Хроника блудных лет. Часть 9 из 10

2000-4. Оля – артистка.

После моего супер прыжка я ощущаю себя настоящим супергероем. И девки это тоже чувствуют. Мне ничего не стоит подойти к красивой девке, пускай она и болтает с подружкой. Вежливо улыбнуться, завести беседу. И, невзначай, поинтересовавшись их кругом увлечений, на ответный вопрос легко упомянуть парашютный спорт. Девки округляют глазенки:

- Серьезно? Ну и как это, с парашютом прыгать?

И ответить небрежно:

- Так, прикольно. Рекомендую.

- Ой, нет, что ты, это, наверное, очень страшно, я и с балкона-то вниз боюсь смотреть...

Время прощаться. И та, которую я хочу (я бы и другую тоже, но эту гораздо больше), не колеблясь, с мясом рвет из своей записной книжки листок и пишет на нем телефон, четким и разборчивым почерком. Оля. Крутая девка. Чем-то похожа на секретаршу моего давнего иностранного босса, вышедшую за него замуж. Ей всего семнадцать, на годок меньше, чем было той удачливой секретутке, красивые глаза, полные губы, носик чуть вздернут, лицо может казаться чуть высокомерным, но оживляется чудесной ласковой улыбкой. Среднего роста, ладная, к фигуре не придраться. Ух. Практически, она уже моя.

Оля приходит на первое свидание с запасом минут в пятнадцать. Неплохо. Веду ее в какое-то кафе, оно подло оказывается дорогим. Нужно заранее подбирать места. Лентяй. Впрочем, не беда. Глупо тратить бабки, когда не уверен, что трахну. А сейчас я уверен. После кафе - бильярдный клуб. Вечерок обходится мне в полтыщи. На прощание очень волнующе целуемся у меня в машине. Ее полные губы оказываются нежными и умелыми. Хотя, быть может, она просто ловко перенимает мою манеру целоваться. У меня шумит в голове – верный признак того, что Оля действительно задевает меня за живое. Кажется, я влюблен. Неужели я ее вот-вот трахну.

Звоню через день – она занята. Потом – снова пустой звонок. Что это все значит? Неужели облом? Наконец, договариваюсь. Наша встреча назначена на день выборов президента. Кроме него, выбирают еще и депутатов муниципальных округов. Сестра попросила меня быть наблюдателем от имени ее знакомой претендентки. Что ж, надеюсь, все успею.

На встречу Оля опаздывает. У меня даже есть возможность зайти в расположенную по соседству библиотеку. На стене висят плакаты. На одном – соблазнительный силуэт обнаженной женщины: начиная от середины провоцирующе расставленных бедер и выше, очертания груди, в руке – только что снятый лифчик. Нарисовано классно, такую сразу хочется трахнуть. Плакат подписан решительным шрифтом: «Женщина без стыда – гибель нации». Эх, погибать - так погибать! Рядом, среди других менее поучительных плакатов еще один силуэт в той же манере: высокая девушка, на этот раз слегка одетая, стоит в изящной позе, выражающей и желание, и сомнение. Под рисунком пояснение: «Не пожелай жены ближнего своего». Это смотря какой жены. Главное в этом деле - не возжелать! Художник-эстет всласть поиздевался над заказчиком-моралистом, любой не заслуживший благостной импотенции мужлан поправит штаны, да и снова засмотрится на поучительные плакаты.

Оля опаздывает, и сильно, я даже успеваю позвонить ей домой, ее нет, я, крайне расстроенный, уже собираюсь уезжать, разворачиваюсь, но, уже проехав пару кварталов, решаю вернуться и бросить последний, да, самый последний взгляд на место назначенной встречи. О! Вот и Оля! Хорошо, что пришла. Плохо, что опоздала, двадцать пять минут ожидания вконец испортили мне настроение, я уже начинаю забывать, что я парашютист и супергерой. И очень плохо, что не дает поцеловать в губы, даже, в казалось бы, беспроигрышной ситуации с вручением семи красивых роз. Как хреново.

Ладно, может быть, она и оттает по ходу встречи. Зову ее принять участие в судьбоносном для страны мероприятии – выборах. Отвечает, что всякой ерундой не интересуется, и, тем более, ей еще не исполнилось восемнадцати. Но готова составить мне компанию. Это хорошо, есть повод ехать в мой район, участок совсем недалеко от моего дома. Уж затащу ее как-нибудь.

На выборах происходит, увы, что-то очень грустное. Похоже, явных подтасовок нет, но, скорее всего, просто потому, что они оказываются не нужны.

Подозрительный любому честному человеку Путин, названный сынок Ельцинской Семьи и Березовского, замазанный еще и в Питере своей работой в команде бизнесмена Собчака, набирает верных шестьдесят процентов на выборах президента России. Наша знакомая, вполне достойная и, главне, порядочная женщина, не проходит и в депутаты муниципального округа. Что еще удручает, проголосовавших на местных выборах оказывается гораздо меньше, чем на президентских. Это даже у нас, в Питере, городе с, казалось бы, интеллигентным населением. Как говорил Черчилль, лучшим доводом против демократии будет пятиминутный разговор со средним избирателем. Эти бараны снова голосуют черт знает за кого. Эх, птица тройка, куда ты катишься?

Да и с Олей проблемы.

- Оленька, знаешь, у меня дома для тебя есть подарочек. И вообще, нужно жизни радоваться. Поехали, а?

Подарочек ее действительно ждет. Отличная вещь, очень романтичная: красное пластиковое сердечко с раствором соли внутри. При кристаллизации выделяет тепло. Как и настоящее любящее сердце, как мое.

Оля грубовато отвечает:

- Я по домам не хожу. Ко мне каждый день подходят знакомиться трое-четверо. Некоторые мне нравятся, я могу телефон сказать, но это ничего не значит. Если я еще буду по домам ко всем ходить, что от меня останется.

- Так что, я для тебя просто один из этой большой толпы?

- Не совсем, но я привыкла радоваться жизни только тогда, когда мне этого хочется, а сегодня я устала.

- И чего же ты хочешь сегодня?

- Не знаю. Домой хочу, да не к тебе, к себе домой, я устала, ну, еще можно попить пивка.

- Но я ведь за рулем? Пошли ко мне, совершенно не обязательно я буду к тебе приставать. Расскажи лучше, почему ты такая грустная сегодня, у тебя что, есть проблемы? Я могу чем-то помочь?

Оля смотрит на меня уже внимательно. Отвечает как-то странно:

- Мне нужно записывать фонограммы.

Ах да, точно, она же певица. Начинающая. Впрочем, там-сям иногда выступает, даже, говорит, для Яковлева пела на его губернаторской вечеринке. Ни *** себе, это ведь за мой счет, за счет честных горожан этот ворюга еще и девок красивых слушает! А может, и трахает! Голос у Оли низковатый, как она поет, я не знаю. Но выглядит отлично.

- Фонограммы? И что?

- Они дорого стоят.

Ах вот оно как поворачивается...

- Дорого? И сколько?

- Хорошая фонограмма стоит 60 долларов. Можно дешевле, но это совсем не то.

Блять, это ведь не так уж и дорого, а? Я не трахался месяц, девка просто отличная, я готов на все.

- Иными словами, ты хочешь видеть во мне своего спонсора?

- Ну да.

- ОК. Это вполне подходит.

Оля еще немного мнется.

- Ну понятно, ты будешь спонсором. А что должна буду делать я?

- А ты будешь спать со мной периодически!

- А...

Оля не кричит с возмущением, что она не такая! Я ее сейчас буду ****ь! Я даже ее не спрашиваю, куда мы едем, я просто везу ее прямо к себе. Перевожу разговор на разную чепуху. Она все же переспрашивает:

- Куда мы едем?

- Ко мне, - отвечаю я, пожав плечами. – Я буду твоим спонсором.

Приезжаем ко мне, пьем вино, приготовленное заранее для нашей романтической встречи. Увы, все немного не по сценарию, но, впрочем, какая разница – мне просто хочется ее отодрать. Начинаю прихватывать. Оля не отталкивается, но спрашивает:

- Так как мы договоримся?

Отвечаю весело и деловито:

- Я оплачиваю твою первую фонограмму, ты делаешь мне все по кайфу.

Встаю, приношу из тумбочки и ставлю на стол три красных уголка по пятьсот рублей.

- Вот.

Оля отдается в мои объятия. У будущей звезды великолепное тело. Семнадцать лет, грудь стоит, попку, по собственному ее заявлению, пальцем не проткнешь. Три раза в неделю девушка занимается легкой атлетикой. Отличные спортивные ляжки, абсолютно плоский животик, под кожицей – мышцы, крепкая спинка, крепкие плечики. При этом она хочет.

Мы валимся на диван, я беру ее сверху. Полные губы и нежные поцелуи, мой член в ее плотной штучке, она вся подо мной упругая и гладкая, как же это все здорово. Я ведь счас кончу. Переворачиваю ее наверх, Оля прыгает на мне быстро и легко, это для нее не нагрузка, ей это нравится, она прогибается назад, запрокидывает голову, роняет ее вниз, волосы девки спутаны, личико искажено страдальческой гримасой тяжелого наслаждения, я хватаю ее за крепкие сиськи, шлепаю по каучуковой жопке. Так, лежа снизу, и кончаю - с громкими протяжными стонами, и Оля, насаженная на мой пульсирующий оргазмом член, раскрывает глаза и смущенно улыбается.

- Уф-ф, хорошо. Дай, поцелую... А чего ты смеешься?

- Я такого раньше не слышала.

Вот почему женщины считают меня скотиной – из-за этих отвратительных стонов, что я издаю при оргазме. Лежим рядом, я оглаживаю ее спинку. *** с ними с этими ****скими выборами, день все равно удался. Жаль, что за бабки. Но какая девка!

- Солнышко, давай ты меня вот там поцелуешь...

- Я не умею.

- Почему?

- Никогда раньше этого не делала.

- Да ты что?

- Да.

- Это нетрудно. Главное – не схватить член зубами. Остальное не так существенно. Мастерство придет с опытом.

Кладу ее руку на свой пах. Оленька берется за член, дрочит. Глажу ее голову, влеку вниз. Оля покорно берет *** в рот, как ей было велено. Плотно обнимает хуй своими пухлыми губами. Начинает двигать головой. Я глажу ее по спинке, если у нее выходит хорошо. Нет ученья без обратной связи с преподавателем. Ладно, для начала – хватит. ****ь пора.

- Молодец, уже неплохо получается. Хочешь попробовать выполнить трюк опытных шлюх – одеть гондон только ротиком, без помощи рук?

- Я что, шлюха? – обиделась Олька.

- А что, нет? – подумал я, но не сказал.

В общем, она была готова попробовать, но это довольно сложный трюк, а у меня мало гондонов. Мы снова ****ся, я имею Ольку раком, снизу, она прыгает сверху ко мне спиной, ко мне лицом, я ***рю сверху, зажав ее бедро. Ей нравится игра в насилие, удачный звонкий хлопок по жопе заставляет ее дышать тяжелее. Нравится ей, и когда я наваливаюсь и прижимаю ее запястья к дивану – классика жанра.

- Ты считаешь мои приседания? – спрашивает она сверху.

Да, у нее классные ляжки, упругие и сильные. Она может приседать на моем члене без ограничений по количеству или частоте. Тяну ее за попу, убыстряя ритм. Олька начинает визгливо постанывать, плотнее жаться к моему лобку, наконец, совершает несколько судорожных движений,

- Ты кончила?

- Да.

- Тогда я сейчас быстро тебя...

- А ты еще нет? Как это можно…

Олька хотела казаться заебанной или действительно устала. Но когда я положил девушку лицом вниз и въехал в нее, она стала отзываться, какой бы измученной ни была. У меня тоже был тяжелый день, я развил бешеную скорость, но понял, что не кончить. Снял гондон и отдрочил ей на спинку.

Оля смотрелась просто великолепно: голая поперек кровати, пряди волос прикрывают лицо, видны покрасневшие губы, на спине влажный след, ноги раздвинуты. Я сходил за фотоаппаратом и сделал пару снимков, она возражала довольно вяло.

- Хороший секс улучшает отношения.

Оля согласилась с этим тезисом. У меня даже осталась надежда, что она деньги не возьмет. Но она спросила, показав пальчиком на три красных уголка:

- Я это могу забрать?

Хм. Было бы прикольно денег ей не дать. Впрочем, мы же договорились.

- Мы договорились. Можешь, если хочешь.

- Ну, тогда я беру.

- ОК.

Увы. Очень жаль. Становлюсь сентиментальным. Впрочем, что у меня общего с этой молодой и еще глупой девкой?

Когда мы садились в машину, я выбросил подаренные ей розы.

- Ах вот как..., - вырвалось у Оли.

Она еще спросила, не обижаюсь ли я на нее. Нет, зачем обижаться. У меня было то, что нужно ей, у нее – то, что нужно мне. Прекрасный обмен. Теперь у меня есть целый месяц на поиск новой девушки, перед тем, как я начну сильно беспокоиться по поводу ее отсутствия. Я крутой, проблем быть не должно.

Оле больше не звонил. Глупо, наверное. Денег за каждый раз она бы не просила, а ****ься ей явно нравилось. С другой стороны, зачем мне такие отношения.

Трудные выходные 2000 –5

Дружище Денис недавно купил автомобиль немецкого производства Audi 80, двигатель 1.8 л с инжектором. Старенький, уже девятилетний, обошелся в 3250 американских долларов (сколько это в пфеннигах?). Я попросился за руль и не пожалел.

Сперва я дал по Выборгскому шоссе 160 км/ч, но сидевшие в машине хозяин и его супруга запищали от страха, ха-ха, а-ха-ха. Моя новая девяточка хотя и может поехать 140, но при этом так дрожит и стонет, что я начинаю представлять себя выбегающим из ее обломков с одним рулем в руках.

Ауди – зверь. После шоссе мы съехали на дорожку с поворотами и холмиками, я сперва ехал скромно, до 80, но потом меня догнала другая иномарка. Пришлось прибавить. Преследователь прибавил тоже. Пришлось прибавить еще. Адреналин в чистом виде – лететь по незнакомой дороге и не знать, где закончится поворот. Мои пассажиры снова обоссались и заныли, что не подозревали даже, что я буду так гонять. В общем, иномарка – это хорошо.

Покатавшись на Ауди, подышав воздухом на дачке, возвращаюсь в город на своей девяточке. За бортом уже ночь, около двух часов. Скромно еду 100, ибо знаю теперь наверняка, что меня может сделать любая иномарка, было бы желание, так что мне можно и не выпендриваться. Еду-еду, вижу очередной знак – ограничение скорости до 60 км. Естественно, внимания не обращаю - сколько таких знаков по дороге натыкано. Только вдруг дорожка начинает поворачивать, да еще как – еле выравниваюсь на скорости – а дорожка начинает в другую сторону поворачивать, я еду – тормозить нельзя, сразу сорвет с дороги и унесет, может и кувырком. Я поворачиваю, меня почти валит на дверцу, а я все поворачиваю – туда, куда закрутила дорога. Чудом вывернул целый и невредимый. Как будто родился. Советская техника – самая устойчивая, особенно танки.

Подъезжаю к своей парадной, вылезаю из машины – подходит незнакомая баба. Произносит заплетающимся языком:

- Мужчина, закурить не найдется?

- С собой нет, дома – есть. Пошли?

- Пошли.

Говорит, что ей двадцать шесть, разводится с мужем. Пьяная. Добавил ей еще полбутылки вина и полез. Не дает. Залегли спать, требую, чтобы разделась. Не хочет. Тогда говорю:

- У тебя футболка наизнанку одета. От этого все проблемы в жизни.

Отличный аргумент. Снимает футболку. Лежим в кровати, она голая, у меня стоит, одеваю гондон, лезу – не дает. Орет:

- Дай хоть две минуты поспать!

Это значит, что она хочет дать, но больше хочет спать. Сволочь. Она спит, я нет.

Проходит полчасика, я снова лезу, она снова не дает. Обидно выкидывать неиспользованный гондон, вещественное доказательство моего поражения.

Еще полчаса валяюсь без сна и лезу снова. А она снова не дает! Лежит на боку в позе эмбриона. Хватаю за сиськи, за жопу голую – а она не дает! Тогда ставлю ультиматум, говорю, что мне не уснуть и у нее есть выбор – или уматывать, или решить вопрос по существу. А уходить ей совсем не хочется. Ультиматум действует. Гостья просыпается, заводит со мной увещевательную беседу. А я кладу ей руку на лобок – заерзала. Сую ей палец в ****у – затащилась. Надеваю гондон, лезу на нее, засовываю – есть! Деру чужую жену сверху, просто и грубо. Деру, деру, вдруг она говорит:

- Ударь меня!

Я будто этого ждал, мой удар следует без малейшей задержки, открытой ладонью по морде этой похотливой ****и, хорошая такая плюха получилась, по форме – пощечина, по сути – весьма крепкая. Ей нравится - сразу захрюкала и принялась кончать. Грязная сволочь.

Деру ее сверху, раком ставлю, понятное дело, снова валю навзничь – а эта паскуда заявляет, что ей больно. Снимаю гондон, дрочу, быстрее – а она приподнимается на локтях и под хрен подлезает, чтобы я ей на морду кончил. Я и пальнул, хорошо так, и в морду попало, и вообще прилично обрызгало.

Неплохо отдохнул. Впоследствии имел радость видеть эту развратницу в своем дворе – живем-то в соседних парадных. Не здоровались. Секс – еще не повод для знакомства, кроме того, она была с каким-то строгим парнем. Наверное, тот самый ее муж, а разводиться она уже передумала.

На следующий день после удачного приключения еду на тачке по знакомому району, смотрю – на остановке на родном Искровском стоит девка. Хорошая такая, лет шестнадцать – такой впереть самое то. Торможу, вылезаю, пробую завязать беседу. Особенного интереса не проявляет, но я продолжаю. Вдруг между нами просовывается какая-то голова и говорит похабным голосом:

- Девушка, а плейер дайте послушать!

- Нет, - пугается девушка.

- А почему? - продолжает голова.

- Вам говорят «нет», какие еще вопросы? – вступаю я.

- Это еще что? – заявляет хам.

Какая же у него мерзкая рожа. Урод из параллельного мира.

Слева появляется его друг, такой же гнус лет 35-40, похоже, что все только что из тюрьмы. Это абсолютно не принято в цивилизованном обществе – близко приближаться к незнакомому человеку. А хамы подходят вплотную. Это неприятно и опасно, но отойти – значит признать слабость. Оставаться – быть легкой мишенью для подлого удара.

- Не хочется быть грубым, - говорит хамов друг и бьет мне по ****у с левой руки.

Мне везет, что удар неточен, может, я успел отдернуться корпусом, в общем – он попадает вскользь, без шансов меня вырубить. В ту же секунду, не теряя динамики и не давая ему продолжить, отвечаю хорошим ударом ногой в область паха. Черт, попасть прямо по яйцам не получилось, но въехал хорошо, по лобковой кости или по мочевому пузырю, гнусу мало не покажется. Согнувшись пополам, он хватается за ушибленное место, кряхтит, начинает чего-то ****еть, тогда появляется третий гнус и лезет в атаку, но я уже рву дистанцию, гнус продолжает движение – мне приходится отбежать, что ж, не останавливаться же для драки в непосредственной близости от его корешей. Третий гнус выглядит очень уверенным, даже продолжает меня преследовать. Хорошо ли он дерется, проверять я не хочу, вдруг его атака – не блеф, еще не хватает оказаться беззащитным под ногами этих уголовников. Гнус понимает, что ему меня не догнать, и возвращается к своим корешам. Негодяи чего-то трут между собой, и, недовольные, уходят с остановки.

Что с девкой? С ней все хорошо, она уехала на кстати подошедшем автобусе. Что ж. Сажусь в машину, догоняю автобус и через несколько остановок перехватываю вышедшую девку. Она же видела, что я решителен и смел, и готов защищать девушек, просто герой, она должна мне дать. Увы, я был неправ. Еще не полностью успокоившаяся после пережитого испуга девка заявляет, что не хочет знакомиться.

Вот как жить человеку в этой ужасной стране плохих и опасных дорог, неверных жен, буйствующих среди бела дня уголовников, тупых неконтактных девок? Где награда, заслуженная рыцарем?

2000 – 6

У метро ловит машину крепенькая баба. Останавливаюсь. Лет двадцати пяти, так, ничего особенно, но трахнуть можно. Подвез ее, денег не взял, оставил свой телефон. Она мной явно заинтересовалась. Правда, говорит, что живет со своим другом, но обещает позвонить.

В этот же день вечером она звонит.

- Что, встретимся?

- Ой, я сегодня не могу.

- А чего звонишь?

- Телефон хотела проверить.

- Понятно. Ну, звони, когда свободна будешь.

Спустя день позвонил неизвестный мне мужской голос.

- Але. Ты Юлю знаешь?

Звучит грубовато. У меня екнуло в сердце.

- А кто это?

Надеюсь, мой голос кажется спокойным.

- Это ее парень. Ты с ней встречался?

Нет, это не бандит или какой-нибудь иной профессионал жестких переговоров, голос принадлежит обычному парню лет двадцати пяти, не отличается ни особенной силой, ни звучностью, ни намеком на криминальный опыт. Но все равно ***во. Это, наверное, по поводу этой последней дуры, кажется, ее-то и звали Юля. Немного побаиваюсь таких придурков, что звонят чужим людям в поисках жертвы для своей ревности. Вдруг он вообще захочет меня зарезать? По телефону легко адрес узнать. Бр-р. Страшновато.

- Видите ли, молодой человек, встречаюсь я с кем-то или нет, все это моя личная жизнь, и я не буду отвечать на подобные вопросы.

Что я такое говорю! Нормальный пацан должен был его уже с ходу на *** послать. А я прессал и несу чушь. Странно, но Отелло проникается неожиданным уважением к моему жалкому интеллигентскому бормотанию. Даже переходит на вы.

- Да, я понимаю, вы человек образованный. Но у меня есть Оля, это моя девушка, я ради нее все могу сделать! Вы не будете с ней встречаться, да?

- Да я не знаю, о какой Юле и речь идет, что я могу обещать? У меня много знакомых по имени Юля.

- Вы знаете! Вы с ней недавно познакомились!

Что за идиот. Соберет троих друзей в подъезде – отбить мне яйца во имя великой любви к своей свинке. Как нехорошо.

- Молодой человек, я не буду обсуждать подробности своей личной жизни.

- Смотрите! Я вас предупредил!

- Всего хорошего.

Ф-фу, я с трудом успокаиваю нервную дрожь. Как я не люблю такие напряги.

Через несколько дней раздается звонок Юли. Говорит, что ее друг обнаружил ее записку с моим номером телефона и устроил ей сцену ревности.

- Побил меня, козел, а я ведь даже не изменила.

Хм. Неплохо.

- Что ж, тем более, раз уже побил, так нужно встретиться.

- Ты за мной заедешь?

Встречаю ее на остановке, приветливую, в короткой юбочке. Юля сама предлагает поехать ко мне. Выпиваем, развалившись на диване. Спрашивает:

- Ты хочешь меня споить?

Пожимаю плечами. Она добавляет:

- Не получится, может быть.

Какие слова главные – «не получится» или «может быть»? Начинаю ее лапать – вежливо прихватываю за спинку и талию. Не мешало бы ей похудеть, впрочем, на разок довольно аппетитна, грудь крупная, юбка короткая, ляжки не толстые. Гостье не нравится радиопрограмма, она лезет настраивать приемник, который находится прямо перед нами. Встает передо мной на диване раком и возится с приемником. Ляжки чуть раздвинуты. Колготок нет, голая светлая кожа. Черт подери.

Засовываю ей руку сзади под короткую юбчонку, глажу по внутренней стороне бедра, ух, она не двигается, продолжает крутить настройку, касаюсь ее промежности, бля, залезаю ей в трусы, пальцем во влажную ****у, Юля никак не реагирует, впрочем, я не вижу ее лица, но приемник она еще крутит, тру пальцем в ****е, стягиваю трусы с ее жопы, бля, реакции ноль, сейчас я ее вот так раком с задранной юбкой отдеру, расстегиваю ремень джинсов, сейчас... Вдруг она поворачивается ко мне и спрашивает:

- Леша, ты очень меня хочешь?

- Да!

Тогда Юля поворачивается и ложится на спину. Одеваю гондон, падаю на нее и сразу беру. Вот так я свой *** твоей Юле в ****у засадил, будешь знать, тупой рогоносец, вот так я в нее засунул, по самые яйца! Ебу сучку злобно и с сильным душевным подъемом.

- Давай перевернемся?

- Нет, не хочу.

- Сверху будешь?

- Нет, лучше так.

Ну и дура, сама виновата. Резко прибавив темп, кончаю.

Раком эта ****ь так и не дала. Это после такого-то многообещающего начала! Идиотка, под стать своему балбесу. Спрашиваю, кто он. Так, обычный парень, где-то на заводе работает. Ну и ладно.

За все время поебки я так ни разу ее в губы и не поцеловал. Ни к чему, да и противно. До дому зато отвез, пусть спасибо скажет.

Впоследствии она еще звонила и напрашивалась на встречу. Зачем мне это? Счет и так меня устраивает: один–ноль в мою пользу. Достаточно для победы. А то еще нарвусь на внезапную контратаку этого безумного рогоносца.

2000-7

Невысокая блондинка в черных кожаных брючках и черном пиджачке ищет путь через лужу. Миленькая, хотя и в возрасте.

- Девушка, позвольте вас перенести!

Она смотрит на меня. Недолго.

- Хорошо. Несите.

Беру ее за талию, аккуратно и медленно, другой рукой – под колени. Пахнет хорошими духами. Гляжу ей в глаза. Не торопясь, ступаю прямо через лужу. Не глубоко. Главное – не поскользнуться и не ебнуться в грязь прямо с ней на руках. Прошел отлично, даже ног не промочил. Бережно ставлю ее на ноги, не торопясь отпускаю талию.

- Позвольте представиться. Леша.

Она называет свое имя. Говорит, что идет к ларьку выпить пивка. Не возражает, если я составлю ей компанию.

Пьем пивко на остановке, разговариваем. Она замужем, у нее двое детей. Всегда задаю этот вопрос:

- И давно вы замужем?

- Уже лет девять.

- Девять лет! Столько не живут. По вам не скажешь.

- А я свой возраст и не скрываю, мне двадцать семь. Рано замуж вышла. Слишком рано.

Вздыхает. Оказывается, ее верный муж уехал куда-то за город якобы по служебным делам. Подозревает, что это вранье, и что на самом деле он с кем-то встречается. Затосковала и пошла выпить пива. Дети спят дома. Великолепная возможность.

- Может быть, пойдем ко мне?

Нет, домой ко мне не идет. Оставляю телефон. Прошу звонить. Гнилой вариант, где уж тут дождаться звонка – сейчас у нее настроение улучшится, муж вернется или дети проснуться.

Уже пол первого ночи вижу на определителе незнакомый телефон. Не успеваю поднять трубку. Это должно быть она. Проблема в том, что я не помню ее имени. Звоню.

- Привет!

- Привет.

Она не удивляется, что я перезвонил. Смелее.

- Встретимся сейчас?

- Давай.

На встречу блондинка приходит в милом спортивном костюмчике. Это здорово, брюки снимать труднее.

- Леша, а я твой телефон потеряла.

- Где, дома?

- Да, потеряла и найти не смогла.

- Это не проблема, я тебе его снова запишу. О, вот только ручки у меня нет (приходится соврать, уж больно повод хороший). Ничего, пойдем ко мне и запишем. Это рядом.

Подходим к моей парадной. Блондинка останавливается.

- Зачем нам к тебе подниматься? Ты можешь сходить за ручкой и вернуться. Или там у себя напишешь на листочке. А я здесь подожду.

- Нет, что ты, пойдем, девушке не следует поздно ночью одной находиться на улице.

- Нет, я к тебе не пойду.

- Не пойдешь? Хорошо. Я тебя на руках отнесу!

- Нет, нет, не трогай меня, а то я сейчас уйду!

Вот так ерунда. А думал – верняк. Что делать? Блондинка прерывает паузу:

- А сигареты у тебя есть?

Хороший вопрос к явно некурящему парню. Но, что самое интересное, сигареты у меня есть – дома. Я держу их на всякий случай, например, если какая-нибудь пришедшая ко мне девка начнет страдать от никотиновой абстиненции или попытается использовать желание покурить как предлог, чтобы перенести наше общение с моего дивана в людное место.

- Да, есть.

- Где, с собой?

- Да нет, конечно, они дома.

- Принеси сюда.

Сдаваться нельзя. Если я принесу ей сигареты, это будет означать капитуляцию.

- Нет, пойдем наверх.

- Все, я ухожу.

Буду давить на жалость.

- Не уходи, пожалуйста.

- А зачем ты меня наверх приглашаешь? С нехорошими намерениями?

Как будто не понимает. Это такая игра. Сучка.

- С какими такими намерениями? - делаю вид, что недоумеваю. - Дома можно посидеть, поболтать, получше меня узнать, телефон записать, если устала, могу на ручках отнести.

- А презервативы у тебя есть? - вдруг спрашивает она.

Меня окатывает горячей волной.

- Есть.

- А какие?

- Разные, но хорошие. Целая коллеция Дюрекс.

- Целая коллекция? А может быть, ты маньяк? Ты меня там у себя задушишь?

- Да нет, разве я похож на маньяка?

- А вы, маньяки, хитрые, по виду никогда не скажешь.

В этот момент открывается дверь парадной, из нее выходит моя двадцатилетняя соседка с очередным кавалером – потрахались и хотят погулять, или на дискотеку едут. Мы с соседкой приветствуем друг друга, я вежливо киваю головой.

- Добрый вечер.

- Добрый вечер.

Какое своевременное появление второстепенных персонажей! Сколь насыщенная игрой краткая сцена с их участием!

Приветствие звучит вполне формально, социально приемлемо, даже как будто «на Вы», но только слепой не увидит, что улыбочка соседки приправлена салом, что у меня довольная рожа сытого кота. Только дурак не сделает вывод: эти двое якобы просто шапочно знакомых безусловно состояли в неких отношениях, о которых у них остались приятные воспоминая не для посторонних. Думаю, соседкин кавалер мог озлиться, впрочем, ничего предосудительного в моем поведении не было, как и в ее, ничего такого, это всего лишь встреча двух добрых соседей. К тому же, она могла улыбаться так многозначительно, в том числе, и при мысли о том, что ее легкомысленный сосед хочет переспать с очередной дурочкой, скорее всего, эту версию она и озвучит своему новому приятелю, если он будет ее спрашивать. Как соседка, она вполне могла быть в курсе некоторых проявлений моей личной жизни, даже и не вступая со мной в какие-либо тесные отношения. В целом, кавалеру остается только догадываться о степени нашей близости.

А что же блондиночка? Она вся во внимании. Понимает ли она, что все было именно так, как ей сейчас кажется? Что мы с соседкой именно ****ись? И что нам обоим приятно о том вспомнить?

Говорю блондиночке, когда пара удаляется:

- Вот, соседи подтверждают, что я не маньяк какой-нибудь.

Блондиночка так довольна, словно подсмотрела чужую любовную возню.

- Вот ты какой. Приглашаешь женщину к себе трахаться.

- Ну, - быстро произношу я среди прочего словесного мусора.

- Ну?! – ловит она. - Вот ты какой! Ну пойдем, потрахаемся, чего еще делать. Тебе пятнадцати минут хватит?

- Хватит, хотя бы неплохо и еще.

- А кофе у тебя есть?

- Есть.

- Ну пошли.

В лифте хочу ее обнять, но она изгибается и ускользает.

- Нет-нет.

У себя дома сперва предлагаю угадать ее вес. Хороший повод еще подержать в руках. На весах она тянет всего 47 килограммов – вот почему ее так приятно носить. Блондиночка пьет кофе, я пробую ее лапать. Но она требует:

- Не нужно меня трогать. Я хочу кофе допить.

- А как же мои пятнадцать минут? Это с кофе или без?

- Не волнуйся, успеешь.

Пьет она долго. С нетерпением жду. На последний глоток уходит вечность. Принимаю чашку из ее рук.

- Спокойно. Я разденусь сама.

Тело у нее в очень приличной форме, тем более, если делать скидку на ее материнство и солидный возраст. Обнажившись, ложится спиной на диван, одно колено согнуто, рука под головой. Я гол и распален, бросаюсь на нее, хочу лизать ****у – она отстраняет мою голову. Странно.

- Ты не любишь французский секс?

- Я люблю обычный секс.

Ложусь на нее сверху, развожу бедра, сую ***, ебу, ебу, она задыхается и когтит мою спину. Сажаю ее сверху – она в нерешительности.

- Я не умею.

Ни хрена себе заявление! Девять лет замужем!

- Ничего, я тебя научу.

Либо это очень легкая наука, либо она это все-таки умеет, но ерзает на моем члене без проблем. Что это мы не целуемся? Нужно приказать:

- Поцелуй меня!

Она исполняет приказ, у нее мокрые жадные губы. Хорошая баба, девять лет назад вообще была конфетка. Скачка быстро доводит ее до оргазма. Блондинка жмется ко мне клитором, мычит, прогибается в талии, затем останавливается и ложится мне на грудь. Чуть влажная. *** стоит колом в ее ****е. Размеры вполне приемлемые. Может быть, потому что она и сама по себе небольшая.

- Ты меня затрахал, - с мягким укором произносит жена незнакомого мне рогоносца.

Пора и мне. Хочу поставить раком.

- Нет, я так не люблю.

Вот еще привередливая! Немного деру ее на боку, затем кладу лицом вниз, жестко деру.

- Можно я кончу?

- Да!

- Я сейчас кончу, сейчас кончу… О, кон-чаю, о, да, уф-ф...

Она не дает мне даже отдышаться.

- Ты все? Мне пора.

- Ух-ху... Я тебя провожу.

Одеваемся. Жена и мать семейства просит ни в коем случае не звонить ей. Обещаю и прошу звонить мне, как только ей станет скучно.

Нет, она не позвонила. Жаль, мне кажется, у нас мог бы получиться великолепно грязный секс.

2000-8. Анжела

Еду вечером по городу. Лето, тепло. Гляжу - девка перебегает дорогу и сразу начинает голосовать. Брюнетка, на вид ебучая. Останавливаюсь. Торопится к метро Василеостровская, боится не успеть.

- Зачем Вам к метро? Весь город и так наш.

- У меня там встреча.

- Как жаль.

- Нет, у меня не свидание, я просто встречаюсь с подругой. Ненадолго.

- Да? Может быть, мы продолжим вечер вместе? Меня зовут Алексей.

- Очень приятно. Меня – Анжела.

Не стану говорить, что это очень красивое и необычное имя. Во-первых, любую корову можно назвать Афродитой. Во-вторых, комплименты она и так слышит часто.

С подругой она болтает минут десять, не больше. Возвращается ко мне.

- Анжела. Предлагаю отметить наше знакомство. Вино любите?

- Да, но вы же за рулем.

- Верно. Можно рвануть ко мне. Предпочитаете белое или красное?

- А что, у вас и то, и другое есть?

- Для вас у меня есть все.

Приезжаем ко мне. Пьем винцо. Сперва красное сухое, потом еще крепленое, что осталось после недавней обломной вечеринки. Анжела трещит как помело. Любит ходить на дискотеки и в ночные клубы. Невозможно остановить. Так треплется, что даже пить не успевает.

Но я внимателен и настойчив. Не без труда, но все же вливаю в нее почти бутылку вина, сам тоже выпиваю побольше бутылки, для меня этого даже многовато. Пора в атаку. Лезу к ней целоваться. Анжела хочет как жгучая брюнетка, но возражает как дочка военного. Похоже, ей не нравится мысль о том, что ее будут ****ь.

По методу Андрея принимаюсь оформлять идею о том, что интимные отношения могут быть разнонаправленны, в том смысле, что и женщина может мужика «отыметь». Анжела хихикает, такой взгляд на проблему ей нравится. Мну ее, целую – не дается, но довольна. Изгибаясь под моими руками, ускользает с дивана на мой велосипедный тренажер.

Я подхожу, помогаю. Одной рукой держу ее за лобок, второй подстраховываю сзади за промежность. Смыкаю под ней руки, мну самые нежные части ее тела, она не замечает моих прикосновений, а старательно крутит педали – тренируется. Долго ли она сможет так кататься?

Беру ее на руки и несу на диван. Заваливаю, но она сопротивляется и говорит, что я буду разочарован, при этом, сволочь, кусается. Сильно кусается, я хоть и под алкогольной анестезией, но боль в губах и языке все равно чувствуется. Терплю. Когда добираюсь до груди, начинает заметно тащиться. Запихиваю руку в штаны, желания бороться дальше у нее совсем не остается. Сама снимает джинсы, я тоже раздеваюсь.

Герой Кортасара из «Книги Мануэля», террорист Эредиа, подробно описывает технику и тактику борьбы с Джейн или Дженнифер, рыженькими английскими девчонками в коротеньких юбочках. Понятное дело, когда в коротенькой юбочке, так с ней ты и мастер. Ты вот стяни с нее джинсы в обтяжку, если она танцами лет пять занималась и злобная как сучка. Валюсь на нее сверху, *** в ****у!

Совокупляемся, попутно ведем содержательную беседу:

- Ты моя?

- Почти!

- Что такое? Я тебя сейчас как следует оттрахаю, и будешь моя!

- Ну, попробуй!

- Выебу сейчас всю!

- Ну, давай! Ну, что же ты?!

- Вот, так! Вот, так!

- Ну, что … да-вай!

Конечно, я шлепаю ее по жопе, ей нравится. Так разошелся, что слез и отсосал ее долбаную дырку. Затем поставил ее раком, стал драть. Трахал долго – пьяный, не кончить никак. Повернула ко мне голову:

- Я устала...

- Так ты кончила?

- Уже два раза.

- Мне кончать?

- Кончай!

Никак не кончить. Снимаю гондон, начинаю отдрачивать. Анжела ноет:

- Вот, я же говорила, что я тебе не подхожу! Тебе нужно тех девушек, что без презерватива трахаются!

- Почему не подходишь, ерунда какая...

Я быстро отдрачиваю и кончаю залпом в направлении ее сисек. Она еще немного погоревала, но я уже засыпал.

Утром просыпаюсь в отличном настроении. Анжела лежит на боку ко мне жопой. Приподнимаю простыню. Хороша. Мну ей жопу, массирую промежность передней поверхностью бедра.

- Ты понимаешь, что я еще сплю! – заявляет Анжела в ответ на мои ласки.

- Угу, ты спи, спи.

Чуть сгибаю ее бедра вперед, она слушается. Одеваю гондон и впираю ей во влажную дырку, оставаясь лежать на боку сзади от нее.

- О-о! – отзывается гостья на этот маневр, словно он стал для нее неожиданным.

Деру ее, держа за жопу и дергая к себе. Позицию менять уже сил не хватит, быстро кончаю.

Она явно довольна, что ее так грубо и просто использовали. Вопрошает с деланным возмущением.

- Что это вообще было?

- Так, ничего. Вот и славно, вот и хорошо, - приговаривал я, устраиваясь ко сну.

- Вот ты как! Теперь и поспать можно, да?

Анжела рада, что мужик не испытал с ней проблем с задержкой оргазма. Интересно, с кем она трахается? С немолодыми развратниками вроде меня?

Мы встретились и еще раз, она даже посетила мой гостеприимный кров. Но не дала. Как я ни приставал. Словно пыталась реабилитироваться за допущенную слабость.

Платные услуги

Срубить березу на кладбище стоит 5 000 рублей. Сколько тогда стоит на этом же кладбище, например, разок поддать ногой по жопе вот такой согбенной богомольной старушке в платке? Капитализм, полный сервис, людям иногда нужно расслабиться.

2000-9. Мила

Еду домой уже в начале теплой летней ночи, на кольце при выходе на Мурманское шоссе вижу голосующую блондинку в короткой юбке, рядом с ней – еще одну девку. Разумеется, останавливаюсь. Надеюсь, не шлюхи? Блондинка заглядывает в открытую дверь. Согнувшись крюком. За эту манеру сгибаться в Штатах, если не ошибаюсь, проституток называют Hook. Но у нее свежее и наивное лицо, большие и глупые, как у куклы Мальвины, глаза, и спрашивает она не о моем желании расслабиться, а о стоимости пути до Разметелева. Нет, не шлюха.

- Разметелево? Это где?

- Это рядом, у Всеволожска.

- Садитесь, подвезу.

- А сколько стоит?

- Бесплатно. Люблю кататься.

Девки переглядываются, чего это я, но садятся. Блондинка рядом со мной. Теперь юбка закрывает едва ли треть ее крепкой загорелой ляжки. Ее зовут Мила. Хорошее имя для блондинки. Вторая девка выглядит не так ярко. Юбка на ней довольно длинная, волосы цвета неопределенного. Представляется как старшая сестра блондиночки.

Мила только что поступила в институт, а Ирина уже работает в Нахимовском училище. Мила поглядывает на меня своими кукольными глазами, наверняка при свете они еще и голубые. Настоящая блондинка. Волосы длиной до жопы. Нет, не до жопы, но до талии точно. Улыбается. Я ей нравлюсь. Я и другой нравлюсь, как мне кажется. Хорошо бы их обеих поиметь. Но старшая девка совсем не кажется мне легкой добычей. По причине ужасной манеры с надменным видом изрекать прописные истины. Да она еще и замужем. Что делать?

Мила поправляет на ляжках юбочку. Заметила, как я зыркаю? Улыбается. Так что же делать? Если даже обе они согласятся ехать ко мне, старшую я не одолею. Нет уверенности никакой. Эти ее вояки крепкозадые ей, наверное, каждый день ****ься предлагают, от каждого взвода дежурных представителей шлют.

Приезжаем в это Разметелево. Что ж, имеет смысл взять телефон и позвонить как-нибудь.

Но Мила говорит, обращаясь к сестре, что домой еще не хочет, зато было бы неплохо выпить пивка. Я тут же подхватываю, что тоже поддержал бы ее насчет пивка, а это возможно, только если я освобожусь от машины – недалеко от моего дома. И зову обеих с собой. Ирина отвечает, что не пьет уже год. Сначала на спор, потом привыкла. К тому же она устала и хочет спать. Но если Мила хочет поехать со мной, то сестра готова организовать прикрытие от мамы. Мила говорит, что одна ехать не готова. Понятное дело, боится. Диктую Ирине свой телефон, предлагаю записать и номер машины. Мила колеблется. Говорит, что должна показаться маме. А потом выйдет ко мне. Через пятнадцать минут, не больше. Хорошо. Раскланиваюсь с Ириной. Говорю Миле, что не прощаюсь. Она подтверждает. Хорошо.

Есть надежда. Но стоит вспомнить, сколько раз меня кидали, заманив такими вот обещаниями! Сколько ждать? Пятнадцать минут, ясное дело – это все туфта. Полчаса она провозится, не меньше. А я? Бля, один час подожду и все, на хрен, домой. Честное слово. Зато погуляю, воздухом подышу. Классная погодка, веет свежий ветерок. Брожу взад-вперед у ее парадной. Когда же? Или кинула? Или все-таки появится?

Какой же я молодец, что перетерпел эти тридцать две минуты! Мила в своей короткой юбке выходит из дома! Улыбаясь, идет ко мне!

- Привет!

- Привет!

Она садится в мою машину! Выходит, не передумала! Едем ко мне, точнее, к ближайшему от моего дома ларьку. Беру пивка. Останавливаю машину у своей парадной.

- Идем ко мне?

- Давай здесь в машине посидим. Хорошо на улице.

Она права. Погода шепчет. Опустим стекла и поболтаем тихо и расслабленно. Все равно никуда не денется. С каждым глотком пивка у меня появляется все больше оснований не садиться за руль. К тому же, тащить домой ее не нужно. Рано или поздно, но ей захочется писать.

Миновал час. Мы с Милой уже совсем не испытываем трудностей в общении. Была бы вообще чудесной девушкой, если бы не курила. Но пусть лучше дымит здесь, чем у меня. Наконец, поднимаемся в мою квартиру, пьем дальше. Рассказываю, какой я крутой парашютист. Поглядываю на ее загорелые ляжки и думаю, как наброшусь, лизать ей начну, потом как сучку отдеру! Ничего с нее снимать не буду, юбку просто задеру, трусы только сниму или просто вбок сдвину! Никуда она не денется. Около трех часов ночи. Наконец я подбираюсь и обнимаю ее, мы целуемся. Но дальнейшую инициативу Мила пресекает и предлагает спать. Не возражаю. Зачем спорить, когда девушка сама предлагает раздеться?

Ложимся. Мила тут же засыпает. Приставать сейчас? Нет, я же вижу – нельзя. Уставшая девушка не испытывает желания. Пусть немножко поспит. Мне тоже неплохо бы выспаться. Но как? Рядом с девкой? Ни за что не засну. Что ж, придется отдрочить. Да, иного выхода нет. Поехали. Ух, ух, бля, я ее мог бы выебать, да, я бы ее отодрал, ух, ух, в ****у, вот она дрыхнет, я бы мог бы подлезть и вставить или силком ее распялить сонную, бля, ух, ух, кончаю. Вот и славно. Просто и со вкусом. Зачем вся эта беготня за бабами, дерготня, нервы? Онанизм укрепляет организм. Какая приятная истома. Лежащая рядом женщина мне вполне безразлична.

Просыпаюсь, когда уже начинает светать. Одеяло облегает фактурный зад моей гостьи. Офицерская дочка, выросла на военной базе Тихоокеанского флота, на свежем воздухе, в здоровом климате. Не худенькая, но ни в коем случае не толстая, а то, что надо. Кровь с молоком. Если начну приставать, может дать, а может ведь и не дать. Хм. Пристроюсь-ка я к ней сзади, пока она спит, засажу ей хрен в ****у, вот и все проблемы. Проснется, когда почувствует член внутри себя, приятно, может, и не обидится. Идея хорошая, но исполнение сопряжено с техническими трудностями. За прошедший день я отдрочил уже два раза, выпил три бутылки пива, не уверен в себе и волнуюсь, а ведь для решающего торчка мне нужна хорошая, надежная эрекция.

Лежу, набираюсь сил, проверяю состояние члена. Но *** не стоит по приказу. Наоборот, эта подлая скотина любит подставлять хозяина в наиболее ответственные моменты. Нужно не думать об эрекции. Нужно думать о бабе. О сексе. Эта блондиночка рядом со мной – она, наверняка, ****ь и дает кому попало. В ****у дает. И хуй сосет. Как нажрется, так и дает черт знает кому. В ее ****енку многие хуи въезжали, так, на дурачка, на халяву присовывали в удачный момент. И я хочу ей хуй засадить. В ее развратную ****енку, сзади, так-сяк по-быстрому. Что ж, мыслю в правильном направлении, если б я только мог забыть, что мне нужна, очень нужна хорошая эрекция.

Наконец пещеристые тела кое-как наполнились, что ж, стоит весьма так себе, на троечку, состояние члена позволяет вставить его в недетскую мокрую писю ждущей и содействующей партнерши. А мне-то нужно въехать посуху, конечно, смазка на гондоне – вещь полезная, но все же. И главное, у меня есть всего лишь пара секунд, за которую я должен оголить ей гениталии, определить расположение ее влагалища, правильно направить и засадить член!

Была не была. Аккуратно приподнимаю одеяло с Милиной жопы и придвигаюсь. Аккуратно сдвигаю трусики, вперед, совать, совать! Бля, что-то мешает, *** не лезет, черт, а Мила уже задвигалась, переменила положение, черт, все, она проснулась. Внезапный торчок не удался.

Обнимаю, начинаю приставать. Мила теплая и мягкая, прежнего упорства, приличествующего офицерской дочери, она не проявляет. Еще толком не опомнилась? Быстро, пока она еще не пришла в себя, сдергиваю трусики. После некоторой борьбы снимаю лифчик. Мну ее молодые сиськи. Лезу пальцами в дыдочку, Мила против, но мне удается определить, что в ее дыдке крепко сидит инородное тело – тампон! Ах как плохо! Вот почему *** тогда не влез, какая жалость, будь ее влагалище пустым, я мог бы насладиться украденной победой.

Стараюсь этот тампон вытащить – не получается, а Мила начинает проявлять возмущение. Снова мну ее теплые крепкие сиськи, вперед - лезу головой между упругих ляжек. То ли от неожиданности, то ли от понимания богатства открывающихся возможностей Мила не возражает, я захватываю ее жопу обеими руками и лижу ей ****у.

Какой ужас. Как напьюсь, так не знаю, что делаю. Впрочем, я уже и не пьяный совсем... Извращенец. Это ведь уже после двух отдрочек. Ну да, она сочная девка, но вот так ей сосать и языком... Да еще при менструации. Кто узнает, тот осудит. Фу, ****у... по менстру... бр-р! А я не могу сказать, что мне противно. Девка молодая, есть надежда, что еще здоровая, по крайней мере, селедкой не шмонит. Вкус крови есть, но слабый. Эти девки всегда преувеличивают интенсивность своей менструации.

Я сделал Миле миньет по полной программе. Всю ****ень ей вылизал. А тампон в ней так и сидит. Пытаюсь его пальцем зацепить – никак. Мила, шлепая ляжками по моим щекам, требует перекур. Разрешаю ей курить прямо в моей постели, я ей это еще припомню, бегу за чашечкой для пепла, жду, когда она закончит дымить.

Снова принимаюсь лизать ****у. Но этого как-то мало, нельзя же делать одно и то же. То есть можно, но лишь в качестве некоей основы. А мелочи и украшения нужно придумывать разнообразные. Мила тащится, когда я беру ее руку и кладу ей же на лоно. Да, она сильно возбуждена. Так, что я бросаю ей сосать, а ложусь на нее сверху и придавливаю, начинаю ерзать по ее телу в ритме ебли. Это заводит ее еще круче, о, наконец - она позволяет развести и согнуть ей ляжки.

Но ее тампон, ее проклятый тампон! Самому мне его не вытащить, а если я сейчас начну ее уговаривать, она успокоится, и сверху залезть меня больше не пустит. На, если хочешь, ****у соси. Может, попробовать сунуть прямо так, в добавку к тампону? А куда деваться? Вариантов нет. Пробую запихать член, благо от сосания ****ы моя эрекция пришла в отличное состояние, пихаю... пихаю... не дай бог она сейчас дернется... опа, пошел... есть! Да! Засунул! Я мачо!

- Я взял тебя прямо с твоим тампоном! – торжественно объявляю я Милке, а мои бедра совершают возвратно-поступательные движения, то есть, я ее торкаю. В ****у.

Блондиночка принимает мое заявление благосклонно: как удачную шутку, как манифест победителя. Но ****ь мне не очень удобно. Тампон сидит где-то под членом и слегка трет. Если ускорюсь, можно и гондон порвать. Стоп машина.

- Милая, вытащи наконец свой тампон.

- Не знаю, вдруг все будет в крови?

- Ничего подобного. Крови уже нет, но на всякий случай мы подложим полотенце.

Извлечение тампона Мила превратила в целое мероприятие. Ушла в ванную и там застряла. Впрочем, она ведь уже моя, я там в ней уже был, так что совершенно не волновался. Люблю эти минуты сразу после первой близости. Напряга уже нет, а драть еще хочется.

Блондиночка вернулась лишь через полчаса. Я угостил ее яблоком, мы грызли его по очереди, но не доели – я повалил ее на спину и стал драть. Потом перевернул. Черт, я очень устал, и когда она была сверху, член с большим трудом удерживал эрекцию, забавно, что в этот момент Мила нашла огрызок яблока и снова за него принялась. Двигаться не перестала, но было видно, что яблоко для нее важнее. Когда доела, остановилась и сказала, что хочет спать. ОК, тогда я сейчас.... Я снова забрался на нее сверху, ввел член, **** минут пять, а когда подступило, откровенно поделился своими чувствами к ней:

- Мила, я сейчас кончу, да, кончу...

Блондиночка заметно оживилась, я кончил.

Утром Мила пошла курить на балкон. Умная девушка. Понимает, что ночные привилегии на утро не распространяются.

Приятно было глядеть на ее милое глупое личико, искать в его выражении намек на порочность. По лицу ни за что не скажешь, что я в нее *** совал. Но ****ь снова Милка не дала. Как ни уговаривал. Впрочем, особенно и не уговаривал – три семяизвержения за сутки, больше не хочу, пусть она и блондинка, но я же не хачик.

На прощание сказала, что позвонит. Не позвонила. Жаль, но впрочем... Очень глупа.

2000-10. Нина

Иду под вечер со стоянки. Неплохо бы кого-нибудь... А вот и бабы. Здоровые. Одна будет повыше меня, крупная, массивная. Вторая поменьше, но тоже довольно рослая. Лет им где-то по двадцать пять, похоже, что они навеселе.

Бабы замечают проявляемый мною интерес. Та, что поменьше, хм, довольно симпатичная, спрашивает:

- Молодой человек, нет ли у вас закурить?

Черт. Это же явно заигрывание. Если бы я был курильщиком, у меня были бы дополнительные возможности устанавливать контакт с девушками, они все сейчас травятся. Но я не буду, ни за что. Нужно как-то ответить так, чтобы это был не отказ.

- Нет, к сожалению.

- Почему – к сожалению?

- Потому, что курить – приятно.

- Откуда вы знаете, если не курите?

- Большой жизненный опыт. Меня зовут Леша.

- А меня – Марина, - отзывается меньшая. – А ее – Оля. Иди сюда! С нами молодой человек знакомится!

- Очень приятно.

- И нам тоже. Оля, тебе приятно?

Здоровенная Оля молчит и улыбается как дура. Ей приятно, двух мнений быть не может. Она все же будет выше меня. Метр восемьдесят пять минимум. Килограммов семьдесят пять, а то и больше. Нет, она не страшная, ее не портят даже очки, в принципе, она вполне ничего, но мужику нужно обладать истинной смелостью, чтобы обратиться к ней с двусмысленным или недвусмысленным предложением. Вряд ли ее осаждают желающие.

- Девушки... Как насчет попить пива?

- Так, а где попить?

Марина живо проявляет интерес, даже подходит ко мне вплотную. Круто. Похоже, она не из тех, кто тормозит. Здоровая Оля продолжает улыбаться, теперь еще шире.

- Ну, можно у меня.

- Так, интересно! А ты где живешь?

- Рядом – в этом доме.

- В этом доме, да? А дом длинный, ты с какой стороны? Не далеко идти?

- Нет, не далеко, почти в середине дома.

- Да? А дома у тебя есть кто-нибудь?

- Нет, никого.

Марина не колеблется ни секунды.

- Хорошо, пошли!

Беру пивко, начинаю открывать первые бутылки, это чтобы не скучать в дороге те долгие пять минут до того, когда мы окажемся у меня, и я их обеих по очереди, сперва эту или может эту или как дело пойдет... как вдруг Оля всматривается куда-то вдаль и произносит свою первую фразу:

- Ой, кто это там? Игорь, что ли? Ой, точно... Я пошла.

Спрашиваю Марину:

- Откуда еще этот Игорь?

- Из дома. Это муж ее.

Появление мужа губит всю вечеринку. Пытаюсь увести Марину к себе, хотя бы одну. И она, слегка упираясь и говоря, что хотела бы попрощаться с друзьями, все же идет в нужном направлении. Но муж богатырши Оли принимается орать дурным голосом с той стороны улицы:

- Маринка! Маринка, ты куда?!

Под эти вопли уйти уже невозможно. Приходится откликнуться на его зов. Вблизи муж Игорь не выглядит особенно внушительно, это худой, чуть пониже меня парень моих лет или помоложе. Марина представляет нас друг другу:

- Ребята, познакомьтесь. Это Игорь, это...

- Алексей.

- Привет Леха, как дела?

Развязный, наглый тип, что подтверждается и его женитьбой на здоровой бабище выше и тяжелее себя. Хамло, пролетарий. Такие любят нажраться, чтобы испытывать деликатность собеседника пустыми рассуждениями. Начинаю понимать, что сегодня они уже пили вместе, а к ларьку пришли за добавкой, при этом муж немного отстал. И вот, здрасьте.

Игорь немедленно после нашего рукопожатия предлагает взять чего-нибудь существеннее пива (то есть, разумеется, водку) и пойти ко мне. Если такой засядет на моем диване, то его будет не выкинуть, прежде чем он заблюет и задымит всю комнату. Вечеринке ****ец. Мягко намекаю, что вижу его в первый раз и гостей я как-то не планировал… Здоровая Оля выручает в трудной ситуации:

- Тогда пойдем к нам!

Идти к ним? Чтобы три часа подряд слушать похвальбу этого осла, а потом отвалить, так никого и не выебав? Не особенно хороший вариант. Но Марина тянет меня за рукав:

- Пошли, нас приглашают!

Что ж, если девушка так настаивает... По дороге Марина держится за меня. Делая вид, что ей трудно держать равновесие. Нет-нет, это кокетство. Если будет удобная ситуация, я ее...

Оля с мужем живут в двухкомнатной квартире, точнее, в одной из комнат за шкафом, ибо квартира, увы, коммунальная. Вместо детей у них есть крыса, настоящая крыса с длинным голым хвостом. Легонько трогает мою руку нервным и вежливым носом. Единственное интеллигентное существо в доме.

В комнате всего два стула, Марина забирается ко мне на колени, бля, это не совсем на колени, похотливая сучка внаглую оседлывает мое бедро. Сидит очень неспокойно, ерзает, трется промежностью, вскакивает, снова усаживается и жмется. Ей интересно и удобно, брюки позволяют двигаться свободно. А мне штаны уже стали тесны. Марину я придерживаю за живот так легонько, что эрекция только крепнет.

Оля восседает перед нами на супружеском ложе и что-то рассказывает, а я откровенно глажу взглядом ее тело сверху вниз и снова вверх, останавливаясь на большой груди и круглых коленях. Она не может этого не видеть, и не может скрыть, что видит. Голос выдает ее радостное волнение.

Марина с Игорем не могут заметить моей сексуальной провокации, тем более, что они вовсю заняты своей игрой. Гарцующая на моем бедре Марина, и томящийся на кровати рядом с женой Игорь явно кокетничают друг с другом. В обычной манере малоинтеллигентных людей они обмениваются взаимными упреками. С таким настроением жмутся в летнем потном автобусе. Грубоватая похоть, агрессивность, нагловатое требование отдаться почти что звучит вслух, женские губы вот-вот сложатся в форме вопроса «хочешь трахнуться? », и все это в рамках социально одобряемой невоспитанности.

Почему Оля не ревнует своего мужа к подруге? Может быть и ревнует, но не сейчас, когда я смотрю ниже ее собственной талии. А Игорь? Он что, не понимает, насколько это опасно для отношений в семье? Или у них достаточно свободные нравы? Хорошо бы отодрать эту здоровую. А эта тоже хороша, то ****ой потрется, то на Игоря ругнется.

- Мне ехать домой далеко, - заявляет Марина.

- Зачем ехать далеко, - под моим взглядом Оля неприлично улыбается. – Можно у нас остаться или, вон, у Леши… Ты ведь Марину не бросишь на улице?

Я утвердительно киваю головой.

- А можно здесь остаться… Вчетвером! – продолжает Оля, и обе девушки хихикают.

Идея мне нравится. Не совсем ясно отношение Игоря к участию его жены в тотальном групповике. Наблюдать, как твою законную супругу пялит малознакомый интеллигентик: пыхтит, вспотел, сволочь, да и она, сучка, жопой уж больно в охотку подводит – обидно, однако! Но совершенно очевидно, что Марину он очень хочет. Что ж. Можно начать ****ься так – я с Мариной, он - с женой. И посмотреть, не захочет ли он поменяться. А уж если полезет на Марину, то ему трудно будет объяснить всей компании, почему Оле нельзя мне дать. Если даже он и проявит сдержанность, я постараюсь воспользоваться любой минутой его отсутствия в комнате. Сколько нужно времени, чтобы поссать? Я успею прыгнуть на его растерянную жену и сделать в ней десяток торопливых фрикций, вряд ли кончу, но это и не важно, успеть бы соскочить до того, как он войдет.

Перспективы отличные. Но есть проблема. У меня с собой нет ни одного гондона. ****ь же ***м наголяк я зарекся уже давно. Тем более этих развеселых девиц.

Да, Игорь полный дуралей. С подругой жены пококетничать, это мы могем. На месте Оли я бы обиделся. Игорь с Мариной увлекаются своим флиртом всерьез, она даже слезает с моего бедра и подается к нему. Ну-ну. Я тоже встаю, подхожу к крысе и подманиваю ее пальцем. У крысы, кроме хвоста, есть еще одна жутковатая особенность: прохладные цепкие лапки. Умное, доброжелательное животное доверчиво ступает мне на палец руки. Бр-р, я аж дергаюсь. Крыса есть крыса.

Вечеринка продолжается. Марина кокетничает с Игорем, я – с крысой, Оля, похоже, начинает ревновать. Когда наступает время определяться с ночлегом, я зову Марину к себе. Муж с женой, похоже, этому не слишком рады, но сильно возражать не могут – это было бы уже совсем неприлично. Как же яростно они сегодня поебутся! Не побьет ли она его?

От них до меня всего пара домов. Зайдя ко мне, Марина сражу ложится на диван калачиком. Первым делом следую в ванную. Гигиена. Почистив зубы, я иду к ней и спокойно ее раздеваю. Марина нисколько не противится. Накатываю резинку, ложусь сзади от нее, мну ее небольшие сиськи, начинаю засовывать... чтобы помочь, Марина переворачивается на живот, лицом вниз.

Трахаю ее быстро, уже поздно, хочется спать, тем более, что менять позу она не соглашается, говорит, что очень устала. ****енка у нее совсем не маленькая, да, эта Маринка еще та про*****, уф, я кончаю.

Перед сном немного поболтали. Узнав, что я бы с удовольствием поучаствовал бы в групповике с нею и с ее мощной подругой, Маринка выразила сожаление, что этого не произошло. В то же самое время, напрочь отвергла мое утверждение о том, что с Игорем она хотя бы немного кокетничала. Совсем завралась, сучка. Все, спать.

Поутру Маринка здорово ко мне приставала, но день был рабочий, и я превозмог похоть. С какой стати мне тратить силы на эту сучку? Ну да, я тоже хочу, но целый день потом на работе носом клевать?

Предложил ей организовать группешник с Олей, но, разумеется, без этого Игоря. Она вроде бы пообещала, но звонка от нее я так и не дождался. Вероятно, решила, что я слишком ленивый и мелкий самец для таких роскошных женщин, тем более, двух сразу. Может быть, она и права. У ней и самой-то ****ень не слабая, а можно представить, какая тогда у Оли! Вот почему Маринка кокетничает с Игорем, наверняка давно знает от Ольги, что у ее мужа здоровенный хрен, не то, что мой смешной щекотун!

Машины байки

Как-то раз, в один из последних месяцев нашей совместной охоты, мы с Андреем проходили по проспекту Большевиков. Навстречу шли две девушки. Одна – бывшая любовь Андреевого брата Сереги, Ленка, проявившая чудеса терпения и стойкости, выжившая и сохранившая остатки физического после трех-четырех лет ежедневных неоднократных пыток его толстой двадцати четырехсантиметровой колбасиной. О душевном здоровьи лучше не спрашивать. Другую девку Серега не пытал. Зато Андрей сразу взял ее на заметку.

Обладательница славной аристократической фамилии, дочь грубоватого пьющего мужика, Маша отличалась классической славянской внешностью. Белобрыса, лицом пригожа, грудью славна.

Сюжет развивался непросто. Андрей сперва познакомился с Машиной подругой, студенткой, а в свободное время – колдуньей, специалисткой по магии и гороскопам. По-легкому выебав колдунью, Андрей устроил вечеринку. Колдунья пригласила Машу, а Андрей - Витю, моего лихого автомобильного инструктора. Андрей не сомневался, что ****ь одно и то же глупо, и стал ухаживать за Машей. И выебал прямо на этой же вечеринке. А колдунья дала Вите. То есть она дала обоим друзьям, просто в разное время. Про*****. И Машка тоже.

Через какое-то время я случайно встретил ее на улице и познакомился. Сперва убедился, что это именно та Машка, которую Андрей натянул. Да, это не просто толстушка со светлыми волосами, это уже интересно. Немного толстовата. Но ее **** Андрей. Хочу!

Машка с ходу мне не дала - менструация. Но целовалась охотно и авансы делала. Заодно рассказала пару забавных историй.

Училась Машка в каком-то институте, где на параллельном факультете числились благородные иностранные негры. На занятия они ходили редко, что на учебе не сказывалось – все равно по-русски понимать им было тяжело. Но баб наших очень любили.

Один из них, черный как уголь, зато якобы настоящий принц, проник в комнату в общаге, где она остановилась на ночь после вечеринки, и, даже не разбудив, с ходу принялся целовать ей ноги. В его стране царит рабство, и это действие символизировало полное подчинение. М-да, принц собирался отодрать ее по-жесткому, с играми. Машка проснулась, увидела в темноте два белых горящих глаза и закричала в ужасе. Так и не дала. Принц очень обиделся.

Машка ловила машину на Искровском, там, где обычно стоят проститутки. Подъехал водитель, остановился.

- Пятьдесят рублей до Горьковской?

«До Горьковской» Машка произнесла слишком тихо, либо водитель уже прочно чувствовал себя клиентом, а не исполнителем услуг, и слушал ее не ушами, а своей напрягшейся антенной.

- Как дешево, – порадовался он.

- Так мы едем?

- Едем, едем! – праздновал экономный водитель.

- А что значит дешево? А за сорок повезете?

- Как за сорок?

- Так мы едем до Горьковской?

- До какой Горьковской?!

- Мне нужно до Горьковской доехать!

- А-а-а?!

- Да-да, и я вам за это заплачу сорок рублей.

Только тут водитель понял, что он исполнитель, а не клиент.

- Так может пятьдесят?

- Нет, сорок, вы соглашались на сорок.

Водитель не смог отказаться от денег и поехал до Горьковской. Что приятнее сердцу рассудительного человека - заплатить пятьдесят рублей за миньет или заработать сорок за извоз?

Вспоминая об Андрее, Машка вздыхала и задумывалась. Меня это заводило, я хотел продолжить ухаживание, до победы оставалась одна-две встречи максимум, об этом говорили ее страстные поцелуи и готовность видится со мной по первому свистку. Но сама Машка во мне уже ничего не будила. Андрей, рассказывая про нее, говорил, что она склонна к полноте, но осознает это и периодически садится на диету. По-видимому, тогда Машка находилась в завершающей фазе цикла утолщения, но еще не решилась перейти в цикл похудания, и была, на мой вкус, чрезмерно упитана. Жаль, было бы приятно отъебать Андрееву бабу, меня это всегда возбуждало, тем более, он о ней хорошо отзывался. Сперва грязно отъебать, потом рассказать, что я ни кто иной, как его старый друг. И спросить, кто лучше ****. Вот было бы интересно! Впрочем, стоит ли рисковать? Баба толстая, *** может не встать.

Бумагорезательная машина.

Секретность губит людские жизни. Сколько офисных работников погибло в аппаратах для резки бумаги? Сперва у зазевавшегося очкарика затягивает галстук, начинаются судорожные попытки вырваться – *** там, жертва рубится в капусту в соответствии с уровнем секретности, хорошая машина по пятому уровню измельчает тело до состояния диетической кашки для малышей и язвенников. Есть еще параметр – размер горла. Большое, прожорливое горло может втянуть человеческую голову еще целой, маленькие же хваткие горлышки вынуждены настрогать мяса, прежде чем голова сможет пройти внутрь. Сколько колбасы сделано из офисных работников, как она делится по сортам – старый жирный офисный бюрократ или молоденькая ****ь секретарша, гордость фитнес-центра?

Дом боли

ЛОР-практика имеет богатую и древнюю историю - берет свое начало с усекновения языков, вырывания ноздрей и литья расплавленного свинца в уши. Внешне сейчас все намного цивилизованней, все же двадцать первый век. Но традиции остались.

Осмотр почему-то проходит в одной общей комнате под названием "Процедурная". Мой изнеженный эргономичными креслами зад не чувствует жесткости круглой табуретки, потому что доктор сидит в сантиметрах от меня на другой такой же табуретке и жжет внутренность моей носоглотки пронизывающим взглядом. Голова томится в тисках железных пальцев, задающих мелкие частые повороты влево-вправо. Вот оно, началось: доктор выхватывает из белого стакана обманчиво тонкую проволочку с крохотным ватным шариком на конце, макает в маленькую баночку коричневого стекла и сразу в нос по рукоять, жмурюсь горячей слезой, кашляю от боли, ох, как же нехорошо, когда же она закончит мучить меня, эта женщина с темными глазами... Но мне-то еще ладно, мало ли я вытерпел боли в своей жизни? Мне и в *** железяку совали, и ничего, жив...

Рядом ждет своей участи крохотная девочка с завязанным ушком. В опасной близости от белого халата и блестящих стальных инструментов. Недоверчиво хнычет. Доктор, тоже женщина, развязывает ей ушко и произносит раздраженно:

- Что ты хнычешь? Дети меньше тебя и то не хнычут! Я только посмотрю.

Маленькая девочка не верит:

- Больно будет!

В руке доктора нетерпеливо поблескивает сталь:

- Не будет больно! Я посмотрю чуть-чуть только!

Молчание. Пауза. Разорванная криком пронзительной боли. Крик увяз в привычном ко всему больничном гуле, струной порвался, ослабел и задрожал тихим, горьким как знание плачем.

И, тем не менее, ушко девочки не представляет собой по-настоящему достойный объект врачебного интереса.

Посреди комнаты на лежаке обрабатывают самого трудного пациента. Он пока сидит, но лежак просто так не занимают. Бритый по-больничному мужик лет тридцати. На улице, там, где хорошо, где светит солнышко, или даже идет дождь, мужики с такими мордами встречаются на каждом шагу. В широкой ладони жизнелюба непременно окажется початая бутылочка пивка, морда порадует социолога красным цветом довольства и пролетарского благополучия. Но здесь, в спрятанной от солнечного тепла, гулкой странными отзвуками больнице (ребенок зашелся криком, что-то тяжелое упало с костяным стуком) этот мужичок выглядит совсем неважно. То, что он пока может сидеть, не гарантирует ему легкой жизни.

В его мертвенно бледном лбу пузырится кровью лечебное отверстие, подвижный и решительный доктор быстро манипулирует в нем шприцем с толстой иглой, засунет, вытянет, качнет, повернет, спросит:

- Как, теперь не больно?

- Неет, - промычит бритый, похожий на свежевырытого зомби, к боли совсем не чувствительного.

Загляни он сейчас в зеркало, ему пришлось бы выпить много пива с водкой, чтобы вернуть себе прежнюю легкость и оптимизм.

Я жду операции в палате на двоих. Уже два часа. Скоро мне достанется. Когда же наконец... Мой доктор и палач Сан Саныч, высокий белобрысый мужик моих лет, всегда появляется внезапно.

- Пойдем, сделаем обезболивание.

В голосе бодрость и оптимизм. Еще бы, сегодня он снова будет резать человеческое тело. Мое тело.

Я спрыгиваю в тапки и спешу за ним. В операционные дни в этом доме боли все излучают энергию. Словно праздник какой-то. Сан Саныч, бодро улыбаясь, бросает мне через плечо на ходу:

- Сейчас обработаем проходы раствором, через полчаса начнем операцию.

Обработка проходов. Для докторов это простая разминка перед тем, как совершить с пациентом что-то серьезное. Первый шаг в глубь чужого тела, ностальгическое воспоминание о годах учебы, когда руки еще не окрепли в уверенности, еще стесняются причинять боль живому человеку.

Глубоко в ноздрю вставляется тонкая стальная проволочка, на ней ватка с обезболивающим раствором. Противно, но я уже почти привык, мне уже столько раз лазили в нос, мне уже по фиг, у меня на голове под волосами синяки от сильных пальцев Сан Саныча – чтобы заглянуть в нос поглубже, нужно крепко держать голову больного. Я только чуть-чуть покашливаю, когда конец проволоки проскребает по чувствительному месту где-то в глубине моего носа, похоже, этот кашель рефлекторный, там где-то нерв проходит, и Сан Саныч его по-доброму щекотнул. Все, проволока выходит из меня.

- Хорошо, посиди немного.

Ноздря быстро немеет изнутри. Ощущение сухости. Хочется высморкаться. Часть раствора просачивается в горло, горло немеет тоже.

- Так, посмотрим...

Доктор, сжав голову пальцами, крутит ее влево-вправо, с выражением пытливого исследователя всматривается в мой нос.

- Хо-ро-шо.

Это у него хорошо. А у меня плохо. Скоро операция. Живот ноет в тревожном ожидании.

В операционную больной не входит на своих ногах. Заранее беспомощного, его привозит на каталке веселая грубая медсестра. Чтобы приговоренный не рухнул на пол без чувств, завидев веселый стальной блеск готовых к разделке инструментов. Закатывают в операционную непременно головой вперед. Разумное суеверие, но что может помешать им выкатить меня вперед ногами?

- Перелезай на стол. Потихоньку, осторожнее.

Как это противно – я сам ложусь на разделочную доску. А если мне станет так больно, что я начну вырываться? Они нарежут ломтей из моего мяса! Прошу меня привязать. Медсестры смеются, но я настаиваю. Привязывают.

Какая-то старушка ковыряется с моей левой рукой. Говорит, что у меня совсем нет вен на руке. Под этим предлогом колет меня в разных местах. Уколет, поворчит немного, да к другому месту приноравливается.

Кажется, началось. Молодцеватый хирург Сан Саныч налегает на мой нос, торчащий из-под простынь. Боли в общем-то нет, только прикосновения стали, тупые и властные – расширить, нацеленные и сконцентрированные – чтобы рассечь. Становится тяжело дышать.

- Сделаем укол, может сердце забиться, не нужно беспокоиться, - увещевает лекарь.

- Ага, - я еще жив, еще могу отзываться.

- Дыши ртом, носом не дыши, - бодро указывает мой ветеринар, чтобы услышать в ответ утвердительное мычание.

Носом я действительно не дышу. Только иногда, после особенного удачного действия мясника чувствую слабое хлюпанье да что-то влажное стекает в горло. Глотаю, боясь захлебнуться. Напрасно, это лишь то, что не поймали глубоко вбитые в ноздри тампоны, от этого не тонут. Очень тяжело дышать. Кажется, что коновал сильно навалился на мою грудь, на самом деле он лишь чуть облокотился. Да ведьма бормочет у руки. Доктор бодро интересуется:

- Леночка, а есть ли у нас острый расфокатор?

Что-то тупое налегает мне на нос. Снова налегает. Женский голос отвечает без особенного энтузиазма:

- Если только в большой операционной.

- А-а-а, понятно...

Тупой расфокатор продолжает свои попытки. Мне вспомнились уроки труда в советской школе, когда я делал вешалку из дерева. Если рубанок туповат, нужно приналечь немного посильнее.

Проходит несколько долгих минут. Доктор упорен и методичен. Рубанок туп. Мне нехорошо. Воздуха мало, настроения совсем нет.

- Так-так, а где же расфокатор? – вновь интересуется Сан Саныч.

На нос никто не давит. Наверное, доктор смотрит на Леночку. Хорошо ли она выглядит?

- А я думала, вы справитесь, - невинно отвечает она.

Да, скорее всего, со внешностью у нее все не так плохо. Сан Саныч вновь налегает на мой нос.

- Думал – справлюсь, - коновал говорит не спеша и между делом, в голосе сосредоточенность и усилие, как будто он вырезает лично для себя хороший кусок конины. – Оказалось – не справлюсь.

Плохо закрепленная вешалка, да тупой рубанок – деревяху нужно было драть с осторожностью. Соскочивший расфокатор всю носяру расфигачит. Тем самым операция будет закончена успешно, воздух получит доступ в образованные дыры.

Дышать тяжело. Когда же все закончится? Старуха шепчет над рукой, не быть корове с молоком. Когда же, наконец?

- Сейчас шовчик наложим, - приговаривает сапожник.

Когда же... Еще немного, и я задохнусь, или сердце разорвется...

- Все, готово! – удовлетворенно объявляет мой кровожадный палач.

Хорошо, что я не вижу его прозрачных глаз над белой повязкой.. Думаю, он мечтает поработать без перчаток – почувствовать кожей трепет моего тела, окунуть кончики пальцев в теплую кровь.

Обессиленного от пережитого кошмара, мокрого от холодного пота, меня катят в палату. Головой вперед, но я не могу даже радоваться.

В нос больного принято всовывать тампоны из марли. В больной раненый нос. Не просто вставить, но нужно еще поднажать, чтобы тампон вошел. При известной беспомощности пациента в его нос можно вбивать довольно большие тампоны. Сан Саныч - крупный и сильный мужчина, он может вбить изрядный тампон и при этом глубоко. Я получил от него классный тампон в раненую ноздрю. Хотя, в общем, мне не порадоваться спортивным достижениям моего врача, в которых я тоже некоторым образом участвовал. Меня более всего беспокоят трудности с дыханием. Мне не хватает воздуха, я дышу часто и глубоко, как только могу. Теперь я знаю, как это страшно – погибать от удушья.

Мой сосед по палате замечает, что мне плохо. Он шофер-дальнобойщик. Когда я еще мог его слушать, рассказывал, что ему пришлось застрелить пару бандитов, остановивших его грузовик с товаром в глухом месте. Выбирать не приходилось – или он, или его. Кроме обреза, с собой по стране он возил, как говорит, полезнейший документ, выданный ему мурманским криминальным авторитетом. Документ выглядел как задрипанная бумажка, но на ней корявым сильным почерком значилось: «Разрешение на отстрел дичи. Васек». С обрезом и документом лихой дальнобойщик никого не боялся. Только лор-врачей.

- Это у тебя наркоз отходит, - радует меня сосед.

Еще вопрос, кто отходит – наркоз или я. Лежа навзничь, я хватаю воздух. От борьбы сильно устал, но заснуть не могу, мне страшно задохнуться. Боль в носу, знакомое по операции хлюпанье из носа. Проглатываю это дерьмо, вдруг чувствую сильнейший позыв ко рвоте. Что-то болтается у меня в горле, именно там, где нужно трогать пальцем, когда хочешь вырвать. Хватаю пальцем – точно, это конец марлевого тампона от Сан Саныча, скользкий от крови.

Сосед вскакивает, начинает нести какую-то чушь про то, как же правы наши мудрые доктора, когда запрещают нам пить воду в течение двух часов после операции, как бы ни мучила нас жажда. Я жестами и мычанием пытаюсь объяснить ему, что вода здесь не причем, а все дело в марлевом тампоне, и нужно срочно позвать знахарей. Закидываю голову набок, пальцем удерживаю тампон от соприкосновения с рвательной областью. Сосед наконец-то зовет санитарку. Нет-нет, теперь каталка мне уже не положена. Шатаясь и согнувшись вбок, бреду в процедурную, срываясь в кашель и тошноту через каждые несколько шагов. Пациенты с интересом наблюдают очередное больничное шоу. Сан Саныч энергичен и бодр.

- Что случилось?

- Тампон вылетел, рвотный рефлекс.

- На стол ложись, сейчас мы все сделаем. Спокойно, все хорошо.

- Я абс… спокоен, хра.., просто рвотный, хра.., рефлекс, хра..

- Халатик накинь.

Привычно ложусь на стол, Сан Саныч, неофициальный чемпион по тампонам среди фельдшеров морга, хватает пинцетом конец марли и выдергивает из горла вместе с кровью и стоном – раз! – изюмленно хлюпает раненая ноздря. Может, у них еще проводятся соревнования на скоростное извлечение? Все пятнадцать сантиметров красного тампона на долю секунды задерживаются передо мной, повиснув на победно сверкнувшем пинцете. Вижу кровь, кровавую слизь, чистой марли нет вообще.

- Все, мой хороший, все хорошо, - успокаивает меня ласковый доктор Большая Боль.

Небольшая пауза. Новый тампон готов. Сан Саныч возносит пинцет и торжественно раздвигает мне ноздрю.

В больнице случаются и приятные минуты. С хлебом там не особенно, но зрелища роскошные. Со стороны оно как-то лучше смотрится.

Санитарка катит больного на каталке. Разумеется, головой вперед, то есть он не видит, куда, собственно, его везут. Ловлю его обалдевший взгляд. Для больного на каталке мир не только перевернут и поставлен торчком, но и полон неожиданностей. Вдруг каталка налетает на один из стульев, он с громким стуком отшатывается в сторону. Больной вздрагивает всем телом. Он бессилен что-либо предпринять, и все хорошо знают это. Ему очень хочется покрепче ухватиться за каталку, ведь мир все еще кружится вокруг него. Но руки еще слабые, да и браться за края каталки – рисковать остаться не только без носовой перегородки, но и без пальцев. Его катят головой вперед в опасный вращающийся мир. Больной дышит часто и прерывисто.

Выкатывают еще одного больного.

- Маша, принимай товарища! – как на базаре громко радуется санитарка.

Больной вдруг поднимает голову и начинает судорожно гримасничать, болтать резаной башкой – что-то не так. Больного быстро увозят в процедурную. Маша или кто-то зовут хирурга.

Молодой хирург отзывается на зов и спешит по коридору, когда вдруг со стола секретаря раздается телефонный звонок. Хирург останавливается и берет трубку. Слушает. Дакает, кивая головой. Слушает. Наконец, перебивает.

- Не могу сейчас разговаривать, у меня больной кровит. Что? Да. Перезвоните попозже. Да. Хорошо. Попозже перезвоните. Да, хорошо. До свидания.

Да уж, до свидания, коновал с тупым рубанком.

Через день после выхода из больницы отлепил от руки ленты пластыря. Кроме наркоманских дырок под пластырем скрывались два неслабых синяка – то ли игла в вену не попала, то ли старая ведьма набормотала.

У ЛОР врача.

Мне светит еще одна операция. Сан Саныч чего-то тогда не того. Новый доктор, пожилой кавказец, всматривается мне в ноздри и удивляется:

- Мефодовский оперировал? Странно, руки у него были хорошие...

Были? Теперь уже рук нет? Голова, значит, была не очень...

- А что, он больше у вас не работает?

- Нет, ушел куда-то, я не знаю.

Куда же ушел Сан Саныч, лишившись своих хороших рук? Просить милостыню, сидя на инвалидной коляске? Нет, не выйдет, на коляске удобнее работать безногому, руки здорово нужны для сбора пожертвований. Да и кто подаст безрукому Сан Санычу? Увидав его на панели, я бы не то что не подал, но и с удовольствием ебнул бы его разок-другой-третий ****ского коновала и добавил бы ему, и еще ****ул, и еще, а ему ни встать, ни защититься, уебал бы на *** кровавого пидораса... Вот так. Кстати, вот и слова пришли сами. На панели? Пидораса? Так вот кем он работает! Хуи сосет! Рот, жопа есть, опять же блондинчик, вот и рук не надо.

А с моим носом большие проблемы. Нужно что-то выпрямить, еще много чего удалить. Боюсь за свой мозг.

- Скажите, доктор, а можно ли ограничиться местным наркозом?

- Я вам этого настоятельно не рекомендую. Останутся плохие воспоминания.

Удобнее потрошить лягушку, когда она пришпилена, верно? Но это кому как, зависит от личного вкуса доктора. Сан Саныч любил творить под местным.

Соглашаюсь на общий наркоз. Ладно, переживу. Авось.

Головой вперед меня вкатывают в большую комнату, чересчур светлую, чтобы быть безопасной. Это операционная. Здесь я уже когда-то был. Где же та нехорошая старушка, что тогда бормотала над моими венами, а они испуганно убегали от ее иголок и шевелящихся губ? Ее нет, слава богу, вместо нее тетка в белом халате, совершенно обычная тетка-медсестра, сорок лет, семьдесят кило, приехала с Северо-Запада, один ребенок, среднее медицинское образование, муж выпивоха, небольшая зарплата, ловкие уверенные руки, острая игла, ох, пропарывает кожу, точно в цель.

- Сейчас голова закружится...

Мгновенно слабеет тело, не удержать веки, какой ужас, хочется остаться здесь, все, проваливаюсь в темный водоворот беспамятства.

Выплываю из мрака. Первое, что чувствую – боль. Первое, что слышу – пронзительный женский голос: «Плюй, сплевывай». С трудом собрав губы, плюю. Слышу недовольное: «Ну, куда же ты на доктора плюешь». Мелочь, а приятно. Все, меня оставляют в покое. Нет, не оставляют.

- Не спать, не спать..., - как противно бьет по ушам этот выкрик.

Открываю глаза. Полумрак. Боль. У меня болит горло. Почему горло, мне же резали нос? Ах да, меня должны были подключать к аппарату искусственного дыхания, помню кто-то из белых халатов мельком бубнил мне, томящемуся перед разделкой, что-то про трубку в трахею, я даже бумажку какую-то подписывал, что претензий иметь не буду, какие претензии под ножом и без сознания... Как болит горло. Нос тоже болит, но не так сильно, тем более, на нем бинты, ага, завязки идут вокруг головы, это надежно, это успокаивает... Горло болит нестерпимо. И сил нет совсем, хочется проглотить, но для этого нужно собраться и напрячь всю волю, через боль – гло-таю, ох, как плохо. Когда у меня ангина, горло болит не так сильно, и при глотании оно смачивается. А сейчас нет. Продолжает болеть. Глотаю еще раз, перевожу дыхание. Ладно, главное – я жив.

- Я раздам судна, и чтобы все пописали! – снова тот же резкий противный голос.

Достала. Все – это кто? Я здесь не один? Да, слышу сопение. Ага, это, похоже, девушка. Я видел ее до операции, но мне было не до заигрывания. Смешно цеплять девок, когда тебя вот-вот распотрошат. Теперь другое дело. Впрочем, на всякий случай стоит проверить. Осторожно тянусь рукой. Отлично - член, яйца – все на месте. Было бы забавно сейчас встать, пошатываясь, как зомби, добрести до лежака соседки и трахнуть ее по-быстрому, она не сможет активно сопротивляться, ей тоже наверняка очень больно. Ага, здесь и еще одна девушка. Мы все суть готовые изделия больничного конвейера. Две девки. Круто. Смешно было бы их оттрахать в послеоперационной палате!

Настоящий безумец, свежепорезанный, еле живой, хватаясь за окружающие предметы, чтобы не упасть, оставляя кровавые пятна, ковыляет от лежанки до лежанки, хрипя из последних усилий забирается и **** стонущих от непрестанной боли девок, вконец офигевающих, но и довольных хоть чем-то отвлечься. Что ж, если я начал думать о ебле, это очень хороший знак. Я жив, и мое либидо при мне! Но как же горло болит...

Бесформенный силуэт приближается. В полумраке белый халат кажется серым.

- Держи судно.

Ухватываю что-то холодное и твердое. Ссать хочется не слишком, но раз надо. Серый халат удаляется.

- Всем писать!

Ага, рядом с нашей комнатой еще одна, там тоже лежат свежие пациенты. Судно каждому капитану.

Серый халат проплывает в дальний угол комнаты. Интересно бы посмотреть, что там.

- Писай! Что ты не писаешь?

- У меня не получается...

Робкий голосок. Да, это та самая девушка, что я видел в коридоре. Чувствует мое присутствие и стесняется? Милая. Хочешь, я подойду и помогу? Я выебу и тебя, и твою подружку, даже и белый халат задеру и тоже выебу за компанию. Да у меня уже и член наполняется. Хо-хо. Может, все-таки помочиться, раз велено?

Резкий голос становится теплее.

- Не получается? Давай я помогу. Я тебя подержу, давай, писай!

Что это она так старается? Разве не понятно, что девушке трудно писать при незнакомых людях, да, может быть, ей и при знакомых трудно писать! Она, может быть, скромная! А эта лесбиянка ее подержать хочет? Больница – заповедник для садистов и извращенцев. Где еще люди столь же беспомощны, как в койке после операции? Как же рвутся сюда на дежурства эти крепкие мужеподобные бабы с громким пронзительным голосом, во истину, на работу как на праздник! Хочу испортить ей настроение.

- Скажите, что-нибудь есть у вас такое, чтобы горло не болело?

- Вам что, горло оперировали?

- Нет, нос.

- А горло почему болит?

- Не знаю.

- Ничего, полежите, пройдет.

- Так у вас чего-нибудь есть?

- Ничего у меня нет.

Мерзкая лесбийская сволочь! Оставляет девчонку в покое, бродит в полумраке и ругает мужиков. Говорить мне трудно, но я не выдерживаю:

- Почему вы нас так достаете? Здесь люди после операции, нам и без вас плохо!

- Ничего я вас не достаю! Писать нужно, вот что я вам говорю!

****ская тварь. Меня радует только одно – я чувствую, как мне лучше с каждой минутой. Все лучше и лучше. Наверное, потому, что хуже быть не может.

Неделя на больничной пище, то есть впроголодь – и я свободен. Удивительно, нос даже начал слегка дышать. Хорошо.

2000-11. Ксюшка

Миленькая блондиночка. Похожа на Кристину Агилеру и старается это подчеркнуть. Маленькая, худенькая, шустрая. Очень хорошенькая, несмотря на украшения: металлический цветочек на крыле носика и проволочку на нижней губе. Инфантильно картавит и устремляет вверх ко мне наивные голубые глазки, впрочем, ей и лет немного, всего шестнадцать. Представляется как «Ксюшка», на что я прошу в этом случае называть меня не Алексеем, а Лешиком. Общается с дискотечной непринужденностью, и со мной, дядькой на полтора десятка лет старше, по моему предложению легко переходит на «ты». Готова встретиться, но хотела бы пойти со мной в клуб вместе с подружкой. Не очень хороший знак. Что ж, ладно. Возьму с собой друга.

Увы, после распада нашего с Андреем тандема мне никак не удается подготовить новую боевую группу. В команду мне нужен человек интеллигентный, с деньгами, активно интересующийся слабым полом, энергичный и стойкий духом, надежный, внешне привлекательный.

Мой коллега с работы, Максим, в разной степени обладает всеми нужными качествами. Кроме одного, но самого главного. У него нет настоящего боевого опыта.

Кто любит разных – тот познает женщин, кто любит одну – тот познает любовь.

Не опыт утомительно затянутых сопливых отношений с постоянными девушками, меняющимися от силы раз в год. Боевой опыт – это память об успехе самых авантюрных предприятий, уверенность в том непреложном факте, что все бабы – ****и, а смелый парень может и корову трахнуть, и чужой невесте платье задрать в темном углу, и вообще, наверное, невозможно поиметь всех женщин на свете, но стоит хотя бы стремиться к этому. Ничто не заменит ебырю настоящего боевого опыта. Ребята с отличными данными пропадают зря, просто не зная, как легко дается успех.

Стараюсь восполнить недостаток практики живой теорией с примерами. Максим слушает мои брутальные истории с недоверием.

- И что, она так просто согласилась?

- Ну да! Конечно! Тут я ее и отодрал! И так, и сяк, и раком.

Максим покачивает головой. Не верит. Вот черт. Думает, что я это для красного словца. Как же он справится с Ксюшиной подружкой? Она тоже, наверное, еще та птичка. Дура тоже, лет шестнадцать. Трахаются, наверняка, как сучки.

Подружка у Ксюши оказывается вполне ничего. Особенно выигрышно они смотрятся вместе, на дискотеке, когда танцуют на возвышении в коротеньких юбочках, ловко и в такт стукаясь круглыми попками. Чувствую в зале напряженное внимание самцов. Нужно заявить о своем присутствии.

Вылезаю к девчонкам и танцую с ними. Не знаю, хорошо ли это смотрится, но, по крайней мере, самцы все понимают и знакомиться с нашими девчонками не лезут. А Максим ведет себя излишне скромно. За выпивку платит, но к подружке не пристает. Его как будто и нет. Не ебырь, а так, человек-кошелек. Черт. Андрей бы на его месте уже давно устроил бы танец с саблями, выпендрился бы как следует, интерес бы уж точно привлек. Вечер пропадает зря, мы провожаем девчонок и прощаемся.

М-да, непросто все начинается. Что ж, если Максим не сумел обольстить подружку, мне стоит встречаться только с Ксюшей, без посторонних. В конце концов, подружку я и потом сумею того.

Начинаю правильную осаду. Вожу блондиночку в кино, покупаю ей мороженое, на прощание долго целуюсь в парадной. Хорошо бы ее там и трахнуть. Но нет, она чего-то против.

Зову Ксюшку к себе домой. Отказывается. Вот черт. Почему – не говорит, просто отказывается, заявляет, что домой к ребятам не ходит. Ну-ну. Врет, это точно. Но ведет себя довольно мило, на прощание целуется взасос, активно работая язычком. Хм. Я ей нравлюсь, спору нет. Но почему не дает? Нужно все организовать.

Предлагаю ей путешествие в город Новгород. На машине туда, ночевка, на следующий день – обратно. Там она еще не была, да и какая дурочка откажется от такой поездки? Едем!

Новгород не производит особенного впечатления. Как это все не похоже на старые города Европы. Храмы с плоскими грязными стенами выглядят скромно и неухоженно, везде признаки новодела, особенно раздражает свежесложенная крепостная стена кремля. Говорят, что старую стену разобрали хозяйственные дачники, а когда спохватились, что туристам нужно что-то показывать, навезли свежего кирпича и быстро сляпали, что получилось. Бездарно. Ничего, зато сегодня мы с Ксюшей ночуем в одном номере. Ух-х!

Принимаем душ, жаль, что по очереди. На огромной двуспальной кровати, возбужденный легкой усталостью, пристаю к девчонке как большой ебливый кот. Чтобы не было пути назад, раздеваюсь донага и не прячу своей эрекции. Но Ксюша не хочет снимать ни трусиков, ни лифчика.

- Почему?

- Я себя плохо чувствую.

- А что с тобой?

- У меня болят придатки. Я даже в больнице лежала. Мне еще месяц нельзя сексом заниматься.

Вот так ***ня. Ей всего шестнадцать, а уже такие проблемы со здоровьем! Что это у нее с придатками? Осложнения после венерических болезней?

- Я тогда сильно простудилась.

Ну конечно, простудилась. Немытых ***в ей в подъезде насовали, вот ее сквозняком и продуло. Вот черт! Что же делать, вся поездка насмарку! Какие траты! Сколько времени зря!

Ксюша чувствует мое настроение. Ее губы с забавной проволочкой ухватывают мой член. Сосет. О, йа, дас ист гут! Даст ист зер гут! Дас ист фантастиш! Конечно, я люблю банальный секс по схеме «*** в ****у», но так тоже весьма неплохо. Жду, пока удовольствие дойдет до нужного уровня, быстро дрочу и кончаю ей в лицо, в полуоткрытый губастый ротик, в наивные голубые глазки. Хорошо.

Прошел еще месяц, в течение которого мы встретились максимум пару раз. Чтобы не забыла, но и не успела ко мне привыкнуть.

Спросить, можно ли ей теперь ****ься? Нужно это сформулировать...

- Как себя чувствуешь?

- Нормально.

- Ничего уже не болит.

- Нет, не болит.

Но ехать ко мне отмечать свое выздоровление она совершенно не собирается! Наше очередное свидание заканчивается минетом в автомобиле, ****ь не дает! Вот черт. Нужно получше все это организовать. Кстати, родственники уезжают на дачу и просят заехать к ним покормить морскую свинку, милое создание. Отличный повод.

Ксюша – добрая девочка и любит зверюшек. Тем более, когда нужно о них позаботиться. Вместе рвем для свинки чистую травку. Приезжаем в пустую квартиру. Морская свинка производит на Ксюшу неотразимое впечатление своей живостью, оптимизмом и аппетитом. Подозрения, тем не менее, не оставляют девчонку. Не раз и не два она напоминает мне, что времени у нее совсем немного, и ей очень скоро будет нужно возвращаться домой. Что ж, вперед!

Хватаю Ксюшу на руки, не обращая внимание на ее протесты, несу на кровать, валю и силком стаскиваю колготки. Она возмущается, разок пробует громко закричать, еще один раз заявляет, что будет драться. Когда остается без колготок, заявляет сердито, глядя, как я накатываю гондон:

- Чтобы у тебя не встал...

Но уже почти не сопротивляется.

Налезаю сверху, развожу ее ляжки и начинаю заправлять член. Не лезет. Блять, вот так ведь и сглазить можно. Если не войдет, ****ец, серьезная психологическая травма. Сколько времени, сил и денег вбито в эту сучку! И все зависит от моего умения и эрекции прямо здесь и сейчас! Член все же заходит, медленно, в несколько возвратно-поступательных, развратно-наступательных движений. Ура, ура, вошел!

- Наконец-то ты моя!

- Ну вот....

Ксюшка еще хочет показать недовольство, но ее дыхание учащается.

- Тебе не больно?

- Нет...

- Совсем не больно?

- Совсем...

И мы начали ****ься. До рукояти, по яйца. Она грубо постанывала. Чем дальше, тем ее писька казалась все больше и больше. Наконец я понял, что уже почти не чувствую стенок! Это при том, что Ксюшке всего шестнадцать, и сама по себе она стройная и миниатюрная! Когда она прыгает на мне сверху, я вообще ничего не испытываю. Хотя нет, как же это ничего... Все настоящее у меня в голове. Торжество победителя. Слюни развратника. *** в ****е. Кайф.

- Все, я больше не могу, - стонет Ксюшка и ложится мне на грудь.

Какая легкая. Ставлю ее раком, ебу, жестко ебу, кончаю.

Девчонка рассказала, что начала заниматься сексом в тринадцать лет. А со мной не хотела трахаться, потому что в этот месяц не удержалась, встретилась с каким-то парнем, переспала с ним и почувствовала боль. Наверное, ***ще у него был поздоровей.

Я звонил еще Ксюшке, приглашал ее встретиться, но она отнекивалась. До тех пор, пока не позвонила мне сама и не попросила где-то около ста долларов – ей снова стало плохо, а за хорошее лечение с нее требовали денег.

Какое-то отеческое чувство проснулось во мне. Я согласился.

Мы встретились на станции метро, с ней была все та же подружка. Ксюшка была неухоженная, заплаканная и жалкая. Целоваться, на всякий случай, я с ней не стал. Отдал деньги, она горячо благодарила, зачем-то обещала вернуть. Да ладно. Неплохо бы с подружкой завязать контакт... впрочем, это уж слишком. Все, пока.

Мяу

Если кот помочится в вашей машине, вам придется продать машину по цене кота.

Байки в компании бизнес-школы

Один интеллигентный человек как-то раз сильно напился и изрек: «Истина в … мине! » (с ударением на второй слог)

Половина книг из курса бизнес-школы мне нафиг не нужна. А на вторую половину я забил.

Самолет набирает высоту. Опытный парашютист заговаривает с побелевшим от ужаса существом в красном шлеме.

- Ты первый раз? Все нормально?

Утвердительный кивок головой.

- Яйца лямками не жмет?

Отрицательный кивок головой.

- Это хорошо. Как тебя зовут-то?

Существо с трудом открывает рот и произносит, стуча зубами:

- Н-наташа…

Лучшие розыгрыши в конторе

Сотрудник собирался ехать в Якутск в начале осени. Спросил коллег, как одеваться. Ему сказали, что в Якутске, понятное дело, очень холодно - север.

Он вышел из самолета в теплом зимнем пальто и мохнатой шапке, сразу различимый среди ветровок и пиджачков. В Якутске было плюс пятнадцать.

Менеджер N получает копию электронного письма, только что отправленного одним из других менеджеров генеральному директору. В письме сообщается, что отправитель никак не может застать N на рабочем месте, важнейшие проблемы никак не могут быть решены. В связи с чем убедительно просит уволить N по статье за прогулы и предлагает свою всяческую помощь в юридической поддержке процедуры увольнения.

N был в изумлении, адресат казался ему приличным человеком, к тому же никакие совместные «важнейшие проблемы» их не связывали.

В это время отправитель уже был у секретарши генерального, с которой договорился заранее, и хихикая вместе с ней, смотрел, как она удаляет из почтового ящика шефа страшное письмо.

Один из сотрудников работал на своем компьютере, как вдруг почувствовал, что тот перестал реагировать на клавиатуру и мышь. Он уже собирался перезагрузиться, но увидел на экране открывающееся приложение для отправки электронных писем. Он сидел в недоумении и смотрел, как создается новое письмо, появляется адресат – генеральный директор (!?), затем буква за буквой появляется текст:

«Прошу сегодня же уволить меня по собственному желанию, так как я не хочу больше работать, а хочу рубиться в игры! »

Сотрудник в ужасе стал давить на все кнопки, но компьютер не реагировал. Оставалось только вырубить питание. Бедняга перевел дыхание и осмотрелся. Окружающие его коллеги перестали давиться и заржали.

Эпизодики

В офисе на полу лежит бумажка с надписью «выбросить».

Если на стоящий во дворе автомобиль ночью падает кирпич, то, вероятнее всего, у нее слишком громкая сирена сигнализации, просто ужасная, от ее воя все рушится, кирпичи выпадают даже из панельных стен.

Как пишут письма в конторе

Прошу впередь документы слать корректно.

Набор головок с трещоткой.

Внимательнее работать с подставщиками.

2000-12. Татьяна

Девушка не только симпатичная, но культурная и начитанная. Даже в свои девятнадцать представляет собой интересного собеседника. При этом весьма эмоциональна. Гуляли, общались. На третий раз после кино пригласил ее к себе. Отказалась. Я отреагировал спокойно, сказал, что все равно очень устал. Татьяна возмутилась:

- Зачем же ты тогда спрашивал, если устал?

- Просто из вежливости, чтобы не обижалась.

- Так ведь я могла согласиться?

- Что ж, я рискнул, и все обошлось.

- Ах вот как!

Когда я довел девушку от метро до ее подъезда и уже стал раскланиваться, она внезапно спросила:

- А зубная щетка запасная у тебя дома есть?

- Конечно, есть.

- Тогда поехали к тебе!

И мы вновь двинулись к метро.

У меня она поела, чуть выпила, и мы беседовали, как два интеллигентных человека, собирающихся поебаться. Татьяна посетила ванную, вышла, села на стул и начала болтать. На ней красовалась моя футболка, под ней – никакого лифчика. Внизу футболка драпировала вкусные бедра. Я старался пронзить взором полумрак между ними, мне содействовало то, что в риторическом задоре или по недосмотру Татьяна забывала держать колени сомкнутыми. Колготки она точно сняла, но вот сняла ли трусики? Не могу понять. Неужели она провоцирует меня, сидя передо мной без трусов и позволяет мне тихонько, как бы невзначай рассматривать свою ****у? Как же *** стоит.

Черт, все-таки нет. Девушка поймала один из моих вороватых взглядов, запнулась посреди фразы и забросила ногу за ногу.

Через некоторое время мы улеглись на мой огромный диван. Жаль, трусы на ней все это время были, маленькие и темные.

У меня было несколько различных планов действий. Прямое нападение – успех маловероятен ввиду присущего Татьяне сильного чувства противоречия. Ожидание – затруднительно, когда член такой твердый. Активное ожидание – дождаться, когда заснет, зайти сзади и впереть во сне! В общем, я ждал, даже заснул на время.

Проснулся и полез приставать, она сопротивлялась. Даже соскочила с дивана и принесла себе с кухни водички. Утолив жажду, спросила:

- Хочешь?

- Да, хочу.

Вылез из-под одеяла совершенно голый и стал пить водичку. Татьяна сидела на стуле в трусиках и маечке. Я подлез к ней, пил из стакана, касаясь членом ее ног. Потом стал целовать внутреннюю поверхность бедра, влез между ее бедер, засунул руку под трусы и – палец в ****у! Девушка выразила негодование, но уже не сопротивлялась. Не вынимая палец из ****ы, я перенес Таню на диван, зубами порвал обертку гондона, одел его и впер ей. Драл, как полагается, с выкрутасами.

- Что ты меня все время крутишь, – жаловалась насилуемая.

А все мои замысловатые маневры с частой сменой поз были лишь средствами для достижения одной большой цели – поставить ее раком и выебать сзади. Но Танька оставалась начеку и от рака увертывалась.

Утром она проснулась ни свет ни заря, включила лампу, улеглась на живот и стала читать книжку. Интеллигентная девушка. Я подкрался сзади, потерся ***м о ножки, похватал сиськи под маечкой и – и впер сзади. Наконец-то!

На следующую встречу Танюшка пригласила меня к себе. Долго решала свои задачки. Я томился. Время зря пропадает.

- Давай, я сам тебе все решу.

- Нет, тогда я ничему не научусь. Сумейте проявить терпение, молодой человек. Мне уже немного осталось.

Когда я с девкой уже бывал в постели, и вероятность новой случки очень высока, моя эрекция сопровождает ее, как артиллерийское дуло вероятную цель.

- Хорошо, я подожду. А можно у тебя в душе помыться?

- Да, конечно.

Хорошо здесь в старом фонде. Ванная большая. Потолки высокие. М-да. Сейчас помоюсь, эта сучка там дорешает, и я ее так выебу... Опираюсь о какую-то перекладинку, она прямо под рукой ломается, я теряю равновесие, сгребаю воздух, обрушиваюсь в пустоту, отталкиваюсь выставленной рукой от летящего в мою голову угла стиральной машины, переворачиваюсь в полете, обваливаюсь всей спиной на кафельный пол со страшным гулом.

Замираю в оцепенении. Вот именно так и становятся инвалидами-колясочниками. Спина лежит на полу, ноги остались висеть на краю ванной. Сам весь голый и мокрый. Похоже, что ничего не болит, даже при ударе больно не было. Но при таком выбросе адреналина впечатление может обмануть. Шевелю пальцами ног - двигаются. Это хорошо. Быстрые шаги, крик Таньки:

- Что это, боже мой, что с тобой?!

- Я тут немного упал.

- Разве так можно падать, я чуть с ума не сошла! Как ты себя чувствуешь?

- Вроде бы неплохо. Вот, ноги шевелятся, руки тоже.

- Тебе помочь? Скорую вызвать?

- Ну уж нет, у меня другие планы на вечер. Помогать не надо, все, вроде бы, неплохо. Я сейчас еще немножко полежу, подумаю и сам встану. Ты уже все там решила?

- Ну почти что все, боже мой, как ты меня напугал!

- Хорошо, тогда иди, готовься ко сну.

Мое приземление можно считать блистательным. Ни малейшей травмы. Ни удара затылком, ни повышенной нагрузки на какой-либо позвонок - я шлепнулся просто восхитительно.

Пошел к Таньке. Она голенькая, свежая, лежит в постельке. Начинаю целовать ее в крепкие сиськи и мять за все места. Девка вдруг проявляет нетерпение.

- Кончай ерундой заниматься, давай трахаться!

- Ну, давай.

Ложусь на нее, засовываю ***, ебу.

- Хочешь сверху?

- Нет!

- Перевернемся?

- Нет, не болтай, давай трахай!

У нее есть бой-френд, какой-то молодой парень, специалист по борьбе. Очень сильный, легко носит ее на руках. Рогоносец. Вхожу в его девку ***м по самые яйца. Хорошо.

Мертвый маркиз

Женщина как существо низшее не способна в полной мере проникнуться безмерным ужасом и отчаянием, присущим человеческой душе. Мужчина старается возвысить ее хотя бы страданием, для этого причиняет ей боль и ввергает в унижение.

2000-13. Марина

Она ждала кого-то на Московском проспекте. Лет двадцати пяти, в очках, смазливая, аппетитные ляжки обтянуты черными штанишками. Я осмотрел ее довольно нагло и пошел в кафе жрать. Вышел, а она все еще стоит. Познакомились.

Через пару дней позвонил ей. Марина сказала, что завтра она сидит с ребенком, а вот сегодня пьет с подругой. Я предложил им приехать ко мне и подождать друга.

Приехали. Подруга оказалась миниатюрной и тоже довольно ничего. Пока Марина ссала в туалете, я помогал ей влезать на мой велотренажер, хватал ее руками. Посидели, выпили. Подруга тактично заявила, что ей пора. Мы проводили ее. Вернулись. Я стал потихоньку лезть. Несколько раз предлагал Марине перебраться на диван, она отказывалась. Потом сама села на диван, я – к ней. Стали мяться. Она вся тряслась и была на грани оргазма, но сопротивлялась изо всех сил. Я старался не дать ей кончить. По ходу дела мы беседовали, она сообщила, что я очень нескромно смотрел на нее, смотрел на ее ноги, она отругала меня взглядом. Я заявил, что сразу хотел ее взять, взять раком. Марина аж заныла от похоти.

Поборовшись со мной часок, Марина оказалась лежащей на диване лицом вниз, пока я терся членом о ее ноги (не стало ли это гаденькой привычкой?) и мял ее жопу. Только в этой неординарной позе она не стала сопротивляться снятию колготок и трусиков. И я загнал ей член раком. Поебались вволю, я долго драл ее, она кончала раз за разом. Мне же было трудно, я устал после рабочей недели, был выпимши, кончил с трудом.

Хотел поспать. Но Марина возмутилась.

- Я что, пришла к тебе спать? Давай, действуй!

Я долго отнекивался, потом все же вздремнул, отдохнул и трахнул ее еще раз. Говорила, что у меня чрезвычайно сексуальный голос по телефону.

Марина была замужем за милиционером. Тот оказался дураком и негодяем. Он не уважал и не ценил ее. Вероятно, мало трахал. Или не мало, но все равно недостаточно. Поэтому она имела полное право давать другим.

Тот человек, кого она ждала на Московском, оказался неудачником. Его машина сломалась прямо по дороге на свидание. А его баба мимоходом дала незнакомцу.

Про себя она рассказала, что выросла на Баренцевом море в маленьком военном городке. В девять лет ее затащил в подвал и изнасиловал (банальным путем) некий военнослужащий. Ебя, приговаривал, что она красивая. Стараясь подлаживаться, Мариночка отвечала, что это правда, многие мальчики так говорят. Он кончил в нее. Затем должен был ее убить, но не смог и отпустил. Растерзанная девчонка выскочила из подвала, соседки увидели, позвали на помощь проходивших мимо офицеров. Осоловевшему гаду не хватило времени даже вылезти из подвала. Он метался и искал выход, а за ним уже ехала милицейская машина. До того полмесяца назад Марина была свидетелем на процессе про другое изнасилование, кто-то выебал ее подружку. То преступление тоже повесили на пойманного. Все знали, что это неправда. Гада засудили и за свое, и за чужое.

В четырнадцать лет ее изнасиловали три курсанта. Южное море, пляж, теплый вечер, молодые тела.

В школе, в десятом классе, Марина забеременела, а отец (кто-то из ее знакомых матросиков) отказался от ребенка. Аборт после трех месяцев.

В общем, к военным она относится не очень. Но ****ься - любит. О своей подруге рассказала, что та, когда выпьет, совершенно срывается с катушек и тянет Марину совершать безумные поступки.

- Какие, например?

- Знакомится с кем попало и меня зовет с ними.

- С кем попало? И с хачиками тоже, что ли?

- И с хачиками! Как выпьет, совсем дурная.

Пришлось позвонить этой веселой подруге на работу. Но трубку подняла отъебанная Маринка, сразу меня определила и страшно возмутилась, что я хочу поговорить с ее подругой. Черт, сорвалось. И женщину обидел. Нехорошо.

2000-14. Люда

Зашел пожрать в кафе и увидел свою одноклассницу – тридцатидвухлетнюю пожилую даму. Будь она одна, я бы отделался вежливым кивком, но с ней была подружка. Настоящая Мальвина – голубые глазки, светлые крашеные волосы. Кокетливая. Я встал, подошел и сел к ним.

Стали праздновать знакомство. Они пили пиво, потом я повез их смотреть на Неву. В кафе познакомились с хозяевами – какие-то армяне. У хозяев при виде Мальвины все встало, как каменное. А девки кокетничали. Один армянин едва не полез приглашать мою куклу танцевать. Я с трудом сумел пресечь его происки. Но все это действовало на нервы. Более того, девки радовались, и от меня потребовалось исполнять сложные танцы с поддержкой. Мальвина была высокой и фактурной девушкой, но я таскал ее на руках и запрокидывал. Армянская народная музычка оказалась бодрой и зажигательной. Я собрался с духом и очень кстати изобразил сложный испано-кавказский танец-ублюдок. Девки веселились. С трудом удалось увезти их вон из армянского кафе, пока они окончательно не распоясались, а хозяева меня не зарезали. На посту ГАИ меня проверяли на опьянение. И настойчиво интересовались, не на работе ли девушки. Я сперва не понял, потом разозлился. Суки! Лучше бы мыли светофоры! Гнев был настолько праведным, что мой спиртоносный выдох из смеси кружки пивка и стакана винца их ****ская ГАИшная трубка признала утренней росой. Удивительно, ну и слава богу! Тут появилась развеселая Мальвина и начала приставать к гаишникам. Просила фуражку померить. Те расстались с подозрениями и лыбились. Шлюхи не ведут себя так развязно и беспечно, они знают, чем могут обернуться встречи со стражами порядка. Разошедшуюся Мальвину я еле утащил.

Привез обеих девок к себе, приставал к Мальвине – не дала. Делал массаж, она тащилась, но держалась крепко. Ночью проснулся, одел гондон, подлез сзади и попробовал было присунуть (данного слова нет в словаре, зато он дает милую рекомендацию: «просунуть») член, но хитрая девка проснулась и заворочалась. Пошел в атаку. Даже пальцы уже были в ****е – и ничего. Старушка одноклассница спала рядом, при ней Люда давать не хотела. Стратегическая ошибка – мне нужно было ложиться в центре, между двумя бабами.

Через несколько дней встретились. Невзначай привез Люду к себе, выпили винца, посмотрели фильм, затем я спокойно налез на нее и трахнул сверху. Закидывала ноги мне за спину, прижимала ими к себе. ****а оказалась довольно большой. Еще бы – детоньке стукнуло уж двадцать семь годочков, дело нешуточное.

Больше не встречались. Женщина в этом возрасте может как угодно хорошо выглядеть, но ****ь я таких не люблю. Разика вполне хватит для порядку. Их перезревшая похотливость, тяжелый опыт взаимоотношений с российскими мужиками, непростительная для зрелых лет глупость, удушающе пошлая сентиментальность, увы, все это можно терпеть только ради особенно качественной пневматичности. А ее-то как раз уже давно и нет.

2000-15. Катя

Оставил машину на проспекте Большевиков, поехал в гости к другу-филологу на метро. Приятно поговорить с культурным человеком. Сережа пишет диссертацию, название которой еще можно запомнить, но невозможно понять. Что-то про комментарии к неоплатоникам. Сережа – моя последняя связь с миром чистых знаний. Его способность жить впроголодь, питаясь только книжками, вдохновляет меня на духовные свершения. Увы, мой филолог не отличается целеустремленностью. К возрасту Иисуса Христа он почти ничего еще не сделал. Познакомился с десятком языков, меняя их как перчатки, живой на мертвый и обратно. В итоге на хорошем уровне овладел лишь одним – французским. Попереводил книжек, хронически не выдерживая обещанных редакторам сроков, в итоге свет увидел лишь один его перевод. Что, в любом случае, очень здорово – испытываю настоящую зависть. Удастся ли мне когда-нибудь хоть что-нибудь издать? Хочу!

Возвращаюсь от Сережи всласть наговорившись и зарядившись творческой энергией. Выхожу из метро, иду к своей машине. Смотрю – на скамейке автобусной остановки съежилась девушка. Небольшая, миловидная. Говорю ей привет и предлагаю подвезти.

- Ты один?

- Один.

- А ты не маньяк?

Улыбаюсь и помахиваю книжкой, взятой у Сережи напрокат. Девки сильно заблуждаются, полагая, что интеллигентный человек не может быть маньяком. Как раз наоборот. Гораздо менее травматично для женской души стать жертвой насилия грубого и тупого мужлана, чем подвергнуться циничным издевательствам высокообразованного и утонченного негодяя. Маркиз де Сад получил великолепное образование. Но вид Сережиной книжки незнакомку успокаивает.

- Хорошо, поехали.

Мы сели в машину, я завел ее и стал прогревать. Доверие Кати зашло так далеко, что она оставила у меня свой пакет и сбегала за джин-тоником. Подвез ее домой. Записать ее телефон или... все-таки спросить...

- У тебя завтра выходной?

- Может быть, - говорит Катя.

Хороший ответ! Все зависит от меня! Смелее!

- Хочешь со мной выпить?

- Не возражаю. Только мне нужно домой зайти.

Еще лучше! Теперь у нее есть выбор – остаться дома или вернуться ко мне!

И Катя возвращается! Я ее трахну!

- Алексей, я должна тебе сразу сказать.

Вот блять. Не нравится мне этот заход.

- Я с тобой только что познакомилась, пошла с тобой, но на этом все и закончится, ничего больше не будет.

- Что такое «ничего»?

- Ты понял, что это такое.

Я чуть было не остановился и не предложил ей выйти вон. Но сдержался и пустился в рассуждения:

- Жизнь тем и хороша, что не знаешь заранее, что произойдет. Мало ли чего тебе захочется, зачем же от чего-то зарекаться.

- Я тебе сразу говорю, ничего не будет.

Всем своим видом показываю, что не принимаю ее слова всерьез. Но настроение падает. Эта дура отнимет у меня драгоценное время сна и уйдет, жестоко обломав. Хуже того, никаких дальнейших отношений и не будет – если уже домой привел, нужно ****ь. А если не получилось – все, хана.

Войдя в мою комнату, Катя продолжает угнетать меня своей человеконенавистнической риторикой.

- Кровать у тебя, конечно, хорошая, но ничего не будет.

- Интересный у тебя ход мыслей, ассоциации правильные.

Пьем винцо, Катя еще и курит, благо не в комнате, а на кухне. Предлагаю покрутить мой велотренажер. Соглашается и просит какие-нибудь мои штаны, в джинсах неудобно. Здорово! Она готова снять джинсы! Это вдохновляет. Переодеваясь в мои тренировочные, требует, чтобы я отвернулся. Ну-ну. Крутит педали, я, на правах тренера, обнимаю ее за талию, жму ляжки. Не возражает! У тренера большие возможности для физического контакта.

Взвешиваю ее на руках, потом на весах. Пятьдесят пять килограммчиков. Выпиваем еще. Катя рассказывает про свое славное гимнастическое прошлое. Она была очень гибкая, и до сих пор еще способна хорошо гнуться. Оживляется и начинает мне это демонстрировать. На моей широкой кровати садится в позу лотоса, закидывает ноги за голову.

- Я и на шпагат могу сесть!

- Покажи... Да, круто...

Я поддакиваю и трогаю ее за разные места, но ненавязчиво. Затем объявляю, что гибкость очень важна в личной жизни.

- Интересно, как ты можешь ноги закидывать... Ну-ка...

Ложусь между ее ног, завожу их вверх, по-разному гну... Катя с интересом участвует в моих исследованиях. Мы меняем разные позы совокупления, одетые в свитера и тренировочные штаны.

- Да, здорово гнешься... А вот так... Круто... Да, хорошо у тебя получается...

Член стоит огурцом. Ей невозможно это не почувствовать. Но что-то удерживает меня от штурма.

Катя говорит, что у нее ноги изящные, но слишком худые в икрах. Позволяю себе проявить к ее словам недоверие и приношу портновский метр.

- Давай-ка поднимем тренировочные. Мерить нужно четко. Вот так... Тридцать три сантиметра в окружности. Ну-ка еще раз проверим... Да, тридцать три. Это вполне нормально, сколько бы ты хотела? Сорок, что ли?

- Зато волос на них нет, - гордо заявляет Катя.

- Это самое главное, - искренне отвечаю я. – Не худые у тебя икры совсем. Все же зависит от пропроций. От окружности бедер. Сколько они у тебя? Так померим... Пятьдесят шесть. Но это поверх штанов, на самом деле, они меньше, ну-ка... Да ладно, подумаешь, зато померим как следует...

Катя приспускает тренировочные и позволяет как следует померить ляжки, для точности - несколько раз.

- Вот видишь, уже пятьдесят пять. Нормально. Интересно, а у меня сколько...

Снимаю с себя штаны и начинаю мерить свои ляжки. Пятьдесят девять. Катя все же решает, что сидеть в приспущенных штанах неприлично и снова их натягивает. Я же оказываюсь перед ней в семейных трусах. Хм. Дисбаланс. Набрасываться на нее еще рано. Пришлось одеть тренировочные, но не спеша и не акцентируя внимание на острой необходимости в этом.

Пьем еще, лезу целоваться. Соглашается - сразу и взасос. Пытаюсь завалить на диван, но она отказывается.

- Что не так?

- Вот, скажешь, трахнул.

- Ну, это процесс обоюдный.

Исключительно важное заявление, спасибо мудрому другу Андрею. Возможна другая точка зрения, верно? Катя с интересом обдумывает новую картину мира. Но продолжает:

- Я же тебе сразу говорила, что ничего не будет, верно?

Пожимаю плечами. Какие мелочи.

Катя идет пописать. На обратном пути ловлю ее посреди комнаты, обнимаю, вдруг она принимается снимать с меня свитер. Поднимаю руки вверх, жду, что будет дальше. Свитер снят, но Катя останавливается и вновь повторяет, что ничего не будет. Затем ложится на спину и принимается рассказывать, что очень недовольна, что у нее торчат ребра.

- Где торчат?

- Вот здесь.

- Ну-ка, посмотрим... Да нет, нормально, вот у меня тоже торчат.

- Так это у тебя.

- Ну да, а как а у тебя? Вот, нормально, здесь и здесь.

Я глажу ее по ребрышкам и невзначай прихватываю грудь. Целуемся, но всегда приходит момент, когда она останавливается. Думает и продолжает.

- А еще я стесняюсь, что у меня торчат косточки от бедер.

- Где торчат? Давай посмотрим.

Запускаю руку ей в штаны.

- Нормально все. У меня тоже торчат. Вот...

Завожу ее руку себе в штаны и даю потрогать кости с передней стороны таза. От члена на расстоянии ладони. Потом снова трогаю у нее, пальцы моей руки растопырены, мизинец проезжается по волосенкам на ее лобке. Еще одно исследование, и я накрываю рукой ее ****енку, Катя протестует, но я говорю, что это массаж и вообще очень полезно.

Пальцы шалят в ее ****е, она тащится, но через некоторое время принимается выталкивать мою руку. Хорошо, тогда я предлагаю сделать ей массаж, так как она крепенькая, имеет мышцы, и делать массаж ей приятно.

Соглашается. Ложится на живот, снимает лифчик. Остается в одних трусиках. Я тоже снимаю с себя все, кроме трусов, и принимаюсь ее мять. Ей нравится. Стягиваю с нее трусы, она слегка протестует. Раздеваюсь сам, одеваю гондон, стараясь не спугнуть, продолжаю массаж.

Все, полез ****ь. Ломается еще чуть-чуть, но рука снова оказывается у нее в ****е, а я налегаю сверху и засаживаю. Ебемся. Катя классно гнется и закидывает ноги. Старается, молодец. Сажаю ее наверх, она движется ловко и динамично, попрыгав, кончает как-то быстро и по-мужски грубо. Переваливаю ее на спину, деру. Она бормочет:

- Не так, хочу чтобы вдвоем.

- Что, второго мужика хочешь?

- Нет, дурак, я не …

В общем, я так понял, что ей не нравилось, когда ее ебут без инициативы с ее стороны. Потрахались, я перевернул ее и стал приподнимать для постановки раком.

- Нет, только не это.

- Так ведь ты же меня оттрахала?

- Как это?

- Ну так вот только что на мне прыгала, меня сверху трахала?

- Я?

Пока она продолжала удивляться подобной интерпретации, я уже приподнял ее задок и стал драть ее раком. И ей это понравилось. Кончил, как и люблю, сзади, в хорошем темпе.

Ночью проснулся, подлез к ней, засадил на боку, потом залез сверху. Она пыхтела и закидывала ноги, потом заявила:

- Сейчас кончу!

И действительно, задергалась, задрыгалась, кончила. Тут я поддал газку, в смысле – увеличил скорость. Чуть сердце не прихватило. Ночью нужно спать, а не ****ься. Кончил и залег, боясь, что подохну от сердечного приступа. Нужно осторожнее.

Похоже, Катюха хотела продолжать наши отношения. Только зачем они мне? Ну поебались, ну и ладно. Нефиг в первый же вечер давать. Ведь зарекалась.

Пещера ужасов

По утрам езжу на работу в метро. Единственное время почитать учебную литературу. В метро обычная давка.

В это утро я не торопясь вошел в вагон, интеллигентно опередил суетливую бабку и занял последнее свободное место. Бабка в сердцах махнула рукой и пристроилась у поручней. Ей, наверное, нужно ехать до Сенной (на рынок, конечно), так что теперь придется простоять семь остановок. А нужно было бы ей знать, что всяким там старухам на рынок ездить следует попозже, а не в час пик. Люди, понимаешь, на работу едут. Или учиться, если студентки.

На проспекте Большевиков нахлынула толпа. В этом случае неудобно иметь такие длинные ноги, как у меня. Какую-то девчонку прижало к моему правому колену, причем оно нацелилось точно ей промеж ляжек. Бедняжка повисла на поручнях под напором людей. Ей бы, дурочке, ноги бы раздвинуть, так и уперлась бы потверже. Она же, глупая, коленки стиснула изо всех сил, мой дорогой одеколон нюхает да на меня пучится, словно шавка срущая. И грезит, что ее пытается изнасиловать привлекательный незнакомец, и она не в силах больше сопротивляться, уже вот-вот.. . Не кончила бы, а то как ей потом, мокрохвостой, по скамейке лекционной ерзать?

А я сидел-посиживал, да книжечку почитывал. Про финансовый да про менеджмент, да про фунты стерлинги.

2001

2001-1. Лена

В один из декабрьских вечеров я почувствовал обычное одиночество и решил прокатиться до Невского в метро. Автомобиль не способствует появлению новых знакомств, чарующих своей случайностью. Пассажир метро видит гораздо больше женщин, чем водитель авто. Не случайно зыркают так остро в сторону женских ляжек шоферские глаза. Сейчас бы ее в тачку и до леса. Женщины ловят эти взгляды и отвечают на них. Сейчас бы резко вправо, выйти из машины и к ней. Потом подвезти и познакомиться. И трахнуть. Но для этого нужно быть ловким и решительным человеком. Можно действовать методичнее. Подъезжать к остановке, где мерзнут нежные старшеклассницы, не спеша выходить из машины и начинать осмотр. Беда в том, что в любую минуту может подойти набитый троллейбус, а сесть в машину с разбегу готова только голодная наркоманка из тех, что подрабатывают вечерами на Тельмана и Искровском. Приличные девушки уедут в общественной консервной банке, а их крепкие жопки за пару остановок хорошо намнет какой-нибудь юный деградант или старый неудачник. Поэтому я и езжу на метро, когда только возможно, и терплю, терплю, а быдло вокруг при первой возможности толкается, наступает на ноги, в любом случае воняет потом и дешевыми спиртовыми составами, кашляет туберкулезом и чихает. Эти отбросы имеют привычку закрывать свои кашли и чихи кулаком, а не открытой ладонью, как люди интеллигентные. Кулак же не задерживает микробы вовсе, наоборот, он является препятствием для вонючей струи, вылетающей из гнилой утробы. В результате хам (хамка) разбрызгивают вокруг свое дерьмо, а культурные люди все это вдыхают. Впрочем, не думаю, что кроме меня в метро остается много культурных людей. С другой стороны, это не значит, что я требую от культурного человека непременного владения автомобилем. На дорогах, кажется, еще меньше культурных людей. Вообще, мне давно уже непонятно, где же остались культурные люди, и все больше склоняюсь к выводу об окончательной гибели русской интеллигенции. Просто ее тоненькая прослойка истерлась между задницами гегемона-пролетариата и колхозного крестьянства. Так и меня в набитом вагоне гнетет гегемон, правящий страной Хам. Тот Хам, что управляет страной, и тот Хам, что служит первому. Ванька-дурак, неграмотный, но чудовищно наглый, воссел на печи, завалил Василису, украл полцарства и пропивает другую половину. Ненавижу.

В метро можно познакомиться с девкой. Она будет тупенькая, но милая хамочка, любит выпить и дать. У нее будет жопка, крепкие сиськи, ее можно будет ставить раком.

Моя поездка на Невский имела формальную цель: взять для прочтения бесплатную газету St. Petersburg Times. Знание английского языка весьма полезно для последнего российского интеллигента. Оно дает мне возможность на халяву ознакомиться с последними новостями, и не с теми, которые писал Березовский, купивший у этой рыбы всю ее гнилую голову. Кажется, это одна из последних независимых газет. Ванька-чекист хорошо понимает, что его неудачливым братьям никогда не выучить иностранный язык, поэтому и запрещать Times никакого смысла нет. Во времена моего обучения в институте отвращение ко всему иностранному прививалось посредством заданием на дом обязательных переводов статей в этой же газете. Если подобная практика существует и сейчас, то при виде St. Petersburg Times у студентов срабатывает рвотный рефлекс, таким образом достигается не только основная цель – воспроизводство хама, но и побочная – McDonalds теряет свои доходы. Люблю жареную картошечку. Не люблю чекистов.

Твердым шагом я прохожу сквозь двери быстрохарчевни, где мог бы загнуться и нос у Буратино. Отвратительный запах горелого масла, мерзкие сухари и канцер, канцер на каждой тарелке! Я ничего не беру, только газету, мою любимую Times. Слащавому американскому пенсионеру в очках на вывеске харчевни я мысленно показываю fuck. Впрочем, он никакой и не пенсионер, на своих канцерных курах он неплохо заработал. Женя из Нью-Йорка заявлял, что у нас эта дрянь гораздо лучше, чем там у них. Может быть, если только этот слащавый мудак там лично проверяет, не слишком ли часто старое масло меняется на свежее.

С газетой в руке я направляюсь назад в метро. Мое внимание привлекает жестокая битва девушки с турникетом. Девушка бьет турникет и побеждает. Я подхожу к ней и поздравляю.

- Вы правильно все сделали. Можно было еще сильнее бить.

- Зачем же турникет бить?

- Чтоб в следующий раз не хватал. Если все сразу сломать, то народу проходить будет свободнее.

Девушке нравится моя логика или что-то другое. Она записывает мой телефон, для чего ей приходится даже пропустить один поезд.

- Я позвоню, - пообещала Лена на прощание. Что ж, весьма может быть.

В один из следующих дней я вижу на своем определителе телефонных номеров, что мне звонили с незнакомого номера. У меня хватает ума записать этот номер, чтобы проверить его через интернет. Там не всегда свежая информация, но в этот раз я узнал, что в квартире с данным телефоном прописана некая Елена двадцати лет от роду.

Через день она звонит снова, на этот раз я нахожусь дома.

- Здравствуйте, а могу я поговорить с Алексеем?

- Да, конечно, я слушаю.

- Привет, узнаешь?

- Кажется, узнаю.

- Ну, и кто это?

Черт возьми, как это для них важно! Вероятно, они правы. Если я испытываю интерес, то должен помнить и ждать.

- Лена, - утверждаю я после очень непродолжительного колебания.

- Правильно, - обрадовалась Лена.

Вот таким образом я зарабатываю очень важное очко.

Мы немного поболтали и договорились созвониться перед выходными. Я позвонил, но она извинилась и сказала, что никак не сможет, так как простудилась и плохо себя чувствовала.

- Извини, если помешала твоим планам.

- Каким планам?

- На отдых, если я не смогу.

- Ничего, у меня не было никаких особенных планов.

Еще Андрей говорил: «Главное, это чтобы женщина чувствовала, что мужику все по барабану. Я смотрел один хороший фильм, там крошка с мужиком сидит, кокетничает, а потом неожиданно поднимается и говорит, что ей нужно уходить. Мужик совершенно спокойно, безо всякого сожаления отвечает, что, конечно, она может уходить. Крошка уходит, а на другой раз приходит и дает ему сразу, потому что видит – ему все по барабану! Она свободна! Она может приходить, уходить, но ему пофиг! »

Андрей глубоко понимал женскую натуру. Главным минусом в моем общении с бабами он называл масляный блеск в глазах, пляску гормонов. Мужик должен быть спокоен, главное – не дергаться!

Я полностью согласен с этим утверждением. Настолько, что иногда обдаю холодом нежное создание. Многие говорят, что лишь у постели поняли, как глубоко во мне обманулись.

- Можно, кстати, на Новый Год встретиться.

- Каким образом?

- Встретить в семейной обстановке, потом я за тобой мог бы заехать.

- Как?

- У меня есть машина (черт возьми!). Давай созвонимся, может и перед Новым Годом еще встретимся.

Но за неделю времени у нас так и не нашлось. Мы договорились, что я позвоню ей около часа и приеду в районе двух, уже в Новом Году.

Праздник в узком кругу нашей семьи немыслим. В каждом слишком много упреков, которые трудно удержать в себе.

Моя мама, а теперь по основному статусу бабушка обвиняет, что внучка неаккуратная, вздыхает, очень похожа на своего отца, его кровь, конечно, отец-то кто, гены, никому не будет нужна такая, нужно приучать, голову не моет, все по комнате разбрасывает, посмотри, беспорядок какой, я уже устала от всего этого, Ирка все время работает, справиться с ней не может, конечно, она же обезьяна, а Машка – лев.

Моя сестра Ирина, она же мать, сжимает зубы, нужно работать, накопилось много хвостов, ничего не успеваю, нужно 1С изучать, так времени нет, мы с Машкой последнее время вроде так ничего, иногда из Ирины вырывается злобный возглас, она бьет дочь по заднице, вот только болеет да с бабушкой ругается все время, с одной работы могут выгнать, а на три оставшиеся так не проживем, от тебя брать совесть иметь надо.

Машенька злобно ругается, бабка сволочь, чтоб она сдохла, мать дура, денег мало зарабатывает, жрать мне не дают, сволочи, бабка тут ко мне полезла, хотела ударить, я на нее заорала, бить не стала, сволочь старая.

Ирина поднимает на грудь морскую свинку, Маша ругалась несколько лет, кота все равно бабушка не позволила, Ира очень любит котиков, вот пришел наш кот-красавец Леша, гладкая шерстка, бабушка завести котика никогда не разрешит. Морская свинка тихонько чирикает, если ворошить ее шерстку, торопливо нюхает и лижет палец. Глаза Ирины увлажняются, Милли сидит у нее на руках, наша Милличка, такая добрая свинка, песенку поет, какая она добрая, нас так любит.

Бабушка на руки Милли не берет, но уже соглашается, что это не крысища, а пушистый зайчик.

Машенька переворачивает свинку брюшком вверх, Милли растопыривает задние лапки, норное животное в природе вряд ли когда-либо оказывается в таком положении – высоко над землей, на совершенно открытом пространстве, она всегда старается залезть под воротник рубашки, энергично двигает лапками, довольно болезненные коготочки, если отпустить свинку посреди комнаты, она изо всех сил рванет в знакомый угол около батареи, под занавеской, если полезть за ней туда, свинка ломанется вдоль стенки в другой угол, бегает очень быстро. Брюшком вверх высоко над землей в лапах гигантского монстра, убежать невозможно. Милли привыкла, по крайней мере, она особенно не пищит и не возражает, Машенька скоро посадит ее на грудь, будет гладить, Милли захрюкает, начнет лезть под воротник, Машенька крикнет ой, больно, усатая дура, куда же ты лезешь, сейчас откушу тебе голову, откроет рот, поднесет зверька к оскаленной пасти, потом начнет снова гладить и целовать, свинка забавно слизывает сопли быстрым язычком.

Ирина беспокоится:

- Не целуй свинью, зараза всякая, не подноси ее ко рту, может, и мононуклеозом из-за нее заболела.

- Ничего подобного, - с напором возражает Машка.

- В этой семье больше всего любят свинью, а она такая тупая, - высказываюсь я.

- Она не тупая! – обижается Машка.

Поправлюсь, она скорее не то, чтобы тупая, а необразованная. Ей не хватает образования. Нужно отдать ее в институт. В научный. Для экспериментов.

Невозможно праздновать без гостей. Так мало добра, так много обиды. Нужно как-то разбавить все это, упрекать друг друга при гостях неприлично, на вопросы о детях следует отвечать в позитивном ключе, с оговорками о неизбежных трудностях и волнениях. Здесь, перед незнакомой глупой старушкой, которую видишь первый раз и, может быть, увидишь снова лишь через пару лет, есть возможность услышать от собственной бабушки слова одобрения. В этот раз к нам в гости приехала тетя Рита из Москвы.

Лет сорок пять назад она была необыкновенно хороша, лет сорок назад назначала свидание пятерым юношам в одно время в одном месте и смеялась над ними, лет тридцать назад меняла любовников одного за другим, некоторые в этом ряду были очень влиятельными персонами (в частности, застрелившийся кагэбэшник и гэкачепист Пуго), в общем, она искала неземной любви, пару раз даже выходила замуж, оказалась в тюрьме то ли по навету, то ли по злобе некрасивой следовательши, отсидела года три, а теперь, моложавой и шустрой шестидесятилетней теткой, прыгает по подружкам и не знает, чем же себя занять. Детей у нее нет. Тетя Рита знает нашу бабушку много лет, кажется, в тот памятный день она выкатила в колясочке долгожданного сыночка Лешку, а Рита – племянника Дениску. Выходит, лет тридцать миновало. У обоих карапузов тогда еще было какое-то будущее, скорее всего не блестящее, но, что неплохо, еще достаточно туманное. С тех пор дамы общались, перезванивались, гостевали. Машка сперва отнеслась к гостье негативно, так как тетя Рита со свойственной ей экспрессией с ходу стала делать какие-то указания по поводу внешнего вида и прически юной красавицы. Но тетка не зря отсидела свой срок, набралась уму-разуму, так что вовремя сменила тактику и перешла к похвалам. Машенька потеплела, отношения стали дружескими. Бабушка с удовольствием слушала истории о непутевом Дениске, о его бездетном браке с хитрой провинциалкой.

- Ваш-то Леша такой красавец, такой умница, а Денис – ну совсем никакой, лучше бы и глаза не смотрели. Длинный, волос нет, в очках, как дурень какой-то.

- А Светка-то почему за него замуж вышла?

- Да она любила его друга, а тот жениться не стал. А у нее уже институт заканчивается, домой-то ехать неохота, а тут и Денис, и жениться готов, и ленинградец, и с квартирой. А сама неряха, в квартире развела срач, так еще Зинку хотела выписать в деревню, хорошо еще, что Зинка, дура, вовремя опомнилась и не выписалась, а то бы и к сыну не приехать было бы. Денис тут недавно нашел кассету, где Светка с любовником, и все подробно записано (ну уж это вы позвольте, уж не знаю, что он там нашел такого интересного – любительское порно с тридцатилетней рожавшей бабой в главной роли, зрелище скорее отвратительное). Так он ее прибить хотел, и вообще, раз, когда они повздорили, он ее ударил, так она его чуть не посадила, а брат с великим трудом его отмазал. Если бы не брат, Денис уже сидел бы из-за этой Светки, а она бы в его квартире развлекалась. Светку-то жаль, если честно, муж у нее совсем непутевый. Не работает, денег где-нибудь перехватит, и в казино, и все проигрывает.

Здорово, а она дает кому попало, все ловит случай, чтобы ей задвинули потверже.

Отсидев Новый Год в кругу семьи, радостно еду к малознакомой девке через праздничный город на машине по белому снегу. Пьяный хам выбредает навстречу, тянет руку, хайло разевает. Объезжаю тупую скотину, глянь - хмельные веселые девки. Разгулялся народ деревенский, взять бы пару таких - и на хату. Да с одной на другую попрыгать! Еду к милой, надеюсь на чувство, на сверленье меж крепеньких ляжек, на истомное бедер движенье, чтоб дала засадить, да и кончить.

Лена в короткой юбке, веселая и нетрезвая, идет ко мне под грохот праздничных взрывов. С Новым Годом, мы целуемся, ее губы отвечают. Твердо, твердо под штанами.

Что ж, нужно выпить.

- Куда это ты так уверенно едешь?

- Ко мне, конечно.

Нет, она не возражает. Дома у меня никого нет, я же живу один, я же холостяк, прожженный, опытный ёбырь без башки с гудящей головкой.

Сидим у меня на диване. Я открываю бутылку шампанского, пробка не вылетает, а наоборот, впивается в горлышко. Начинаю резать ее ножиком. Бля! Нож соскакивает и хорошо врубается мне в руку, первый сустав указательного пальца. Тут же начинает литься кровь. Заматываю платком.

- Ты бы мне сказал, я бы сама открыла. Дай руку.

Лена заклеивает мне руку пластырем. Рана глубокая, в длину сантиметра на два, но кровь остановлена.

Пьем шампанское. Лена залезает на мой диван, короткая юбочка сильно открывает ляжки. Она не дергает ее вниз, нет. Мы начинаем целоваться, я не встречаю ни малейшего сопротивления, трогаю ее за грудь и между ног, она идет на все, ложится спиной на диван, мы мнемся. Потом легкая пауза - она раздевается сама, я тоже сам, одеваю гондон, мы трахаемся.

Я сверху, она сверху, я сверху, ее колени к груди, все вроде хорошо, но здесь она хватает меня за руку, задевает ногой - кровь начинает идти снова. Черт, приходится держать руку вверху на отлете. Ставлю ее раком, деру ее, хлопаю ляжками по жопе, но рука кровоточит, я даже и не кончаю.

Рука здорово болит, я двигаю указательным пальцем - чувствуется боль. Но позднее, ночью, я снова трахаю Ленку, только руку держу чуть в стороне. Маленький шрам остается у меня на руке, через годы я взгляну на него и вспомню, каким злым ебырем я был.

2001-2. Мы с Сережей

Гуляем с филологом у Василеостровской, и после бесполезных блужданий, когда я уже хочу ехать домой, Сережа выбирает нужный объект - крупную девицу с большой пластиковой бутылкой пива. Она обращает больше внимания на меня, скоро соглашается идти к нам. Я предлагаю им идти, пока я сбегаю за пивком. На самом деле, я бегу искать гондоны. У Сережи, как обычно, резинок нет даже дома.

Через полчаса я у них, мы втроем лежим поперек узкого филологического дивана и беседуем. Слегка приобнимаем гостью. Она говорит, что замужем, но муж - дурак и негодяй ростом ниже ее. У нее большие сиськи и длинные ноги, хотя ей не мешало бы похудеть. Проходит еще полчасика, она спрашивает Сережу:

- Могу ли я у тебя остаться?

- Да, конечно.

- Я вот здесь посплю, на кровати.

- Да, хорошо.

Еще через минут пятнадцать она говорит:

- Ладно, я ложусь спать, - и начинает раздеваться.

Мы с Сережей переглядываемся. Я помогаю ей снять джинсы. Сережа стоит и смотрит. Гостья остается в трусах, а сам я раздеваюсь догола. Сережа выходит из комнаты. Я одеваю гондон и лезу к ней. Она в общем не против, спокойно лежит на боку, подставляет большую жопу, я снимаю с нее трусы и начинаю заводить ей сзади. Но кровать у филолога ужасная - она вся ходит ходуном, в середине жутко продавлена, будто стоит в общежитии и поменяла уже несколько поколений студентов. Невозможно маневрировать эффективно.

Чуча это понимает, и начинает ворочаться в соответствии с правилами хорошего тона - неприлично держать ****у подставленной слишком долго, нужно ее передвигать в новое положение, неприлично держать ****у слишком хорошо подставленной, рыцарь должен преодолеть хоть какие-нибудь препятствия. Ворочаю чучу - кровать отъезжает от стенки и дура почти падает с нее. Как этот филологический стоик живет на такой кровати? Диоген блять. Поднимаю чучу, кладу ее лицом вниз, раздвигаю здоровые ляжки, она чего-то ворчит и обозначает возражения (в крайне слабой степени), я впираю ей сзади, чуча кряхтит, я деру ее и кончаю почти сразу.

Прощаюсь с Сережей и еду домой, слегка разгоряченный.

Сережа потом тоже ее драл, но без гондона - любитель экспериментов со здоровьем, настоящий рыцарь, идеальный клиент венеролога. Не дай бог СПИД подхватит, балбес.

Неизвестные медикаменты

Заведующая складом предприятия по выпуску оборудования телекоммуникаций пишет письмо коллегам:

На склад поступила коробка из Воронежа с медикаментами(!?), коробка без документов. Прошу совета.

Я отвечаю предложением закупить партию морских свинок для испытаний.

Новый начальник

В офис входит мужик. Его спрашивают, что ему нужно. Он отвечает:

- Я ваш новый начальник. Про таких, как я, говорят: “Строг, но справедлив”. Так вот, к вам я буду особенно справедлив.

Очепятка

Высылаю солгасованный вариант договора.

Дар судьбы

В такой вечер я чувствую свой четвертый десяток каждым нервом. Опять завтра на работу и вставать будет трудно, только мне уже не догнать уходящую прочь по темной шепчущей аллее.

Вагон в метро, тяжело сажусь.

Мое отражение в стекле - умное, почти красивое, немного мрачное лицо. Если приподнять голову, подглазья зальет теплым светом, я стану казаться моложе.

Места для пассажиров с детьми и инвалидов. Такая же надпись должна быть у меня за спиной, чуть выше головы, белыми буквами на скользкой поверхности стекла.

Девушка на сиденье напротив, левее от меня. Большие грустные глаза. Отметины на лице, прыщи или какая-то дрянь, большинство зажило и осталось рубцами и воронками от взрывов. Поджаты рыхловатые ноги на слишком высоких каблуках. Непривлекательна. Я ее не буду. Тогда кого же?

Слева сидит мужчина лет на десять грустнее меня. Теперь поверну голову в противоположную сторону, как бы невзначай. Хорошо пожившая пара. Мужчина дремлет. Женщина посматривает в мою сторону. Таким я нравлюсь, хотя, вероятно, не только я, а все, что с яйцами и моложе пятидесяти.

Теперь снова посмотрю налево. Никого, только полубомжиха с полубутылкой пива. Смотрит перед собой, чувствует себя неловко и грустно, а ведь пиво еще не кончилось. Никого.

Мне становится еще хуже. Время летит в пустоту, все бессмысленно, если никого не хочешь.

Что-то катится по полу, задевает мой ботинок. Пустая бутылка. Год, нет, два года назад одна девчонка говорила, что хочет трахнуться со мной на стиральной машине, и чтобы я был непременно в этих ботинках. С тех пор мягкая английская кожа покрылась глубокими морщинами, но я все еще отношусь к ним трепетно.

Приподнимаю ногу, бутылка катится к грустному мужчине, тот отталкивает ее, провожаемая брезгливыми взглядами, бутылка летит дальше - точно к полубомжихе. Та чувствует, что ее что-то задело, смотрит вниз, и, очень быстро, очень легко, словно невзначай подхватывает бутылку, прячет в сумку. Хорошо. И пиво еще осталось, и еще одна пустая бутылочка скоро ляжет в сумку. Чуть улыбается, мягко, стыдливо, как только и могут люди улыбаться своему неверному счастью. Мигу удачи, нежданному милосердию судьбы. Я снова верю в лучшее.

2001-3. Катя

Весна приносит тепло и хорошее настроение. Бегаю по городу и пристаю к девкам. Вижу трех подруг, две из них совсем никакие, одна – весьма привлекательна, небольшая и милая. Подхожу и знакомлюсь. Видно, что все три заинтересованы. Но особой радости не выражают, более того, идут в магазин и долго там слоняются, пока я их жду. Потом выходим из магазина, садимся на лавочку и пьем пиво, точнее - они пьют. Показываю им фотки из Парижа. Девки радуются. Везу девок на машинке по домам, потом одну Катеньку к ней.

Ее подруга Сашка заводится, видя начало нашего романа - хороший знак. Если она знает свою подругу и чувствует напряженность возникающих отношений, то все очень перспективно. Да, подругу мое появление растревожило не на шутку. Обуреваемая страстями, Сашка наспех прощается со мной и Катенькой и на высоких неудобных каблуках через темный парк бежит ****ься в ночь черт знает с кем. Хм, было бы неплохо Катю сегодня... Но нет, она на это не пойдет. Назначим свидание.

Вечером идем с Катей гулять, едем в Гостиный играть в автоматы. Но я забываю деньги дома. Забывчивость по Фрейду? Что это, жадность или похоть? В любом случае, нам нужно возвращаться. По ней видно, что спонсировать наши развлечения она не собирается. Или стоило ее об этом спросить? Почему я так стесняюсь показаться жиголо, ведь это очень удобно – поменяться местами, самому занять положение живого товара. Девка сама заплатит за то, чтобы я ее трахнул. Но Катя явно не рассчитывает на меня тратиться. Едем ко мне, машину ставим на стоянку.

- Ну что, пошли...

- Ты и один можешь сходить за деньгами, а я подожду тебя в машине.

- Ну уж нет, один я не пойду.

- А я не пойду к тебе домой.

- Ты мне не доверяешь, а я не могу поощрять недоверие.

Мы спорим, едва не разругавшись до полного разрыва. Но я четко помню наставление Андрея - если сказал "НЕТ", то нужно держаться, только тогда противник будет относиться к тебе с уважением.

Твердость характера мне несвойственна, я очень податлив и мало способен к защите своей позиции. Тем более имеет смысл держаться хороших привычек. Нет - значит нет. В результате я предлагаю компромисс - пойти прогуляться. Она с трудом, но соглашается. По дороге Катенька покупает мне бутылочку пива - о, это так неожиданно, очень хороший знак. Так все же я могу быть жиголо, а? Я иду домой за деньгами, и мы едем к метро Дыбенко.

У самого метро она встречает какого-то парня лет двадцати пяти и радостно приветствует его. Выясняется, что это ее знакомый с Аляски, сын эмигрантки. Ну-ну. Подходит ее подруга Сашка и еще один знакомый. В итоге мы вместе с ними оказываемся в каком-то кафе, играем в бильярд, пьем, едим. В такси на обратном пути едем вдвоем с Катенькой и целуемся взасос. Ко мне она, тем не менее, не хочет.

Нужно разнообразить свидания. Приезжаю к Катеньке на велосипеде. Она тоже хочет прокатиться. Я помогаю ей садиться на велик, придерживаю ее небольшое крепкое тело, *** встает. Она в тугих джинсиках и кожаной курточке, одежда скорее для прогулок, чем для велосипеда. Едет неуверенно, один раз даже падает. Утешаю и обнимаю. На прощание горячо сосемся. Зайти к себе не приглашает.

Еще одна встреча. Уже пора, черт возьми. Веду ее в кино. Потом она хочет кушать, я покупаю курицу гриль, вина, мы едем ко мне, пьем. Прихватываю ее, долго и взасос целуемся посреди комнаты. Ложимся спать, она говорит, что может не нужно, но я пристаю к ней, трогаю за грудь - небольшая и хорошая.

Катенька почти не сопротивляется, ей очень хочется, и она довольно мило отдается. Трахаю ее сверху, снизу, она устает, кладу ее лицом вниз и кончаю.

Второй раз я еле завел ее домой, но секс был хороший. У меня она не осталась, сказала, что не может выспаться в чужом месте. Но ее визит страшно затягивается, у меня совершено не хватает времени на сон. Кажется, она это нарочно.

Третий раз у нее менструация, она дрочит мне шишку рукой. Я кончаю. Вместо того, чтобы быстро уйти домой, Катька тянет время, старается разозлить меня и ей это удается. В этот раз мы разругались окончательно. В машине она заявляет, что вовсе и не влюблена в меня. ОК, тогда все.

Позже она звонила мне домой и на мобильник, но я отвечал коротким отказом. Культурных запросов у девушки ноль, ****ься, конечно, с ней хорошо, мне нравятся такие изящные и скромные в постели, но сколько еще можно развлекаться одним и тем же. Да, я люблю кушать жареную картошку с мясом. До тех пор, пока я не ограничен в выборе блюд. А то вдруг мне под настроение захочется макарон с сыром? С хорошей голодухи даже казенные пельмени будут в кайф.

2001-4. Надя

Увидел ее в метро. Сзади. Хорошая жопа, длинные ноги, сразу захотелось впереть. Догнал, воровато заглянул в лицо. Очень не люблю этот, увы, необходимый маневр. Чаще всего, при всей фигурной стати, баба оказывается страшная, и мне приходится быстро отворачиваться, словно подтверждая лишний раз ее непривлекательность. При том, что заглянуть бабе в лицо и сбежать незамеченным практически невозможно, тем более, с моей внешностью. Как же нехорошо.

Но эта - милая. Познакомились, обменялись телефонами. Договорились о встрече на Васильевском острове, где она учится.

Еду на первое свидание. Жарко. Из-за этих уродов, что норовят вылезти на перекресток, когда им уже горит желтый, а то и красный, все пробки и начинаются. Быдло. В цивилизованных странах любой участник движения, похоже, только и думает, как бы ему пропустить кого-нибудь вперед! У нас на дорогах царят традиции зоны – если не лезешь, значит ты чмо и неудачник. Противно, но выхода нет, приходится соответствовать. Трудно поначалу, но вскоре заражаюсь общим настроением взаимной ненависти и еду как все. По дороге моя девятка не выдерживает и закипает. Под истеричную ругань клаксонов, вне себя от злости, идите на *** козлы, вот встану здесь и ебу всех вас в рот, черт, Надя уже пришла на свидание, бля, неужели уйдет, ****ый совдеповский автопром! Открываю капот, тосол дымит, сдуру отвинчиваю крышку с бачка, все начинает вылетать со страшной силой. Доливаю тосол, а он вытекает в дырку. Замазываю дырку силиконом. Доливаю тосол, уже остатки. Кое-как еду.

Опаздываю на встречу минут на пятнадцать. Наденька ждет. Она в яркой белой куртке, под ней - кофточка, открывающая шею. Жопа и ноги обтянуты штанишками. Все это выглядит яростно. Испытываю эрекцию.

Предлагаю выпить красного вина. Соглашается. Покупаю вино в попутном магазине, везу ее домой. У меня милая гостья беспрекословно садится на диван, не возражает и передвинуться к его спинке.

Пьем вино, глажу ее по шейке, начинаем целоваться. У нее умелый и нежный рот. Она смеется, что прольет вино, как будто предлагает мне забрать у нее стакан. Я не решаюсь лезть так сразу. Еще один тост. Целуемся, теперь отбираю стакан и валю Наденьку на диван. Она не предпринимает никаких оборонительных действий, наоборот - спокойно начинает раздеваться. Еще до конца не веря в удачу, тоже раздеваюсь.

Мы голые. У Нади большая грудь в отменном состоянии. Талия, жопа, ноги - она садится на меня сверху, я вставляю ей *** в ****у. Надя трахает меня сверху, я тыкаюсь носом между ее здоровыми сиськами. А потом я забираюсь на нее и трахаю сверху, насилую, прижимаю к постели. Она явно кончает, и кладет мне руку на бедро. Я понимаю это как предложение остановиться. Но мне тоже охота кончить, я ускоряю движения, жестко и быстро деру сверху – и тоже кончаю.

Действительно, Надя говорит, что ей слегка неприятно трахаться после оргазма. Интересно было бы узнать, какую альтернативу она могла предложить? Подрочить? Отстой. Пососать? Упарилась бы сосать, мне трудно кончить даже с поддрочкой. Дать в жопу? Трудный и опасный эксперимент. В любом случае нужно лучше формулировать свои предложения.

Валяемся, беседуем. Надя хочет показаться очень практичной девушкой.

- Знаешь, все эти личные отношения строятся на том, что ты что-то даешь и что-то за это получаешь. Ничего не бывает просто так.

Довольно грустно слышать подобное. Надя прирабатывает в юридической фирме, это, видимо, сильно отразилось на ее мировоззрении. В душе юриста царит право, закон и статья, а мораль выброшена прочь за ненадобностью.

Провожая, эффектно провел Наденьку вдоль по всему своему двору, пусть соседские девки посмотрят, какую я поимел красотку. Ебырю нужно работать над своей репутацией. Для репутации полезно не спеша идти с высокой и стильно одетой девкой, небрежно обнимая за талию.

А в постели важно другое - рожа, грудь, жопа, ноги, талия тоже важна, по любому. Мне понравилось ****ься с Наденькой. А ей, сучке, наверное, не очень. Черт, почему, она ведь явно кончила? Я ей звонил и после, но ее мама, старая ****ь, заявила, что доченька болеет. Сверхусилий я не предпринимаю, нет - так нет.

2001-5. Таня

Высокая девушка, длинные ноги, догоняю в метро.

- Привет!

- Вот так вот сразу? - она улыбается.

- Да, вот так! - черт возьми, я ей уже понравился.

Лицо у нее тоже приятное. Хорошо, а то, бывает, как заглянешь, так и шарахнешься. Едем вместе остановочку. Таня веселая и умная девушка из города Минусинска, закончила у нас институт на экономиста, работает в банке. Легкий провинциальный акцент.

Эффектно достаю мобильник и записываю ее телефон. Верно говорил Андрей – пока у нас еще не все с мобильниками ходят, нужно пользоваться этим статусным преимуществом по максимуму.

Звоню через несколько дней, приглашаю в кино. Всю дорогу трогаю ее за руку, талию, плечико. Она волнуется. Иногда целуемся, сперва вскользь, затем взасос, мну за жопу.

- Поехали ко мне, покажу фотографии из Парижа.

- Нет, уже поздно.

- Поехали, это интересно

- Нет, не могу, поздно.

На следующую встречу, когда она садится в машину:

- Ну что, махнем ко мне, фотографии смотреть?

- Вот ты опять со своими фотографиями, - чуть сердится она, но я уже разворачиваюсь.

- В такую погоду погулять хочется, - сопротивление не более, чем формальное.

- От стоянки отлично прогуляемся, - я уважаю ее право глотнуть воздуха, прежде чем у нее перехватит дыхание.

Приезжаем ко мне, сразу начинаем целоваться, валимся в постель. Я раздеваюсь, спрашиваю ее:

- Ты сама разденешься?

- А как ты хочешь?

- Хочу, чтобы сама.

Я смотрю, как она раздевается, одеваю гондон, ложусь на нее и трахаю. В обычной манере: сверху, снизу, раком. У нее не маленькая, но еще довольно крепкая грудь. Вообще, Таня держится в хорошей форме. 57 килограммов при ее росте почти с меня - это неплохо. Но возраст дает о себе знать, в любом случае, двадцать два - это не семнадцать.

Пока ****ся, она все время норовит подрочить себе клитор правой рукой, шлюшка похотливая. Я ей, ясное дело, не препятствую.

Немного разочарованно говорит, что ожидала от меня большего.

- Что, размеров?

- Нет, но когда мы тогда с тобой гуляли, ты меня так завел, что я была сама не своя... А сегодня такого уже не было...

А, понятно. Эти частые мелкие как бы случайные прикосновения – вот что ее тогда распалило. Ну и ехала бы сразу ко мне, я же предлагал. Или к себе бы чайку пригласила выпить, хотя бы и на лестнице.

Отдыхаем под простыней, смотрим-таки фотографии из Парижа. Приподнимаю простыню и заглядываю под нее. Грудь, плоский живот, волосенки на ****е… Таня стесняется и смеется, простыню требует опустить. Скоро я чувствую, что снова готов. Летом вообще постоянно охота ****ься. Достаю гондон, начинаю надевать. Таня лежит на спине совершенно голая, ноги сдвинуты. Расталкиваю их в разные стороны ногой, довольно небрежно. Продолжаю одевать гондон, только он чего-то не налезает. Длинные Танечкины ноги раздвинуты, видна ****а. Точнее - открыт вид на ****у, так-то зрелище ****ы само по себе ничего особенно не представляет, важен общий смысл. Девушка смотрит, как я пытаюсь одеть гондон. Тот срывается и улетает на пол.

- Не судьба, - комментирует Таня.

- Технический перерыв, - деловито объявляю я. - Перерыв по техническим причинам.

Достаю из ящика другой гондон и мы трахаемся еще раз. С ней приятно общаться, черт возьми, но она провинциалка (этот акцент), да и старовата для меня, роскошного тридцатидвухлетнего мужика.

2001-6. Оля

Мы с коллегой по работе, купив немного баксов, идем по Невскому к метро.

- Вот, смотри, какая девка, - обращает мое внимание коллега. - Рожа глупая, сексуальная, только трахаться.

Девка мелкая, чернявая, в красном комбинезоне с голой спиной. Действительно, такие только и хотят, чтобы им запердолили.

Догоняю ее и знакомлюсь. Телефон оставить мне не может – она замужем. Но обещает позвонить. Что ж, попробуем.

Она звонит мне через несколько дней. Говорю, что приеду за ней.

На место встречи Оля опаздывает на полчаса. Обнимаю ее и приглашаю в машину.

- Куда мы едем?

- Ко мне, конечно.

- А что мы будем у тебя делать?

- Ну уж придумаем что-нибудь. Тебе понравится.

Приезжаем ко мне. По дороге хватаю ее за плечи, она чуть отстраняется. Покупаем две банки джина "Казанова". Название хорошее.

На балконе, пока она курит, я прижимаюсь к ней всем телом, обнимаю за талию, целую в шею. Говорим о сексе. Оля замужем и имеет ребенка, ей восемнадцать лет. Муж лишил ее невинности, ростом он небольшой, но член у него огромный (или ей просто так показалось). Один раз она ссорилась с мужем и встречалась с каким-то блондином. С тех пор в постели она предпочитает брюнетов, т. е. своего мужа. Кроме мужа и неловкого блондина она ни с кем не спала. Отношения с мужем сейчас неважные.

Говорю, что мне жарко (действительно, очень жарко), снимаю футболку. Снимаю брюки и трусы прямо при ней, стоя вполоборота. Член напряжен, она должна это видеть, черт возьми. Одеваю шорты.

В беседе не раз обещаю, что удовлетворю ее по полной программе, спрашиваю, как она относится к французскому сексу, демонстрирую ей различные гондоны.

- Вот этот потолще, а этот так, посмешнее.

- Посмешнее?

- Ну он такой цветной, веселый. Но я его лучше надену на второй раз, потому что на первый лучше потолще, чтобы кончить не так быстро.

Оля активно сосет джин «Казанова» и часто ходит курить. Мну ее все жарче, она всегда чуть отстраняется, но никогда не препятствует. Говорит, что никогда еще не кончала. Хотя была близка к этому. Заявляю, что со мной она кончит наверняка. Целуемся на брудершафт. Взвешиваю ее на руках, затем на весах. Сорок один килограмм, ах ты мелкая похотливая сучка! Говорю, что весы у меня очень точные, поэтому я всегда взвешиваюсь голышом. Раздеваюсь донага и взвешиваюсь. Жара градусов тридцать, *** стоит под девяносто.

Уже голышом лежу рядом с ней на диване, *** стоит трубой, Оля смотрит фильм "Голый пистолет". Стараюсь на нее налезть, она сопротивляется и бормочет:

- Лучше ведь будет как я хочу, да?

- Конечно, конечно, только давай скорее, а то я кончу прямо так.

- Принеси воды, хочу пить. Я над тобой не издеваюсь, я действительно хочу пить.

Шлепаю босиком на кухню, *** указывает путь.

Оля пьет стакан воды очень долго. Наконец я его отнимаю.

- Сама разденешься?

- А какой мне смысл самой раздеваться?

Снимаю с нее брючки, трусы она снимать не дает.

- Помедленней, не надо быстро, лучше будет как я хочу, верно?

Одеваю гондон, стаскиваю с Оли трусики. Налезаю сверху, хочу заправить - но она не дает! ****а у нее где-то спрятана, похоже - смещена немного назад, т. е. чтобы засадить, нужно задрать ей ноги и хорошо присунуть, но она мешает! Сует руки к ****е и не дает засадить!

- Давай, а то я сейчас кончу!

- Помедленней, не надо быстро! Я сама!

Но вместо того, чтобы заправить *** по адресу, эта дрянь начинает его мять! Я же вот кончу! Хуй уже начинает содрогаться, как вдруг все-таки оказывается в ****е. Оля начинает было мычать, но мой оргазм уже неотвратим, три, четыре толчка, я кончаю:

- У-у, у-у, е-е-е, да-а, вот так, у-у-ф! о-о, о-о, ОК!

Шатаясь, бреду в ванную.

- Как, уже все?

Дурочка огорчена. Я оправдываюсь вяло, а вину целиком возлагаю на нее и ее опрометчивое непослушание.

Жара не спадает. Скоро мне захотелось снова. А Оля снова сопротивляется.

- Не торопись, помедленней!

Точно, писька у нее смещена к жопе, поэтому засадить очень трудно, тем более мой член все еще выдает большой угол атаки (тут вот самолет недавно разбился, две-три сотни трупцов, там летчик тоже выдал слишком большой угол атаки - виновата стюардесса с большой пастью).

Иными словами, *** у меня стоит почти вверх, при таком угле ТУ-154 валится в штопор, а девки - пищат. Пытаюсь засадить в Оленьку, она сопротивляется. Ну и что? Разница в весе всегда очень важна. Как говорят умные люди (сплошь бывшие боксеры) в комментариях перед боксерским поединком - "Weight is always a factor". Придавил своими 170 фунтами ее 40 килограммов, одной рукой зафиксировал ее ручонки, другой запихал член в ****у.

Оля вела себя, как настоящая стерва. Внизу лежала как бревно, сверху подергалась только немного, раком не встала, *** в рот не взяла, а потом, снова лежа внизу, вообще стала из-под меня в шутку вырываться. Мелкая, но энергичная, черт, сильная. Ни разу в жизни не кончала, справиться тяжело. Я ее сверху деру, а она смеется и пытается выскользнуть, тела мокрые от пота. Я ее деру и по кровати волочу, чтобы не уползла, деру, деру...

- Ой, руки больно!

Ишь, спохватилась, про*****. А вот чтоб знала, как мужу изменять! И вообще, кому сейчас легко?

Кончаю, пока с крюка не сорвалась. Отлично отдохнул. А она? Увы, так и не кончила.

Довез ее до ближайшего от меня метро. Оля разочарована.

- А что, я же говорил, что до метро довезу?

- Я думала, ты до моего метро довезешь!

Щас, еще через весь город ехать - это ж сколько времени, да и бензин нынче дорог. Пока-пока.

2001-7. Ольга

Бегаю около метро Ломоносовская, все как в старые добрые времена. Пристаю к девкам, но все что-то не клеится. Проходит около часа, когда я обнаруживаю нечто многообещающее: две прилично одетые поддатые бабы лет до тридцати все прощаются и не могут расстаться, бегают звонить и о чем-то спорят. Пока я ловил удобынй момент, чтобы подойти, имел возможность наблюдать развитие ссоры двух хамов.

Высокий и здоровый мужик выясняет отношения с другим, ниже на две головы, но тоже весьма атлетического телосложения. По всей вероятности, коренастый объявил своим приятелям (теснятся вокруг) о своем весьма коротком знакомстве с присутствующей девкой - спутницей верзилы. Его приятели тоже здесь, налицо относительный баланс сил.

Верзила громогласно требует ответа, в голосе вызов и оттенок презрения:

- Ты ее знаешь? Ты сказал, что ее знаешь?

Коренастый отвечает тише, его слова мне не слышны. Ясно, что прямого ответа давать ему не хочется. Пространные объяснения он сопровождает жестикуляцией здоровенных ручищ. Обе группы приятелей вокруг слегка толкаются, но в драку не вступают, ожидают выступления солистов.

- Таня, подойди сюда, - зовет верзила свою спутницу.

Про****ушка Таня явно не хочет развития скандала, и близко не подходит. Коренастый также не рад приближению девки. Ручищи осторожно оставляет между собой и собеседником. Что-то говорит негромко.

- Что, бля? Твое внимание не отвлекать, бля? - верзила не доволен последней репликой коренастого. - Ты ее знаешь? Что? Ты ее знаешь, бля? А, бля, перед пацанами выебнулся? Что, ****атая девчонка, да? Типа я ее знаю, бля?

Коренастый явно не хочет обострения конфликта. Его реплик по-прежнему не слышно. Верзила наседает.

- А, не знаешь! Ах ты ее не знаешь, бля!

И, заручившись собственной правотой и завоеванным в ходе переговоров моральным преимуществом, неожиданно бьет коренастого в лицо, бьет еще, еще раз, тот застигнут врасплох, верзила пытается повалить его, валит, но не удерживает, бьет ногой, еще ногой, коренастый катается по земле, пытается встать, все удары верзилы вскользь или мимо, верзила пробует удержать противника, но коренастый здоровяк успевает приподняться.

Противники схватываются бороться в стойке – каждый держит врага за корпус, рост теперь значения не имеет. Верзила пробует бросить, не получается, толкает, но у коренастого ноги и спина оказываются не слабее, пусть он и весит немного меньше, так что равновесие сохраняется. Когда толкотня в захвате явно становится бесперспективной, приятели разумно вмешиваются и растаскивают бойцов. Верзила явно недоволен - победа была так близка. Оба тяжело дышат и злобно смотрят на противника. Снова драться не лезут.

Что ж, коренастый не зря опасался неожиданного нападения, кто знает, приближение девушки и выполнение логичного требования верзилы посмотреть на нее могло стать для него роковым. Стоило ему отвлечься, и быть бы ему повалену внезапной серией ударов и хорошо отпизжену ногами.

А теперь для верзилы все сложнее, у него больше нет преимущества внезапности. Он отказывается от повторных попыток, хотя его шансы, на мой взгляд, все равно несколько выше. Это наша российская действительность. Сперва делается подлость, а если из нее толку не выходит, то потом и не стараются.

Признаться, зрелище доставило мне истинное удовольствие. Жаль, верзила чересчур осторожен. В борьбе он не уступает, в драке превосходит. Запросто мог бы еще раз на коренастого напасть и руками длинными помахать. Негодяй и ссыкун.

Тем временем я обнаруживаю, что поддатые бабы неподалеку и подхожу к ним знакомиться. Они рады. За свой счет приобретают еще пива, и мы едем купаться. Та, что моложе и симпатичнее, Ольга, садится со мной рядом.

По дороге она проникается ко мне симпатией и кладет руку на бедро, *** встает, машину я начинаю вести несколько нервно, так что на скорости проскакиваю незамеченный пост ГАИ. Повезло, менты ленивые, могли ведь и погнаться. Когда же я пробую ответно погладить Ольгу по ляжке, она отпихивается. Игривая, стерва. Всю дорогу до озера с заднего сиденья раздаются сбивчивые угрозы - Надежда опасается, что я везу их убивать, и, на всякий случай, пугает меня как может.

На берегу озера я остановился. Темнеет. Кругом кусты, народу никого, можно ****ься, только довольно холодно. Ольга лезет в воду в лифчике и трусиках. Я раздеваюсь, ясное дело, донага, и вхожу в воду торжественно и не скрываясь. В руке прячу гондон. Надя заявляет, что стесняется, но лифчик снимает. Холодно, в воде еще ладно, но на берегу простудиться можно запросто.

Вылезаю из воды, помогаю выйти Ольге и начинаю ее мять. Она слегка отнекивается, мы обнимаемся у машины. Что делать? Пихать ее в машину глупо - там мало места, занять удобное положение можно лишь при полном согласии, а баба все еще чуть-чуть против. Хватаю ее, мокренькую, и валю на траву, налезаю сверху… Ольга сдвигает ляжки, но я заявляю "я в резинке!", еще не всунул, но вот-вот кончу, *** тычется возле да около, ее ляжки слабнут, быстро трусы вбок, быстро хуй в ****у. Вошел! Раз, два, три, - и я кончаю. Для приличия делаю еще несколько движений, нужно же и девушке порадоваться.

- Нет, я так не могу, - заявляет Ольга.

Почувствовала, что член обмяк, и требует уважения к своей скромности? ОК, я встаю и спешу вытираться. Не хватает еще простудиться.

Поехали назад, по дороге ненавязчиво предложил им заехать ко мне. Надежда заснула в машине, а Ольга воспользовалась ее усталостью и велела отвезти спящую домой к мужу. Видимо, она жадина, мужика для подружки ей жалко. Всю дорогу Ольга улыбалась и спрашивала, что же такое интересное я искал у метро. Видимо, ей нравилась случайность встречи, нечаянность случки.

Привез ее к себе, не спеша раздел и отымел. Хорошие сиськи и жопа, поставил ее раком, **** грубо и со значением. Кончил. Мокрый гондон с белой спермой несу в мусорное ведерко на кухне. Люблю вложить его в пустой пакет из-под молока. Больше гармонии, пустота ждет заполнения.

Чего мне жаль – нужно было трахнуть и эту замужнюю Надежду. Хотя у нее менструация... Но все равно нужно было везти ее к себе, там бы все стало ясно. Балбес.

2001-7/б.

Когда знакомился, видел, что она здоровая. Огромная жопа, толстые ляжки, тяжелые сиськи. Работает доктором, папа - бывший ракетчик, теперь пенсионер.

Снится ему старт межконтинентальной. Дан приказ, нажаты кнопки, получены подтверждения. Поднимается многотонная крышка. Шахта открыта. Грохот, чудовищный ствол ракеты прыгает вверх с легкостью струи паркового фонтана, останавливается, зависает в еще чистом небе, теперь пламя, рев, земля стонет, люди в казенной форме опускают горящие глаза. Все, ветер и пыль над степью, конец игры. Интересная работенка. К жене, наверное, заходит лейтенант, но нужно быть очень осторожным.

Рассказывали, что однажды такой ловелас, правда не в степи, а где-то на севере, на военной базе, был пойман с поличным. Муж-майор (или же, по-ихнему, по-морскому - кап-три) застыл в дверях, сжимая кулаки, неверная замоталась во влажную простыню, лейтенант кубарем скатился с кровати за валяющимися на полу брюками. Муж зарычал и бросился ****ить лейтеху, не разбирая чем и куда, но тот, прикрывая голову и пах, со свойственной молодости энергией протолкался к открытой двери и вырвался наружу.

В средней полосе инцидент можно было бы считать исчерпанным, но на севере все по-настоящему. Кап-три не убоялся огласки и позора. Вечером парня поймали впятером, все – настоящие кадровые офицеры, ни одного пиджака с гражданки. Били тяжело и истово, как и стоило ожидать от суровых неудачников-однолюбов, которым жена так же губительно назначена судьбой, как Родина, подлодка и водка. А живучего лейтеху вскоре тихо списали с флота по состоянию здоровья.

Ракетчик откормил доченьку на славу. Жопа. Очень хочет ****ься. В гости идет не ломаясь. Выпили, лезу к ней мяться, а тут она и заявляет про менструацию. Ничего страшного, запускаю ее руку себе в штаны, потом оседлываю ее, лежащую на спине, сдвигаю руками ее здоровые сиськи и трусь членом между ними, потом даю ей сосать, и она сосет, а я двигаю тазом, то есть ебу в рот, вот так. Потом ложусь на спину, она сосет сверху. Сосет так себе, активно отдрачивает, но дрочить член бабы не умеют, так что удовольствие среднее. Начинаю дрочить сам. Она видит, что я вот-вот кончу, торопится губами к члену, что, заглотнуть хочет? Но когда кончаю, нацеливаясь ей на сиську и на рожу, миньетчица вдруг отскакивает, меня это смешит, я кончаю и хохочу, о, хорошо-то как!

Позвонить ей снова и трахнуть в ****у? Да ну, еще увидит кто из соседей. Любитель бегемотиков. Стыда не оберешься.

2001-8. Валя

Две девчонки гуляют с пивком по проспекту Большевиков. Знакомлюсь. Одна постарше и покрупнее, Валя, другая – моложе и мельче. Валя готова идти ко мне, но подружка колеблется, говорит про маму, что нужно домой. Валя ругает ее и требует идти с нами. Думаю, мелкую удалось бы уговорить, но тут из темноты появляются два дебила - их мальчики. Бить меня они не пытаются, все же я больше и солиднее их. Тем не менее, девок приходится отпустить. Валя оставляет мне телефон.

Звоню ей, приглашаю отметить знакомство. Валя имеет проблемы со временем – наверное, слишком много трахается.

Все время говорит, что будет с подружкой. Я надеюсь на групповик, соглашаюсь, но встреча все равно срывается.

В другой раз о подружке речи не было.

- Как дела?

- Я устроилась на работу, завтра выхожу.

- Это нужно отметить, но сегодня ты, наверное, готовишься?

- А чего мне готовиться?

- Тогда можно отметить!

- Ты ко мне на Пионерскую приедешь?

- Да, конечно!

- Во сколько?

- Пол двенадцатого.

- Хорошо.

В этом районе местная шпана, словно опасаясь заезжих ебырей вроде меня, погромила все таблички с номерами домов. Уроды! Мне же на девках ваших не жениться, я их трахну по разочку – мне и хватит!

Еле нашел Валин дом. Повез ее к себе, ни одного вопроса, куда же мы едем, она не задала. Четыре бутылки пивка троечки по ее заказу. Сидим у меня на кровати, смотрим телик. Она согнулась на уголке, поза напряженная и закрытая.

- Если тебе неудобно, можно залезть на диван дальше, к спинке.

Отказывается.

- Хочешь, угадаю, сколько ты весишь?

Поднимаю ее за жопу, потряхиваю в воздухе. 54 кг. Потом на весы. Не угадал. Весит 57,6 кг в одежде. Пьем пиво, слегка прихватываю за спинку, талию, бедро. Девка крепкая, лет двадцать, сиськи, жопа.

Выходит на балкон курить, я аккуратно приобнимаю. Пьем пиво, трогаю ее, никаких возражений не встречаю. Но когда хочу расстегнуть лифчик, она вдруг начинает отпихиваться, а когда целую ее в шейку и ушко, заявляет, что на ней много косметики. Заявляю, что с такой грудью лифчик - это первое, что нужно снимать. Залезаю ей в штаны на жопе и трогаю крепкие полушария там, где они сходятся, пониже поясницы. А потом залезаю под лифчик, трогаю сосок на правой груди, хотя и не очень удобно. Но не форсирую, никаких бросков, торопиться некуда.

Сидим, пьем пиво. Глажу ее под свитером, мну бедро с нежной стороны. Пьем на брудершафт, девушка отделывается быстрым поцелуем в губы. Не хватаю, никакого давления. Пьем пивко, она чуть быстрее, чем я. Говорю, что неплохо бы занять горизонтальное положение, как говорит китайская мудрость, лучше лежать, чем сидеть. Валя отвечает, что может сидеть всю ночь, но твердости в ее голосе нет.

Выходит курить, я за ней - прижимаюсь сзади членом, залезаю пальцами в промежность со стороны жопы, она спокойно продолжает беседу, мну ей письку через брюки двумя руками в охват, сзади и спереди, трусь ***м о ногу, спокойно разговариваем.

Возвращаемся в комнату, она садится на прежнее место. Стоя перед ней, снимаю рубашку, Валя смотрит в телевизор, снимаю штаны, снимаю майку, остаюсь в трусах. Колеблюсь, не снять ли прямо шшас и трусы. Чтобы показать ей. С трудом справляюсь с этим соблазном. Девушка сидит в свитере и брюках на краешке кровати, скромница, а ей перед ней тут голый мужик ***м машет - так ведь может и не дать. Итак, я извращенец, моя склонность к эксгибиционизму стала явной. Только мощная сила воли удержала меня от рискованного шага.

Оставшись в трусах в двух шагах от Вали, предлагаю ей потрогать мой пресс, я ведь не очень разжирел? Нет, нормально. Что ж, месяцы тренировок в спортзале позволили мне набрать неплохую форму, есть и банки, и плечи, даже пресс под брюшным жирком.

- Давай, тоже раздевайся, - чуть тяну вверх ее свитер.

- Я сама.

- Да ладно, я помогу.

- Да я сама могу.

Валя встает и раздевается.

- Да я помогу, девушка устала, в гостях,

- Да я сама могу.

- Хорошо…

Вот она в трусах и лифчике, тут я уже с полным правом снимаю (наконец-то!) трусы и выставляю стоячий ***.

- Я не люблю спать голая, - произносит Валя мягко и уступчиво.

- Ну да, не голая, а почти обнаженная.

Расстегиваю ей лифчик. Она стоит ко мне спиной, *** упирается ей в поясницу, сразу над трусиками. Черт возьми, она должна чувствовать его.

- Почти обнаженная? - Валя улыбается.

Стягиваю вниз трусики, Валя неподвижно стоит ко мне спиной, мну ее пневматичные сиськи, жмусь членом к жопе, так мы стоим минуту. Валя не выдерживает паузы:

- Вы пьяны, молодой человек.

И с этими словами валит меня на диван.

Быстро надеваю гондон, переворачиваю девку на спину и въезжаю членом в ее скользкую от похоти ****у. Довольно большую ****у. Крупные и твердые сиськи, жопа, расщеперенные ляжки, я двигаюсь внутри ее большой мокрой ****ы.

- Только бы не кончить, как пионер, - шучу на всякий случай.

Валя улыбается. Но как бы и действительно не кончить... Нужно менять позу.

- Давай сверху.

- Сверху я не люблю.

Любит или нет - но ничего, залезает, начинает скакать. ****а у ней смотрит вперед, так что ей приходится наклоняться ко мне. Сиськи елозят у меня по груди, особенно если приподняться на локтях и прогнуться, тогда контакт с сиськами еще сильнее. Слегка хлопаю по жопе. Красота.

- Я устала.

Действительно, тело у нее слегка влажное от пота.

- Хорошо тебе, лежишь, ничего не делаешь.

- Ничего, Валечка, сейчас я поработаю, сейчас я тебе покажу...

Валю на спину и ввожу член - без рук. Ловко это я, а если еще попробовать? Вынимаю, снова всовываю без рук, деру. Ее большая ****а - легкая мишень, это как из пулемета палить по корове. Зависит, конечно, от пулемета, т. е. от эрекции, достаточно твердым ***м можно делать чудеса. Теперь сверху, сбоку, внимательно рассматриваю ее выбритые большие срамные губы. Хочу въехать сбоку и сзади, девка сама встает раком, сама двигается, сама надевается на член. Деру, хватаю за сиськи, за жопу. Но вот хуй выскочил, что же, попробую вставить без рук? Не получается. Пробую вставить с помощью руки - снова не получается. Эрекция чуть ослабла, ****а спереди, и даже такой простой технический элемент, как ввод раком, затруднен. Снова валю девку на спину. Продолжаю игру с выниманием и вводом без рук. Раз только хуй попал выше дырки и стал тереться о клитор.

- Что, не попасть?

- Как же не попасть, как же мне в тебя, Валечка, не попасть? Сейчас я тебя, сейчас…

Деру, деру, а отодрав, кончаю с предварительным объявлением и глухим уханьем.

У нее есть какой-то друг. Что ж, поздравляю красавца-оленя. Вкус у парня так себе. Одно дело разок ее натянуть, другое – встречаться с ней продолжительное время. Девчонка-то так, на троечку. Есть, правда, у нее и достоинства: сиськи крепкие большие, писька мокрая большая и подружка миленькая.

Звонил Вале через некоторое время, хотел пригласить ее с подружкой и отыметь. Не вышло. Валя объявила, что беременна.

- Надеюсь, я не при чем, я же в резинке был?

- Нет, ты здесь никаким боком. У меня друг есть.

Как она гордится наличием друга, а мой член, пропахавший ее влажное поле вдоль и поперек, она и всерьез не хочет принимать, как будто и не могло мое семя излиться мимо щита, упасть и прорасти. Тогда прошу свести с подружкой, но Валя не хочет. Боится, что та узнает слишком много и настучит отцу ребенка? Правильно.

2001-9. Аня

Брожу у Ломоносовской. Хорошо бы с кем-нибудь познакомиться, а настроения нет. Тяжело все как-то, грустно. Нужно принимать волевое решение. Итак, я подойду к девкам пять раз, а потом пойду домой спать. И не просто подойду, а предложу недвусмысленно. Решение принято – исполнять! Два раза предлагаю, получаю прямой отказ, еще два раза даже предложить у меня не получается. Держаться! Кто ищет, то всегда найдет!

На остановке ждет автобуса светленькая девушка. Подхожу.

- Добрый вечер. Холодно сегодня.

Реакция положительная. Представляюсь чужим именем. Приятно начинать отношения с обмана, тем более, совершенно бессмысленного. Ее зовут Аня.

- Вам тоже на правый берег? Могу подвезти.

Пожимает плечами.

- Хорошо.

Машина у меня далеко – увлекся охотой. По дороге завожу ее в кафе, она пьет пол-литра пива, я - чашечку кофе капучино. Едим орешки. Аня учится в колледже, т. е. в ПТУ, скоро она будет модельером-дизайнером, т. е. швеей. Самое яркое жизненное впечатление - ее летняя работа в открытом кафе.

Похоже, я ей нравлюсь, во всяком случае, она смотрит прямо на меня. Говорит, что они хотели пойти на дискотеку, но у одного из парней что-то сорвалось. ОК, тогда пойдем со мной! Едем в знакомое для меня место недалеко от моего дома. Грязная дыра, в сущности. В этот раз здесь даже туалет закрыт, посетители ссут прямо на улице за углом. Я тоже иду и ссу, а вот Ане придется несладко, что ж, это работает на меня. Полный мочевой пузырь только усилит ее влечение.

Аня пьет пиво, мы танцуем какую-то латино-агутинскую самбу-шмамбу, причем выходит у нас довольно ловко и весело. Я прихватываю девушку, особенно в медленном танце, глажу ее по спине - она не возражает. Пьет пиво, скоро уже два раза по пол-литра. Спрашивает, не хочу ли я домой. ОК, кажется, она вот-вот обоссытся. Едем в нашем общем направлении, по дороге говорю:

- Теперь-то неплохо бы и мне выпить пивка.

Ответ прекрасен:

- Ну, не знаю.

ОК, едем ко мне, останавливаюсь у ларька

- Что берем?

- Мне, наверное, нужно домой.

- Ничего, у тебя же завтра выходной?

- Ну да.

- ОК!

И вот мы у меня с тремя бутылками пива. Первое место, куда Аня стремится - туалет. Сидим, пьем. Трогаю ее за плечи, спинку. Смотрим фотографии. Но вглубь дивана она не забирается. Изредка целую ее, она даже отвечает чуть-чуть, но без языка, только в губы. Взвешиваю ее сперва на руках, затем на весах - удивительно, при росте 168 она тянет всего на 47 кг, хотя у нее хорошая жопка. Задираю на себе свитер и даю ей потрогать свое брюхо, да, не толстое. Пиво выпито.

- Что ж, можно баиньки.

- Мне, наверное, домой нужно.

- Зачем домой, места достаточно, - показываю на свою широкую кровать. - У меня даже зубная щетка для тебя есть.

- Именно для меня?

- Да, для тебя.

Это мощный аргумент. Пусть и абсолютное, неприкрытое вранье. Аня верит в то, что ей нравится, и идет чистить зубы. К возвращению ее ждет уже расстеленный диван, на него она и садится, а я тоже иду чистить зубы. Возвращаюсь в комнату, подхожу к дивану и начинаю раздеваться. Аня словно ждала меня. Снимаю свитер, она тоже. Снимаю джинсы - она тоже, остается в трусиках и маечке сложной формы с завязками на спине. Под джинсами у меня семейные трусы. Хм. Это повод. Говорю:

- А вот трусы у меня некрасивые. Лучше уж без трусов, чем с такими...

О да, я снимаю трусы прямо перед ней, член слегка напряжен. Эксгибиционист, маньяк. Обнимаю ее голые плечи.

- Интересная у тебя маечка

- Это не маечка.

Аня залезает под одеяло, я - к ней. Она не против.

- Свет оставить?

- Мне все равно.

- Оставляю. Музыку оставить?

- Мне все равно.

- Оставляю. А вот резиночку возьмем, так, на всякий случай, чтоб детишек не было.

Рукой под соседнюю подушку и одеваю. Ане, наверное, это не все равно, и она тем более не возражает.

Под одеяло. Глажу и целую небольшие сиськи, мну бедрышки, стягиваю трусики, налезаю, сопротивления нет, ввожу член - писька небольшая.

- Только бы не кончить, как пионер...

Это уже было, хорошее оправдание, хорошая старая шутка.

Анька улыбается. Трахаю ее сверху, она пристально смотрит мне в глаза. Я тоже смотрю в ответ, но отвожу взгляд в сторону наших сопрягающихся гениталий. И задерживаюсь там. Трахаю, хорошая жопка, отличный переход из жопы в талию, это заметно даже спереди. Трахаю, встаю почти на корточки, тяну ее вверх под согнутые колени. Она смотрит мне в глаза. Мое лицо кривится в похотливых гримасах. ****ся, возвращаемся в исходное положение папа-мама.

- Хочешь сверху?

- Нет.

Деру ее сверху, пыхтя:

- Да, вот так, Анечка, да, да, вот так я тебя, да.

Делаю то, что мне хочется – роняю каплю слюны ей на лицо. Она уже отвела и закрыла глаза, отвернула голову набок и тащится. Ее бедра разведены в воздухе, не имеют опоры и неловко дергаются после моих сильных толчков, иногда я налегаю на одно из них и придавливаю. Раз член выпал, я поворачиваю ее набок и захожу сзади. Хорошая жопка, тяну ее на себя, деру сзади в ****у. Отклоняюсь под прямым углом, плотнее подвожу бедра, толкаюсь сильно.

- Сверху будешь?

- Нет.

ОК, залезаю сверху, деру. Вынимаю член настолько, что он выходит полностью, затем въезжаю в нее, затем сильно толкаю вглубь. И так в довольно быстром темпе, раз - раз, ****а хорошо подставлена, хорошо. Аня держит меня за жопу и тянет к себе. Деру, хорошо.

- Я сейчас кончу, Анечка... да, да, вот так...

Кончаю.

Голый иду сполоснуться - останавливаюсь, напрягаю и трогаю бицепс, шутливо приглашаю ее разделить мое самодовольство, Аня кивает, напрягаю ляжку и жопу, похлопываю по ним, Аня одобряет.

Пока я мылся, она уже заснула. Пристаю к ней утром, но она так быстро одевается, что ей удается ускользнуть. Впрочем, после бессонной ночи лучше трахаться поменьше, а то все дела пойдут трахом.

Ночью снилось, что я нахожусь среди холмов, где гоняют со страшной скоростью на скейт-бордах отчаянные задиристые парни. Одни развлекаются прыжками над обрывами, другие - срываются вниз с возвышений, чтобы открыть парашют и затормозить в последний момент. Этих парней много, когда они проносятся рядом друг с другом, то стараются пихнуть приятеля, чтобы тот свалился. Все они шумные, веселые и агрессивные, мускулистые, ловкие, покрытые пылью. Я смотрю на них в оцепенении, единственный, кто здесь испытывает страх.

Наперсточник из времен первоначального накопления.

Кручу-верчу, всех запутать хочу

Смотрим внимательно - выиграем обязательно

Нет денег - привяжи к жопе веник, чтоб все знали, что нет денег.

Собакашка - маленькая собачка с вредным характером

Ёбь - большая и мутная школьная наука, например - физика

Дебилёныш - младший братик с вредным характером.

2001-10. Алена

Две девушки гуляют по проспекту Большевиков, идут медленно, пьют пиво из банок. Прохожу мимо, вдруг ловлю взгляд той из них, что повыше со светлыми волосами. Меняю направление, подхожу знакомиться. Реакция положительная. Девушки довольно культурные, спрашивают меня, что я читаю. Веселые, смеются, но про себя ничего не рассказывают. От Подвойского до Тельмана иду с ними.

Светленькая, Алена, иногда задерживает на мне взгляд. Они, конечно, слегка выпивши, но, похоже, я должен был ей понравиться и без помощи Бахуса. Уже часов двенадцать вечера, запоминаю телефон Алены, из вежливости спрашиваю телефон подруги, но она, неглупая девушка, говорит, что подошел автобус.

Через несколько дней звоню Алене и говорю, что неплохо бы отметить сдачу экзамена.

- Хорошо.

Спрашиваю, что она любит кроме пива.

- Вино.

ОК, обещаю, что позвоню в выходной.

Звоню в назначенный день, объявляю, что уже выбрал неплохое вино, сообщаю, что я заеду к ней чуть попозже. У парадной дарю ей розочку, целую в щечку. Везу ее к себе. За всю дорогу она так и не спросила, куда же мы едем. Отлично.

Мы у меня дома, сидим на краешке дивана, пьем красное сухое вино с зеленым сыром. Жарко, снимаю с себя свитер. Я трогаю ее за спинку. Ее свитер открывает шею, глажу ее по шейке, так, невзначай.

- Какие у тебя есть игры на компьютере?

- Пойдем, посмотрим.

Сидим на одном стуле половинками жоп, сперва придерживаю ее за талию, затем начинаю водить рукой вверх-вниз, гладить и прижимать. Чуть напряжена, но не возражает.

Возвращаемся на краешек дивана.

- Вот эта деревянная палка с роликами - это для массажа. Хочешь?

- Прикольно.

- Вот, смотри, нравится?

Катаю ролики по ее спинке.

- Руками лучше.

- А я руками тоже умею.

Но предлагать пока еще рано. Замечает мои весы на полу.

- У тебя есть весы?!

- Сейчас я угадаю, сколько ты весишь.

Подхватываю за жопу, поднимаю и немного кружу, губами чуть-чуть к шее - пятьдесят пять. Нет, весы показали 53.8. Странно, она выглядит крупнее.

- Это, наверное, одежда, вот, у тебя свитер...

Трогаю за талию под майкой...

- да и штаны...

... просовываю палец на глубину фаланги ей под штаны и провожу им по животику.

Допиваем бутылку. Пора целоваться, а то уйдет.

- Выпьем на брудершафт?

- Я на брудершафт не пью.

Не дает обнять себя за талию. Плохо.

- Ну как же, нужно же нам закрепить определенный уровень наших отношений.

Черт, слишком сильно сказано.

- Каких отношений?

Вот так, получай, теперь нужно элегантно выкрутиться.

- Ну, мы с тобой вот уже на "ты", это известный ритуал, это обязательно нужно утвердить…

Неплохо вышел из положения. Соглашается. Завожу руку колечиком, выпиваю вино. У нее в бокале побольше.

- Нужно до дна.

Она пьет в три, четыре приема, довольно долго. Волнующая пауза. Забираю у нее бокал и лезу целоваться. Она подставляет щеку, я хватаю ее голову двумя руками, она сопротивляется, я опрокидываю ее на диван и силком целую ее в губы. Что ж, Алена не стискивает челюсти, хотя и говорит, что это нечестно.

- Сейчас выпьем еще бутылочку.

- Может лучше пойдем погуляем?

- Зачем, нам и здесь хорошо.

- Так может, все-таки погуляем, или у Вас какие-то определенные намерения?

- Когда есть бутылка вина, которую можно выпить с приятной девушкой, гулять - это глупость.

- Вино можно выпить и на улице.

- Да, конечно, бомжи, например, так и делают.

Рассказываю историю про какого-то своего друга, который не встречается с девушками, так как боится заболеть.

- Я ему, дураку, говорю, резинку надо одевать, и все хорошо будет, а он с резинкой не любит. Дурак, одел бы резинку, и все хорошо.

Алена соглашается с данной мыслью. Открываю вторую бутылку, наливаю ей стакан. Снимаю с себя рубашку, Алена слегка протестует, демонстрирую девушке напряженный бицепс. Она почему-то говорит, что очень впечатлена.

- Может, пойдем погуляем?

- Я что же, тебе не понравился?

Молчит. Конечно, понравился!

- Или у тебя есть друг?

- Может быть.

Тост, еще тост. Алена настораживается.

- Мы куда-то торопимся?

- Нет, абсолютно не спешим.

- А мне показалось, торопимся.

- Нет, абсолютно никакой спешки нет.

Черт, я действительно обещал друзьям пойти с ними на дискотэку, но раз уж дело идет довольно неплохо, суетиться на самом деле нет смысла, а второе мероприятие всегда можно начать попозже.

Алена покидает диван и зачем-то садится на стол, я подхожу и начинаю приставать. Залезаю под свитер, приподнимаю майку, глажу по обнаженной коже, талия, спинка. Возражения почти не слышны. Сдвигаю лифчик вверх.

- Когда у культурной девушки такая грудь...

Действительно, не большая и не маленькая, довольно упругая.

- ... то это хорошее соответствие, чтобы девушка культурная, грудь хорошая, вот так и нужно, а то не то, чтобы девушка культурная, а грудь никак, это разве хорошо, а вот это так грудь, и девушка культурная…

Алена смеется и чуть-чуть сопротивляется. Я задрал ей свитер и целую соски - небольшие, без волос, слав-те, Господи.

- Я тебе сделаю массажик.

- Нет, не хочу.

Поднимаю и несу на диван.

- Это нечестно, так вот поступать.

- Все хорошо. Я, кстати, про резинку сказал? Сказал, хорошо.

Улыбается. Быстро расстегиваю лифчик. Хочу стащить с нее свитер, но это всегда невозможно, пока имеется хотя бы малейшее возражение. Тем не менее, всегда нужно начинать со свитера, а не сразу задирать юбку или стягивать штаны. Быстро дергаю вниз молнию ее брюк, подхватываю за жопу и тяну брюки вниз.

- Так неинтересно, - твердит Алена.

Брюки потрескивают, но я тяну их уверенно и энергично, сперва до колен, на ней темные колготки, одной рукой расстегиваюсь сам, гостья делает вид, что хочет одеться, но я вновь хватаю ее брюки и стягиваю их полностью.

- Нужно повесить, - требует девушка.

- ОК, нет проблем, - вешаю их в шкаф как попало.

Снимаю с себя джинсы, трусы (вот оно!), майку, совсем голый! Алена в свитере и колготках бежит к компьютеру. Мы вновь сидим рядом за тем же пасьянсом половинками жоп на стуле, как получасом раньше, только девушка слегка раздета, а на мне вообще нет и нитки. Гостья смеется и старается на меня не смотреть. Вновь хватаю ее на руки и несу на диван, стягиваю колготки, у нее отличная голая жопа и ляжки.

- Так нечестно.

Одеваю гондон, член стоит так себе, то ли годы сказываются, то ли нервная обстановка. Налез на нее, придавливаю, наставляю член к дырке, толчок - входит на пол-шишки, но она тут же дергает жопой вбок:

- Нет, сперва массаж!

- Да, конечно, массаж...

Наставляю член, опираюсь понадежнее, член полутвердый, девка дергает жопой, прицел вновь сбит! Похоже, ее эта игра заводит. Задираю ей ноги, так ей будет труднее вертеться, черт, все же свободы движения достаточно, Алена увертывает ****у всякий раз, как я пытаюсь присунуть, если она будет продолжать, я кончу, даже не войдя. Начинаю мять ей ****у, пальцем, внутрь, мокрая, мну, девка очень довольна, как бы не кончила, не спешить, мну ****у, тяжело и значительно ложусь на нее, она еще поводит тазом, но уже все, *** у нее внутри.

- Вот так, да? Вот так, да? Ты не обидишься, если я сразу кончу?

Толкаю ее сильно, вхожу до яиц, до стуканья лобками. Деру. Выглядит неплохо, черт, совсем неплохо.

- Что ты это тут, красивая такая, да?

- Тоже мне, новости!

Нахальная сучка. На боку, одним коленом к груди, икры, ляжки, жопа, рукой за жопу, я слегка пьян. Отличная кожа. Деру.

- Ты моя.

- Да.

- Скажи, что ты моя.

- Я твоя.

- Нет, скажи я вся твоя.

- Я вся твоя.

- Вот так, я тебя трахнул, вот так, вот, вот. Сделаю с тобой все, что захочу.

Ей это нравится. Поднимаюсь на кулаки, смотрю как *** входит в ****у, работают мышцы пресса, хуй выходит из ****ы, хуй входит в ****у.

- Сверху будешь?

- Нет.

- Чего хочешь?

- Не знаю.

Лицом вниз, коленом отшвыриваю грубо в сторону ее бедро, беру сзади. Отличная кожа, ни единого прыщика, ни фурункула, ни экземы, ни язвы - ничего, в меру загорелая, ****ь, сучка. Грубо ебу ничком, шлепаю по гладкой жопе. Поворачивает голову, пищит:

- Нет, я так не хочу.

- А придется, никуда не денешься.

Алена стонет и поводит жопой. Деру.

- Чего хочешь?

- Хочу на столе.

Несу ее на стол, прямо туда, где я задрал ей свитер, теперь понятно, она уже тогда об этом думала! Алена не всегда закрывает глаза, но когда я начинаю насиловать ее особенно грубо, стонет с переходом в крик.

- Я трахну тебя на полу!

- Нет!

Поднимаю ее, осторожно придерживаю жопу, валю на твердый паркетный пол, деру. Левый локоть уже саднит, на кулаках неудобно, уперся на ладони, не повредить бы суставы между кистями и предплечьем, только недавно левый сустав перестал болеть, я еще чувствую его на тренировках. Деру, аккуратно, травмы мне ни к чему, деру, девка стонет. К головке члена подступает оргазм.

- Алена, я кончаю!

- Да, кончай!

- Все!

- Да, да.

На полу, как ни странно, довольно тепло. Целую в грудку, тяжело поднимаюсь, иду выкидывать гондон.

Валяемся на диване. У нее, оказывается, на самом деле есть друг, но он живет в другом городе, в маленьком и скучном, в каком - не говорит, например - в Колпино. Алена живет у друга, а когда ей становится совсем скучно, едет в Петербург к маме.

- Часто ему изменяешь?

- Ты не поверишь. Первый раз.

- А сколько ты с ним живешь?

- Два года.

Что ж, вполне вероятно. Красивая, сучка.

- У тебя кожа отличная.

- Да?

- Ни одного прыща.

- А что, у других есть?

- Конечно, вот, например, у меня - чуть только что съем, сразу прыщ.

- А я все подряд ем.

- Удивительно, кожа без прыщей. Только у ангелов может быть кожа без прыщей. Ты, наверное, ангел. Я трахнул ангела. Это знак. Ты что, в солярий ходишь?

- Да.

Загар несильный, жопа гладкая. Теперь можно массаж. Глажу по спинке.

- Ты не умеешь делать массаж. Ты что... Что так часто?

- А вот так.

Не сопротивляется, отдается лежа вниз лицом. Деру снова. Переворачиваю. Ее глаза открыты.

- Ты что, больше не хочешь?

- Почему?

Деру, деру, на боку, хорошо видно ****у, холеная ****ь, сверху, жестко, кончаю.

- Тебе нравится насилие.

- Да.

- Многим нравится, практически всем, но у тебя это особенно выражено.

- Да, наверное.

Любопытно, Аленка училась в библиотечном колледже, читала даже мою любимую книгу Светония про двенадцать цезарей. Сучка. О, это древнее пиршество власти, золотой век человечества, раба можно медленно казнить или отодрать, а то и заставить отодрать себя, приковывать к столбам железными цепями девушек в разорванной одежде и брать их силой, устроить смертельное выступление гладиаторов для красивых искушенных женщин, мускулистые окровавленные тела бьются в последних судорогах, раны нанесены тяжелыми грубыми резаками…

Она не могла не грезить об этом. Кем она себя представляла – насилуемой рабыней или знатной римлянокой, проведшей ночь с командой гладиаторов перед их последним боем? Это сносит крышу. Вот почему так сладко ****ь начитанных девушек.

Гей Юлий Цезарь - в молодости

Кошмарики

Мне иногда снятся кошмары. В детстве они были страшнее, теперь, в тридцать пять, они полны безнадежной грусти. Один из тех снов в ряду последствий запоздалого ужина и жаркого одеяла. Девушка в моей комнате. Я помню ее, она жила по соседству. Мы обнимаемся сидя на ковре, я уже ласкаю пальцем тесное и горячее влагалище. Девушку можно было бы назвать просто некрасивой, если бы вокруг ее стеклянного глаза не краснел рубец воспаленной кожи. По крайней мере, она стройна, ее талия гибка и податлива. Только вот на животе я нащупываю какой-то бугор, слишком твердый и выступающий, чтобы быть признаком здоровой беременности. Еще раз трогаю бугор. Что ж, нужно одеть гондон и вперед. «Это мой первый день рождения, когда меня не обламывают», - произносит девушка. Стеклянный глаз блестит удивленно и радостно. Надеюсь, у меня получится.

Я захожу в парадную дома постройки семидесятых годов. Лестница не та, и в то же время, очень похожа на ту, что я помню с детства. Пол украшен обрывками цветных упаковок, шелухой и гнилью. Всем тем, чем жильцы не попадают в мусоропровод, вонючую дыру. Здесь не только мусорят. Остатки говна присохли к ступеньке. Идти нужно аккуратно. Пара юношей энергично что-то обсуждают. Слышу уверенный голос: "Я тебе говорю, это реальная тема…" Ребята хотят деньжат срубить по-легкому. Готовый к обороне, аккуратно прохожу мимо. Я дома. Квартира мне незнакома, впрочем, главное совпадает - я понимаю, что она трехкомнатная. Мама в коридоре одевается, вся не в духе. Говорит, что уезжает на другую квартиру. Оказывается, у нас две квартиры, это хорошо. «Что случилось, мама? » «Там бабка опять…» Прохожу дальше… «Бабушка, здравствуй! » Она совсем старенькая, тяжело держится за стенку и глядит на нас виновато. Не здоровается, но и не удивляется, видимо, думает, что сказать в оправдание, говорить ей тоже тяжело. Мать ругается: «Уеду отсюда, сколько можно…» Бабушка спешит исправиться, продолжая держаться за стенку, начинает двигаться. Одна нога ступает кое-как, другая - совсем плохо. Берет с пола ведро, с усилием переступает, тащит его в дрожащей руке. «Бабушка, ну куда ты схватилась, давай, что тебе нужно? » Мать: «Уеду, вы без меня как хотите…» В бабушкиной комнате творится черт знает что - по всей комнате лужи, разбросано куриное мясо и вермишель. Разлила суп, неужели целое ведро? Жалко ее. Старается быть полезной, а силы уже не те, да и умом ослабла. Мама, понятное дело, устала от всего этого. Но вот так бросать меня с бабушкой? Стараюсь остановить ее. «Мама, как же так, ладно, я перееду сюда, буду помогать…» Просыпаюсь. Бабушка умерла двенадцать лет назад. У меня влажные глаза.

Мама и в семьдесят лет по-прежнему излучает агрессию. Уже и трудно понять, какой ярко-рыжей она была в молодости, а характер остался.

- Пыль всегда стирать надо а то все в легкие всегда нужно убираться без этого не прожить а они это не понимают. До смерти хочу все убрать им а то без меня не уберут. По радио сказали водка в пять раз подорожает а значит и все остальное подорожает сейчас все купить надо. Живу как в аду. С этими тоже Ирка ничего не понимает все эту шинкой кормит растолстели обе. Хочу чтобы ты от меня убрал свои ящики тоже пыль у тебя квартира забирай все к себе. Все всем сделала вот и получаю.

Слушать невозможно. Что я буду чувствовать, когда она станет слабой?

У нее сложные отношения с внучкой. Девчонка на самом деле не слишком аккуратна. Бабушка любит чистоту гораздо сильнее, чем внучку. Рычит на нее сквозь зубы:

- Ненавижу, Сережкино отродье, Грязнуля, Нерряха!

- Бабка, старая сволочь!

Бабушка кидается на внучку, со всей злобы хвать зубами за палец. Внучка в ужасе бьет кулаком бабку в морду, попадает в нос. Палец хорошо, до крови прокушен вставными челюстями. Конопатый нос тоже разбит. Внучка заливает рану йодом от бешенства. Старушка звонит подруге и едет в гости утешаться. За пределами семьи наша рыжая бестия пользуется заслуженным уважением как мудрая и интеллигентная женщина.

Я в толпе других в современном мегаполисе. Может, это Америка. Небоскребы оттенков серого. Тротуар чист как в голливудском фильме про любовь. Но у нас большие неприятности. Что-то должно произойти. Все в ожидании. Стремительно налетает фронт пламени, чудом не задевает нас. Небоскреб рядом с нами охвачен желтым столбом огня снизу доверху. Паника, люди готовы броситься в бегство. Если начнется давка, будут жертвы. Я возвышаю голос, он звучит над смятенной толпой. «Спокойнее, не нужно торопиться». Просыпаюсь от желания мочиться. В комнате холодно. Какой же я все-таки молодец.

Дорогой боевик мчится к развязке. В самом разгаре погоня и финальная битва двух хороших парней с гнусной тварью в обличии женщины средних лет. Тетка пытается ускользнуть с космического фрегата на небольшом скоростном катере. Том Круз и его верный друг успевают запрыгнуть в катер, пока его двери закрываются. Тварь бешено стартует, запускает переход в гиперпространство (изображение людей и предметов становится нечетким) и тут же набрасывается порвать ребят в мясо. Система перехода в гиперпространство пропускает злую стерву (ее тело загорается зеленым светом), пропускает хорошего парня номер два (загорается зеленым, судорожно пытается освободиться от ее когтей и клыков), пропускает было всего Тома Круза - нет, резкий сигнал, красным цветом горит предмет в его горле (предательски засунутый стервой датчик), герой мужественно кричит от страшной боли, его чуть не разбросало между измерениями, времени совсем не осталось… Том Круз героически борется, доли последней секунды испаряются… Герой ныряет в пустоту (все тело его уже в гиперпространстве) и протискивает вражеский датчик через какой-то узкий трубопровод катера, система обманута. Том Круз снова успел и готов к бою, все прекрасно. Только вот гнусная стерва успела расправиться с беднягой хорошим парнем номер два. Чудом уцелевший герой потирает мускулистую шею и в отчаянии смотрит на куски тела верного друга. Переводит горящий справедливым гневом взор на врага. Тварь средних лет рычит и скалит кровавую пасть, пытается напугать. Катер мчится через гиперпространство со страшной скоростью безо всякого управления. Все готово для последней схватки добра со злом.

Жена принесла домой птенца. Серенького, жалкого. Посадила на стол, кормит, гладит. Птенец ест с жадностью. Гляжу на него с умилением. Вдруг понимаю, что у него, оказывается, три глаза. Большие и выпуклые, особенно средний. Птенец ест и крепнет, теперь вид у него уже не жалкий, а вполне наглый. Смотрит на меня своими тремя глазами, особенно средним. Нагло пялится на меня. Злобно сверлит меня выпученными темными глазищами. Мне не выдержать его взгляд на таком расстоянии, я выскакиваю из-за стола, только бы скорее оказаться от него подальше.

Я еду куда-то в обществе неприятных и малообразованных людей. Один из них сидит рядом со мной. То ли из-за скуки, то ли по иной причине он начинает высмеивать мою небрежность в одежде. Действительно, я одет для грубой неквалифицированной работы, на мне рваные и грязные штаны. Мои спутники заботятся об аккуратности гораздо больше меня, спецовки выглядят на них почти элегантно. Сосед неторопливо и бесцеремонно выясняет, почему я не стираю штаны, почему я их не зашиваю... Его слова звучат веско, наверное, он считает, что исполняет важную социально-охранительную функцию. Остальное общество ведет свои разговоры, слушает вполуха речь рассудительного хама, подает шутливые реплики. А настроение у меня и без подобных бесед прескверное. На первые вопросы я отвечаю уклончиво, надеясь, что хам отстанет. Но он не отстает. Наконец я не выдерживаю и требую:

"Отъебись от меня, понял!"

"Что ты сказал?" - хам удивлен, возмущен.

"Я сказал - отъебись от меня!"

Вдруг негодяй наносит мне удар кулаком в челюсть! Сильно! Я готов его разорвать, но я в состоянии нокдауна. Негодяй пользуется моим замешательством и бъет еще раз! И третий раз! Моему возмущению нет предела. В состоянии грогги я интуитивно ищу возможность того, как же мне пережить его предательскую атаку и жестоко покарать мерзавца.

Просыпаюсь. Выясняется, что я не слышал ни одного из трех будильников и опаздываю на работу. И как это хорошо, что одевать мне не спецовку, но костюм.

Солнечным днем я гуляю по чистенькому, вероятно, европейскому городу. Город чем-то похож на крымский Судак, где я был - так же много зелени и праздного народа. Тепло, легкий ветерок, люди одеты по-летнему. Настроение отличное. Гляжу вокруг - вдруг вижу две женские фигуры безо всякой одежды. Ко мне спинами. Там, где у приличных девушек трусики, у этих - сложный сине-фиолетовый рисунок с завитушками (не татуировка, а именно роспись, цветы на попе). Подхожу, они оборачиваются, начинаю беседу...

Просыпаюсь со вставшим ***м, как обычно, в одиночестве. Выходной день, утро - зима и очень холодно.

Нежно и осторожно держу тебя за подмышки на вытянутых руках, тяжеловато, но прижать к себе не могу - грязная попка. Ты красненькая, морщинистая и мало что понимаешь, что поделать - возраст, зато дергаешь кривенькими ножками и попискиваешь. Мне грустно видеть тебя такой, но время неумолимо. Милая моя бабушка, сколько тебе еще осталось?

Реальное шоу

Я участвую в большом соревновании, кроме меня еще множество участников. Нам нужно пройти изрядное количество стадий, как будто мы экзаменуемые студенты. Переходим от одной декорации к другой, торопимся. Беспокоюсь, что при отсутствии четких инструкций на ход соревнования может повлиять излишняя доля случайности. Организации поражает техническим совершенством. Все в металле, стекле, пол гулкий, ровный и скользкий, как в дорогих отелях. Повсюду дорогая техника - какие-то навороченные установки, компьютеры. Нас экзаменуют ловкие подготовленные специалисты, порядок поддерживают хмурые габаритные молодые люди, те и другие одеты в форменную одежду серого цвета с модными треугольными зелеными вставками. Мы торопимся и суетимся. Не вполне ясно, куда нужно бежать и что делать. Но вот, меня приглашают сесть на стул, мужчина средних лет с лысиной и бородой, стоя справа от меня демонстрирует мне карты отчасти похожие на игральные, но не вполне обычные. Они явно изготовлены специально для этого соревнования: крупные, каждая больше ладони, черно-белые, картинки не слишком разборчивые, но я различаю, вот это конечно валеты. Экзаменатор торопится, показывает мне сразу по пять карт, быстро спрашивает, посмотрел ли я, прячет карты. Я пытаюсь чуть замедлить его темп, он не поддается. Кажется, я угадываю его игру. Это попытка целиком вовлечь меня в запоминание, суть заключается в некотором неожиданном подвохе, на который я не среагирую. Тем более мне явно не запомнить все, что он показывает. Сам же он, будучи врачом, пользуется какой-то хитрой техникой запоминания, карты ассоциируются с частями тела, зачем ему это помнить. Видимо, что-то более важное происходит не в его руках, а по сторонам, я пробую оглянуться - нет, меня мягко, но настойчиво удерживают, я не могу двинуть головой. По требованию экзаменатора-врача я закрываю глаза, меня удерживают очень плотно, я не могу пошевелиться, глаза мне накрывают плотной повязкой, это для защиты их от лазера, операция началась, чувствую боль в области правого глаза, можно терпеть, но все это как-то странно, я спрашиваю: "а что вы делаете?". - "Вам пока не нужно этого знать", отвечает врач. Боль усиливается, я впадаю в беспокойство: "Нет, я хочу знать сейчас" - "Это вам не понравится", - так же спокойно отвечает врач. Я начинаю активно бороться, казавшееся непреодолимым сопротивление ослабевает, я вскакиваю - на моей правой щеке ниже глаза сеточка из тонких синих паутинок татуировки, сложный рисунок был только начат, линии обрываются. "Что же вы сделали?" - я начинаю понимать - никаких правил в этой игре нет. Они изуродовали меня, и я им в этом помогал. "Если вы это исправите, я не буду вас преследовать", - мне нечего терять, или я просто убью его. Врач покорно соглашается, я снова под его инструментами. Колдует над моим больным носом. Что он делает? Он еще и осматривает меня. Пока я здесь у него, другие смогут пройти далеко. Хотя это вряд ли имеет значение - правил нет. Будет ли он уничтожать татуировку, или это просто очередной обман, вроде фокусов с картами? Врач торжествующе и укоризненно восклицает: "Вот, смотрите, у вас же гайморит!". Вздымает зажатую в блестящем пинцете противную белую пробку из моих несчастных лоровых полостей. Мне стыдно.

Начало фильма. На экране лица пяти главных героев. Три вверху и два внизу. Все они в полумраке, подсветка играет с тенями на их лицах. Их мимика от этой игры становится необыкновенно выразительной. Вот свет падает на лицо вверху и в центре. Это главарь банды. Выражение наглое и капризное, немного кошачье. Сейчас он кокетничает с главной героиней - красивой девушкой - ее лицо подсвечивается справа внизу. Девушка отвечает презрительной гримаской отказа, рожа главаря кривится от злости и обиды, скрывается в темноте. Девушка нежно улыбается в сторону левого нижнего угла экрана. Из полумрака появляется лицо ее возлюбленного, он отменный красавец, но тени делают его таким же смешным и по-детски выразительным, он улыбается ей в ответ. Свет переходит с девушки на главаря, он с выражением превосходства и недоброжелательства делает красавчику унизительную выволочку, тот пытается оправдаться, спасти лицо не получается, красавчик угрюмо гаснет в углу экрана. Теперь освещается верхний ряд, две легкомысленные девушки по бокам кокетничают с главарем, его кошачья морда расплывается от удовольствия.

Вот и весь сюжет, о чем же еще можно снимать кино?

Счастье

Леночка милая. Кажется, она влюбилась в меня с первого взгляда. Трахну ее в первое же свидание. Или нет, лучше так уж не гнать, уж больно хороша, не стоит рисковать отношениями.

Как нежно она ко мне относится. Так, что я даже не сомневаюсь в ней. Хм. Редкий случай, когда можно спокойно поухаживать. Не буду суетиться.

А она меня любит, вот что! Целоваться не умеет. Милая. Что ж, это еще один плюс. Не буду торопиться! Лешик, спокойнее! Не дергайся!

Знакомство с родственниками. Теща у меня еще та. На сколько лет меня старше? Лет на пять. Я для нее – мужик в брюках, она для меня – старуха древняя. Не стала бы препятствовать. Опасно. Нужно строить отношения. Вешаю для нее полочку в кухне и на стену в комнате ковер прибиваю. И все равно опасно. Не дай бог спросит, сколько мне лет. Врать? Сказать, что двадцать восемь, как я всем девкам говорю? А если потом все-таки женюсь? Не врать? Сказать, что тридцать три? А тогда завопит, что дочь за старика не отдаст?

Месяц прошел со дня знакомства. Пора ****ь. А то у нее скоро день рождения, восемнадцать лет исполняется. А я не люблю все эти дни рождения, они меня напрягают, я расслабится на них никак не могу. Ебать!

Она меня любит, точно. Нужно жениться. Чтобы не было лишних сомнений и вопросов – буду пузо делать. А то теща все испортит. А получится ли пузо? С моим-то залеченным простатитом, тем ужасным запущенным триппером, неоплатоновским вечно возвращающимся герпесом, черт знает чем еще, я же все-таки **** изредка потенциальных невест без гондона, там могли быть если и не венерические, то какие-нибудь иные враждебные формы жизни... Могу ли я надеяться... я, погрязший в пороке... Господи, на все воля твоя!

Глупец ищет любви, мудрый ищет счастья. По крайней мере, так утверждает единственный турецкий писатель. Вспоминаю слова старого друга: отношения может сохранить только воля. И я взял волю в кулак. Отношения длятся столько, сколько они строятся.

И бог простил мне грехи. Нет, она не самая красивая девушка на земле. Я даже не могу сказать, что она добра. Хуже того, я сильно подозреваю, что именно моя постельная искушенность и пробудила в юной девушке, на шестнадцать лет младше меня, сильное чувство, которое она и приняла за любовь. Но у меня хватит воли остаться с ней, чтобы ни произошло. Я гибок, ловок, манипулятивен, и я возьму себя в руки. Жизнь имеет смысл как долг или как служение. И я благодарен судьбе. Всевышний подарил нам дочь. Буду молить его о новом ребенке.

Как же хочется трахнуть какую-нибудь новую девку! Ох, как хочется... После всего, что было со мной... Если лопать черную икру каждый день, то очень скоро и перловая каша покажется вожделенным лакомством. Но я должен быть очень аккуратен. Жена не простит. Нужно быть ловким и быстрым. Семья – это святое. Всем можно пожертвовать за счастье чмокать пухлые лилейные щечки нашего веселого пупсика.

Нужно делать второго. Сына хочу! Продолжателя рода! Если и вторая будет девочка, ничего страшного, потом еще попробуем.

Одно меня беспокоит. Смогу ли я исполнять супружеские обязанности? Как следует? Регулярно и с огоньком? Как мужу долг велит? Если смогу, то как долго?

Нужно приучать любимую к миньету. Если откажет эрекция, буду ей лизать. Хоть до восьмидесяти лет. Пока не сдохну.

Вывел на прогулку свою беременную жену. Пузико уже наливается, торчит все больше. Скоро мы переедем в новую квартиру, а пока нам приходится тесниться у родственников. В том самом доме, где я родился и вырос. Куда водил трахать кучу баб. Интересно, где я отымел больше телок, у себя дома или в гостях у Андрея? А это кто идет навстречу, такой знакомый? Это он, мой старый друг и боевой товарищ. Сколько мы не виделись? Два года или около того.

- Здравствуй.

- Здравствуй, как дела?

- Хорошо. Солнышко, это Андрей, мой одноклассник. Андрей, это моя жена.

- Очень приятно.

Ей не очень приятно. К моим знакомым жена относится с предубеждением. Подозревает, что в моей личной жизни есть тайные страницы. Знала бы она, сколько телок мы отодрали на пару с этим видавшим виды мужиком. Андрей смотрит на наш животик и спрашивает:

- Кого ждете?

- Девочку.

- Кто-то сказал бы «брак», а кто-то «ювелирная работа».

Хм. Помню, что когда-то он учил шуточки на любой случай жизни, чтобы его речь была интереснее.

Когда жена чуть отошла в сторону, Андрей спросил, как мне показалось, с оттенком иронии:

- Ну, и зачем тебе это было нужно?

- Как зачем? Я давно этого хотел.

Он только пожал плечами.

- А ты как? Женился?

- Да.

- Серьезно?

- Абсолютно.

Выяснили, что ставим машины на одну стоянку. Неплохо, Андрей, оказывается, не только женился, но и тачку купил. С другой стороны, за последние года два только бомжи машинами не обзавелись. Встретимся, поболтаем.

Вскоре я действительно увидел его в машине на той же самой стоянке. Андрей с непривычки долго парковался, сразу видно, еще чайник. Потом вылез и сел на скамейку. В руке бутылочка пивка. Вокруг него сразу образовалась аудитория из местных пролетариев. Сразу видно, он пользуется значительным авторитетом. Говорит спокойно, веско, но умеет и выслушать. Крут. Я едва нахожу прореху для своих вопросов.

С работой у него все неплохо. У меня, впрочем, получше. Жена у него еще студентка, тоже намного моложе. Сам-то он сильно заматерел. Выглядит очень бывалым, впрочем, это соответствует действительности. На шее какой-то нехороший шрам, словно ему хотели горло перепилить. И ухо слегка порезано. По пьяни? Или по работе? Спрашивать не буду.

Поговорить толком не смогли, какой-то его знакомый пролетарий лез к нему обсуждать свое мировоззрение.

Я вскоре переехал в новую квартиру, и больше мы не встречались. Но до отъезда еще раз увидел Андрея. Он медленно ехал по улице в своей машине и, высунув голову в открытое окно, вел беседу с двумя прогуливающимися девками. Молодец. От себя не убежишь.

Not over yet

Снова здорово

Я ехал по улице, когда увидел голосующую девушку. Высокая в джинсах. Она далеко вышла на проезжую часть и тянула руку. Я лихо притормозил. Открываю дверь, она нагибается к дверному проему. Молодое лицо, темные глаза.

- Довезете до Солидарности?

- Да, конечно.

- А за сколько?

- Сколько не жалко.

- У меня только сто рублей, но все я не могу, если только у Вас будет сдача.

- Ничего, все нормально, садитесь.

Едет к маме в больницу. Видимо, мама поправляется.

- Хорошая больница, в ней все поправляются.

Это ложь. Здесь умерла моя бабушка, сюда увезли мертвого отца. Впрочем, в этом роддоме увидела свет моя первая дочь. И через пару лет увидит свет вторая. Это не больница, это ворота в другой мир. Ладно, нечего рефлексировать, придет мой час – я и сам там буду. Нужно девок ****ь.

- Меня зовут Алексей.

- Меня – Нина.

- Вы, наверное, где-то учитесь…

- Да, на менеджера в колледже.

- Менеджер – это круто, руководитель…

- Да, менеджер по продажам. Я еще и работаю. А Вы?

Заметно, что я ей понравился.

- Я тоже работаю, но по снабжению.

- Да? Хорошо…

- А что для Вас важнее, работа или учеба?

- Работа важнее… Вот года через полтора буду, я надеюсь, учиться в университете.

Молодая совсем, но на вид вполне зрелая. Смотрит на меня горячо и внимательно.

- У меня подруга психолог. Была зимой трудная ситуация, она меня просто вытащила. Друзья – это так здорово.

- Да, хороших друзей бог посылает.

- Да, точно…

- А я вот уезжаю в отпуск, уже собираюсь.

- Здорово, куда?

- На юг, приеду загорелый. А Вы когда в отпуск?

- Хотелось бы летом, но никак. Работать нужно. А так не хочется.

- А летом работать самое то. Все начальство разъедется, спи себе на работе. – Смеется.

- Нет, я так не могу, у меня зарплата от продаж зависит.

- Ай-яй-яй, как же так…

Подъезжаем. Становится серьезной.

- Сколько я Вам должна?

- Нисколько. – Смотрю ей в глаза. Да, я ей нравлюсь. – С радостью встречусь с Вами, как только приеду.

- Да? Что, телефон нужно оставить?

- Да, конечно. – Быстро вытаскивает блокнотик в клеточку.

- Ой, пока найдешь… А какой – рабочий, домашний?

- По которому Вас легче найти….

- Да? – секунда на размышление - Угу, тогда домашний…

Рвет из блокнотика лист, быстро пишет. Спокойно забираю, улыбаюсь и смотрю на нее.

- Очень приятно познакомиться.

- Да, мне тоже очень приятно…

Смотрит на меня. Чего ей нужно, имя забыла?

- Меня Алексей зовут.

- А телефон?

Вот блять, это совсем не нужно. Ладно, диктую ей мобильник.

- Это федеральный номер?

- Да.

- Так когда Вы точно приезжаете?

- Ну, у меня уже билеты взяты… В общем, в начале июня. – Пишет дату рядом с моим телефоном!

- Очень приятно познакомиться…

- Мне тоже очень приятно…

Гибко вылезает из машины, старается выглядеть как только можно лучше. Хорошая жопа. На джинсах сзади немного грязи от моей немытой машины.

Назначаем встречу у Гостиного. Не уверен, что узнаю сразу. Жду у второй колонны слева от выхода. Нины нет, но мне почти все равно. Битых полчаса с удовольствием разглядываю проходящих девок. Обтянутые брючками и джинсиками крепкие молодые жопки еще несколько лет назад рождали во мне похотливое остервенение, а теперь лишь скабрезные мысли вроде неплохо бы вдуть этой сучке. С места не трогаюсь. Что это, старость? Иду прогуляться, настроение вполне хорошее. Нина звонит на мобильный.

- Леша, извини меня пожалуйста, я не смогла!

- Ничего страшного (я тебя еще выебу).

- Ты как, не очень расстроился?

- Да нет, я тут неплохо покушал, погулял (на девок посмотрел, только вот ни с кем не познакомился).

Встречаемся попозже. Целую в щеку, беру за руку, держу и отпускаю, прихватываю за талию и освобождаю - она просто дрожит. Едем на берег речки прихватываю за талию лезем на бугор не вымазаться бы в грязи хочу ее схватить эти ветки могут порвать мою новую куртку может сейчас нет все никак она чувствует невозможно не понять нужен момент повернуться к ней ближе кажется можно хватаю тяжелый поцелуй взасос она закрывает глаза прижимается долго сосет мне нижнюю губу слишком долго глажу ее под майкой по спине. Честно говоря, такие долгие поцелуи мне нафиг не нужны. Болтаем о ***не. Прижимаю к себе взасос трогаю голый пупок неплохо а если за грудь впрочем иногда все же напрягается и руки останавливает но очень аккуратно отлично дает трогать за грудь за жопу хо-хо вот бы выебать ее прямо в машине. На заднее сиденье садиться не хочет. Сука блять. Ей всего семнадцать, тогда мне пусть будет двадцать девять, а не тридцать четыре. Возраста у меня по-прежнему нет, я просто молодчина. Впрочем, она не совсем уж глупа, работает в книжном магазине, берет себе почитать разные книжечки.

Такое впечатление, что современная зарубежная литература вся состоит из жонглеров более-менее способных. Нет уже настоящих безумцев, ей-богу, мой любимый Берроуз с грязной смесью наркотиков в его дырявых венах мог гораздо больше этих сытых клоунов. Иных и дочитывать противно, как же мы смеялись над одним нашим знакомым, что купил эдак томов восемь разной модной шелупени. Может, это опять товар для несчастной России, а в культурных странах читают совершенно другие книги? Бушмены любят стеклянные бусы.

Останавливаюсь у ее дома.

- Пригласишь чайку?

- Может в другой раз?

- А может в этот?

- Нет, лучше в другой, мне нужно готовиться к экзаменам.

- О кей.

Ничего, я ее трахну.

Нина звонит мне поздно.

- Ты мог бы за мной приехать?

- Конечно.

- Тебе не трудно?

- Нет, разумеется.

От боли у меня ломит башку, я, придурок, вчера не выспался, а сегодня в спортзале нахуярился штангой как только мог, я почти болен, правая часть башки горит, если перевернуться на другой бок, ****ая сучка.

- Хорошо, позвони мне, когда нужно будет заехать.

- Леша, я намереваюсь уехать где-то пол-первого.

- О кей.

****ая сучка, я снова не высплюсь, теперь мне валяться на диване прямо в одежде часа полтора. Позвоночник тоже побаливает, ладно, взяться руками за бедра потянуть вниз покрутить жопу против часовой стрелки, вот-вот приятно щелкнет в пояснице *** знает какой позвонок, от, от, щелк - хорошо, что-то там встало на место. Грудной отдел тоже пощелкивает, блять, если молодость знала, а старость - могла! Все мои травмы - от занятий физкультурой, ебаны в рот! Поясница - неудачное приземление после прыжка в высоту, на хуй я тогда прогнулся в талии, нужно было просто падать. Потом на секции рукопашного боя придурок ебаный загнул меня крючком, я стал выползать крича и спасаясь, придурок не слушал а продолжал загибать тупая козлиная сволочь моя поясница испугано сжалась от нагрузки на слом я едва вывернулся как-то вкривь боком. Опять же штанга, приседания до угла в девяносто градусов. Никогда не приседать со штангой - главный принцип здорового образа жизни. Что-нибудь одно обязательно будет травмировано - или колени, или поясница, скорее всего - и то, и другое.

Через час она позвонила. Что ж, я даже успел вздремнуть. Отвез домой. Поцелуи взасос. Противно, вот раком бы поставить…

- Пригласишь чайку?

- Нет, в другой раз.

Еб твою мать.

- О кей.

Надоело мне это все. Слишком наседал. Теперь нужно держать паузу, но стоит ли? Не слишком она мне и нравится. Пошла на ***.

Карьеристка

Она ловила машину, когда я продирался сквозь пробку. Худенькая и небольшая, словно игрушечная.

- Вам нужно на Ленинский? Тогда…

- Я не могу ездить на метро, плохо себя чувствую.

- У меня был один знакомый, он в метро просто сознание терял. Поэтому не ездил.

- У меня что-то похожее.

- Да, кстати, меня зовут Алексей.

- Меня - Даша.

Работает менеджером по закупкам - это очень большая должность, практически заместитель директора. Пять лет работала, сделала карьеру. При том, что у них в конторе процветает дискриминация (наверное, бабам дают сосать ***, но по службе двигают неохотно). Единственная женщина на такой должности (отсасывает просто шикарно, либо уж совсем плохо и ни на что другое, кроме работы не годится). Закончила техникум, числится на третьем курсе в институте. В метро не может ездить не из-за венерического заболевания или гепатита, а просто у нее давление 90 на 60.

В прошлом году уже взяла путевку в Болгарию, но директор не отпустил ее в отпуск. Правда, стоимость потерь возместили.

На майских праздниках директор хотел заставить ее работать в магазине. С трудом разубедила.

- Вы, наверное, очень заряжены на работу. В смысле, что это важно для Вас.

- Да, верно.

- Я вот слышал, что на вопрос о работе американцы отвечают что-либо о характере работы, о занимаемой должности. А у нас прежде всего рассказывают о фирме. У них поменять работу раз плюнуть.

Подъезжаем, высаживаю.

- Сколько я Вам должна?

- Нисколько.

- Да?

- С удовольствием с Вами как-нибудь встречусь. Телефон оставите?

- Хорошо.

Звонил. Интереса не почувствовал. Девушка занята своей карьерой. При ее нежной конституции и так слишком много секса на работе.

Богема

Я зашел в вагон за полчаса до отхода поезда. Еще наш сумасшедший тренер приучал иметь в запасе минимум час. Помню как мы его дразнили. Мое безумие в два раза меньше. Полчаса достаточно.

Время позволяет зайти в вагон, поставить вещи, посмотреть, нет ли чего интересненького.

А это что такое? Какая хорошая жопа. Девушка переставляет свой чемодан. Нагнулась вперед, немного расставила ноги, чего-то копается. Как здорово у нее между ногами, хорошо б… Морда тоже вроде симпатичная. И чем-то знакомая.

Она вышла на перрон и курит. Вперед.

- Добрый день.

- Добрый день.

- Знаете, Ваше лицо кажется мне знакомым. Только не могу вспомнить, где я Вас видел.

- Нет, я Вас, кажется, не помню…

- Да? Странно, теперь я не просто вижу приятное лицо, но оно точно мне где-то виделось. Вероятно, это могло быть вот так же, в дороге. Да, кстати, меня зовут Алексей.

- Ирина.

У нее крашеные волосы под цвет карих глаз, небольшой нос, губы не толстые, но и не слишком тонкие. Смотрит прямо, общается очень легко и свободно. Легко переходит на ты. Голос немного резкий. Вполне уверена в себе. Не слишком ли я суетлив? Словно мне нужно сказать все и сразу.

Работает на радио. Интересно, кем? Ого, она автор передачи с названием, которое мне ни о чем не говорит, при том еще режиссер, менеджер, продюсер. Но хвастаться быстро заканчивает.

- Не люблю говорить о работе. Лучше о цветочках.

- Да, работа дело такое…

- Куда ты ходишь?

- В спортзал. А ты?

- В разные места - клубы, на мероприятия, выставки, театры

- Конечно, профессия обязывает. Нужно тусоваться.

- Мне нужно заканчивать с этим. Возраст уже. Все никак не закончить.

Ее мама гоняет на пятилетнем форде. Скоро Ирина тоже пойдет на водительские курсы.

Подъезжаем к кирпичному дому-вставке. В старые времена я бы назвал его "дом еврейской бедноты", так меня учила моя мама.

Около парадной гуляет пожилой мужчина с собакой.

- Это мой родственник. Не будем ему показываться.

Прощаемся, нежно улыбаясь. До отъезда в деревню к жене и доченьке мне оставалась еще неделя, но назначить встречу я не мог.

Приезжаю из деревни через неделю. Звонит дружище Денис. В обычной настойчивой манере требует моего присутствия в ресторане. Событие - прошедший месяц назад день рождения.

- Хорошо, а кто будет?

- Ну кто, с кем я буду, ты знаешь. Еще будет Петр с его подружкой.

Манера Дениса сорить деньгами, его талант жить единственным днем делают его неотразимым. Жадность, даже расчетливость ему не свойственны в принципе. Петр наоборот, весьма прижимист, иное дело, доходы у него больше. Получается, что в ресторане они готовы потратить одинаково чудовищную для меня сумму. Например, баксов по сто пятьдесят. ****ы в рот. Я бы с ними не пошел, но Денис потребовал моего присутствия. На мои возражения, что я не могу тратить сколько они, и готов праздновать в менее официальной обстановке, он принялся давить и заявил, что наша дружба и деньги не должны никоим образом смешиваться, он будет платить сам, и пусть я попробую не прийти. Я назвал его шантажистом и согласился.

Петр - богатый парень, совладелец нескольких магазинов. Сделал деньги сам вдвоем с приятелем: был челноком в Польшу и Китай, возил прутки никеля из Казахстана, строил кому-то дачу из гнилых бревен. Так делали многие, но у немногих хватило воли и сил для продолжения борьбы. У Петра хватило. Необходимая сумма была собрана, договоренности достигнуты, оплата произведена. Из-за границы приехал первый грузовик с унитазами. Таможня обошлась весьма и весьма недорого - у Петра там было все схвачено. После смазывания таможни на грузчиков денег уже не оставалось. Грузовик самостоятельно разгружали оба предпринимателя. Унитазы проданы быстро и с прибылью. Поехал второй грузовик.

Ребята торговали оптом, затем открыли магазин, затем другой. Лет через десять они уже, наверное, стали миллионерами. Деньги - это здорово. Но они не достаются людям слабохарактерным. В нищей молодости Петр развлекался так: приводил в гости девушку, заталкивал в ванную, **** ее там, потом выпроваживал. Если что не так, мог и силу применить.

Сейчас он поспокойнее. Его лошадиный шарм, отвага и дерзость мирно уживаются с ограничением свободы в виде двух постоянных подружек довольно средней внешности. На его месте я бы передрал весь город. Или завел бы гарем молодых жен и делал малышей.

Итак, я должен ехать в ресторан. Денис и Петр придут с бабами. Сидеть с ними одиноким клоуном - малое удовольствие. Нужно взять подругу. Кого? Есть три на примете. Одна вроде просто пищала от радости, но она в целом так себе. Другая оставила рабочий телефон, сейчас не дозвониться. А что если звякнуть Ирине? Почему бы и нет?! Нет никаких границ, кроме тех, что устанавливаю для себя я сам! Нечего выдумывать препятствия для себя самого, вот я щас ей позвоню, да и отдеру сегодня, почему бы и нет!

Ирина рада звонку.

- Удивительно, что ты вспомнил обо мне после месячного отпуска на юге!

- Конечно вспомнил.

- Так тебе нужна спутница в ресторан, или ты просто хочешь со мной встретиться?

- Конечно хочу.

Ресторан оказался кафешкой, причем довольно хреновой. Мои спутники впятером принялись ругать кухню и обслуживание. Я же только что вернулся из деревни, и выражать недовольство у меня язык не поворачивался. У меня перед глазами стоял образ пожилого совхозного мужика, черного от солнца, сухого и жилистого, его древний грузовик литры бензина наперечет, куры индюки картошка постоянное ожидание погоды ранние зорьки больная поясница крепкие папиросы усталость усталость, если бы он услышал все это, как задрожали бы его огромные задубелые ладони, в какие бы грозные и справедливые кулаки они сжались. Охуели морды городские, харчи им не по вкусу, ****ям зажратым!

В любом случае, среди всех присутствовавших я наиболее редко бывал в подобных заведениях. Они обсуждали достоинства и недостатки разных злачных мест, словно весь остальной город был выстроен для заполнения пространства между кабаками. Затем Петр стал вещать о своих дорогих увлечениях - катании на доске под парусом, игре в сквош, езде на огромном черном джипе. Ирина смеялась, мы с его девушкой Надей ревновали. Я - незаметно, а Надя иногда останавливала нетрезвый взор на конской морде своего неверного спонсора. Петр некрасив, но обаятелен. И богат. Выходит, это лишь обаяние успеха. Завтра он пойдет на выставку и купит там катер. Можно передрать полгорода.

Затем мы двинулись в боулинг, я впервые катал эти шары. Вышло не так уж плохо, как бросать, я в целом ухватил, в следующий раз смогу даже посоперничать с какой-нибудь не слишком трезвой девицей. Умница Денис активно поил всех текилой, ему, наверное, хотелось создать для меня наилучшие условия. Я же был за рулем и не пил ничего, не считая бокала красного вина в самом начале. Ирина становилась все менее трезвой, я начал ее слегка прихватывать. Но очень слегка.

Затем мы пошли на дискотеку. Еще текилы. Ирина радовалась жизни. Народу вообще не было, только какие-то хмурые уголовные морды. Девчонки рванули танцевать.

Здесь-то Ирина и развернулась. Двигалась грациозно, вызывающе, кокетливо и при этом совершенно свободно.

- Ты что, училась танцевать?

- Да, конечно. Я даже выступала пару недель в клубе "Метро", деньги были срочно нужны. А вот тебе нужно раскрепоститься. Я общаюсь с очень раскованными людьми, ты же какой-то застенчивый, но мне это в тебе даже нравится. Такой застенчивый и интеллигентный.

Хо-хо. Знала бы. Может, уже скоро я засажу *** в ее ****у. По самые яйца, интеллигентно. А в принципе она права. Я действительно стесняюсь. Мое неумение танцевать не сильнее неумения других танцоров с теми самыми яйцами. Я чувствую себя не в своей тарелке, я не могу соответствовать этой ловкой партнерше, наверное, рядом с ней я выгляжу отвратительно.

Хотя, не так все плохо. Раззадорившись, я копирую ее движения, если не знаю что делать, просто выпрямляюсь и смотрю ей в глаза. Я же, в сущности, почти красавчик - пока помню об этом, пока моя шикарная улыбка не становится вымученной. Не надо улыбаться - просто смотреть в глаза как в танго.

Ей со мной хорошо, я вижу. Целую в щечку. Она просится на улицу подышать. Прогуливаемся, раннее утро отвратительно светлеет. ****ые белые ночи, этот природный нонсенс доставал еще Пушкина, когда он норовил было завалить девицу в кустах. Все же улучаю момент поцелуй открытыми влажными ртами языки играют губы чуть касаются. Хорошо, очень свободно.

- Может убежим отсюда?

- Ты довезешь меня домой?

- Мы могли бы заехать ко мне и выпить бутылочку красного вина.

Ответа нет. Это значит все, что угодно. Кроме отказа.

Прошел еще час. Она согласилась. Прощаемся с Денисом, прощаемся с Петром, хорошо пьяная Надя висит на нем. Выглядит беспомощно и эротично, было бы неплохо ее это самое.

Наконец, вместе с Ириной едем в моей тачке.

- Куда мы едем?

- Ко мне с бутылочкой вина.

- Нет, вино я уже не потяну.

Въезжаем во двор. Не дай бог, заметит какая-нибудь старушка из доброжелателей и жене потом сообщит. И все, ****ец. Ладно, кто не рискует, тот не ****.

Целовались на кухне.

- У тебя есть какой-нибудь диванчик?

- Вот отличная кровать.

Встал на колени хорошенько взялся за молнию ширинки властно и не торопясь потянул вниз. Стащил с нее штаны. Снял свою рубашку и майку. Снял лифчик. Она на кровати. Снял с себя трусы *** нацелен вверх точно гаубица. Она в трусиках под одеялом долой одеяло загорелая гладкая кожа хорошие сиськи твердые и немаленькие поцелуй свободно руки на сиськах властно трусики вниз сжимаю сиськи глажу ляжки постанывает целую везде где хочу делаю что хочу. Не тороплюсь. Постанывает. Гондон.

- Это у тебя что?

Надеваю пусть смотрит прижимаюсь что это она валит меня на спину хорошо пусть она сверху насаживается на *** да! хорошо входит и выходит она стонет покрикивает. Хороший контакт. Смотрю на ****у как хуй входит и выходит она прыскает смехом неужели стесняется как будто первый раз замужем, ей ведь уже лет двадцать пять. Переворачиваю так и сяк хватаю и глажу и целую везде и немного странно потому что мне можно все. Ставлю раком конечно у нее хорошая жопа я сразу это понял хуй в ****у входит и выходит беру за сиськи и отпускаю никаких правил нет. Что же она так вскрикивает соседи услышат раком суку блять.

- Иринка,

- А что?

- Я сейчас кончу!

- Да да да!

- Сейчас!

- Да да!

Блять, никак, этот ****ый гондон, но зачем же так дергаться все не в такт сучка весь ритм сбила я устал от гонки теперь не кончить блять.

Перевожу дыхание переворачиваю бабу на спину наваливаюсь на нее вставляю *** и ебу все быстрее и быстрее. Кровать входит в резонанс я держусь неподвижно на руках а баба вместе с упругим матрасом быстро быстро скачут вверх-вниз подо мной мы не касаемся друг друга только хуй в ****у вжик вжик все кончаю да да.

Хочет спать в моих объятиях. Ночью еще раз проснулся и еще раз ее хорошо отымел. Снова прыскала застенчивым смехом в ответ на мою акробатику - а кому сейчас легко. Ничего сложного, в Камасутре много всяких ненужных глупостей. Мы обманулись друг в друге: в постели она оказалась скромной, а я развратным. К тому же еще зачем-то начинаю рассказ о своей грешной жизни. Просто нет спокойствия в моей душе. Но зачем она слушает мои излияния опосля, так не похожие на беседу до? Достоевщина в худшем понимании, желание вымараться в дерьме пополам с соплями. Перед культурной и интеллигентной девушкой из хорошей семьи. Наверное, мы больше не встретимся. Впрочем, я и не особенно хочу. Мне, как человеку женатому, не следует устанавливать постоянных отношений. Я верный муж.