бы и нет? Мне нужно обязательно кого-нибудь натянуть. Блять, я даже шлюху дорожную сейчас бы трахнул. Ну, может быть, не всякую, а такую, посимпатичнее. Хотя это одни наркоманки, не страшные только в темноте. Вот, какая-то девка руку тянет. Не шлюха, с ней подружка и пара мужиков. Ладно, тормозну - деньжата тоже пригодятся.

- До Черной речки за сто рублей довезете?

- Конечно, садитесь.

Хорошая девка, я бы ее и бесплатно покатал. И, похоже, она это чувствует. Ее мужики и подруга теснятся на заднем сиденье, она - рядом со мной, на месте наиболее уважаемого пассажира. Любопытная русификация правил автомобильного этикета. По идее, главная персона в машине должна занимать место сзади и справа. И чтобы облетающий по дуге блестящие обводы лимузина шофер в фуражке с кокардой почтительно открывал перед ней широкую дверь с бесшумным замком. Но в девятке сзади особенно не развалишься. Там тесно. До такой степени, что знатоки предостерегают от суматошной ебли в крысиной тесноте заднего пространства, как весьма потного и требующего особенной ловкости занятия, а людям рассудительным советуют прицеливаться шпильками в крышу на сильно запрокинутом переднем сиденье. Вот оно-то и становится наиболее престижным. Шофер в России - пока еще личность уважаемая.

У акустики девятки есть полезная особенность. Задним пассажирам не слышно, что говорят спереди. Особенно если машина дребезжит салонной пластмассой, как и должна вести себя девятка, не подвергнутая хитроумным улучшениям любителей в ней покопаться. Не буду же я вкладываться в звукоизоляцию! Мне так даже удобнее. Я спокойно представляюсь и вполголоса беседую. Очень нетрудно поддерживать разговор, когда основным занятием остается управление автомобилем, а фразы можно отпускать не чаще, чем они сами приходят.

Ее зовут Оля. Я веду машину, стараясь не показать себя чайником, иногда между поворотами бросаю взгляд на ее симпатичное лицо, она всегда отвечает быстрым движением глаз и улыбается в ответ. Неплохо. Она заинтересована мною настолько, что за всю дорогу обращается к своим друзьям лишь пару раз. Это при том, что наша с ней прерывистая беседа небогата содержанием. Кокетничать можно и без сложных материй.

Приехали. Компания вываливает из машины. Деньги-то будут? Оля выходит с ними, и я уже думаю, что наше знакомство закончилось, но она тут же возвращается. И сует мне бумажку. Блять, неловко. Беру.

- Э-э…

- Да? - она с готовностью ждет продолжения.

- Я бы хотел с Вами встретиться…

- Вот как! Ручка есть?

- Да, вот.

Вряд ли ее друзья могли быть настолько пьяны, что не придали значения этой странной задержке, но она успела аккуратно записать свой номер на клочке бумаги. Новый знакомый для нее важнее, чем собственная репутация в глазах ее спутников! Про*****. Хотя, а почему бы и нет? Я хорош собой и вел машину вполне достойно. Ни разу не заглох.

Звоню ей на следующий день. Она рада. Приглашаю встретиться. Заезжаю за ней на своей красавице девятке. Крутой парень.

Оля пару лет назад закончила институт. Была замужем, но теперь бросила это занятие, живет с мамой и сама воспитывает сына. Рожавшая баба! Все становится проще! Ей охота не меньше, а больше, чем мне! Буду прям.

- Можно отметить наше знакомство.

- Можно.

- Красное вино любишь?

- Не откажусь.

- Махнем ко мне?

- Поехали.

Выпиваем немножко. И я лезу целоваться. Интересно, трахалась она вчера со своими? Или, может, сразу двум давала? Оля отвечает, мы сосемся, я мну ее сиськи, ляжки…

- У меня месячные…

- Ничего страшного, одену резинку.

Мы энергично раздеваемся, я накатываю гондон, прыгаю на нее. После родов у нее хорошая крупная ****а, тело в неплохом состоянии. Конечно, это не молочная телочка в возрасте Джульетты, не дурно воспитанная старшеклассница, еще не понимающая, как сильно к ней влечет, какое безумие и радость овладевать ее свежей упругой доступной неотзывчивой красотой. Но есть свое обаяние и в разгоряченной мамашке, алчно распялившей свои тяжеловатые ляжки, готовой на все, чтобы ее как следует ебли. Олька подмахивает, я грубо ***рю ее, что бы такое выкинуть, ага, суну ей палец в рот, пусть сосет как будто это хуй, Олька сосет мой палец, блять, она уже не сосет, а кусает его, сука, больно, я выдергиваю палец, она вцепляется зубами в плечо, ссука блять, нет, так не пойдет, да я тебя на хуй выебу, дрючу ее очень грубо, чтобы не кусалась, затыкаю ей пасть кулаком, и она грызет его основание, пока я не кончаю с уханьем:

- Олька, я тебя выебал!

В ответ она стонет и сжимает ляжки. Круто. Чего-то в этом роде мне и не хватало. Похоже, ей тоже понравилось. Эти разведенки в постели не требуют декламации любовных стихов. Только пороть, да пожестче.

Отдыхаем потные и бесстыдные. Олька не ныряет под одеяло, а с изрядной долей провокации драпируется простыней.

- А что вы вчера там делали?

- День рождения праздновали.

- И что, удачно?

- Нет, скучно было.

Это комплимент в мою пользу. В то же время, это не значит, что она никому не дала, когда нажралась.

- Скучно? Даже не приставали?

Олька улыбается.

- Да что б вы, мужики, не приставали, это надо такой страшной быть…

Забавно. Кладу ей руку на бедро. Заглядываю под простыню, туда, где стыдно. Она немного сводит ляжки, я все равно гляжу на ее ****у, но так выходит даже лучше - она как бы стесняется.

- Ну, они приставали, а ты что, согласилась?

*** начинает привставать.

- Что значит согласилась? За кого ты меня принимаешь, что я с каждым буду, что ли?

- У-у, конечно нет, не с каждым…

Я напяливаю свежий гондон и тяжело налезаю на нее, сильно загнув одну ляжку вверх, засовываю ***, делаю пару толчков, сдергиваю простыню, целую в грудь, кусаю в плечо, толкаю еще, она не то стонет, не то рычит, похоже, тоже хочет пустить в ход зубы - нет уж, хорошего помаленьку. ****ся весело и разнообразно, кусаться ей больше не даю - больно все-таки.

Мне так понравилась ее развязная манера, что через несколько дней я позвонил Ольке снова. Второе свидание меня вполне разочаровало. Абсолютная скука - знакомая баба, уже ****, никакого спортивного интереса, никаких забавных извращений, ни зубов, ни сопротивления, так, раздел, кинул палочку - и спать. Действительно, это глупость, входить два раза в одну реку.

В последнее время Андрей стал попивать чаще. Это следствие или причина его заметного личностного роста, выразившегося еще и в том, что теперь он заваливает практически всех, на кого лезет? Но мы с ним все отдаляемся друг от друга. Рубаха-парень и расчетливый яппи вряд ли смогут выработать много общих идеалов. И вообще, в чем смысл нашего гнусного существования? Дрючить баб? Зарабатывать бабки? В конце всего этого безумия нас ждет безжалостный судья, знающий лишь один приговор, смертный. Звоню Андрею, нужно пообщаться. Он отвечает, делая вид, что трезвый. М-да, частенько он в последнее время.

- Ты что, опять поддал?

- Лешик, ну что ты напрягаешься, живи проще.

- Что, один или с девками?

- Да, была тут одна.

- И чего, как дела?

- Разумеется, ХОРОШО.

- Круто. Как девка-то, ничего?

- Да, ничего такая.

- А лет сколько?

- Так, лет двадцать.

- Неплохо. Слушай, вообще, на хрена все это нужно?

- Ха-ха! Ты что, тоже кого-то трахнул?

- Да нет, я просто подумал - то, чем мы занимаемся, это же полное безумие. Девки, эта беготня, этот напряг, даст - не даст, зачем это все нужно? Это же болезнь, сатириазис.

- Лешик, я же всегда тебе говорил, что ты слишком к этому серьезно относишься. Вот я, например. Захотел - трахнул. Захотел - выпил. Захотел - с ребятами поболтал, телик посмотрел, в компьютер поиграл. Это у тебя сатириазис, а у меня - гедонизм. Или эпикурейство.

- Наверное, да, ты прав. Меня все это слишком напрягает, может, бухать нужно почаще. И курить. Тогда это будет эпикурейство. Я, правда, не курю, зато гондонами пользуюсь - для меня это будет гедонизм.

1999-7,8

Едем с Андреем по бабам на моей тачке. Действуем просто. Я веду, а Андрей следит за обстановкой. Когда видит что-нибудь интересное, командует маневр. За рулем я не чувствую себя достаточно уверенно, поэтому баб практически не вижу. Не хватает скорости выполнения маневров, автоматизма, все внимание сосредоточено на управлении. Андрей говорит, что один его приятель, водила со стажем, оценивает девок и подруливает к ним раньше, чем пассажир успевает их заметить. Да, это мастерство.

- Стой, давай направо, вон девки!

- Где - здесь?

- Да, все, стой уже. Так, сейчас я к ним выйду, а ты будь наготове.

Андрей прав. Девки пугаются, когда из машины к ним наперехват выскакивают осатаневшие Бивис с Батхедом. Гораздо лучше, когда из остановившегося автомобиля неторопливо появляется массивный и вальяжный мачо, смотрит в их направлении прищуром Ричарда Гира, достает сигаретку и спрашивает огонька. Проблему курения мы с Андреем тоже решили для себя по-разному. Я блять не курил, не курю и не буду курить на *** никогда. А Андрей верно отмечает, что курение весьма способствует установлению личного контакта. Ритуал, совместная наркотизация и все такое. Похоже, он специально занимался своим курительным имиджем, с сигаретой в руке он становится похож на бывалого ковбоя Мальборо, эти его лучики от уголков глаз, эта легкая седина в густых волосах, шрам на лбу, побывавший на боксерских тренировках нос. Ричард-Гировский прищур тут тоже кстати, а чтобы девушки не напрягались, в ход идут плавные жесты и вежливые замысловатости. Это такой редкий и убойный коктейль, что сучки застревают на месте и принимаются хихикать. Одна - высокая, с милой мордашкой и отличной фигурой, другая - поменьше, тоже вполне употребима.

- А вот и мой спутник, - объявляет Андрей.

Подружки с интересом ждут моего появления.

- Привет!

Я бодро вылезаю из-за баранки. Блять, неудобно все это. У меня длинные ноги, а баранка торчит низко. Ничего, привыкну.

Улыбки не сползают с лиц девок, что ж, они не разочарованы.

- Поехали кататься!

- А, поехали!

Похоже, они настроены достаточно решительно. Что ж, в их возрасте уже можно научиться разбираться в мужиках. Высокую зовут Таня, ей чуть за двадцать, ту, что поменьше - Оля, ей лет двадцать пять, она была замужем и имеет ребенка. Отлично, по крайней мере, среди нас минимум трое, кому охота перепихнуться. Делаем несколько остановок у ларьков, Андрей с бабами осаживаются пивком, я дышу воздухом. Конечно, Таня гораздо лучше. Андрей, ясное дело, хочет трахнуть ее. Ну и я тоже. Толкаться животами мне невыгодно, Андрей наверняка одолеет. Предлагаю решать вопрос по старой доброй традиции:

- Что, давай монетку кинем?

Но Андрей что-то не торопится.

- Да брось ты, Лешик, отдыхай, развлекайся, по ходу дела разберемся.

Это мне не нравится. Он рассчитывает получить красивую бабу в результате соперничества. Это было бы честно, если бы Андрей не предполагал, что у него лучшие шансы. Блять. Проблема еще в том, что я не выдерживаю напряжения борьбы. Все эти отношения и без того слишком меня беспокоят, а если начнется толкотня - я буду уставать и расстраиваться, настроение упадет, я могу дойти до такого убитого состояния, что и мамашка не даст. Ну ладно, буду держаться.

Как ни странно, красивая Таня чаще смотрит на меня, чем на Андрея. Хм. Неплохо.

Наконец, когда мои спутники уже хорошо набрались пивком, было решено ехать в гости к Андрею. Все идет по плану. Только вот одна проблема - девки не поделены.

- Андрон, давай монетку кинем! Вот еще в нашем возрасте суету устраивать!

- Лехан, что ты заладил про свою монетку, щас мы уже все поймем!

Безусловно, это очень разумно - давать бабам возможность определиться самим. Это повышает вероятность отъеба. Ну и ладно. Олю я тоже трахну с удовольствием.

Мы у Андрея. Пробуем устроить танцульки. Нет лучше повода, чтобы преодолеть силы отталкивания между телами. Но это в том случае, если оба готовы обжиматься. Оля в моих объятиях, похоже, готова на все. Только я не форсирую отношения. Может быть, Андрей как раз на мою всеядность и рассчитывал? Ну нет, это слишком просто. Тем более, что Таня к нему не льнет. Ага. На следующий танец я подберусь к Тане. Но Андрей предвидит это и уходит ставить чай. Нехорошо получается. Обниматься на глазах у Оли - слишком откровенно, если я предложу это сделать, Таня может отказаться, а уверенности в ее ко мне симпатии у меня нет.

Проходит еще немного времени. В отношениях растет напряженность. Таня не поощряет ухаживания Андрея, Оля проявляет готовность ко всему, я оставляю себе возможность для маневра и не определяюсь. Что делать? Нужно атаковать там, где противник слаб. Наклоняюсь к уху Оли.

- Оля, слушай, давай организуем игру на раздевание.

- Давай. А что, все будут?

- Если ты будешь, то и все будут. Ну, ты согласна?

- Согласна.

Отлично. Предлагаю игру на раздевание остальным. Андрей, ясное дело, тоже не возражает. Таня присоединяется к общему мнению коллектива.

Играем в дурачка вини винями. Это не самая быстрая игра, но и ее темп вполне достаточен. Через полчасика девки оказываются в нижнем белье. А я с неослабевающей эрекцией.

Еще несколько партий. Таня вздыхает, поднимается с дивана и, отойдя в сторону от игроков метра на два, совлекает трусики с длинных ног. Оставшись в одной футболочке, поворачивается к нам спиной и начинает задумчиво смотреть в окно. Кроме ног, видна и нижняя четверть попки. Все прочие выглядят соответственно. Оля уже все проиграла и должна вообще раздеться догола, просто немного тормозит - на ней еще трусики и лифчик. Андрей объявляет музыкальную паузу и еще раз пробует танцевать с Таней вплотную. Она не позволяет ему ничего, кроме рук на талии. Отлично. Следующий танец - мой. Андрей в сердцах эмигрирует на кухню. Я приближаюсь к Тане и обнимаю ее аккуратно, но с надеждой. Да, она согласна, она прижимается ко мне, я целую ее в шейку и поцеловал бы в губы, если бы Оля не так сильно пялилась.

После окончания волнительного танца, когда я тщетно пытался спрятать эрекцию, иду к Андрею на совещание. Друг расстроен.

- Слушай, Андрон, эта длинная мне, похоже, готова дать.

- Ну да, наверно.

- Ты мамку будешь?

- Да ну ее на хрен.

Понятно, мамка не так хороша. Но совесть у человека должна быть? Мы же их пригласили ****ь, верно?

- Хорошо, давай так: мы их разыгрываем на монетку, но проигравший обязательно **** мамку.

- Ну давай.

- А потом меняемся.

- Заметано.

Судьба должна быть ко мне благосклонна. Решка. Блять, *** там решка! Я проигрываю красавицу Таню, мне достается мамка Оля двадцати пяти лет. Андрей торжествует, правда, в удачном исходе он по-прежнему не уверен.

- Блять. Ну ладно, все нормально. Я сейчас пойду мамку ****ь, длинная посмотрит - и согласится.

- Лешик, давай, на тебя вся надежда.

Ну, да, теперь я вряд ли трахну Таню, зато все по-честному. Возвращаюсь в комнату в состоянии решимости. С ходу кладу Оле руку на бедро и объявляю:

- Так, а что ты не раздеваешься? Ты же проиграла только что?

- Да, проиграла…

- Вот и давай, вот лифчик, так, хорошо, да чего такого, ничего, теперь здесь…

Таня снова вздыхает и покидает комнату. Блять, как это грустно. Ладно. Хватаюсь за мамкины трусы. Она вполне ничего себе, не толстая, все нормально, трахать можно.

- Я сама…

Еще бы. Не выключая свет, выпрыгиваю из семейников, накручиваю гондон и нажимаю на ее сильные ляжки. Она что, легкой атлетикой раньше занималась? Неплохо. Олины коленки разъезжаются в стороны. Мои бедра между них, рукой направить, отлично, *** вошел! Погнали! В комнату заходит Андрей, удовлетворенно хмыкает, Олька почему-то требует:

- Пусть он выйдет!

- Да ладно, пусть смотрит.

- Нет, я так не могу.

Андрей не удерживается и треплет ее за грудь. Брось ты, не первый раз замужем. Олька выражает неудовольствие. Я порю ее довольно механически, когда заходит Таня. Ей трудно не увидеть мою голую дергающуюся жопу и старательную жилистую спину. Олька бросает из-под меня тревожные взгляды. Полураздетый Андрей обнимает полуголую Таню за плечи и деликатно уводит. Какая жалость. Пошел ****ь в другую комнату, наверняка.

Работаю поршнем еще минут пятнадцать, когда понимаю, что мне не кончить. Или резинка толстая, или настроение не то. В любом случае, Ольке не на что жаловаться - ее отъебли по-честному, пусть и не в очень комфортной обстановке, ее женское самолюбие не было уязвлено. Выхожу из комнаты на разведку - к моему удивлению, Таня с Андреем не ебутся, а уныло беседуют на кухне. Оля уже в трусиках и, судя по всему, держит круговую оборону. Зову Андрея на совещание.

- Ну, чего она?

- Пока ничего. Ты свою-то хорошо выебал?

- Так себе, даже не кончил. Что делать-то будем?

- Не знаю, по обстоятельствам.

- Может давай, я ее первый трахну, а ты следом присоседишься?

- Нет Лешик, не пойдет, еще сделаешь что-нибудь не то, она и не даст. И вообще, при тебе она какая-то странная. А еще вдруг твоя начнет колобродить. Зачем мне этот риск? Подожду, может, чего выйдет. Может, утащишь свою к себе?

- Утащить к себе? Мысль хорошая, только как я тогда длинную трахну? Если разъедемся, то потом съехаться уже труднее будет. Давай лучше так: я еду к себе, ты всех ебешь, потом сразу мне звонишь.

- Давай.

Не теряя времени, я прощаюсь с девушками, заявив, что срочно вызван по важному делу. И еду домой - спать. Как там Андрей, интересно?

Благодаря хорошей отдрочке сплю почти спокойно.

Меня будит звонок, слишком ранний для воскресного утра, чтобы оказаться пустым. Наверняка Андрей, наверняка трахнул.

- Лешик, спишь?

Андрей. В животе холодеет. Там у них черт знает что было без меня.

- Да. Как дела?

- ХОРОШО.

****ы в рот. Неужели. Но ведь их там две было.

- Обеих трахнул?

- Нет, только длинную.

Таню! Блять, а я домой уперся! Вот ведь Андрон - молодец, всех ****! Отхуярил длинную с ее ногами и талией, крутая телка. А я в пролете.

- Круто. Сильно ломалась?

- Нет. Только ты уехал, мы сели на кухне чайку попить, потом пошли спать - она просто легла и дала, даже слова против не сказала. Только потом удивлялась, как мы странно себя вели - никак не могли определиться.

- Круто. И как, хорошо ты ее?

- Так, ничего. Ты ее хочешь трахнуть?

- Конечно.

- Ну, тогда приезжай по-быстрому. Я их задержу.

Я бросил взгляд в зеркало и выбежал к машине, только успев схватить гондоны.

Девки встретили меня радостно, хоть и проснулись только что. Насколько я понял, Олька дрыхла одна, а Андрей - с Таней. Но по общению такого не скажешь. Никто не на ком не виснет, пупсиком не зовет. Украдкой выспрашиваю у Андрея подробности.

- Всю ночь ****, наверное?

- Да нет, одну палочку по быстрому, спать хотелось. Сейчас мы поедем куда-нибудь, потом я скажу, что мне нужно по делам.

- Ага. А я их тогда к себе увезу.

- Отлично.

Как это интересно - общаться с девкой после того, как она даст кому-то другому, и я буду об этом знать, тем более - даст моему другу! Таня выглядит так же спокойно, как и вечером. С Андреем не жмется. Если б я не знал, что она просто легла и спокойно раздвинула ноги, как только я уехал, ни за что бы не догадался. Настоящая ****ь, холодная и развратная. Нет, не холодная, ей охота. А что Олька? Нормально, на мой внезапный отъезд не обижается. Все же я неплохо вчера ее уважил.

Утро замечательное. Солнышко, птички. Народу никого, десять часов утра - воскресенье. Ларьки уже работают. Немного это как-то пошло - пивко с утра. Мы что - алкаши? Ладно, теперь очень важный, решающий момент. Стараясь не выдать волнения, произношу:

- Девушки, Андрею нужно отбыть по делам, а мы можем продолжить наше празднование, вот, ко мне можем махнуть.

Андрей, освежаясь бутылочкой, элегантно раскланивается. Девки переглядываются, но против его отбытия не возражают. Видимо, бывали и не в таких ситуациях. Подумаешь, мужик разок трахнул и сматывается. Сколько таких было и еще будет? Особенно забавно, что обе ведут себя одинаково ровно. Как будто они с Андреем состоят в равной степени близости. А ведь он **** только Таню. И не скажешь ведь. Про****и.

Сажаю девок в машину, везу к себе. По дороге веселю как могу, что-то шучу и делаю все, чтобы избежать тяжелого затишься, когда участники поневоле начинают задумываться о чрезмерной натянутости положения. Зачем на следующее утро после вечеринки обе эти девушки едут в гости к парню, который трахнул одну из них, в отсутствие его друга, который трахнул другую? Проблема еще и в том, что у меня не двух-, а однокомнатная квартира. Ладно, авось прорвемся.

Таня с Олькой быстро привыкают к моему холостяцкому быту. Выглядывают на балкон, тыкают пальчиками в компьютер, уважительно рассматривают диван, что занимает почетную четверть комнаты. Таня не отталкивает моих рук, когда я невзначай проглаживаю ее талию. Она относится ко мне не хуже, чем когда мы танцевали в неглиже, незадолго до того, как я трахнул ее подружку и ушел домой, до того, как Андрей в нее вошел. Но Олька? Что, лезть при ней? Невозможно. Увести в ванную? Тяжело.

Положение спасает Олька.

- Ой, мороженого охота. Здесь у тебя ларек недалеко?

- Да, слева от дома, за углом.

- Пойду схожу. Вам купить?

- Ага, держи вот стольник, - сейчас мне не жалко денег.

Закрываю за Олькой дверь и сразу - к Тане. Ее гибкое стройное тело охотно прижимается ко мне. Сливаемся в страстном поцелуе. Надеюсь, она *** у него не сосала? Вроде, по его словам - нет, еблись оперативно и без выкрутас. Хотя откуда эти предрассудки, ясно ведь, что девки любят тянуть в рот всякую дрянь. Если и сосала, то и рот полоскала. Как я хочу ее трахнуть, эту красивую развратную девку. Подхватываю ее за попку и несу на кровать. Быстрее.

- Что ты делаешь? - это не вопрос, а мурлыканье.

- Очень устал. Нужно отдохнуть.

Ольке нужно пройти метров триста до ларька, купить пивка с мороженым и обратно. С учетом ее чувства такта это минут пятнадцать, ну, двадцать, потом ей просто станет скучно и она вернется неизбежно.

- Не нужно, Оля может вернуться.

- Ничего, это нескоро.

- Как нескоро?

- Не очень скоро.

Целую в шею, как бывалый котяра, выгнувшись дугой, сбрасываю джинсы, выхватываю гондон, снова целую в шею, теперь ее штанишки, эх-х, лишь бы моя торопливость не показалась грубой, она не сопротивляется, нет-нет, ее попка совершает волнующее движение чуть вверх, чтобы помочь мне стащить с нее штанишки, я целую ее в середину ляжки, нежная кожа, гондон надеть, Андрей еще вчера вечером тоже раздвигал эти бедра.

- А если Оля вернется?

Наваливаюсь сверху, некогда снимать ее трусики, просто сдвину их в сторону пальцем-крючком, тем же пальцем трогаю влагалище, мокро, целю ***м, вхожу. Ох-хо!

- А мы ее не пустим…

Глаза Таньки мутнеют. Но она еще может отвечать.

- Как не пустим, нехорошо…

- Ничего, подождет немножко…

Танька закрывает глаза и терпит мои толчки. Как хорошо я отъебал эту сучку, и Андрей отъебал, и я отъебал, может, успею еще и футболку с нее снять… *** с ним, ладно, можно и так. Я спешил, но звонок опередил мой оргазм. Танька очнулась:

- Нужно открыть.

- Ничего, давай еще немножко…

- Нет, нужно открыть.

Оргазм по заказу невозможен. Тем более, если его ждут и здесь, и за дверью. Увы. Вылезаю из Таньки, думаю, накинуть ли на себя что-нибудь по дороге к двери… ладно, и так нормально.

Олька видит меня голым и улыбается.

- Ну, как вы тут?

- Так, ничего.

Зайдя в комнату, обнаруживаем совершенно одетую Таньку, сидящую за компьютером. Как она успела? Сама благовоспитанность. В течение неполных суток двум незнакомцам дала.

Деликатная Олька отправляется кушать мороженое на балкон. Умница. Молниеносно подхватываю Таньку на руки, волоку ее на диван, быстро раздеваю и ебу как следует, голышом, без трусов, правда, раком она стесняется, но все равно здорово. Никто не ждет за дверью, никто не требует невозможного, я просто ебу эту милую сучку. И кончаю. Хорошо.

Олька появляется с балкона сразу после того, как я валюсь отдыхать, наверное, она подглядывала. И, уж точно, подслушивала. Садится на диван нога на ногу и принимается названивать то ли бывшему мужу, то ли нынешнему ебырю. Вот какая умница. Лежу на диване, отдыхаю, слушаю ее излияния. Жаль, ничего про еблю не говорит, только все про какие-то обиды и непонимание. Танька возвращается из ванной после душа, милая и снова соблазнительная, но переступает длинными ножками не в направлении дивана, а к компьютеру. Я чувствую себя готовым к следующей палочке и подбираюсь к ней, а эта ****ь отвечает сдержанным, но твердым отказом.

Стесняется при подруге? Ну и ладно. Олька как раз закончила долгое и сентиментальное выяснение отношений со своим там другом, кладу руку ей на плечо, целую в шею, жму ляжку. И она не против! Танька глупо пялится в монитор, а мы с Олькой весело пялимся на диване! В трех метрах от нее, шумно и энергично. Я сверху, это ведь уже третья палочка за сутки, мне нужно держать свой ритм. Да еще эта дура Танька зачем-то беспокоит:

- Леша, а что у тебя за игра здесь?

- Хху, хху, где здесь?

- Ну здесь справа значок такой…

- Хху, Вор - крафт…

- А она про что?

- Про вор, хху, про вой-ну…

На месте Ольки я бы уже давно потребовал от подруги заткнуться, но умница, не обращая внимание на болтовню, старательно ассистирует, руками держит за спину, и ногами за жопу тянет. С трудом кончаю, издаю тяжелое, радостное уханье.

Хорошо я этих ****ей отодрал. И Андрей, надо отдать должное, молодец. Присунул дуре. Как джентльмен, отвожу девок по домам и даже телефоны записываю. Чтобы не обижались.

1999-9

Она проходила мимо, когда мы болтали с Андреем у метро. Я оборвал разговор и бросился вдогонку. Какая телка, лишь бы не слишком молоденькая. Уж больно личико нежное. И какая фигура! Изящная талия, маленькая попка, красивые легкие ножки. *** с ним, если нет шестнадцати – извинюсь и убегу.

- Добрый день!

Да она просто красавица. Почти блондинка. В стиле Мишель Пфайфер, очень похожа, только годится образцу во внучки. Ура, она мне улыбается.

- Привет!

Ее зовут Анечка. Лишь бы не слишком маленькая. Сколько ей лет? Учится в последнем классе, выходит, что шестнадцать. Легко соглашается оставить телефон и ускользает второпях. Пока-пока… Лишь бы с номером не обманула…

Возвращаюсь к Андрею и еще долгое время стараюсь успокоиться. Друг выражает сомнение.

- Сколько ей лет-то, спросил?

- Вроде бы, шестнадцать. Да она еще наверняка телефон наврала. А то было бы славно.

- Чего-то тебя на детей потянуло.

Звоню Анечке на следующий вечер. Телефон правильный! Болтаем, но кроме слов я слышу еще чье-то приглушенное ворчание и ее ответные выкрики.

- С кем это ты?

- С бабушкой ругаюсь. Совсем достала.

Аня сумела одновременно договориться и с бабушкой, и со мной. Решено сегодня же пойти на дискотеку, но придется взять еще и ее подругу. Что ж, я готов и к такой переделке. Справлюсь ли в одиночку? Надеюсь.

Подруга оказывается такой же молоденькой, немного плотнее, с буферами несколько больше среднего размера и жаркими темными глазами. Анечка, безусловно, гораздо лучше, но присутствие Ксюши групповичок не испортит, отнюдь. Хотя до этого мне еще нужно дожить.

Девчонки настроены положительно, только рады скорее дискотеке, чем возможности общения со мной. Приезжаем на место. Народу много, в основном молодежь. Я в свои истинные тридцать и заявленные двадцать пять кажусь несколько старше обычного посетителя, но папиком меня не назовешь никак, скорее - крепко бывалым студентом.

- Хорошо бы чего-нибудь выпить, - с ходу требует Анечка.

- О кей, чего ты будешь?

- Водку.

- Водку?

- Да, водку, и ананасовый сок.

Неплохой выбор. Это даже и хорошо. Чем больше она выпьет, тем легче будет ее отодрать. Я за рулем, и компанию не поддерживаю.

Дискотека в разгаре. Не очень хорошо, что Анечка не хочет со мной танцевать, все норовит куда-то исчезнуть в толпе, затем выныривает снова, отпивает хороший глоток водочки, заливает соком, улыбается нам с Ксюшой и снова пропадает. Теперь я начинаю понимать, зачем она попросила взять подругу. Для меня.

Темноглазая Ксюша танцует со мной медленный танец очень и очень вдохновляюще, жмется крупной грудью к моему мускулистому прессу, упирает спелое бедро мне прямо в пах, аж член твердеет, хм, даже неловко, зачем так прижиматься, если у меня очень заметно встанет ***, я потеряю свою загадочность. Бодро выплясываю несколько ритмичных одиночных танцев и продолжаю исполнять функцию спонсора. Девчонки не меняют напитки, продолжают весело кушать водочку, запивать ананасовым соком. Меня бы давно стошнило.

Время на дискотеке тянется незаметно. Аня, и Ксюша куда-то исчезают, я уже начинаю думать, что меня попросту бросили, когда они возвращаются за оккупированный нами столик с еще двумя девушками, одна так себе, но другая - довольно симпатичная блондиночка. Анечка садится рядышком с ней, воркует, трогает и обнимает при каждом удобном случае, целует едва ли не взасос. Хм. Это очень теплая девичья дружба, хотя Анечка будет моложе на пару лет минимум. Я сижу напротив, поглядываю то на них, то на танцующих девок.

Когда мне окончательно перестанут давать, я буду просто ходить на дискотеки - пялиться на голые животики. Особенной агрессии со стороны мужланов я не ощущаю, несмотря на сложную роль пастуха двух милых овечек. Лишь одно недоразумение, скорее алкогольной природы - мрачного вида парень особого рода мужской грубой красоты с топорно сделанным лицом и хорошей сухой плечистой фигурой целится на халяву поиметь заказанный мною для девушек и слегка подзабытый стакан с водкой, но проигнорировать мое замечание смелости не имеет, так что возвращает его обратно.

Маленькая победа улучшает настроение. От скуки начинаю строить глазки рыжей девке в кожаных штанах, почему-то напомнившей мне о Зинаиде Гиппиус. Какая там Гиппиус, эта дура только на дискотеки ходит сниматься. Вот ведь тяжелая судьба постсоветского полуинтеллигента - Гиппиус не читал, а если и читал, то не помню ни строчки, но стоит увидеть рыжую ****ь, сразу почему-то вспоминаю ее фамилию. Что это Анечка там с этой мнется, вообще?

- Ксюша, слушай, а чего, это белобрысая - ее близкая подруга?

Темноглазая с сиськами улыбается снисходительно и отвечает:

- Нет, она ее только здесь подцепила.

- Не понял. Как это - подцепила?

- А, ты не догадался! Анька - лесбиянка. Прикол, да?

Ни *** себе. Им шестнадцать лет, откуда такие навороты? Нужно спросить у Ани. Перегибаюсь через стол и зову ее. Девчонка отрывается от своей пассии и подается ко мне, от близости ее хмельно-веселого полудетского личика начинаю млеть. Отменно красива. Мишель Пфайфер отдыхает.

- Аня, знаешь, что Ксюша про тебя рассказала?

Хорошая реплика мне удалась, точно как в сериале.

- Что?

Она отвечает с интересом и без опасения, так, словно ничего плохого про нее подруга сказать не может.

- Она говорит, что ты - лесбиянка.

Анечка смеется. Переглядываюсь с ее блондиночкой. Я бы ее тоже с удовольствием. Да и она, может быть, не стала бы отказываться. Как же это интересно - сколько много здесь девок, и каждая, в принципе, но не все, и не обязательно, но в зависимости от тысячи мелких сопутствующих обстоятельств может и мне, так же, как и любому другому, дать или не дать!

- Ну да, лесбиянка. Только наполовину. Я вообще би.

- Би? То есть мальчики тоже нравятся?

- Конечно.

С очаровательной озорной улыбкой Анечка возвращается к блондинке. Ведет ее танцевать. Жмет и целует. Похоже, та начинает понимать сексуальную основу их знакомства. Делает круглые глаза своей некрасивой спутнице. Но отвергнуть Анечку не может, уж больно хороша собой и ловка соблазнительница. Никакой навязчивости, все ее прикосновения естественны, поцелуи легки. Будь там где-нибудь укромный уголок - наверняка случился бы и лесбийский акт. А так они просто веселятся.

Я же, увы - спонсор. Аня просить меня принести еще выпить. Я не иду. Нельзя слишком уступать. Протягиваю ей деньги. Она, уже изрядно навеселе, настаивает, чтобы сходил я.

- Нет, - отвечаю спокойно.

Но она любит играть. И снова приближается ко мне. Вплотную, лицо к лицу, наши губы на расстоянии пары сантиметров.

- Я тебя прошу, я тебя умоляю, - нежно произносит Анечка.

Мы почти целуемся. Но я не должен ей поддаться.

Натиск отбит, за водкой идет Мишель Пфайфер, я жадно провожаю уже слегка неровные покачивания ее маленькой попки в обтягивающих брючках.

Время тянется мучительно. Наблюдаю Анечку, все более пьяную, танцующую с разными девками, те и смущены, и рады. Ксюша принимается за меня всерьез: садится рядом и прижимается грудью, я не могу отказать себе в удовольствии поглаживать ее плечи, она ставит локоток мне в район паха, да, мой член заметно твердеет, она закидывает дальнюю от меня руку за голову и обнимает мой затылок. Я охуеваю. Что делать? Да, я готов ее отъебать прямо сейчас, но где? Позвать ее в машину? Ксюша исчезает в толпе, оставляя меня разобранным и растерянным, кучкой запчастей из детского конструктора, еще недавно бывшей крутым рукастым роботом.

Час, а то и все полтора я сторожу их сумочки. Нужно бы их обыскать, может, и найду что-нибудь интересненькое, да стесняюсь окружающих. Наконец, появляется Ксюша.

- Не могу найти Аньку, и новой ее тоже нет. Куда подевалась, ****ь!

- А в женском туалете?

- Нет их там!

- Может, они в кабинке закрылись и, это самое… Ты внутрь заглядывала?

- Что я совсем, что ли?

Неплохо бы ее тоже в кабинку затащить. Только куда - в женский? Нет, не пойдет. В мужской? Там срачник ужасный, воняет, тесно. Русский сортир - это не американский рай для влюбленных. Настя уходит искать Олю.

Я решаю придерживаться тактики выжидания, и долго сижу один. Время медленно тянет из меня жилы. Глубокая ночь. Настроение отсутствует настолько, что даже созерцание голых неугомонных животиков, что в изобилии крутятся вокруг, меня уже не развлекает. Наконец, всякое терпение покидает меня. Иду на разведку. Обхожу дискотеку пару раз вдоль и поперек - никого. По дороге расспрашиваю посетителей, но особенно посетительниц.

- Там на улице девушку тошнит, это не ваша? - помогает мне наконец одна участливая сучонка.

Я бы и ее с удовольствием.

Выхожу в сырую утреннюю хмарь. На широких каменных перилах крыльца буквой Г согнулась несчастная Анечка в мокрой футболочке. Девчонку сильно рвало, и теперь побледневшее испачканное личико уткнулось прямо в заблеванные перила. Трогаю ее за спинку - вроде, живая, да, конечно живая, просто замучилась. Ксюша бродит вокруг, злобно ругаясь матом. От нашего с ней единения ничего не остается. Вместо помощи и сочувствия она рассказывает какой-то незнакомой девке:

- Дура ****ь, нажралась, коза, заблевала все - вот она валяется, дура *****.

Прежних лесбиянок рядом не видно. Вот они, девки - стоит ухажеру напиться, как они сразу уябывают. Нужно что-то делать.

Решительно вешаю себе на шею обе доверенные мне сумочки, поднимаю с холодного камня стройное тело Анечки и волоку его в мужской туалет. Там лишь один кран с водой, остальные - декоративные. Новый приступ тошноты гнет девчонку в прежнюю букву Г. Стою в замешательстве. Нужно бы сходить за стаканом для отпаивания несчастной, но аккуратный девичий задок так привлекает внимание посетителей, что оставить ее я не решаюсь. Благо, мир не без добрых людей - один парень дает мне стакан. Становится лучше. Я уговариваю отравленную выпить немного воды из-под крана, заставляю блевать, даже сую ей палец в рот. Ее кофточка была мокрой еще на улице, она могла серьезно простудиться. Растущая кучка чистоплюев наблюдает за ее попкой и расставленными для равновесия длинными ножками в брючках. Два или три раза мне приходится отрывать ее от раковины, чтобы они могли помыть руки и, тем самым, лишиться повода торчать здесь дольше.

Зрителей так много, что некоторые уходят, раковиной так и не воспользовавшись. Некоторые давают советы. Один маленький, слишком смуглый, чтобы быть просто загорелым, слишком наглый, чтобы быть просто пьяным, увидев Аню, располагается за ее попкой, довольно близко. Постояв так, отходит к писсуарам. Потом возвращается, даже не застегнув ширинку, и снова подходит довольно близко. Нетрудно представить, что он себе возмечтал. Мне не нужны дополнительные трудности, но теперь я вынужден отогнать его решительным жестом. Смуглый наглец не уходит сразу, а лезет мыть руки, мне приходится вновь поднимать Анечку. Скоро в туалете раздаются мерзкие ругательства - это приходит Ксюша. Я понимаю, что она тоже сильно пьяна. Ей сказали, что подружку оттащили в мужской туалет.

Я нахожу в сумочках номерки, лью на дорожку холодную воду на Анину голову, на что какой-то завистливый советчик заявляет:

- Я охуеваю, ты сам бы себе так полил.

Не обращаю внимание на реплику неудачника, вытираю девчонку бумажными полотенцами и туалетной бумагой. Тащу в машину, Ксюша помогает мне хотя бы тем, что несет сумочки и не падает.

Сажаю Аню на заднее сиденье. Лишь бы не наблевала. Едем. По дороге часто оборачиваюсь к Ане, пока не убеждаюсь, что она засыпает. Все хорошо. Едем.

Вдруг слышу позади сдавленный мат Ксюши:

- Бля… стой, сто…

Сиськастая хамка едва успевает открыть дверь, как начинает блевать. Черт, в машину тоже попадает. За двадцать минут Ксюша требует остановиться два раза и блюет как последняя ****ь, пока Анечка мирно спит. В машине воняет рвотой.

Наконец, мы у меня. Аня чувствует новый прилив тошноты и бросается искать ванную, я за ней, мою ей лицо и утешаю как маленькую девочку. Ну, вроде все. Пора на ночлег.

Ксюша ложится по центру кровати, Аня – с правого края.

Что делать? По-моему, все однозначно. Нужно ****ь Ксюшу, не зря же она ко мне так жалась там на дискотеке. А потом уже Аню, когда она послушает и понаблюдает сцену ебли.

Я жду на своем краешке не более двух минут, и тут же начинаю приставать ко Ксюше. Руку на грудь. Терпит. Хорошо, тогда руку в колготки. Сучка, такие вещи снимать надо, когда ложишься.

- Ты руку вынь, быстро, - грубо и безапелляционно заявляет Ксюша. – Я решила не делать с тобой этого.

- Тогда двигайся и ложись слева, - распоряжаюсь я.

Ксюша повинуется.

Вот это облом. Если уж и эта сиськастая натуралка не хочет, то что мне ответит злостная лесбиянка? Блять, сейчас ведь и она пошлет. А что делать? Вперед.

Поворачиваюсь набок и осторожно кладу руку на животик Ани. Она не спит, это точно. И, наверняка, слышала нашу с Ксюшей размолвку. Но моя рука остается лежать на ее животе уже секунду, две, три … ох-хо, я тихонько глажу ее кожу кончиками пальцев, чувствую ее легкое ответное движение, бля, *** встает, я тихонько касаюсь ее груди, боже мой, она не маленькая, как раз в руку, и твердая, обнимаю за талию с этой чудесной косточкой на бедре, что завершает упругий изгиб, где начинается попка, абрикос двух крепких половинок, притягиваю всю Анечку к себе, мы целуемся жадно, взасос, я глажу все ее стройное тело, куда рука ляжет, когда я расстегиваю те самые штанишки, блять, снимать же надо верхнюю одежду, запускаю руку туда, о, волосики, о, штучка, нежная и влажная…

- У меня менструация, - приостанавливает меня Аня.

- Ничего, у меня вот что есть! Отличная фирма!

Оставив штанишки на одной ножке, гостевой свитер неснятым, сам в майке и приспущенных трусах, но в гондоне, я налегаю сверху на Аню и беру ее.

Вот, чего я хотел с той секунды, как увидел ее! Вот этого, да, я хотел ее трахнуть, и вот я ее ***рю прямо в ****у! А что там Ксюша? Не особенно скрывая, и даже подчеркивая свое тяжелое дыхание, начинаю постанывать несколько громче, чем стал бы с девкой один на один, заявляю несколько раз подряд:

- Хо-ро-шо, как хо-ро-шо...

И протягиваю руку ко Ксюше, берусь за ее спелую ляжку. Но она отвечает совершенно неожиданно и опять грубо, и совершенно безапелляционно.

- Да отстань ты от меня!

Аня не обижается на мою всеядность, и мы с ней продолжаем горячо и со вкусом ****ься, я раздеваю ее донага, сажаю на себя сверху, потом мы ебемся лицом друг к другу – она на моих бедрах, потом ее ноги уходят еще выше – был момент, когда мы лежали на спинах валетом, неудобно, но интересно. При всей этой акробатике я не упустил ни одной возможности как бы случайно задеть Ксюшу любой из частей своего тела. В результате одного сложного кульбита мы с Аней, сопряженные и энергичные, тяжело придавили Ксюшину ногу. Диван отзывается на энергичную еблю легкими скрипами и колыханием, Аня тяжело дышит, я постанываю от удовольствия, Ксюша сдавленно поругивается. Наконец я снова укладываю Анечку на спину, ложусь сверху, тесно прижимаюсь, замедляю движения, целую властно, нежно и небрежно, все, чтобы прочувствовать всю полноту обладания ею. И кончаю. Потом я еще долго ласкаю Анечкин клитор рукой, она балдеет, но через какое-то время хватает заползший к ней в письку палец и распахивает глаза:

- Где резинка?

- Это же палец.

- Палец, как палец, а…

Анечка понимает свою ошибку и смеется. Ее возбуждение рассеивается, как сумрак белой ночи. Я с удовольствием гляжу на нее. Как же я все-таки устал. Пойду в ванную и спать.

Поспав, ближе к утру я решительно пристаю к натуралке Ксюше, насильно запихиваю пальцы ей в письку, двигаю ими, она тащится, но сопротивляется, пытается вытолкнуть мою руку и высвобождается, когда я уже достал было резинку и пробовал вскрыть ее другой рукой.

- Чего это Ксюша тормозит? - интересуюсь у Анечки.

- А ее изнасиловали недавно.

Ксюша не остается у подруги в долгу. По словам Ксюши, у Ани таких, как я - очень много, последнее время – каждую ночь новый. Какой-то лох порвал ей ****у, да-да, есть официальный диагноз - разрыв стенки влагалища. Кто был этот герой – она даже не помнит, может, их было несколько. Потом она трахалась с каким-то Сашей – пошла кровь, она думала, что это менструация, оказалось – травма. Ксюша говорила ей – не трахайся сразу с каждым. Что-то в рассказе показалось мне странным.

- Вы вместе ходите на вечеринки, она со всеми трахается, а ты в сторонке сидишь?

- Нет, - отвечает Ксюша. - Если нравятся, тоже трахаюсь. А ты мне не понравился. И у тебя с Аней только потому получилось, что она пьяная была.

В конце концов, девки признались, что им не по шестнадцать, а по пятнадцать лет. Ой. Ну так что ж теперь, все, уже поздно. Уголовный кодекс. Надеюсь, плести интриги на предмет извлечения из меня бабла эти шлюшки не догадаются.

Я отвез их домой – Аня торопилась, скоро ей должен был позвонить тот самый Саша.

Жуть какая-то. При такой внешности – и такая ****ь. Прямо хоть в кино снимайся.

Охотничьи будни 1999-10

В один прекрасный день, ничего плохого не предвещавший, Андрей ехал на свидание. Оно было заранее назначено и оговорено, время – после работы, место – выход со станции Дыбенко (ближайшая к его квартире). Еще в нижнем вестибюле метро он увидел незнакомку, очертания фигуры которой вызвали в нем желание познакомиться. В прекрасном настроении, делающим мужчину победителем, Андрей подошел к девушке на эскалаторе.

- Очаровательное колено.

В его исполнении подобная фраза явилась отличным началом беседы. Незнакомка заулыбалась, ее колено выглянуло из разреза юбки чуть сильнее. Когда эскалатор кончился, Андрей уже мог высказаться в том духе, что, если бы данный вечер был достаточно подходящим, он бы обязательно пригласил бы ее домой на бутылочку пива.

- Это наэывается «на чашку чая», - засмеялась девушка. – Может быть, я бы и не отказалась.

Представляю, что почувствовал Андрей. У меня бы напрягся член, почуявший скорую близость безумной скачки. Но у нее уже было назначено свидание с другим. Запомнив телефон новой знакомой, Андрей договорился, что позвонит ей завтра, после чего простился и принялся ждать. Его праздничное настроение постепенно ухудшалось. Девушки не было. Андрей нервничал, злился, пил пиво. Вечером, уже изрядно набравшийся, он позвонил мне и пожаловался. Мы поговорили немного и решили не придавать особого значения какой-то мелочи.

- Как бы не потерять пруху, - мрачно отметил дружище.

На следующий день Андрей позвонил своей новой знакомой и назначил встречу. Придя чуть раньше, он стоял у метро, как вдруг узнал в одной из выходивших девушку, в отношении которой он когда-то имел некоторые намерения. Грех был не бросить ей пару приветственных слов, но именно в этот момент на назначенное место прибыла новая знакомая, увидела Андрея с другой, моментально оценила ситуацию и, не сбавляя шаг, двинулась дальше. Бросив объект неосуществившихся намерений на полуслове («Одну секундочку! »), Андрей побежал за уходящей любительницей чая.

- Привет, как дела? – видимо, это прозвучало уже не слишком уверенно.

- Вы ошиблись, молодой человек, - ледяным тоном ответила она.

Поняв, что проиграл, Андрей ринулся на место беседы, но и объект намерений тоже исчезла.

Вечером он звонил мне. В его комментариях звучали огорчение и тревога за будущее.

Мы пошли на Марсово поле – никого. Мы зашли на дискотеку – никого.

На кольце Большевиков и Народной мы подобрали двух девушек. Они жили в пригороде и предложили отвезти их туда. Мы угостили их пивом и рассчитывали на секс, но девчонки заявили, что выходят замуж за гаишников. Проехав небольшой круг, мы высадили их на том же месте.

Ну, бывает, не повезло.

Иногда приходится снимать девок прямо на Невском - так, по старой памяти. В славные годы нашей дурной юности, стоило повеять свежему ветерку перестройки, общество еще не сформулировало новых табу, девки просто не знали требований нового этикета. Хотя многие теперь считают это неприличным и фыркают:

- Фу, на Невском знакомиться? Я не такая.

И ждет трамвая.

Если никто не хочет давать - может быть, повезет по старой памяти? Почему бы и нет? Остановились прямо на Невском, немного побегали взад-вперед, довольно быстро сняли двух школьниц и повезли их купаться. Сами, ясное дело, голышом, девчонки – в трусах. Тоже неплохо - их молодые сиськи упруго белеют в вечернем воздухе. Закончив купаться, едем к Андрею, начинаем пить водку. Куда им деваться? Вот только почему они так надолго застряли на кухне? Зовем их в комнату. Приходят с трудом. Андрей поглаживает свою по спине, та демонстративно отодвигается. Я выражаю свое искреннее удивление и высказываю предположение, что они еще целки. Девки пытаются ухмыльнуться, но не выдерживают и убегают на кухню. Иду за ними и обнаруживаю, что одна из них ревет в три ручья, а вторая тупо на нее смотрит. Утешению и увещеванию не поддаются, на контакт не идут. Отвозим их домой.

По предположению Андрея, причиной истерики явилась направленная на себя агрессия молодой дурочки - она ругала себя за неправильное поведение. Ей хотелось если даже не дать сразу, то продолжить знакомство с интересными мужчинами и дать потом. Но она сделала что-то не так, и все сломалось. Когда Андрей заговорил о том, что все нормально, мы еще созвонимся и поедем на шашлычок, истеричка сразу успокоилась. Координатами мы не обменялись. Вероятно, следующий приступ плача она испытала за тем, как мы высадили их и попрощались.

- Это очень просто, - говорил Андрей. – Они ведь не дуры, понимают, для чего их возят купаться, поят пивом, развлекают. Они приходят к тебе домой и начинают выеживаться. Им нужно показать себе, что они крутые.

- Ничего не поделаешь. Не бить же их, в конце концов.

Джакомо Казанова, классик жанра любовной документалистики, утверждал, что неприменение силы к женщинам являлось одним из его основных принципов. Смею предположить, что этот принцип легко провозглашать, но трудно соблюдать. Кавалера де Сенгальта в этом самоограничении поддерживало его могучее стремление быть настоящим рыцарем, так свойственное европейцу неясного происхождения. А что удерживает меня? Русский человек неблагороден по своей сути. Я бы всех **** силком, меня останавливает только страх уголовного преследования.

Познакомился с девчонкой, свозил поплавать, затем привез ее к себе, стал приставать. Она сопротивлялась без объяснения причин. Для проверки на вшивость два раза хлопнул ладонью ей по лбу. Как бы отрезвляюще. Но и жестко - показал, что не остановлюсь перед насилием. Вот тут она раскрыла рот и заявила, что девственна. Пришлось отпустить домой. Наврала она или нет? Скорее, сказала правду. Ее била нервная дрожь. У меня на душе неприятный осадок. Нехорошо как-то. Кавалер де Сенгальт так не поступал, по крайней мере, если даже и поступал, то имел мудрость об этом умалчивать.

А ведь это все Андрей. Как пошла непруха - жди неприятностей. Звоню ему.

- Пошли баб снимать.

- Пошли, все равно ****ь некого.

У метро Андрей встретил знакомую – стройную девушку в обществе огромной жирной жабы скорее среднего, чем женского рода. Во время беседы я несдержанно озирался по сторонам. Как выяснилось, в этом тандеме главной оказалась жаба, и попытки организовать ее проводы ни к чему ни привели.

- А чего это я должна идти к вам домой? – раздраженно квакала жаба.

Нам хотелось ее раздавить. Я чуть было не сказал, что вот именно она-то как раз-таки ничего нам такого не должна. Стройненькая молча держалась за жирный локоть жабы. Андрею пришлось вежливо попрощаться.

Я утешал расстроенного друга.

- Ничего, баб навалом, сейчас кого-нибудь снимем.

- Верно, Лехан!

Вскоре познакомились с симпатичной девушкой Надей, привели к нему домой, поили пивом. Андрей прижал ее на диване, стал мять, она захорошела, он засунул руку ей под джинсы в интимное место, я сидел рядышком, наготове поработать вторым номером, задача которого, согласно проверенной методике - не мешать развитию личных отношений девушки с первым номером и не подчеркивать своего присутствия, но в решающий момент быстро обнажить девушку снизу до пояса, лишая ее возможностей к сопротивлению. Я было уже решил, что пора, и взялся за Надины джинсы - но она вдруг зафыркала, заболтала ногами, выбросила из своих трусиков Андрееву руку, плотно застегнулась и наотрез отказалась от продолжения любовных игр. Андрей был раздосадован:

- Лешик, ты точно что-то не так сделал. Она ведь хотела, бля, у нее вся ****а была мокрая.

- Мокрая! Вся ****а!

- Ну конечно! Блять, такой случай сорвался!

Надя еще посидела, выпила все пиво и собралась уходить. Я вызвался ее довезти. По дороге она заявила, что хочет по-маленькому. Отлично. Сейчас приведу ее домой и отхуярю. Приехали ко мне, Надя уже зашла в парадную, но вдруг выскочила из нее, подбежала к ближайшему деревцу и быстро спустила джинсы. И ссала прямо на моих глазах, нагло, бесстыдно, я даже не знал, что делать - то ли отвернуться, чтобы не показаться маньяком, то ли подойти еще на несколько шагов и посмотреть внимательнее. Поссав, Надя встала и заявила, что домой ко мне идти теперь незачем. Облом.

Вечером следующего дня у метро завел беседу с двумя девками лет шестнадцати-семнадцати. Олей назвалась невысокая брюнетка довольно крепкого телосложения. Такие мне не нравятся. Даже если они следят за фигурой день и ночь, все равно, стоит им слезть с диеты, как их ляжки становятся отвратительно тяжелыми. Вторая девушка, Света, гордилась длинными светлыми волосами, носила высокие каблуки и издали смотрелась очень даже ничего. Вблизи становилось очевидно, что у нее слишком тонкие губы и вообще крайне глупая рожа. Но я бы с удовольствием ее отхуярил. Да и Олю тоже.

Пошел с ними на дискотеку, где был вынужден спонсировать их расходы. Удерживать под контролем сразу обеих оказалось невозможно. А слишком налегать на одну из них я не решился. Просто не смог определиться. Брюнетка явно была главной в их паре, а блондинка - привлекательнее, но и бестолковей. Я предоставил дело случаю. В результате Света развела амуры с каким-то невысоким гопником, а Оля нажралась, ее стали преследовать охочие самцы, она убегала от них, хохоча как нимфа, оступаясь по пьяни на высоких каблуках, пока не растянула ногу так, что мне пришлось тащить ее на руках.

Благодаря меня за заботу, Оля заявила, что сама она еще девственница, а вот ее подруга Света - настоящая ****ь.

- В смысле, мальчиков у нее много?

- И парней много, и она даже за деньги соглашается. Мы были у подружки в гостях, я захожу случайно в комнату и вижу - Светка хачику миньет делает.

- А откуда там хачик взялся?

- Зашел какой-то. Я ее потом спросила, ты что, дура, совсем, а она говорит - с хачиком за стольник договорилась.

Неплохо. Может, и я с ней договорюсь? Везу беспомощную девственницу Олю с растянутой ножкой и суровую шлюху Свету с дискотеки уже под утро. Предлагаю заехать ко мне - Света командует, что Олю нужно доставить домой. Ладно, это справедливое требование. К тому же еще эта девственность, кто знает, может, и не врет? Хотя, в таких случаях всегда стоит попробовать, я ей, похоже, симпатичен, бля, ее только вот обнять, она и поплывет… Ну ничего, Светку будет трахнуть всяко легче. Оля машет мне ручкой. Мы с Светой уходим, я зову ее к себе.

- Нет, я устала. Давай лучше завтра встретимся.

Завтра? Ты хачикам сосешь, а со мной "завтра"?

- Да ладно, полежишь, отдохнешь. Пошли.

- Нет, не пойду.

Мое терпение иссякло.

- Хорошо. Давай, сколько ты хочешь, чтобы сегодня?

- Ты мне что, деньги предлагаешь?

- Ну да.

- Нет, я не буду.

- Да ладно, чего там, сколько ты хочешь?

- Нет, мне не нужно твоих денег, все, я ухожу.

И ушла. Полный облом.

Пошел с Андреем на охоту. Неожиданно встречаем ту самую любительницу помочиться Надю, в которую Андрей пальцы засовывал. Она не одна, но с хорошенькой подружкой. Завидев нас, начинают ржать. В чем дело? Оказывается, они только что приходили ко мне домой, но меня не застали. Зачем приходили? У них было желание устроить со мной групповичок, как они любят и практикуют. Ну так пошли к нам, все и устроим! Нет, ни хрена, они признают только групповуху втроем - две девочки и один мальчик. А раз сорвалось, они прямо сейчас поедут к другому мальчишке. Бывает же такое невезение.

С горя идем с Андреем на дискотеку. Что, вообще говоря, не самый лучший для нас способ. Танцуем мы весьма посредственно, пассажи нашего красноречия тонут в грохоте музыки, впрочем, солидные Андреевы габариты неплохо привлекают девок и там, но, увы, мне на дискотеке никак не выделиться. Как ни удивительно, снимаем двух веселых интеллигентных москвичек-филологичек. Под утро везем их домой, от усталости и гормонов отношения становятся романтически напряженными, но… увы, что-то не срастается, мы расстаемся, так и не решившись поебаться. Тяжесть облома усугублена обидным попаданием в засаду гаишников под знаком 40, а ехал-то я всего 65, не больше.

Что делать? Хорошо, что недавно познакомился с одной симпатичной мамкой. Верный случай. Ей лет двадцать пять, живет без мужа, детей оставила бабушке. Выглядит привлекательно, на вид еблива. Со мной познакомилась у метро, где ожидала своего ухажера. Про*****. Звоню. Договариваюсь, что приеду в гости с бутылочкой. Выебу. Ехать далеко, на другой конец города. Еду и думаю, как буду ее ***рить. У нее милая мордашка, узкая талия и хорошая задница рожавшей бабы. И ****а не маленькая, и дает наверняка в охотку, про*****. Как жучку выпорю. Наконец приехал. Долго ломлюсь в дверь. Ничего не перепутал? Нет, все верно. Звоню - никто не отвечает. Кинула. Охуеть можно.

Еду домой, на улице тянет руку какая-то баба. Садится, вид подозрительный. Возраст - лет тридцать. Короткая юбка, чулки. Интересуюсь, куда это она едет. Отвечает, что на улице, вообще-то, не работает, а у нее своя постоянная клиентура. Такса - сто рублей. Предлагает мне тоже стать ее постоянным клиентом. Уговаривает записать ее телефон. Идиотка. Отвечаю, что готов заплатить ей стольник. Но не знаю местности. Она знает.

- Есть удобное место. Сейчас налево, потом вон туда нужно заехать.

Останавливаю тачку. Место так себе, на отшибе, но все же полного интима нет - метрах в тридцати прогуливается дядька с собакой. Ладно, погнали. Где, вообще, положено ****ься. Как там в Америке - на заднем сиденьи?

- Что, пошли назад?

- Нет, что ты, там тесно, - шлюха бодро крутит регулятор сбоку от переднего сиденья. - Сейчас мы его опустим, и будет хорошо. Только оплата вперед.

- Ага, вот.

Шлюха хватает стольник и прячет в сумочку. Видно, что настроение у нее становится лучше.

- Только пожалуйста одень презерватив, - протягивает мне яркую упаковку дешевого гондона.

У меня в кармане есть собственные фирменные, ну ладно, сэкономим, пусть резина за ее счет, так сказать, все включено. Аккуратно накатываю гондон. Шлюха откидывается на сиденье, поднимает одрябшие ляжки, сжатые верхней резинкой отвратительно кружавчатых чулок, и с гнусной игривостью снимает узенькие рабочие трусики. Под ними мерзкая коротковолосая ****а - орудие производства. Некоторая эрекция все-таки есть. Тяжело выбираюсь из джинсов, как же здесь тесно, этот рычаг передач торчит - никакой эргономики в советских машинах. Шлюха слюнявит палец.

- Могу миньет сделать, еще пятьдесят…

- Нет, я по-простому…

Шлюха увлажняет слюной основное рабочее отверстие. Вперед, деньги уплачены! Член входит. И выходит. И входит. И выходит. Стараясь держаться подальше от нее, долблю со страшной скоростью.

Вроде бы, все как всегда. Но нет чего-то главного. Весь секс - у меня в голове. И то, чем я сейчас занимаюсь, я даже не могу назвать еблей. Ебля - это когда я кого-то ***рю. А не пользуюсь оказываемыми мне в соответствии с обоюдовыгодной договоренностью услугами. Где спортивный азарт? Где интрига? А запретная сладость православного греха? А волнующая терпкость дзенского стыда? Онанизм - гораздо интереснее. Когда дрочу, могу представлять себе, что ебу кого-то. Или подсматриваю, как мой друг кого-то ****. И волнуюсь, что вот, он выебет, а мне эта ****ь не даст. А это просто общая лохань за сто рублей. И что особенно мерзко, то ли у нее ****а слишком большая, что неудивительно, то ли гондон непробиваемый, но я вообще ничего не чувствую. Если б я драл не проститутку, а свободную женщину, я бы мог подумать о наших отношениях много интересного: как я ловко ее завалил, что ебу ее в ****у, а не куда-нибудь еще, хотя могу попробовать впоследствии, что сильно загнул ее ляжки вверх, а не ровен час еще и раком поставлю, хотя бы и тесно, что она вообще-то настоящая *****, ведь у нее наверняка есть друг, жених, муж, а она мне дает ****у ебать. А что я могу подумать об отношениях с проституткой? Нет никаких отношений вообще, кроме деловых! Ладно, например, если бы я договорился с девкой поебаться за деньги, с приличной девкой, которая случайно оказалась в стесненных обстоятельствах, так это было бы совсем другое дело! Тут был бы весь блудный набор: и грех падения, и стыд деяния, и ебля прямо в ****у, и тень обманутого друга, и потупленный взор, и дрожь нежданной похоти, и мимолетная власть полного обладания. О да, после меня она становится хуже, чем была! Но ничего этого, ровно ничего я не могу подумать о шлюхе платной, о равнодушной профессионалке, ей уже некуда падать, она может взволновать русского интеллигента лишь став его законной супругой, не иначе! И гондон у нее дешевый, все, больше не могу, никак не кончить, ебаны в рот! Вытаскиваю. Бр-р.

- Все, никак. Что у тебя за резинка. Давай полтинник назад.

Шлюха раздасадована.

- Ты специально не кончил, чтобы деньги сэкономить!

- Ты лучше гондоны выбирать научись!

Полтинник возвращен. Шлюха расстроена. Ей-то все равно, кончил я или нет, а вот лишних пятьдесят рублей не помешали бы. Впрочем, и мне тоже.

Договариваюсь о встрече с новой знакомой. Еду на другой конец города. Ее нет. Дежа вю. Что за ***ня? Они сговорились меня обманывать? Пускай давать не хотят, я не прошу любви, будьте хотя бы немного откровеннее, зачем соглашаться на встречу, если знаешь, что не придешь? Вспоминаю рассказ одной бывалой тетеньки, что назначала свидание пятерым болванам в одном месте в одно время, а сама тайком наблюдала за ними из укрытия и веселилась. Каждый раз, когда девушка не приходит, имеет смысл внимательно посмотреть по сторонам - нет ли вокрук меня небольшого митинга товарищей по несчастью, обманутых вкладчиков.

Надя, рослая школьница, которую я год назад безуспешно поил пивом, позвонила мне утром. Неужели одумалась и решила дать? Увы.

- Ты не мог бы дать мне пятьдесят рублей, лучше сто?

- Мог бы.

- Я залетела, мне нужно денег на аборт, а у моего парня они появятся только через две недели.

- Заходи.

Она прибыла очень скоро. Она мне по любви не даст. Что ж, нужно попробовать воспользоваться ее трудностями. Это меня возбуждает. Чтобы она вздохнула, разделась, легла и попросила сделать все быстрее. И я бы согласился, холодными от волнения пальцами заправил в ее равнодушно-неприязненную писю не очень твердый член, подергался, от истерического возбуждения кончил через тридцать движений.

- А ты мне сделаешь что-нибудь приятное...

Я потянулся к Наде, но она дернулась и заявила категорично:

- Ну нет, тогда я пошла.

Я хочу жить с чистой совестью, я дал ей эти сто рублей. Но настроение от этого осознания собственной праведности не улучшается. Я не герой Достоевского, чтобы кашлять, биться в истерике и деньгами сорить, я просто кого-нибудь выебать хочу.

Андрей приглашает на вечеринку двух девушек, семнадцатилетнюю Дашу для себя, и, для меня, ее приглашенную знакомую, пятнадцатилетнюю Ксюшу. Младшая, с избытком сформировавшаяся кобыла, принимается утверждаться за наш счет. Фыркает, топает, ржет. С удивлением обнаруживаем, что она главная в их паре, несмотря на юные лета и дефицит мозговой ткани. Видимо, у старшей большие проблемы с характером. На вид она вполне ничего, симпатичная, мягкая и женственная. Уступчивая. Таких-то и ****ь. Только эта придурочная Ксюша мешает. Чего она бодрится? У них серьезные финансовые трудности, это не раз проскальзывает в беседе. Денег нет у дурочек. Даша не уверена, что дома найдет хоть что-нибудь пожрать. Неплохо в нашей ситуации. Хороший шанс прервать цепь неудач. Советуюсь с Андреем. Он согласен, что кобыла Ксюша портит вечеринку. Дашу мы вдвоем натянули бы через пять минут, только вот уходить Ксюша не собирается.

- Андрон, у них дома жрать нечего, давай, денег им предложим.

- Думаешь?

- Конечно! Только предлагать нужно не Ксюше, а Даше. Поговоришь с ней?

Андрей размышляет.

- Нет, давай лучше ты с ней поговори. Чтобы это предложение не от меня исходило.

Видимо, он оставляет запасной вариант на будущее. Это его право - его девка.

- Даш, пойдем, нужно поболтать.

Для нее это предложение уединиться должно показаться вызывающим. Ведь я, по установленному раскладу, должен ухаживать за Ксюшей. Даша оценивает реакцию присутствующих. Андрей индифферентно прихлебывает винцо. Ксюша глядит с неодобрением, как, впрочем, глядела весь вечер и до этого.

Даша встает и идет за мной. Даже не спрашивая, зачем. Ведь ясно же, что мне нужно. Она ведется! Бля, если бы она без подружки пришла, мы бы ее так отхуярили! Закрываю за нами дверь кухни.

- Даша, вот дело какое… каждому человеку что-то нужно, верно?

- Ну да.

Бля, она со всем готова согласиться! Я ей ща в рот выдам! Ладно, спокойнее.

- Вот мне, например, нужно… расслабиться, снять напряжение… ну, ты понимаешь…

- Понятно.

О да, она все понимает - мужики любят ****ь.

- Ну и тебе что-то нужно, ну вот, например, каждой девушке нужна косметика, чулки, всякое там, на это деньги нужны, верно?

- Не знаю, типа нужны… Денег немерено стоит.

- Ну вот мы и можем договориться! Чтобы все были довольны. У ребят настроение хорошее и стресса никакого, у девчонок новые прибамбасы. А?

- Не знаю…

- Ну все просто очень, вот, скажи, сколько тебе денег нужно? А?

- Я не знаю, ну, сколько…

- Давай, договоримся. Ну вот, например, новые джинсы - рублей пятьсот, а?

- Наверное… а Ксюша как?

- Ну, можно ее домой проводить, а ты с нами останешься.

- Не знаю… Мне нужно с Ксюшей поговорить.

- Ну, поговори, конечно. Может, и она захочет принять участие.

Даша уходит совещаться с подругой. Бля, сама она согласна на все сто процентов! Отхуячим как шкуру, дадим ей в зубы пятихатку и во все дыры!

- Андрей, дело вроде на мази! Она хочет денег!

- Молодец, Лехан! Отпердолим!

- Я первый буду! Гы-гы!

- Ни хрена, разыграем на монетку!

Мы уже начинали веселиться, когда до нас дошло, что совещание девок слишком затянулось. Возвращаемся к ним. Блять, обстановка мрачная. Даша повернулась ко Ксюше, на нас не смотрит. Зато Ксюша сидит еще злее, чем была.

- Ну, как дела?

Даша молчит, как мне кажется, с сожалением. За двоих отвечает Ксюша.

- Никак!

- В каком смысле?

- В никаком! Как вы такое вообще могли о нас подумать! Вы вообще охуели! Не нужны нам ваши деньги, подавитесь ими!

- Ну, это ты за себя решаешь, если тебе что-то не нравится, это твое личное дело.

- Что? Мы уходим домой, все, а вы сидите здесь как пидоры!

Удерживать несовершеннолетнюю кобылу никто не стал. Даша последовала за ней, как мне показалось, с чувством сожаления. Обидно. Вот это облом.

Снова поехал к той кинувшей меня мамашке. На этот раз она сидит дома и рада мне вполне, целую в шею, уже примериваюсь, не завалить ли сразу, а вино можно и на другой случай употребить, как вдруг раздается звонок в дверь. Блять, еще не хватало ****юлей огрести.

Слава богу, это не мужики, а ее подруга. Ничего такая - высокая, худая, ноги длинные. Только вот не обращает на меня никакого внимания. Все время треплется о новом знакомом - какой-то якобы полковник из военной разведки подвез ее на дорогой иномарке, дал ей триста рублей на дискотеку, и очень ей понравился. Уходить не собирается, хуже того, заявляет, что хочет пойти на дискотеку. И не куда-нибудь, а в известное своей гнусностью место. Туда, где вход для девочек и мальчиков стоит одинаково, что неизбежно ведет к соотношению два к одной или хуже, где крутят советскую музычку, отчего мое настроение падает при любом проценте девочек.

Я сопротивляюсь как могу, но они все равно собираются. Я предлагаю ехать в другое место, вызвонить друга, но длинная на меня не реагирует, а мамашка полностью ей подчиняется. Отлично понимаю, что будет потом. Для начала я заплачу за вход. Мы войдем, длинная осмотрится по сторонам, решит не форсировать события и потребует угостить дам коктейлями. Я буду висеть на мамашке, стараться ее развлечь и полапать. Она ничего не имеет против, но и ничего не решает, а лишь следует указаниям подруги. Длинная будет жрать купленный за мои деньги коктейль и стрелять глазками. И потребует угостить дам сигаретами. И я не смогу отказать, потому что, вроде бы, мамашка со мной, и они закурят. И длинная будет пускать дым вверх и кокетничать с мужиками, а мамашка смотреть на нее и хихикать. И длинная не будет торопиться, худая про*****, у нее много времени, когда на дне стакана останется не так много обошедшегося мне обидно дорого коктейля, она игриво потянется и отправится на маневры. Окружающая мужичня станет пялится на ее небольшой развратный задок, самый активный улыбнется и обратится с приветствием, и пригласит за свой столик, она скажет, что не одна, а с подругой, вот и отлично, он тоже с другом, все посмотрят на нас с мамашкой, решат, что она очень даже ничего, но вот парень этот ни к чему, и тогда длинная, сука блять, позовет ее в новую компанию. И послушная мамашка возьмет сумочку и двинется к ним. И это будет хорошо еще, если я потрачусь всего лишь на один алкогольный залп, но если охота у длинной затянется, я останусь без денег. Да, конечно, я могу проявить чудеса выдержки и упорства, не отделяться от новой компании, не обращать внимание на двусмысленность своего положения, на их иронию в мой адрес, на возможные угрозы со стороны численно превосходящего противника, на игру возникающих между моими бабами и их новыми мужиками романтических отношений, на их долгие медленные танцы в полный контакт, может быть, на первые осторожные поцелуи, я могу постараться дотерпеть до утра и сделать все возможное, чтобы добиться своего права - увезти баб, с которыми пришел. Хотя бы одну мамашку. И если я увезу ее, то, скорее всего, трахну. Но сколько нервов мне это будет стоить?

Я останавливаюсь и говорю длинной:

- Сейчас я кидаю монетку. Если решка, иду с вами. Если орел - не иду.

Длинная впервые посмотрела на меня с оттенком интереса. Я кинул. Орел. Итак, я не иду. И слава богу.

Довожу их до метро и прощаюсь. Длинная просит ехать к дискотеке. Ответ - отрицательный. Только до метро. Если не выебу, то хотя бы не дам над собой поиздеваться.

Возвращаюсь в свой район, поглядывая по сторонам. Вот - девушка ловит машину, ее привлекательность угадывается и на значительном расстоянии. Останавливаюсь, опередив других желающих. Она едет на дискотеку. Зовут Ира. Что ж, или она уйдет, или я пойду с ней. Знать, судьба мне быть сегодня на дискотеке. Плачу за вход за нас обоих. Оглядываюсь.

Пожалуй, это худшее место из всех, где я был. Судьба была жестока, и от нее я не убежал. Мне пришлось-таки слушать советскую музыку, много советской музыки. Хуже всего то, что Ира не особенно интересуется развитием наших отношений. Иначе, зачем ей заявлять, что она работает танцовщицей в стриптизе? Похоже, что и не только танцовщицей – раз Ира проверила свой пейджер. Наглая сучка - развязно выплясывает еще в полупустом зале. Присоединиться к ней я не могу – советская эстрада способна парализовать меня полностью.

Вскоре моя спутница оказывается центром общего внимания, кокетничает с каким-то своим новым или старым знакомым, а я тупо наблюдаю. Не сказал бы, что она танцует хорошо, зато - полностью бесстыдно. Не слишком красивые движения, но очень вызывающие. Позднее знакомый исчезает, и к ней начинает клеиться какой-то парень, обнимает ее за живот, Ира хихикает и выражает одобрение. В конце концов мне это надоедает, я подхожу и требую от нее танца. Ее новый друг явно против, он неплохо сложен и агрессивен, я бы сказал - отменно груб, я не собираюсь уступать, мы взялись за грудки, обменялись ритуальными толчками, вот-вот подеремся, это при том, что меня не покидает опасение, что в одиночку сюда ходят только дураки или мазохисты. К счастью, какая-то незнакомая девчонка повисает на мне и тащит в сторону:

- Молодой человек, я со своим парнем поругалась, потанцуйте со мной!

Прекрасный аргумент. Девчонка выглядит довольно неплохо. Не так вызывающе, как профессионалка Ира, это просто хорошенькая любительница. А где ее парень? Вот еще не хватало, мне точно сегодня ****юлей навешают. Оттанцевав, возвращаюсь к себе за столик.

Выясняю отношения со стриптизершей. Да, она явно не на моей стороне. Впрочем, до этого я тоже вел себя довольно развязно, даже познакомился с другой девчонкой прямо в ее присутствии, какой-то мелкой, что вдруг стала пялиться мне прямо в глаза, обменивалась с Ирой презрительными взглядами, затем охотно сообщила телефон. В общем, стриптизерша со мной не будет. Увы, я бы ее стал.

Можно было попробовать кого-нибудь снять, но этому, кроме угнетающей музыки, сильно мешает обстановка. Порядок обеспечивается отнюдь не охраной, привычными ментами в форме, а весьма неофициально, дело в том, что в баре и у бильярда отдыхают плотные бритые мужики с отвратительными рожами. Рожи профессионально хмурые, с ухмылкой они выглядят еще мерзее. Похоже, что все это злачное место с дискотекой по скромной цене было придумано специально для их отдыха. Бандиты жрали, пили, играли в бильярд, иногда выходили в танцевальный зал, где мотыльками порхали юные красотки. Снимали их без проблем да вели драть на хату поблизости. Удобно – их бритые рожи были там для всех присутствующих уже знакомы, иногда какая-нибудь ночная школьница просилась у них, чтобы пройти на дискотеку, и они распоряжались пропустить девчонку.

Пора домой, уже устал. Перед уходом ловлю свою спасительницу и запоминаю ее телефон. Лена, умница. Ничего такая. Нужно будет позвонить и трахнуть. Хотя при таком невезении, кто же мне даст.

Через несколько ночей клубного бодрствования, карнавального, оргиастичного, я почувствовал в себе все одиночество мира. Всегда почти у цели, протяни руку – но нет. Словно лучший ученик маршала Жукова, посылаю новые и новые батальоны русских солдат в лобовые атаки под пулеметный огонь, шеренги трупов ложатся все ближе и ближе к немецким окопам... но в решающий момент для победы мне не хватает одного, последнего батальона из далекой Сибири.

Бороться с невезением трудно. Про него нужно забыть, и оно уйдет.