Палитра аллитераций. Чудо языкотворчества

В богатом арсенале художественных средств Л. Аксельруда,

кроме метафорической живописи словом, впечатляющие примеры

которой приведены в предыдущих главах наших заметок, достойно

представлены и приемы звуковой изобразительности. Так,

в лирико-философском стихотворении «Басмаческой пулей» она

доведена поэтом, не побоимся сказать, – до совершенства.

ИсПЫТанный яростным ритмом погонь,

понуро за гробом брёл верный твой конь.

И ПЫТкою мучила поступь коПЫТ.

«У-БИТ он, – твердили коПЫТа, – уБИТ... »

Звезда умирает, но свет – никогда.

До нас он доходит. И мне сквозь года

по-новому слышится песня коПЫТ:

«Ничто не заБЫТо! Никто не заБЫТ! »

1974

Подобная инструментовка, основанная не на отдельных

буквах, а на слогах, даже целых словах, являясь характерной

для всей поэзии Л. Аксельруда, встречается уже в его ранних

стихах из школьных лет: «Долговязый вяз транжирит золото»,

«Высится гора на горизонте, где её венчает вечный снег»,

«Плохо дроби делит Анка. В этом деле – дилетантка».

ПЕРВАЯ ВЬЮГА

Я слышу в пути сквозь ушанку свою

иронию воющей вьюги:

«Юнец, повоюй-ка со мной, повоюй!

Это тебе не на юге! »

1950

На первый взгляд, миниатюра о вьюге может показаться

инструментованной (в подражание голосу стихии) всего лишь

точечно – на гласную «ю». Однако, в строфу вглядевшись, мы

легко обнаружим здесь созвучные друг другу целые слова –

такие, как «воющей», «свою», «повоюй» с общим для всех

«вою», которое слышится в самом слове «вьюга», в его первом

слоге. Короче говоря, перед читателем – не по годам искусная

работа юного автора по звуковому оснащению стихов.

Не задерживаясь на примерах звукового параллелизма в более

поздний период («На рога карагачами подняты... », «Рот

ритуально ратует за мир», «Печатный шаг почётных караулов»,

«Сосед соседыч мой седобородый», «B пыль пали мы – от пуль

фашистских в поле», «Воловье поголовье валунов», «Елейное

явленье. Юбилей», «Нагрудный оркестр наградных побрякушек»,

«Где Брут с его брутальным баритоном? », «Растаял лёд

солидности людской»), обращаем внимание на следующие стихи:

Надеюсь, что МИНует он МЕНя,

взрыв МИНы, иМЕНуемой – аппендикс.

С рожденья МИНи-бомба эта в нас.

1989

Вчера ещё не нужная ни ПЕЧКЕ,

ни сигарете, вынутой из ПАЧКИ,

в мир после сПЯЧКИ в тёмном коробке

явилась сПИЧКА, чувствуя себя

пусть маленьким, но всё же Прометеем.

1999

Здесь та же перекличка близких по звучанию слогов, корней,

целых слов, что и в перечне отдельных строк, приведенных

выше. Однако созвучия эти, в отличие от предыдущих,

рассредоточились по всему пространству каждой из миниатюр

(как и в стихотворении «Басмаческой пулей», процитированном

в начале главы), образуя их фонетический костяк, выполняя

свою не только интонационную, семантическую, но и композицион-

ную функцию. Такой прием, отмеченный авторским своеобразием

Л. Аксельруда, наиболее часто и эффективно применяется именно

в его пятистишиях, являясь еще одной их отличительной чертой.

Громады туч, устроив дню погром,

ГРОЗою изошли, как разГРУЗились.

Теперь они лохматой ГРЯЗной сворой

на запад отступают, оГРЫЗаясь,

а ветер в хвост и в гриву чешет их.

1980

Однажды в мини-комнату ко мне

ФОРТуна через ФОРТочку влетела.

Тогда сосед мой растворил пошире

все окна своего большого дома.

Но ФОРТель не удался: ни-ко-го.

1997

В ХОЛОПьем наркоманстве долгой службы,

в пылу опережающих оваций,

ХЛОПочущих о культиках и культах,

о сколько старцев, деятелей бывших,

проХЛОПало единственную жизнь!

1992

В творческую палитру Льва Аксельруда, кроме того, входят

и неологизмы. И вовсе не потому, что ему тесны рамки языка.

Поэт к языку относится как к живому существу, которое

должно развиваться, с которым можно поиграть и насладиться

этой игрой. Поэт любит слово, и оно отвечает ему взаимностью

и как бы радуется вместе с ним, когда мастеру, чудотворцу

языка, в очередной раз удается выявить, высвободить его

скрытые резервы.

Так, благодаря слоговой инструментовке стиха, между словами,

во многом далекими друг от друга, вспыхивают искры художествен-

ного взаимодействия. Нередко возникают и неологизмы, органично

сочетающие в себе неожиданность новизны – и мотивированную

контекстом естественность. Разве не естественно, не уместно

звучат они хотя бы в двустишиях, сочиненных еще школьником

в конце сороковых годов прошлого столетия?

Пьёт, не чокаясь, весь свой век

дурачок-нутый человек.

Или:

В лесу за мишку выскочила ведьма,

и с той поры зовут её – Медведьма.

А вот примеры из пятистиший и не-пятистиший последующего

времени: «Война, война... Чего вы РАЗВОЙНЯЛИСЬ?! » *«Друг

на друга глядят наши с тобой дома. // Между ними, по-моему,

установились // добрые ОКНО-ШЕНИЯ». * «Республики банановые.

В каждой есть непременно свой БАНАНОПАРТ». * О Кабане,

который наломал немало дров, «в лесу осуществляя

ХРЮКОВОДСТВО». * О пасечнике, над чьей головой «пчелиный

рой навис гудящим нимбом. Обожествлён при жизни ПЧЕЛОВЕК».

* О ПРОЗА-СЕДАВШЕМСЯ писателе – с пухлой папкой протоколов.

А также: * «АЛЕ-ПСА-НДР И ЛА-РИ-СУЧКА лаются снова».

* «Кой для кого действительно тяжёл день после выходного –

ПЬЯНЕДЕЛЬНИК». * Об озере, где, рано утром сойдясь,

высятся макетами зданий ряды белоснежных яхт: «Прекрасен

МОКРОРАЙОН на южной окраине города... » * О функционере,

побывавшем «в генеральных СЕКРЕ-ЦАРЯХ» . * «Но засевшие

в швах великодержавного френча // гниды ждут ВОШЬ-КРЕСЕНИЯ.

Всё ещё ждут».

===========================================================

КОНЕЦ СТАТЬИ СЕДЬМОЙ, которая соответствует седьмой главе

послесловия «Лирическая энциклопедия века» к четырехтомному

Собранию сочинений поэта Льва Аксельруда.

Авторы послесловия – Наталья Ивановская и Иннокентий Ермаков

при участии выдающегося русского ученого, культуролога,

литературоведа, поэта, переводчика,

академика Сергея Сергеевича Аверинцева (1937 – 2004).