Призраки. Из сборника Призрак порно

Автор: Джерри Старк

Герои: Малыш / Ши Шелам

Фэндом: Р. И. Говард и последователи

Рейтинг: NC-17

Disclaimer: Хайбория - Говардовская. Отныне и навсегда. Просто кое-что мэтр не уточнил. Основа - роман О. Б. Локнита «Отмычки Бела». Никаких претензий. Творим не корысти ради, а исключительно из любви к высокому искусству!

Предупреждения: насилие над несовершеннолетним, малость ненормативной лексики.

Комментарии. Призраки существуют на самом деле. Их порождает порочный союз воображения и воспоминаний. Иногда они оказываются сильнее. Иногда их можно победить. Вот только способы изгнания призраков бывают парадоксальными…

Январь 1265 года по основанию Аквилонии.

Шадизар, Замора.

Сегодня ему были совершенно не рады.

- У меня нет времени! Я занята! Занята, занята! Меня здесь нет, я тебе мерещусь! Ты по дороге паланкин не видел? С розовыми занавесями? Нет? Точно нет? Ну почему, почему в этом треклятом городе ни на кого никогда нельзя положиться?! Договаривались же - к пятому дневному колоколу! Что ты говоришь, милый? Прости, сам виноват! То пропадаешь седмицами, то вдруг являешься в самый неподходящий момент! Эйхнун! Плащ! Нет, другой! Зеленый с меховой оторочкой! Тиннит! Душечка, где мое янтарное ожерелье? Что значит - «откуда я знаю»? Ты третьего дня взяла его поносить на вечер, да так и не вернула! Тиннит, кошка драная!

- Госпожа, паланкин прибыл…

- Тиннит, считаю до трех! Если ты немедленно не притащишь сюда свою ленивую задницу, мы с тобой больше не подруги! Один, два!..

- Диери, заткнись! Не ори на меня! Не на базаре пирожками торгуешь! Что тебе госпожа Мерида говорила о пристойном поведении? Вот-вот, забыла уже? Держи свои стекляшки и закрой рот. Доброго вечера, Малыш. Я тебя как-то не заметила. Все-все-все, никакой болтовни, мы уезжаем! Эйхнун, мой мешочек с духами… Спасибо. Диери, выпрямись! Улыбку! Кому говорю!

- Малыш, дорогой, я вернусь к утру! Обещаю, золотце! Дождись меня, ладно? Эйхнун, Малыш заночует у нас!

- Доброго вам пути и удачи, госпожа Тиннит. И вам того же, барышня Диери.

- Ой, я забыла костюм для танцев!..

- Вот он, в этой коробке… Диери, хватит кудахтать. Ишлаз, восьмой дом от начала - и быстро, быстро! В жизни себе не прощу, если мы опоздаем!..

Запряженный двумя гнедыми мулами паланкин закачался, маленьким корабликом уплывая вниз по улице Изис, тихой и почти безлюдной в этот предвечерний час. Впереди, тряся дребезжащим колокольчиком, трусил мальчишка-вестовой. С крыльца двухэтажного особнячка, выкрашенного в оранжево-белые цвета, вслед уезжающим девицам махала грязноватым платком взволнованная дородная служанка. Ступенькой ниже стоял долговязый молодой человек с встрепанной гривой прямых темных волос и диковато-настороженным взглядом. Легкомысленное прозвище «Малыш» совершенно ему не подходило, но другого он пока заслужить не успел.

- Эйхнун, чего они так всполошились? - озадаченно спросил парень, когда паланкин свернул за угол и исчез из вида. Говорил он с непривычным в здешних краях гортанным акцентом, растягивая гласные и проглатывая окончания слов.

- Так ведь барышням нашим счастья привалило! - заохала Эйхнун, исчезая в дверях дома. Малыш мгновение поколебался, дернул плечом и вошел за ней. Все равно все сегодняшние планы на вечер и ночь пошли прахом. - Пригласили их, да не какая-нибудь шваль голозадая, а сам его светлость Намир уль'Вайяз! У него нынче полон дом гостей, из Бельверуса какие-то важные господа к нам пожаловали!

«У-у, это надолго, - поскучнел молодой человек. - Раньше завтрашнего утра Диери не вернется».

Ему не очень нравилось ремесло, избранное его подругой, однако он понимал: выбор у Диери небогат. И она все-таки куртизанка, хоть и невысокого ранга, а не дешевая уличная потаскушка или размалеванная бордельная девка. У нее, как умно выражалась образованная Тиннит, есть «неплохие перспективы». Ради из-за этих, демон их побери, «перспектив» (знать бы еще, что это заковыристое словцо означает!) Диери сломя голову несется на другой конец города, сидит на вечеринке, строя глазки заезжим немедийцам и отчаянно стараясь обратить на себя внимание. Если ей повезет, она обретет богатого покровителя, купит себе новых нарядов, наймет вторую служанку… и переберется на следующую ступеньку той длинной и крутой лестницы, что зовется «путь в высшее общество».

А он, Малыш, останется на прежнем месте - на прокаленных и пыльных шадизарских улицах, в толчее шумных базаров, в темных узких переулках, где так легко обрывается жизнь. Потому что она - юная куртизанка с перспективами, а он всего лишь мальчишка-подросток из далекой страны, о которой здесь даже слыхом не слыхивали, грабитель и вор. Деньги, которые ему удается раздобыть, не покрывают даже четверти расходов Диери. Почему она до сих пор не указала ему на дверь - непонятно.

«Потому что люблю тебя, глупый ты варвар! - беспечным голоском Диери хихикнул знойный воздух. - Ты мой друг. Я точно знаю: если я влипну или окажусь в безвыходном положении, ты будешь единственным, кто не станет ничего спрашивать, торговаться и раздумывать, а бросится меня выручать. Вдобавок ты мне нравишься».

Диери, Диери… Взбалмошная, расчетливая и своенравная. Обычная девица, рожденная в Шадизаре. Лет через пять непременно окрутит кого-нибудь купца побогаче, а то и заезжего дворянина из Империи, успешно выскочит замуж, позабудет и дом на улице Изис, и нескладного варварского мальчишку, и…

- Малыш, есть хочешь? - Эйхнун совершенно не интересовали мрачные размышления подростка. - Конечно, хочешь! Иштар Милостивая, ты хоть раз видел себя со стороны? Одна кожа да кости, в чем только душа держится! Сиди здесь, я сейчас что-нибудь раздобуду!

Она уплыла на кухню, вернувшись с полным подносом всякой снеди и даже с кувшином дорогой «Лозы Либнума». Убедившись, что «мальчик» всем обеспечен, Эйхнун приоделась, нацепив кружевной чепец с перышками, и объявила, что уходит к приятельнице. «Вернусь к десятому вечернему колоколу или попозже. Если хочешь переночевать, внизу есть пустая комната».

Малыш остался в одиночестве - если не считать журчащего фонтанчика посреди маленького двора и воркующих на карнизе горлинок. Эта часть квартала Нарикано считалась «приличной», по здешним улицам время от времени даже проходил патруль стражи, гоняя попрошаек и следя за порядком.

Спустя полколокола и четверть кувшина блаженную тишину нарушил назойливый трезвон колокольчика. В доме вообще-то имелся сторож, старый Гидасси, но сейчас он либо дрых в своей каморке, либо убрел в таверну на соседней улице - промочить горло и перекинуться с дружками в кости. Малышу совершенно не хотелось вставать и идти узнавать, кто там колотится. Наверняка Диери доставили письмецо от очередного воздыхателя. Позвонят, постучат, смекнут, что никого нет, и уйдут.

- Хозяюшки-и! - бодро завопили на улице. - Диери! Тиннит, сокровище мое! Есть кто дома?

Ох. Принесла нелегкая. Голосок-то знакомый. Отчего сегодня всем взбрела в голову мысль проведать Диери? Хорошо зная привычку Ши Шелама, своего давнего дружка и напарника по темным делишкам, стоять под дверями и орать, пока не откроют, Малыш тяжко вздохнул и поплелся к воротам.

- Так и думал, что ты здесь! - жизнерадостно сообщил Ши, ужом проскальзывая в приоткрывшуюся узкую щель. - А где несостоявшаяся любовь всей моей жизни, Диери?

- Нету ее, - отрезал Малыш. - Уехала. И она, и Тиннит. К евойной светлости советнику Намиру, хвостом трясти и гостей развлекать. А Тиннит наказывала передать, что в долг тебе больше не даст. Пока прежнее не вернешь. Так что с тебя десять империалов.

- Унылое ты существо, Малыш, - фыркнул воришка, цепким взглядом окидывая пустующий дворик, стол под шелестящим навесом из виноградных листьев, и отодвинутое в сторону кресло. - Чем же, позволь узнать, ты занимаешься, ежели обе прекрасные дамы в отъезде? Дом сторожишь?

- Вроде того, - кивнул подросток-варвар.

- И пьешь «Золотую лозу», - блестящие черные глаза Ши подозрительно прищурились. В голосе зазвенело праведное возмущение, а указательный палец обличительно ткнулся в коварного друга. - В одиночестве! Без меня! Свинья ты киммерийская, вот кто!

- А в морду? - беззлобно осведомился Малыш. - Ты зачем вообще пришел, ошибка Создателя?

- Попрошу без оскорблений! - Ши Шелам предусмотрительно попятился. Достойный наследник десятка поколений выходцев из Шема, перебравшихся на жительство в Шадизар, воришка чрезвычайно дорожил своей внешностью. Под злую руку Малыш не раз велеречиво именовал приятеля «украшением скамьи» и «мужем женовидным». Высказывания киммерийца Ши пропускал мимо ушей, с достоинством ответствуя: «Завидуешь, орясина неотесанная? ».

Смазливая горбоносая мордочка Ши и в самом деле смахивала на девичью. Из-за длинных вьющихся кудряшек иссиня-черного цвета Шелама порой принимали за одного из «птенчиков» - хорошеньких бесполых созданий, что торговали собой на площади Скачущих Коней.

Впрочем, близкие друзья юного шемита прекрасно знали, кто скрывается за симпатичным личиком и обманчиво простодушными очами в длинных ресницах. Умелый карманник, мастер по подмене настоящих костей фальшивыми и мошенник, денно и нощно мечтающий о том, как бы поскорее завладеть содержимым вашего кошелька. Пальцы у Ши частенько действовали независимо от разума - он мог, не моргнув глазом, обокрасть даже собрата по шайке. Правда, до сих пор похищенное исправно возвращалось. Рассердиться на Ши всерьез было невозможно, чем воришка беззастенчиво пользовался. Поговаривали, якобы грозный смотрящий Нарикано, Кодо Ходячий Кошмар, призвав нашкодившего Шелама для заслуженной трепки, ограничился лишь словесным внушением и парой легких подзатыльников. «Рука не поднялась, - с оглядкой уверяли остряки. - Зато кое-что иное очень даже поднялось. Так Ходячий Кошмар его и оприходовал - чтоб впредь не забывался и порядок уважал».

Правда то было или нет, оставалось пока не выясненным. Не пойдешь ведь, и не спросишь достопочтенного Кодо: «Скажите, вы действительно поимели Ши Шелама по прозвищу Умелые Ручки? Или сплетники на рынке врут в глаза честным людям? »

- Да ни за чем, - ловким обходным маневром Ши захватил опустевшее кресло и с вожделением уставился на стол, где половина блюд стояла еще нетронутыми. - Диери повидать захотелось. Слушай, ну не жадничай! Я с утра голодный!

- Ты не с утра голодный, ты с рождения ненасытный, - буркнул Малыш и отправился искать другое седалище. Ибо любому было ясно: Ши Шелам не двинется с места, пока не расправится со всей снедью, до которой сумеет дотянуться.

* * *

Дармовое угощение настроило объевшегося Ши на меланхолический лад. Воришка притих, не докучая разговорами, и тихонько икал. Стемнело, в шелестящей виноградной листве заливались трескучие цикады. На небосводе одна за другой вспыхивали алмазные точки звезд. Малыш, задрав голову, пытался отыскать хоть одно знакомое созвездие. Ему не повезло - слишком уж много лиг разделяло его родину и здешние жаркие края. Слишком много лиг, воспоминаний, погребенных на самом дне колодца памяти, оставшихся позади дорог, отчаяния и боли. Ни к чему вспоминать, ни к чему задумываться. Прошлое мертво. Его призраки изгнаны. Он не желал вспоминать даже собственное имя, согласившись на легкомысленное прозвище.

Вернувшаяся из гостей Эйхнун глянула на расположившегося за столом Ши с неодобрением и поджала губы. Шелам немедля одарил ее проказливой ослепительной улыбкой, сорвался с места и заюлил вокруг почтенной матроны, разливаясь весенним соловьем. Вскоре подобревшая Эйхнун хихикнула, махнула рукой, и на столе возникли еще два кувшина драгоценной «Лозы» и витой бронзовый шандал с парой свечей. Ши запалил трескучие фитильки и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Ненароком глянув на сидевшего напротив и задумавшегося о чем-то своем Малыша, воришка изумленно заломил бровь. Игра мерцающих отблесков свечи и качающихся резных теней на миг превратила обычного варварского парнишку в создание невероятной красоты - с высокими, резко очерченными скулами, твердой линией подбородка и аристократически прямым носом. Ши озадаченно сморгнул, наваждение пропало. Малыш вновь собой, угловатым и долговязым подростком, только-только переступившим порог мужской зрелости. Будучи всего двумя годами старше, Ши полагал себя намного умнее и опытнее приятеля.

- Малыш! Малыш, ты чего, уснул сидя? Давай поболтаем, глядишь, веселее станет, - Шелам откупорил следующий кувшин и с удовольствием принюхался к поднявшемуся над горлышком терпкому аромату. - Чего ты вечно такой хмурый, точно тебя завтра хоронить понесут? Как только Диери тебя терпит? Кстати, давно хочу спросить, да все случая не подворачивалось… Откуда ты свалился на наши головы? Сколько живешь с нами рядом, и ни единого словечка о себе не сказал!

Гадалка Феруза, благодаря доброму сердцу которой Малыш обрел приятелей и наставников, строго-настрого предупреждала: не расспрашивать подростка о том, какими дорогами ему пришлось идти, прежде чем войти в ворота Шадизара. Однако с тех пор миновало уже больше года и запрет позабылся. Да и нынешний Малыш мало напоминал изможденного, страдающего от лихорадки, голода и усталости бродягу, на которого наткнулась Феруза. Воришка счел, что большой беды от его расспросов не будет. Коли Малыш не захочет отвечать - отмолчится, как он всегда делает.

- Нет, ты не отворачивайся, ты послушай! - разглагольствовал увлекшийся Ши. - Мы ведь друзья, верно? (Малыш неохотно кивнул). Какие могут быть секреты между друзьями? Никаких!

- Тогда чего ж ты давеча на общем сходе промолчал про финтифлюшку, которая так удачно завалилась к тебе в карман?

Шелам состроил трагическую мину невинно оскорбленного. Жизнь в цивилизованном обществе сделала Малыша до неприличия язвительным. Подумаешь, всего-навсего утаил от сдачи в общак маленькую золотую побрякушку, а крику-то! Он непременно возместит взятое… как только продаст вещицу, расплатится за проигрыш в «Улыбке удачи» и пополнит свои доходы.

- Я взял, я и верну, - сердито буркнул воришка. - Зато я не ору по ночам и не хватаюсь всякий раз за кинжал, если кто-то случайно проходит у меня за спиной.

- А что, я кричал? - светло-синие глаза Малыша нехорошо помутнели, словно подернувшись изнутри паутиной.

- Диери так говорила, - сослался на авторитетного свидетеля Ши. Подумал и добавил: - Да я и сам слышал. Помнишь, две луны назад мы ездили в Аренджун и заночевали в степи? Я тебя еще растолкал посреди ночи.

- Ты сказал, я храплю и мешаю тебе спать, - растягивая каждое слово, произнес Малыш. - Зачем ты соврал, Ши?

- Надо было красочно живописать, как ты скрипел зубами, да так, что у меня душа в пятки ушла? - рассердился Шелам. - Я, конечно, не разумею варварских наречий, но в силах догадаться, когда человек ругается на чем свет стоит. А потом ты начал выть - тихо так, словно ножом по сердцу - и больше я уже выдержать не мог. У всякого, знаете ли, есть предел.

Он торопливо плеснул вина по кружкам, отхлебнул и торопливо продолжил, опасаясь, что Малыш сейчас встанет и уйдет:

- Конечно, можешь дальше и играть в молчанку. Твоя жизнь - она твоя и ничья больше. Ты ж у нас такой сильный и молчаливый, смотреть противно. Только послушай внимательно, что я тебе скажу. Скверная память о прошлом, которую стараешься затолкать поглубже - как плохо залеченная рана или дурная болезнь. Ржавчина под слоем позолоты, - Ши отчаянно старался подобрать сравнения, доступные не очень гибкому разуму Малыша, - день за днем она потихоньку разъедает тебя изнутри. Снаружи ее не заметно, ты думаешь, что все в порядке - а она там, никуда не делась. Если в один прекрасный день она возьмет над тобой верх, что тогда?

Малыш не ответил. Вертел в руках дешевый оловянный кубок, смотрел на оранжевые язычки свечей и молчал. Ши подумалось, что они дали молодому варвару неправильное прозвище. Надо было назвать его не Малышом, а Молчуном.

Воришка перевел дух и отважился на вторую попытку. Он даже привстал, навалившись локтями на стол, чтобы оказаться поближе к угрюмому подростку.

- Ты не сможешь сделать из себя ходячую гробницу собственных воспоминаний, - со всей доступной ему убедительностью толковал Ши. - Иногда их нужно выпускать на волю. Иначе просто свихнешься. Правда-правда, я знаю, что говорю. Да, мы учили тебя никому не доверять, не верить ничьим словам, в том числе и нашим собственным. Однако в любом правиле и в любом законе бывают исключения. Доверься мне. Расскажи о призраках, которые терзают тебя по ночам.

Над тихим двориком повисла долгая тягостная пауза, наполненная серебристым журчанием воды и неумолчной перекличкой цикад. Мысленно Ши уже махнул рукой - красноречие было потрачено впустую, Малыш по-прежнему останется нем, как камень. Самоуверенный юнец с Полуночи в наивности своей полагает, что в силах одолеть призраков сам, ха! Или справедливо опасается, что доверенный Ши секрет завтра же станет достоянием всех сплетников Шадизара.

Шелам уже начал подумывать, не накалить ли на свече нож и не прочитать ли слова Обещания Крови. Может, это убедит Малыша в том, что Ши отнюдь не такой болтун и трепло, каким кажется?

И тут подросток заговорил. Незнакомым, сухим и совершенно бесстрастным голосом, более подходящим варварскому старцу-сказителю или внезапно обретшему дар речи замшелому камню на вершине холма. Он рассказывал медленно, однако без запинок и мучительных поисков нужного слова, неотрывно смотря на изогнутый конек крыши напротив. Ши молча слушал, пил вино, словно простую колодезную воду, и никак не мог поверить услышанному. Хоть Малыш и произносил слова «я», «меня», в голове Шелама никак не укладывалось: можно ли повествовать о пережитом кошмаре с таким спокойствием, ни разу не повысив голоса? Малыш-рассказчик и Малыш-участник былых событий в конце концов превратились для Ши в некоего мальчика, лишенного имени и лица. Просто «Мальчик», маска, персонаж еще не созданной легенды.

Ши не задавал вопросов, не перебивал и твердо знал - второй раз эту исповедь Малыш повторять не будет. Никому и никогда.

* * *

Мальчику четырнадцать. Так нацарапано в документе, что вручен его покупателю. Сам Мальчик точно не знает. Ему говорили, он родился под Зимний Солнцеворот, в год, когда большая лавина накрыла поселения соседей, Лачишей. Мальчик - военный трофей. Победители-асиры продали его на ярмарке в форте Рагнадрис. Он куплен торговцем из Гипербореи, вместе с еще двумя дюжинами подростков и молодых людей из разных стран. Мальчику одели кожаный ошейник и затолкали в фургон.

Большой караван идет на Полночь, забираясь все выше в горы. Осень, купец спешит добраться до цели до того, как начнутся проливные дожди. Подростки, едущие в фургоне, мерзнут и голодают. Большой город, кто-то произносит название - Халога. Младшие начинают в ужасе хныкать: всем известно, что Халога - город гиборейских злых колдунов и чернокнижников. Наверное, их привезли сюда, чтобы продать магикам. Караван останавливается, рабов выталкивают наружу. Окраины, глинобитные хижины, площадь, в отдалении - большое приземистое здание серого камня. Приходят важные покупатели, похожие на асиров - в мехах и коже. Малышню быстро раскупают и уводят. Остальных табунком гонят к мрачной постройке. Лязгающие железные ворота, решетки, издалека доносится непонятное уханье и ворчание. Внутренний двор, щербатые плиты, ряды полукруглых арок. К торговцу выходит человек в кожаной безрукавке и потрепанных кожаных штанах - лысоватый, приземистый, длинные руки перевиты мускулами. Он тщательно разглядывает и ощупывает каждого из подростков, раздраженно бормоча:

- Щипаный куренок. Сдохнет через седмицу. Этот не лучше. Полное дерьмо. Слишком тощий. Заморыш, ребра наружу. Дохлятик, ноги не держат. Что ты привез? Это же ходячие трупы!

Перекупщик возражает. Перекупщик машет руками и доказывает, что половина забракованных почтеннейшим ланистой мальчишек вполне пригодна. Нужно только слегка их подкормить и почистить. Ланиста презрительно фыркает. Торговец не унимается. Наконец сделка заключена, деньги переходят из рук в руки. Признанных негодными - около трети от общего числа - уводят. Остальных длиннорукий и трое его помощников строят цепочкой и ведут в глубины помещения.

Мальчику страшно. Его сосед громко стучит зубами. Кто-то всхлипывает от ужаса.

Зал. Низкие потолки, дым, копоть, кислый запах перебродившего хмеля. Длинные столы, на них тарелки с кусками мяса, кувшины, лужицы пролитого пива, огрызки и объедки. Много мужчин - шумящих, орущих и полупьяных. В дальнем углу кого-то лупят, за ближайшим столом нескладно выводят песню.

- Тих-хо! - неожиданно пронзительным голосом вопит длиннорукий. Зал нехотя умолкает. - Парни, вы сегодня были молодцами! - одобрительный рев. - Вы порвали этих недоносков на куски и втоптали в грязь, нассали им в черепушки и отымели, как они того заслуживали… Молчать, сыны свиньи, когда говорит ваш ланиста! Я помню, что обещал вам за победу…

- Женщин! - надсаживаясь, орет кто-то, неразличимый в клубах дыма. - Телок! Шлюх! Арбр, сукин сын, где телочки-и?!.

- Нанятые мной шлюхи слишком хороши для вас, - едко хмыкает лысый Арбр. По залу летит усиливающийся стон разочарования, кто-то колотит кружкой по столу. - Я решил оставить их для себя и моих друзей. Но вы тоже не пропадете в одиночестве, утешаясь со своими кулаками. Я добыл для вас свежее, нетронутое мясцо. Каждому достанется по кусочку! Но - не калечить, не уродовать и со всей дури не лупить!..

Мальчика толкают в спину, он невольно делает шаг вперед. Подросток рядом с ним - смазливый блондин лет шестнадцати - уже смекнул, что к чему. Он вымученно улыбается и сам спускается вниз по ступенькам в зал. Истошный, поросячий визг - Арбр пинает крикуна, тот улетает под стол. К Мальчику тянется рука, перехваченная в запястье толстенным серебряным браслетом. Он щерится и рычит, как загнанный в угол волчонок. Когда рука смыкается на его предплечье, Мальчик впивается в нее зубами. Рот наполняется горькой кровью, обидчик орет - больше от удивления, чем от боли - и отшвыривает подростка в сторону. Хохот, крики: «Теперь ты точно помрешь, Жаба, у него наверняка зубы ядовитые! ». Кто-то хватает Мальчика за волосы, пытаясь затащить на стол. Вдалеке слышны вопли - пронзительные, сверлящие голову.

Мальчик молча и яростно отбивается, точно прославленные в легендах его родины воины-берсеркеры. Пусть неосознанно, однако он достигает цели: в раздражении кто-то бьет упрямца кулаком в висок. Потерявший сознание подросток обмякает и мешком валится на грязный пол. Его пинают ногами, высоко над головой честят какого-то Исклинга, называя того дурьей башкой и полоумным бычарой. Мальчика спасает то, что жертв на сегодня хватит и без него. Сначала его просто отшвыривают к стене, потом разносящий вино и еду горбатый слуга взваливает его на плечо и уносит.

Тесная, узкая камера, вместо одной из стен - решетка. Лязгает замок. Горбун сбрасывает ношу на ветхий топчан. Мальчик неподвижен, глаза закрыты. Слуга хмыкает и двумя пальцами придавливает точку над локтем подростка. Тот не выдерживает боли, кривится и выдает себя.

- Сиди тихо, - советует горбун. - Они еще не скоро угомонятся. Может, и не вспомнят. А ежели вспомнят, то делай, что велят. Да орать не вздумай, иначе сразу прибьют.

- Где я? - тихо, хрипловато спрашивает Мальчик на асирском наречии. - Что это за место?

- Это Халога, - хмыкает прислужник. - «Логовище драконов», гладиаторские казармы господина Арбра. Ты здесь надолго задержишься. Привыкай.

Горбун запирает решетку на замок и уходит. Из глубин полутемного коридора летят азартные возгласы, вскрики, звуки борьбы и звон бьющейся глиняной посуды. Мальчик ежится на шатком топчане, кутаясь в вонючую и расползающуюся под руками овечью шкуру. Ужасно болит голова и хочется есть. Он думает, что зря не утащил с собой куриную ногу - та валялась в обеденном зале на полу как раз рядом с ним.

Мальчику хочется подремать, но он страшится незваных гостей. Усталость берет верх, подросток проваливается в тягостный полусон. Будит его ржавый скрежет поворачивающегося ключа - звук, который вскоре станет для него привычным. В камеру, дыша смрадом выпитого и съеденного, вваливается ланиста Арбр. Прежде, чем Мальчик успевает рвануться прочь, его опрокидывают на живот, сдирая держащиеся на честном слове штаны. Вопль бессильно утихает, заткнутый набившейся в рот кислой овечьей шерстью. Арбр глыбой живой плоти валится сверху, раздвигает жертве ноги и заталкивает свое внушительных размеров орудие между тощих ягодиц подростка. Раздирающая внутренности надвое боль так сильна и свирепа, что Мальчик уверен: он сейчас умрет. Но мгновения бегут, он остается в живых, а оседлавший его мужчина, хрипло сопя, ерзает взад-вперед. Потом Арбр начинает судорожно пыхтеть, а внизу все становится липким и скользким.

Закончив, владелец и содержатель «Логовища драконов» встает, неторопливо затягивая ремень. Мальчик лежит ничком, еле различимый в темноте камеры.

- Молодцом, - бурчит Арбр, и в качестве жеста одобрения слегка похлопывает подростка по спине. - Умник, да? Нарочно в драку ввязался, чтоб по башке двинули? Хвалю. А того светленького, со сладкой задницей, насмерть уходили. Дурачок выискался. Думал, ежели добром отдастся, то уцелеет. Впрочем, от этого хиляка все равно пользы бы не было. А из тебя толк выйдет, помяни мое слово. Так что ты меня еще благодарить должен - ребятки сегодня малость не в себе, в клочья бы порвали. Ну-ка, быстренько сказал: «Благодарю за заботу и участие, господин ланиста! »

Подросток молчит, и Арбр раскрытой ладонью ударяет его по затылку - вполсилы, чтобы дать понять, кто здесь старший.

- Оглох? Или вообще немой?

- Благодарю за заботу и участие, господин ланиста, - медленно, с сильнейшим акцентом выговаривает Мальчик.

- Вот то-то же. Ладно, дрыхни. Распоряжусь, чтоб тебя пока не трогали. Тоже мне, волчонок выискался…

Дверь с лязганьем закрывается. Мальчик мечтает о смерти. В заднице словно проворачивается раскаленный штырь, все болит, по ногам, смешиваясь с кровью, течет чужое теплое семя. Уткнувшись лицом в шкуры, Мальчик беззвучно плачет. Сегодня ему исполнилось пятнадцать.

Умирает и возрождается луна. Мальчик выжил, он - младший прислужник в казармах. Посыпает опилками учебные арены, драит доспехи и оружие, работает в кухнях, бегает с поручениями. Ему дали кличку «Вульфи» - «волчонок». Он почти не разговаривает, цедит слова сквозь зубы и рычит, когда его задевают. Впрочем, он исполнителен и не вороват, как другие. На его плоть больше никто не покушается - то ли Арбр запретил, то ли тощий озлобленный мальчишка не вызывает интереса ни у кого из гладиаторов. Из дюжины рабов, попавших сюда одновременно с Мальчиком, троих уже нет в живых. Один покончил с собой, двое погибли.

В соседней с Вульфи камере обитает Дайм, бывший солдат Пятого Немедийского легиона. Дайму восемнадцать, он попал в плен во время стычки на границе Немедии и Коринфии, а потом угодил сюда, в Халогу. В казармах он считается старожилом - протянул почти год. Он числится старшим учеником. У Дайма есть покровитель, асир Исклинг по прозвищу Полутролль. Мальчик его опасается: Исклинг похож на гору мышц и мускулов, увенчанную короткой рыжей щетиной, а кулаки у него - что твоя кувалда. Покровительство асира выражается в том, что он делится с Даймом пищей, под настроение защищает его от нападок и насилует каждую третью-четвертую ночь. Иногда немедийца уводят из камеры ночные сторожа, иногда Исклинг является сам. Тогда Мальчик забивается в угол и зажимает уши, лишь бы не слышать жутких звуков.

Зимний день, холодный и бодрящий. На карнизах лежат тяжелые шапки икрящегося снега. Над головой виден клочок пронзительно-синего неба в белых облаках. Дайм и Вульфи назначены чистить клетки в зверинце. Господа Халоги любят созерцать поединки людей и животных, и недавно ланиста прикупил парочку гирканских тигров. Мальчик отставляет в сторону вилы и, прижавшись к толстым прутьям, завороженно смотрит на огромных рыжих кошек. Смертоносные и прекрасные, они лениво ходят по загончику, порой утробно рыча друг на друга.

- Красивые? - спрашивает за спиной Дайм. Раньше он никогда не заговаривал с соседом. Удивившись, Мальчик оборачивается. Немедиец скверно выглядит - рот разбит, один глаз заплыл, движения преувеличенно осторожные.

- Кто это тебя? На тренировке? Или Полутролль приласкал? - нерешительно говорит Вульфи. Язык его плохо слушается - Мальчик слишком давно не говорил вслух.

- Он, зараза, - бывший легионер сплевывает красным.

- Почему ты не сопротивляешься? - светлые глаза Вульфи внезапно вспыхивают злым пламенем. - Он обращается с тобой, как с животным!.. Нет, хуже! А ты терпишь!

- Все терпят, - спокойно отвечает Дайм. - Покровитель - это шанс выжить. Бежать. Скопить денег на выкуп. Отличиться на арене и заслужить свободу. Ты поймешь, когда проживешь здесь подольше.

- Никогда не пойму! - заносчиво кричит мальчишка. Немедиец хмыкает и пожимает плечами.

У Вульфи появляется приятель. Спустя несколько дней Мальчик затевает драку с младшими гладиаторами - те глумятся над кухонным мальчишкой. Достается обоим, на шум приходит ланиста Арбр, Вульфи дополнительно прописывают пяток плетей. Спасенный таскается за ним и приносит с кухни объедки. Мальчик сперва отказывается, но вечный голод берет свое.

Близится весна. Мальчик переходит из разряда слуг в ученики, Дайм - в младшие гладиаторы. Регулярное и более-менее сытное питание вкупе с ежедневными тренировками дают о себе знать - Вульфи незаметно растет и крепнет. Арбр, похмыкав, выпускает его «в поле» - перед настоящими боями ученики развлекают публику потешными поединками. Они дерутся на кулачках и деревянных мечах. Обычно Вульфи показывает весьма средненький уровень, но порой на него накатывает боевое исступление. Мальчишка рубит деревяшкой, точно стальным мечом, калеча не успевших вовремя убраться с дороги противников. Дважды его выходил усмирять сам ланиста, сбивавший буянящего подростка с ног и за волосы утаскивавший прочь с арены.

На трибунах образовалась маленькая группа поклонников «бешеного Волчонка с Полуночи», они присылают ему в казарму подарки и угощения. Стражники забирают себе половину, но кое-что перепадает и Мальчику. Вульфи делит добытое с образовавшейся вокруг него кучкой приятелей. Однажды кто-то из зрителей купил право встретиться с ним. Мальчик в растерянности - ему говорили, что такие встречи устраивают себе богатые дамы Гибореи, ищущие новых ощущений. На встречу пришла молоденькая белокурая девчонка, но вовсе не за этим. При ней неотступно мялся телохранитель, а Волчонок находился за решеткой, под присмотром Арбра. Девица расспрашивала, откуда он такой взялся да как попал в казармы. Посулила подарить что-нибудь, и не обманула. Добыла где-то неплохой кожаный доспех в медных заклепках и небольшой клинок ванахеймской работы. Арбр, осмотрев клинок и прощелкав лезвие ногтем по всей длине, признал его годным и велел начинать с ним тренироваться. Мол, еще луна-другая и начнешь всерьез отрабатывать потраченные на тебя средства.

Мальчик угрюмо кивает. Густая черная челка падает ему на глаза. Ланиста хотел остричь его, как положено, но мальчишка избил цирюльника и не дался. Теперь ходит с завязанным сзади хвостом. Сверстники побаиваются Вульфи, но дорожат его мнением. Он становится чем-то вроде вожака среди учеников. Покровителя у него по-прежнему нет, что вызывает уважение и молодежи, и гладиаторов постарше. Любой, решивший ночью сунуться в его камеру, трижды подумает: стоит ли драка с озлобленным мальчишкой нескольких мгновений сомнительного удовольствия? Арбр, правда, наведывается к Вульфи раз в две-три седмицы, но ланиста - другой разговор. Он наносит такие визиты всему молодняку «Логовища». У Мальчика хватает ума не сопротивляться владельцу казарм - он молча спускает штаны и ложится ничком на топчан.

- Рыба ты снулая, мороженая, - всякий раз недовольно ворчит Арбр. - Хоть бы разок для порядку дернулся! Лежит бревно бревном, только зубами скрипит!

Снег тает. Опилки на арене все время мокрые, свалявшиеся в кучки. Пахнет талой водой. Мальчик впервые выходит на бой с настоящим оружием. Его противник тоже молод, чуть постарше годами и малость опытнее. Звон стали, выкрики с трибун, разлетающиеся веером прелые опилки. Неожиданно для себя Вульфи берет верх. Их поединок считается «сражением до первой крови», противника уносят, против Мальчика выходит следующий. Он выдерживает еще три боя, потом его задевают по ноге. Он уходит сам, ковыляя, однако без помощи служителей. Ланиста доволен, зрители и посредники на ставках тоже. Победы Бешеного Волчонка немного пощекотали нервы одним и увеличили доходы других. Мальчик заслужил поощрение: в его камере меняют топчан, приносят нормальные шкуры и разрешают иногда пользоваться свечами.

Дни бегут. Звенит бронзовый колокол, отмечающий начало поединков. Сегодня противник в глухом немедийском шлеме, похожем на петушью голову с гребнем. Вульфи тоже выдали такой - неудобный и непривычный, а вдобавок обтянутый кожей деревянный щит. Противник достался хитрый, проворный и искусный. Мальчик с трудом держит сыплющиеся на щит удары. Мелькает искусительная мысль - может, сдаться? Арбр станет орать, что зрители недовольны, и наверняка прикажет дать плетей, но тот, другой, сильнее и ловчее.

После пропущенного удара глаза застилает блекло-алая пелена. Остановиться невозможно. Щит летит в сторону, Вульфи взмывает вверх, безошибочно отыскивая брешь в защите соперника, клинок превращается в стальную змею, жалящую насмерть. Противник падает, светлые опилки стремительно пропитываются красным. Опомнившийся Мальчик сдергивает с пораженного врага шлем и цепенеет. На него бессмысленно таращится Дайм, из перерезанного горла толчками вытекает густая кровь.

У закрытого решеткой входа на арену беснуется Исклинг Полутролль, в него вцепились четверо и тащат обратно, в полутьму казарм.

Вечером асир появляется в полуподвальном этаже, где расположены камеры новичков и учеников. Караульный пытается возражать, улетает на другой конец коридора. Полутролль срывает с гвоздя связку ключей и врывается в камеру Мальчика. Тот пытается объяснить, что вовсе не желал Дайму смерти, но Исклинг не желает тратить время на разговоры.

Такой свирепой трепки на долю Вульфи еще не выпадало. Удары сыплются со всех сторон, его швыряют от стены к стене, словно куль с тряпьем. Понимая, что Исклинг способен забить его насмерть, Мальчик в отчаянье бросается на гладиатора. Тот встречает его прямым выпадом кулака в челюсть. Вульфи отбрасывает в угол, он сползает по стене. Перед глазами ураганом летят черные и зеленые снежинки. Исклинг сгребает подростка за волосы и ставит на колени. Потом развязывает шнурки на штанах. Крупный бивень торчит, покачиваясь, из гнезда жестких завитков.

- Нет, - из последних сил мотает головой Мальчик. Асир наотмашь хлещет его по щекам, мертвой хваткой сдавливает горло.

- Раскрой пасть, поганец, - тихо, размеренно произносит он. - Возьми. Иначе убью.

Сопротивляться бессмысленно. Вульфи зажмуривается и подчиняется. Рот заполнен твердой плотью, от отвращения Мальчик давится, пытается языком вытолкнуть дрот Исклинга наружу. Асир бьет его, начиная с силой двигать бедрами, загоняя свое достоинство в глотку жертвы.

Уходит Исклинг только к утру. Голый, избитый до полусмерти Вульфи валяется на полу, вымазанный в крови и семени. Он крепился как мог, но Полутролль заставил его орать, визжать и молить о пощаде. Горло саднит от криков, Мальчик еле слышно воет, словно угодившее в капкан животное.

Так начинается истинный кошмар. Похоже, что Полутролль действительно был привязан к своему былому подопечному, и сполна отыгрывается на невольном убийце. Или ему доставляют удовольствие отчаянные попытки Мальчика защитить остатки своего достоинства. Вульфи почти не спит, под глазами у него появляются багровые круги, ребра в радужных разводах синяков, он совершает ошибки на тренировках. Друзья его сторонятся - любое неосторожное слово может вызвать у Мальчика приступ ярости. Ланиста молча созерцает этот поединок, и, наконец, вмешивается. Асиру достается дюжина ударов кнутом - за порчу казенного имущества. Мальчика переводят на верхний этаж, где светлее и теплее, а помещения для жилья отчасти похожи на комнаты. Исклинг больше не приходит по ночам, но Вульфи все равно не может спать. Каждые четверть колокола он вскакивает, затравленно озираясь и никого не видя.

Исклинг, отлежавшись, начинает преследовать Мальчика по зданиям казарм. Дважды асир ловит и насилует его в мыльне, один раз застает в пустом тренировочном зале. Этот случай Мальчик старается не вспоминать. Полутролль привязал его к станку для поднятия тяжестей и воспользовался рукоятью учебного деревянного меча.

К Белтайну ланиста готовит нечто особенное. Празднества продлятся целых две седмицы, в Халогу съедутся гладиаторы из других городов и стран. «Логово драконов» обязано не ударить в грязь лицом. Планируются гонки на колесницах, постановка нескольких знаменитых сражений - Бойня в Ущелье Черепа, Битва на мосту через Хорот и Разгром зингарской Армады - а также поединки знаменитых бойцов и бои с хищниками.

Однако с животными возникают неожиданные проблемы. Серые медведи в полном порядке, пятерка леопардов тоже готова к бою. Но за несколько дней до начала Игр у тигрицы начинается течка. Запах самки сводит самцов с ума, они мечутся по клетке и думают только о продолжении рода. Самку перегоняют в отдельную клетку и перевозят в другое крыло. Тигры немного успокаиваются.

Мальчик украл в кухнях мясных обрезков и пришел навестить тигрицу. Та кружит по загону с мечтательным выражением на лохматой морде, задумчиво мурлыча. Из-под полосатого хвоста падают капли и сгустки вязкой, почти черной крови, орошая солому и опилки. Вульфи берет щепку и тщательно подбирает испачканные в черной жидкости соломинки, ссыпая их в принесенное с собой ведро.

Арсенал. Вульфи считается прислугой Полутролля и готовит его доспехи к завтрашним состязаниям. На бой с тиграми Исклинг и еще пятеро гладиаторов выйдут почти безоружными, только с короткими кинжалами. Оглядевшись по сторонам, Мальчик воровато втирает в подкладку бронзового панциря асира тигриную кровь. Он надеется, у зверюг достаточно чуткий нюх, чтобы уловить манящий запах.

Слугам, ученикам и младшим гладиаторам настрого запрещено показываться в амфитеатре для публики. Они наблюдают за поединками из-за воротных решеток, из отдушин расположенных ниже уровня арены вспомогательных помещений, счастливчикам удается проникнуть на крышу казарм и вволю глазеть оттуда. Вульфи и двое его приятелей обосновались на крыше. Чуть прищурившись от яркого солнца, Мальчик пристально наблюдает за тем, как ополоумевшие от аромата недоступной самки полосатые звери рвут Исклинга в клочья. Трибуны заходятся от восторга - давно уже «Логовище драконов» не радовало их таким обильным кровопролитием. Вульфи немного жаль тигров, которых гоняют по всей арене. Одному, более сообразительному, удается проскочить в распахнутые двери спасительной клетки. Второго убивают.

Белтайнские игры признаны великолепными. Сражения, поединки, гонки выше всяких похвал. Представитель Круга Белой Руки, градоправитель Халоги и старшина торговой гильдии прибывают лично вручить ланисте Арбру благодарственную медаль и щедрое денежное вознаграждение. Тренировки отменяются, три дня казарма гуляет, буянит и невозбранно пьет. Вульфи и нескольким младшим ученикам дозволяется прогулка в город. Юноши посещают дом свиданий, Мальчик впервые познает женщину. Опыт выходит не совсем удачным, но интересным. Девица в постели куда приятнее и ласковее, чем разъяренный Полутролль.

После игрищ Вульфи немного успокаивается, сочтя себя в относительной безопасности. Перекупщики доставляют в «Логово драконов» молодых рабов, Мальчику поручают заняться их натаской. По казармам порхают шепоты и слухи. Во-первых, о том, что грядущим летом Арбр повезет отличившихся в Играх на целую луну в горы. Во-вторых, вовсю обсуждается новый обитатель «Логова».

Его зовут Нелл. Нелл Молния. Он уроженец Бритунии. Вольный гладиатор. Занимается этим ремеслом по собственному выбору и желанию. Нелл переезжает из страны в сторону, выступает на аренах, и неплохо с того живет. Он создал себе имя - достаточно громкое, чтобы зрители специально приходили поглазеть на его выступления. Он таскает с собой целую свиту - наставника по фехтованию, человека, который ведет дела и счета, кузнеца, мастера изготовления доспехов, двух швей, лекаря и кхитайскую девицу, умеющую готовить разнообразные зелья и настои.

Нелл хорош собой, слава пока не сделала его заносчивым, и он не испытывает презрения к тем, кто оказался на арене по злой воле случая. У него прекрасные отношения с ланистой Арбром, он ходит на общие тренировки и отличается от прочих «Драконов» лишь тем, что живет в отдельных комнатах. Впрочем, вскоре он оставляет их прислуге и переселяется на этаж старших гладиаторов.

Вскоре Мальчик начинает подозревать неладное. Заезжий гость слишком приязненно настроен к простому ученику, он охотно делится опытом и познаниями. Вульфи пытается избегать его, потом озадачивается - а, собственно, почему? Нелл не пристает к нему, не ведет многозначительных речей и не пытается хватать за задницу.

Дружба возрождается. Грядет лето, Халога изнемогает от духоты и влажных испарений. Мальчик сует голову под струйку рукомойника в коридоре, мотает мокрыми волосами и случайно замечает мечтательный взгляд стоящего невдалеке Нелла.

На сей раз насилием вроде не пахнет. Бритуниец обхаживает подростка, словно застенчивую девицу, тратя на это все лето. Он добивается от Арбра разрешения отправить Мальчика в летний лагерь в предгорьях Граскааля. Ланиста сомневается, утверждая, что мальчишка сбежит при первом удобном случае. Нелл заявляет, что в этом случае выплатит Арбру сумму, в которую тот оценит пропавшего ученика. О договоре сообщается Вульфи, и тот, скрепя сердце, отказывается от мыслей о побеге.

Две чудесных луны - седьмая и восьмая. Осенью Вульфи возвращается в казармы вытянувшимся едва ли не на целую ладонь, и выглядит гораздо старше своих законных пятнадцати зим. Если б не пребывание в «Логове Драконов», он был бы почти счастлив. В Халоге его поджидает неожиданное известие. Нелл в скором времени уезжает в Пайрогию. Он намерен выкупить контракт и взять Мальчика с собой. Однако сперва он желает поближе узнать своего будущего попутчика.

Мальчик уже достаточно сообразителен, чтобы понять намек. Он размышляет, перебирая свои скудные знания о людях и окружающем мире. Он больше не верит никому. Пусть Нелл кажется приличным человеком, однако на уме у него то же самое, что у покойного Полутролля. В темноте своей комнатушки Волчонок криво ухмыляется заглядывающей в окно луне. Волк не станет ничьей комнатной собачонкой.

На следующий день он является к Неллу, спокойно и внятно излагая свои требования. Да, он мечтает покинуть «Логово». Однако он не желает оказаться в роли соблазненной и покинутой простушки. Ему нужны гарантии. Бумага. Документ с подписью и печатью.

Слегка ошарашенный такими рассуждениями мальчишки, выглядевшим слегка отесанным дикарем, Нелл согласился. Мальчик желает, чтобы встреча произошла у него? Что ж, пусть так.

В назначенный час бритуниец входит в комнату, запирая за собой дверь. Вульфи ведет себя на удивление покладисто и смирно. Позволяет себя целовать и раздевать, без долгих уговоров укладывается в постель… и, подгадав миг, страшно, изо всех сил бьет сложенными в щепоть пальцами наклонившегося к нему Нелла в точку под нижней челюстью.

Не издав ни звука, бритуниец валится на пол. Вульфи пытается уловить дыхание - его нет. Мальчик переваливает труп на кровать, обшаривает одежду, сдирает кольца, отстегивает кинжал. Накрывает тело неудачливого покровителя шкурами. Забирает ключи, отпирает дверь и выходит наружу.

Сторожу при выходе из коридора он спокойно говорит, что месьор Нелл отправил его на кухни, заказать ужин и выпросить у ланисты бутылку хорошего вина. Скорее всего, с этим ужином он пойдет в комнаты месьора Нелла и вернется только к утру. Дозорный зевает и отпирает Мальчику дверь. Он уходит - чтобы никогда больше не возвращаться.

В сарае подле зверинца Вульфи припрятал украденный моток веревки и кованый железный крюк. Он забирается на стену, окружающую «Логово драконов» - в том месте, что выходит на скалистый обрыв, означающий черту Халоги. Дозорные, обходящие по ночам казармы, редко сюда заглядывают. Мальчик закрепляет крюк, сбрасывает веревку вниз и, оглядевшись, начинает спуск. Светит луна, серебристые блики ложатся на камни, отбрасывая голубоватые тени. Вульфи спускается, напряженно размышляя - сколько времени пройдет, прежде чем в его комнате обнаружат мертвое тело.

Внизу, в овраге, темно. Журчит по камням бурный ручеек. Мальчик идет вниз по течению, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях. Казармы угрожающе нависают над ним, но тревожных криков пока не слышно.

Ручей становится шире, вливается в небольшую речку, та - в реку покрупнее. Луна скатывается за горизонт, Мальчик бежит из Халоги навстречу неизвестности.

* * *

- Еще два дня я шел вниз по реке. Знал, что они пустят по следу собак. Станут искать место, где я выберусь из воды и пойду по берегу. Больше всего я боялся, что они погонят за мной тварь, способную вынюхивать запах в воде. Но я не был такой ценностью, чтобы ради меня идти на поклон к колдунам Белой Руки и оплачивать дорогое чародейство. Тогда я и подцепил лихорадку. Кашлял, ничего не видел, падал, вставал и снова шел. Перевалил через горы, выбрался на дорогу. Там ездили повозки, но я не рискнул напрашиваться в попутчики. Брел в сторону Полудня, иногда воровал еду на хуторах, иногда охотился. Так и добрался сюда, в Шадизар... Дальше ты и сам все знаешь.

Малыш дотянулся до кувшина и отхлебнул прямо из горлышка. Шелам сидел, как пришибленный. Всемогущие боги, а он-то думал, что на его долю выпало много бед! Да он, как выяснилось, представления не имеет об истинных неприятностях! Подумаешь, отсидел две седмицы в Алронге да получил дюжину горячих! Подумаешь, как-то попался компании изрядно подвыпивших громил из соседнего квартала Скена, решивших сделать из него девицу на выданье! Они больше грозились и ругались, а с пьяных глаз у них ничего толком не вышло. Как только они позабыли про добычу, Ши благополучно смылся. Даже, помнится, прибрал кошель одного из обидчиков.

- Я старался все забыть, - Малыш устало перевел дух после длинной речи. - И днем я не помню. Но по ночам опять попадаю туда. Вижу их - ланисту Арбра, Полутролля, Нелла и остальных. Арену и ряды скамей. Сторожа гасят на ночь свет в коридоре, в замке скрипит ключ. И я не знаю, пугает меня это или радует… - угол его рта задергался, пополз вниз, оттягиваясь в жутковатой кривой усмешке, глаза стали злыми и бессмысленными. Малыш начал подниматься из-за стола - вряд ли отдавая себе отчет в том, что делает и куда собирается идти. Он опять вернулся в казармы на окраине Халоги, где скрежетал отодвигаемый засов на дверях камеры и кто-то по-хозяйски перешагивал через порог…

Выпитое вино наконец-то ударило Ши Шеламу в голову, указав путь к спасению. Ибо ничем другим внезапное озарение не объяснялось. Воришка вскочил, опрокинув седалище, одним прыжком обогнул стол и с силой толкнул Малыша плечом в грудь. Тот не удержался на ногах, шлепнувшись обратно в кресло - а продолживший движение Ши оказался стоящим перед ним на коленях.

С десяток ударов сердца приятели удивленно таращились друг на друга: один сверху вниз, второй, соответственно, снизу вверх.

- Ши, ты спятил? - уже своим, привычным и нормальным голосом, осведомился Малыш. - Вставай.

- Нет, - Шелам упрямо помотал головой. Мысль о том, что он намеревается сделать, бросала его то в жар, то в холод. Сердце колотилось так, будто собиралось вырваться из тесной клетки ребер. Малыш, едва услышит и поймет, наверняка попробует свернуть ему шею. - И ты сиди смирно, - обеими ладонями он слегка придавил колени подростка. - Слушай и не перебивай. Ты молодец, что собрался с духом и рассказал. Одна забота долой. Осталась другая, посложнее. Нельзя, чтобы призраки таились в брошенной гробнице и вылезали оттуда по ночам. Нужно вытащить их на белый свет и плюнуть каждому в его пакостную морду. Самый верный способ развеять призрака, точно тебе говорю!

- Ты это к чему? - подозрительно нахмурился Малыш из-под упавшей на глаза челки.

- К тому, что… - Ши вдохнул поглубже, набираясь храбрости и на всякий случай готовясь с неизбежной смерти. - К тому, что испытанное тобой не всегда бывает столь ужасным. Иногда оно… даже приятно. Если совершается по обоюдному согласию.

Он зажмурился.

Ничего не происходило.

Малыш неподвижно сидел в кресле, заливались цикады, где-то вдалеке затарахтела трещотка обходящих квартал ночных стражников. Ши решился приоткрыть один глаз - чем там занят приятель? За нож вроде не хватается, душить не лезет - и на том спасибо.

Против всех пугающих ожиданий юного шемита Малыш даже сумел выкроить на сумрачной физиономии некое подобие улыбки. Хвала облагораживающему влиянию цивилизации! Год назад за один подобный намек из Ши Шелама сделали бы отбивную по-киммерийски.

- Ши, ты точно свихнулся. Или напился. Думаешь, если я… если я и ты… Ты отлично понимаешь, я никогда на такое не пойду.

- Стало быть, ты боишься! - обличительным тоном прожженного крючкотвора-законника провозгласил воришка. Весомости его фразы несколько помешало то обстоятельство, что Ши по-прежнему стоял на коленях.

- Ничего я не боюсь, - огрызнулся Малыш. - Я не хочу. Это противно.

- Нет, это напоминает тебе о Халоге, - гнул свое Шелам. - Слышал пословицу: «Клин клином вышибают? » Тогда тебя принуждали. Сейчас ты делаешь это добровольно. По собственному выбору.

- Ничего я не делаю. И не собираюсь делать. Ши, встань и прекратим этот дурацкий спор.

- Не встану. Ты доверился мне один раз, доверься и второй.

- Поверить? Довериться тебе?..

Малыш вдруг наклонился вперед, так что их лица оказались совсем рядом. Глаза цвета вечных льдов на вершинах Эйглофиата смотрели в черные, блестящие, как спелые вишенки. Невероятным усилием Ши заставил себя не отводить взгляд.

- Мы два идиота, - очень тихо и внятно выговорил подросток. - Но я тебе верю. Не знаю, почему. Я… я согласен.

- Боги снизошли к моим мольбам, добавив в эту вздорную голову немного ума, - поделился Ши с ночными небесами над головой. Протянул руку к дешевой медной пряжке на ремне Малыша… и был немедля уловлен за запястье. Мертвой хваткой, грозившей переломом: несмотря на молодость, мальчишка был намного сильнее Ши.

- Ты что, собираешься заниматься этим прямо здесь? - хрипловатый юношеский голос был исполнен неподдельного ужаса. - А если Эйхнун приспичит выйти во двор? Или сторож увидит? Или вернутся Диери и Тиннит?

- Руку отпусти, больно же, - пробурчал Ши. Малыш неохотно разжал пальцы. - Если кто войдет во двор, притворимся привидениями. Не понимаю, чем тебе тут не нравится. Уютное местечко, свежий воздух, потрясающие новые ощущения. Так что сиди и помалкивай.

От подобного нахальства Малыш слегка оторопел, и Ши беспрепятственно дотянулся до пряжки. Та расстегнулась с негромким отчетливым щелчком.

* * *

Над Шадизаром неспешно всходил узкий серпик «ночного солнышка». Бледный серебристый отсвет переливался на воде крохотных бассейнов и фонтанов Верхнего Города, скользнул по недавно позолоченного шпиля ратуши, с равной приязнью озаряя розы во дворе храма Иштар Благодатной и кучу отбросов на заднем дворе игорного дома «Улыбка удачи», в которой рылись бродячие псы.

За одним из столов заведения почтенного Чойро завязывалась крупная игра - там не было слышно ни азартных возгласов, ни насмешек над продувшимися вдрызг неудачниками, ни льстивых поздравлений победителям. Только шелест разлетающихся по столу карт тарокка, отрывистые реплики игроков и сдавленные перешептывания обступивших стол зрителей. Сидевший по левую руку от сдающего шулер выглядел на удивление спокойным, даже равнодушным к игре - от его собранности и мастерства сейчас зависела судьба стоящих на кону трех сотен полновесных туранских империалов.

В доме члена городского Совета Намира уль'Вайяза царило непринужденное веселье. Местная знать и высокие гости обменивались сплетнями, поднимали тосты за взаимное процветание и здоровье друг друга. Представитель торгового дома «Урфрус и сыновья» пил наравне со всеми и понятия не имел, что слуга, подкупленный иси-Мансурами, извечными конкурентами Урфрусов, добавил в его чашу мелко истолченный ирханчайский гриб, вызывающий медленную смерть от удушья. На открытой террасе под сладкое пение флейт и восхищенное перешептывание гостей две куртизанки исполняли модную новинку - кхитайский танец «Ласточки весной», изысканный и слегка фривольный. Совершая безукоризненный пируэт и сохраняя на лице загадочную полуулыбку, Диери Эйтола кляла себя последними словами. В спешке она плохо затянула ремешки на правой сандалии, и та грозила вот-вот свалиться, опозорив танцовщицу.

Старшина квартала Нарикано Кодо по прозвищу Ходячий Кошмар беседовал с несостоятельным должником, уже три дня мешкавшим с внесением положенной мзды. Разговор шел тяжко - ерзавший на жестком стуле должник, торговец антиквариатом, с ужасом косился через плечо своего собеседника в дальний угол. Там, освещаемый мерцанием углей в жаровне, тощий высокий туранец задумчиво перебирал разложенные на стальном противне зловеще позвякивающие железки. Кодо полагал, что спустя еще четверть часа все недоразумения разрешатся, как по волшебству.

Гадалка Феруза сидела у клиентки, пристально вглядываясь в мутный хрусталь магического кристалла и ровным счетом ничего там не видя. Предсказательница и так знала, каких именно слов ждет от нее взволнованная и чрезмерно впечатлительная матрона. Феруза прикидывала, много ли талеров удастся выручить за сеанс, и мечтала о возвращении домой, где ее с нетерпением дожидался приятель.

На перекрестке Кривоколенного переулка и Нищебродного проезда шайка уличных грабителей выясняла отношения с давними недругами из соседнего квартала, посягнувшими на чужую территорию. Под забором уже валялись трое, не подававших признаков жизни, прочие продолжали драку. В лунном свете промелькнула полоска узкой стали, обрызганная черной кровью.

Верховный Дознаватель Шадизара читал протоколы допросов подозреваемых в торговле дурманными зельями, делая на полях быстрые пометки.

Город Воров никогда не засыпал. Днем и ночью его обитатели грабили, торговали, сражались, погибали, молились и появлялись на свет. И, конечно, любили.

…Маленький внутренний двор особняка на улице Изис, в той части квартала Нарикано, что зовется Обителью Куртизанок. Робкие лунные лучи играют в резной зелени виноградных листьев. Лепечет фонтан, вода неустанным водопадом перекатывается через край плоской чаши. Стол с остатками обильного ужина. Разбросанная прямо на цветных плитках двора одежда, чей-то короткий нож с поперечной рукоятью, высунувшийся из кожаных ножен. Приземистое кресло на ножках в виде козьих копытец, с широкой покатой спинкой. Сидящий в кресле человек откинулся назад, изогнувшись гибкой дугой. Кажется, будто он смотрит в переливающееся звездной россыпью небо.

На запрокинутом и заострившемся юношеском лице блуждает непонятное выражение, эдакая гремучая смесь из наслаждения, в равных долях смешанного с отвращением и желанием. Нижняя губа закушена, сквозь стиснутые зубы рвутся частые сдавленные выдохи, в них порой угадывается короткое имя. Глаза полуприкрыты, ресницы мелко вздрагивают. Длинные, неровно обрезанные темные волосы мечутся вперед и назад, вперед и назад…

Пальцы правой руки глубоко зарылись в густые вьющие кудряшки второго участника действа - того, что стоит на коленях меж широко разведенных ног своего приятеля, слегка наклонившись вперед. Кисть ритмично давит на черноволосый затылок, побуждая двигаться быстрее и быстрее, слышится тихое, довольное причмокивание. Боги, кто бы мог подумать… Кто мог представить, что извращенные игрища обитателей городов могут быть такими… такими будоражащими и сводящими с ума?.. Что острота ощущений вдовое возрастет из-за запретности и порочности, окутавших двор осязаемым густым облаком? В пересохшем рту почему-то ощущается отчетливый горьковатый привкус миндаля. Какие у Ши нежные, ловкие пальцы - умеющие не только извлекать кошельки из-за пазух богатеньких раззяв, но и дарить несказанное удовольствие. Поздно кричать «Прекрати это! », отталкивать, вырваться. Он сам рискнул вступить на эту дорогу и теперь бредет по ней…. Бредет, куда бы она не вела, пошатываясь и различая собственные глухие стоны - словно долетающие из-за запертой двери. Язык и пальцы Ши бесстыдно вытворяют нечто такое, отчего Малыш выгибается до хруста в позвонках и беззвучно кричит. В красноватой полутьме под сомкнутыми веками рассыпается созвездие маленьких радуг. Пальцы сгребают пышные черные кудряшки в пучок, с силой дергая Ши вперед, навстречу раскачивающимся бедрам. Резкий толчок, еще один, еще…

- Уммм! - Ши вслепую зашарил рукой по столешнице, свалив некстати подвернувшуюся тарелку и корзинку с фруктами. Судя по сдавленным звукам и кашлю, он поперхнулся вязкой струйкой с солоноватым привкусом, что брызнула ему в рот. - Умм! Кха!

Над головой воришки забулькало, в поле зрения вплыл оловянный кубок. Ши наконец справился с собственным горлом, успешно сглотнув, и жадно вцепился в чашу. Прополоскав рот, он прицельно сплюнул под корни виноградной лозы, отдышался и немедля зачастил:

- А ты не верил! Ты оценил мои старания? Осознал, как замечательно все получилось? Малыш, ты такая прелесть! Дай я тебя поцелую!

- Даже не мечтай, - наотрез отказался мальчишка.

- Злой, - разочарованно протянул Ши. - И вдобавок грубый, как всякий варвар. Выдрал мне половину волос. Знаешь, как больно было!

- Другие вырастут. А у тебя… гм… штаны все мокрые, - с едким смешком известил приятеля Малыш.

Ши откинулся назад и с сожалением воззрился на упомянутый предмет одежды. Четверть часа назад в порыве страсти он успел содрать рубашку, а вот со штанами решил не возиться, только распустив завязки. Теперь светло-коричневое сукно испещряла россыпь красноречивых влажных пятен - своеручное произведение Ши.

- Значит, завтра купишь мне новые, - воришка принялся стягивать безнадежно испорченную одежку, искоса разглядывая сидевшего в кресле Малыша. Сейчас Ши казался себе опытным соблазнителем, затащившим в постель доверчивую жертву. «Жертва», несмотря на костлявость и худобу, обещала года через два-три вырасти в нечто, весьма привлекательное как для мужских, так и для женских взоров. Ши отметил длинные, сильные ноги, тонкую талию, разворот широких плеч - пусть и с торчащими косточками ключиц, смахивающих на куриные, горделиво посаженную голову и невольно облизнулся. Будущее великолепие едва угадывалось, намеченное одним-двумя штрихами. Эти переплетения тощих жил, похожие на лучную тетиву, потом обрастут мускулами, Малыш научится высоко держать голову, уверенно шагать по земле и…

«Помяните мое слово, эти ясные и суровые голубые глазки многих сведут с ума, - пророчески хмыкнул про себя воришка. - Надо же, как удивительно. У Малыша ум с телом совершенно не в ладу. Голова по самую маковку набита дедовскими заветами, наставлениями предков и прочей варварской чепухой, а тело с легкостью откликается на любую ласку. Кэто Сладостная, до чего ж было здорово! Я даже не рассчитывал на такой подарок судьбы. Остается уломать этого упрямца продолжить веселье, и ночь будет прожита не зря…»

Малыш совершенно не разделял бодрого душевного настроя Ши. Он изо всех сил прятал смущение и украдкой озирался, выясняя, куда улетела его рубаха. Шелам ногой подцепил ворох жесткой льняной ткани и нарочно отбросил его подальше. Подросток нахмурился, глядя на ухмыляющегося Ши с растущей неприязнью.

- У тебя не лицо, а морда кота, до отвала налакавшегося сметаны, - проворчал он. - Будет с тебя. И помни, если узнаю, что ты проболтался - со свету сживу.

- Вот она, человеческая благодарность, - скорбно вздохнул Ши, с наслаждением потягиваясь. - Стараешься для всяких там деревенщин, учишь их жизни, а они в ответ угрожают смертоубийством. Малыш, ты не находишь свое поведение нелогичным?

- Каким-каким? - не понял юный варвар. - Неприличным? Нахожу, и более чем. Втянул меня в сущее безобразие, а теперь сидишь и ухмыляешься.

- Нелогичным, - с удовольствием повторил звучное словечко Шелам. - После того, как ты тут охал и стонал, ровно жрица Иштар, наконец-то лишившаяся девственности… - даже в полутьме было заметно, что кончики ушей Малыша стали ярко-пунцовыми. Ши безжалостно гнул свое: - так вот, нелепо и глупо после этого отказывать в такой малости, как поцелуй, не находишь? Иначе ты ведешь себя в точности как шлюха, которая уверяет: раз она не целуется с клиентами, стало быть, она честная девушка…

Договорить Ши не успел. Год жизни на ристалищах Халоги и нынешние ежедневные тренировки не прошли для Малыша даром, обучив двигаться так быстро, что порой глаз не успевал проследить за его перемещениями. Жесткие пальцы ухватили Ши за подбородок и заставили запрокинуть голову.

- Эй!.. - запоздало возмутился Шелам, холодея при мысли, что перегнул палку и сейчас на него обрушится удар, от которого он улетит на другой конец двора. Дай боги, чтобы все закончилось треснувшим ребром или отбитыми в падении легкими. - Малыш, ты чего? Я что-то не так сказал? Ты опять обиделся? Но посуди сам - я ведь говорю истинную…

- Ши, - почти вежливо произнес молодой человек, - помолчи.

И Ши надолго заставили замолчать одним из самых простых и приятных в мире способов. Губы у Малыша были сухие и слегка потрескавшиеся, но целовался он недурно - трудами Диери, обучавшей приятеля таинствам любовной науки. В первый миг Шелам не поверил собственным ощущениям - Малыш отважился обнять приятеля. Не очень крепко, скорее, с опаской - но все же это было объятие! Осмелевший Ши наконец смог сделать то, о чем давно мечтал - запустить пальцы в жесткую гриву варварского мальчишки, вороша и перебирая темные пряди. Волосы Малыша пахли уличной пылью, солнцем и слабым, еле различимым мускусным ароматом хищного зверя.

Шелам даже застонал от разочарования, когда им поневоле пришлось оторваться друг от друга и втянуть глоток жаркого ночного воздуха.

Воришка чувствовал - вот-вот его опять подхватит и унесет за собой сладкое и щемящее чувство покорности, в котором он мог позволить вытворять с собой все, что угодно. Подружки и некоторые очень близкие друзья беззастенчиво пользовались этой слабостью Ши, а воришка потом только руками разводил. Ну, накатило. Ну, сглупил. Ну, прокувыркался ночь напролет в чьей-то постели, послушно раздвигая ноги и подставляя зад.

- Малыш… Малыш, подожди…. - объятия и поцелуи становились все более страстными и настойчивыми. Похоже, ледяная броня Малыша наконец-то начала давать трещины. - Малыш, послушай… Я… Я так хочу…

- Тебе позарез приспичило стать моей подружкой, верно? - речь Малыша звучала чуть смазанно, точно всякое слово оплывало по краям. - Верно, Ши?

- Ну… да… - потупился Шелам. - Ты ведь знаешь, как это делается…

- Точно спятил, - повторил уже высказанную мысль Малыш, не упомянув, однако, дедовские заветы и невеселую участь мужеложцев, оказавшихся в далекой полуночной Киммерии. Только спросил: - Тебе больно не будет?

- Не будет, - заверил его Ши.

В суматохе сборов Диери и Тиннит позабыли на ограде фонтана одну весьма полезную вещицу - флакон с густым ароматическим маслом. Правда, его оказалось недостаточно - часть тягучей холодной струйкой пролилась между ягодицами Ши, еще часть, фыркнув, использовал по назначению Малыш. Изнывавший от нетерпения и подступившего к самому горлу жгучего комка желания Ши встал около бронзовой решетки, за которую цеплялись виноградные побеги. Листья шелестели так вкрадчиво, так успокаивающе…

Прижмуренные глаза Ши широко распахнулись, когда стоявший сзади Малыш без долгих церемоний ухватил его за бедра и привлек к себе. Тела соприкоснулись, Шелам почувствовал, как к нему прижимается твердая и горячая головка вскинувшегося мужского достоинства приятеля. Ши послушно расслабился, открывая доступ к потаенному уголку своего тела, и коротко вскрикнул, ощутив проникновение.

Спустя миг Ши ужасно пожалел о своей задумке, проклял судьбу, приведшую Малыша в Шадизар, и от души пожалел, что юный варвар не сдох где-нибудь в безлюдных и бесплодных предгорьях Кезанкии.

Ибо Малыш обошелся с ним в лучших традициях казарм Халоги, где не принято беспокоиться о чужих страданиях.

Изогнувшись, Ши впился зубами в собственное запястье - чтобы не заорать благим матом, будя истошными воплями притихший квартал. Он так старался быть с мальчишкой нежным и внимательным, а что получил взамен? Боль в промежности, резкие удары по ягодицам, и то обстоятельство, что Малыш намертво придавил его к переплетению решетки и колючим ветвям. Шелам задергался, сдавленно воя и локтем отпихивая слишком рьяно насевшего юнца. Добился он того, что Малыш, не прекращая равномерных движений, ловко поймал обе его руки в хитроумный захват и вынудил склониться вперед.

«Я тебе это еще припомню. Я тебе все припомню, » - мрачно грозился Ши, вынужденный подчиняться разошедшемуся приятелю. Его руки пребывали заломленными назад, причем Малыш без труда удерживал два сомкнутых запястья Ши одной кистью. Вторую он запустил Шеламу между ног, грубо и нетерпеливо стиснув в кулаке возбужденный дрот. Ши оставалось только терпеть, прикусив губу, давясь криком и подлаживаясь под сокрушительные рывки. Малыш пребывал внутри него, это оказалось ужасно… но и неким извращенным образом приятно. Ши прекратил сопротивляться - может, изъявление покорности утихомирит этого дикаря?

И действительно, помогло. Словно Малыш раз и навсегда осознал ту простую мысль, что Гиборея с ее жестокими призраками давно канула в прошлое. Подросток даже отпустил запястья Ши, не сообразив вовремя подхватить падающего приятеля. Шелам опять с размаху хлопнулся на колени, но полученные ссадины не имели значения - его накрыла вкрадчивая, всепоглощающая волна достигнутого удовольствия. Появление этой теплой, мягкой волны искупало все - и болезненное нытье между ног, и выдранные с корнем пряди волос, и прокушенную руку. Несколько долгих, тягучих и сладких, как капля осеннего меда, мгновений, ради которых он все и затеял, Ши не думал ни о чем. Он просто существовал - человек на бесконечно кружащейся земле.

Что-то ткнулось ему в плечо - живое, задыхающееся, бормочущее на непонятном языке. Ши потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить имя грузно привалившегося к нему человека. Мстить расхотелось. Хотелось спать. И еще хотелось объяснить этому вздорному юнцу, что ничего страшного и непоправимого не произошло, они могут и дальше оставаться друзьями, что…

- Малыш, ты все равно мне нравишься, - заплетающимся языком выдавил Ши. Колени и локти наконец не выдержали. Шелам растекся на известняковых плитках.

- Заткнись, - в два приема выговорил Малыш. Он тяжело плюхнулся рядом, ошалело тряся головой. - Больше ни слова, ни звука! Иначе я за себя не отвечаю. Ты живой? Ши, матушку твою вдоль и поперек, ты живой?

- Ты же велел мне заткнуться, - обиженно напомнил Ши. - Вот я и молчу.

Малыш запрокинул голову к небу и неожиданно для Ши рассмеялся - негромким, глуховатым смехом, совершенно не подходившим для юноши шестнадцати лет от роду.

* * *

Диери Эйтола и Тиннит ар'Джебелла вернулись домой поздним утром, когда на улицах уже начали появляться первые разносчики, а торговцы открывали лавки. Эйхнун, позевывая, убирала со стола под навесом остатки ночного пиршества, и рассеянно поклонилась хозяйкам. На верхней площадки лестницы второго этажа девушки расцеловались и легонько стукнули друг друга сжатыми кулачками. Шестьдесят империалов на каждую за одну ночь! Они богаты! Долой накопившиеся долги в лавках, долой скаредное перебирание гардероба, долой перелицованные платья с чужого плеча и поношенные туфли! Дело сладилось даже без «особых танцев» в задних комнатах. Тиннит, правда, прижали в темном коридоре - но сопящий и пыхтящий гость Шадизара удовольствовался тем, что всласть пошарил у куртизанки под юбкой и за корсетом. Щипки, выпавшие на долю ее аппетитного задика, Диери вообще позабыла, как только выехала за ворота усадьбы уль'Вайяза.

Жаль только, что Малыш ее и не дождался. Обещал ведь, варвар неотесанный! Бедная уставшая девушка сейчас так нуждается в утешении и сильном мужском плече!

Дверь в спальню стояла приоткрытой. Диери ввалилась, на ходу выдирая из прически диадему с фальшивым жемчугом. Остановилась на пороге, удивленно склонив голову набок. Оглядев представшую ей картину с одной точки зрения, она переместилась чуть левее, откуда обзор был лучше. Нет, это не игра воспаленного воображения. Это реальность.

Малыш выполнил обещание и дождался ее возвращения. Он безмятежно спал в ее постели, а рядом с ним, уткнувшись лбом в плечо киммерийца, дрых Ши Шелам. Оба были в чем мать родила. На изящном столике рядом с кроватью гордо возвышался кувшин из-под «Золотой лозы», сквозь задернутые оранжевые занавеси лился солнечный свет, на подоконнике журчали горлицы.

Диери меланхолично прикусила длинный ноготь на указательном пальце. Подумала. Пожала плечами. Развязала пояс на собственном платье, отстегнула застежки на плечах, вытащила из кудряшек многочисленные шпильки. Швырнув ворох разноцветной ткани прямо на пол, по соседству с барахлом молодых людей, она осторожно забралась на постель.

Чему Диери всегда завидовала, так это умению Малыша мгновенно просыпаться. Ей самой требовалось до четверти колокола, чтобы понять - кто она, где находится, что делала вчера и кто этот симпатичный незнакомец по соседству. Подросток же переходил от сна к бодрствованию, успешно минуя промежуточные стадии. Вот и сейчас распахнувшиеся светло-синие глаза скосились влево-вправо, Малыш судорожно дернулся… а потом обреченно зажмурился. Шелам заворочался и недовольно забормотал во сне. Диери мстительно захихикала и удобно устроилась под боком у приятеля с другой стороны, утонув в мягком матрасе.

- Объяснения и покаяния обождут до вечера, - пробормотала она. - Хотя мне и так все понятно. Только странно, что Ши еще жив. Разбудишь меня вечером, ага? Сходим в «Змею и скорпиона», отметим мой успех. И Ши с собой возьмем, куда теперь без него…

Ее шепот становился все тише и тише, пока не сошел на нет. Диери обмякла, ровно и глубоко задышав. Ши, маленький свиненок, так и не соизволил проснуться. Малыш лежал, плывя в полусонной дреме, глядя в расписной потолок и слушая спокойное дыхание двух своих друзей. Ши оказался прав - кошмары о Гиборее больше не вернутся. Он может сомкнуть веки и заснуть, ни о чем не беспокоясь. Страница его жизни перевернута. Призраки изгнаны. Навсегда. Пусть и довольно причудливым способом.