Черно -белый вариант. глава 2

Юлька просыпалась долго и мучительно. Проваливалась в темноту, потом всплывала на несколько секунд, потом опять проваливалась и опять всплывала. Наконец мозг дал команду: «Хватит уже. Вставать пора! » Она открыла глаза и скосила их в сторону. Поблуждала ими по тумбочке. Нашла то, что искала. Будильник показывал ровно семь утра.

«Сейчас зазвенит».

Мысли стояли на месте. Стояли медленно и лениво. Не двигаясь. Даже не шевелясь.

«Как неохота! Если бы сегодня не было первое сентября, ни за что никуда не пошла бы! »

Она протянула руку. Нащупала кнопку и нажала на нее. Будильник, который только что надумал зазвенеть, недовольно тренькнул и заткнулся.

« А может, все-таки не ходить на эту линейку?... Ага! Не ходить! Классуха со свету сживет… Еще и родителям нажалуется. Те тоже по голове не погладят. Так-так-так! Надо идти».

Господи! Как спать то хочется!

Юлька вытянула другую руку в, противоположную от будильника, сторону, наткнулась на плечо Кощея, который дрых без задних ног, похрапывая и причмокивая, и потрясла его за плечо:

- Леш! Леш!

Лешка, как спал, так и продолжал спать. Даже не пошевелился. Только чуть громче всхрапнул, а потом вообще замолчал.

- Леш! Кощей! Вставай уже! Мне в школу собираться пора.

Лешка недовольно заворочался, отвернулся лицом к стене и дрыгнул ногой: «отстань, мол! »

Юлька потрясла его еще немного, поняла, что не сможет так разбудить, выбралась из-под одеяла и отправилась на кухню, предварительно натянув на себя Лехину рубашку, которая, по длине, легко могла бы заменить ей халат.

Она сегодня, в первый раз, спала голой с мужчиной. Ух, ты! Прямо, как настоящая взрослая женщина!

Гордиться, как таковое, было нечем. Все ее подруги девственности лишились уже давно, кто год, а кто и не один уже год назад. Так что Юлька была самой последней. Девчонки ее уже и убеждать-то давно перестали. Рукой махнули и отстали от нее. Только иногда, когда на тусовке собирались, после выпитого пива, кто-нибудь обязательно спрашивал, так, как бы невзначай: «Ты там, как еще? Не надумала? Или, может, уже? »

Юлька отшучивалась, отмахивалась, про себя злилась, то ли на девчонок, за то, что своими вопросами ставили ее в тупик, то ли на себя, за то, что не могла из этого тупика никак выбраться.

Вот! Теперь выбралась! Классно!

Юлька переступила через, валяющиеся на полу, джинсы, подцепила их ногой, подбросила, как футболист, мячик. Ловко так получилось! Поймала, и перебросила на стул.

Вчера Лешка, прямо с порога, даже не заперев дверь, свалил ее на диван, который стоял на кухне, справа от входа. Вон, как пошвырял всю одежду по комнате, так все и валяется до сих пор.

Потом они перешли в зал. Там, слава богу, диван был поудобнее и пошире. И Юльке хоть ноги можно было навису не держать. Но, как бы удобно не было, они все-таки свалились на пол и, останавливаясь через каждые три метра, кое-как доползли до спальни Юлькиных родителей. Там и остались.

Лешка, буйный, как его шикарная рыжая шевелюра, не дал ей уснуть почти до самого утра. Только тогда, когда утренние лучи первосентябрьского осеннего солнца, сквозь плотно задернутую штору, каким-то совершенно немыслимым способом проникли в комнату, они оба отключились. Одновременно.

Юлька включила чайник. Он напыщенно помолчал несколько секунд, как-будто раздумывая подчиниться или нет, потом возмущенно и зло прошипел что-то, и через несколько минут, взорвался негодованием незаслуженного отношения к его величайшей персоне.

« А Лешка спит! Вот гад! »

Юлька достала масло, сыр, колбасу. Соорудила что-то, отдаленно напоминающее бутерброды и развела растворимый кофе.

- Леш! Леш!! Завтракать иди!

В ответ тишина.

- Лешка! Я из-за тебя на линейку опоздаю. Вставай, давай. А то кофе остынет.

Попыталась придать более – менее приемлемую форму бутербродам, которые никак не хотели ее принимать и совсем не были похожи на те, красиво оформленные, ровно нарезанные, кусочки батона, которые по утрам, подавала на стол мама. Потом потопталась недолго около холодильника, раздумывая, что бы еще такое предложить. Так хотелось сделать что-нибудь приятное. Ведь Лешка не только ее первый мужчина. У нее до него и парня то, толком, не было. Так, одно название.

Юлька из всех девчонок класса, была самая невостребованная. И, не сказать, что страшная. Даже, сама когда смотрела на себя в зеркало, не смотря на свой юношеский максимализм, признавала, что ничего…симпатичная. Глазки карие, носик маленький, прямой…Фигурка, так вообще, класс! Все девчонки завидовали. Рост, правда, невысокий…Ну, так и не карлик! Вот только почему-то, все равно, не смотрели мальчишки в ее сторону. Так… подруга и все.

Достала творог, молоко. Расставила все это на столе.

Кощей невыспавшийся и поэтому недовольный, появился в проеме двери без рубашки, без штанов и даже без трусов.

- Я, что сюда кофе что ли пить пришел?

Он подошел к раковине, открыл кран, наклонился, выставив напоказ костлявые ягодицы, попил прямо из-под крана. Плеснул в лицо пригоршню холодной воды. Вытерся полотенцем, которое висело рядом на крючке.

Юлька отвела взгляд в сторону, немного помолчала, решая про себя, сказать или не сказать. Потом все-таки решилась:

- Леш, это кухонное полотенце.

- Что значит «кухонное»?

- Ну…Мы им руки вытираем.

- А морду чем?

- В ванной полотенца висят.

- Идти далеко. Неохота.

Он подержал несколько секунд, рассматривая, махровое, в синюю полоску полотенце в руках, потом скомкал и бросил его на подоконник.

- А, какая разница-то? Ну, тряпка она и тряпка.

Юлька помялась. Говорить о таких вещах ей было неудобно и непривычно. Да и нужно ли?

- Леш, ну это… негигиенично. Им же руки вытирают. А ты…лицо.

Он резко повернулся, и Юлька прямо сжалась под пристальным взглядом. Ей опять стало неуютно и холодно. Настроение у Кощея менялось, как погода осенью.

- А, че ты мою рубашку напялила? Это, че? Гигинично? Тебе че, надеть что ли нечего?

Юлька потянула рукава, которые и так были ей длинными, вниз и автоматически поправила:

- «Гигиенично»

- Чево?

- Леш, ни «гигинично», а «гигиенично»

- И чего?

- Ну…ты слово произнес неправильно.

- Да мне по х-х…барабану, как я его произнес. Ты зачем мою рубашку натянула?

Юлька пожала плечами, опять потянула рукава:

- Захотелось.

- Захотелось ей!

Лешка, так же быстро успокоился, как и взорвался. Постоял, почесал живот, который плотно прирос к позвоночнику. Сладко зевнул.

- Ладно, снимай.

- Рубашку?

- Рубашку, рубашку!

- Сейчас, только халат найду.

Кощей засмеялся громко, заливисто, так, как мог смеяться только он один. Подошел к ней и расстегнул нижнюю пуговицу. Потом, ловким движением, задрал края рубахи вверх, обмотал их вокруг Юлькиной головы и завязал в узел, лишив ее тем самым возможности двигаться.

- Повернешься спиной или на стол уложить?

- Спиной.- Глухо, сквозь ткань, прозвучал Юлькин ответ.

- Послушай женщину и сделай все наоборот. Значит, на стол.

Лешка сделал несколько шагов, направляя закутанную в рубаху Юльку, которая, запутавшись в его ногах, чуть не упала. Подвел ее к столу, смахнул все, что на нем было на пол и, приподняв Юльку, бросил ее на кружевную бежево-коричневую скатерть. Юлька от грохота упавших и разбившихся тарелок и чашек вздрогнула, напряглась но, почувствовав спиной опору, в предчувствии, замерла, а потом расслабилась.

Оставшаяся на краю стола хрустальная сахарница, подпрыгнула, на несколько секунд зависла в воздухе, потом со всего размаха шлепнулась в общую кучу, и…не разбилась. Только мелкие, неприятно липнущие к ногам крупицы рассыпались по полу белым, выжженным южным солнцем, песком.

- Я на линейку опоздаю.- Даже не пытаясь сопротивляться, поделилась мыслями Юлька.

- Успеешь.- Не смотря на показную грубость, Лешка бережно придвинул ее к себе.

- Мне еще за Танькой зайти нужно.- Продолжила Юлька свою обвинительную речь.

- Зайдешь.

Провел по ее животу ладонями, прихватывая пальцами нежную кожу, как будто делал массаж.

- Я еще цветы не купила и фартук не погладила.- Приподняла она ягодицы, оперевшись ногами на его плечи.

- Купишь. Погладишь.

- У меня…

- Да помолчи ты!

Юлька замолчала, потом попыталась еще что-то сказать, получила шлепок по попе, и уже не раскрывала рта до тех пор, пока потный Кощей, который не любил ярких проявлений своих заключительных ощущений, несколько раз глубоко вздохнул, что-то промычал, заскрипел зубами и больно сжал ее ногу. Постоял так немного, потом отстранился и бросил ей между ног край скатерти:

- Вот так красивошно!

Она попыталась встать, но руки, как и голова, были спеленаты. Вроде и не прилагал Кощей особых усилий, а вот распутаться оказалось не так-то просто. Тем более на столе. Тем более, когда стол маленький. Тем более, когда понимаешь, что катастрофически опаздываешь.

- Леш, не уходи, сними меня отсюда.

Лешка, который далеко и не отходил, ехидно наблюдал за бесполезными попытками Юльки слезть со стола.

- А ты на живот перевернись.

Он проникся уважением к ее, непрекращающимся ни на секунду, потугам и начал давать ей советы.

- Ну, хватит уже! Сними меня немедленно!

- Угу. Щас! Где ты говоришь у вас полотенце морду вытирать?

- В ванной.

- Если я тебе буду нужен - я в ванной.

Юльке, наконец-то удалось стянуть с головы тонкую голубую ткань его рубашки. Потная и злая она готова была разреветься от обиды и бессилия. Еще надеясь на то, что Лешка стоит где-то рядом она, приподнявшись на локтях, оглядела кухню. Но Кощея и вправду не было. Со стороны ванной раздался его голос:

- Ты говорила, кофе сделала. Что-то я его не увидел.

- Да пошел ты! Кофе ему! На полу оно! Смотри, что ты наделал! Мне на линейку успеть собраться нужно, а тут уборки на пол дня. А предки после обеда уже приедут.

Юлька злилась все сильнее и пыталась слезть со стола как-то так, чтобы умудриться и не упасть. Кое-как повернувшись на бок, она нащупала ногой край скамейки, которая проходила по всей длине стены, зацепилась за нее и приподняла, а потом усадила свое хрупкое тельце.

- Блин, Кощей! Я тебя убью!

Всего несколько секунд хватило, для того чтобы эти слова долетели из кухни до ванной, и через полуприкрытую дверь их услышал Кащей. В два прыжка он пролетел расстояние от ванной до кухни, крепко ухватил Юльку, одной рукой за шею, а пальцами другой впился в ее щеки, сделав «утиный клювик» и причиняя ей невыносимую боль.

- Запомни раз и навсегда. Если ты, еще хотя бы раз произнесешь что-либо подобное, я тебя размажу по стене. Ты меня поняла?

Юлька, не смотря на дикую боль, услышала не то, что Кощей обещал ее по стенке размазать, а то, что речь его стала вдруг аккуратно – правильной. Отчетливой и хорошо произносимой. Как у диктора телевиденья.

- Угу! Угу – угу.

- Что «угу-угу»?

Лешка разжал пальцы и раскрытой ладонью толкнул ее в лицо.

- Ты меня поняла?

- Угу.

Юлька растирала онемевшие щеки, пытаясь привести их в чувство. Не было страха, даже плакать не хотелось. Была тупая усталость от бессонной ночи, от какой – то ранней обреченности. Она не понимала, что произошло? Как это могло произойти? Почему с ней? Зачем это ей?

И самый главный вопрос, который ее сейчас мучил, что ей делать дальше?

Она, почти, ничего не знала про этого высокого парня в бледно – голубой рубашке, с рыжими растрепанными волосами. Кто он? Про него ходили всякие слухи. Но все эти слухи, были какими-то расплывчатыми. Больше похожими на домыслы. Юлька видела его несколько раз, еще до знакомства, в кампании угрюмых, коротко стриженых, ребят. И наколки на их руках и плечах говорили сами за себя.

Как-то вечером, когда она с одноклассниками в парке, на скамейке, втихаря от прохожих, давясь, но, хорохорясь, распивала купленную на собранные только, что деньги и спрятанную под полу Юркиного пиджака, бутылку, недешевого коньяка он, вдруг, появился из темноты. Подошел. Не здороваясь, уселся. Молча взял налитый кому-то пластмассовый стаканчик, опрокинул содержимое в рот, резко выдохнул и только потом произнес:

- Дрянь какая! И, что мы тут делаем?

Юрка, который в тот вечер был среди девчонок в единственном числе, испуганно отступил в тень:

- Да, так! Отдыхаем.

Лешка, правда, Юлька тогда не знала, что он Лешка, откинулся на спинку скамейки. Вытянул по ее краю руки, тяжело вздохнул:

- Ну, тогда я с вами немножко поотдыхаю.

Еще, несколько минут назад, шумная, галдящая компания девчонок, во главе с Юркой, который как-то сразу сник, поутихла. Не потому, что скромницы, скажем, далеко не скромницы, а так…почему-то.

Он был чужак. И, не смотря на то, что был старше их, он не был им интересен. Но, что-то заставляло их замолчать, прислушиваясь к темноте. К тишине, к шорохам, которые нагоняли чувство страха и тревоги. Он был, как часть этой тревоги и этого страха. Он был их дополнением. Это он принес неуют в их теплую и дружную компанию. Захотелось домой.

- Че хоть пьете-то?

Он повертел бутылку в руках, стараясь разглядеть, что на ней написано, потом протянул:

- «Ота-ард». Как вы такую гадость пьете? Не было что ль больше ничего? Лучше б водки купили… Дорогой, поди?... А? Молодежь! Зо-ло-та-я!

Он засмеялся, приняв свои слова за шутку.

- А вы ничего, девчонки. Красивенькие. Особенно ты.

И ткнул пальцем в Таньку, лучшую подругу Юли.

- Иди, на коленочках посиди у меня.

Он похлопал по тощим бедрам, потом прихватил ее за талию и постарался усадить на колени. Танька взвизгнула, с силой шлепнула его по руке.

- Руки убери, урод!

Что было потом, Юльке даже вспоминать не хотелось. Непонятно, как, но только тогда успокоить Лешку, удалось только ей. Почему он ее послушался? Она и слов то не искала никаких. Просто вцепилась ему в руку, повисла на ней, повторяя одно и то же: «Пожалуйста, не надо! Не надо, пожалуйста! »

Сначала он пытался стряхнуть ее. Потом, как-то разом успокоился, и как не в чем не бывало, глядя сквозь темноту ей в лицо, сказал:

- Пойдем, я тебя провожу. Защитница, твою мать!

Юлька, которая попыталась, расцепив пальцы, устоять на ногах, не смогла этого сделать, так как ноги от страха дрожали и подкашивались. Она тихонько сползла на траву и так же тихонько заплакала.

Кощей приподнял ее, потом рывком перебросил через плечо:

- Говори, куда нести.

Юлька попыталась вырваться, задергала ногами, заколотила руками ему по спине:

- Отпусти! Отпусти меня, слышишь?

Танька рванулась, было на защиту, но Кощей в ее сторону даже не посмотрел. Вот так с ношей на плече и растворился в темноте.

- Веник есть?

Голос раздался из тишины, которую только что создала себе Юлька, отключившись и стараясь не слышать звуков и слов.

- Что?

- Веник, говорю, есть?

- Есть, конечно. А зачем он тебе?

Лешка посмотрел на себя сверху вниз:

- Хм. Штаны не мешало бы надеть…Зачем веник? Убраться бы надо.

Он подошел к Юльке поближе, обнял ее:

- Юль, ты…прости меня! Вспылил, что-то. Только ты больше не говори мне ничего подобного. Ладно? Я контроль сразу теряю. Соображать перестаю. Прибить могу.

Юлька обхватила его руками, покрепче прижалась:

- Ла-адно.

Ответ на вопрос, который еще несколько минут назад всплыл в воспаленном, от бессонной ночи и происходящих событий, мозге, нашелся сам по себе. Лешка нравился ей, не смотря ни на что.

- Давай, иди, одевайся. А то в школу опоздаешь. А я тут сам приберусь.

Юлька, которая, никогда не видела, чтобы ее папа убирался в квартире, возмущенно ухватилась за веник.

- Да, вот еще! Сама уберу!

- Как хочешь! На часы посмотри. Пока уберешь – все твои школьные мероприятия закончатся.

Юлька посмотрела вверх, под потолок, где висели большие, деревянные с римскими золотыми цифрами, часы какого-то стиля, какого-то века.

Пятнадцать минут девятого. Линейка в десять. Это, что? Час и сорок пять минут осталось?

- Леш, давай все-таки ты уберешь? Ну, хоть как-нибудь. А то, все! Я опаздываю! Катастрофически!

- Иди уже! Иди, иди!

Юлька все ее держала в руках веник.

Кощей вздохнул:

- Иди, уже.

Юлька красила ресницы и лихорадочно соображала, где, по дороге в школу, можно купить цветы? Может девчонкам позвонить? Мало ли, может, у кого лишние есть. Хотя, вряд ли. Сегодня ж первое сентября! Это надо было вчера сделать. А как сделать? Если, вчера она по дороге на рынок встретила Лешку. До вечера прошатались с ним, ну, а уж вечером…Не до цветов было!

Юлька докрасила ресницы, закрутила тюбик с тушью, бросила его в косметичку. Потом провела по губам бледно-розовым блеском, тряхнула волосами.

«Если не приглядываться, то можно и не заметить, что всю ночь не спала. Глаза вроде не красные, да и прическа не попортилась, не смотря на то, что всю ночь на ушах стояла»

Юлька, вспомнила, что ее трусики, испачканные в крови, были брошены, где-то в районе прихожей.

«Не забыть бы, убрать»

Она застегнула кружевной лифчик, купленный специально для первого сентября, подтянула белоснежные новенькие трусики, с только что оторванной этикеткой и взялась за форменное платье, которое так заботливо и трепетно подготовила ей мама перед отъездом.

Это было мамино платье. Темно- коричневого цвета. Почти черное. С пуговицами до отрезного пояса и в складку. Ему было уже лет двадцать. Мама не то, чтобы берегла его, просто не выбросила в свое время. А вот теперь, когда, не смотря на то, что в школе давно введена свободная форма, стало модным, первого сентября, ученицам выпускного класса, одеваться в стиле «ретро». Черное форменное платье, белый фартук, белые гольфы и огромные, во всю голову, банты.

Этакий, черно-белый вариант.

Форму они с мамой укоротили, дальше просто некуда, фартук заказали у портнихи, под стать форме. Ну а банты, этот шедевр швейного искусства, Юлька купила за день в торговом центре, в небольшом бутичке, который топал в ногу со временем и модой.

Юлька, глядя на себя в зеркало через плечо, соорудила сзади бант из длинных завязок фартука. Натянула на ноги, еще похрустывающие своей новизной и магазинными наклейками, гольфы. Посмотрела на себя еще раз, в полный рост, в зеркало и осталась довольна.

«Куколка! »

«Господи, что там в кухне? Ладно, если не успею вернуться до приезда родителей, скажу: случайно за скатерть зацепилась. А убрать некогда было»

Юля вышла на кухню и прямо ахнула от восторга. Как-будто не было ничего. Кухня сияла своей первозданной чистотой, которую обычно наводила и оставляла мама. Лешка, даже сахарницу песком заполнил. Где он его только раздобыл?

-Слушай, ну ты…Вообще!

Лешка не поднимал глаз. Он пристально смотрел вниз, что-то разглядывая, и напряженно морщил лоб.

- Юль… у тебя …такие гольфы…красивые.