один день

Один день.

1

Кожа у Марины была гладкая, упругая и сильно пахла душистым лавандовым мылом. Целовать ее Лёне было очень приятно. Марина сидела на краю кровати, уперевшись сзади руками и широко раздвинула короткие мускулистые ноги. Прикрыв глаза, она смотрела, как Леня, стоя на коленях на полу, целует ее живот, плавно опускаясь ниже и ниже к лобку, на котором из рыжих волос было выбрито какое-то подобие прически.

Леня тоже был голый и с каждой секундой возбуждался все сильнее и сильнее. Не то чтобы ему нравилось делать Марине кунилингус, скорее это ему не нравилось вообще, но Марина требовала, и он подчинялся. Он любил слушать как она стонет от наслаждения, как она разбрасывает свои рыжие, пушистые волосы по подушке и закрыв глаза дрожит всем телом от возбуждения. Именно в такие минуты он чувствовал себя хозяином этой женщины, именно в эти мгновения она была беззащитна и прекрасна, а он сильный и властный. Он любил эти мгновения в сексе больше, наверное, самого секса, потому что в реальной жизни было все наоборот. Эта маленькая девушка плотно загнала его под каблучок своих модных босоножек.

Нежно раздвигая языком ее, набухшие от возбуждения половые губы, он ощутил солоноватый привкус ее смазки. Марина начала тихонько постанывать. Леня почувствовал, как его возбужденный член уткнулся в деревянный бок кровати. Не отрываясь от Марины, он придвинулся ближе, засунув мешающий член под кровать. Марина стонала все громче и громче. Запустив свои пухленькие пальчики с миндалевидным маникюром в пышную Лёнькину шевелюру. В неконтролируемом, страстном порыве, она тыкала его носом в свой подстриженный рыжеватый ёжик, словно старалась впихнуть в себя его голову.

Вот сейчас она скажет свое обычное – Иди ко мне.

Они лягут на кровать, и она застонет еще чаще и громче. Ее тело, мягкое и податливое будет обнимать его ногами, и царапать спину ногтями, потом она закинет вверх руки и упрется в спинку кровати, а он, опершись на локоть, будет смотреть, как от каждого толчка колышется ее белая грудь с розовыми маленькими сосками.

Так было все пол года их совместной студенческой жизни. И так должно быть сейчас.

Внезапно Леня почувствовал сильную боль в члене. Боль была настолько острой, и неожиданной, что он даже поперхнулся неудачным криком, но через секунду звонко закричал, валясь на спину.

Испуганная Марина быстро сжалась в комочек, поджав ноги, и интуитивно прикрыла руками грудь. Она удивленно вытаращила на него зеленые глаза, выражавшие ужас. На полу, крича от боли, катался воющий Леня. Одной рукой он пытался отодрать отчаянно пищащего, маленького, черного котенка, передними лапками вцепившегося ему в головку члена, а задними быстро царапавшего пах и другую руку, которой Леня пытался прикрыться.

Это был тот самый котенок, которого он подобрал три дня назад голодного и грязного на улице и принес ей в комнату. Помытый и накормленный, он очень забавно играл с розовой бигуди привязанной на веревке к спинке Марининой кровати и быстро стал всеобщим любимцем.

Наконец котенок был отброшен обратно под кровать. Леня продолжал на полу корчиться от боли. Кровь, просочившись сквозь пальцы, измазала ноги и пол, с каждой секундой придавая картине все более ужасающий вид. Надо было что-то делать.

Несмотря на свою солидную, в двадцать лет, внешность, рост метр восемьдесят пять и вес девяносто килограммов, Леня не переносил боли и ужасно боялся вида крови. Кровь, на мясе, на пальце или на медицинском плакате, была для него серьезным испытанием, его тошнило, мутило и тянуло упасть в обморок.

-Аа- стонал Леня боясь оторвать рук от паха – Уу…У – завыл он откинув голову на зад и оставляя на полу красные разводы.

- Покажи - Марина первая пришла в себя и подскочив к Лене попыталась разжать ему измазанные кровью пальцы.

- Ууу…у - Леня посмотрел на свои руки и от ужаса у него округлились зрачки. Перед глазами пошли розовые круги, а голова безвольно упала на пол. Он потерял сознание.

- Дай же посмотреть- Марине наконец то удалось развести его руки. Весь пах и член был буквально залит кровью. Голая Марина сидела на корточках перед затихшим телом, боясь испачкаться, и растерянно смотрела на место ранения.

- Надо обмыть и перевязать – нашла Марина решение – вставай!

Она потянула его за руку, чтобы помочь подняться, но рука стала вдруг необычно тяжелой. Из полуоткрытых глаз Лени на Марину безжизненно смотрели белки.

- Ой – она вскочила, интуитивно прикрыв рот рукой, измазывая окровавленными пальцами лицо.

- Мамочка - уже взвизгнула она громко, и в ужасе схватив халат, выскочила в коридор студенческого общежития.

Была середина дня. Общага была почти пустая. Марина нашла только двух девчонок с параллельного потока, которые испугавшись крови у нее на лице и руках , долго не могли понять что же она от них хочет, а потом одна побежала за комендантом , а вторая вспомнила что у нее есть бинты и вата.

Немного придя в себя, но, все еще дрожа от страха, Марина зашла обратно в комнату. Леня уже очнулся и прислонившись спиной к кровати тихонько стонал.

-Лёничка, больно? Потерпи, пожалуйста – она взяла со спинки стула вафельное полотенце и начала вытирать ему ноги.

- Может «скорую» вызвать? – спросила она.

- Не надо, дай я сам – он взял полотенце. Кровь уже не шла, но было по-прежнему очень больно.

В дверь резко постучали.

- Кто это? – испуганно спросил Лёня, резко поднимаясь с пола. – Никого не пускай, не пускай, не надо – повторил он несколько раз, жалобно смотря на Марину.

- Кто там? – спросила Марина, поворачиваясь к двери.

- Марина открой, немедленно – услышала она требовательный голос Екатерины Петровны, коменданта общежития.

У Лёни все похолодело внутри от страха, ноги подкосились, и он беспомощно сел на кровать.

- Марина открой или я выломаю дверь – Екатерина Петровна властно стучала кулаком .

Леня жил в соседнем общежитии. Там был другой комендант и другие порядки, намного мягче, чем здесь. У них в общежитие студентов пускали без документов, а посторонним нужно было оставить на вахте паспорт или водительские права. Здесь же студентам «не жильцам» , для входа , нужно было оставить студенческий билет, а чужих в общежитие вообще не пускали.

Екатерина Петровна была, как говориться, на своем месте и в свои сорок с небольшим хвостиком лет держала в строгом порядке вверенное ей общежитие. Студенты ее боялись и за глаза звали Мамулей. Любое нарушение установленного ею режима она жестоко подавляла, и даже ректор не мог уже вселить обратно выселенного ею студента. Несмотря на свой возраст, Екатерина Петровна выглядела по-женски очень привлекательно и даже сексуально, одевалась модно и со вкусом, и умела пользоваться своей внешностью как талантливая куртизанка. Говорили, что в институте она могла все: и поступить, и заселить, и устроить на работу.

- Оденься – только сейчас Марина поняла всю необдуманность своих поступков сделанных под воздействием паники.

Она рассеянно стояла на середине комнаты, потом схватила Лёнькины брюки и кинула ему на кровать.

– Одевайся, быстрее – в воздухе повеяло скандалом и даже выселением. Надо было срочно что-то придумать, но упорный стук в дверь не давал времени на размышление. Нужно было открывать.

Подойдя к зеркалу, Марина наслюнявила кончик носового платка и стерла кровь с лица, потом вытерла пальцы и с волнением щелкнула дверным замком.

Дверь резко распахнулась и в комнату ворвалась Екатерина Петровна, неся с собой растревоженный темперамент и запах дорогих духов, за ней робко толпились человек пять девчонок с соседних комнат, выбежавших на шум.

- Что случилось? – округлив глаза и подперев правый бок кулаком, властно спросила она, переводя недобрый взгляд с Марины на Лёню, который, с трудом натянув штаны, растерянно сидел на кровати.

В комнате нависла тяжелая многообещающая пауза.

- Молодой человек, я вас спрашиваю? – Екатерина Петровна резко повернулась к Лёне, которому под ее взглядом вдруг очень захотелось опять потерять сознание и больше в него не приходить.

Пытаясь подобрать нужный ответ, Лёня выпучил глаза и даже раскрыл рот, но нужные слова так и не нашлись. На помощь, как всегда, пришла Марина.

- Лёня порезался, а я испугалась, позвала Вас, но уже все прошло - пролепетала она, пытаясь пригладить растрепанные волосы.

- Чем порезался? – вопрос снова был адресован к Лене, который по-прежнему, никак не мог адекватно соображать.

- Вы молодой человек вообще, с какого курса?

- С третьего – Леня с трудом выдавил из себя эти слова и отвел глаза.

- Как ваша фамилия – от этого вопроса Лёня покрылся холодным потом. Он твердо решил ничего больше не говорить, даже если его сейчас начнут пытать.

- Та.. ак! я сейчас вызываю милицию, это что такое?- Екатерина Петровна показывала пальцем в размазанное кровавое пятно на полу.

- Екатериночка Петровна – взмолилась Марина – не надо милиции, Леня хлеб резал и порезался, я испугалась, он в обморок чуть не упал. Я очень испугалась. Не надо милиции.

- Как фамилия? – упрямо повторила Екатерина Петровна, - мне сколько раз надо спрашивать?

- Значит так, я сейчас забираю на вахте твой билет – палец с ярко красным лаком пистолетом уткнулся Лени в пунцовое от волнение ухо, - и как только вы здесь приберетесь немедленно ко мне, оба!

Она резко развернулась на каблуках и шагнула к выходу.

– Так все выходим – эта фраза была уже адресована девчонкам, которые успели набиться в комнату, и топтались в проходе, с любопытством наблюдая за происходящим.

2

В кабинете врача сидели двое, собственно сам врач и медсестра, пожилая , худощавая женщина с внешностью старой грымзы. Врач же напротив, имел внешность очень располагающую, а аккуратная испанская бородка придавало ему сходство с Доктором Айболитом. Леня сразу же почувствовал к нему доверие и расположение, вот действительно тот человек, который может помочь и посочувствовать неожиданно свалившемуся горю. Айболит что-то быстро писал в карточку, и на скромное Ленино «здрасте» только мотнул головой. Пока Грымза выпытывала у Лени анкетные данные, он, отложив карточку, безразлично смотрел в окно.

- Так на что жалуемся?- повернувшись к посетителю, спросил Айболит, когда вопросы иссякли.

- У меня вот здесь …. Э .. рана – Леня нерешительно показал рукой и глазами на джинсы.

Вообще он столкнулся с большой проблемой в описании своей болезни. Ему явно не хватало слов и в регистратуре, когда симпатичная девушка в белом халатике, пыталась выяснить к какому же врачу ему надо, и сейчас, он чувствовал, что те слова, которыми он обычно пользуется для столь официального общения явно не подходят.

- Ну, показывай – Айболит подошел к нему и с интересом стал наблюдать, как Лёня разматывал бинты и вату на раненом органе.

Спустив штаны и держа на ладошке своё горе, Лёня ждал сочувствия.

- Дрочишь? - вопрос был настолько резким и неожиданным что Лёня чуть не упал на кушетку.

- Нет – тихо выдавил он. – Это котенок.

- И что ж ты с котёнком делал? – теперь Айболит в упор смотрел на Лёню увеличенными через очки светло голубыми глазами.

- Я ничего…, это он сам – Леня чувствовал себя униженным и растоптанным.

- Девчонок тебе мало что ли, он сел за стол и открыл Лёнину карточку -Михайловна перевяжите этого зоофила и мазок не забудьте.

Полностью раздавленный Леня в течение пятнадцати минут, терпя боль, оттягивал, придерживал и прижимал все, что говорила ему Михайловна. Ни мимикой ни голосом женщина не выражала никаких эмоций. В каждом движении чувствовался годами выработанный автоматизм, и это как-то успокаивало.

Смазанный и запакованный орган с трудом уместился в джинсы. Каждый шаг причинял боль. На обратном пути Лёня старался максимально раздвигать ноги, отчего, незаметно для себя его походка стала похожа на походку обезьяны, на время слезшей с дерева за упавшим бананом.

Два одинаковых здания общежитий стояли друг напротив друга разделенные небольшим сквериком. Круглый год в нем собирались студенты потянуть пивка, побрынькать на гитаре и пообщаться за жизнь. Вот и сейчас проходя через аллею, Лёня заметил кучку студентов весело что-то обсуждающих. От группы отделилась девушка и пошла ему навстречу. В невысокой фигурке на длинных каблуках Лёня безошибочно узнал Марину. Она шла к нему и улыбалась. Как неуместно и ненужно показалась ему сейчас ее улыбка, как хотелось сочувствия и понимания. И она тоже над ним смеется, и ей тоже наплевать, что ему сейчас очень больно и обидно.

Он услышал, как внимательно замолчали ребята в стороне. Значит, она уже и им рассказала. Лёня с хрустом сжал кулаки в бессильной злобе. Ему вдруг захотелось со всей силы ударить Марину кулаком в лицо. Ведь это все из-за нее, ведь это она, только она во всем виновата.

- Ну, как дела? – взглянув на Лёню, Марина стерла с лица улыбку – Ну что сказал врач?

- Ничего, отвали – впервые за шесть месяцев их знакомства Лёня позволил себе грубость в отношении к ней. Он прошел мимо опешившей Марины, опустив глаза в землю.

- Ну, ты что? – Марина схватила его за руку и попыталась остановить – обиделся на меня, за что?

Он с силой выдернул руку и быстрее зашагал к своему общежитию.

- Ну, ты псих – со злобой бросила ему в след Марина, - студенческий свой забери у коменданта.

В толпе послышалось приглушенное хихиканье.

Одним прыжком Леня взлетел на крыльцо и рывком распахнул дверь.

3

Бешенство и злоба, клокотавшая у него в груди, заглушила физическую боль. Прыгая через две ступеньки, он мгновенно оказался на четвертом этаже, и только входя в длинный коридор, опять почувствовал жжение исцарапанного органа.

По коридору разливалась музыка. В любое другое время она бы подняла ему настроение, но только не сейчас. Хотелось остаться одному, забиться в темный уголок запереться и долго никого не слышать и не видеть. Но музыка, раздававшаяся из его комнаты, говорила, что тишины и покоя сегодня не будет .

Под дверью, прямо на грязном полу коридора, смотря остекленевшими глазами в стену, сидел Вован, студент из параллельной группы, живущий этажом ниже. В пальцах он держал сигарету, на которой наросло сантиметра два пепла. Но видно Вована это абсолютно не беспокоило. Он, медленно двигая извилинами, думал о чем-то своем, кривя губы в пьяной улыбке.

Зайдя в комнату, у Лёни защемило сердце, и опустились руки. То, что он увидел, абсолютно не походило на тихий уголок, который был ему сейчас так нужен. В нос ударил водочно-табачный перегар, в комнате оглушительно гремела музыка, так что на звук открытой двери никто не услышал. В табачной полудымке висящей в комнате, Леня не сразу увидел источник звука. С обычного места на подоконнике магнитофон переставили на стол. Там же, на столе стояли две пустые бутылки водки. Под столом валялись еще четыре. Сковородка, несколько тарелок с остатками еды, открытая банка килек в томате и трехлитровая банка соленых огурцов, которые ему передала бабушка и до сегодняшнего дня хранимые им под кроватью, добавляли картину праздника.

За столом, оседлав его соседа Серегу, сидела какая-то девушка с пышной огненно рыжей шевелюрой и, обняв его за шею, страстно, двигаясь всем телом, целовала Серегу в губы. От их синхронных движений стул скрипел, шатался, но, несмотря на двойную нагрузку, и отчаянно упирался всеми четырьмя ножками в пол. Руки Серега запустил девушке под короткую джинсовую юбочку, активно массажируя ей задницу, наверное это придавала девушке дополнительную стимул. Она еще яростней впивалась Сереге в губы и сильнее шевелила попкой.

На Лёниной кровати, поджав ноги в грязных кроссовках, спал Паша, третий его сосед. Обойдя стол, Леня со злостью выключил магнитофон. От резкой тишины девушка прервала поцелуй и обвела комнату пьяными глазами.

- Кто это? – она сделала попытку слезть, но Серега цепко держал ее на коленях.

- Иди сюда – Серега потянул девушку к себе, но она опять попыталась встать.

- Лёнька, привет! – Серега, наконец-то увидел вошедшего Лёню – Выпьешь?

- Давай наливай по пе.. йсят - язык у него уже хорошо заплетался.

- Не хочу! – отрезал Лёня резко и жёстко, что было ему абсолютно не свойственно, до сегодняшнего дня.

- Ну и пошел нахер отсюда, ты нам мешаешь – похабно улыбаясь, Серега поймал Леню за рубашку и потянул по направлению к выходу.

- Сам пошел нахер, козёл – и со всей злобой скопившейся за сегодняшний день Лёня начал изрыгать все матерные слова и обороты, которые он когда-нибудь слышал за свои двадцать лет.

Прыская пеной со рта, он склонился над Серегой в бешеном экстазе. Никогда у него не было в жизни такого момента, что бы вот так, можно разрывая голосовые связки поставить на место зарвавшегося обидчика. Все обиды сегодняшнего дня он вкладывал в эту бессвязную матерщину. От напряжения у Лени дрожали руки и налились кровью глаза. Не заметив, он влез рукой в сковородку, сильно измазавшись жиром. Вот она месть! Вот она, правда!

Внезапно ослепительная боль обожгла лицо, Леня отшатнулся и в растерянности продолжал, стоять над Серегой, который, не раздумывая, ударил еще раз. От этого удара Лёня свалился на пол.

- Ах, ты пидар – Серега вскочил, отбросив ногой стул – Убью гада!

- Не бей его, пожалуйста – пронзительно заголосила рыжая девчонка, вцепившись обеими руками в Серегу.

- А.. аа! – ее звонкий, душераздирающий вопль остудил его. Пошатываясь, он стоял посреди комнаты, сжав кулаки и вращая глазами.

- Все, кончай орать – он дернул плечом, пытаясь сбросить её цепкие пальцы, и чуть не потерял равновесие.

- Пойдем, Сережа ко мне, не трогай его – девчонка тянула его к двери, с пьяным упрямством.

- Пошли – взглянув на Лёню, который лежал на полу и, всхлипывая, утирал кровь с разбитого лица.

Леня даже не пытался подняться, только что бушевавшая ярость и жажда мести, уступила место ощущению беспомощности и апатией.

- За что? – выдавил он, через разбитые губы, тихий стон.

Дверь за Серегой закрылась пять минут назад, а он все еще лежал на полу.

- За что? За что? За что? – стучала в голове однообразная фраза.

Он встал и прижался лбом к оконному стеклу.

- Почему все беды сваливаются только на меня. Почему вокруг меня все пьяные уроды, и твари.

- Что же я сделал такого?

В парке, за окном раздался звонкий девичий смех, в унисон с ним засмеялись еще несколько мальчишек и девчонок. Так могла смеяться только она, и смеяться над ним. Потому что она тварь. Им сейчас смешно. Лёня весь напрягся в бессильной злобе.

-Но ничего, я им покажу всем.

На кровати Паша застонал и с шумом выпустил газы.

- Урод, тфу – Лёня плюнул по направлению к кровати и не попал.

Он раскрыл окно. Сел на подоконник и заглянул вниз. Внизу четырехэтажной пропасти чернел асфальт. В скверик опять взорвался смехом. Ветер доносил обрывки слов, и ему казалось, что говорят о нем. Да! Только о нем. И опять этот идиотский и ненавистный смех.

- Сука! – рывком он перекинул ноги на улицу. Опять взглянул вниз. Он внезапно почувствовал, как тянет высота, как заставляет оттолкнуться и падать. Черный асфальт как огромный магнит слал ему свой импульсы, стягивая его с подоконника. И ему вдруг стало страшно. Очень страшно. Высота не хотела отпускать, он это чувствовал.

Вдруг в дверь тихонько постучали. Стук, как сигнал, вывел Лёню из гипнотического состояния. Он резко повернулся, пытаясь спрыгнуть назад в комнату. Внезапно рука, измазанная жиром, соскользнула с подоконника, и тело наполовину вывалилось на улицу. Не понимая, что происходит и, холодея от ужаса, Лёня из последних сил цеплялся за узкий карниз подоконника. Но жирные пальцы ни за что не могли зацепиться.

-Нет , я не хочу! Не надо – крикнул он, царапая ногами кирпичную стену.

Пальцы соскочили с карниза, и он полетел в низ.

4

Дверь тихо открылась и в комнату вошла Марина. Несколько секунд она стояла у двери, привыкая к темноте, потом подошла к кровати, где кто-то спал, и тихонько позвала:

- Лёня – ответа не было, человек спал крепко.

Это был не Лёня. Лёня был, где-то здесь, он, наверное, вышел и сейчас придет. Его сосед Серёга, которого она встретила только что на лестнице, сказал, что он у себя. Она села на стул, который жалобно скрипнул под ней, и стала ждать. В руках она держала красную книжечку студенческого билета, которую она с трудом и унижениями , только что выпросила у коменданта. Ветер надув парусом штору, принёс из скверика звонкий девичий смех. Смех так похожий на неё.