Как Мэрилин сходил в церковь сатаны

– Главный – как собака на сене, сам в паровозик не играет и нам не дает, – сказал Лойнер.

Группа Nine Inch Nails лежала в ряд на огромной кровати, прикрыв голые тела одним одеялом, а с краю к ним еще и Твигги Рамирес присоседился. Точнее, голиком под одеялом разместился аккомпанирующий состав. Резнор, в косухе, джинсах и ботинках, приткнулся у них в ногах, поперек кровати и поверх одеяла.

– Смотреть тошно, – дохлым голосом сказал он. – Свалил бы куда, так некуда.

– К Мэнсону сходи, – по-доброму посоветовал Клозер.

– А его дома нет. Твигги, не знаешь, куда попхался?

– В Сан Франциско, – ответил Твигги, потягиваясь.

– Трындец. – Трент зажег сигарету от окурка. Он медленно сжал и разжал кулак, не отрывая взгляда от своих пальцев. Потом поднял голову и обратился к Твигги: – То шо он сказал? Чи ты опять провтыкал?

– Я намекнул. Типа, а что, если меня позовет другая группа на подработку с ними по гастролям. Он встал на уши: «Нет, не отпущу, даже не думай, никогда, ни за что, ты мой, только со мной будешь».

– Ты свободный человек, к Мэрилину цепями не привязан, – заметил Финк.

– Я к нему крепче привязан – контрактом.

– Тю, толку ты будешь при нем тут сидеть в Новом Орлеане, все-равно чувак мается в творческом застое с тремя недописанными песнями. Работа не ***, стояла и стоять будет!

Твигги прыснул.

– Единственный нормальный басист в Новом Орлеане, – прихвалил его Трент.

– Я тоже так считаю, – ухмыльнулся Твигги, и тут же вздохнул: – Но Мэрилин не отпустит.

Резнор крошил окурком пепел в пепельнице, и Твигги позвал:

– Лезь к нам, – отодвинул кончик одеяла и похлопал по дивану.

– Пошел ты, – беззлобно ответил Трент и потащился на кухню. – Тю, блин… Это называется – на репетицию пришли…

* * *

В черном доме, в черном зале, на черном троне… На страшилку похоже. Только это не страшилка, а жизнь – сан-францисская церковь сатаны.

На черном троне сидел толстый, бородатый пастор церкви сатаны Антон Шандор Лавей в черной рясе и шлеме с рогами, сжимая в руке трезубец. На стенах аудиенц-зала висели перевернутые кресты, пентаграммы, страшненькие масочки, репродукции гравюр с шабашами. На черном алтаре лежал реквизит для черной мессы – череп, чаша, чучело ворона, мечи.

– Ваше преподобие, к вам прихожанин, на исповедь, – произнес дьякон церкви сатаны, кланяясь от двери.

– Пускай.

Вошел долговязый костлявый хиляк с тощими растатуированными руками, торчащими из рукавов футболки. Прихожанин поправил огромные очки и склонился, целуя руку Лавея. Пастор брезгливо сдул с конечности длиннющий черный волос.

– Хайль сатана, – пафосно возгласил Лавей.

– Здрасте, ваше преподобие.

– Членские взносы уплатил?

– Да, за этот месяц уже уплатил. Сюда же без квитанции не пускают.

– Пожертвования на храм принес?

– Денег нет, ваше преподобие, я натурой.

– Мэрилин, крыша поехала?! Не к продюсеру пришел!!! – перепугался Лавей.

– Гы! Три куриных окорочка, – сказал Мэрилин, – и лоток яиц. Это моей девушке из села родители передают.

– У-у, – Лавей облизнулся, – церковь сатаны принимает твое благочестивое пожертвование. Ложи на алтарь.

– КЛАДУ! На алтарь, – блеснул очками Мэрилин.

– Ну а вот теперь, – Лавей вытянул ноги и сцепил на жирном брюхе толстые, унизанные перстнями пальцы, – исповедуйся, сын мой! Твоя исповедь будет услышана в преисподней, я помолюсь за тебя сатане!

– У меня весенняя депрессия! Я умираю…

– Ты ж еще не умер.

– Нет. Медленно гнию изнутри.

– Что ж паскудно-то так?

– Ненавижу эту мразь, вот вылезла, – Мэрилин подошел к окну и ткнул перстом в солнце.

– А ты камнем кинь, – глумливо посоветовал Лавей.

– Я уже три месяца песню написать не могу, – с по-детски сердитой беспомощностью сказал Мэрилин. – Вдохновения нет. Еще хорошо, что у меня с Резнором контракт, другой бы меня точно со студии выкинул с моими тремя недописанными песнями и полуразвалившейся группой, так и этот еле терпит, я ж у него все время деньги в долг беру. Сожительница орет, что денег в дом не приношу, живу в ее квартире, питаюсь тем, что ее родители из села передают, сегодня утром, пока она спала, уехал сюда на ее машине. А откуда я ей деньги возьму – я ж не выступаю. Вот когда альбом запишу, на гастроли съезжу, а с кем? Я считал Твигги самым близким и преданным человеком, и его у меня Резнор хочет отнять, в свою группу тянет, а Твигги и рад, а когда Трент на гастроли уедет, у кого я деньги в долг брать буду? Ну он знает, что я все-равно не отдам… Весна пришла, а мне носить нечего, вот, в цивиле пришел, денег нет, вдохновения нет, ничего не делаю, никто меня не любит, не уважает, никому я не нужен, а-а-а, хлюп, хлюп, хлюп!!! – Мэрилин так оглушительно зарыдал, что в тронный зал заглянул дьякон:

– Ваше преподобие, вы кого-то в жертву приносите?

– Нет, это прихожанин исповедуется! А ну не реви, Мэрилин! Слушай ритуал, помогает привлечь к себе деньги. Купишь зеленую свечу и подсвечник, но только не деревянный. На видном месте поставь горшок, но только не ночной, и в течение недели кидай в него по одной мелкой монете. Поставь свечу и подсвечник на стол. Возьми в руки свечу и ощути силу денег, перспективы и пути, которые откроются перед тобой, как только ты станешь богатым. Затем вставь свечу в подсвечник. Теперь высыпай монеты в левую ладонь. Или в правую, если ты левша.

– Я левша, только меня переучили, – сказал Мэрилин, записывая эту инструкцию на диктофон в мобильнике.

– Монетами ты выложишь круг у основания подсвечника. Ложишь первую монету и говоришь: «Деньги теките, деньги сверкайте, деньги растите, сделать богатым меня пожелайте». Повторяй эти слова еще шесть раз, как будешь ложить рядом следующую монету. Зажги свечу, спичками, а не зажигалкой. И молись сатане, молись, чтоб он дал тебе денег!!! А чтоб у тебя получилось написать песню, надо не пассивно ждать вдохновения, сатана любит активных людей! Сегодня вечером в нашей церкви черная месса. Приходи, поучаствуешь, подзарядишься мощной энергией преисподней, уйдешь с такими впечатлениями, что под кокаином не приглючится.

– Ой, ваше преподобие, – взвизгнул экзальтированный Мэрилин, – вы сказали: «поучаствуешь»? Я буду вам помогать служить мессу? Рядовые прихожане, как я, в зале стоят…

– Будешь помогать, сын мой, я оказываю тебе такую честь. Ты – певец, агитатор, ты можешь больше пиара сделать для моей церкви, чем простой прихожанин. Если справишься, я тебе при всем честном народе вручу удостоверение проповедника церкви сатаны.

Мэрилин снял с выпученных глаз очки, протер футболкой, снова водрузил на длинный нос:

– А где я толкну свою первую проповедь?

– На каждом концерте толкай! Я же помню, что ты решил назвать свой будущий альбом «Антихрист-суперстар». Иди, сын мой. Я помолюсь за тебя сатане.

В представлении обывателя обязательные атрибуты черной мессы – это голая девушка на алтаре, жертвоприношение (не обязательно человеческое, можно и кошечку, и собачку, черного петуха, на худой конец – крысу) и последующая групповуха на полу склепа. Но частное предприятие «Церковь сатаны», зарегистрированное на ЧП А. Лавея, платило налоги и вело абсолютно легальную деятельность. Мессу служили с куриными окорочками, вместо кровушки лили винцо, никакой групповухи не воспоследовало, Лавей помахал дымящим кадилом, прочитал проповедь, сатанисты попели гимны, а Мэрилин чуть не помер от скуки. После мессы Мэрилин поцеловал пастору перстень с черепушкой и уехал домой. Мэрилин был крещеный, убежденный католик, и восхищался Лавеем не как гуру, духовным отцом, а как бизнесменом, организатором, по сути театральным режиссером, сумевшим дешевую балаганную дьявольщину превратить в стабильный источник доходов, хоть и говорит «ложить».

А пока Мэрилин Лавею на мессе помогал, Тренту Резнору названивала мэнсоновская сожительница Мисси:

– Где Брайан?

– Какой Брайан?

– Уорнер!

– Не было забот у бабы, купила баба порося!

– Он у тебя? Выпусти моего гражданского мужа из постели на пару секунд, мне с ним поговорить надо.

– А шо, он тебе не сказал? Он в Сан Франциско попхался, в эту свою церковь.

– Он взял мою машину, уехал ранним утром, пока я спала, и записку не оставил! А у него же ПРАВ НЕТ!!!

– Тю, чувак совсем охопрел. Включи «Дорожный патруль».

– Типун тебе на язык! Трент, я хотела тебя спросить. Брайан обещал, но его нет… короче, Трент, ты наш благодетель, что бы мы без тебя делали, нам нужно…

– Шо? Я три дня назад давал.

– Ты ему деньги давал??? Он мне ничего не сказал! Ах, Трент, я думаю, он уплатил членские взносы в эту проклятую церковь, чтоб у них там крыша рухнула!

– У Мэрилина в голове вава, я сначала его содержал с его сольным проектом себе в убыток, теперь еще и ты нарисовалась, и полный капец – он в церковь ходит и туда мои деньги несет! А альбома, я смотрю, так и не будет, и не заработаю с такого протеже ни цента! Достали! – заныл Резнор в припадке скаредности.

В этот момент Мэрилин подошел к киоску с газетами и заметил журнал «Друг автолюбителя» с надписью на обложке: «Ватикан опубликовал десять заповедей автомобилиста». Мэрилин приобрел прессу, забрался в припаркованную на обочине машину, открыл журнал и положил на переднее пассажирское сиденье. И пока ехал по междугородной трассе из Сан Франциско в Новый Орлеан, одним глазом читал: «Не убий, будь вежливым и осторожным на дороге, будь готов помочь ближнему своему в нужде, особенно если он стал жертвой ДТП. Да не используешь ты свой автомобиль в качестве места для совершения греха и не сотворишь из него кумира. Не садись за руль в нетрезвом или ином неподобающем состоянии, помогай семьям жертв ДТП, чувствуй ответственность перед остальными».

Как ни странно, Мэрилин благополучно добрался до Нового Орлеана, и не попал в ДТП. На новоорлеанской улице Мэрилин совсем расслабился, снял очки и одной рукой стал вставлять контактные линзы, а второй рукой красить ногти на ногах. А руль он при этом придерживал коленкой. Возле гостиницы «Морская» Мэрилин не справился с управлением, вылетел за пределы дороги и врезался в дерево. От удара старенький «Додж» развалился на две половинки, которые разнесло метров на двадцать.

Работники гостиницы вызвали ГИБДД и скорую помощь. Гаишники и врачи приехали и обнаружили возле двух половинок «Доджа» патлатого гражданина в одном ботинке. На босой ноге сверкали накрашенные ногти. Гражданин обратился к гаишникам:

– Помогите ботинок найти… улетел.

– Вы – водитель??? – спросил старший инспектор.

– Да!

– Вы живы??? – спросил врач.

– Парой синяков отделался.

– Ваши права!!!

– У меня нет прав.

– А как вы в дерево влетели?

– Я за рулем красил ногти на ногах.

– Гражданин, дыхните!

Мэрилин дыхнул. Гаишник взглянул в его глаза – зрачки не расширенные.

– Трезвый! А чья это машина?

– Сожительницы.

– Есть какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность?

– Только это, – Мэрилин слазил в карман и предъявил удостоверение проповедника церкви сатаны. Оно даже не помялось. Гаишники столпились, заглядывая в диковинную ксиву, и старший инспектор сказал:

– Да, сатана его хранит… Жив-здоров после такого ДТП! Платите штраф.

– Денег нет!

Гаишники составили протокол, вручили Мэрилину квитанцию и письменное требование явиться с деньгами в отделение дорожной полиции. А скорая помощь выписала ему квитанцию за ложный вызов.

Мэрилин приковылял домой пешком и в одном ботинке. Мисси встретила сожителя на пороге, руки в боки, глаза в потолоки:

– Почему уехал, мне не сказал, мою машину забрал! На гаишников нарваться мог, у тебя же прав нет! От чужих людей узнала, где ты шляешься! Почему весь в синяках… и в одном ботинке???

– В аварии утратил…

Мэрилин предъявил гражданской жене квитанции: штраф за вождение без прав, штраф за вывоз гаишниками металлолома, штраф за ложный вызов скорой помощи…

Мисси в тот же вечер собрала его вещи и выставила за дверь. А платить по всем квитанциям пришлось ее родителям, честным фермерам из предместья Нового Орлеана.