Все равно его не брошу

Название: Все равно его не брошу…

Автор: Александра Воронцова

Fandom: Фильмы «Ночной/Дневной Дозор»

Категория: AU, slash

Рейтинг: R (за инцест)

Персонажи: Антон/Егор, Завулон/Антон (подразумевается)

Кратко о сюжете: Не сумел Антон найти Алису и забрать у нее Мел Судьбы… AU-концовка фильма "Дневной Дозор"

Предупреждение: инцест, СЛЭШ

От автора: Написано ради развлечения, а не для получения прибыли. Рассказ – мой, все герои и «вселенная» - С. Лукьяненко и создателей фильма.

…Где-то рядом рушиться, рассыпается в прах Москва. Город-герой, древняя столица великой страны – карточный домик, развалившийся от удара детской игрушки….

…Где-то рядом лязгает, хрипит, стонет битва. Битва безжалостно сминающая, пожирающая тех, кого он знал, и с кем никогда не был знаком. Тех, кого он ненавидел и кем дорожил, тех, кому он, быть может, был дорог, вместе с теми, кто его презирал. Как и тех, кому он попросту был безразличен.

Перед смертью все равны. Она не делит мир на людей и Иных. А Иных на Темных и Светлых, на рядовых магов и Великих…

А он…

Коридор кружиться перед глазами, пол уходит из-под ног.

Каждый шаг для него – словно подвиг.

Каждый шаг, как напоминание – слаб, очень слаб.

Дрянь, что ему намешали в вино, на несколько часов лишила Антона сил.

И сейчас он человек.

Для чужих глаз – беспомощный, дурной, пьяный человечек.

Самое главное – удержаться на ногах.

Вот такая вот ирония судьбы.

Видно, не бывать ему героем.

Впрочем, он в герои и не рвется.

Герои ошибок не совершают.

Он спасают мир.

А здесь и сейчас мир гибнет из-за его ошибки.

Егор.

Света.

Неужели все вот так закончиться?

Нет.

Время еще есть.

Есть шанс все исправить.

Только бы найти Алису, забрать у нее Мел.

Только бы удержаться на ногах.

Машенька внезапно остановилась.

Опасливо следит за магом, постукивает по полу тонкими, покрытыми волосками лапками, в любой момент готова сбежать.

Машенька знает, где Алиса.

- Вот… Иди сюда.

Желудок вдруг скрутило судорогой.

Пол опасно накренился.

Чувствуя, как все вокруг затягивает чернильной пеленой, бессильный хрип:

-Нет.

Вот и все.

Этим все и кончилось.

***

Сон.

Дурной сон.

Всего лишь дурной сон.

Начало войны между Светом и Тьмой.

Мертвая Москва в саване снегопада…

И мир, погрузиться во Тьму…

С ума сойти, присниться же такое!

Разве это может быть правдой, когда назойливые лучики солнца озорно щекочут ресницы?

Когда постель мягка и от свежего белья пахнет какими-то цветами и травами?

Когда в теле не осталось и эха боли и усталости, что мучили его в этом кошмаре?

Когда к звенящему от отдыха телу прижимается чье-то другое, с неуловимо знакомым запахом?

Родным и любимым.

Но казалось утерянным навсегда.

И этот кто-то легкий и хрупкий, тихонько ласкает Антона, кончиками пальцев пробегает по коже, чертит дорожку от виска до груди, смотрит на светлого мага жадно и нежно. Этот взгляд молодой мужчина ощущал на себе и с закрытыми глазами.

Свет Всемогущий!

Когда в последний раз он переживал что-то подобное?

Желание и нежность…. И кто-то дорогой, теплый рядом с тобой. Просыпается раньше, и смотрит так, как умеют смотреть лишь те, кто влюблен – невозможно насытиться, оторвать взгляда, от которого у Антона уже зажглись румянцем щеки.

Ирина?!

Неужели сон не только то, что произошло «этой ночью»?! И нет, да и не было, никаких Иных, ни Темных ни Светлых, не Великого, которому суждено погрузить мир во Тьму – его… их сына… Егора…. Егорушки… Егорки…. Быть может, он вскоре и появиться на свет, но это будет обычный мальчик! Хотя не бывают для родителей их дети заурядными. Нет, ведь из него обязательно вырастет добрый, славный паренек. Возможно, даже талантливый или гениальный. Но не безжалостный капризный Темный мальчишка, каким он видел его в своем сне.

Ирина не уходила от него! Не могла уйти – ведь они так любили друг друга!

А шторы они опять вчера забыли занавесить…

И наверняка проспали, раз солнце так и светит в лицо.

А сегодня лекции.

Кажется.

Или семинар.

И вообще, какой день недели?!

Ирина беззастенчиво подергала его за нос.

Антон недовольно сморщился и оттолкнул руку жены.

Ну, что за шутки, в самом деле?!

Детский сад!

Жена чуть слышно рассмеялась. Странно дело, смех этот показался несколько… чужим, что ли?

Озорные тонкие пальчики между тем скользнули под одеяло.

Какая разница, сколько сейчас времени и какой день недели!

Попробуйте отыскать студента, у которого была бы молодая жена или подруга, и который всегда бы вовремя являлся с утра на занятия!

- М-м-м, вот так… гораздо лучше…. Иди сюда… - Антон все также, не размыкая век, одной рукой обхватил Ирину за пояс, усаживая на себя верхом, другой зарылся ей в волосы, заставил наклониться к своему лицу. Но вместо роскошной ухоженной гривы, которой его любимая гордилась по праву….. Да и….

Антон вскрикнул и распахнул глаза.

Навстречу почти таким же – каре-зеленым, с непонятной дичинкой в черноте зрачка. И в ладони не белокурые пряди, а темно-русые с бронзовыми бликами. И то, и другое – явно от него унаследовано.

- Егор?!

- Да, папа.

Сын улыбался. Спокойно и счастливо. Словно бы, считал, что все так и должно быть.

Городецкий дернулся, содрогнулся всем телом от безмятежности этой улыбки. Слишком хорошо он помнил, на что способен этот мальчик.

Его сын.

Его единственный ребенок.

Не сон.

- Не сон. – Глухо произнес он. И было в этой фразе все – и любовь к сыну, и ненависть к Темному, и смущение оттого, как он к нему прикасался, приняв за Ирину. И страх за себя от осознания, что действие зелья еще не окончилось. Пользоваться магией Антон все еще не мог.

- Не сон. – Спокойно подтвердил Егор, Великий Темный.

У Антона дернулся уголок рта, нервная испуганная гримаса на лице сложилась в подобие улыбки. Той самой, что бывает у родителей, некогда оставивших своих детей, но испытывающих к ним «что-то», любовь или привязанность, но не знающих при долгожданной встрече, о чем с этих «своим чужим» ребенком даже поговорить.

- Ты – как? – Пробормотал Светлый маг, пытаясь сесть, и по возможности не встречаться с сыном взглядом.

- У меня все хорошо. – Все так же ровно и без тени смущения ответил мальчик, даже не собираясь слезать с отца. Наоборот, прижался к Светлому крепче и обхватил его руками за шею. Ткнулся носом в шею, засопел. Но не так, как ребенок прижимается к родителю, а совсем по-иному…. Так, как делала это его мать. Как это делала Света. Городецкий вздрогнул, чувствуя, как на лице распускается румянец, и попытался отцепить от себя сына.

Головная боль обрушилась так внезапно, что Антон только охнул и, прикрыв глаза, снова рухнул в подушки. По заросшим короткой щетиной щекам дозорного потекли крупные слезы.

- Что? Что это? – Беспомощно и жалко, словно он сам был ребенком, прохныкал Антон.

- Сейчас, сейчас. Тихо, успокойся. Это зелье.– Зашептал Егор. Провел ладонью отца по лбу, затем кончиками пальцев коснулся висков. – Вот. Вот все и кончилось. Но не думай о ней больше, я прошу тебя.

Боль ушла так же внезапно, как и появилась. Антон с трудом перевел дыхание, боясь пошевелиться. Открыл глаза, посмотрел на сына сквозь радугу, повисшую между мокрых ресниц.

Егор нависал над ним, уперевшись руками в постель по обе стороны от головы Антона, смотрел на отца пристально, серьезно. Какая-то часть сознания Городецкого уловила опасность, исходящую от юного Темного мага, но произошло это слишком поздно…. …Казалось, что из его души медленно потянулась серебристо-черная лента.

Словно бы вместе с ушедшей болью, избавить себя от которой он позволил сыну, Антон начал терять часть своей сущности. Память стала подобна истлевшей и подернутой золой ветке, с которой легкими постукиваниями аккуратно сбивали пепел. Пепел оставленной в предыдущий миг жизни – воспоминания.

- Не память, а твое отношение ко всему тому, что тебе довелось пережить. Лишь эмоции, которые в твоей новой жизни не принесут тебе ничего, кроме страданий.

- Н-не хочу, - прошептал Городецкий, чувствуя, как ускользают, тают, растворяются, словно сахар и соль в горячей воде, все его чувства и переживания.

Чистая детская радость первых шагов, горечь первой двойки, гордость за поступление в ВУЗ, счастье любви и обида за измену, интерес к любимой работе…. Каждая новая надежда, и очередное разочарование….

Все уходило, испарялось. И он не мог ухватить эту ленту, не мог пошевелить даже рукой.

- Все вернется. – Тихий шепот прямо в ухо, теплое дыхание щекочет кожу. - Но только так, чтобы тебе не было больно. Просто лежи. Я помогу тебе. Тебе это будет приятно. - Чуть ли не воздушная вначале цепочка поцелуев…. Влажный язык осторожно, бережно касается соска. Потом его игриво прикусывают острые зубки.

От этой мимолетной небрежности, краткой боли Антон опомнился и попытался скинуть с себя Егора:

- Ты… ты, что делаешь?!

Не сумел.

Тело не слушалось. Не желало подчиняться, лениво раскинувшись на мягкой постели, опутанное светлым коконом простыней.

А Егор улыбался.

Так, наверное, улыбаются вампиры своей жертве, покорно спешащей на Зов.

Сладкая, манящая мелодия… Серенада страдающего сердца, истосковавшегося без любви.

Тихая вязкая трясина, в которой тонут разум и память…

***

- Как все прошло?

- Хорошо, Егорушка. – Как-то устало вздохнул бывший Глава несуществующего теперь Дневного Дозора. И уточнил, присаживаясь в кресло у камина, где отблеском начавшейся войны плясали рыже-алые языки пламени. – Для нас хорошо. Выброс негативных эмоций из-за разрушения «Третьего Рима» был столь велик, что мы, шутя, прибрали к рукам и ценные военные объекты России. И с их помощью сравняли с землей ряд Европейских столиц и кое-какие города за океаном. В глазах мира Россия – извечный медведь-шатун и постоянная угроза для «цивилизованных стран», очнулась-таки от спячки. Государству объявлена война. А во время войны – правда всегда на нашей стороне. В общем, если хочешь, посмотришь потом отчеты – я оставил копии на твоем столе. Не жалеешь?

Егор удивленно взглянул на наставника:

- О чем?

- О том, что произошло и происходит сейчас? Разрушены величайшие и красивейшие города мира, столько народу….- Темный втянул воздух сквозь зубы – не то от боли, не то от наслаждения. – Столько людей умных, талантливых, способных творить великие, как злые, так и добрые дела погибло….

Великий мальчик в ответ только сладко потянулся в кресле, довольно щурясь на огонь, будто сытый кот.

- Теперь все так, как я того хочу. И значит это правильно. Ведь мой отец теперь всегда будет со мной. И будет делать то, что я считаю нужным.

- Например? – Улыбнулся старший Великий, откупоривая бутылку коньяка.

- Например, будет жить вместе с моей матерью. До самой ее смерти. Как это и должно было быть. Для начала. А там… там я подумаю, что с ним делать.

- Не излишне ли ты в этом уверен? Твой отец – душа беспокойная. – Заметил Завулон, разливая вино в бокалы. Краем глаза он уловил хитрую улыбку на лице ученика. И вдруг резко вскинув голову – посмотрел младшему прямо в глаза. – Егор, ты что - использовал заклятие подчинения, которому я тебя обучил?

Мальчик не отвел взгляда.

- Да. – Чистый и звонкий голос ребенка. И взор - спокойный и твердый.

Темный маг открыл было рот, но потом задумался и ничего не сказал.

- Я – Темный, и я могу брать то, что хочу – Ровным бесцветным голосом ученика-отличника, отвечающего заученный и до смерти надоевший, но необходимый для получения высшей оценки текст, произнес Егор. – Вы меня так учили. Я хотел Его. И я получил то, чего желал.

- Право твое, Егорушка. – Словно укоризненно покачивая головой, сказал Завулон. – Только вот… не помню, говорил я тебе или нет, что на магах, которыми дорожишь, его лучше не использовать, а папа твой – маг, а не….

- Помню. Говорили. Для магов подобное заклинание губительно – его длительное воздействие вызывает сбои ментальной энергии и нарушение мыслительных способностей. – Все таким же тусклым голосом ответил мальчик.

Завулон пристально всмотрелся в подростка, а потом как-то сочувственно-жалостливо покосился на дверь Егоровой спальни, где сейчас находился Антон Городецкий. Насколько маг мог чувствовать – Светлый пленник спал.

- Твоя воля теперь – его воля. Как и разум. Он – кукла в твоих руках, подчиняющаяся малейшей прихоти. У него теперь нет ни собственных устремлений, ни мечтаний, ни желаний. А продолжительное воздействие развалит его рассудок подчистую.

- Знаю.

- И… - Темный протянул Егору один бокал. – Не жалко тебе его?

Младший искренне, совершенно по-детски был изумлен. Как если бы ему сказали, что бродячему голодному щенку, которого он принес в дом, лучше все же было оставаться на улице.

- Зачем его жалеть?! У него теперь все-все будет! Я ведь хочу, чтобы он был счастлив. И всегда был рядом со мной.

- Всегда, как и никогда – это очень долго, Егорка. – Мягко и печально улыбнулся маг. – Честно говоря, я не понимаю, зачем он тебе надобен уже сейчас – ты давно не ребенок, чтобы нуждаться в родительской опеке. И рано или поздно придет день, когда он тебе наскучит, станет мешаться. И что тогда? Отпустишь его? Разорвешь связь? И кому он будет нужен – без воли и разума? Нелепый безумец? Жалкий сумасшедший? Ментальный калека?

Лицо мальчика чуть дрогнуло. Он стиснул бокал в руке так, что показалось - еще миг и хрустальные осколки разлетятся в разные стороны.

- Я никогда не оставлю отца! – Уверенно произнес он. – Даже если сил моих не будет его видеть, я не прекращу подпитывать его разум. Как бы далеко мы не оказались друг от друга. Чтобы между нами не случилось.

- Он ведь теперь даже не совсем твой отец. Ты повредил личность Антона Городецкого. Ты получил некое производное от него, но не его самого!

- Антона Городецкого я ненавидел. – Честно сказал Егор. – Мне он и не очень-то и был нужен. А мой папа и мой Тошка в одном лице – это совершенно другой человек! В первую очередь такой, каким я хочу его видеть. И я люблю его.

- Тошка? – Вскинул брови маг.

Мальчик мечтательно улыбнулся и поднял бокал.

- Да, Тошка. Сильный и ласковый в тоже время. Мой любимый. – Егор поднял руку, чуть встряхнул бокал – коньяк с негромким плеском ударился о стекло. - Я хочу выпить за него. И за нашу победу.

- Не могу не поддержать этого тоста, хотя для окончательной победы над Светом нам еще предстоит пройти не через одну битву.

Бокалы столкнулись с тихим звоном. В камине с тихим шелестом опала прогоревшая ветка.

- Дядя Завулон.

- Да, Егорушка.

- Он ведь вам нравиться. Я же вижу. Хотите, я вам его на один вечер подарю?

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу.

Все равно его не брошу,

Потому что он хороший!

(Автора думаю, все помнят)