Рабыня Линда. Из сборника Жена рабыня

Рабыня Линда лежала на полу, на ковре: она пребывала скованной уже в течение долгих часов после того, как ушел её друг. Она снова и снова пробовала пересмотреть свои мысли, понять, как это все могло случиться; но помнила только, что это была страстная ночь невероятно дикой и безудержной любви: она, с цепями на запястьях и лодыжках, одетая в одни лишь чёрные чулки и туфли-босоножки на очень высоких каблуках, была распалена желанием больше, чем когда когда-либо; а он трахал её без остановки, со звериной яростью в течение нескольких часов, в самых причудливых и необычных позах, какие только позволяли ей принять её цепи: было довольно трудно расположить удобно её ноги, которые во время секса были отягощены тяжелой сталью кандалов с четырёхдюймовой цепью... Тогда внезапно Майк спросил её с мрачным выражением на лице, зачем всё это, Разъярённая ссора, оскорбления... и он ушел, оставив её в этом нелепом положении...

* * *

…Стоит сказать, что кузнец проделал очень хорошую работу. Мэри столько раз рассказывала ей про то, как ее приятель оценил подарок, который она ему сделала, представ перед ним обнажённой, в кровати, с надетыми наручниками, что в один из дней Линда не смогла больше противиться и справилась у Мэри насчёт адреса кузнеца, который изготовил для нее стальные кандалы. Это оказался маленький старичок с лицом сатира, который работал в маленькой, холодной, и очевидно малоизвестной мастерской в предместьях: старые железные люстры, ржавые ворота, множество замков... Когда Линда, собрав в кулак всю свою смелость, произнесла пароль: "Я хотела бы посмотреть кое-что "особенное", старик, усмехнувшись, открыл маленькую дверь, и они спустились по темной и скользкой спиральной лестнице в подвал.

Когда свет проник внутрь, открылся весьма неожиданный вид: наручники, цепи, пояса целомудрия, ножные кандалы, ошейники всевозможных форм и размеров, висевшие на стенах, сделанные из грубого железа, полированной стали и... алюминия. "Это для тех леди, которые должны носить их в течение нескольких дней, но не хотели бы слишком утомляться..." – заметил ей на это мастер, попутно просвещая Линду насчёт особенностей изделий, их цены, отпирающих и запирающих механизмов, сообщая ей о невероятном их успехе среди девушек, которые решились их примерить. Мужчина гордился своими работами, и подобно кутурье объяснял ей, что всегда хранит образцы всех изделий, которые изготовил; он также показал ей причудливый наряд с наручниками, который одна из его клиенток – женщина из общества, заказала для специального вечера "Партии Сторонниц Неволи", как она это назвала: хорошо отполированные наручники воронёной стали, вместе с парой браслетов для лодыжек, сделанных из того же материала, соединённых очень короткой цепью с маленькими звеньями, и с другой такой же цепью, сковывающей вместе оба объекта, вынуждая леди, которая их носит, делать короткие шаги и держать руки всегда опущенными вниз, спереди или сзади: действительно завидный костюм, весьма подходящий к очень короткому, но с длинным подолом платью, чулкам и высоким каблукам.

Тут внимание Линды привлёк манекен в углу, одетый в костюм с наручниками и кандалами для ног, а также – в ажурные чулки и пару босоножек, которые тут явно находились не случайно. С первого взгляда она не поняла, почему эти ботинки показались ей странными, но старик, который не уставал нахваливать свои шедевры, объяснил, что туфли были заказаны ему одним бизнесменом, который намеревался наказать свою жену – та всегда настаивала на том, чтобы носить ботинки на низком каблуке только из-за своей стеснительности. Её супруг, который никогда не оставлял мыслей увидеть стройные ножки жены красивыми, изящными и вознесёнными на пьедестал высоких каблуков, наконец решился изготовить пару стальных босоножек, плотно прилегающих к коже, с замками на лодыжках: однажды запертые, они могли быть сняты только с помощью ключа. Мастер рассказал ей, что мужчина заставил жену носить их без перерыва в течение более чем двух месяцев, дни и ночи напролёт, игнорируя все её слёзы и просьбы, пока она торжественно не пообещала серьёзно обновить свой обувной гардероб. После этого её муж в качестве награды отомкнул замки ботинок, нежно их с неё стянул и провёл целую ночь, облизывая и лаская её пальцы и ступни, пропахшие потом и испарениями, которые за столь долгого время пропитали ноги и кожу сандалий, прилегающих невероятно плотно; какой счастливый финал в конце концов!

"Действительно, невероятная мастерская!" – думала Линда, в то время как кровь уже ударила ей в голову: "Я думаю, что смогу найти здесь кое-что, что расшевелит этого ленивого парня, который одержим идеей, что я являюсь лишь его домашним ангелом, идеальной матерью его детей, невестой воина..." Но в тот миг, когда она была поглощена своими мыслями касаемо оков, висящих на стенах, старик вернул её с небес на землю:

– Итак, моя леди, вы подумали, что я могу сделать для вас? – спросил он, объяснив, что все оковы сделаны так, чтобы соответствовать точным размерам его клиентов. Его наручники и ножные кандалы должны быть были подогнаны к запястьям и лодыжкам юной леди без напряжения, но также и не должны слишком болтаться: «сжимать, но не давить» – звучал его девиз. Кроме того, все замки были защищены от взлома, снабжены ключами безопасности, а используемые материалы – высшего качества, надёжные и прочные. Каждая девушка могла подобрать вес, форму и размеры по своему вкусу, приезжая к нему специально для этого.

Линда объяснила, что желала бы преподнести своему другу Майку сюрприз и сломать установившуюся каждодневную практику, но без того, чтоб показаться слишком извращённой, а только поощрить его быть... более тёплой к ней. Старик указал ей на оковы, висящие в углу:

– Поскольку это – ваш первый раз в цепях, я предлагаю вам вот эту модель, которую я назвал «Рабыня Фантазии»: они тяжёлые, звонкие и забавные, когда закрыты; вынуждают делать быстрые и короткие шаги, а ваши руки фактически блокированы. Даже при том, что через некоторое время вы обучитесь почти всё делать закованной, это всё равно пробудит защитный инстинкт в вашем мужчине. Пожалуйста, послушайтесь меня и подумайте также о приобретении пояса целомудрия, и вы увидите, что ваш друг будет счастлив, как до этого ни разу не был: открытие стального пояса, – это будто разворачиваешь подарок!!!

Так, не особо понимая, что с ней происходит, она сидела на стуле, в то время, покуда кузнец снимал мерки с её запястий, лодыжек, бёдер, а также ступней: да-да – она решилась сделать действительно кое-что особенное, настолько, что заказала также пару тех стальных ботинок-босоножек, чтобы приучить себя носить обувь на высоких каблуках. Она задумалась на мгновение, немного стыдясь, и вспомнила, что всегда сопровождала Майка, нося только ученические ботинки, в то время как её подружки щеголяли в красивых туфлях и чулочках, которые делали их ножки более стройными, чем у неё...

– Пожалуйста, сделайте каблук в шесть дюймов! – твердо сказала она.

Линда заказала все изделия, оплатив заказ вперёд, и пошла домой домой с мозгом и киской, зудящими от возбуждения, усиленного потребностью ждать в течение недели её новых драгоценностей. К счастью Майк был занят работой в течение этих дней, так что она могла сдерживать свои эмоций, в то время как готовила самый прекрасный сюрприз: рабыню в его постели, нагую, закованную, принадлежащую только ему!!!

* * *

Спустя неделю, когда мальчишка-разносчик позвонил в дверной звонок, эмоции Линды уже немного притупились. "Эй, что там внутри? Обрезки железа?" – спросил мальчишка, оставляя тяжёлый пакет на полу. Он никак не мог понять, отчего это молодая восхитительная леди зарумянилась как младенец и дала ему такие щедрые чаевые. Линда лёгкой походкой с энтузиазмом взбежала по лестнице и бросилась на кровать в обнимку со своей волшебной коробкой. Майк был уже на пути домой, и она хотела поспешить! Она разделась полностью, надела чёрные чулки и пояс с подвязками, который купила загодя, распечатала пакет и прочла приложенную открытку: "От Вулкана, кузнеца наслаждений, мисс Линде, с наилучшими пожеланиями хорошего времяпрепровождения! P. S. – НЕ ПОТЕРЯЙТЕ свои ключи, иначе у вас будут неприятности!!!" Сперва она отыскала босоножки, заботливо упакованные: они были очень блестящие, высокие, изящные, с двумя маленькими замочными скважинами сбоку. Она надела их и сразу защёлкнула замки, но как только убрала ключи, слегка заволновалась. Она открыла замки и закрыла их снова несколько раз, только для того, чтоб убедиться, что все о’кей, и только после этого надела их в последний раз и убрала ключи. Они определённо были восхитительны с их шестидюймовыми каблуками, правда, немного неудобны для девушки, не привыкшей к высоким каблукам. Она перешла к поясу целомудрия и надела его, опять краснея от стыда: "Проклятье, ты же хочешь быть грязной девкой, не так ли? Так прекрати же краснеть каждый раз!" – подумала она. Замок был очень тугой, а от прикосновении холодной стали к голой коже её в бросило дрожь от возбуждения. Она чувствовала влажное железо, потирающее ей вход в киску и попку, и подумала, какая была бы жалость, потеряй она ключи сегодня ночью!

Настала очередь защёлкнуть браслеты на лодыжках: они действительно радовали глаз, – изящные и очень тяжёлые, как раз такие она и хотела. Два стальных кольца, толщиной в полдюйма и высотою в два, соединённые толстой цепью длиной в пять дюймов; сбоку скважины от замков. Она надела их, ещё более возбуждённая ледяным контактом металла с кожей, и, с трудом удерживая равновесие, сделала свои первые скованные, неустойчивые шаги до зеркала, сопровождаемая живой мелодией звенящей цепи: она прекрасно смотрелась, с её небольшими упругими грудями с торчащими сосочками, с её тонкой талией и чувственным маленьким лицом, обрамлённым каскадом мягких каштановых волос, с прекрасными синими глазами. Её длинные стройные ножки, безукоризненные в чёрных чулках, всегда выглядели фатально привлекательно для тех её друзей, кто был без ума от её мини-юбок. Когда однажды внезапно в её жизни появился Майк, она почувствовала, что влюбилась в него как дурочка, и с тех пор они прошли от вершин горящей страсти к обыденному совместному проживанию; конечно, они поженились бы рано или поздно, завели много детей, как хотел Майк... Но она чувствовала себя слишком молодой и переполненной энергией, чтоб стать толстой утомлённой матерью и домохозяйкой. В действительности она хотела испробовать всё-превсё, чтобы они только снова сделались теми, кем были двумя годами раньше...

Наконец она взяла холодные, жёсткие, тесные наручники и в течение долгих минут их разглядывала, в то время как горячие соки заструились из глубин её влагалища: два толстых тяжёлых кольца той же формы, что и браслеты на лодыжках, только цепи покороче, почти отсутствующие. Она держала в руках последнюю преграду к своему рабству, из которого, она знала, ей никогда не будет возврата. Линда надела браслеты с изяществом принцессы, которая примеряет королевские драгоценности, и убрала ключи, в то время как наручники накрепко защёлкнулись у неё на запястьях. Она взобралась на кровать и стала неистово мастурбировать. Возбудившись, она думала о том, как трудна был жизнь римской рабыни, или рабыни в Новом Свете, когда владелец заковывал их. Было, конечно, ужасно, когда кольца заковывались раскалёнными заклёпками, которые забивал молоток тюремщика! Не было никакого выхода, никакой возможности спасения, никакого замка, который будет открыт или сломан. Но у неё-то были ключи, она была привилегированной рабыней...

Вскоре она поняла, как трудно в наручниках гладить себе соски и одновременно мастурбировать. Кроме того, пояс целомудрия затруднял её пальцам возможность исследовать влажную киску. Её руки затекли в неудобном положении, так что она смиренно решила ждать прихода Майка. Она встала с большим трудом, сложила все ключи в маленькую шкатулку для драгоценностей с лиможской инкрустацией, наряду с открыткой, которая гласила: "Единственному владельцу моей жизни" и направилась к плетёному креслу ("Проклятье, насколько же трудно оказывается ходить со скованными ногами..."), где погрузилась в блаженную дремоту; чувствуя растекающуюся в мыслях приятную расслабленность мазохистки.

Пробудилась Линда рывком от пронзительного голоса Майка, одновременно открывшего дверь: "Эй, дорогая, ты что, не слышишь меня? Я - ..." Майк не смог закончить предложения; он опустил портфель на пол и широко раскрыл глаза, с ошеломлённым выражением на лице. Он увидал свою подругу в кресле обнажённой и закованной, когда она проснулась и теперь пробовала потянуться после глубокого сна.

– Эй, что здесь произошло? Кто это сделал с тобой?? Скажи мне, БОГА РАДИ!!

Линда встала, раскачиваясь на высоких каблучках, и подошла к Майку, тяжело виляя бедрами, чтобы компенсировать мелкие шажки, ограничиваемые короткой цепью на лодыжках, и, улыбаясь, сказала ему нежным голосом:

– Дорогой, с этого момента я – твоя рабыня. Пожалуйста, оставь меня в цепях навсегда, возьми меня, трахни меня, делай со мной всё, что хочешь! Я только прошу, чтобы ты был СОБОЙ!

Майк едва удержался, чтобы её не ударить. Он опустился на кровать и прошептал:

– ... мне не нужна рабыня, я хочу женщину...

Но Линда настаивала:

– Я и есть твоя женщина, но я хочу и этого тоже, давай испробуем этот новый опыт! Это почти ничего не стоит, а я, по крайней мере, так возбуждена... как насчёт тебя?.. – и она потянулась своими скованными руками к члену её возлюбленного, ощутив его уже упругим и восставшим. – Пожалуйста, о, пожалуйста, трахни меня!.. – бормотала она, протягивая ему ключ от своего пояса целомудрия.

Он посмотрел на ключ, всё ещё потрясённый, затем взглянул на неё, нагую и беззащитную на кровати, и тогда наконец дал волю чувствам: пояс был открыт в одно мгновение, член Майка ворвался в её горячее лоно! Они занимались любовью без остановки в самых разнообразных и невероятных для Линды позах в течение нескольких часов, пока не выдохлись и не впали в забытье.

Майк пробудился первым. Он увидел её, доступную, нагую Линду, распятую и скованную, и внезапно почувствовал себя холостяком, просто снявшим проститутку, которая завлекла его дешёвыми трюками, единственно для его полного удовлетворения. Линда всегда виделась ему чистым непорочным существом, теперь же он видел, как все его мечты рушатся раз и навсегда!

– Вставай, ты, шлюха! – закричал он, вытянув её по заднице кожаным ремнём. Она проснулась, подскочив, глядя на него с немым вопросом, как человек, который не может понять, что случилось. Внезапно она вспомнила всё, и особенно – часы фантастической любви, проведённые с Майком, каких у неё никогда доселе не было; но от вида себя в цепях она и впрямь почувствовала себя голой шлюхой, выставленной напоказ для клиента. А он набросился на неё с бранью, накручивая себя против неё и её подруги Мэри (она у него всегда была виновата во всём!). Линда попробовала лаской успокоить его.

– Всё уже кончилось, любимый! – сказала она, надеясь получить прощение и пытаясь укрыть закованные руки и ноги под покрывалом; – Наверное, я зашла слишком далеко, пожалуйста, прости меня... Оставь мне ключи и выйди, пожалуйста. Я оденусь и скоро к тебе приду...

Но Майк становился всё более разочарованным, расстроенным и жестоким, кричал на неё, каждый раз оскорбляя по-другому, наконец оделся и снова заявил ей:

– Между нами всё кончено, я ухожу, ты, грязная маленькая ****ь!! Покричи в окошко, и может, какой-нибудь другой идиот вроде меня спасёт тебя!

И он вышел, захлопнув дверь. Линда могла слышать его быстрые шаги на лестнице и на улице и удаляющийся рокот его автомобиля. Она была одна, утомлённая и отчаявшаяся, полностью беззащитная; но более всего она была взволнована тем фактом, что Майк забрал все ключи, вероятно, не сознавая, что делает, распалённый яростью. Она начала понимать, что ситуация становится критической. Она не могла даже и надеяться освободиться самостоятельно – ключи были абсолютно необходимы (старик выразился ясно), но кто знал, где эти драгоценные кусочки железа сейчас находились, и куда Майк ушел! Она встала, вытирая слёзы тыльной стороной обеих ладоней, и вознамерилась проделать очень трудное действие: спуститься вниз с ногами в цепях! Мелкими, короткими шагами Линда добралась до лестницы и шаг за шагом оказалась на первом этаже не раньше, чем через 10 минут. Она во что бы то ни стало должна была найти кого-то, кто мог ей помочь, и вскоре подумала о своей подруге Мэри, которая в некотором роде была ответственна за это недоразумение. Попытка позвонить оказалась ещё одной вещью, едва возможной в наручниках, и Линда это вскоре тоже поняла. С растущим беспокойством она услышала записанный на автоответчик голос Мэри, который попросил звонившего оставить сообщение с тем, чтоб ей перезвонили через неделю.

Вот дерьмо! Глупая девчонка не сказала ей, что уедет в отпуск на всю следующую неделю!!!

Линда разревелась, не вынеся нервного напряжения. Она упала на пол, крича и размахивая руками и ногами, трогательно пытаясь освободиться от холода и непреклонного давления стальных браслетов, но преуспела только в том, что заработала несколько ушибов и царапин на тонкой коже запястий и лодыжек. Она была абсолютной пленницей своей игры, подобно ребёнку, которому защемило палец игрушкой; различие было в том, что ей никто не собирался приходить на помощь...

– Сохраняй спокойствие, моя дорогая! – сказала она себе, с большим усилием вставая на ноги. – Что тебе необходимо сейчас, так это горячий душ, а затем мы посмотрим, как можно избавиться от этих цепей...

Прерывистым шагом она направилась в ванную, забралась в душевую кабинку и рассеянно попыталась разуться, когда вдруг поняла, что даже пальцы её ног были заключены в эти великолепные босоножки. "Вот же дерьмо!!!" – выкрикнула она, потрясённая всей нелепостью ситуации. Она пропыталась открыть стальные ремни, но замки сандалий даже не поддались голым рукам. Тогда она решилась порвать чулки и вытянуть обрывки через кольца на лодыжках и открытые носки босоножек: вся процедура, которую она должна была проделать с надетыми наручниками, заняла несколько минут; после этого она забылась на время, пока принимала душ, прямо так, в босоножках и скованная, словно настоящая рабыня, рассудив в конце концов, что это оказалось весьма необычным и захватывающим опытом. "Майк, несчастный ты глупец, – думала она, – ты так никогда и не узнаешь, что ты пропустил, пока отсутствовал!!!" Она намылилась так хорошо, как только смогла своими коротко скованными руками, скользя по млеющим от удовольствия соскам и киске, и подставила возбуждённое тело ласкающим тёплым струям. После обсушилась, прерываясь только чтобы помассировать ступни, истерзанные стальными ремнями босоножек, которые всё равно остались влажными в тех местах, где прилегали к коже. Было уже 10 утра. Занимался субботний рассвет, и она внезапно вспомнила, что её горничная прибудет с минуты на минуту; Линда сама дала ей ключи от дома, чтобы та могла входить к ней, даже когда её не было дома; будет ужасно, если она увидит Линду в таком положении! Самым быстрым бегом, на какой только была способна, спотыкаясь и несколько раз грохнувшись на лестнице, Линда припустила в свою комнату. Как раз вовремя! Она услышала щелчок ключа и шум открывшейся и закрывшейся двери. Громкий голос Мэгги донёсся до неё, как раз в тот момент, когда девушка укутывалась в одеяло:

– Мисс Линда, вы тут?

Линда решила не отвечать, надеясь, что Мэгги надумает уйти, но женщина настойчиво звала её и (что было ещё хуже) шла наверх.

– Мисс Линда, я уверена, вы всё ещё нежитесь в постели! О боже, когда же вы наконец станете хорошей девочкой? Вы должны подниматься рано утром, если не хотите тратить время попусту...

Так как никакого ответа не последовало, она настойчиво постучалась в дверь, и спросила: "Вы там одна?"

– Да... – самым глупым образом пискнула Линда и тут же поняла, какого сваляла дурака: ведь она вполне могла симулировать, что не одна, но не сообразила так быстро солгать.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила женщина, открывая дверь. Линда чуть не умерла от стыда, только сейчас сообразив, что её сверкающий полированый пояс целомудрия всё ещё находится на кресле за дверью.

– Пожалуйста, Мэгги, мне не очень хорошо сегодня... я утомилась... не могли бы вы прийти в другой день?

Но женщина выглядела очень рассерженной и продолжала стоять на своём:

– Если Вы хотите, я могу приступить к своей работе и попозже, – сказала она, схватив покрывало, – но сейчас я хочу увидеть, что вы встали! Я не знаю, кто может помешать мне вытащить вас из-под одеяла!

Линда ужаснулась и взмолилась:

– Мэгги, пожалуйста, оставьте меня сегодня одну! Я оплачу вам и этот день тоже, а сейчас уйдите, пожалуйста, пожалуйста...

Нисколько не переубеждённая, Мэгги потрогала ей лоб.

– Э, вот в чём дело: вы такая чудная сегодня потому, что вас сильно лихорадит! Позвольте-ка мне о вас позаботиться: горячий бульон, аспирин, и вскоре вы почувствуете себя лучше!

И в тот момент, когда она произносила эти последние слова, ей попался на глаза злосчастный пояс; она подобрала его, повертела в руках и разразилась гневными упрёками в адрес Линды и её извращений, предрекла ей, что та плохо кончит, пошла прочь, с грохотом швырнула пояс на пол и покинула дом, заперев за собою дверь.

Линда разрыдалась, снова оказавшись в полном одиночестве. Она решила, что должна была справиться со своими неприятностями одна, никто больше не должен был знать о том, что ей причинила её наивная причуда. Она опять пошла вниз с гораздо большим трудом и усилившейся болью: её лодыжки слегка распухли, и стальные кольца, рассчитанные на ноги в нормальном состоянии, теперь натирали их; кроме того её нежные узкие ступни не могли выносить в течение столь долгого времени эти железные босоножки. Она отыскала ящик с инструментами в чулане и попробовала разломать замки сандалий и ножных браслетов отвёрткой, но смогла только их слегка поцарапать. Потом взяла ножовку, но вскоре оставила попытки освободить руки, так как невозможно было дотянуться ею до наручников:

"Я должна была выбрать модель с более длинной цепью!!!" – подумала она, невольно улыбнувшись своим мыслям. – "Хотя вряд ли один лишний дюйм мне помог бы..." Она попыталась разрезать ножовкой браслеты на лодыжках и убедилась, что предчувствия её не обманули: те действительно были изготовлены из стали высшего качества. После получаса упорных трудов она смогла только поцарапать поверхность одного кольца, в то время как полотно ножовки пришло в полную негодность. Исполненная сильного беспокойства, она отложила ножовку и вытянулась на диване. Ситуация становилась очень опасной и непредвиденной. Дело происходило в субботу вечером, и город опустел на последующие четыре дня из-за большого уикэнда в течение местного праздника. Самым лучшим было бы, если никто не посетил её и не обнаружил в этом постыдном положении, она должна ждать, оставаясь закованной, если не дни, то часы... но ждать чего? или кого?? Она могла просить о помощи только Мэри, которая не возвратится раньше, чем через неделю. Нет, нет, она не могла допустить того, чтобы оставаться закованной всё это время! Но возможно, Майк ещё мог простить её и спасти! Он жил рядом, надо было только позвонить! Да, она решилась позвонить ему, просить его, умолять его, чтобы он помог ей... раз за разом она набирала его номер, но ответа не было. "Сукин сын, где же ты??? Возьми же трубку, скорей!!!" Она позвонила дважды, трижды, сотню раз, но неизменно ответом ей было молчание.

Её ступни похолодели, истерзанные стальными браслетами и железными босоножками, чьи армированные сталью кожаные ремни всё более впивались в её плоть, препятствуя току крови. Её запястья также разболелись, а руки и плечи, вынужденные пребывать в неестественной позе, задеревенели. Ей подумалось, что в её теперешнем положении она может просить о помощи только кузнеца. Она взяла телефонный справочник, узнала номер и позвонила ему. Ответил ей голос молодого человека (вероятно помощника); он сказал, что старик решил лечь в больницу на обследование на весь уикэнд, и что его не будет в магазине всю следующую неделю. Линда снова принялась рыдать и плакать, парень в это время пытался её успокоить.

– Пожалуйста, пойдите к нему и скажите, что мне требуется его помощь! Я – Линда, у меня БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ... Скажите, что это та работа, которую он сделал для меня несколько дней назад... он поймет! Но поторопитесь, пожалуйста!!!

Она умоляла, пытаясь вернуть себе самообладание.

– Ладно, мисс Линда, перезвоните мне в среду, так как я уезжаю. Мне жаль, но я должен закрыть магазин, я не могу вам сейчас помочь... – и он повесил трубку прежде, чем она ответила.

Линда почувствовала, что близка к нервному срыву. Она была пленницей в собственном доме, рабыней у самой себя, без всякой возможности освобождения. Она вдруг почувствовала безумное, извращённое желание быть трахнутой, изнасилованной, покалеченной, даже убитой, только бы дать выход своему страстному мазохистскому напряжению! Она отыскала свой вибратор и яростно загнала его глубоко в киску в надежде на временное облегчение. Включила. О, какое это было потрясающее наслаждение, какие дикие оргазмы! Она не могла сосчитать их, но возможно, их было больше двадцати! Какая замечательная смесь невероятного сексуального удовольствия и боли, наряду с лязгом и звоном её цепей, опасения быть застигнутой, и счастья видеть свои руки и ноги в кандалах!! Её сосочки затвердели как ногти, её кожа повлажнела от пота, киска стала мокренькой, а возбудившееся тело источало чувственную смесь различных запахов. Она наконец-то познала, что такое настоящее наслаждение!!!

…Рассвет застал Линду лежащей на ковре. Как раз, когда она пришла в себя, зазвонил телефон. Линда поползла через всю комнату к телефону, сопровождаемая весёлым звоном цепей; ее лодыжки и ступни совсем онемели, да и руки свои она едва ощущала. Влажный вибратор всё ещё торчал из её влагалища. После нескольких неудачных попыток она сняла трубку и едва узнала голос парня, который говорил с ней прошлым вечером.

– Леди, вы показались мне настолько взволнованными вчерашней ночью, что этим утром я поехал к моему мастеру. Он сказал, что вы можете быть спокойны, и что если вы согласны, я могу прибыть к вам этим утром и отвезти вас в нашу мастерскую, где я попробую открыть ваши наручники... О, мне жаль, возможно я не должен был говорить об этом, но... просто мы уже имели дело с несколькими подобными случаями.

Линда вся вспыхнула от возбуждения и стыда при мысли, что станет эротической забавой для этого молодого человека, но она не видела никаких других путей к спасению: не могла же она оставаться закованной всю жизнь, а кузнец был единственным человеком, кто был способен помочь ей! Она бы попросила его о новом наборе ключей, ибо уже поняла, что никогда не откажется от желания носить эти украшения, – подумала она, вынимая вибратор и застонав от удовольствия.

– О’кей, заедьте за мной через час, я буду готова... во всяком разе, надеюсь, что буду...

Она снова приняла душ (на сей раз, несмотря на боль в руках, она стала гораздо более умелой, чтоб мыться закованной) и выбрала наиболее подходящее платье. Самая длинная юбка оставляла открытыми лодыжки, и ножные кандалы были всё ещё видны, но она не нашла ничего лучшего; ей хотелось, чтобы никто не видел её ног. Она натянула блузку без верха с очень глубоким вырезом и набросила на плечи зимнее пальто, под которым надеялась скрыть свои наручники. Напоследок она нахлобучила на голову большую соломенную шляпу, чтобы не быть случайно узнанной знакомыми. Осмотрела себя в зеркале и улыбнулась: "Какой странный наряд – пальто и голые ноги в босоножках..." – подумалось ей.

Тем временем, кто-то постучался в дверь. Преисполненная волнения (как знать, не решил ли это Майк вернуться...) она спросила, кто там. "Друг Вулкана", – ответили ей; она открыла дверь, почти крича от боли, ибо её ноги и руки совсем распухли и болели, а красный лак ногтей почти слился с багровым цветом её плоти. Симпатичный, высокий молодой человек вошёл, окинул её взглядом сверху донизу и улыбнулся, поклонившись.

– Здравствуйте, мисс Линда, меня зовут Сэм, – сказал он и попытался пожать ей руку; но увидел, в каком она плохом состоянии, отступил и продолжил: – Мисс Линда, если вам трудно ходить, как мне кажется, я должен отнести вас в машину на руках.

Но Линда отказалась, опасаясь, что кое-кто из ближайших соседей мог увидеть столь странную сцену, и неверными шагами пошла к автостоянке, в то время как человек поддерживал её, предусмотрительно упрятав её руки под пальто. Она шла медленно, высокие каблуки цокали по булыжникам, а цепи на её ногах мягко звенели. Пожаловалась на браслеты, которые ей стали слишком тесны. Соседский мальчишка, играющий на мостовой, не мог не увидеть скованных ног Линды, и с удивлением воскликнул: "Эй, Линда, а моя сеструха тоже тащится от таких штук, когда трахается со своим дружком!" Мужчина дал ему хорошую затрещину, но сцена эта уже привлекла внимание пожилой супружеской четы, которая столкнулась с ними на улице, – оба обернулись, чтобы поглазеть на неё; указав мужу на скованные ноги Линды, старуха воскликнула: "Посмотри-ка на неё, муженёк, экие славные штучки нацепила полиция на ноги этой шлюшке! Хорошо проделано, мальчик, это преподаст ей урок, как она должна себя вести!!!" Молодой человек при этом и вправду попытался притвориться полицейским и кивнул, в то время как Линда со своей стороны просто взорвалась истеричным смехом. Наконец они добрались до машины, мужчина осторожно помог ей забраться внутрь, закрыл дверь, и они уехали.

Линда хранила молчание в течение всей поездки, обдумывая всё случившееся. Теперь все соседи знали о ее извращённой любви к неволе и цепям, её репутация была разрушена навсегда, но этот факт не слишком её волновал: она только думала о Майке, который бросил её там в такой момент. Но Сэм, который вез её в магазин кузнеца... он не был таким плохим...

Должно быть он почувствовал её мысли, так как нежно прикоснулся к бёдрам Линды, медленно перемещаясь к киске, от чего она застонала...

Спустя несколько минут они прибыли в магазин, и ему снова пришлось помочь ей идти: состояние ног девушки ещё больше ухудшилось, ремни босоножек ужасно натёрли ей ступни. Они вошли, и Сэм закрыл дверь, пододвинул ей стул и помог ей раздеться. Линда выглядела невероятно очаровательной, какой может быть только истинная красивая рабыня. Она держала свои скованные руки на груди с такой естественностью, что можно было подумать, будто она родилась с цепями. Сэм смотрел на ее в течение долгих секунд, затем решительно направился вниз. Он обернулся за минуту, неся деревянную шкатулку, заполненную помеченными ключами, и после недолгих поисков нашёл связку ключей с биркой: "Линда А."

– Вы у нас есть, Линда! – сказал он.

Она с беспомощной улыбкой протянула ему руки; Сэм выбрал нужный ключ, на мгновение отомкнул ее наручники, но внезапно быстрым движением вновь их защёлкнул.

Линда посмотрела на него озадаченно.

– В чем дело, Сэм? – с любопытством спросила она.

Он ответил:

– Вы правы, Линда, сейчас браслеты стали вам чересчур тесны. Вообразите, что вы сейчас почувствуете! Будет лучше, если вы нескольких минут подержите ваши руки и ноги поднятыми вверх, чтобы кровь оттекла от них и опухоль спала. Вы должны также почаще массировать лодыжки и запястья в течение дня. Сейчас я ослаблю немного и ваши браслеты на лодыжках тоже.

Линда не уловила смысла его слов, но с удовольствием позволила, чтобы он положил её ноги себе на колени, ослабил браслеты и помассировал ей ступни. Сэм мог чувствовать восхитительный запах ног Линды: захватывающую приятную смесь выделанной новой кожи и вымытого тела. Когда он ласкал ей ноги, то не смог удержаться и облизал их всюду, проникая языком во все потайные щёлки между её маленькими восхитительными пальчиками, которые так трогательно торчали, окровавленные и измученные, из открытых носков её кожано-стальных босоножек. Она стонала от охватившего её волнения и ласкала груди с привычным уже звоном цепей. Внезапно она почувствовала, как ком ваты с силой закрыл ей рот и нос, и прежде, чем она смогла кричать или сопротивляться, её лёгкие наполнились эфиром...

***

– Взгляни, какой красивый товар, на сей раз мы порядочно заработаем! – сказал старый кузнец, раздевая бедную спящую Линду, лежащую на столе; – Редко встречаются леди, в которых так силён мазохистский инстинкт. Только поласкайте их чуть-чуть и... вуаля! – пожалуйте к столу! Подготовь-ка её, а я пока подгоню фургон к чёрному ходу, – сказал он Сэму.

– Хозяин, – заметил тот, – может, мне чуть-чуть ослабить её браслеты?

– Нет, достаточно и этого: разве ты не помнишь, что эмир любит отметины от кандалов на коже? Если ты хочешь позабавиться с ней, поторопись: мы должны быть в аэропорту через два часа.

Он только закончил говорить, а Сэм уже ввёл член Линде во влагалище...

* * *

Линда пробудилась после неопределённо долгого сна, лёжа в мягкой душистой кровати, окружёная несколькими юными и красивыми девушками, которые смотрели на неё и улыбались. Она медленно осознала, что она опять обнажена, руки скованы, ноги в кандалах, а ступни всё ещё заключены в плен стальных сандалий. Она также поняла, что не может двигать руками, поскольку наручники теперь ей защёлкнули за спиной. Любое движение было затруднено из-за боли и усталости; вероятно, кто-то дал ей сильное снотворное, так как тяжёлое отупение туманило ей голову. Она обнаружила также, что стальной ошейник, кольца в сосках, соединённые короткой цепочкой, и новый пояс целомудрия были её «обновами», очевидно, предназначенными для пущего её укрощения.

– Г-где я? – слабым голосом спросила она.

– Ты находишься в Аравии, Линда; ты – новая рабыня эмира бен-Юсуфа, моя дорогая, и будет лучше, если ты как можно скорее смиришься со своей участью, – был ответ девушки, которая выглядела старшей в группе. Линда отметила, что девицы были все очень красивые, совершенно обнажённые, и с головы до ног закованные в цепи.

– Если ты будешь хорошей девочкой, мне будет позволено заставить тебя носить более лёгкие наручники и ножные кандалы, подобные нашим, которые заклёпаны и вообще безо всяких замков, – продолжала старшая девушка, показывая ей устройство своих оков. – Так что у тебя не возникнет соблазна отыскать ключи. Чтоб ты знала: я ношу свои цепи в течение трёх лет без перерыва и не могу уже себе представить жизни без них.

Другая рабыня добавила:

– А я провела здесь всего нескольких недель, но могу поручиться, что жизнь здесь не так уж и плоха! Мы – не рабыни, мы... хозяева. И чем дольше я нахожусь в цепях, тем больше мне нравится быть закованной!

Другие девушки закивали, соглашаясь. Первая девушка подытожила:

– Даже не думай о побеге: между нами и ближайшей деревней 50 миль пустыни, а в этих восхитительных маленьких босоножках и в цепях ты едва ли сможешь идти по песку, и подумай насчёт того, что может случиться, если тебя повстречает караван возбуждённых бедуинов!

Девушки помогли ей встать и выпрямиться, и с восхитительным концертом звенящих цепей препроводили её к местному кузнецу. Её руки и ноги всё ещё болели, но боль эта сделалась далёкой, притупилась, будто принадлежа тому, что было телом Линды до прибытия её сюда, словно бы её члены начали считать весьма неплохой идею провести всю оставшуюся жизнь в единении с этим цепями. Идя вперёд, она вдруг осознала, что видит рядом свою подругу Мэри: та была окружена другими девушками, которые наставляли её, как себя вести. Мэри также носила тяжёлые оковы и рыдала как ребёнок, пыталась вырваться, но было ясно, что это бесполезно. Они взглянули друг на друга, и Мэри сделала умоляющее лицо, будто ожидала, что Линда чем-то ей может помочь; но Линда не сказала ничего и ушла.

Смешанное чувство опасности и предвкушения неизвестных наслаждений поставило её перед последним выбором. Теперь она действительно была рабыней, абсолютной рабыней. Она знала, что ей нипочём не убежать из гарема эмира, и никто никогда не будет её искать. Её совершенно не волновали мысли о Майке, о своих друзьях, о своей работе и своей стране, которую она, вероятно, никогда больше не увидит. Теперь она истинная рабыня и должна познать счастье принадлежать мужчине полностью и вечно, жить только ради того, чтобы доставлять наслаждение своему Хозяину, и не желать ничего иного, пока он не захочет её. Она шагнула, почувствовав глубокое, неясное, тайное удовольствие, поглотившее все её мысли: удовольствие мазохизма, – и двинулась навстречу новым сюрпризам на бесконечном пути своего падения.

(Автор - R. S.)

Адаптированный русский перевод – Танука